Николай Сванидзе - Особое мнение - 2015-07-31
М.Королева
―
Здравствуйте! Это действительно программа "Особое мнение". Я Марина Королева. Напротив – журналист Николай Сванидзе. Коля, здравствуйте!
Н.Сванидзе
―
Добрый вечер, Марина!
М.Королева
―
У вас же большой жизненный опыт?
Н.Сванидзе
―
Колоссальный.
М.Королева
―
Большой опыт жизни в России, историю хорошо знаете…
Н.Сванидзе
―
Ну, хорошо… Как раньше говорили гимназические преподаватели: На пятерку знает Господь Бог – учитель знает на «четыре», а ученик – максимум на «три».
М.Королева
―
Про историю на Патриарших тоже знаете много, наверняка – читывали.
Н.Сванидзе
―
Как все, кто читал, да.
М.Королева
―
Я вас хочу спросить: Могла Евгения Васильева оказаться на Патриарших прудах возле банкомата в одном из банков, или это совершенно невозможно?
Н.Сванидзе
―
Сегодня на патриарших прудах случилась история… Ну могла. Россия – страна чудес и сладострастия, Марина: все что угодно может быть. Человек – мы думаем он или она в тюрьме, а он (она) гуляет на свободе. Это же лучше, чем, если мы думаем, что человек на свободе, а он на самом деле в тюрьме. Нормально. Все может быть.
М.Королева
―
Нет, это вы шутите.
Н.Сванидзе
―
Я не шучу.
М.Королева
―
А я серьезно спрашиваю.
Н.Сванидзе
―
А я серьезно отвечаю.
М.Королева
―
Есть человек, по статусу он – заключенный, так?
Н.Сванидзе
―
Я серьезно отвечаю. Сколько было случаев, когда человек числится в тюрьме, а на самом деле ездит на внедорожнике по своему городу, собирает дань с ларьков разных, как он это делал до того, как был осужден. Я помню разные такие дела. Все думаю, что он в тюрьме, а он на самом деле выходит, его выпускают, потому что он правильный парень, правильный пацан – его выпускают.
М.Королева
―
Но здесь было такое громкое дело, так долго шло разбирательство, был приговор. Мы с вами проследили всю эту линию, и вот человек должен отбывать наказание – и вдруг представьте себе… Если вдруг, конечно.
Н.Сванидзе
―
Вот. Мы же с вами не утверждаем точно – зуб даю! – гуляет на свободе, правда? Мы с вами говорим о теоретической вероятности, она существует, эта вероятность.
М.Королева
―
Насколько она высока, можете ее оценить?
Н.Сванидзе
―
Да любая. Я нисколько не удивлюсь. Даже у меня тень изумления не промелькнет на моем лице абсолютно.
М.Королева
―
То есть я бы вас не удивила, если бы сказала, что это действительно так.
Н.Сванидзе
―
Нисколько не удивили.
М.Королева
―
Но сказать пока не могу, поскольку никаких подтверждений нет. Пока все на самом деле опровергают, даже готовы показать ее в колонии.
Н.Сванидзе
―
Я лично только порадуюсь. Красивая женщина всегда мне больше нравится на свободе, чем в тюрьме.
М.Королева
―
Давайте продолжать радоваться, потому что, как пишут наши слушатели: «Вы вошли в историю! Какой успех! Поздравляю!» Речь идет о том, что вас упомянул министр культуры Владимир Мединский, который, вообще-то, обрушился с критикой на руководства Государственного архива и на Сергея Мироненко по поводу подвигов героев панфиловцев. Мироненко сказал, что его не было, потому что есть документы об этом. Я, наверное,должна процитировать то, что сказал Мединский: «То, что звучит уместно в устах Николая Сванидзе, не должны озвучивать главы российских архивов».
Н.Сванидзе
―
Ну, наконец-то я прославился, действительно - как Остап Бендер попал под лошадь в свое время – в не очень приятном мне, честно говоря, контексте, потому что получилось так, что я имею отношение к наезду министра культуры на очень мною уважаемого Сергея Владимировича Мироненко. Не хотелось бы в дальнейшем в подобных контекстах звучать. Я думаю, тут все просто. У нас просто был некий разговор с Сергеем Владимировичем Мироненко в эфире. И, наверное, господину Мединскому об этом доложили, поэтому он тут нас в одном ряду и упомянул.Я не согласен с тем, что директор Госархива, историк с европейским именем, каковым является Сергей Мироненко, не имеет права комментировать документы, которые он представляет общественности. Он что, ночной сторож, что ли, в этом архиве, уборщица, уборщиком там работает?
М.Королева
―
Нет, ну подождите. Это человек такой, знаете, вот он стоит у врат, и он хранит эти документыи выдает их по мере необходимости.
Н.Сванидзе
―
У врат стоит собачка с нерусской фамилией Цербер. Это совершенно другое дело. Мироненко не Цербер. Мироненко – высокого класса профессионал, который на самом деле должен блестяще ориентироваться – и так оно и есть на самом деле – в тех документах, которые он раскрывает или не раскрывает. Естественно, кто же лучше их откомментирует, чем он, кто это лучше сделает? Это все равно, на мой взгляд, ругать учителя истории за то, что он от себя что-то объясняет дополнительно к учебнику. Вот твое дело, – собака! -зачитать абзац из учебника, потом проверить знания, наизусть желательно и задать ученикам следующий абзац.
М.Королева
―
И к тому же Мироненко, насколько я понимаю, доктор исторических наук, вообще, ученый просто с мировым именем.
Н.Сванидзе
―
Я же говорю, естественно. Он же не с мороза пришел, это же не священник, которого назначили руководить музеем, как мы знаем, это сейчас практикуется – только что произошло в Херсонесе. Он же действительно профессиональный высокого класса историк. Почему же ему не комментировать? По-моему, это странно.
М.Королева
―
Есть еще одно назначение, связанное с министром культуры Мединским косвенно. Новый директор библиотеки «Иностранной литературы» появился, это Вадим Дуда – вот сообщает пресс-служба Минкультуры. Это взамен знаменитой Екатерины Гениевой, которая ушла из жизни, к сожалению.
Н.Сванидзе
―
Мне здесь нечего сказать, я не знаком с господином Дудой и желаю ему успехов на наверное новом поприще.
М.Королева
―
Вот известно, что он был советником министра культуры, в частности.
Н.Сванидзе
―
Я бы сказал, что это нейтральная характеристика – так мы сформулируем. И я надеюсь, что дело, которым блистательно, потрясающе долгие годы занималась Екатерина Юрьевна Гениева, царствие ей небесное, оно не будет погублено. Я искренне надеюсь и желаю этого ее преемнику, в данном случае – господину Дуде.
М.Королева
―
Вот смотрите, Екатерина Гениева, она все-таки была, действительно, человеком… вот она была именно не хранителем книг, потому что ведь именно так можно подходить и к библиотеке, правда?
Н.Сванидзе
―
Абсолютно, абсолютно.
М.Королева
―
Она была человеком творческим, креативным, который делал из библиотеки место притяжение всей интеллигенции города Москвы.
Н.Сванидзе
―
Да.
М.Королева
―
Это как-то перекликается с тем, что говорил, например, Мединский о Мироненко: с новым назначением – у него техническая специальность, мы про него ничего не знаем, возможно, он так же креативен, как Екатерина Гениева…
Н.Сванидзе
―
Возможно, конечно.
М.Королева
―
Да. Хочу понять, может, это какой-то единый ряд? Вот люди должны стоять,хранить, - и хранить молчание.Н.СВАНИДЗЕ: Государственная дума в истории с убийством Литвиненко - крыша для господина Лугового
Н.Сванидзе
―
Если это единый ряд… Это очень может быть, что вы говорите – так оно и есть. Но, если это так, то это очень плохо. Потому что это значит, что все должны построиться в ряды и… «если вы такие умные, почему вы строем не ходите?» Давайте! И со строевой песней желательно про Родину, и вперед! На мой взгляд, если это так, как вы это видите, - а я не исключаю, повторяю, что это так - борьба с просвещением в России.
Сюда бы в этот ряд я бы встроил известную уже, многократно нами обсужденную тему, связанную с отцом и сыном Зимиными. Тем более, что вторая тема относится к этой недели. Это то, что связано с фондом «Среда».
М.Королева
―
Да, это фонд поддержки средств массовой информации уже Зимина сына.
Н.Сванидзе
―
Фонд поддержки средств массовой информации. Руководил им как раз Борис Дмитриевич Зимин, сын Дмитрия Борисовича Зимина. И отец Дмитрий Борисович и сын Борис Дмитриевич занимались именно просвещением, и их именно руководствуясь букой очень странного, но действующего у нас, недавно принятого закона, из заткнули. Вот это, я считаю, явление одного порядка.
М.Королева
―
Потому что, извините, видимо, не в тренде, извините за иностранное слово, такое просвещение. Мы вынуждены прерваться здесь. Через несколько минут мы снова в студии «Особого мнения».РЕКЛАМА
М.Королева
―
И мы продолжаем "Особое мнение", сегодня с журналистом Николай Сванидзе. Ну а вы можете присоединиться путем вопросов. Телефон для sms в эфир: +7 (985) 970 45 45 или аккаунт vyzvon в Твиттере, по-прежнему через Твиттер можете задавать вопросы. Вопросы есть уже, конечно же, как всегда. Вот Илья спрашивает: «Если, как вы говорите, в России идет борьба с просвещением, то какая, на ваш взгляд, у власти стратегия, если такая имеется? В КНДР?»
Н.Сванидзе
―
Ну это очень однозначно, грубо: в КНДР, не в КНДР. Никто же не ставит перед собой задачу: хотим, как в КНДР. Но просто умников много развелось. А нечего тут размышлять что-то. Надо верить. Надо принадлежать к правильной конфессии, правильно верить во власть, в нужную власть. А кто слишком много размышляет, на того опереться сложно. Черт его знает, до чего он додумается, если много думает головой своей, то неизвестно, к чему он придет. Слишком такие, рефлексирующие очкарики, они не нужны. Вы помните, как в ранних советских фильмов о революции изображали меньшевиков? Такие бородки клинышком, в очках…
М.Королева
―
Шляпа, шляпа.
Н.Сванидзе
―
Такие жиденькие все, и – черт его знает! – очень такие, ненадежные. А наш – надежный. Он не слишком расположен к тому, чтобы голову использовать для мыслей. Она для другого дана: стену прошибать, а думать – нет. Мне кажется, что люди, которые слишком напрягаются в плане рефлексий, она власти не то что неинтересны - они ее раздражают.
М.Королева
―
И куда их таких?
Н.Сванидзе
―
А куда хотите! Ну, уезжайте на фиг отсюда. Уезжайте! Мы же вас не держим. Мы же не советская власть, мы же не тоталитарный режим: «железного занавеса нет».
М.Королева
―
То есть все-таки не КНДР, не ГДР…
Н.Сванидзе
―
Нет.
М.Королева
―
Ни СССР.
Н.Сванидзе
―
Нет, нет пока.
М.Королева
―
А что? Есть, с чем сравнить, кстати?
Н.Сванидзе
―
Нет, прямых аналогий, пожалуй, что нет. Я вспомнил, кстати, ранний период советской власти – тогда же можно было уехать. И «философские параходы»…
М.Королева
―
Но очень недолго.
Н.Сванидзе
―
Недолго. «Философские пароходы». А кто сказал, что долго? Можно было куда-то слинять, драпануть. Кто-то, кто был недостоин парохода, тот по льду Финского залива – пожалуйста, барышня, в туфельках. Сейчас можно и не по льду. Вперед! Ехай, что называется. Дорога скатертью!
М.Королева
―
Вы знаете, наши слушатели всегда в таких случаях спрашивают: Ну а как же они без инженеров, без ученых, без художников, без композиторов – как они-то как?!
Н.Сванидзе
―
Я вам скажу. Это, во-первых, давайте мух от котлет отделим. Художник, композиторы на фиг никому не нужны – ваще! – Марина я боюсь вас разочаровать.
М.Королева
―
Концертные залы…Нет, но мы же хотим показывать, что у нас балет…
Н.Сванидзе
―
Я вас умоляю! Кому мы хотим показывать? Это все зависит от степени нашей изолированности от мира. Если мы на всех совсем обидимся по периметру и скажем, что нас все пытаются как-то попользовать, а мы никому не дадимся, поэтому мы запремся на большой амбарный замок – всё! Вы нас не видите, мы вас не видим. И наше отношение к миру заключается в том, что мы сами по себе есть отдельный мир. Это можно счесть, конечно, актом капитуляции, выбросом белого флага: всё, мы больше не конкурентоспособны в мире. А можно счесть, что просто мы весь остальной мир не замечаем, а сами внутри себя варимся. И перед кем мы тогда будем выплясывать? Кому нужны все эти Большие театры? Кому они нужны? У нас много народу ходит в большой театр?
М.Королева
―
Скажете тоже! Даже в СССР Большой театр – это было важно.
Н.Сванидзе
―
Это было важно именно для заграницы. Он все время там и гастролировал. А сейчас, где он будет гастролировать? В Венесуэле? – если мы со всеми поссоримся. Ну и не нужен он, и бог с ним. Все разъедутся. Все танцоры, все красавицы, все балерины – все разъедутся на фиг!
М.Королева
―
Ну, Николай Карлович, вы скажете тоже! Мурку, что ли, слушать только? Ну, правда!
Н.Сванидзе
―
«Мурку», да. А чем вам мурка не нравится? «Мурка» - это, народная такая песня, я бы сказал, шансон – нормально!
М.Королева
―
Давайте из области культуры все-таки перейдем туда, где мы уже в каком-то смысле огородились от мира.
Н.Сванидзе
―
Широкая масса, она по театрам не ходит, Марина. Не ходит она по театрам. Она занята тем, что она работает, живет, развлекается, ест, пьет, воспитывает детей, в театр – нет.
М.Королева
―
Не верю я вам, но хорошо…
Н.Сванидзе
―
А инженеры нам в принципе нужны, потому что инженеры хороши тем, что в отличие от музыкантов они могут что-нибудь стреляющее изобрести.
М.Королева
―
Вот! Хотя бы для этого.
Н.Сванидзе
―
А дело в том, что в изоляции от мира и стреляющее будет сложно изобретать, потому что все, что изобретается – стреляющее, поющее, играющие, передающее, все, что угодно – оно приобретается в процессе обмена технологическими знаниями. Это общемировая каша, в которой варятся новые идеи, вывариваются, и потом что-то новое появляется. А в изоляции… ну, что? Шарашка – там что-то появлялось, но…
М.Королева
―
Кстати, да. Ну как? Атомную бомбу сделали.
Н.Сванидзе
―
Извините, атомную бомбу, все-таки – давайте мы разочаруем кого-то кто так считает, - но атомную бомбу сделали не мы, Марина, не мы ее сделали.
М.Королева
―
В том смысле, что мы ее украли?
Н.Сванидзе
―
В значительной степени – да. Кто-то, что-то свое, но в значительной степени украли, конечно. Это не украли – зачем же так грубо: украли, не украли – разведка добыла. Это не воровство. Воровство – это, когда у нас.
М.Королева
―
Разведали и добыли.
Н.Сванидзе
―
А, когда мы, то мы – добыли.
М.Королева
―
Примерно та же терминология, как я понимаю, дипломатическая, она сейчас действует и в том, что связано с трибуналом по сбитому «Боингу». Вот то, о чем вы говорили: мы - это, а нам – это. Вас здесь спрашивают наши слушатели: «По-вашему, Россия своим вето признала вину ополченцев-сепаратистов, или это общая боязнь верхнего эшелона власти за содеянное в последнее время международное беззаконие?» Вообще, какова логика, какую логику вы видите в наложенном Россией вето на резолюцию Совбеза ООН?
Н.Сванидзе
―
Во-первых, здесь есть логика, которой мы придерживались, когда приняли такое решение. И есть логика, которую в этом видят другие. Это совершенно разные вещи. Наша логика такова: суд неправый, и мы под его юрисдикцию не пойдем, потому что нам заранее известно, что нас там будут унижать,гнобить, опускать и все прочее; это не наш суд, мы ему не верим.
М.Королева
―
А при чем здесь мы, собственно? Мы здесь не при чем, не ведь сбивали, правда?
Н.Сванидзе
―
Не мы сбивали, но, тем не менее, у нас есть основания полагать, что нас в этом или прямо или косвенно – что мы помогали сепаратистам – обвинят. А нас в этом с очень большой долей вероятности обвинят.
М.Королева
―
То есть мы это все-таки предполагаем?
Н.Сванидзе
―
Мы это предполагаем, разумеется. Как же нам это не предполагать? Мы же примерно представляем, в каком направлении развивается расследование у голландцев. Конечно. Тем не менее, что кто такие донецкие и луганские сепаратисты? Он же не сами по себе сепаратисты. Они же с чьей-то поддержкой там воюют. Сейчас не будем долго рассуждать на эту тему, в общем,старую и больную, в какой степени мы помогаем донецким сепаратистам, но помогаем. Ежику понятно, что маленький регион не может сопротивляться украинской федеральной армии, не имея помощи великого соседа. Разумеется, помогаем и следов этого – куча, прямых, косвенных, разных. Они у нас под крылом, мы их крышуем. Значит, все обвинения в их адрес… они вообще не являются субъектом международного права. Как в Минских договоренностях: они там вообще как частные лица подписались – руководители ДНР и ЛНР. Их нет. Как мирового юрлица международного их нет, они отсутствуют. А мы за них отвечаем. И поэтому претензии будут к нам.
М.Королева
―
Нет, ну как к нам? Подождите. Во-первых, еще ничего там не решено, и результатов расследования нет. Почему же мы единственные голосуем против?
Н.Сванидзе
―
У нас есть такое право. У нас есть право вето в Совете безопасности, и если мы опасаемся, что… Вы знаете, у нас цугцванг – это шахматный термин, который означает, что хороших ходов нет – все ходы плохие. Если мы не голосуем против трибунала, если мы не ветируем трибунал, мы идем под трибунал со всеми пирогам и шишками, которые нам будут. А, если мы ветируем – вот мы оказываемся в таком положении.
М.Королева
―
Продолжим через несколько минут с Николаем Сванидзе.НОВОСТИ
М.Королева
―
"Особое мнение" по-прежнемуздесь. В студии журналист Николай Сванидзе. И телефон для sms в эфир: +7 (985) 970 45 45, аккаунт vyzvon в Твиттере.Так я все о логике с этим трибуналом, и наш слушатель Илья тоже, в общем, о логике: «Как вам кажется, не спровоцирует возможный трибунал Кремль на еще более агрессивное поведение на Украине? Какую цель преследуют ЕС и США? Ведь все видят, что ультиматумы не действуют». И это правда, кстати.
Н.Сванидзе
―
Понимаете, здесь у каждого своя логика, но она меняется по ходу действия. Скажем, я сейчас не берусь сказать, какая логика в наших действиях. Логика – минимизировать потери имиджевые в том, что касается трибунала. Полностью их избежать невозможно.Решили, что если мы встанем в такую позицию, что мы не верим этому суду, что это суд неправый – вот, потерь будет меньше. Может быть, так оно и есть, но их все равно будет очень много, потому что в глазах значительной части мирового сообщества – причем не только Запада, я напоминаю, что Малайзия страна мусульманская - и мы в глазах исламского мира выглядим совсем не героически, для многих очень, для подавляющей части мира. Ведь 11 стран проголосовали в Совете безопасности за трибунал, 3 воздержались: Китай, Венесуэла и Ангола. То есть даже они не выступили против. Даже Венесуэла, которая у нас из рук ест и сама шатается на ветру: такая у нее экономика, даже Китай, в который мы безответно влюблены последнее время, совершенно безответно…
М.Королева
―
Безответно, вы думаете?
Н.Сванидзе
―
Безответно, конечно. Я могу говорить о своем романе с Дженнифер Лопес, и клясться, что я хочу познакомить ее с мамой. Но я-то, может быть, хочу, но Дженнифер Лопес не в курсе. Вот здесь примерно такая же ситуация. Так вот, даже они не проголосовали против - только мы. И, конечно, как минимум все думают, что мы скрываем правду, потому что мы прикрываем наших подведомственных нам донецких и луганских; а максимум, я думаю, что у нас у самих рыло в пуху. И, если мы хотим доказать обратное и доказывать… Неправый – говорят нам…
М.Королева
―
То есть надо было соглашаться, что ли на трибунал?
Н.Сванидзе
―
Бог его знает. Не знаю. Как говорил Сталин: оба хуже. Я повторяю еще раз: это цугцванг. Потому что трибунал – действительно, они все навалились – и чтобы мы делали? А трибунал – это значит, что это же ООН. Это самый ответственный суд в мире, что нам сейчас и говорят. Вы говорите неправый? Вы говорите, что не верите? А какому верите? У вас есть позитивное предложение по суду? Вы какой предлагаете вместо ооновского трибунала? Какой? Есть у вас предложения? Нет, предложения нет.Но ооновский трибунал- трибунал под эгидой ООН международный – это единственный суд, который вправе из любой страны вызывать обвиняемых людей, вызывать структуры, институты, выслушать и, в общем, требовать наказания. Это самый ответственный, самый полномочный суд в мире.
М.Королева
―
Но там сейчас есть альтернативные варианты, они сейчас уже предлагаются. Как вы думаете, доведут они это дело до конца – создание трибунала?
Н.Сванидзе
―
Там много альтернативных вариантов. Один альтернативный вариант – через Генеральную ассамблею ООН. Но, может быть, это долгий путь. Они на него не пойдут.
М.Королева
―
Есть национальные трибуналы.
Н.Сванидзе
―
Есть национальные трибуналы, но они не обладают той мощью юрисдикции, которой обладает международный трибунал под эгидой ООН, и мы их, в общем, можем послать, чего они опасаются. Они могут пойти по другому пути – они это заявили. Они подождут пару-тройку месяцев, они подождут, пока голландцы завершат свое расследование. Потому что недавно наш президент Путин сказал, что это несвоевременная идея – идея трибунала. Они говорят: О’кей, вы говорите несвоевременная? Вот сейчас Голландцы дорасследуют – будет своевременная. Что вы тогда скажете?И мы снова внесем те же пять стран -Малайзия, Голландия, Украина, Бельгия, Австралия – те же пять стран внесут идею трибунала снова. Я позволю себе предположить, что мы ее снова заветируем. Но второй раз нам это делать будет с пиаровской, с имиджевой стороны еще труднее. И это будет иметь еще более тяжелые последствия, чем сейчас.
Н.СВАНИДЗЕ: Во всем мире наше вето по трибуналу воспринимается как моральный эквивалент признания
М.Королева
―
Тут многие уже сказали, что это был акт признания своей вины, и ничего с этим не поделаешь. Вот есть еще одно признание, которое сделал Рамзан Кадыров, но в странной немного форме, но фактически признание. Он сказал, что в Чечню вернулись все добровольцы, которые воевали на Донбассе, «которые были у нас там хулиганы, - это я цитирую, - мы их привели домой». До этого же речь шлао том, что нет там никаких чеченцев и так далее. Раз были, значит, были.То есть,раз привели домой - значит, были, получается?
Н.Сванидзе
―
Во-первых, возвращаясь к признанию по части трибунала, я не согласен с тем, что это признание, и мы это, конечно, как признание не истолковываем – собственное вето. Но во всем мире, скажем так: моральный эквивалент признания. Они вот так считают.Что касается Рамзана Кадырова – уже давно понятно, что называй это отдельными структурами или просто заблудившимся военными или добровольцами, или кем угодно – конечно, наши там есть. А слово «хулиганы», оно вообще в русском языке уже долгое время воспринимается странно, я бы сказал, с элементом позитива. Вот «хулиган ты мой, хулиганчик…».
М.Королева
―
Но это надо смотреть на вашу улыбку для этого, чтобы понять, о чем вы говорите.
Н.Сванидзе
―
Ласковое словцо такое. Я думаю, что это Рамзан Кадыров о своих ребятах так ласково сказал.
М.Королева
―
То есть это одобрение?
Н.Сванидзе
―
Я думаю, что да. Мы же не думаем, что они без его ведома могли туда уехать. Значит, одобрение.
М.Королева
―
Добровольцы – он говорит. Добровольцы были там, сейчас – нет.
Н.Сванидзе
―
Я вас умоляю! Какие там добровольцы в Чечне? Чтобы были добровольцы, и чтобы об этом Рамзан Ахматович не знал? Таких добровольцев еще свет не видел. Там все очень жестко.На счет хулиганов. Кстати, вы же филолог, вам же интересно. Вот наш президент Путин Владимир Владимирович недавно – ему показали фрагмент КВН…
Н.СВАНИДЗЕ: Инженеры стране нужны, потому что они хороши тем, что они могут что-нибудь стреляющее изобрести
М.Королева
―
Да, там, где он сидел рядом с Александром Масляковым.
Н.Сванидзе
―
Где он сидел рядом с Александром Масляковым. И он тоже сказал: «Хулиганы» - и это, в общем, звучало как похвала. Потому что, когда хулиганство угодливое по отношению к барину, то это не хулиганство, это холуйство. А если холуйство называется хулиганством, то это комплимент.
М.Королева
―
Да, но это уже не лингвистика, это уж прямо какая-то психолингвистика.
Н.Сванидзе
―
Это на самом деле очень просто.
М.Королева
―
Ну да, ну да. Еще одна новость, которая пришла из Великобритании. Они тоже связана с судом, и что мы очередному суду не доверяем. В Кремле прокомментировали дело об убийстве Александра Литвиненко, и сказали, что Москва не доверяет процессу, который идет в британском суде – не доверяет. Скажите мне, вот все эти: «не доверяем», «не верим», «не хотим», «не желаем» - это все-таки шаги к изоляции?
Н.Сванидзе
―
Ну конечно! мы никому не доверяем абсолютно. А кому мы доверяем? Никому. Суду ООН мы не доверяем, трибуналу. Лондонскому суду мы не доверяем. При этом они представляют доказательства, которые нам неплохо бы отбить. Они представляют доказательства очень серьезные - что Литвиненко убили действительно Луговой и Ковтун, один из которых, по-моему, вольный бизнесмен, а второй, я извиняюсь, депутат Государственной думы от фракции ЛДПР. Причем он был принят – я такой глагол употреблю – в Государственную думу именно уже после того, как прозвучали его обвинения в его адрес в Лондоне. В данном случае Государственная дума – это для него крыша, для господина Лугового.Н.СВАНИДЗЕ: Люди, которые слишком много рефлексируют, она власти не то что неинтересны - они ее раздражают
Предъявлены им очень серьезные, обоснованные обвинения. Потому что там всюду, где они ходилии бывали – в Лондоне, не в Лондоне – за ними мелся такой хвост полония, что там счетчик Гейгера зашкаливал. Значит, это же всю нужно отбивать?
М.Королева
―
Но это же не способ – говорить: «Мы не верим суду, трибуналу!» Это что же, это способ, что ли?
Н.Сванидзе
―
Нет, это не способ. Конечно, это воспринимается, к сожалению, как уход от ответственности. И, разумеется, это шаг к изоляции. Мы закрываемся, как в раковине. Закрываемся, говорим: «Мы в домике, мы ядерная держава. Нас никто не тронет». Нас действительно никто не тронет. Но это для нас имеет очень тяжелые репутационные последствия. П репутация – это такая штука в современно мире – и не только в современном, кстати, а как купеческая, скажем в средневековых цехах в средневековых города, или необязательно в цехах… Репутация была первое дело. Если ему не верили на слово, он гроша ломаного не стоит. Вот, если репутация плохая, то это значит, что мы вступаем, а мы уже фактически вступили, как мне кажется, к сожалению, я боюсь, после Крыма, мы вступили, мы объявили войну собственной экономике. И мы эту войну на данный момент, как мне кажется, блистательно выигрываем.
М.Королева
―
По поводу этого всего, что связано с сырами, хамонами, с санкционными продуктами. Уже спрашивают наши слушатели - уже стали известны душераздирающие подробности - как все это будут уничтожать. Например, я цитирую: «Сыры - скорей всего, пройдет бульдозер, а потом на свалки». И опять-таки о логике. Наши слушатели спрашивают: Вот здесь логика в чем, в борьбе с санкционными продуктами?
Н.Сванидзе
―
Помните «Операцию «Ы»»? Они там обсуждают, что делать - в этой третьей новелле самой главной, где троица – что делать с этим складом, который они должны как бы ограбить, и Никулин говорит: «Разбить? Пол-литра? В дребезги? Да я тебя!..» Я думаю, что никто не будет уничтожать эти очень дорогостоящие качественные продукты.
М.Королева
―
Да нет, уже технология есть – всё! Медведев утвердил правила уничтожения.
Н.Сванидзе
―
Я уверяю вас, Марина… Медведев-то утвердил, но не Медведев же будет лично уничтожать
М.Королева
―
Вам страшно просто об этом подумать, ну!
Н.СВАНИДЗЕ: Россия – страна чудес и сладострастия, здесь всё что угодно может быть
Н.Сванидзе
―
Мне не страшно абсолютно об этом думать. Мне страшновато думать о том, что происходит в целом, но именно об уничтожении камамбера мне думать не страшно, это меня не пугает. Но я просто не верю, что это будет уничтожаться. Уничтожат килограмм. А все остальное не уничтожат.
М.Королева
―
В детские дома отвезут.
Н.Сванидзе
―
Да вряд ли. Если бы в детские дома, я был бы всеми четырьмя лапами – за. Я боюсь, что не в детские дома. И самое тяжелое, кстати, это не камамбер, самое тяжелое – это лекарства, но об этом, наверное, уже не успеем поговорить.
М.Королева
―
Не успеваем, к сожалению. Закончилась наше время на сегодня. Николай Сванидзе, Марина Королева. Мы в студии «Особого мнения». Всем спасибо, всем счастливо!