Шод Муладжанов - Особое мнение - 2015-08-05
О.Журавлёва
―
Добрый вечер. Это программа «Особое мнение», меня зовут Ольга Журавлёва, у нас в гостях – Шод Муладжанов, главный редактор «Московской правды». Здравствуйте.
Ш.Муладжанов
―
Здрасьте.
О.Журавлёва
―
Хотела сразу у вас спросить про наболевшее, но немножко с другой стороны. Как вы думаете, а почему запрещенные товары вообще попадают в Россию? Где вот эта вот ошибка?
Ш.Муладжанов
―
Вы знаете, мы не раз в газете и в вашей студии обсуждали вопрос о том, как, например, попадает на крупные так называемые рынки масса контрафакта, да? Она же производится (эта масса), в основном, скажем, в Китае или где-то там, за Китаем, а потом как-то пересекает границу и аж до Москвы доезжает. Знаменитая история с Черкизоном, где были обнаружены сотни тонн, а, может быть, и тысячи тонн контрафактных товаров. Как они попали в Москву? Это ж не просто там как-то пересекли. Вот, как сейчас говорят, что «Ну, вы понимаете, они там через Белоруссию или, там, через Казахстан».
О.Журавлёва
―
Кстати, из Минска уже такие робкие сигналы поступили, что мы очень тщательно всё проверяем – через нас ничего лишнего не проходит.
Ш.Муладжанов
―
Знаете, я некоторое время назад столкнулся с такой ситуацией. Я не готов название этой агрофирмы озвучить, потому что мы не перепроверили всё, но наш корреспондент, будучи на одной агрофирме, спросил «А, вот, вы в связи с тем, что сейчас рынок высвобождается, вы не хотите увеличить производство помидор, огурцов, побольше выращивать?» Они говорят «Да вы понимаете, мы выращиваем-то не много, у нас в основном теплицы – они как склады используются. Туда поступает кое-откуда товар, а мы его там расфасовываем, упаковываем и в торговлю направляем».Так вот, понимаете, я думаю, что и в Белоруссии, наверняка, кто-нибудь так поступает. Может быть, и в Казахстане. То есть это происходит, но я не думаю, что основная масса именно так сюда попадает.
Я абсолютно уверен в проницаемости наших таможенных систем. Я абсолютно уверен в коррумпированности части, конечно (далеко не всех, но части) наших таможенных служащих. А самое главное, я абсолютно уверен в том, что это очень многим выгодно.
О.Журавлёва
―
Ну, например, кому?
Ш.Муладжанов
―
Например, торговле. Они, ведь, подняли цены розничные, серьезно подняли цены, а закупочные цены для них не изменились. Более того, в этих условиях они, наверное, для многих упали (закупочные цены), потому что сейчас оптовые продавцы во многих странах, я думаю, стараются сбыть товар даже и с серьезной скидкой, серьезным дискаунтом, потому что им надо куда-то это девать. Поскольку спрос резко уменьшился, у них безработица, им надо людям зарплату платить и так далее, они готовы, наверняка, продавать и подешевле. То есть выгода тут рисуется легко.Ну, вы понимаете, я всё равно, я в этой истории не буду оригинален, я скажу так, что борьба с нарушениями закона должна вестись. И если закон даже дурацкий (а я считаю вообще всю историю с эмбарго пустой и бессмысленной затеей)...
О.Журавлёва
―
То есть вообще сами антисанкции?
Ш.Муладжанов
―
Это мое мнение личное, да? Вот, собственное мое мнение особое, наверное, что вообще в принципе вот это продовольственное эмбарго, эмбарго на поставки. Тем более сейчас речь идет о медикаментах, сейчас речь идет о медицинской техники. Я считаю, что это не полезно, а вредно. Но закон должен соблюдаться, да?Единственное серьезное обстоятельство, о котором сейчас принято говорить как чуть ли не о благе, о том, что, вот, модное слово «импортозамещение» там без конца повторяют как заклинание. Я думаю, что это прямой укор власти российской, почему надо сейчас было только этим заняться? Почему 10 и 20 лет назад?.. Ну, 20 – ладно, была другая немножко у нас группировка у власти. Сейчас нынешняя группа товарищей у власти 15 лет. Почему все эти 15 лет мы не занимались собственным производством? Мы считали, что достаточно нефтяных денег, чтобы закупать и еду, и бытовые приборы, и одежду, и обувь, и машины, и всё остальное, и военную технику, покупка которой в основном ориентирована на заграницу и так далее. Сейчас создают Комиссию по импортозамещению во главе с премьером. Я хотел бы его спросить, а правительство Российской Федерации не является в высоком смысле слова комиссией по импортозамещению? Оно не должно вообще вот эту задачу?..
О.Журавлёва
―
Заниматься этим в принципе.
Ш.Муладжанов
―
Да. ...эту задачу реализовать давно, ну и как минимум сейчас заниматься этой задачей без всяких комиссий, без всяких рабочих групп многочисленных и так далее. Это, на мой взгляд, развитие экономики страны – это главнейшая задача правительства любой страны.
О.Журавлёва
―
Шод, вот, скажите, мы с вами в этом смысле согласны, что товары проникают сюда, проходя через существующие ныне...
Ш.Муладжанов
―
Должны.
Ш.МУЛАДЖАНОВ: Нет реальных выборов, значит, нет реальной сменяемости законодательной власти
О.Журавлёва
―
Да, не должны проникать, но они сюда проникают.
Ш.Муладжанов
―
Да.
О.Журавлёва
―
Дальше что нужно делать? Кого жечь? Таможенников, которые плохо себя?..
Ш.Муладжанов
―
Таможенников жечь не надо – я вообще не садист. Я считаю, таможенников, которые нарушают закон и берут за это взятки, надо сажать в тюрьму. Первое. Второе, товары, которые не должны попадать в Российскую Федерацию, по идее, должны останавливаться на границе. Если они уже сюда попали и они попали незаконно, то они должны изыматься у тех, кто их незаконно ввез, безусловно, экспроприироваться или (ну, не знаю) в данном случае наоборот национализироваться и передаваться нуждающимся гражданам как российским, так и в той дружественной нам части Украины, куда мы отправляем большие эшелоны, конвой так называемый с гуманитарными грузами. Почему надо на бюджетные деньги покупать продукты и везти их в Донбасс и Луганскую область, когда есть те самые продукты хорошего качества как правило, которые можно, как выясняется, бесплатно забрать и, не тратя денег хотя бы на их покупку, тратя только на перевозку деньги, ввезти теми же самыми конвоями в Луганскую и Донецкую области? Люди будут довольны, потому что продукты хорошего уровня, я уверен в этом. Плохие вряд ли так возят.
О.Журавлёва
―
Ну, вот, кстати, ограничение госзакупок импорта медицинской продукции тоже вызвало, я бы сказала, некоторый шок, потому что все уцепились сначала за презервативы, которые...
Ш.Муладжанов
―
Да бог с ними, с презервативами.
О.Журавлёва
―
Через госзакупки там их небольшое количество. Ну, просто Геннадий Онищенко сразу много чего назаявлял и всех очень отвлек.
Ш.Муладжанов
―
Он любит что-нибудь такое сказать, да.
О.Журавлёва
―
Но, ведь, там речь идет и о других товарах, и там совсем не смешно. Там речь идет о... для новорожденных, еще о каких-то вещах.
Ш.Муладжанов
―
Ольга, вы знаете, во-первых, собственно, товары, то есть какие-то медицинские принадлежности, медицинские приборы и медицинские средства, медицинское сырье, это первое. И второе, важнейшее, что здесь может быть (и я боюсь, что, наверняка, оно попадет в этой ситуации под запреты), это комплектующие и ремонтные всякие комплекты для той техники, которая есть у нас.У нас же не секрет, что медицинская техника, особенно в приличных более-менее медучреждениях как правило импортная. Отечественной почти нет. Мало того, что у нас есть беда, о которой мы много раз говорили и в газете, и, наверняка, в вашем эфире, о том, что мы купили технику – ее обслуживать некому, потому что профессиональных специалистов не подготовили, которые обслуживают эту технику. Во-вторых, условия для эксплуатации этой техники не везде созданы. Вот, мы сейчас на сайте ставим материал «Московской правды» как раз об этой истории в одной из областей. Так теперь еще и комплектующих и ремонтных наборов не будет, то есть ее нельзя будет приводить в порядок при поломке.
О.Журавлёва
―
А, вот, что вы по этому поводу думаете, мы в следующей части скажем. Это Шод Муладжанов, главный редактор газеты «Московская правда». Никуда не уходите.РЕКЛАМА
О.Журавлёва
―
И снова с вами программа «Особое мнение». Меня зовут Ольга Журавлёва, мой собеседник – главный редактор «Московской правды» Шод Муладжанов. Ну, скажите, все-таки, резюмируйте, как вы воспринимаете ограничение закупок импортной медицинской продукции?
Ш.Муладжанов
―
Вы знаете, я боюсь, что это очень серьезно ударит по качеству работы медицины. У нас и так пока с этим качеством далеко не всё хорошо. Если какую-то технику и достаточно сложную могут делать так называемые оборонные предприятия и это происходит сейчас...
О.Журавлёва
―
Но они сейчас завалены, извините, оборонными заказами.
Ш.Муладжанов
―
Нет, ну у них за годы, когда у них не было этих оборонных заказов, собственно, от Министерства обороны, сформировались подразделения, целые производства (я бывал на таких и в том числе в Москве), где делают очень неплохую технику. Но они как правило занимаются только сложной техникой и достаточно крупными какими-то аппаратами. Мелочью не занимается никто, потому что это отдача финансовая маленькая, у нас не принято этим заниматься. И проблемы будут по мелочам, по каким-нибудь счетчикам капель, по каким-нибудь дозаторам, по каким-нибудь устройствам там для травмированных и так далее, с хирургическими всякими приспособлениями. Вот с этим будут огромные проблемы, потому что их, во-первых, у нас не производят и не будут производить в близком будущем. А во-вторых, именно они идут по госзакупкам, в основном.И мне кажется, что вообще лезть в эту область медицинского снабжения надо очень деликатно, потому что там любые нарушения... Мы знаем, какие уже бывали, когда какое-то сырье запрещают ввозить и это по цепочке приводит к тому, что очень важные лекарства перестают производиться.
О.Журавлёва
―
Скажите, а какая может быть цель у таких запретов? Какой маме назло нужно отморозить уши, объясните мне?
Ш.Муладжанов
―
Вы знаете, наши чиновники (и не только, к сожалению, чиновники, но и порой священнослужители, порой какие-нибудь общественные организации) очень хотят выслужиться, на мой взгляд. Что-нибудь, вот, скажет первое лицо в государстве, и они начинают придумывать всякие инициативы с тем, чтобы очень серьезно угодить этому первому лицу «Давайте там потребуем создания какого-нибудь трибунала, давайте какой-нибудь запрет новый введем. А давайте еще тех выгоним из страны. А давайте тех объявим персонами нон-грата, еще чего-нибудь придумаем». То есть выслуживаются со страшной силой. Я думаю, что порой это касается даже хороших людей, которые подписывают всякие дурацкие письма коллективные и так далее, но эти люди часто по недопониманию делают, часто делают это, ну, по инерции, может быть, за компанию с кем-то. А, вот, чиновники и корыстные так называемые общественные организации это делают по умыслу, конечно.
О.Журавлёва
―
Скажите, пожалуйста. Вот, кстати, Дмитрий Мезенцев спрашивает «А с чем связано, что наши чиновники не очень беспокоятся о своем реноме как, например, в истории с часами Пескова?» Ну, вот, вы говорите, что, с одной стороны, выслужиться очень многие хотят. С другой стороны, как они выглядят, скажем так, в глазах общественности их, действительно, не очень беспокоит.
Ш.Муладжанов
―
А потому что у нас... Ну, понимаете, мы сразу по цепочке придем к тому, что у нас нет выборов. Понимаете?
О.Журавлёва
―
Опять двадцать пять: куда ни плюнь, всё равно.
Ш.Муладжанов
―
Да, да. Мы по цепочке придем к этому ключевому вопросу. Дело в том, что нет реальных выборов, значит, нет реальной сменяемости законодательной власти. Законодательная власть прямо влияет на подбор чиновников, на назначение чиновников исполнительной власти.Значит, чиновники, точно зная, что они не зависят от общественности, а зависят только от конкретных людей, которые принимают решения на каком-то верхнем уровне, они не шибко беспокоятся о том, что там общественность подумает. Если первое или, там, второе лицо, или третье лицо, при котором они состоят (эти чиновники), ими довольны, то они точно знают, что с ними ничего не случится. В крайнем случае помашут там пальчиком немножко или там «Ай-яй-яй» скажут, или скажут «Ну, ты в другой раз поаккуратнее там. Смотри, кто тебя фотографирует» и так далее. И всё.
О.Журавлёва
―
Ну, тогда скажите мне честно, вот так, между нами. В этой ситуации с часами Песков, действительно, прокололся?
Ш.Муладжанов
―
Вы знаете, вот, Оль, без обид...
О.Журавлёва
―
Или это всё злые люди наговаривают?
Ш.Муладжанов
―
Без обид. Я вам скажу, что меня настолько не интересуют часы Дмитрия Пескова...
О.Журавлёва
―
Ну, это то, что лежит на поверхности, извините.
Ш.Муладжанов
―
Дело в том, что меня гораздо больше интересуют бешеные зарплаты чиновников. Меня гораздо больше интересуют какие-то немереные привилегии, которыми они пользуются в виде бесплатного лечения, бесплатного отдыха, бесплатного проезда, каких-то там условий загородного отдыха по выходным и так далее. Всё это за госсчет.
Ш.МУЛАДЖАНОВ: Чиновники, перекладывающие бумажки, зарабатывают больше, чем специалисты
Как человек, который еще в 1987 году написал серию гневных материалов по поводу спецшкол, спец всего остального и схлопотал за это и некую славу, и некое раздражение власти, я вам должен сказать, что тогдашние чиновники дети были по сравнению с нынешними. Они просто были бессеребренниками! Привилегии, которые сейчас есть у этих чиновников, это страшная вещь! Огромные отпуска непонятно почему, компенсации за эти якобы неиспользуемые отпуска. Вот там миллиарды. Бог с ними, с часами. Вот, когда-нибудь кто-нибудь будет разбираться с этой несправедливостью? Потому что чиновники, перекладывающие с места на место бумажки, зарабатывают гораздо больше, чем те немногие хорошие специалисты, которые остались в нашей стране. Вот это меня гораздо больше волнует.
О.Журавлёва
―
Ну, в случае с часами обвиняли человека в том, что даже при его не самой плохой зарплате ему лет 5, все-таки, приходилось очень сильно сверхурочно разгружать вагоны.
Ш.Муладжанов
―
Вы знаете, я могу догадываться, сколько зарабатывает Песков, но я понятия не имею, сколько за свою карьеру заработала его жена. Бог его знает. Может, она и заработала на такие часы. Я не знаю. Вот, понимаете, я огульно не берусь вот так говорить о том, чего не знаю.
О.Журавлёва
―
Скажите тогда другой, тоже животрепещущий народный вопрос: почему невозможно найти Евгению Васильеву? Вот, почему всё время ходят слухи «Там видели, сям видели?» Туда поехали – не нашли.
Ш.Муладжанов
―
У меня есть по этому поводу подозрение, что есть серьезные, очень серьезные люди, которые бы хотели, чтобы она не общалась с прессой. Видимо, она, все-таки, по... Вот, я ее лично совсем не знаю, никогда в жизни с ней не общался, но по тому, что я видел на экране, слышал, читал, у меня есть ощущение, что у нее внутри есть некий эмоциональный заряд, который может куда-нибудь выплеснуться и она может чего-нибудь лишнее сказать.
О.Журавлёва
―
Ну, тогда простите, она под домашним арестом выставки устраивала! Если б кто-то хотел, чтобы она побольше молчала и побольше бы думала о будущем...
Ш.Муладжанов
―
А много вы интервью с ней читали?
О.Журавлёва
―
Были ее песни, были ее высказывания.
Ш.Муладжанов
―
Не-не – про песни я всё знаю.
О.Журавлёва
―
Да. Она как-то всегда блистала, что называется, всегда в свете. И, по-моему, даже интервью какие-то брали у нее. И в СИЗО к ней ходили матрасик посмотреть. Всё было.
Ш.Муладжанов
―
Интервью были вполне определенного свойства и понятно кем исполненные во-первых. Во-вторых, всякие матрасики и так далее – это всё было до суда.Сейчас, мне кажется, вот, мой прогноз, что произойдет следующее. Она через какое-то время подаст на условно-досрочное.
О.Журавлёва
―
Уже имеет право, да.
Ш.Муладжанов
―
Ну, еще не имеет, но скоро будет иметь это право. И потом она пропадет с горизонта. Она пересечет государственную границу и потеряется за горизонтом.
О.Журавлёва
―
То есть вы сейчас думаете, что она находится, действительно, в каком-то из мест, там, в колонии или где бы то ни было?
Ш.Муладжанов
―
Очень может быть.
О.Журавлёва
―
То есть сейчас она пока не в Альпах?
Ш.Муладжанов
―
Мне кажется, что границу она вряд ли пересекла.
О.Журавлёва
―
Вот так?
Ш.Муладжанов
―
Мне кажется, что она в любом случае в России. В каких условиях содержат, понятия не имею. Но допускаю вполне, что она в каком-нибудь более-менее привилегированном отсеке какой-нибудь зоны находится и будет там находиться, пока ей нельзя будет пересечь границу.
О.Журавлёва
―
Мне просто логика непонятна. Если кто-то очень не хоте, чтобы волос упал с ее головы или чтобы она где-то там что-то высказала, ей можно было вообще не давать реального срока.
Ш.Муладжанов
―
Нет, это было бы очень некрасиво, а потом надо было б кому-нибудь другому давать. А уж она засветилась и засветилась.
О.Журавлёва
―
Ну, дали бы тот срок, который она уже отсидела под домашним арестом. Все смеются, довольны.
Ш.МУЛАДЖАНОВ: Мы купили технику, а специалистов не подготовили, которые её обслуживают
Ш.Муладжанов
―
Ольга, мы с вами можем что угодно вот таким образом интерпретировать. Я считаю, вот, мое мнение, что она находится в России, она находится под защитой и под охраной. И как только она сможет, она отсюда уедет и с концами.
О.Журавлёва
―
А вот оттуда она будет давать шикарные интервью.
Ш.Муладжанов
―
Не исключено, что...
О.Журавлёва
―
И вот там, кстати, ее отследить будет гораздо сложнее.
Ш.Муладжанов
―
Не исключено, что там к ней кто-нибудь прорвется и она что-нибудь ляпнет. Вот. И дай ей бог здоровья не потому, что я ее уважаю или там что-нибудь в этом роде, я просто всем живущим желаю здоровья. Но боюсь, что над ней будут угрозы серьезные.
О.Журавлёва
―
Мы продолжим, кстати, и судебную, и следственную тему, но уже в следующей части. У нас главный редактор газеты «Московская правда» Шод Муладжанов со своим особым мнением.НОВОСТИ
О.Журавлёва
―
И снова с вами программа «Особое мнение». Меня зовут Ольга Журавлёва, у нас в студии особое мнение высказывает Шод Муладжанов, главный редактор «Московской правды».Еще одна судебная история, о которой бы я хотела с вами поговорить. На допрос вызван отец Михаила Ходорковского, которому только что исполнилось 82 года, а речь идет о деле 1998 года об убийстве известном, по которому уже сидят довольно давно некоторые люди. Что это значит вообще? О чем говорит эта история?
Ш.Муладжанов
―
Ну, если конспирологически подходить к этому, то, может быть, это сигнал сыну, что ты там не очень активничай, а то у тебя тут...
О.Журавлёва
―
Ну, то есть заложник?
Ш.Муладжанов
―
Да-да. ...у тебя тут кое-кто есть внутри России, да? Если конспирологически. Если попроще, то, может быть, это глупость. У нас еще бывает и глупость сотрудников следственных органов. Бывает и так попросту, без всякой политики.Политический аспект какой-то такой вот, ну, садистского характера? Ну, может быть. Может быть. Вы знаете, мне трудно говорить, поскольку я не читал этого дела, какое отношение вообще отец может иметь к этому делу. Единственное, что в силу своего очень негативного отношения к Юкосу по некоторым причинам, о которых я в том числе в вашем эфире говорил, поскольку я сталкивался со службой безопасности Юкоса и с их делами, и так далее, я знаю, что там, действительно, были преступления и так далее, я сейчас не очень хотел бы это обсуждать. Но думаю, что если прямо никак не задействован в этом деле человек 82-х лет, лучше бы его оставили в покое.
О.Журавлёва
―
Хорошо. Еще одно тоже очень старое дело. Ветераны войны в Афганистане попросят создать трибунал для суда над США за Хиросиму и Нагасаки.
Ш.Муладжанов
―
Вот, перед самым перерывом я сказал, что есть общественные организации, которые выступают с инициативами, которые по их мнению должны сильно понравиться руководству.
О.Журавлёва
―
Эта инициатива уже понравилась кое-кому.
Ш.Муладжанов
―
Вот, да. Я слышал реакцию там руководителя Госдумы и так далее. Вы знаете, есть гораздо более близкие к нам по времени преступления, о которых надо было бы так, всерьез поговорить, за которые никто не наказан. В том числе и связанные с той же Америкой, да? То, что касается бывшей Югославии, бомбежек.
О.Журавлёва
―
Но был трибунал по бывшей Югославии.
Ш.Муладжанов
―
По бомбежкам?
О.Журавлёва
―
Нет, не по бомбежкам. США отдельно в этой истории.
Ш.Муладжанов
―
Вот, я говорю сейчас про США. По бомбежкам никакого трибунала не было. И если говорить о том, кто сбросил атомную бомбу на Хиросиму и потом на Нагасаки (ровно, кстати, 70 лет назад – завтра, по-моему, годовщина).
О.Журавлёва: 6
―
е августа.
Ш.Муладжанов
―
Да, завтра. Так вот, почему не говорить о злодеяниях гораздо более близких и понятных? Там хотя бы война была. Ведь, Япония находилась в состоянии войны. И понимаете, всё, что делается при вот таких обстоятельствах, когда страны находятся в состоянии войны, надо, все-таки, интерпретировать иным образом. Война есть война, и американцы будут обязательно говорить о том, что если бы они не сбросили эти атомные бомбы, то потерь во время этой самой войны между коалицией союзников и Японией было бы гораздо больше, была бы настоящая война, а так удалось запугать их, придавить нацию и блицкригом закончить вот эти всякие боевые действия и так далее. Такая версия давно существует, и я думаю, они ее повторят еще 100 раз. И вряд ли мы сможем ее опровергнуть, потому что сослагательное наклонение, как известно, в истории не работает.А создавать трибуналы вот по такого рода событиям, мне кажется, абсолютно непродуктивно.
О.Журавлёва
―
А тогда скажите, как вы считаете, продуктивен ли мог бы быть трибунал по Боингу?
Ш.Муладжанов
―
Абсолютно нет. Я уже об этом говорил. Я считаю, что для начала надо очень серьезное расследование, и вот тут... Тут, может быть, не частый случай, когда я согласен с нашим руководством, которое требует открытого и прозрачного следствия. Потому что очень много утечек и в нашей прессе, и не в нашей прессе, каких-то утечек из каких-то следственных органов голландских там, еще каких-нибудь.
О.Журавлёва
―
Есть официальная комиссия, которая закончит свою работу осенью.
Ш.Муладжанов
―
Вот, когда закончит свою работу, доложит мировому сообществу и если выяснится, что, действительно, определен виновный, что есть виновные и они точно определены, вот тогда надо рассматривать вопрос о трибунале.
Ш.МУЛАДЖАНОВ: Мелочью не занимается никто, потому что отдача финансовая маленькая
О.Журавлёва
―
Хорошо. Еще один вопрос. Вы, кстати, сегодня уже об этом говорили, об отсутствии выборов. Вернемся опять в свои родные пенаты. Как вам кажется, почему Демократическую коалицию не допустили до выборов 13 сентября нигде? В Калуге там 100% забраковали подписей, ну, на самом деле, потому что им не понравилось, как Нечаев там представлен в двух разных бумагах.
Ш.Муладжанов
―
Легче всего сказать, что борются у нас с оппозицией и так далее. Я скажу, что есть этот мотив и что чиновники на местах в провинции, конечно, хотят, опять же, выслужиться и доложить в центр, что они никого не пустили чужих и так далее. Это вполне возможно и реальный вариант.Но я хотел бы еще об одном сказать. Те, кто называют себя оппозицией в нашей стране, очень часто работают плохо.
О.Журавлёва
―
То есть вы подозреваете, что, действительно, не очень хорошо собирали подписи во всех этих регионах?
Ш.Муладжанов
―
Я абсолютно уверен в том, что там ошибок в этих листах было очень много. Я не раз сталкивался со всякими выборными делами (ну, не скажу, что в провинции – в Москве). И как правило, вот так называемая оппозиция... Я говорю «так называемая» не из неуважения, а из-за того, что они не очень-то оппозиция. Вот. Но вот эти люди – они очень часто работают плохо.
О.Журавлёва
―
С чем вы это связываете?
Ш.Муладжанов
―
Ну, разгильдяи, может быть. Может быть, непрофессионалы.
О.Журавлёва
―
Вы хотите сказать, что КПРФ собирает подписи честно и хорошо...
Ш.Муладжанов
―
Они чисто работают.
О.Журавлёва
―
...а Демкоалиция работает не чисто?
Ш.Муладжанов
―
Вот, Ольга, еще раз. Я говорю о формальной стороне вопроса. Вот, я не касаюсь ни политики здесь, ни этики и так далее.
О.Журавлёва
―
А я пытаюсь психологию понять. Потому что если люди...
Ш.Муладжанов
―
Разгильдяи.
О.Журавлёва
―
Они рассказывали нам в эфире про то, как они сначала, до того, как сдавать подписи, с графологами их проверяли. Про то, как они там, что называется, вылизывали эти подписи, потому что сколько раз на подписи уже их хватали.
Ш.Муладжанов
―
Сколько они судов выиграли вот по этим вопросам? Думаю, ни одного. Ну, может быть...
О.Журавлёва
―
Я вас умоляю! Мы только что с вами про суды и про туды поговорили.
Ш.Муладжанов
―
Ольга, я повторю. Не думаю, что есть команда из центра, из Москвы не допущать никого таких... Вот, я знаю, что московские политтехнологи работают тоньше. Они бы не стали никого не пускать. Думаю, что это...
О.Журавлёва
―
Ну, то есть с этой стороны тоже есть некая ошибка и некий перегиб на местах?
Ш.Муладжанов
―
Это не некий, а большой перегиб на местах существует, безусловно. Недоработка московских политтехнологов в том, что они не дали команду в какие-нибудь области, все-таки, допустить до выборов. Вот, надо было дать команду и тогда бы точно допустили. Это первое.И второе, повторю, что очень многие работают по-разгильдяйски, непрофессионально, в том числе и эти команды на выборах.
О.Журавлёва
―
Ну, там была история одна. Справедливости ради отметим, что была история, на которую обратили внимание сами представители Демкоалиции, что к ним пришли засланные казачки из молодежных группировок, которые вполне осмысленно собирали подписи, которые не могли принять.
Ш.Муладжанов
―
Это вполне возможный вариант. Я тоже с этим легко соглашусь, но повторю, что не думаю, что это централизованная кампания, а думаю, что это такая тенденция, которая работает в чиновничьей среде.
О.Журавлёва
―
Еще один такой вопрос – он тоже скорее психологического плана. Мы тут недавно отмечали День ВДВ, а сегодня Владимир Путин поздравил с Днем строителя строителей. Вот, вы чувствуете некоторую разницу между разными профессиональными праздниками, да? Ощущаете ее?
Ш.Муладжанов
―
Вы знаете, я много лет работаю в городской газете и поэтому со строителями, сами понимаете, в достаточно приличном контакте со строительной отраслью и я их, всех строителей хороших профессиональных поздравляю тоже с праздниками. Хоть и не президент, ну, по-человечески, просто от себя лично. Вот.А что касается отношения у нас к праздникам, то оно...
О.Журавлёва
―
Вот, почему так получилось? Я прошу прощения, почему в Парк культуры, ну, просто люди знающие стараются не идти в определенный день, чтобы не попасть в какую-то неприятную ситуацию, да?
Ш.Муладжанов
―
Ну да.
О.Журавлёва
―
Это же странно и по отношению, кстати, к ВДВ тоже. Это как-то, ну, нехорошо и неуважительно. Почему так получилось?
Ш.Муладжанов
―
Я думаю, что это такая историческая ситуация, потому что мы тут найдем несколько аналогий, почему есть футбольные команды, у которых приличные болельщики, а есть футбольные команды, у которых такие фанаты, на пути которых лучше ни в метро, ни на улице не попадаться. Почему? Чего, команда виновата?
О.Журавлёва
―
Почему у теннисистов нет таких болельщиков? Тоже вопрос.
Ш.Муладжанов
―
Вопрос.
О.Журавлёва
―
А хотели бы вы, чтобы в городе, хотя бы в городе (может быть, вообще по всей стране) какие-то еще праздники каких-то, я не знаю, важных сообществ отмечались как-то, вот, шире, что называется?
Ш.Муладжанов
―
У нас, на мой взгляд, вообще слишком много праздников.
О.Журавлёва
―
Это правильно.
Ш.Муладжанов
―
Поэтому они обесценились и очень трудно так часто искренне праздновать.
О.Журавлёва
―
Ну почему? Мы отмечаем только День пограничников, День ВДВ и День милиции.
Ш.Муладжанов
―
Ну, не совсем так: у нас есть Новый год, 8-е марта, 23-е февраля, 1-е мая, День Победы и так далее.
О.Журавлёва
―
Я имею в виду из профессиональных праздников.
Ш.Муладжанов
―
Нет, вообще праздников многовато.
О.Журавлёва
―
Это да.
Ш.Муладжанов
―
С учетом того, что мы еще и в религию серьезно играем, поэтому еще религиозные праздники стали отмечать последние годы, то праздников перебор явный. Мне кажется, что если б с этим разобраться и оставить только, действительно, праздничные праздники, то люди и относиться к ним будут искренне и не по команде, а будут всерьез их и по-честному отмечать.Ну, это та же история, которую мы с вами много раз повторим, поскольку у нас хотят хотя бы в этом угодить всем. И получается, что происходит девальвация как с наградами, как с почетными званиями, так и с праздниками.
О.Журавлёва
―
Надо ли вводить в Правила дорожного движения понятие «опасное вождение»? Опять тема возникла, со множеством катастроф связанная.
Ш.Муладжанов
―
Вы знаете, никто не мешает наказывать по суду тех, кто виноват в авариях. Мне кажется...
О.Журавлёва
―
У нас нет такого понятия пока.
Ш.Муладжанов
―
Да достаточно в правилах. Вы понимаете, есть понятие такое, что, там скажем, выбор скорости, которая соответствует складывающейся дорожной обстановке (по-моему, такая формулировка существует). Если ты попал в аварию, значит, ты неправильно выбора скорость и за это можно наказывать, если по твоей вине там какие-то последствия.
О.Журавлёва
―
Но если ты еще не попал в аварию, но опасно водишь?
Ш.Муладжанов
―
Вы знаете, это... Если это введут в правила, это приведет только к росту взяток гаишникам, как и все другие перемены, потому что они легко будут интерпретировать всё, что им покажется опасным, таким образом, чтобы получить очередной штраф на руки.
О.Журавлёва
―
Вам ничем не угодишь.
Ш.Муладжанов
―
«Решим вопрос на месте», как говорят в таких случаях.
О.Журавлёва
―
Праздников вам много, Правила дорожного движения приводят исключительно к обогащению гаишников, продукты надо есть...
Ш.Муладжанов
―
Оль, у нас есть еще одна минута?
О.Журавлёва
―
Полминуты.
Ш.Муладжанов
―
Короткая история. В одной европейской стране (а именно в Швейцарии) в каждом дворе стоят специальные контейнеры, в которые жильцы этих домов приносят остатки пищи и то, что при готовке еды остается и так далее, складывают туда. Потом это брикетируется и из этого делаются удобрения, компост из этого делается. Всё это бесплатно.Так вот, они...
О.Журавлёва
―
Вы уже всё сказали сейчас.
Ш.Муладжанов
―
Да. Вот, не надо жечь пищу, пожалуйста.
О.Журавлёва
―
Шод Муладжанов, главный редактор газеты «Московская правда». Всем спасибо, всего доброго.
Ш.Муладжанов
―
Счастливо!