Николай Сванидзе - Особое мнение - 2015-09-18
18.09.2015
К. Ларина
―
Добрый вечер. Программа «Особое мнение». Напротив меня как обычно в этот день недели и в это время Николай Сванидзе. Здравствуйте, Николай Карлович.
Н. Сванидзе
―
Добрый вечер, Ксюш.
К. Ларина
―
В прошлый раз мы достаточно много говорили о деле Олега Кашина. И я задала тебе вопрос: как ты думаешь, не представляют ли сейчас вновь угрозу для его жизни вновь открывшиеся обстоятельства и тот факт, что подозреваемого могут выпустить под залог под подписку о невыезде. И вот буквально на следующий день Олег сам заявил о том, что он боится за свою жизнь, что опять боится, что что-нибудь произойдет. После того как господина Горбунова выпустили. Скажи, пожалуйста, после того как появилось заявление супруги одного из арестованных по этому делу подозреваемых в нападении на Олега Кашина, когда она назвала имя губернатора Псковской области Андрея Турчака. Почему до сих пор нет никаких комментариев ни со стороны самого губернатора, ни может быть со стороны Кремля, который этого губернатора утверждал и назначал.
Н. Сванидзе
―
Это взаимосвязанные вещи. Нет комментариев со стороны губернатора, потому что нет комментариев со стороны Кремля. Вот он и ждет комментариев со стороны Кремля. Причем не только вероятно публичных, но и прежде всего комментариев, ему лично предназначенных. Указаний, что ему делать. Сдаваться, идти на следствие, говорить, что меня оклеветали, ругать американский империализм, ну вообще что делать. Потому что у нас сейчас принято вообще спрашивать, даже когда в туалет хочешь, спрашивать разрешение у начальства. Можно мне сходить или потерпеть до утра. А здесь ситуация очень серьезная. Речь идет о губернаторе области. И решение принимается на этот счет на высшем государственном уровне только. Президентском. Видимо, это решение по каким-то причинам пока не принято. А если и принято, то еще никак никому не озвучено. Ни публично, ни Турчаку. Вот он бедный и мается. Не знает, что ему дальше делать.
К. Ларина
―
Там все очень завязано с этим Турчаком. Я тут освежила в памяти его биографию и поняла, что там не все так просто и люди, которые не знают, стоит напомнить, что сам Турчак это сын Турчака. Что очень важно.
Н. Сванидзе
―
Так часто бывает.
К. Ларина
―
А Турчак отец, во-первых, владелец этого холдинга «Ленинец», сотрудников которого по сути арестовали в подозрении на покушение на убийство. А во-вторых, он давний приятель и партнер по спортивной борьбе Владимира Путина. То есть там какая-то очень давняя и тесная жизнь и сам Турчак уже в 20 лет был генеральным директором одной из «дочек» этого холдинга, «дочек» своего отца. Так что может быть поэтому так трудно решить судьбу…
Н. СВАНИДЗЕ: Нет комментариев со стороны губернатора, потому что нет комментариев со стороны Кремля
Н. Сванидзе
―
Трудно в результате этой, как ты удачно выразилась тесной жизни, здесь возникают какие-то проблемы, связанные с принятием окончательного решения. Может быть, ищут ему замену. Ищут давно, но не могут найти. Может быть, не хотят его отдавать, но не знают, в общем, не знают, как этот узел разрубить. И все ждут и он первым ждет.
К. Ларина
―
По сути, там два сценария. Либо человек виновен, и он действительно соучастник или заказчик преступления, либо он невиновен. Третьего нет. Как тебе кажется, как и в той и другой ситуации должен был поступить нормальный человек в нормальной стране. Нормальный губернатор, который получает вот такую информацию, себе такую черную метку из СМИ. Либо заявлять о том, что меня оклеветали, подавать в суд, если я невиновен, а если виновен, то что делать.
Н. Сванидзе
―
Я считаю, что в наших условиях подавать в суд со стороны губернатора это я бы сказал наглость. Потому что совершенно очевидно будет всем, что если он подает в суд, значит, он получил на это добро. Это значит, что он уже получил отмашку из центра, Алекс Юстасу.
К. Ларина
―
Я невиновен.
Н. Сванидзе
―
Уже сказал: Юстас, ты невиновен. Поэтому все, что хочешь, делай, подавай на них в суд, рви рубаху на груди, все будет на твоей стороне. Поэтому, а честно было бы в другой ситуации, с другим судом, с другой системой принятия решений, честно было бы, я считаю хотя бы временно уйти в отставку.
К. Ларина
―
На время следствия.
Н. Сванидзе
―
Да, отстраниться от исполнения своих обязанностей. На время следствия. Сказать, что я готов дать любые показания, я абсолютно невиновен. Я готов к любому следствию, к любому расследованию, любому суду. Вот это было бы нормально.
К. Ларина
―
О’кей. Тогда дальше пойдем. Теперь то, что касается поведения трудящихся. Все мы знаем, что сейчас в Псковской области открылся фестиваль Довлатов-фест, вокруг которого возник невероятный скандал. Поскольку инициатор фестиваля, его руководитель, президент, губернатор понятно, что он и бюджет наверняка на это дело пробивал. Кто-то отказался, кто-то поехал. Как ты думаешь, кто здесь прав? Как стоило поступать в такой ситуации. Делать вид, что ничего не происходит, не ехать или ехать?
Н. Сванидзе
―
Ты, честно говоря, меня немножко загоняешь в угол, потому что я не вижу в себе морально-нравственного здесь судьи.
К. Ларина
―
Тебя позвали, ты что делаешь?
Н. Сванидзе
―
Лично я бы не поехал. Потому что в такой ситуации ясно, что губернатор будет выступать, обращаться с приветственным словом, надо будет вставать, аплодировать или из зала выходить. Ну что делать. Ну я бы не поехал. И решил бы таким образом свои моральные проблемы в данном случае.
К. Ларина
―
А почему у тебя такое отношение. Мы про это говорим. Он невиновен.
Н. Сванидзе
―
А вдруг виновен. Я не знаю. Пока есть серьезные основания подозревать, что он может быть виновен, с этим человеком лобызаться, брататься, ручковаться желания нет. Но я понимаю тех талантливых уважаемых и порядочных людей, которые сделали другой выбор. Которые туда поехали, потому что они говорят, что мы едем не к нему в гости, а мы едем на Довлатов-фест. У нас совершенно другие цели и отменять свои планы мы не собираемся. Их я тоже понять могу. Просто ты спрашиваешь о том, как поступил бы я, вот я бы поступил так.
Н. СВАНИДЗЕ: В наших условиях подавать в суд со стороны губернатора это я бы сказал наглость
К. Ларина
―
Видишь, Михаил Сеславинский тоже, видимо, так решил. Если бы у него спросил, кто-нибудь, наверное, перед ним сидел и спросил его: и чего делать. Он говорит: я не поеду. Все. И сказал: я не поеду, потому что не хочу оказывать моральную поддержку. Понятно. Буквально через день он сказал, что нет, все не так, я просто в отпуске, Григорьев поедет. Это значит что?
Н. Сванидзе
―
Честно говоря, у меня нет никаких претензий к М. В. Сеславинскому. Потому что он человек с одной стороны и человек, несомненно, очень приличный. И то, что он сначала сказал, что не поедет или его пресс-служба сказала от его имени, это человеческий порыв, несомненно. Это первая человеческая реакция. И она была естественная. А потом все-таки помимо прочего он государев человек, он чиновник. И то ли дали понять, то ли он сам, будучи человеком многоопытным, сообразил, что поперед батьки получается и он дал задний ход. Это я тоже абсолютно могу понять. При этом обрати внимание на то, что на сайте министерства оба висят. То есть вроде бы как вторым заявлением он казалось бы, дезавуировал первое, а на самом деле первое не стерто, оно там висит и это тоже свидетельствует я считаю в пользу Михаила Владимировича Сеславинского.
К. Ларина
―
А эта ситуация какие раскрывает интриги кремлевского двора. Это значит что?
Н. Сванидзе
―
Никаких.
К. Ларина
―
То, что пока не приняли решение.
Н. Сванидзе
―
Абсолютно подтверждает то, что мы говорим.
К. Ларина
―
Что какая-то движуха явно происходит вокруг этого дела.
Н. Сванидзе
―
Вероятно, происходит, но под ковром. Глубоко под ковром. Может даже под полом. А когда вылезет на поверхность – мы не знаем.
К. Ларина
―
Хочу остаться в пространстве Псковской области, поскольку там поступает еще одна информация про другого человека. Про депутата местного собрания Льва Шлосберга, которого 24-го числа местное собрание депутатов будет по сути лишать депутатских полномочий. И это тоже инициатива господина Турчака, губернатора Псковской области. Буквально перед нашей программой на нашем сайте появилось два текста. Один от Григория Явлинского, где он увязывает практически в одно дело и дело Шлосберга и дело Олега Кашина, которые ведут к одному и тому же заказчику, по его мнению. И второй текст самого Льва Шлосберга, который буквально в эти минуты появился. Я это воспринимаю практически как прощальное слово. Он начинает с того, что «24 сентября рассмотрят вопрос о лишении меня депутатских полномочий». Ну и дальше спасибо всем, и хочу поблагодарить всех. Почему так опасен для местных властей, получается, один депутат, который никакой погоды не делает? У него даже фракции нет, он один. В чем там дело?
Н. Сванидзе
―
Как Владимир Ильич Ленин говорил: куда вы лезете. Когда его арестовали. Куда вы, царская охранка, лезете, молодой человек, ведь перед вами стена. Стена, да гнилая, ткни, и развалится. Один человек может быть опасен, когда система не уверена в себе, когда у системы нет ничего кроме демагогических реальных скреп, даже один человек может быть опасен. Шлосберг очень серьезный человек. Он очень смелый человек, он очень решительный человек. Он очень знающий как действовать человек. И он один там навел такого шороху, что они действительно все это время не знали, что с ним делать. С одним Львом Шлосбергом. Вот теперь они, похоже, нашли на него формальную управу. Я думаю, что как бы ни сложилась его депутатская судьба, этот очень серьезный, крупный, яркий человек не уйдет из политической и общественной деятельности.
К. Ларина
―
Кстати, тоже был избит…
Н. Сванидзе
―
Да, тоже с ним это было.
К. Ларина
―
Когда первым заговорил о том, что в Украине воюют представители российской армии… Псковские десантники.
Н. СВАНИДЗЕ: Лично я бы не поехал на Довлатов-фест. В такой ситуации ясно, что губернатор будет выступать
Н. Сванидзе
―
Он политик, несмотря на свою не столичную, а региональную вроде бы как принадлежность, он политик, несомненно, федерального масштаба. Таких людей очень немного, такие люди воспринимаются как опасные.
К. Ларина
―
И еще стоит добавить, что там есть единственная газета, которая называется «Псковская губерния», единственная газета, которая пишет о том, о чем писать нельзя. В данном случае о деле Кашина и о деле Шлосберга и псковских десантников. И про Турчака пишет все, что знает. Учредитель этой газеты как раз Лев Шлосберг. Один из учредителей.
Н. Сванидзе
―
Это будет очередное доброе дело губернатора Турчака.
К. Ларина
―
Вот все, о чем мы сейчас говорим, меня все-таки приближает к мысли и убеждению в том, что не надо было ехать на довлатовский фестиваль никому. Нельзя жить в безвоздушном пространстве. Нельзя так поступать. Прежде чем принимать согласие и ехать туда, участвовать, да, это Довлатов конечно, но посмотри, открой сайт, там написано, что это Турчак. Что это губернаторская игрушка. Губернаторская затея. Он этого хотел.
Н. Сванидзе
―
Я тебе сказал, как бы поступил я, но это предмет дискуссии. Потому что ты сейчас правильно заметила, что Довлатов не Турчак.
К. Ларина
―
Хорошо. Пойдем дальше. Давайте мы может быть задержимся на этой теме. Сирия у нас занимает наше внимание. Не только с точки зрения каких-то международных проблем, и международной безопасности, но и с точки зрения нашего участия или неучастия в этих событиях. Поскольку буквально перед нашей передачей твой коллега Сергей Кривенко говорил о том, что в совет по правам человека, членом которого ты являешься, поступают уже жалобы от родителей контрактников, которых якобы просто отправляют в Сирию. И там есть уже отказы.
Н. СВАНИДЗЕ: Шлосберг один там навел такого шороху, что они действительно все это время не знали, что с ним делать
Н. Сванидзе
―
Руководитель совета Михаил Александрович Федотов, которого я имею удовольствие сегодня поздравить с днем рождения, кстати.
К. Ларина
―
Ой, я присоединяюсь. Михаил Александрович, с днем рождения!
Н. Сванидзе
―
Да. Миша, дорогой, с днем рождения. Собственно у меня уже была возможность, я ею воспользовался, сделать это лично. Но, тем не менее. И приятно это сделать. Так вот, Михаил Александрович направил запрос, письмо Министерству обороны от совета по правам человека. С настоятельной просьбой прокомментировать эту информацию. О том, что людей, контрактников, военнослужащих направляют в Сирию. Эта информация очень серьезная, ее нужно тщательным образом проверить.
К. Ларина
―
Сегодня был брифинг с Дмитрием Песковым. В том числе плановый, ничего там особенного нет, еженедельный. В том числе там прозвучал вопрос по поводу участия российских военнослужащих в войне в сирийском конфликте. Он сказал, что конечно никакой информацией по этому поводу не обладает. И сирийское руководство к ним не обращалось. Но как я поняла смысл его ответа, что если Дамаск обратится с просьбой о помощи, это будет рассматриваться. Скажи, нам туда надо?
Н. Сванидзе
―
Это была не инициатива Пескова. Стоит ради справедливости сказать на эту тему. Первым на эту тему высказался министр иностранных дел Сирии. Вчера. Который сказал, что в случае необходимости Сирия обратится к России на предмет военного присутствия на нашей территории. Вот реакция нашего руководства устами Дмитрия Пескова была такая: обратятся – будем думать. Она дипломатичная реакция, но, на мой взгляд, не вполне достаточная. Потому что меня больше устроило, если бы сказали, вы знаете, ребята, вы извините, мы вас, конечно, очень любим, но здесь все сложнее, чем вам вероятно представляется. И армию мы к вам не направим. Потому что ответ Пескова оставил на этот счет сомнения. Он неопределенен: будем думать.
К. Ларина
―
Типа не исключаем возможности.
Н. Сванидзе
―
Да. На данный момент наши действия в Сирии носят гибридный характер, как это принято последнее время. Сильно напоминают нашу позицию в Донбассе. Когда тоже не поймешь, наши там части, не части, военнослужащие, не военнослужащие. Заблудились, не заблудились. Техники полно. Кто управляет – непонятно. А мы говорим, нет, ничего такого нет. Здесь пока что мы говорим все то же самое. Но вот идет информация, в частности та, которую мы сейчас обсуждали через Газету.ру. Но если нас попросят официально, и мы официально дадим согласие, это значит, что мы перешли Рубикон конечно. Последний раз нас просили ввести войска официально больше 35 лет назад. Это было связано с Афганистаном. Тогда просил об этом президент Амин. Мы тогда вошли и первое, что сделали – свергли Амина. Который об этом нас просил. Если мы сейчас войдем, никаких совершенно пряников и дивидендов у нас с этого не будет. В отличие от Донбасса. Потому что в Донбассе мы получали очень плохой результат международно-экономический, в плане санкций, в плане усиления изоляции нашей страны. Но позитивный с точки зрения власти в том, что касается рейтинга внутреннего. До последнего момента до нынешнего момента акция в Донбассе остается пока еще популярной. Хотя степень популярности снижается. Но, тем не менее, остается. А в Сирии такого не будет, в Донбассе там же наши. Там же наших бьют, там укрофашисты, по указке госдепа США бьют наших. А мы своих в беде не бросаем. Мы обязаны помочь. Вот позиция, которая внедрялась на протяжении последних полутора лет в головы из всех электроприборов…
К. Ларина
―
А здесь с ИГИЛом бороться.
Н. Сванидзе
―
Кому нужен ИГИЛ? Кто такой ИГИЛ? Папа наш ИГИЛ? Кто он такой. Никто его в лицо не знает этого ИГИЛа. Туда ехать значит помогать одним арабам против арабов. Кому нужны в нашей стране арабы? Кто хочет воевать? Поэтому популярности не будет. А ужесточение санкций обеспечено.
К. Ларина
―
Пауза. Вернемся через несколько минут.НОВОСТИ
К. Ларина
―
Возвращаемся в программу «Особое мнение». На этой неделе мы простились с Юрием Николаевичем Афанасьевым. Я была на этом прощании и с сожалением могу сказать, что народу было очень немного. В основном пожилые люди, с другой стороны было конечно отрадно, что из его альма-матер РГГУ было много людей, вся профессура во главе с ректором Ефимом Пивоваровым. Это конечно тоже важный момент. Юрий Николаевич Афанасьев для тебя это фигура, которая что олицетворяет.
Н. Сванидзе
―
Мы лично не были знакомы с Юрием Николаевичем. Так получилось. Когда я преподавал еще историю в РГГУ на кафедре Натальи Ивановны Басовской, он тогда был суперзвездой, а я был молодым преподавателем. А потом не довелось. Поэтому мое к нему отношение такое же, как у других моих единомышленников. Оно без какого-то личного оттенка, связанного с эмоциями, с тем, какое впечатление один человек производит на другого при личных встречах. Очень крупный человек. Очень большой человек. Такая глыба в общем. Несомненно. Человек, который для РГГУ сделал невероятно много. Он отец РГГУ. Он институт сделал университетом, а университет вывел в разряд просто учебных заведений с международной хорошей репутацией. И это, несомненно, так. И потом он очень крупную роль играл просто историческую, политическую в России в свое время. Во второй половине 80-х годов. Прежде всего, пока он не отошел от политики. Очень серьезный многослойный большой человек с крупными решениями, с крупными зигзагами в биографии. Ну, большой человек. Большой человек.
Н. СВАНИДЗЕ: Один человек может быть опасен, когда система не уверена в себе
К. Ларина
―
У нас грустная нота получается в этой части. Потому что еще одна тема, которой хотела коснуться. Она с одной стороны очень важная, знаковая и с исторической точки зрения, и с политической. А с другой стороны тема, которая все равно затаптывается, зажимается, забалтывается. Не любят про это говорить. Я имею в виду события в Катыни. Вот вчера буквально в «Мемориале» была презентация большого труда, посвященного этим событиям. В котором собраны имена всех погибших в этой мясорубке, в этом расстреле.
Н. Сванидзе
―
Это такой поминальник, но не просто, это исследование очень серьезное. Там и биографии людей, очень серьезное большое исследование. Насколько я понимаю, даже более серьезное, чем в Польше проводилось. В Польше была очень серьезная книга на эту тему издана, но это не перевод.
К. Ларина
―
Сделали наши историки.
Н. Сванидзе
―
Совместно естественно с поляками. Очень большое честное исследование. Неслучайно презентация была в «Мемориале» вчера. Потому что вчера было 17 сентября. 17 сентября советская армия 39-го года в соответствии с секретными договоренностями по пакту Молотова-Риббентропа, перешла границу и атаковала Польшу с востока. То, что Гитлер, начав Вторую мировую войну, атаковал Польшу с запада, советские войска перешли границу с востока. Польша была разорвана, разделена между Гитлером и Сталиным и прекратила свое существование. У нас это официально называлось освобождением Западной Украины и Западной Белоруссии. Это трагическая, страшнейшая, кровавая страница и без того, мягко говоря, не беспроблемной истории российско-польских отношений. Вчера, когда Людмила Михайловна Алексеева в «Мемориале» говорила на эту тему, она не могла сдержать слез. Она говорила: стыдно, очень стыдно. Стыдно. И тем более стыдно, что последнее время, как ты правильно сказала, от этой темы уходят официально. В свое время все было вроде вскрыто.
К. Ларина
―
Типа как все признали.
Н. Сванидзе
―
Все было признано. Пакт Молотова-Риббентропа. А потом – да ничего, нормально, да правильно. Вдруг оказалось, что это все правильно. Там есть некоторые абсолютно трагические страницы и в этой книге и в истории, предшествовавшие Катыни. Сам по себе Катынский расстрел это просто ужасная трагедия. Ужасная кровавая трагедия, когда были уничтожены польские офицеры. Причем, как правило, не кадровые. Это были, как правило, не военные люди. Это были люди, которые были призваны в польскую армию после нападения Германии. И потом были либо захвачены нашими войсками, либо захвачены немецкими и переданы нам. И были расстреляны по прямому приказу Сталина. Все эти документы есть.
К. Ларина
―
Это первое такое издание.
Н. Сванидзе
―
Такое обширное да. И там есть еще одна драматичнейшая страница, о ней вчера говорил Арсений Рогинский, руководитель «Мемориала». Фантастическая совершенно. Связанная с Брестской крепостью. Для нас история Брестской крепости и героизм защитников Брестской крепости это действительно святая часть Великой Отечественной войны. И никаких сомнений здесь нет в героизме защитников Брестской крепости. Но дело в том, что этому предшествовали другие страницы. Когда Брестскую крепость, Брест принадлежал Польше. Между прочим. Он был на польской территории. И Брестскую крепость защищал польский гарнизон. Сначала он немецко-фашистской армии, от Гудериана, танкового генерала немецкого. А потом от нашей советской Красной Армии. Это был героизм защитников Брестской крепости польских от нацистов и от наших. И потом часть этих защитников, которые были переданы немцами нашим, были расстреляны в Катыни. Вот это исключительно драматичная история.
К. Ларина
―
Я хочу сказать, кстати, несмотря на то, что официальные наши представители власти, официальные лица не любят на эту тему рассуждать и говорить, да и на телевидении никто не любит особо таких передач делать. Но сам факт, что эта книга издана с помощью краудфандинга, этот факт о многом говорит. Потому что был объявлен сбор средств на сайте Планета, и я видела, как там люди активно участвуют.
Н. Сванидзе
―
Несколько сот человек…
К. Ларина
―
Абсолютно народное издание.
Н. СВАНИДЗЕ: Наши действия в Сирии носят гибридный характер, напоминают нашу позицию в Донбассе
Н. Сванидзе
―
…давали деньги кто, сколько может на издание этой книги.
К. Ларина
―
Я все-таки хочу тебя спросить, поскольку мы про Польшу говорим, буквально в эти дни очередной конфликт у нас с Польшей. Поскольку в одном из польских городов демонтируют памятник советскому генералу Ивану Черняховскому. Потребовали памятник убрать ветераны. Возлагают на него ответственность, цитирую я радио Польша, - за разоружение и аресты бойцов армии Крайовой, вооруженных формирований польского сопротивления. И естественно по этому поводу опять МИД заволновался. Кощунство, оскорбление памяти, тыр-тыр, восемь дыр. Скажи, пожалуйста, когда эта война памятников прекратится. Может быть, стоит все-таки остановиться или они имеют на это право и правильно делают.
Н. Сванидзе
―
Я не могу сказать, правильно они делают или неправильно делают. Дело в том, что есть два разных подхода. Это связано с Польшей и с Прибалтикой. Те люди…
К. Ларина
―
С Восточной Европой.
Н. Сванидзе
―
Да, те люди, которых мы считаем героями и продолжаем считать, они считают оккупантами. И ничего с этим поделать нельзя. Это два разных подхода. Для нас герои, для них – оккупанты. Для нас – Черниховский это один из замечательных полководцев Великой Отечественной войны. Для них он один из руководителей армии оккупантов. Поэтому здесь нужно к этому относиться как к данности. Это так. И это будет так. И это будет ужесточаться и усугубляться или наоборот смягчаться в зависимости от состояния наших отношений. В данном случае с Польшей или Прибалтикой. Когда отношения хорошие, то и отношение к памятникам соответствующее.
К. Ларина
―
Но в этом нет логики. Если они выясняют отношения с конкретным человеком, они считают убийцей и оккупантом…
Н. Сванидзе
―
Ксюша, в этом нет юридической логики. Но в этом есть психологическая логика.
К. Ларина
―
А что раньше не снесли?
Н. Сванидзе
―
Когда, при советской власти что ли?
К. Ларина
―
После советской власти прошло уже сколько лет.
Н. Сванидзе
―
Нормальные отношения были. А теперь они усугубились, естественно, когда отношения усугубляются, то достаточно радикальные позиции они становятся более сильными и популярными. Так же как у нас. Также и у них абсолютно. Чем хуже отношения, тем слышнее голоса радикалов. И они становятся популярными, они становятся более слышны в общественном мнении. К ним начинают прислушиваться в государственном руководстве. Это всегда так.
К. Ларина
―
Тут к слову никто этот памятник не топчет и никто над ним не издевается. Они собираются передать его российской стороне. В целости и сохранности. Типа, спасибо, больше не надо. Поставьте у себя.
Н. СВАНИДЗЕ: Последний раз нас просили ввести войска официально больше 35 лет назад. Это было связано с Афганистаном
Н. Сванидзе
―
Это (называем вещи своими именами), это их личное дело.
К. Ларина
―
Наверное, последняя тема. Я хотела про это спросить. Поскольку у нас такой большой скандал в ГД произошел с участием Владимира Жириновского. Как обычно. Где он накричал на Ирину Роднину. И все переживают, что Роднина обиженная. Но он там говорил другое еще. Там Роднина была собственно, неким образом. «Нам противно с вами в одном зале быть и в одной стране быть с вами, вы не партия, вы преступники, преступники вы все! Вся «Единая Россия» и весь ваш фронт – преступники! Мы на улицу выйдем, посмотрим, вам будут в лицо плевать, а нас на руках нести». Это что такое? Это он сорвался или там что-то есть?
Н. Сванидзе
―
Сорвался. Конечно. Он человек с очень сложной, скажем так, нервной системой. Он склонен к срывам, тем более срывы бывают ненаказуемы, это развращает всегда. Поэтому он не умеет себя останавливать. Милые бранятся, только тешатся. Во-первых.
К. Ларина
―
Ты думаешь?
Н. Сванидзе
―
Абсолютно.
К. Ларина
―
А мы так уже обрадовались тут некоторые.
Н. Сванидзе
―
Рано радуетесь. Замирятся.
К. Ларина
―
Заговор.
Н. Сванидзе
―
А, кроме того, я считаю, что какие бы вещи он ни говорил, связанные с политикой, это не повод орать на женщин, оскорблять женщин.
К. Ларина
―
Я тебя умоляю.
Н. Сванидзе
―
Таскать за волосы женщин и так далее.
К. Ларина
―
Это даже не обсуждается. Все равно он будет это делать и без твоих замечаний.
Н. Сванидзе
―
Тем не менее, я считаю должным это замечание сделать. И ни одна его позиция политическая, какой бы она ни была справедливой, она этого не оправдывает.
К. Ларина
―
Еще раз, ты считаешь, что здесь нет никаких ниточек заговора против «Единой России» и…
Н. Сванидзе
―
Со стороны Жириновского? С кем он сговорился? Сам с собой?
К. Ларина
―
Ну как бы разрешили, можно. Нет? А вдруг.
Н. Сванидзе
―
Да нет. Срыв. Я думаю, что ему погрозят пальцем и все забудется.
К. Ларина
―
Ну что же, мы на этом останавливаемся. Спасибо большое. Николай Сванидзе и Ксения Ларина. До встречи.