Дмитрий Орешкин - Особое мнение - 2015-09-22
22.09.2015
А. Соломин
―
В эфире «Особое мнение». И у нас в гостях политолог Дмитрий Орешкин. Дмитрий Борисович, здравствуйте.
Д. ОРЕШКИН: Система так устроена, что если ты высунулся, она тебе голову отрезает или впихивает назад
Д. Орешкин
―
Добрый день.
А. Соломин
―
Удивил нас всех сенатор Пугачев. Бывший сенатор, который потребует от России около 12 млрд. долларов. Это очень большая сумма иска, сопоставимая разве что с требованиями ЮКОСа. Которые в свое время были удовлетворены. Как вы думаете, для Владимира Путина это серьезная угроза – сенатор Пугачев бывший?
Д. Орешкин
―
Думаю, что абсолютно никакая. Честно говоря. Во-первых, Пугачев совершенно другого масштаба фигура и дело его совершенно другое. По сравнению с ЮКОСом. Во-вторых, все слишком белыми нитками шито. Потому что ну понятно, что он не белый и пушистый, понятно, что он делал свой бизнес, притворяясь православным банкиром и пользуясь преимуществами доступа к телу, во всяком случае, в прессе он звучал как православный банкир и православный банкир Владимира Путина. Понятно, что потом у него собственность отжали, и тут он внезапно вспомнил про справедливость. И так далее. Но здесь еще очень важна политическая составляющая. Ему предъявили серьезные обвинения в Лондоне.
А. Соломин
―
Россия его объявила в розыск.
Д. Орешкин
―
И в России и в Лондоне тоже есть к нему некоторые претензии. Вплоть до того, что попросили сдать иностранные паспорта и запретили выезд из Туманного Альбиона. Он, тем не менее, дал тягу во Францию и теперь ему было бы полезно создать имидж: а) пострадавшего от кровавого путинского режима и б) затеять этот суд, на протяжении которого его, по всей видимости, по юридическим правилам уже назад в Англию, никуда еще Франция отдавать не может. Пока он судится, он как бы в процессе. Если его куда-то высылать, подвергать административным воздействиям в западной юридической культуре, нельзя, потому что это будет восприниматься как давление на участника важного международного процесса. Так что это форма самозащиты без оружия. Денег он назад не получит. Путин от него отмахнется. Решение вряд ли в его пользу суд вынесет. Хотя бог знает. Это так скажем, попытка не очень умная с моей точки зрения повторить траекторию ЮКОСа.
Д. ОРЕШКИН: Силовики сейчас чувствуют угрозу себе и начинают играться в Берию
А. Соломин
―
А его действия сейчас многие воспринимают это как предательство, потому что он очень много говорит о Владимире Путине в последнее время, рассказывает какие-то вещи, которые как он утверждает, творились на самом деле и кто привел Путина и какие у Путина на самом деле активы. С вашей точки зрения этот человек как поступает?
Д. Орешкин
―
Да чего от них еще ждать. Это люди примерно одного масштаба. Ну Путин покрупнее чуть-чуть. Люди, в общем, одинаково прозрачные и понятные. Когда они рвутся к этому самому пирогу, который насажен сверху на вертикаль, они изо всех сил демонстрируют лояльность и прочее. И без этого они не прорвутся туда. Это главный принцип. Лояльность вертикали. Потом, когда более сильные большие мальчишки, более крутые пацаны из соседнего двора все, что непосильным трудом собрал, у него поотбирали в пользу православной державы, они лучше представляют интересы православной державы, чем господин Пугачев. Он бы как христиан должен был смириться…
А. Соломин
―
Поставить еще один актив какой-нибудь.
Д. Орешкин
―
Вместо этого обиделся и начал рассказывать все то, что и раньше знал, но почему-то не помнил.
А. Соломин
―
Так ведь не делают. Это чревато.
Д. Орешкин
―
Что значит не делают. Только так и делают. А кто нам рассказал про дворец Путина в Геленджике. Человек, который точно также был допущен к телу и к делу. А потом был выдавлен из этого дела и из тела тоже. И он начал это тело кусать. Я не помню, как фамилия. Колесниченко, кажется этого банкира. То же самое здесь. В этом смысле Путин, который весь мир представляет состоящим из таких людей, прав, когда говорит, что люди бывают двух типов: враги и предатели. В данном случае предатель. Для меня как наблюдателя со стороны это люди из одного зоопарка.
А. Соломин
―
Но, следовательно, стоит доверять словам Пугачева тому, что он говорит о Путине?
Д. Орешкин
―
Понятно, что там действительно что-то было, но сейчас как он молчал, когда ему это было выгодно, так он сейчас рассказывает, когда это ему стало выгодно в другую сторону. Так что слушать надо, а потом делить на 16 аккуратненько.
А. Соломин
―
Я думаю, что за делом Сергея Пугачева мы будем следить. Во всяком случае, 12 млрд. это крупная сумма.
Д. Орешкин
―
Нам бы с вами хватило.
А. Соломин
―
Причем не только нам, но и многим другим людям из нашего не самого даже ближнего окружения. Сегодня дело Савченко начинает рассматриваться в суде. В Донецке. Российском Донецке. Скажите, за то время, пока шел подготовительный процесс, лично для вас, сообщений было много, появились какие-то признаки, что дело закончится все-таки выдачей Савченко.
Д. ОРЕШКИН: Москва назначает губернаторов, но пропускает их через выборное сито - это прогресс
Д. Орешкин
―
Нет, таких признаков я не вижу. Я думаю, что дело закончится приговором. А выдача состоится уже потом. Тут надо понимать логику этих людей. Они набирают переговорные позиции. Они набирают полный мешок обменного материала.
А. Соломин
―
И со стороны России, и со стороны Украины? Обе стороны.
Д. Орешкин
―
Мне трудно сказать, кого Украина взяла за какие-то слабые места. А здесь Сенцов, кажется фамилия режиссера, которого на 20 с лишним лет закатали за какую-то там дребедень в Крыму. Вот Савченко. Вот Сирия. Кстати в этом же ряду. Вошли, может быть, мы выйдем, но вы нам чего-нибудь за это дайте. Или мы себя будем вести там потише или пошумнее в зависимости, это называется формирование переговорной позиции или торговой позиции. Ну так вот, конечно, Савченко не выпустят. Конечно, суд ее не оправдает. Вкатают ей большой срок. А потом, когда потихоньку забудется, уйдет с первых полос, скажут, ребята, ну вот, конечно, не за деньги, но например, за то, чтобы не так уж сильно про «Боинг» говорили. Или еще за что-нибудь. Я не знаю.
А. Соломин
―
За спецназовцев, например, наших, которым светит пожизненный даже по-моему срок.
Д. Орешкин
―
Вы знаете, прелесть нашей вертикали заключается в том, что она легко отбрасывает тех, кто ей не нужен. Вот она очень функциональна. Не будет она выменивать назад этих спецназовцев. Савченко с ее точки зрения это дама. А эти спецназовцы ну «девятки», если не «шестерки» в этой игре. Поэтому опять же в этой терминологии «или враги, или предатели», они предатели. Им надо было или застрелиться или не сдаваться. Раз они попали в плен и подставили партию и правительство, значит, о них особенно и заботиться не надо. В этом специфика моральных основ нашего вертикального правления. Савченко будут менять на что-нибудь более крупное. Не на человека, не на деньги, а на какие-то политические уступки.
А. Соломин
―
Савченко не создает ли ущерб больший России, чем выгоду.
Д. Орешкин
―
Ущерб в глазах чьих? Для таких людей, как я ущерб уже довольно трудно создать, потому что я бы хотел уважать суд, чтобы он независимым и достойным соответственно уважения. А для тех, кто считает, что кровавые фашисты убили российских журналистов с помощью наводки Савченко, какой может быть ущерб. Наоборот, несгибаемость, суровость и твердость.
А. Соломин
―
Дмитрий Борисович, мы тут уже упомянули по поводу проекта Сирия, что тоже торговая в каком-то смысле операция. Сейчас Владимир Путин поедет выступать с трибуны Генассамблеи и говорят, что как раз предложит нечто такое, что всех удивит. Для Владимира Путина роль международного игрока сильного сейчас приоритетнее, чем победа над российской оппозицией, над Украиной той же.
Д. Орешкин
―
Я думаю да, я думаю, сейчас Владимир Путин воспарил очень высоко в небеса. Внутренней политикой, оппозицией занимаются в администрации. И с его точки зрения довольно успешно.
Д. ОРЕШКИН: Путин воспарил очень высоко в небеса. Оппозицией занимаются в администрации. И с его точки зрения-успешно
А. Соломин
―
Делегировал полномочия.
Д. Орешкин
―
Ну да. А сам занимается масштабными геостратегическими проектами. Причем Сирия сейчас актуальнее, чем Украина. По психологическим причинам. Потому что на Украине, в общем, не так красиво получилось, как хотелось. Как замысливалось. Нет никакой замечательной Новороссии и так далее. А вот войти, заставить с собой считаться в развитый мир, подняться на трибуну ООН и заставить себя слушать – это для Путина очень важно. И я думаю, что сирийская акция первая ступень к тому постаменту, который он себе строил перед выступлением в ООН. Сейчас его все будут слушать. Потому что он действительно заявил сильную торговую позицию и все будут ждать, а что скажет Москва.
А. Соломин
―
И публичные действия, я имею в виду истребители, о которых сообщают западные СМИ это такой довесок.
Д. Орешкин
―
Это не довесок, это основа даже. Потому что в логике Владимира Владимировича Путина слушают только сильных. Вот он…
А. Соломин
―
А это правда?
Д. Орешкин
―
Нет, не всегда. В большой политике, особенно когда имеют дело с такими людьми как лидер Северной Кореи или лидер Китая, то конечно силу надо иметь. Но, например, Германию слушают вне зависимости от того, сколько у нее атомных ракетоносцев, которых у нее вообще нет. И Японию довольно уважительно слушают. Британию слушают не потому, что у нее есть атомная бомба, как и у Франции. Есть разные способы зарабатывать влиятельность в этом мире. К сожалению, Россия один способ знает – это силовой. И тут Путину ничего не остается другого делать. Потому что в экономике мы не самый вызывающий зависть и восторг пример. А силовая составляющая у нас достаточно высока. Поэтому Путин решил на нее опереться, чтобы вернуть себе статус игрока в мировых делах. Я не очень уверен, что это получится. Потому что на Западе это слишком хорошо понимают.
А. Соломин
―
Кстати, об экономике. Ситуация в экономике не критическая, - заявил Путин. Непростая, но не критическая. Он отходит от дел насущных, необходимых. Потому что мы видим историю с Забайкальским краем, где проблемы с выплатами зарплат учителям и врачам.
Д. Орешкин
―
Что такое критическое – непонятно. Это оценочное суждение. Критическое или еще некритическое.
А. Соломин
―
Мне кажется, когда за месяц людям не платят зарплату, это уже кризис определенный.
Д. Орешкин
―
Ну в Советском Союзе людям просто зарплату не платили, а выдавали облигациями трехпроцентного займа. И никакого кризиса не было. Там бабы плакали, потому что семью кормить нечем, а им эти бумаги всучивали и куда денешься. Ничего страшного. Конечно, не критическая ситуация. С голоду не помрем, рыночная экономика будет ценой подороже, качеством похуже. Но не умрем. В этом смысле он прав. Но есть одна составляющая. Понятие критическое, некритическое оно не точечное. Вот сейчас люди думают, что не критическое. Главное, как люди думают. Вот не то, как оно есть на самом деле. А то, как люди думают. Люди думают, что ничего. Бывало хуже, переживали, сейчас подтянем пояса и так далее. Так можно думать полгода, так можно думать год, но вот опыт 1914 года показывает, что через 2-2,5 года начинается некоторое разочарование. Вот сейчас у нас один год прошел. Я думаю, что через год лучше точно не будет. Вот есть объективная составляющая экономики, через год точно не будет лучше. Потому что нет инвестиций, соответственно не будет новых рабочих мест. Не будет прироста ВВП. Это же все долгосрочные процессы и одновременно будет накапливаться в мозгах у людей какая-то соль. Вот вроде бы сейчас им кажется, что ну, месячишко, полгодика, а дальше все опять наладится.
А. Соломин
―
У людей в голове есть еще другой бзик по поводу того, что не было бы хуже.
Д. Орешкин
―
Да, это не бзик. Это на самом деле абсолютно нормально, я с огромным уважением к людям нашим и к избирателям и просто к народу отношусь.
А. Соломин
―
Когда нет никакого изменения в головах у людей. Люди не хотят изменений, потому что боятся…
Д. Орешкин
―
Ну естественно.
А. Соломин
―
Движения никакого нет.
Д. Орешкин
―
Движение есть. И вниз. Цены растут. Зарплаты падают.
А. Соломин
―
Как говорил министр Улюкаев: мы сейчас лежим на дне или как там назвать это движение.
Д. Орешкин
―
Я не думаю, что мы лежим на дне. Потому что может быть хорошо, если в экономике мы лежим на дне. В социальном плане мы только начали опускаться. Дно будет через год, ну вот люди либерального фланга и я в том числе часто опережают события. Им кажется, очевидно, вот очевидно, что мы уже в кризисе. Нет, еще не очевидно. Еще надо годик подождать. Потому что очевидность зависит от устройства очей, то, что Алексашенко понимает, еще не понимает человек, который работает и вообще не очень задумывается про курс доллара, про инвестиции.
А. Соломин
―
Ну таки хорошо, если Алексашенко заранее это видит и…
Д. Орешкин
―
Ему же не верят. Ему говорят, что он клевещет. На деньги госдепа. Потом через год, когда вдруг человек видит, что что-то не так, может быть он будет говорить, что да, пожалуй, Алексашенко был прав, а может быть будет говорить, что Алексашенко или Орешкин или Гонтмахер, неважно, кто, вот они-то все это и сделали для того, чтобы подорвать. Какую он выстроит объяснительную конструкцию, это зависит от устройства мозгов. Но через некоторое количество месяцев осознание ситуации станет хуже, чем сейчас. Вот это абсолютно мне кажется неубиенная траектория, с нее никак не сорваться. Куда она приведет и будет это кризис или не будет, ну а экономический термин называется рецессия, когда идет спад. Вот у нас как минимум четыре квартала эта рецессия. Ну Владимир Владимирович Путин не считает это кризисом. Определение кризиса нет. Вот с этого момента начинается кризис. Это оценочно. Социального кризиса и близко нет.
А. Соломин
―
Мы сейчас пережили местные выборы. И люди показали, что они также за «Единую Россию», за действующих губернаторов, к которым приставили значок и.о. и благополучно за некоторым исключением переизбрались. Это свидетельство того, что мы пока живем, выжидаем чего-то.
Д. Орешкин
―
Это свидетельство того, что кризиса нет. Действительно ну понимаете, когда я говорю, пафосно называется это фокусная группа, а непафосно просто беседы с людьми. У них же очень интересная логика. Я ее понимаю и уважаю. Она примерно такая. Мы же стали сильнее. Потому что мы присоединили Крым, Крым это золотая земля, значит, мы стали богаче. Значит, через полгода мы будем жить лучше. Примерно так они говорят. Это пункт первый. Пункт второй. Мы дали по морде США, поднялись с колен. Значит, мы тоже стали жить лучше, потому что мы стали жить сильнее.
А. Соломин
―
Прямее стали.
Д. Орешкин
―
В общем, так они говорят. Моя задача их не переубедить, моя задача понять их логику. Через год оказывается, что доллар чего-то приподнялся, а рубль чего-то припал. И что-то мы не видим потока продуктов из солнечного Крыма. А наоборот мы видим, что 150 млрд. примерно за год туда ушло, потому что Крым дотационный. Но ментальная картинка от этого еще не меняется. Люди ждут, что скоро будет лучше.
А. Соломин
―
Многие воспринимают это действительно как расплату за присоединение Крыма.
Д. Орешкин
―
Не знаю, по-разному воспринимают.
А. Соломин
―
Готовы принести такую жертву.
Д. Орешкин
―
Да, конечно, особенно когда небольшая тягота. То есть типа повязать оранжевую ленточку на дворник автомобиля это не дорого, а приятно. Потому что приподнимает тебя в твоих глазах. Когда цены растут, на ЖКХ, например, даже не на еду. А вот на коммунальные платежи, когда ты не получаешь то, что привык получать, зарплату например, вот здесь люди начинают думать, они не склонны обвинять в этом Крым. Скорее они обвинят Америку, Обаму, Алексашенко с Гонтмахером. Всех, кого угодно. Но не себя же.
А. Соломин
―
Мы на этом прервемся. Сейчас время новостей. Потом «Особое мнение» продолжим.НОВОСТИ
А. Соломин
―
Алексей Соломин в студии с Дмитрием Орешкиным, политологом. Мы продолжаем. Я хотел вас обратить к делу Гайзера. У нас был в свое время губернатор Хорошавин, который стал фактически таким нарицательным персонажем, обозначающим проворовавшегося губернатора. Теперь вот новое закавыченное выражение «дело Гайзера». Глава Коми. Дело появилось из-за того, что губернаторы не отследили уровень угрозы определенной и не спрятали свои состояния.
Д. Орешкин
―
Губернаторы или губернатор?
А. Соломин
―
Губернаторы, которые может быть нечисты на руку. Они не обратили внимания на сигналы, отчетливо поступающие в связи с делом Хорошавина или просто не могут спрятать, не могут по-другому…
Д. Орешкин
―
Да нет, у каждого губернатора по определению должен быть, вернее на каждого папочка в два пальца толщиной с компроматом. Это условие технического задания, контроля над этими губернаторами. Каждый губернатор должен знать, что у него такая папочка существует. Не у него, а в компетентных органах. Это мне один чешский министр, когда я был совсем молодым аспирантом, рассказывал, что когда строили социализм в Чехии, приезжали инструкторы из Советского Союза и объясняли, что каждый директор должен быть в таких условиях, чтобы он не мог выполнять плановые задания, не нарушая закона. И соответственно в любой момент, если он делает что-то не так, его за эти нарушения закона легко можно привлечь. То есть это элемент обеспечения лояльности губернаторского корпуса.
Д. ОРЕШКИН: Прелесть нашей вертикали в том, что она легко отбрасывает тех, кто ей не нужен. Вот она очень функциональна
А. Соломин
―
Вы считаете, что на каждого губернатора в России такая папочка есть.
Д. Орешкин
―
Обязательно.
А. Соломин
―
Это означает, что каждый губернатор в России в свое время в большей или меньшей степени нарушал закон.
Д. Орешкин
―
А вы не сможете управлять губернией в реальных условиях нашего отечества, так или иначе, не нарушая закон. В лучшем случае, проходя по грани. И в Советском Союзе также было. Если я начальник отряда, мне для того, чтобы платить шоферу, надо нанимать липового сотрудника, чтобы ему платили 80 рублей в месяц, которого нет, а эти 80 рублей я отдаю шоферу. И любой может сказать, что без подписок, без всего, что я их взял себе. И в бухгалтерии все это прекрасно понимают. Такие правила игры. Но это не потому что хотели меня посадить, а потому что технически нельзя было решить задачу. Шофер не поедет работать за 120 рублей в поле. А за 200 поедет. Значит, мне нужно найти ему дополнительные 80 рублей. Я принимаю этот риск на себя, потому что в моих интересах провести экспедиционные работы. Ну это примеры из Советского Союза. В губернаторском корпусе и цифры совершенно другие, и интересы. Я хочу откатиться немножко назад. Вы упомянули Хорошавина. А до него был Ноздратенко, а до него был Дарькин. Дарькин был после. А был Дудка. Был Денин.
А. Соломин
―
Мы говорим о периодичности какой-то.
Д. Орешкин
―
Мы говорим о том, что губернаторы люди лихие. И за ними нужен глаз да глаз в лучшем смысле этого слова. Так на самом деле вот что интересно. Где дела, как говорит Владимир Владимирович Путин, посадки где. Где Денин. Вынули и власти и забыли. Там же где Васильева я полагаю. И где Дудка. Где Дарькин и где остальные. Хорошавина наверное я думаю, приговорят к чему-то. А может быть и на тормозах спустят как с Сердюковым. Дело не в этом. Дело в том, что сюжет Гайзера интересен формулировками. Вот вскрыли преступную группировку. Это уже термины какие солидные. Дело в том, что любой губернатор не может воровать в одиночку. И вообще не может нарушать закон в одиночку. Он действует через конкретных людей. Так что в принципе, если отправлять в отставку губернатора, всегда отправляются вместе с командой, но никогда до этого не выражались так пафосно. Преступная группировка, да еще международного уровня.
А. Соломин
―
А с чем это связано?
Д. Орешкин
―
А вот это самое интересное. Я думаю, связано с тем, что силовики чувствуют угрозу себе. И соответственно начинают играться в Берию. Почему они чувствуют угрозу. Потому что последние полтора года Путин опирался откровенно на них, война на Украине. Он и риторику силовиков использовал. И людей поддерживал. Сейчас наступило время сливать Донбасс. Денег нет, кормить эту территорию нечем. Надо ее запихнуть назад за шиворот Порошенко. В глазах силовиков это трусость, слабость, предательство, лузерство. Поэтому Путин волей или неволей должен вернуться к прежней стратегии, которая называется сдержки и противовесы. Отсюда мы наблюдаем более широкую улыбку Дмитрия Анатольевича Медведева, отсюда мы наблюдаем отставку господина Якунина. Который был в некотором смысле флагом этим хедлайнеров. Вот ястребов наших силовых. И отсюда мы видим некоторую озабоченность силового крыла, которое хочет растопырить перышки и показать свою крутизну. В том числе показать Путину. В частности и это же желание может быть связано с тем, что Чечня не прогнулась. Чечня не позволяет ФСБ и Следственному комитету провести следственные операции на своей территории по делу Немцова. Это для людей, которые там на этом уровне находятся, это чудовищное оскорбление и унижение. И надо показать, что ты на самом деле крутой. Вот на Гайзере они показывают, что они крутые. Это одна составляющая дела. Поэтому они такую риторику пафосную запустили, что вскрыли не просто обычную воровскую ситуацию, а какую-то разветвленную, только что ни английский шпион. А вторая составляющая и тоже пацанская заключается в том, что «Лукойл» выиграл у «Роснефти» лицензию на разработку Восточного Таймыра. Довольно сладкий кусок. Опять же по пацанским понятиям надо прислать ответку. Гайзер это Коми, а Коми территория «Лукойла». И конечно, это связано все, и не без помощи «Лукойла» Гайзера назначили губернатором.
А. Соломин
―
Значит, получается, что доступ к папочке есть не только у Владимира Путина и ближайших силовиков.
Д. Орешкин
―
Есть еще…
А. Соломин
―
Игоря Ивановича.
Д. Орешкин
―
У других. На этом стоит, и стояла держава российская. Есть разные группировки, которые конкурируют и так далее. Ну так вот, с точки зрения «Роснефти», «Лукойл» нанес удар в Восточном Таймыре, а ответку получил в Коми. Через Гайзера. Но поскольку у Сечина лучше отношения с силовиками, тут одно на другое наложилось. Но в этой проблеме я вижу две составляющих. А для меня как политолога самое интересное, что есть такой рейтинг эффективности губернаторов. Который составляет господин Костин. Это такой кремлевский политолог. И там по данным на июнь 2015 года Гайзер делил 4-5 места в этом рейтинге с господином Якушевым. Который губернатор Тюменской области. То есть если вот Гайзер воровал в таких масштабах и при этом был четвертым, пятым по эффективности, возникает интересный вопрос, а сколько же воруют те, кто занимают 40-е место и наоборот первое. В зависимости от того, как посмотреть. В общем, цена этим рейтингам грош, понятное дело. А все зависит от того, как наверху фишка легла. Понятно, что Гайзер абсолютно не белый и не пушистый. И понятно, что ему есть что предъявить. В этом я нисколько не сомневаюсь. Но оформление, вот оформление это новое. Это ей-богу Бастрыкин пытается примерить на себя картуз Лаврентия Павловича Берия.
А. Соломин
―
Но вот поменять что-то в губернаторском корпусе пока не получилось.
Д. Орешкин
―
А как вы поменяете?
А. Соломин
―
Выборы. Вы сами говорили.
Д. Орешкин
―
Нет, или ты доверяешь обществу и оно выбирает себе губернаторов, иногда кстати довольно крутых персонажей выбирает. Которых я бы, например, не хотел видеть губернатором. Но на то оно общество. Через 4 года может переизбрать, если все нормально. Или ты реализуешь мечту Михаила Сергеевича Горбачева, который говорил, что секретарей обкома должно назначать политбюро или ЦК партии, но внизу они должны пройти через сито выборов, чтобы совсем уж уродов каких-то отсеивали. На самом деле Путин построил сейчас то, что Горбачев пытался построить в 1985 году. Вы будете смеяться. Но мы завершили этот цикл. То есть Москва назначает губернаторов, но пропускает их через выборное сито с тем, чтобы они сумели наладить отношения с местными элитами, не поссорились с прессой, с местным бизнесом. Заставляют их как-то повариться в этом бульоне. Ну по сравнению с советскими временами это большой прогресс. По сравнению с демократичной Европой это большой регресс. Ну мы где-то посерединке.
Д. ОРЕШКИН:Савченко не выпустят,вкатают ей большой срок. А потом, потихоньку все забудется...
А. Соломин
―
Люди, которые остались недовольны ходом выборов, собрались на митинге в Марьино. Пришло около 7 тысяч человек по подсчетам белого счетчика, 4 тысячи по подсчетам ГУВД. При заявленных 40 тысячах. Это провал?
Д. Орешкин
―
Нет, честно говоря, я не думал, что придет 40 тысяч. Просто потому что, да я-то шел скорее по обязанности. Потому что понятно, что от этого ничего не изменится. И когда я читаю на «Эхо Москвы» Гарри Каспарова, я его логику понимаю, но не разделяю. Так же как Карина Орлова. Потому что она говорит, что и нечего собираться, а надо просто писать умные хорошие…
А. Соломин
―
Но она справедливо говорит…
Д. Орешкин
―
Справедливо, справедливо, все справедливо говорят. Но Навальный пишет хорошие тексты и при этом он еще делает митинги. Хорошие, плохие. А Карина пишет только хорошие тексты. Вот и все. Я думаю, что мы живем в той среде, когда у нас не так много инструментов, отчасти воздействия на власть. Все-таки это работает. Хотя демократическая общественность негодует и несогласная. Я могу реально показать, что один выплеск 2011 года привел к реальному улучшению подсчета голосов в Москве. И только в Москве.
А. Соломин
―
Короткий вопрос по поводу поста Карины Орловой. Вы считаете, что 2%, полученные Парнасом в Костромской области стоят дела против Пивоварова, которое было возбуждено в ходе подготовки этой кампании.
Д. Орешкин
―
Понимаете, это не мое дело так считать. Это надо считать или Пивоварову, или Навальному. Потому что политика это дело рисковое. Два процента, не в том дело, а получили бы, понятно, что им пять, даже если бы они набрали, не дали бы получить. Я думаю 2-3 более-менее реальный результат такой и был в данном случае. А то, что посадили парня, а как еще.
А. Соломин
―
Не сажать.
Д. Орешкин
―
Не высовываться.
А. Соломин
―
Не сажать.
Д. Орешкин
―
Кто, я его посадил? Вы мне так говорите. Система так устроена, что если ты высунулся, она тебе голову отрезает или впихивает назад. Вопрос такой: не высовываться, уезжать за границу и оттуда глаголом жечь сердца людей или работать в этом смысле. Я думаю, что и Яшин и Навальный молодые амбициозные, в долгую играющие, дай бог удачи. Мне в 60 с лишним лет уже бы не стоило. А им надо. Я считаю, что они действуют правильно. Проигрывают, получают по морде, в тюрьму попадают. А стоило Олега Навального сажать в тюрьму на пять лет за то, чтобы его брат занимался политикой. Вот повторяю ваш вопрос. Вопрос цены так же как вопрос очевидности. Ответа не имеет.
А. Соломин
―
Вопрос риторический. Дмитрий Орешкин, политолог в эфире «Эхо Москвы». «Особое мнение» на этом завершается. Спасибо. Всего доброго.