Николай Сванидзе - Особое мнение - 2015-10-30
30.10.2015
К. Ларина
―
Добрый вечер. Программа «Особое мнение». В студии ведущая Ксения Ларина. И Николай Сванидзе. Николай Карлович, здравствуйте.
Н. Сванидзе
―
Добрый вечер.
К. Ларина
―
Начну с вопроса нашего слушателя, вопросов на эту тему очень много. Поскольку это одна из самых обсуждаемых тем этой недели и последних дней. «Николай Карлович, здравствуйте, - пишет нам Александр из Санкт-Петербурга, - вы ведь входите в совет по правам человека, скажите: директор библиотеки человек? Есть у директора библиотеки права? Чем захват директора украинской библиотеки Натальи Шариной отличается от сталинского террора? Это же беззаконие. Обвинили её не японским шпионом, а террористкой - вот и вся разница».
Н. Сванидзе
―
Если сразу вывести за скобку тему сталинского террора, потому что мы сразу уходим немножко в другую сторону. Все на свете не нужно сравнивать со сталинским террором, гитлеровским террором. Не нужно в такой пафос ударяться. Но действительно очень плохая ситуация. И как член совета по правам человека говорю, что об этом уже высказался председатель совета по правам человека Михаил Александрович Федотов. Сразу же по свежим следам события. И по-моему он во-первых, предположил, он как человек со статусом, это официальное заявление, что Следственный комитет все-таки представит основания для задержания этой дамы. Потому что задержали женщину не юную…
К. Ларина
―
57 лет.
Н. Сванидзе
―
Да, директора библиотеки.
К. Ларина
―
Ей уже плохо стало.
Н. Сванидзе
―
Да, у нее после этого был, по-моему, даже не один гипертонический криз.
К. Ларина
―
И до сих пор неизвестна судьба ее. Адвокаты сидят, ждут.
Н. Сванидзе
―
Неизвестно, что у нее со здоровьем. Отпускать ее на волю при этом отказываются в стационар. А по каким основаниям. И, по-моему, даже Михаил Александрович Федотов, если это не он, то прошу прощения, но по-моему, он, сказал, что теперь поваров украинских ресторанов будет арестовывать. Я тоже опасаюсь, что теперь само слово «украинский» будет под запретом как экстремистское. Вышиванки под запретом.
К. Ларина
―
Флаги уже давно под запретом.
Н. Сванидзе
―
Все вообще под запретом. Но это плохая ситуация. Очень плохая. Я уж не знаю, что тому причина, почему взялись именно за эту несчастную библиотеку. И какие там книги нашли, а, между прочим, заместитель этой дамы директор предположил, что книги подброшены. Потому что у нас говорят, ничего такого запрещенного не было.
К. Ларина
―
Послушай, ты подумай, Николай Карлович, подбросить книги в библиотеку. Сам факт. Это не кажется тебе диким.
Н. Сванидзе
―
Подбросить можно все. И кажется диким вообще сам факт подбрасывания чего бы то ни было.
К. Ларина
―
Наркотики подбросить. Но книги в библиотеку.
Н. Сванидзе
―
Можно подбросить пакетик героина. Можно подбросить пару патронов для пистолета. Можно подбросить и книжку.
К. Ларина
―
Мы это всерьез обсуждаем. В библиотеки подбросили книги.
Н. Сванидзе
―
Ну что.
К. Ларина
―
А что туда еще подбрасывать.Н.СВАНИДЗЕ: Опасаюсь, что теперь само слово «украинский» будет под запретом как экстремистское
Н. Сванидзе
―
Меня душит смех. Если из-за этого человека будут судить, то ничего смешного нет.
К. Ларина
―
Книги, про которые они говорят, они называют конкретные имена, конкретные фамилии писателя…
Н. Сванидзе
―
Я не помню. Дмитро…
К. Ларина
―
Корчинский по-моему.
Н. Сванидзе
―
Я не знаю этого человека, но он вроде бы имел отношение к УНА-УНСО*.
К. Ларина
―
Нет, не знаю, к чему он имел отношение. Но сегодня в сети я прочла ссылку на 2010 год, когда он был одним из принимаемых активно здесь политиков украинских. Он был кандидатом в президенты Украины. И его активно пиарил Эдуард Лимонов в Москве.
Н. Сванидзе
―
А Эдуард Лимонов теперь просто певец Донбасса.
К. Ларина
―
Вообще фигня какая-то. Они там обнаружили какие-то газеты, детский журнал. Ну о чем вообще тут говорить. Ты же понимаешь прекрасно, что библиотека это помещение для хранения книг. Что значит распространяла литературу. А чем должен заниматься библиотекарь. Есть спецхран, в котором может храниться хоть Гитлер с Марксом.
Н. Сванидзе
―
Гитлер с Марксом это хорошая пара.
К. Ларина
―
Ты не согласен? Что это такое, в библиотеке какая есть запрещенная литература. Какая может быть. Ну.
Н. Сванидзе
―
Ксения, ты сейчас это все к чему мне говоришь?
К. Ларина
―
То, что ты говоришь, что в библиотеку подбросили книги.
Н. Сванидзе
―
Это не я говорю, это говорит замдиректора библиотеки. Я вообще молчу последние 10 минут, потому что говоришь ты.
К. Ларина
―
А в студию подкинули микрофоны.
Н. Сванидзе
―
Но не мне.
К. Ларина
―
Все, я замолчала, говори.
Н. Сванидзе
―
А что, уже собственно нечего сказать. Я уже все сказал. Ситуация плохая, тяжелая. Обыск в библиотеке, действительно подкинули туда книги, не подкинули. Обыски в библиотеке, я уже оборвал нашего слушателя, который сравнивал со сталинским террором. Но вообще действительно плохие ассоциации вызывает. Вот когда начинают шмонать по библиотекам в поисках запрещенной литературы, это сразу вызывает очень плохие исторические ассоциации в памяти.Н.СВАНИДЗЕ: Можно подбросить пакетик героина, пару патронов для пистолета. Можно подбросить и книжку
К. Ларина
―
Мало этого, пошла же цепная реакция. И сейчас как минимум одна библиотека тоже опубликовала новость на своем сайте. Научная библиотека публичная. Что изъяли книгу в связи с тем, что она является, как они считают экстремистской литературой, посвященная проблемам национализма в Средней Азии. По-моему чуть ли ни 19 век.
Н. Сванидзе
―
Я бы все библиотеки запретил к чертовой бабушке. Особенно публичные. Запретил бы и дело к стороне. Потому что ничего хорошего от библиотек, от книг нет. Детские библиотеки. Вот сейчас будет создана пионерская организация. Вот и, слава богу. Вот у них будет определенный набор книг, им рекомендованных.
К. Ларина
―
Как Крупская делала.
Н. Сванидзе
―
Совершенно верно. Она сказки запрещала даже, которые можно будет читать. А все остальное от лукавого. Во-первых, здесь важно гражданско-этническое происхождение автора. Если Марк Твен, ну что извините, он американец. Кстати, при маккартизме в 50-е годы в США тоже запрещали целый ряд книг. Кстати - потому что я вспомнил о Марке Твене. Его запрещали, он, конечно, не был пропагандистом коммунизма по понятным причинам, он про него наверное еще слыхом не слыхивал. Но он изображал историю США в неподобающем свете. И характер и традиции американского народа. Это маккартизм, он длился всего несколько лет. И на этом завершился. И никогда я думаю, не повторится больше. А у нас сейчас конечно, по очень многим характеристикам ситуация очень сильно напоминающая именно маккартизм. Только с поправкой на наши духовные традиции.
К. Ларина
―
Но это инициатива что называется таких ретивых представителей силовых структур?
Н. Сванидзе
―
Я не думаю, что в таких случаях лично президент Путин распоряжается. А не арестовать ли книгу и директора украинской библиотеки.
К. Ларина
―
Нет. Я про другое подумала. Может у них есть какой-то план по выявлению экстремистов в разных сферах нашей жизни.
Н. Сванидзе
―
Я думаю, что сейчас как быстрее, еще быстрее они сейчас наперегонки просто стараются продемонстрировать свою лояльность. Сверхлояльность просто.
К. Ларина
―
Хочу напомнить…
Н. Сванидзе
―
Бегут с опережением самого паровоза.Н.СВАНИДЗЕ: У нас сейчас по очень многим характеристикам ситуация, очень сильно напоминающая маккартизм
К. Ларина
―
Вся эта история действительно по инициативе даже не представителей силовых структур, а представителей общественности. К вопросу о сталинском терроре. 4 миллиона доносов.
Н. Сванидзе
―
Если это можно назвать общественностью.
К. Ларина
―
А кто? Там депутат муниципальный московский Дмитрий Захаров. Округ Якиманка. Он был инициатором. Он написал донос в прокуратуру, он это не скрывает.
Н. Сванидзе
―
Я бы не сказал…
К. Ларина
―
Поставил в известность что называется. По сигналу товарищей.
Н. Сванидзе
―
… что муниципальные депутаты представители общественности. Но можно сказать и так, конечно.РЕКЛАМА
К. Ларина
―
Мы продолжим тему, связанную с этой историей с библиотекой. Поскольку действительно это уже не первый случай такой кампанейщины. Связанной с каким-то отдельно взятым регионом или страной. Америка у нас давно во врагах. Уже забыли, счет потеряли годам. А то, что касается бывшего Советского Союза, вот 2008 год, вспоминается история российско-грузинского конфликта. Аналогичный случай. Было просто преследование по этническому признаку. Давай вспомним, что творилось. Когда просили списки предъявить в школах с грузинскими фамилиями.
Н. Сванидзе
―
Ну да, американцев преследовать по этническому признаку в Москве довольно сложно. Вернее слишком легко я бы так сказал. А насчет людей с грузинскими фамилиями, детей, была информация. Да.
К. Ларина
―
Когда президент сказал про Григория Чхартишвили. Он этнический грузин.
Н. Сванидзе
―
Это было позже.
К. Ларина
―
В этот же период.
Н. Сванидзе
―
Украинцев в Москве огромное количество. Во всяком случае, людей с украинскими фамилиями. Колоссальное количество. Я думаю, что на них это все-таки не отразится. Хотя безумство не имеет границ. Поэтому в принципе все может быть. Я думаю, что сейчас будут проблемы у торта «Киевский». И у прочих.Н.СВАНИДЗЕ: Я против того, чтобы делать из Сердюкова козла отпущения
К. Ларина
―
Хлеб «Украинский» нам пишут, продается.
Н. Сванидзе
―
И у прочих различных товаров, предметов, которые вызывают раздражение тем, что в их названии или происхождении присутствует какой-то украинский корень. Это все может быть. Это кампания, как всякая кампания она будет, может быть, короткой, но очень жестокой.
К. Ларина
―
То есть вполне возможно, что могут запрещать и фильмы. Хотя они же когда принимают такого рода решения, все время ссылаются на ту сторону что называется. Что там запрещают российские фильмы, въезд российским журналистам, российским актерам. А почему нам нельзя.
Н. Сванидзе
―
Ну да. Конечно. Если где-нибудь какой-нибудь Бокасса съел нашего дипломата, почему бы нам ни съесть его дипломата.
К. Ларина
―
Ну, тем не менее, когда мы начинаем говорить о своих собственных проблемах, тут возникают какие-то затыки. Мы в прошлый раз говорили о чудовищной истории с таджикским мальчиком, погибшим неизвестно от чего, как выясняется.
Н. Сванидзе
―
Ну от чего может погибнуть пятимесячный ребенок, которого оторвали от матери. Из-за того, что оторвали, погиб. Как правило именно так и случается.
К. Ларина
―
Там какая-то история страшная, потому что я видела интервью в сети родителей мальчика. Они говорят, что им только через 4 дня его показали. Уже погибшего, мертвого. И видны следы каких-то то ли побоев, то ли чего-то.
Н. Сванидзе
―
Это я думаю, это уже совершенно невероятный садизм.
К. Ларина
―
Они могли его уронить.
Н. Сванидзе
―
Избивать пятимесячного ребенка это что-то уже запредельное.
К. Ларина
―
Уронить могли.
Н. Сванидзе
―
Может быть все, если человек попадает в чужие, ребенок крошечный попадает в чужие совершенно равнодушные холодные руки и матери нет. Ну может быть все конечно. В роддоме детей роняют. Сестры, которые там бегают на каблуках, роняют детей.Н.СВАНИДЗЕ: Думаю, что сейчас будут проблемы у торта «Киевский»
К. Ларина
―
Хорошо. Другая история. С контрактником, который якобы покончил с собой в Сирии. Это как ты расцениваешь. Что ты думаешь по этому поводу. Там тоже очень много вопросов и у родных, на которые никто не отвечает.
Н. Сванидзе
―
Я по этому поводу думаю, что всякий раз, когда ведутся боевые действия, даже в таком относительно минималистском режиме как сейчас в Сирии, то есть только воздушные бомбардировки. Нет наземных действий. Хотя какой-то умный наш депутат как ты говоришь, представитель общественности уже говорил пару недель назад, что может быть добровольцы пойдут. Захотят. Вот те, кто в Донбасс шли, захотят в Сирию. Я кстати этого не могу исключить. Если ребятам пострелять-то охота. То какая разница, где стрелять. Если просят глаз, палец спускового крючка. Охота же прицелиться пострелять. То можно и в Сирии. Пока, во всяком случае, этого нет. Тем не менее, поскольку и в мирное время в мирных городах люди гибнут, то в условиях войны, в общем, сложно себе представить, что все это будет мирно и без единой жертвы. Разумеется.
К. Ларина
―
Признайте, что человек погиб как на войне. Зачем же врать.
Н. Сванидзе
―
Если парень был призван туда, поехал, значит не нужно сразу всем говорить, что он покончил с собой из-за несчастной любви. А ему девушка отказала. А он расстроился, пять sms прислал, она его послала, он взял и покончил с собой. Ну зачем же так. Если действительно человек выполнял задание военного командования. Он, я бы сказал, хотя трудно сказать, что он в Сирии защищал родину, какая там родина. Где родина и где Сирия. Тем не менее, поскольку он выполнял свой воинский долг, можно приравнять это в известном смысле к защите родины на дальних ее рубежах. Ну так скажите тогда: при выполнении воинского долга пал. Чтобы было чем гордиться родителям. Похороните его под флагом с воинским салютом. Что очень красивая традиция на самом деле. Нет, вот теперь стыдливо отводят глаза. Сам, сама, сама, сама. Как в известном фильме.
К. Ларина
―
Причем я сегодня читала в «Новой газете», что впервые информация о гибели солдата была опубликована, забыла название, газета американская. Они там ссылались на источник в Министерстве обороны в российском, который сказал, что смерть наступила от неосторожного обращения с оружием. Была первая версия, которую они же, представители Министерства обороны дали журналистам. Теперь прошло какое время, когда его привезли хоронить, они теперь говорят, что он покончил с собой. В этом всем столько подлости, гадости.
Н. Сванидзе
―
Очень много девичьей стыдливости во всем этом. Потому что люди не знают, что говорить. Они не получили на этот счет конкретных указаний. Либо эти указания меняются. И вот это непосредственное начальство оно все время меняет показания. А парень погиб. Плохо. Конечно, плохо. Но это недостойно. Это не по-армейски, не по-военному.
К. Ларина
―
Назначение Анатолия Сердюкова индустриальным директором по авиапрому в Ростехе. Это по-нашему, по-военному?Н.СВАНИДЗЕ: Трудно сказать, что он в Сирии защищал родину, какая там родина
Н. Сванидзе
―
Это по-пацански. Видишь ли, у меня нет какого-то особо тяжелого отношения именно к господину Сердюкову. Я считаю, что он вовсе не из ряда вон выходящая фигура. По части…
К. Ларина
―
Его так старательно валяли в дерьме все это время. Сами они же. Те же.
Н. Сванидзе
―
Тем не менее, он, по всей видимости, себя правильно повел. По понятиям. И поэтому он заслужил сейчас поощрения. Но повторяю, я против того, чтобы делать из Сердюкова козла отпущения. Вот у нас коррупции нет, но есть Сердюков. Вот он один просто такой черный весь с ног до головы. Все остальные честные ребята. И в армии, и вокруг армии и везде. А вот Сердюков, конечно со своими бабами, вот он да.
К. Ларина
―
То есть тогда вообще никого не судить, не сажать, не разоблачать.
Н. Сванидзе
―
Причем здесь это.
К. Ларина
―
А если ты говоришь, почему один Сердюков.
Н. Сванидзе
―
Я это сказал?
К. Ларина
―
Тогда и Сердюков, и Иванов, и Петров, и Сидоров.
Н. Сванидзе
―
Я этого не сказал.
К. Ларина
―
А почему Сердюков. А потому.
Н. Сванидзе
―
Почему - потому?
К. Ларина
―
Потому что он замешан в коррупционном скандале.
Н. Сванидзе
―
Хорошо, давай посадим одного Сердюкова, всех его баб заточим. Чтобы неповадно было кольца на себя надевать на руки и на ноги. И на этом успокоимся.
К. Ларина
―
Тогда в чем был смысл всей этой кампании антисердюковской. Государственной. На таком уровне. Какие вообще роскошные жирные обвинения предъявлялись. Просто вообще глаз радовался. И чем все кончилось.
Н. Сванидзе
―
Я думаю, что Сердюков, поскольку он аутсайдер во всей военной среде, я не знаю, кто насколько нечист на руку, я думаю, что очень многие нечисты. И очень сильно нечисты. Потому что нет в нашей стране таких оазисов честности. Ни в армии, ни в безопасности, ни в промышленности, ни во власти. Нигде. У нас очень сильно коррумпированная страна. И поэтому я еще раз повторяю, я против того, чтобы все время весь разговор о нашей коррупции и всю борьбу с коррупцией сводить к Сердюкову и его женщинам.
К. Ларина
―
Ну так на остальных вообще никто внимания не обращает. Фонд борьбы с коррупцией Алексея Навального, да и сколько еще есть общественных организаций, которые нам предъявляют невероятное количество свидетельств коррупции в самых высших эшелонах, что называется, власти. То, что Шойгу с его удивительным домом, конечно, потрясшим воображение. И что. Ничего. Девочка купила 18-летняя.
Н. Сванидзе
―
Ну так что. А я тебе что говорю.Н.СВАНИДЗЕ: У нас коррупции нет, но есть Сердюков
К. Ларина
―
Честно заработала.
Н. Сванидзе
―
А я тебе именно говорю, что на Сердюкове свет клином не сошелся.
К. Ларина
―
То есть попробовали, больше не будем, что называется.
Н. Сванидзе
―
Ни к чему. Это я тебе говорю к тому, что Сердюков влип в историю не потому, что он на руку был нечист. Чист он был или нет. Но не потому.
К. Ларина
―
Остановились. Вернемся через несколько минут.НОВОСТИ
К. Ларина
―
Программа «Особое мнение». А Блаттер сошел с ума?
Н. Сванидзе
―
Блаттер, Катар.
К. Ларина
―
Который сказал, что Россия получила чемпионат мира 2018 года по тайной договоренности.
Н. Сванидзе
―
Но не только.
К. Ларина
―
Это что такое.
Н. Сванидзе
―
Он не только это сказал.
К. Ларина
―
Как все перепугались. Вот у нас один за одним бегут какие-то комментарии. Мутко говорит, что ничего этого не было, неправильный перевод. Что делать с этим. Как быть.
Н. Сванидзе
―
Виталий Леонтьевич Мутко по переводам большой специалист, как известно. Здесь ему карты в руки. Что касается иностранных языков-то.
К. Ларина
―
Что делать?
Н. Сванидзе
―
Он не только это сказал. Виталий Леонтьевич, что дело чести для нас наши отношения с ФИФА.
К. Ларина
―
Перевести правильно.
Н. Сванидзе
―
Вообще, когда российский чиновник произносит слова «дело чести», говоря о каких-то отношениях с кем бы то ни было, это всегда производит очень приятное впечатление. И на меня произвело очень приятное. Поэтому кому вообще может придти в голову, что мы кому-то дали взятку. Это настолько оскорбительно для нас. Это настолько не соответствует нашим традициям, принципам. Тому, что мы видим вокруг себя. Что никто не посмеет нас обвинить в том, что мы подкупили Блаттера. Что мы подкупили руководство ФИФА. Никому это и в голову не придет. Я так думаю. Но надо сказать справедливости для, что Блаттер говорит не только о нас. Он говорит еще о США.
К. Ларина
―
Которые должны были получить 2022 год.
Н. Сванидзе
―
Что Россия должна была получить в соответствии с некими договоренностями. Что это за договоренности. Видимо, договоренности, вот как Виталий Леонтьевич сказал. Дело чести. Вот на основе чести были достигнуты, видимо, договоренности с нами в отношении чемпионата мира по футболу 2018 года. А с США на той же примерно основе, видимо, были достигнуты договоренности в отношении чемпионата мира 2022 года. Но дальше вмешался случай. Случай в виде государственных интересов французской республики. Потому что президент Саркози позвонил (это все Блаттер говорит) руководителю УЕФА европейской футбольной ассоциации великому в прошлом футболисту Мишелю Платини. И сказал: Мишель, не нужно за Америку. Я тут переговорил с катарскими принцами, они будут покупать наши боевые самолеты, поэтому пусть футбольный чемпионат 2022 года пройдет не в Америке, а в Катаре. Уи, - сказал Мишель Платини. В Катаре, так в Катаре. Позвонил Блаттеру и говорит: Блаттер, я за Катар. Я против США. И Блаттер с испугом как он сам говорит, обнаружил, что большинство теперь за Катар. А Катар это страна очень уважаемая. Но она очень маленькая. И там очень жарко. И там днем играть в футбол нет физической возможности. Там все днем укрываются от жары. Там 128 градусов выше нуля. По Фаренгейту. А ночью сложно. И поэтому как там, они решили, что будет в Катаре, а как будет – непонятно. Вот поэтому Россия получила 2018 год, а Катар 2022. Блаттер получит теперь, видимо, очень большой пинок под зад.
К. Ларина
―
Почему он молчал раньше?
Н. Сванидзе
―
Но мало того… Ну как почему? А у нас в стране все, кто на основе чести и совести заключают какие-то сделки, они сразу об этом докладывают?
К. Ларина
―
Я хочу у тебя спросить. Почему он заговорил сейчас?
Н. Сванидзе
―
Как почему? Потому что его взяли за одно место.
К. Ларина
―
А раньше.Н.СВАНИДЗЕ: Мутко по переводам большой специалист, как известно
Н. Сванидзе
―
А раньше так сильно не брали.
К. Ларина
―
То есть стало совсем горячо.
Н. Сванидзе
―
Да, Блаттер пожилой человек. Пожилому человеку, когда его берут за одно место, ему больно. И он заговорил. Человеческим голосом. И он все рассказал. Мало того, уже и Мишелю Платини, великому в прошлом футболисту тоже стало горячо. Потому что он претендовал на место Блаттера. Но его тоже взяли сейчас за одно место. Их обоих взяли каждого за место. И поэтому это дикий скандал в ФИФА. УЕФА тоже часть ФИФА. Европейская ассоциация футбольная часть мировой. Дикий совершенно скандал, связанный с распределением этих чемпионатов мира. Который я думаю все-таки никак на судьбе, во всяком случае, российского чемпионата не отразится.
К. Ларина
―
А почему ты думаешь?
Н. Сванидзе
―
А потому что это очень с большими деньгами связано. Очень большими.
К. Ларина
―
То есть они не будут дальше раскручивать.
Н. Сванидзе
―
Я думаю, что они будут еще раскручивать неизбежно. Но они не будут отменять чемпионат мира в Москве. Не будут его переносить. А репутационно да…
К. Ларина
―
Может подняться какая-то кампания, обязательно найдутся люди, которые возглавят кампанию по бойкоту чемпионата мира, полученного коррупционным путем.
Н. Сванидзе
―
Да. Я надеюсь, что нет, потому что история с бойкотом Олимпиад, которую мы помним по 80-м годам…
К. Ларина
―
Это политическая.
Н. Сванидзе
―
Она ничем хорошим не кончилась для олимпийского движения. Это был удар по олимпийскому движению. И точно также бойкот чемпионатов мира будет, прежде всего, ударом по мировому футболу. А не по конкретным странам. Поэтому я думаю, что бойкота не будет. А вот репутация каких-то отдельных чиновников или отдельных стран, к сожалению, в том числе нашей страны может пострадать. При всем уважении к тому, что говорит Виталий Леонтьевич Мутко.
К. Ларина
―
Но мы привыкли в качестве примера приводить так называемые цивилизованные страны, включая страны ЕС, США уж по части права, главенства права всегда. Получается, что здесь тоже достаточно все избирательно.
Н. Сванидзе
―
Ну, с волками жить, по-волчьи выть. Если там так решаются вопросы, куда же деваться. Ведь на самом деле, когда мы говорим о коррупции в нашей стране, виноват больше не тот, кто дает, а тот, кто берет. Тот, кто дает, как правило, поставлен в условия, в которых его не спрашивают. Ему нужно решить проблему, ее можно решить только таким путем. Вот и все.
К. Ларина
―
Вопрос от Ильи из Ярославля связан с сегодняшней датой. Сегодня день памяти жертв политических репрессий. Сегодня 30-е число. «Почему как вам кажется, данный памятный день не имеет такого широкого освещения со стороны СМИ. Попытка забыть трагедию в принципе или если так можно выразиться, сейчас это не в тренде».
Н. Сванидзе
―
Это не в тренде. Совершенно правильное объяснение. Сейчас в тренде восторг по поводу собственной истории. Просто восторг. Постоянная неизбывная гордость по поводу всех этапов этой истории. И всех ее эпизодов. Поскольку репрессии и террор против собственного народа. Который стоил нам многих миллионов человеческих жертв и сейчас долго можно говорить, чего еще стоил, я думаю, что и трагедии первого этапа войны во многом. Много чего. Демографически тоже сыграл свою очень большую роль, и мы до сих пор не можем оправиться. Потому что наши нынешние демографические проблемы уходят и в войну и в террор. В конечном счете. Это все вспоминать не хочется. Потому что хочется вспоминать то, что красит власть как таковую. Любую, будь то император Александр Первый Благословенный или Александр Второй Освободитель или Третий Миротворец или Сталин или кто угодно. Потому что власть она у нас сейчас неприкасаема. Любая власть российская. Всегда все, что шло сверху, было хорошо. Ничего сверху плохого не шло. Если шло, то это было неважно, это нужно забыть. Не нужно очернять нашу историю, нашу память о тех великих событиях, достижениях, подвигах, которые имели место в нашей стране. На героике нужно воспитывать наших детей. Вот каков тренд. Поэтому освещение репрессий сейчас непопулярно. Несмотря на то, что Путин дал добро на сооружение памятника жертвам репрессий. Он дал добро на открытие музея.
К. Ларина
―
Кстати, приглашал на открытие музея.
Н. Сванидзе
―
Я его приглашал на встречу.
К. Ларина
―
Это когда будет?
Н. Сванидзе
―
Сегодня. Никакого ответа не было получено. Не знаю, каков результат приглашения. Но в принципе, как правило, власть и президент, в том числе да, с одной стороны дают разрешение, с другой стороны он сам от обсуждения этих тем, как правило, дистанцируется. По всей видимости, имея в виду, что пиаровского позитива, пиаровского плюса это не принесет. Большая часть нашего населения к этой теме равнодушна. Это замкнутый круг. Равнодушна во многом под влиянием телевидения.
К. Ларина
―
Равнодушна, мне кажется, что это раз как последствия той самой нравственной катастрофы, которая случилась при том сталинском режиме. И вообще, наверное, в принципе после 17-го года.
Н. Сванидзе
―
Нет, здесь очень много факторов.Н.СВАНИДЗЕ: Блаттер получит теперь, видимо, очень большой пинок под зад
К. Ларина
―
Разве это не есть то самое генетическое равнодушие. Которое тянется. Не касаться этого.
Н. Сванидзе
―
Как уже много раз замечалось, когда одни расстреливают других, выживают те, кто расстреливает. И вспоминают потом те, кто расстреливают. Потому что те, кого расстреляли, вспомнить уже ничего не могут. Это тоже конечно сыграло свою роль. Поэтому у нас сейчас считается по цифрам, которые дает «Мемориал» - около 800 тысяч живых жертв, включая их детей, которые остались тогда без попечения родителей. А у нас 143-миллионная страна на сегодняшний день. Или 144 миллиона. Неважно. 800 тысяч это мало. А остальных вроде как и не касается.
К. Ларина
―
Памятник Владимиру никак не пристроят. Вот беда-то.
Н. Сванидзе
―
Ну пристроят.
К. Ларина
―
Подожди. Ты же не в курсе. Ты думаешь его последнее место Боровицкая площадь.
Н. Сванидзе
―
Я так думал.
К. Ларина
―
Ха-ха, сегодня уже Мединский понес его на территорию Московского Кремля практически. Министр культуры сказал, что все, будем устанавливать памятник князю Владимиру на территории Московского Кремля в охранной зоне.
Н. Сванидзе
―
Так извини меня, а Боровицкая площадь ты считаешь где?
К. Ларина
―
Напротив.
Н. Сванидзе
―
А он его внес туда.
К. Ларина
―
Туда, в охранную зону.
Н. Сванидзе - А
―
а-а.
К. Ларина
―
Там поставить. Прямо во дворе у Владимира Владимировича.
Н. Сванидзе
―
За стенкой прям. Чего-то круто. Он же здоровый.
К. Ларина
―
Огромный. Мне очень нравится, я наблюдаю за этим с какой-то, мне уже смешно. Непонятно куда его пристроить. Такой фарс на тему фильма «Покаяние». Таскают и таскают этот памятник.
Н. Сванидзе
―
Я думаю, что уже не знают, что с ним делать. Беда в том, ты понимаешь, в чем дело. Не был бы он Владимир. Был бы он Ярослав…
К. Ларина
―
Или Олег.
Н. Сванидзе
―
Всеволод. Олег, какой-то Ратибор. Кто угодно. Хоть Рюрик. Изяслав. Там их было как собак нерезаных. Но поскольку он Владимир, тут уже хочешь, не хочешь, так его в Москву-реку не спустишь, как Перуна.
К. Ларина
―
А какой бы совет дал несчастному военно-историческому обществу и его председателю Владимиру Мединскому.
Н. Сванидзе
―
Я никогда не даю советов, которых у меня не спрашивают.
К. Ларина
―
Ну что делать с этим памятником. Уже неприлично. Они хотели 4 ноября его открыть. А пока не могут понять, где его ставить.
Н. Сванидзе
―
Куда девать памятник, это ты меня склоняешь к ответу, который я не могу транслировать по радио.
К. Ларина
―
Можно вместо одного большого сделать несколько маленьких. Было бы спокойнее.
Н. Сванидзе
―
Много маленьких и расставить их по периметру Боровицкой площади.
К. Ларина
―
Ну что, мы на этом заканчиваем. Спасибо. Николай Сванидзе, Ксения Ларина. Пока. *-деятельность организации запрещена на территории РФ