Николай Сванидзе - Особое мнение - 2015-12-25
25.12.2015
О. Журавлева
―
Добрый вечер. Это действительно программа «Особое мнение». У нас в гостях журналист Николай Сванидзе. Здравствуйте, Николай Карлович.
Н. Сванидзе
―
Здравствуйте, Оля.
О. Журавлева
―
Хочется начать с отставок и разных других интересных перемещений.
Н. Сванидзе
―
Если хочется, не отказывайте себе.
О. Журавлева
―
Не буду. Галина Ширшина обжалует в суде решение депутатов Петрозаводска, которые отправили ее в отставку с поста мэра. Как вы помните, два года всего ей удалось побыть мэром. Было счастливое вроде бы начало. Всенародно избранный большинством голосов. И как нам сегодня говорили журналисты из Петрозаводска, такой, в общем, первый живой человек в огромном списке чиновников. Это какая-то системная история или Галина Ширшина некий феномен.
Н. Сванидзе
―
Я, честно говоря, не занимался этим делом. Но вообще, конечно, все подводят под определенную жесткую систему и непредсказуемых с точки зрения власти людей, стараются на расстоянии, близком к тому центру, где принимаются решения, не держать.
О. Журавлева
―
А почему то, что было возможно 2-3 года назад, невозможно сейчас?
Н. Сванидзе
―
А то, что было возможно лет 20 назад тем более невозможно. Ну потому что…
О. Журавлева
―
Однако, тенденция.
Н. Сванидзе
―
Да, еще древние греки заметили, что времена меняются. Что в один поток нельзя войти дважды. И так далее. Где-то я читал, что человек увидел в туалете кем-то забытый учебник философии и просто с большим проникновением его прочитал. Это ко мне тоже практически относится. Здесь других объяснений у меня нет, Оль. Закручиваются гайки последние, я бы сказал с 2012 года. Вы говорите три года. Вот три года назад был 2012 год. Сейчас 2015 заканчивается.
О. Журавлева
―
Ну в чем отличие главное?
Н. Сванидзе
―
Отличие на каком уровне вы имеете в виду?
О. Журавлева
―
На самом верхнем, наверное. Когда поменялась эта стрелочка, после чего.
Н.Сванидзе: Идеи поостыли, а ситуация стала хуже, то, что казалось прекрасным в прошлом году, в этом пошло в обраточку
Н. Сванидзе
―
Я думаю, что стрелочка поменялась, когда наш президент Владимир Владимирович Путин снова пришел в Белый дом. То есть в Кремль.
О. Журавлева
―
Из Белого дома.
Н. Сванидзе
―
Да. Он уже пришел вы помните, в каком настроении, на волне всех митингов Болотных. Уже как человек сильно так, эмоционально вздернутый ими. Уже со словами «умремте же под Москвой». Уже тогда впервые прозвучала такая очень резкая и жесткая эмоциональная нота. Которая тогда казалась не вполне адекватной. Сейчас она тоже кажется не вполне адекватной. Она с тех пор усилилась. Потому что с тех пор последовали события известные 2014 года. Прошлый год был годом бури и натиска. Это Крым, Донбасс, сейчас еще вроде бы как общая атмосфера поспокойнее. Потому что тогда вроде казалось, что сейчас уже начнется экзистенциальная битва с США за то, кто прав в этом мире.
О. Журавлева
―
Сейчас уже так вам не кажется.
Н. Сванидзе
―
Сейчас не кажется. Сейчас немножко идеи поостыли у меня такое ощущение. Но идеи поостыли, а ситуация стала хуже, потому что то, что казалось прекрасным в прошлом году, в этом пошло в обраточку и выяснилось, что просто так ничего не бывает. Что есть время разбрасывать камни, если время собирать камни. Вот сейчас настало время немножко их собрать чуть-чуть, хотя бы в каком-то количестве. После этой веселухи, связанной с нашей активностью прошлогодней. И частично этого года. В прошлом году был Крым, Украина, сейчас Сирия. И вот все это, в конце концов, выяснилось, что имеет свои последствия, в том числе неприятные. В том числе социально-экономические. У меня такое ощущение, что к концу года наша власть это почувствовала. Почувствовала. До этого не чувствовала. Когда я говорю «власть», я имею в виду первое лицо. У нас другой власти нет в принципе. У нас очень пирамидальное устройство у нашей страны последнее время. Резко пирамидальное. И наш руководитель почувствовал, что что-то вроде вероятно не так уж безоблачно и прекрасно, как казалось еще недавно. И он этим вопросом озаботился. Но дальше нужно принимать какие-то решения. А решения, как я понимаю, могут приниматься только в соответствии со своим жизненным опытом, со своими представлениями о прекрасном.
О. Журавлева
―
Вы имеете в виду сейчас подворотню и «бей первым».
Н. Сванидзе
―
Я имею в виду и подворотню, и «бей первым», я имею в виду и прошлое уже более взрослое, связанное с работой в структурах государственной безопасности. Я все это имею в виду. А это все не способствует представлению о том, что основы принятия решения нужно расширять. Что нужно что-то не только закручивать, но иногда и раскручивать.
О. Журавлева
―
Иногда кое-что раскручивается. Причем так иногда раскручивается, что хочется…
Н. Сванидзе
―
Чтобы закрутили?
О. Журавлева
―
Хочется затаиться.
Н. Сванидзе
―
У меня редко возникает такое желание.
О. Журавлева
―
Потому что страшновато даже. Протоиерей Всеволод Чаплин, уволенный накануне с должности главы отдела московского патриархата по взаимоотношениям церкви и общества заявил, уже столько всего назаявлял. В том числе то, что он был главным оппонентом патриарха, что и сам патриарх, в общем, не задержится в своей должности. То, что журналисты перевели даже в заголовке слова об отставке патриарха. Что само по себе немножко странно, но тем не менее. Что бы это значило?
Н. Сванидзе
―
Я думаю, что пока протоиерей Всеволод Чаплин не может отправить патриарха в отставку. Мне кажется.
О. Журавлева
―
Он предрекает.
Н. Сванидзе
―
Я понимаю. Я сейчас оказываюсь в довольно благодарной позиции, которая позволяет мне защищать патриарха от протоиерея Всеволода Чаплина.
О. Журавлева
―
А требуется его здесь защищать?
Н. Сванидзе
―
Да нет, не требуется. Просто можно. Дело в том, что протоиерей Всеволод Чаплин очень колоритная фигура. Я читал, в свое время приходилось какие-то его выступления, тексты начала 90-х годов. Вы не поверите, это просто такой последовательный и яркий ультралиберальный мыслитель. Да.
О. Журавлева
―
Если он сейчас как грозится, создаст собственное СМИ, мы можем увидеть много нового и интересного?
Н. Сванидзе
―
Нет. В этом направлении нет. Он уже давно и прочно отдрейфовал в полярном просто направлении, в диаметрально противоположном.
О. Журавлева
―
А что ему мешает отдрейфовать в противоположном еще раз.
Н. Сванидзе
―
Как что мешает? Мешает объективная реальность. А зачем же он будет, это сейчас никому не нужно. Кому сейчас нужен либерализм. Он что, в моде, он что, пользуется массовой поддержкой и поддержкой со стороны власти.
О. Журавлева
―
А зачем тогда он говорил, что церковь себя неправильно ведет, что не надо сливаться с государством. Говорил он.
Н.Сванидзе: Всеволод Чаплин почувствовал себя трибуном
Н. Сванидзе
―
Не надо сливать, нужно диктовать государству, церковь должна выходить на первые роли в своем диалоге с государством. Вот что последнее время говорит Всеволод Чаплин. На мой взгляд, он поскольку выполнял роль в РПЦ такого ответственного за общение с народом…
О. Журавлева
―
По связям с общественностью.
Н. Сванидзе
―
И в основном общался с народом таким достаточно радикально настроенным. И он среди этого народа приобрел определенную популярность. И он понял, по-моему, что это есть хорошо.
О. Журавлева
―
То есть эту популярность можно использовать лучше.
Н. Сванидзе
―
И, на мой взгляд, он себя, вот помните как агент Клаус в фильме «Семнадцать мгновений весны», которого блистательно играет, царство ему небесное, Дуров Лев. Он говорил: я чувствую себя трибуном. Вот мне кажется, что отец Всеволод Чаплин почувствовал себя трибуном.
О. Журавлева
―
Интересная мысль.
Н. Сванидзе
―
И это сыграло с ним уже как с другим персонажем фильма дурную шутку.
О. Журавлева
―
Воздух свободы ударил. Бывает. Николай Карлович, тут еще есть такие слухи, это уже не отставка, это просто слухи. Но слухи, которые всем очень нравится обсуждать. Потому что речь идет о возможной отставке Чурова.
Н. Сванидзе
―
Чего они же они прям как сговорились все. Что патриарх, что Чуров.
О. Журавлева
―
Комментируя ее, он правда назвал себя козликом, который ничего не знает, пока щиплет травку. Как-то так. Но, тем не менее, а надо Чурова менять, как вам кажется. Для государственной какой-нибудь задачи. Или напротив его надо сохранить и беречь.
Н. Сванидзе
―
Оль, смотря, какая задача у государства считается приоритетной.
О. Журавлева
―
А это очень интересно.
Н. Сванидзе
―
Потому что я, например, в данной студии не уполномочен представлять государство.
О. Журавлева
―
Вы же пытаетесь понять, что государство от вас лично как от гражданина хочет.
Н. Сванидзе
―
От меня лично, по-моему, как от гражданина хочет, чтобы я молчал побольше. Но чего оно хочет от Чурова, я не знаю. До сих пор Чуров, который считает себя козликом или называет себя козликом, он в этой роли государство устраивал. Почему перестает устраивать государство, не знаю. Здесь возможны разные варианты. Может быть он стал плохим козликом. Может быть…
О. Журавлева
―
Не думаю.
Н. Сванидзе
―
Может быть, понадобился другой козлик. Пуще прежнего. А в каком направлении я же не знаю.
О. Журавлева
―
У нас совершенно новые выборы по новым правилам. Может, там нужен какой-нибудь новый бойкий…
Н. Сванидзе
―
Либерал вы, может быть, еще скажете, Оля.
О. Журавлева
―
Нет, не скажу.
Н. Сванидзе
―
Ну и правильно сделаете.
О. Журавлева
―
Может быть Чуров уже привык, расслабился, а нужны какие-нибудь мускулистые.
Н. Сванидзе
―
Может быть нужно какого-то свеженького, я же говорю, козлика молодого. Понимаете, молодой козлик он борзее старого. Я прошу прощения.
О. Журавлева
―
А старый козлик борозды не испортит.
Н. Сванидзе
―
В этой поговорке есть и свое продолжение, как известно.
О. Журавлева
―
Да. Хорошо. В общем, вы не уверены в том, что в этом есть смысл.
Н. Сванидзе
―
Я не уверен, во-первых, что он уходит в отставку.
О. Журавлева
―
В этом никто не уверен.
Н. Сванидзе
―
Во-вторых, я не знаю, с какой стороны он вызвал неудовольствие. Если он его вызвал. А наверное вызвал, если его отправят в отставку. Я повторю, козлик, может быть у него слишком длинные рожки, слишком маленькие. Тут не знаю, чего от него хотят.
О. Журавлева
―
У нас главная проблема – мы не знаем, чего от нас хотят, чего от них хотят, и все пытаемся угадать. Еще одна история, связанная не с избирательными технологиями, а с судом. Басманный суд Москвы признал законным отказ переквалифицировать дело об убийстве Немцова на статью «посягательство на жизнь госдеятеля». Убийство Немцова никак не связано с его общественной или политической деятельностью, - сказал следователь в суде. Это что означает?
Н. Сванидзе
―
Здесь шутки в сторону. Чего там говорить. Это на мой взгляд безобразие полнейшее совершенно. Причем циничное.
О. Журавлева
―
Почему, если предположить, что в данный момент Борис Немцов не исполнял никаких государственных должностей. Как раньше.
Н.Сванидзе: Чего они же они прям как сговорились все. Что патриарх, что Чуров
Н. Сванидзе
―
А как он не исполнял. Есть такая статья, по-моему, 277 УК РФ о покушении или посягательстве по-моему на жизнь государственного и общественного деятеля. Борис Ефимович Немцов, когда его убили, был депутатом Ярославской областной думы.
О. Журавлева
―
Действительно.
Н. Сванидзе
―
Кроме того, он был сопредседателем партии. Кроме того, он был вообще одним из, если не первым, то точно не вторым моральным и реальным лидером несистемной оппозиции. И потом есть факты в его богатейшей биографии, о которых забыть нельзя. Он был губернатором, первым вице-премьером правительства РФ, членом ГД и руководителем фракции ГД. Вот так на минуточку. Вот можно это все считать тем, что этого не было. Вот не было ничего этого и поэтому на него покусились из-за девушки, из-за его дурного нрава, из-за того, что походка не понравилась.
О. Журавлева
―
Насколько я читала по агентствам, что все сводится к тому, что никакого заказа практически не было.
Н. Сванидзе
―
А что же было?
О. Журавлева
―
Был некий чуть ли ни коммерческий интерес. Людям заплатили и его убили.
Н. Сванидзе
―
Так, вот меня интересует, люди, которые его убили, убили, предположим, потому что им заплатили. Хотя возможен другой вариант. Что они убили, потому что им приказали его убить. Но даже если они убили из-за денег. А тот, кто им заплатил деньги, он…
О. Журавлева
―
Личную неприязнь испытывал.
Н. Сванидзе
―
Такую личную неприязнь, кушать не могу. А интересно, с чем связана была личная неприязнь.
О. Журавлева
―
Объясните мне, пожалуйста, Кадырова надо прикрыть?
Н. Сванидзе
―
Ну, думаю, что да. Потому что все следы идут в Грозный. Уровень ли это Кадырова или уровень это несколько ниже Кадырова, я не знаю. Но в любом случае дело следствия расследовать это. Дело президента - обеспечить следствию возможность расследовать это. Когда президент на пресс-конференции ответил, что он не разговаривал с Кадыровым, это был очень странный ответ. Потому что если следы идут в Грозный, то президент должен был разговаривать с Кадыровым. И если он сказал правду, что он с ним не разговаривал, то это очень странная правда. А если он сказал неправду, тогда тем более странно.
О. Журавлева
―
Зато на этой, по-моему, неделе появилась информация о том, что под управление Кадырова должна перейти добыча нефти.
Н. Сванидзе
―
Да, кусок от Сечина отщипнули такой немалый, который теперь достанется Кадырову. Кадыров очень сильная политическая фигура.
О. Журавлева
―
Ее хотят сделать сильнее.
Н. Сванидзе
―
Хотят сделать еще сильнее, по всей видимости. Значит, он сумел этого добиться. Тем более он сильная политическая фигура. Если он умеет таких вещей добиваться.
О. Журавлева
―
Две хозяйки в одной кухне это плохая история.
Н. Сванидзе
―
Вы имеете в виду его и Путина.
О. Журавлева
―
Если такие сильные политические фигуры.
Н. Сванидзе
―
У Владимира Владимировича кухня побольше. Но это в общем, уже давний вопрос о том, как…
О. Журавлева
―
Но в один из чуланчиков он не может заглядывать.
Н. Сванидзе
―
Ну почему, может быть, он заглядывает, мы этого не знаем. Во всяком случае, в этом чуланчике полновластный хозяин Кадыров. Это несомненно. Уж заглядывает туда Владимир Владимирович или нет, но хозяйничает там точно Кадыров. Это очевидно. И я думаю, что этот сюжет имеет прямое отношение к расследованию, а точнее к тупику в расследовании убийства Бориса Ефимовича Немцова. Потому что то, что нам сказали про отсутствие политической составляющей, это бред.
О. Журавлева
―
Скажите, пожалуйста, вы считаете, что президент РФ может бояться президента Чечни?
Н. Сванидзе
―
Нет, я думаю, что слово «страх» в данном случае неправильное. Он, конечно, не боится. Но он ценит Кадырова, несомненно, и Кадыров ему очень нужен. Я бы так сказал.
О. Журавлева
―
Для чего?
Н. Сванидзе
―
А по-настоящему запустить руку в хозяйство Кадырова он себе позволить не может, потому что в этом случае он Кадырова потеряет. Может быть, он его потеряет в качестве своего очень сильного вассала и приобретет уже в новом качестве, в качестве оппонента. А это совершенно не вписывается в планы Владимира Владимировича.
О. Журавлева
―
Интересно. Есть еще несколько тем, которые, кстати, вот мы с вами обсуждали, как с видным общественным деятелем историю с дальнобойщиками. Президент вчера упрекнул правительство за медлительность в острой ситуации вокруг дальнобойщиков. Победят дальнобойщики, в конце концов?
Н. Сванидзе
―
Нет, не победят, конечно. У них нет ресурса для того, чтобы победить. Вся ситуация я думаю, рассосется. Частично там какую-то видимость компромисса им создадут. И я думаю, через какое-то время мы забудем о проблемах дальнобойщиков, сами дальнобойщики только не смогут о них забыть. Потому что для них это очень важно.
О. Журавлева
―
Мы забудем, потому что у нас своих проблем будет достаточно.
Н. Сванидзе
―
Да, но дело в том, что здесь это интересно в другом аспекте. То, что сейчас происходит с дальнобойщиками, я не исключаю, если так пойдет дальше, будет происходить и с другими социальными группами.
О. Журавлева
―
О других социальных группах поговорим в следующей части программы. Никуда не уходите, мы скоро вернемся.НОВОСТИ
О. Журавлева
―
И снова с вами программа «Особое мнение». Есть еще некоторые темы, кстати, по поводу социальных групп. Очень наших слушателей взволновало такое высказывание президента. Президент озвучил причину обнищания народа – спекулянты. Давно спекулянтов не доставали.
Н. Сванидзе
―
Да, верно.
Н.Сванидзе: В расследовании убийства Б. Немцова, нам сказали про отсутствие политической составляющей, это бред
О. Журавлева
―
А почему эта идея все никак не изживется. Мы вроде уже про бизнес договорились, что он есть. Мы уже договорились про частную собственность, хотя бы официально. Что она тоже вроде как должна существовать. А чуть что сразу спекулянты.
Н. Сванидзе
―
Это популярная мысль. Я вам должен сказать, что она в широких массах популярная и поэтому если ее вбросить, она будет подхвачена. Частная собственность да, но как вы заметили, это следует из результатов опросов и так далее, народ с частной собственностью не смирился. Народ считает, что в принципе любой предприниматель, то бишь бизнесмен, он вор. Причем если чиновнику государственному в погонах или без воровать можно, потому что он вроде как обличен, то бизнесмену нельзя. Потому что он сволочь.
О. Журавлева
―
С другой стороны, какое количество у нас частных собственников жилья.
Н. Сванидзе
―
Да, а, тем не менее…
О. Журавлева
―
Почему не возникло ощущение, это же странность, вроде бы человек имеет свои собственные метры и у него уже довольно приличная сумма в собственности и недвижимость у него есть. Неважно, что бесплатно. Почему нет ощущения, что мое это священно.
Н. Сванидзе
―
Вообще сравнить с тем, что сейчас происходит, скажем, с автомобилями. Сейчас же невозможно во двор въехать ни в один. У всех машины. Раньше это было еще на моей, на вашей, наверное, нет, на моей памяти был предмет роскоши. Любой мешок с гайками и запчастями под названием «Москвич» или «Жигули», это был предел мечтаний. И за всю жизнь нельзя было скопить. А теперь любой может. И совершенно другая жизнь. Но, тем не менее, частная собственность она по-прежнему не считается уважаемой. Эти шариковские настроения, они пока что конечно массово преобладающие. И поэтому любой начальник, от начальника ЖЭКа до начальника страны, который вбросит эту мысль, он на этом наберет очки.
О. Журавлева
―
Вот еще один слушатель пишет: «По данным Левада-центра две трети россиян тратят на покупку продовольствия 50% своего дохода. По международным критериям страна, где больше половины населения тратит именно столько, считается страной с бедным населением. Россия с ее природными ресурсами и грамотным населением является страной с бедным населением. В чем причина»?
Н. Сванидзе
―
Оль, мы тысячу лет назад тоже пенькой, воском и медом торговали.
О. Журавлева
―
Сейчас уже не медом, не воском.
Н. Сванидзе
―
Сейчас нефтью. Но это все торговля телом. Это все торговля тем, что мы берем из земли, так или иначе. Это не признак богатства страны. Это признак богатства земли. А страна другим богата. Страна богата мозгами, технологиями. Страна богата, как говорил Столыпин: величие страны в богатеющем населении. У нас население не богатеет.
О. Журавлева
―
Но с другой стороны, если оно ненавидит спекулянтов, частную собственность и презирает богатых, то это все логично. Так можно существовать очень долго.
Н. Сванидзе
―
Одно с другим сочетается. Зависит от того, какие умонастроения развивать.
Н.Сванидзе: То, что происходит с дальнобойщиками, не исключаю, будет и с другими социальными группами
О. Журавлева
―
А вот какие умонастроения надо развивать, чтобы страна развивалась?
Н. Сванидзе
―
Я думаю, что, во всяком случае, то, что связано с предпринимательством. Что связано с уверенностью в себе. С надеждой и расчетом на собственные силы. С семейными ценностями. Семейными не значит, что гомосексуалистов ненавидеть, это значит, что поддерживать семью. Не государство, а семью. Потому что это не одно и то же.
О. Журавлева
―
Семью должно поддерживать государство. Было даже предложение в Совете Федерации, по-моему, не приняли, предложил один из сенаторов взять под опеку в своем регионе многодетную семью и по 10 тысяч в месяц ей доплачивать на жизнь.
Н. Сванидзе
―
Ну хорошо, пусть сенаторы доплачивают многодетным семьям. Но это тоже во многом будет культивировать другие настроения. А на самом деле нужно, чтобы люди рассчитывали на себя и чтобы они поощрялись в этом своем расчете. Обязательно. Нужно, чтобы был уважаем труд, не воровство, а труд. Здесь много чего. Это все не бином Ньютона.
О. Журавлева
―
Абсолютно с вами согласна. Но с другой стороны государство заинтересовано в этой своей системе. В том, чтобы патернализм и постоянный взгляд на государство как на источник всего, оставался таким же, как был.
Н. Сванидзе
―
Совершенно верно. Поощряется стремление к халяве.
О. Журавлева
―
Точно также сегодня зашла речь про государственную политику в области искусства, все замечательно.
Н. Сванидзе
―
Государство в этом заинтересовано из политических соображений. То есть из краткосрочных. Потому что государство уверено, что люди, которые смотрят ему, государству в рот, будут за него, за государство в лице его руководства голосовать.
О. Журавлева
―
Тогда объясните мне, для чего нужно в этом же самом государстве, если выстраивается такая система начать вдруг хаотически обкладывать налогами все, что только можно, доплатами, «Платонами»…
Н. Сванидзе
―
А это уже другая песня.
О. Журавлева
―
Парковками.
Н. Сванидзе
―
Потому что если у нас в первом десятилетии нынешнего века государство богатело, потому что были высокие цены на нефть, теперь государство беднеет, потому что у нас низкие цены на нефть, а государство в период высоких цен на нефть не перестроилось. И поэтому полностью от этих цен на нефть зависит. И поскольку теперь количество денег уменьшается, а количество потребностей не уменьшается, причем, прежде всего, государственных потребностей, то приходится недостаток денег восполнять за счет усиления налогов. И они только будут усиливаться. Естественно. А откуда еще деньги взять. Мало того, поскольку пирог становится все меньше, аппетиты у самых главных людей, сидящих возле этого пирога становятся все больше. Потому что пирог все меньше, меньше, а потом вообще исчезнет. Надо же урвать напоследок. Надо же урвать. Поэтому они все зубастее. От этого «Платон». При полном попустительстве государственной власти как мы видим.
О. Журавлева
―
Судя по всему, уже власти деваться некуда. Они же по уши в «Платоне» и обратно выйти никак не получится. Мне так показалось. Уже оплачено то, заказано это.
Н. Сванидзе
―
Если бы это был один «Платон».
О. Журавлева
―
Понятно. Каковы причины срочного принятия закона о применении огнестрельного оружия при массовом скоплении людей.
Н. Сванидзе
―
Все на ту же тему. Пирог меньше, денег меньше, телевизор, по всей видимости, в ближайшее время начнут смотреть меньше, а в холодильник заглядывать чаще. И не увидят там, в общем, ничего хорошего по сравнению с тем, что видели еще не так давно. И от этого настроение у людей не будет улучшаться. А не все такие мирные как университетская профессура или деятели культуры. А есть еще водители дальнобойщики, а есть еще Уралвагонзавод. И когда им не будет хватать денег, тогда…
О. Журавлева
―
То только стрелять?
Н. Сванидзе
―
Тогда понадобится каким-то образом контролировать действия тех социальных групп, которые считают, что им теперь недоплачивают. Я надеюсь, что до стрельбы дело не дойдет, но в принципе когда речь идет о разрешении стрелять в толпу, то в общем…
О. Журавлева
―
В женщин кстати тоже можно.
Н. Сванидзе
―
И женщин можно. Раньше была идея у госпожи Яровой, чтобы полицейским разрешать, там хотя бы было нельзя стрелять в женщину с видимыми признаками беременности. Вот сейчас, когда разрешили сотрудникам ФСБ стрелять, там даже про видимые признаки беременности ничего не сказано.
О. Журавлева
―
Как-то жутко все это выглядит. И туда еще одна странная история, заочный арест Ходорковского, в общем, выглядит с одной стороны логичным, с другой стороны совершенно безвредным.
Н. Сванидзе
―
Это фарс.
О. Журавлева
―
А обыски у сотрудников «Открытой России» по какому делу ЮКОСа, зачем?
Н. Сванидзе
―
Не знаю.
О. Журавлева
―
Как эти люди вообще могли быть связаны…
Н. Сванидзе
―
Там кто-то из них был малолетним, большая часть как я понимаю, вообще не имела отношения никакого к ЮКОСу, независимо от своего возраста. Я думаю, что это так же как с заочным арестом Ходорковского, это акция устрашения. Ну что это такое, когда приходят с арестом к представителю Ходорковского Кулле Писпанен, и забирают у нее бумажку с пожеланиями ребенка Деду Морозу на новый год. Там, что видят шифровку что ли. Алекс Юстасу. Мы сегодня все больше про Штирлица вспоминаем.
О. Журавлева
―
Все может быть.
Н. Сванидзе
―
Ну, да, и с трудом, насколько мне известно, уговорили оставить школьное расписание, видимо, в нем тоже шифровку увидели.
О. Журавлева
―
Расписание, которое на стену вешают, чтобы не забыть, какой урок.
Н. Сванидзе
―
Ну да. Зачем? Кому это нужно? Какое отношение эта дама, которая пресс-секретарь или представитель Ходорковского, по-моему, три года, какое она отношение имеет к делу ЮКОСа. Ну какое. Значит вы пришли с другой целью. Ну скажите, с какой. Ну врать-то зачем.
О. Журавлева
―
Объясните мне, а зачем этим людям, которые уже что называется на местах, конкретные люди с небольшими звездочками и некрупными погонами, им-то что Ходорковский и Кулле Писпанен. Почему это вызывает не просто рвение, а такое бешеное рвение. Чтобы все забрать, включая письмо Деду Морозу.
Н. Сванидзе
―
Их же накачивают.
О. Журавлева
―
Чем. Николай Карлович.
Н.Сванидзе: Поощряется стремление к халяве
Н. Сванидзе
―
Словами, Оль. Им говорят, причем слова все одни и те же и в одну калитку. Безальтернативно. И не только по телевизору, но и от непосредственного начальства. Что это враги. Что это пятая колонна, что это мерзавцы, которые работают на Америку, которые работают на этого преступника, а теперь уже как выясняется и мокрушника Ходорковского. Ну просто убивец. Ну черт его знает, мало того, что вор, он еще и народу перебил какое количество. Правда, пока он сидел 10 лет, это было неизвестно. А сейчас вдруг, когда он развил активность там, за рубежами, вдруг выяснилось, что он кучу народу замочил. И они на него работают. Ну как же так можно, так нельзя. Действительно враги, враги нашей родины. Враги народа. Ну, а как было те люди, которые в 30-е годы ходили по квартирам. Они что, были другие. Тоже такие же простые советские люди. Потом многим из них самим досталось.
О. Журавлева
―
Таня пишет: сейчас народ и власть едины, наконец-то. Хотела сказать народ и партия, но все-таки народ и власть.
Н. Сванидзе
―
В большинстве своем сейчас конечно, будут голосовать за власть, несомненно. Но это очень непрочная стабильность. Потому что вся стабильность держится фактически сейчас на доверии к первому лицу и на рейтинге первого лица. А это очень непрочная основа. Потому что в любой момент с изменением социально-экономической ситуации это тоже может уйти. И тогда в отсутствие действующих институтов, в отсутствие сдержек и противовесов, в отсутствие таких факторов как выборы, на которых можно сменить власть и успокоиться, пресса и так далее, в отсутствие всего этого я не знаю, на чем будет зиждиться стабильность.
О. Журавлева
―
Это Николай Сванидзе со своим особым мнением. Всем спасибо. Всего доброго.