Вацлав Радзивинович, Мария Захарова - Особое мнение - 2015-12-30
Т.Фельгенгауэр
―
Здравствуйте! Это программа "Особое мнение". Меня зовут Татьяна Фельгенгауэр, и я приветствую в этой студии польского журналиста Вацлава Радзивиновича…
В.Радзивинович
―
Здравствуйте, добрый вечер!
Т.Фельгенгауэр
―
Мне разрешили делать сразу два ударения в этой фамилии на всякий случай. Прежде чем мы начнем обсуждать ваши невероятные приключения с российским МИДом, кошкой, посланиями в Фейсбуке и прочим; по новостям дня сегодняшнего российский МИД как-то очень много всего наговорил устами главы министерства Сергея Лаврова, в интервью телеканалу «Звезда», в частности, про Польшу сказал господин Лавров, что Прибалтика и Польша хотят разорвать основополагающий акт Россия – НАТО и размещать боевые силы на постоянной основе на своей территории. Как вам кажется, как вы видите: подобные заявления делаются на всякий случай, напомнить, что кругом враги, и НАТО по-прежнему практически у порога или это реальные какие-то угрозы, которые беспокоят Москву?
В.Радзивинович
―
По поводу беспокоить, я не знаю, но угрозы, действительно, реальные. Угрозы реальные. И я, когда собирался сюда, в редакции я посмотрел – была передача здесь 19 марта 14-го года, сразу после аннексии Крыма. И я там говорил, что случится, какие будут последствия Крыма, Украины и так далее. И я тогда сказал, что увидите еще военные базы НАТО в 5 минутах от Санкт-Петербурга, что это так будет.И кто в этом виноват и откуда это взялось? Я думаю, что это очень хороший вопрос. Конечно, ссылается министр Лавров - и правильно ссылается – на давний договор – в истории уже – России с НАТО, в котором обещали страны НАТО, что военных баз на территории бывших республик, бывших членов соцлагеря не будет. И это был договор действительно подписан и все такое. Только, видите, этот договор НАТО подписывало с другой Россией. Это была другая Россия, которая еще не угрожала нам ядерным пеплом, не угрожала нам, например, как это делает Жириновский, что Польшу вообще Россия уничтожит – есть такие слова.
Конечно, господин Лавров может ответить, что нет-нет, Жириновский - это не Кремль, это не власть; это просто депутат думы. Но тот же самый господин Лавров, когда что-то говорит, например, «Правый сектор»* - Дмитро Ярош – когда он что-то говорит, здесь - в Москве выдают это за мнение украинской стороны, вообще украинского государства.
Так Россия сделала все – очень, много, может быть, не все – чтобы напугать своих соседей. И показала миру, что она изменилась. Так это уже другая Россия – не та, с которой подписывали все эти договоры. Надо понимать, что если есть Крым, если есть Донбасс, если постоянно идут угрозы, постоянно идут провокации типа каких-то полетов военной авиации, - народы, соседи бояться, хотят чувствовать себя вне опасности.
М.Захарова: Мы не измеряли в граммах, кто лучше относится к действующей в Варшаве польской власти, кто хуже
Т.Фельгенгауэр
―
То есть для стран Прибалтики это нормальная реакция на ту агрессию, которую они видят со стороны России и им, конечно, хочется, чтобы НАТО стало для них защитником?
В.Радзивинович
―
Да. А что касается данных договоров, пример той же Украины. Россия тоже говорит, что после того, что случилось в 14-м году в Киеве, это уже другая Украина. И, например, «харьковские соглашения, они уже не действительные; можно взять Крым, потому что это другая страна.
Т.Фельгенгауэр
―
У нас теперь новые соглашения – Минские. Что там было в Харькове, уже никто и не упомнит. Вот у нас есть Минские соглашения, которая активно «нормандская четверка» обсуждает. Но это же характерно для российского МИДа, как вы считаете, вот это лукавство некоторое в работе с документами? Эти документы мы признаем – а про это как-то, в общем, забываем.
В.Радзивинович
―
Знаете, это страшная ситуация. И, я думаю, в этом случае в какой-то степени Москва права – что, действительно, Украина не все делает, что должна была сделать – это правда. Там, прежде всего, обстановка очень смутная в Украине. И нельзя полагать, что все, что на себя Украина взяла – она сделает. Это с одной стороны. С другой стороны, в Минских соглашениях есть, например, постановление о том, что граница России с Украиной будет закрыта, и что она будет под контролем российской стороны. И этого Россия не сделала, а это очень важно. Так обе стороны не правы в этом споре.
Т.Фельгенгауэр
―
Если возвращаться к теме НАТО, ведь справедливо то, что Россия, естественно, наверное, хочет защититься от НАТО, что для России это тоже угроза, когда в пяти минутах подлетного времени практически располагаются силы НАТО. Для России это тоже угроза.
В.Радзивинович
―
Знаете, НАТО не собирается воевать с Россией. Я не знаю таких политиков на Западе, которые собираются воевать с Россией. Но есть 5-й пункт договоров НАТО, что надо гарантировать безопасность своим членам, в том числе, эстонцам, латышам и финнам. Они очень близко, и есть у них опасения, что у них повторится та же гибридная война, как была в Крыму, как была на востоке Украины. И единственная гарантия того, что это не будет – это базы. Но нет других гарантий сейчас.
Т.Фельгенгауэр
―
С другой стороны мы видели, когда было это обострение с Турцией, когда сбили наш Су-24, так как-то все напряглись на некоторое время, но кроме экономических дел, никаких последствий не пошло.
В.Радзивинович
―
Ну что, вам еще войны с Турцией не хватает?
Т.Фельгенгауэр
―
Нет, боже упаси! Мне кажется, и с Сирией не надо было бы, в Сирию лезть.
В.Радзивинович
―
И Сирию не надо было, конечно.
Т.Фельгенгауэр
―
Это совершенно лишнее было. Но это как бы наше с вами мнение.
В.Радзивинович
―
Я думаю, что чувствовали, что перебор уже: еще Турция – то слишком много.
Т.Фельгенгауэр
―
Давайте сделаем сейчас небольшой перерыв, буквально несколько минут. Я напомню, что Вацлав Радзивинович сегодня в программе "Особое мнение". Вы можете присылать свои сообщения. Телефон для sms в эфир: +7 (985) 970 45 45. Мы скоро к вам вернемся и продолжим, в том числе, и про российский МИД.РЕКЛАМА
Т.Фельгенгауэр
―
Продолжается программа "Особое мнение". Меня зовут Татьяна Фельгенгауэр. Напоминаю, что в гостях у меня сегодня польский журналист Вацлав Радзивинович.В Российском МИДе назвали главные провалы уходящего 2015-го года. И, по мнению уполномоченного МИДа по вопросам прав человека, демократии и верховенства права Константина Долгова, главным самым провалом можно считать действия международной коалиции по борьбе с «Исламским государством», запрещенным в Российской Федерации - коалиции, которую возглавляет США.
Вы согласны с тем, что это главный провал?
В.Радзивинович
―
Что это главный провал года в мировой политике?
Т.Фельгенгауэр
―
Да, 2015 года.
В.Радзивинович
―
Слушайте, нет, не согласен. Потому что, есть, если можно так сказать, провал главнее. Я имею в виду это – конец идеи Новороссии.
Т.Фельгенгауэр
―
Так называемый проект «Новороссия».
В.Радзивинович
―
Да, проект «Новороссия». Из этого истекают многие последствия того, что случилось: и кризис здесь, и многие недоразумения в международной политике, и неуклюжая интервенция России в Сирии. Если бы не это, если бы не все эти эмоции, кризисы, провалы…
Т.Фельгенгауэр
―
Сейчас это вот неожиданно… Да, здравствуйте!
М.Захарова
―
А я пришла!
В.Радзивинович: Это была другая Россия, которая еще не угрожала нам ядерным пеплом
В.Радзивинович
―
А вы со мной не хотели встречаться.
Т.Фельгенгауэр
―
Вы позволите мне все-таки объяснить, что происходит в студии. Мария Захарова – официальный представитель российского МИДа каким-то образом…
М.Захарова
―
Я ехала мимо. И мы включили радио, и тут мы услышали господина Радзивиновича в эфире "Эха Москвы". И, так или иначе, разговор шел про российскую внешнюю политику. И здесь совпало все: с одной стороны была просьба от вас или желание встретиться…
Т.Фельгенгауэр
―
Я прошу прощения, когда была просьба: в этом эфире была просьба?
М.Захарова
―
Нет, не в этом эфире. Она была какое-то время назад, неделю назад. И мне показалось, что это просто надо. И я позвонила Алексею Алексеевичу Венедиктову, и он просто сказал: Бегом, быстрее! Вот и я тут.
В.Радзивинович
―
Мария Владимировна, я очень рад, что мы встретились, но я не просил о встрече. Я хотел вам написать письмо с протестом, что, мне кажется, что решение о том, чтобы меня отсюда выгнать, это несправедливое решение – все, что я хотел.
М.Захарова
―
Ой… А я не спорю, что это несправедливое решение. Я вам могу сказать, к сожалению, могу, действительно, сказать искренне еще раз, хотя я написала, кстати говоря, в блоге на сайте "Эха Москвы", у себя в блоге – я искренне сожалею, что вы вынуждены покинуть Россию, потому что для меня это… я, действительно, считаю, что профессионально это абсолютно неправильно. Я могу сказать, действительно, еще раз повторюсь, что это ответная мера в связи с тем, что был депортирован из Польши корреспондент МИА «Россия сегодня» Свиридов. Абсолютно несправедливо, без указания каких-либо причин. Не знаю, может быть, вы знаете. Вот, поэтому…
Т.Фельгенгауэр
―
Поэтому вам показалось, что мало газету «Выборча» в Польше «мочат», так еще давайте и Вацлава Радзивиновича из России вышлем.
М.Захарова: В русском языке есть разница между словами «аннулировать» и попросить вернуть - и «отняли»
В.Радзивинович
―
Но вышла у вас ошибочка. Представьте себе, что вы – никому не желаю, это страшно, я просто переживаю очень сильно, волнуюсь и всё – но вы отсюда попросили корреспондента ВВС, например, а в ответ Лондон высылает корреспондента «Новой газеты». Это просто смешно.
М.Захарова
―
А я вам объясню. Дело в том, что мы не измеряли в граммах, кто лучше относится к действующей в Варшаве польской власти, кто хуже…
В.Радзивинович
―
Но вы сделали подарок польской власти.
М.Захарова
―
Наконец-то!
Т.Фельгенгауэр
―
Видимо, Вацлав, я предположу, что вы единственный польский журналист, которого знает польский МИД.
В.Радзивинович
―
У них папки такие… на нас всех.
Т.Фельгенгауэр
―
Вы значит, любимый.
М.Захарова
―
Нет, это абсолютно не так. Мы как раз других польских корреспондентов знаем лучше, потому что они регулярно приходят к нам, мы с ними общаемся и так далее. К сожалению, с Вацлавом не получилось пообщаться много, потому что он нас игнорировал. Но в любом случае я говорю, что здесь как раз был принцип не сопоставления материалов, мы не смотрели на то, как кто к кому относится; это был просто принцип взаимности, к сожалению.Вы понимаете, в чем еще вопрос. Мне кажется, на какой-то стадии все-таки надо было бы нашим западным коллегам немножко остановиться и подумать, а стоит ли дальше тренироваться на журналистах, мешая им работать, высылая их, депортирую их… Причем я понимаю, если бы журналист что-то совершил, что идет в разрез с законодательством и так далее. Ведь ему же никто ни на каком этапе не сказал, в чем он не прав или виноват.
Т.Фельгенгауэр
―
В чем он не прав или виноват Вацлаву Радзивиновичу у меня будет вопрос. Его же высылают.
М.Захарова
―
Вы разве не знаете? – у нас есть закон, в котором написано, что в случае неправомерной высылки корреспондента…
Т.Фельгенгауэр
―
Симметрично. Просто интересно, по какому принципу выбирают журналиста.
М.Захарова
―
В нашем законодательстве написано, что если из страны несправедливо, безосновательно депортируется… ущемляются права российского журналиста, то российская сторона имеет право на симметричный ответный шаг. Вот как бы всё. Здесь других не было никаких причин.
М.Захарова: Если есть претензии к журналистам, то о них надо говорить
В.Радзивинович
―
Свиридову поставили какие-то… Очень сильно волнуюсь уже две недели… Его в чем-то обвинили наши спецслужбы. Это какие-то секретные материал, которые они не публикуют. Это право спецслужб это делать. Но у него была возможность жаловаться, судиться. Он продлил свое пребывание в Польше на 14 месяцев. Он только что уехал. К тому он еще судился только вчера. Наш суд принял его следующую жалобу. И у него есть право, чтобы судиться еще в Европейском трибунале. Если Европейский трибунал скажет: нет, Польша была не права – он вернется. Он получит это.
М.Захарова
―
Судиться можно тогда, когда ты понимаешь, в чем тебя обвиняют.
В.Радзивинович
―
А я не могу судиться, у меня нет никакой процедуры.
М.Захарова
―
Так у нас просто закон есть такой. Мы соблюдаем…
Т.Фельгенгауэр
―
Вацлав не может обжаловать свое выдворение, я правильно понимаю?
М.Захарова
―
Ну, почему нет?
В.Радзивинович
―
Мне сказали ваши люди две недели тому назад, в пятницу, когда отнимали у меня аккредитацию…
М.Захарова
―
Отнимали?
В.Радзивинович
―
Да.
М.Захарова
―
Нет, у вас никто не отнимал аккредитацию. Вас просто пригласили, сказали о том, что есть такое-то решение, сказали, что она у вас аннулируется.
В.Радзивинович
―
Нет-нет, сказали, чтобы я вернул свою аккредитацию – раз. И спросили, «нет ли у вас аккредитации вашей жены?» У меня жена аккредитована как супруга корреспондента. Мне сказали, что я должен отдать эту аккредитацию и аккредитацию жены. Я не могу исполнять обязанностей корреспондента. Я даже спросил, а какие обязанности моя жена как жена корреспондента не может исполнять сейчас здесь, в России. Но этот документ у меня отняли, я вышел без него.
М.Захарова
―
У нас, наверное, трудности перевода. У нас в русском языке есть разница между словами «аннулировать» и попросить вернуть - и «отняли».
В.Радзивинович
―
Ну отняли.
Т.Фельгенгауэр
―
По сути, в общем, забрали. Вам нравится больше слово «забрали»?
М.Захарова
―
Мне, вообще, нравится, когда слова используются точно.
В.Радзивинович
―
Свиридов еще после того, как его лишили аккредитации – потому лишили его аккредитации – он еще работал, он еще писал, и были его корреспонденции. Мне сказали, что мне нельзя. Я даже одного слова до сих пор еще не написал.
М.Захарова
―
Я просто еще раз объясняю. Понимаете, можно сколько угодно находить изъяны в той или иной процедуре, но есть главное: человеку должны четко объяснить, в чем он не прав, и в чем его вина или на каком основании прекращается его деятельность. Вы правильно сказали, что то, что происходит в Польше относительно российского журналиста – а таких примеров мы можем найти в европейских странах очень много, а особенно в восточно-европейских странах просто ежегодно по несколько случаев у нас таких, когда людям…
В.Радзивинович
―
С Польшей первый такой случай за 20 лет.
М.Захарова
―
Я просто хочу сказать, что ему никто не сказал… как вы правильно сказали: есть некие материалы, они не рассекречиваются. Он понятия не имеет – не только он – но и его издание не понимает, что с ним не так. Почему по-честному не сказать, что с ним не так, чтобы не только мы знали, но и он – вот это большой вопрос.
Т.Фельгенгауэр
―
Нам надо прерваться на новости. Я напомню, что это было особое мнение Вацлава Радзивиновича, потом стал диалог с Марией Захаровой. Мы вернемся к вам через несколько минут.НОВОСТИ
Т.Фельгенгауэр
―
Продолжается программа "Особое мнение", она же программа «Клинч, она же программа «Ищем выход». Судя по тому, что тут уже разливают… Вацлав Радзивинович, польский журналист.
В.Радзивинович
―
Еще раз добрый вечер!
Т.Фельгенгауэр
―
Еще раз добрый вечер! Мария Захарова, официальный представитель Министерства иностранных дел России, я так понимаю, выражает сожаление по поводу того, что Вацлава решили аккредитации.
В.Радзивинович: Я не знаю таких политиков на Западе, которые собираются воевать с Россией
М.Захарова
―
Я выражаю сожаление по поводу этого, на мой взгляд, совершенно, с точки зрения человека, который связан с журналистикой и получил диплом, в котором написано «журналист-международник», несправедливого решения в отношении двух журналистов. Это сто процентов. Но я могу так же сказать, что если мы будем оставлять безответными эти шаги, которые предпринимаются в отношении российских журналистов, то мне страшно представить, куда мы придем.
Мы и так на очень многое… мы много терпели… Мы даже по Свиридову… я же давала даже на "Эхе Москвы" ссылки на те заявления, на те комментарии, которые мы в течение года делали и говорили о том, что это неправильно, что надо как-то по-другому. И если есть претензии к журналистам, то о них надо говорить. Во-первых, чтобы он понимал, во-вторых, остальные понимали, в-третьих, не было бы никаких вопросов. Поэтому, с точки зрения работы журналистов, эти два случая, они абсолютно несправедливые и очень жестокие, конечно.
В.Радзивинович
―
Но Свиридов уезжает из Польши не как журналист. Его за журналистику, как говорят наши власти. Там есть какая-то проблема лоббизма, там есть какая-то проблема бизнес-интересов.
М.Захарова
―
Так скажите.
В.Радзивинович
―
Про это довольно прозрачно говорят.
М.Захарова
―
Нет, Вацлав, вы, как журналист… вот вы журналист – вам самому эта история не показалась интересной, чтобы разобраться: а что произошло со Свиридовым. Если бы я была журналистом, тем более, если бы все это случилось бы со мной, я бы просто начала брать интервью у польских властей, у людей, которые, как вы говорите, прозрачно намекают на какие-то обстоятельства. Просто сказать: «Ребята, расскажите нам всем, что российский журналист сделал не так». Зачем нужен год вот этого – не знаю… по большому счету издевательства над человеком, который занимается информационной работой.
В.Радзивинович
―
Это не было издевательство.
М.Захарова
―
Ну, а как это сказать.
В.Радзивинович
―
Это был судебный процесс. Он пользовался польским правом, правил свое лицо…
М.Захарова
―
Вацлав, правд, невозможно оправдываться за то, что ты не понимаешь, в чем ты виноват. Это очень сложно делать.
Т.Фельгенгауэр
―
Мария, пожалуйста, можно мы дослушаем Вацлава.
В.Радзивинович
―
Я ваш упрек принял.
М.Захарова
―
Это не вам упрек.
В.Радзивинович
―
Нет, вы сказали, что мне как журналисту надо было разобраться в деле Свиридова: спрашивать власти и так далее… Я этого не делал, конечно, да. Потому что я работал здесь, а не там. Я не хотел соваться в дело, которое довольно далеко от меня. Но мои коллеги из газеты «Выборча» брали интервью у Леонида Свиридова. Это интервью выходило в нашей газете. Они интересовались у власти… Я кому-то помогал, чтобы моему коллеге, который занимался этим делом, чтобы был прямой выход на чиновника… И мало того, наши коллеги из газеты «Выборча» выступали во время судебного процесса как доверенные лица Свиридова; не для того, чтобы его защищать – только для того, чтобы следить за тем, чтобы все процедуры были чистые и проходили в установленном порядке. Я сам это отсюда не мог делать.
М.Захарова
―
Можно?
Т.Фельгенгауэр
―
Да, пожалуйста, Мария.
М.Захарова
―
Вот вы сказали такую фразу: «Это дело далеко от меня…».
В.Радзивинович
―
Физически, в бюрократическом смысле.
М.Захарова
―
Вот в этом и кроется вся проблема, когда каждый считает, что это дело – ну, например, это дело – далеко от него. Вы занимаетесь конкретно описанием российско-польских отношений. В течение года это было, действительно, такой серьезной проблемой. И может, эта отстраненность, она неправильная. Я абсолютно не говорю о том, как вы должны себя вести, это ваше, безусловно, дело. Но мне кажется, когда Министерство иностранных дел по большому счету постоянно отмечается по этой теме – вы являетесь корреспондентом в Москве – то было бы очень здорово, если бы, все-таки, в том числе, и польские журналисты поняли бы для себя, что предъявляется российскому корреспонденту. Я вам еще раз говорю, сколько я ни занималась этим вопросом, я так и не поняла, какие претензии к нему предъявляет польская сторона. А ведь это самое основное.
М.Захарова: Польские власти Свиридову не объяснили, что он сделал не так, несмотря на его многочисленные просьбы.
В.Радзивинович
―
Я принимаю тоже и этот упрек, что я отсюда тоже должен что-то сделать. Знаете, но я вам скажу честно, у меня было желание просто написать, что не нравится мне, когда стреляют в спину или что-то такое…
Т.Фельгенгауэр
―
Кому же нравится-то...
В.Радзивинович
―
Но право на это у меня отнял сам Свиридов. Если он выходит из судебного зала и говорит: «Если меня… то выгонят Радзивиновича…» - он это повторял. Так, если бы пытался этим заняться, сказали бы: «Ладно, он хочет отмазаться, он боится, что его… Он защищает сам себя». Извините, пожалуйста, у меня морального права уже на это не было.
М.Захарова
―
Но, я думаю, что слово «мораль» в данном случае, вообще, вряд ли уместна. Мне кажется, самое главное – понять… вот я до сих пор… Вы понимаете, мы сейчас обсудили огромное количество деталей, для кого-то важных, для кого-то менее важных, но есть главный вопрос: что Свиридов сделал не так? Человек должен понимать, за что его наказывают. За что? Ведь сейчас его наказали только за одно – что он является представителем российских СМИ. А на фоне того, что творится, в частности, в Европе, на фоне того, что творится, в частности, в США, когда на вопрос российских корреспондентов, им говорят о том, что «вы не корреспонденты – вы пропагандисты», - это получается, действительно так: его наказали, потому что русский журналист.
В.Радзивинович
―
Его наказали, потому что он не журналист. Пишут сейчас в Польше: не журналист – про него.
М.Захарова
―
Тогда при этом надо привести какой-то пример, сказать: «Вы знаете, вы сделали вот это. Это не соотносится с этим». Что он сделал?
В.Радзивинович
―
Занимался нежурналистской деятельностью. И это довольно прозрачно говорили у нас. Но мы будем кружить в этом вопросе…
М.Захарова
―
Ведь был суд…
В.Радзивинович
―
Есть такая практика в международных отношениях, что если спецслужбы ставят кому-то какое-то обвинение, очень часто и ваши спецслужбы тоже не говорят, что они имеют против этого человека. Мой коллега Войтек Ягельский из газеты работал корреспондентом и занимался в Чечне. У него запрет на въезд во все страны СНГ. Никто ему ничего не сказал, а ему… Проверьте. Войтек Ягельский – выдающийся… это мировая фамилия. Его выгнали отсюда. Никто ему ничего не объяснял. Он не был здесь постоянным корреспондентом, но у него была аккредитация. Но он даже визы не может получить в Казахстан. За Чечню…
М.Захарова
―
Когда это было?
В.Радзивинович
―
Он это узнал в 2008-м году. Он поехал в Грузию на войну, потом пытался уезжать через Армению, по-моему. Там его остановили, и с тех пор он не может сюда приехать.
М.Захарова
―
Я могу вам сказать, что… Я не знаю, как было в 8-м году, я могу посмотреть на этот случай…
В.Радзивинович
―
Он не приезжает сюда, ему нельзя.
М.Захарова
―
Я вам хочу сказать, что за последние несколько лет, когда у нас были единичные, действительно, случаи - каждый из которых был ЧП – когда были отказы журналистом во въезде, - под каждым из них стоит, действительно, какая-то фактура. Вот два года назад было отказано во въезде западному журналисту по одной простой причине: потому что он около то ли недели, то ли десять дней находился на территории Российской Федерации без визы. Я не знаю такой страны, просто не знаю – может быть, такие страны есть, но я и таких не знаю, причем я и сама работала за рубежом – чтобы, будь то корреспондент, будь то даже дипломат, находился на территории страны без визы.
Т.Фельгенгауэр
―
Слушайте, а вот Наташу Морарь когда не пускали, я вот тоже не помню, что там ФСБ что-нибудь объясняло нам, нет – почему Наташу Мораль не впускают в Россию.
В.Радзивинович
―
Нет, там была статья о выборах: «Черная касса Кремля» - вы помните? И после этого она…
Т.Фельгенгауэр
―
Нет, после чего – то я помню, а как это официально объяснили, что-то я не припомню. Просто не пустили. Мужа пустили, а ее не пустили. Так они несколько дней в аэропорту провели. Громкая была история.
М.Захарова
―
Ведь мы сейчас разговариваем о конкретном случае Свиридова, и вы мне сейчас…
Т.Фельгенгауэр
―
Вы обращаетесь к нормальной практике, а мы говорим про практику Российской Федерации.
М.Захарова
―
Нет, я говорю о том, что вы сейчас сказали о том, что у человека были все возможности отстоять свое доброе имя. Свое доброе имя можно отстоять, когда тебе говорят о том, что ты сделал не так и тебе говорят, что конкретно ты сделал не так – вот вы просто сказали… Я еще раз хочу повторить, что польские власти Свиридову не объяснили, что он сделал не так, несмотря на его многочисленные просьбы.
В.Радзивинович
―
Вы сказали, отстоять свое доброе имя… И я сейчас буду делать свое доброе имя…
Т.Фельгенгауэр
―
Давайте, Вацлав.
М.Захарова
―
А вас разве кто-то в чем-то упрекнул или кто-то сказал, что у вас недоброе имя?
В.Радзивинович
―
Знаете, судя по стилю текста – и это Кашин написал на «Слоне» тоже, что это ваш текст личный…
М.Захарова
―
Какой?
В.Радзивинович
―
Про кошку мою.
М.Захарова
―
Нет, это не мой текст личный.
Т.Фельгенгауэр
―
Который в Фейсбуке, не ваш, да?
М.Захарова
―
Нет. Давайте, действительно, отвечать за то, что мы произносим, тем более, в эфире. Мой личный текст был опубликован в тот же день, в который вас пригласили в Министерство иностранных дел. Потому что тут же начались вопросы, вы тут же об этом рассказали в средствах массовой информации. И я была в Нью-Йорке, мы там занимались Сирией. И я села и написала глубокой ночью этот текст. Вы, наверное, его читали.
В.Радзивинович
―
Ну, конечно.
Т.Фельгенгауэр
―
А текст в Фейсбуке, он просто…
М.Захарова
―
Он не мой, он не мой личный… Нет, Вацлав, еще раз вам говорю: мой личный текст был опубликован на сайте "Эха Москвы".
Т.Фельгенгауэр
―
Но там просто мидовский текст.
М.Захарова
―
Вам что-то в нем… показалось, очернила ваше имя или еще что – что-то вас там не устроило?
В.Радзивинович
―
Нет, там была одна только…
В.Радзивинович: У меня было желание просто написать, что не нравится мне, когда стреляют в спину
Т.Фельгенгауэр
―
У нас полминуты, у нас заканчивается программа.
В.Радзивинович
―
Не просил я встречи. И ответ такой, что не встречался, не хотел встречаться, и «сейчас, дорогой Вацлав, слишком поздно просить встречи» - это неправда: я не просил встречи. Ничего больше…
М.Захарова
―
Значит, вас не так процитировали СМИ, потому что я опиралась на ваше интервью в СМИ. И мало того, в этом материале я дала ссылки на те ваши интервью, которые вы дали.
Т.Фельгенгауэр
―
Вацлав, видимо, вам придется с нами встретиться в «Особом мнении» и про провалы 2015 года еще поговорить, наверное. В следующем году или как-то по Скайпу. Это была программа "Особое мнение" с двумя участниками: Вацлав Радзивинович и Мария Захарова. Эфир для вас пыталась вести Татьяна Фельгенгауэр. Всем пока! *-деятельность организации запрещена на территории РФ