Шод Муладжанов - Особое мнение - 2016-02-16
16.02.2016
О. Журавлева
―
Добрый вечер. Это программа «Особое мнение». У нас в гостях главный редактор «Московской правды» Шод Муладжанов. Здравствуйте.
Ш. Муладжанов
―
Добрый день.
О. Журавлева
―
У нас опять есть актуальная московская тема. Потому что московская погода каждый раз подает нам какие-то таинственные сигналы. Сильный дождь может пройти в Москве и мокрый снег. Сообщает МЧС, а не Гидрометцентр, как вы могли подумать. И очень много в Мосводосток поступило более 200 жалоб на подтопление. Почему каждый раз погода, вот какая бы ни была, каждый раз это катастрофа.
Ш. Муладжанов
―
Во-первых, я должен сказать, что мы уже публиковали несколько материалов в газете по поводу того, что погода все-таки аномальная. Она действительно аномальная и ливень, который сегодня был с утра в Москве, для февраля это абсолютно нехарактерное явление природы.
О. Журавлева
―
А если бы он был июльский такой же сильный.
Ш. Муладжанов
―
К июлю водостоки, они же по весне чистятся, их специальными машинами чистят. И тогда водостоки более приспособлены к такому резкому объемному поступлению воды. Сейчас конечно, в феврале не очень кто-то мог ожидать этого. С другой стороны есть и стратегическая проблема. Я не специалист, но насколько мне понятно, коммуникации московские, если с энергетикой кое-как справляются с развитием системы энергообеспечения города по мере его развития, расширения и так далее, то коммуникации, связанные с водостоками, отчасти с канализацией очень трудно поддаются быстрому развитию. Они просто не справляются. Где-то дорогу расширили и ездить стало попросторнее, а ведущие от стока дальше трубы, их не трогали, они остались такими, как были. Они просто не справляются с увеличенным объемом. С одной стороны. С другой стороны у нас культура работы некоторых служб не скажу, что всех, некоторые я видел, в том числе очень грамотную. Иногда едешь за рулем и видишь очень грамотную работу, снегоуборщик грамотно, чистенько работает. А некоторые в этот водосток чего только ни сваливают и ни запихивают. Конечно, они его просто засоряют элементарно. И если по весне все тотально водостоки прочищаются, то сейчас в феврале этого никто не делает. Поэтому беда отчасти от объективных причин, отчасти от субъективных. Но не в оправдание, а так до кучи хочу сказать, что мне доводилось бывать в разных крупных городах мира и если не считать, конечно, Австрию, Германию и может быть Англию, во всех остальных странах доводилось ехать в машине, которая по колесо была в воде на дороге, причем на городской дороге во многих странах мира это бывает. Ну, нехорошо, конечно, а что делать. Но честно скажу, мне кажется это не самая большая беда.
О. Журавлева
―
Вы сказали об устаревших коммуникациях, которые явно требуют каких-то решений.
Ш. Муладжанов
―
Замена-то идет, и расширение идет, просто в масштабе Москвы это гигантская дорогущая работа, которую просто быстро никак невозможно сделать. Это невозможно по причине того, что это требует не только бешеного бюджета, но и еще большего раскапывания дорог. Я знаю, вы тоже за рулем ездите и знаете, что когда идет ремонт полотна или ремонт, перекладка труб, мы ругаемся, сидя за рулем со страшной силой. Потому что сужение дорог, пробки и так далее. А перекладка или расширение коммуникаций без этого просто не может быть. То есть масштабно это очень сложно сделать. Повторю, я никого не оправдываю и не защищаю и не ругаю, объективно, конечно, заранее зная, что возможны такие явления как сегодня, можно было бы известные плохие места на дорогах, можно было бы на них поработать. Стоки подчистить. Хотя бы точечно зная, где это может быть. Но глобально это явление, которое будет нас мучить все равно.
О. Журавлева
―
Прекрасный комментарий от нашего слушателя на sms: водостоки забило остатками незаконно снесенных ларьков. Ну мы никуда не денемся от этой темы. Мы к ней позже вернемся. Вы сказали, что это не главная проблема, а самая главная?
Ш. Муладжанов
―
Если говорить о сегодняшнем дне, то самое главное, что ночью приморозит, и вот там, где потоки воды не уйдут под землю, вот их к утру приморозит, там будет каток. Лужи это полбеды, а вот когда будет каток и для машин и для пешеходов, и вот завтра утром можно хлебнуть много поломанных рук, ног, к сожалению. Это вполне возможно.
О. Журавлева
―
Этой зимой городские власти уже несколько раз обращались, в том числе к пешеходам с предложением не бегать попусту по улицам, а посидеть дома. Но это не выход мне кажется.
Ш. Муладжанов
―
Это наивный шаг, он кого-то может напугать, предположим, водителя еще можно напугать, особенно неопытного, если он услышит, что ты лучше давай сегодня не выезжай. Совсем плохо будет. Он может и напугается. Но пешеходы мне кажется, на улицу выходят только тогда, когда не могут не выходить, потому что в такую погоду просто на прогулку ну мало очень кто выйдет. Я уверен в этом. Наивное, конечно, предложение. Мягко скажем.
О. Журавлева
―
В общем, вы не вполне довольны организацией уборки на территории города Москвы. Но что касается уборки этих ларьков.
Ш. Муладжанов
―
Насчет уборки я хотел бы поправить. Уборка снега этом году, на мой взгляд, была на высочайшем уровне. И я езжу много по городу и при таком количестве снега, то, что удалось сделать, я считаю, что это выдающаяся работа была. И она действительно шла круглые сутки и то, что выстроили систему со снегоплавильнями и с уборкой, для такого снегопада, который был в Москве, я думаю, что это очень удачная работа. Другое дело, что может быть, когда снег прекратился, у нас настала ранняя весна неожиданная в конце январе, начале февраля, может быть надо было использовать время для того чтобы те же стоки почистить. Подготовить к сегодняшним ливням.
О. Журавлева
―
А как вам кажется, может быть, какая-то часть забот городских властей пустая трата денег. Вот сейчас появляется информация о том, что открыли станцию метро, но она никому не нужна.
Ш. Муладжанов
―
Какая? «Саларьево» что ли?
О. Журавлева
―
Например.
Ш. Муладжанов
―
Нет, я с этим не соглашусь. Я в тех местах бывал, более того, когда организовались новые округа, я просто поехал, мне тамошние местные руководители устроили поездку, я посмотрел, поездил, где что есть, что будет, мне кажется там подразгрузить и Киевское шоссе это очень важная задача. Кто по нему ездит, я иногда езжу по делам, подразгрузить его очень не повредит. Тут все упирается в эффективность использования. Идея хорошая, но дальше обязательно надо делать хорошую перехватывающую парковку. Чтобы люди, которые недалеко живут, приехали на машине и в центр не ехали. Многие я думаю, согласятся не ехать в центр на машине, потому что если…
О. Журавлева
―
Чего там хорошего в центре-то.
Ш. Муладжанов
―
Если в центре города человек работает, он понимает, что: а) он будет плестись туда и б) будет с парковкой мучиться.
О. Журавлева
―
Это правда. Все равно уже слово было сказано. Нам нужно к этому обязательно обратиться. И получить ваше компетентное мнение. До сих пор еще идет эхо от сноса. Более того, у нас еще продолжение сноса, вот слово «ларьки» мне не нравится. Потому что некоторые люди считают, что двухэтажные кирпичные строения и это тоже ларьки. Но они не совсем ларьки.
Ш.Муладжанов:С одной стороны-право собственности,с другой-город вправе задавать вопрос-почему это здесь стояло
Ш. Муладжанов
―
Мне очень сложно рассуждать на эту тему. Во-первых, очень много всего уже сказано, что…
О. Журавлева
―
А давайте разберемся, что вы считаете правдой, а что нет.
Ш. Муладжанов
―
Я разобраться в коротком режиме не готов, потому что история очень сложная и запутанная.
О. Журавлева
―
Да что вы.
Ш. Муладжанов
―
Безусловно. И если подходить радикально, то мне не нравится, когда трогают частную собственность. А если подходить, как вы говорите, чтобы разобраться, там сразу возникают очень серьезные вопросы. Потому что действительно и тут я вынужден согласиться, хотя имею некоторый корыстный интерес, как руководитель организации, у которой есть некоторые быстровозводимые строения в собственности.
О. Журавлева
―
Да вы что!
Ш. Муладжанов
―
Редакция «Московской правды» занимается помимо выпуска газеты еще кое-чем, хозяйственной деятельностью. В частности мы владеем некоторыми торговыми точками.
О. Журавлева
―
Будете прикрываться бумажками.
Ш. Муладжанов
―
Газеты и журналы продают. Так вот, я вынужден согласиться с тем, что возникла очень серьезная путаница из-за изменения терминологии. Как ни странно, слова стали очень дорого стоить, когда от прежней терминологии, вот скажем, возводили сооружения быстро возводимые конструкции. Был такой термин. А потом он исчез.
О. Журавлева
―
Появился самострой.
Ш.Муладжанов:Конституция в нашей стране - это протокол о намерениях
Ш. Муладжанов
―
Нет, секундочку. Человек или организация получали разрешение на возведение или постройку быстро возводимой конструкции. Или сооружений из БВК. И это означало, что в любой момент и в договорах было прописано, что город может в любой момент потребовать его убрать. То есть это не капитальное строение. Вот сейчас городу удобно, чтобы сейчас стоял ларек или павильон или даже здание, но быстро возводимое здание. А потом город захочет здесь провести дорогу или проложить какие-то коммуникации. И владелец обязан был убрать по требованию города это строение. И такая была договоренность. Я говорю объективно, поскольку сам участвовал в этом процессе.
О. Журавлева
―
А теперь какая…
Ш. Муладжанов
―
Потом изменилась терминология, и сооружения стали либо капитальными, либо не капитальными. А поскольку стоит павильончик, что происходит. Вокруг пространство асфальтируют. Один слой асфальта, другой.
О. Журавлева
―
И оно врастает в землю.
Ш. Муладжанов
―
И расстояние от поверхности асфальта до конца той плиты, на которой стоит этот павильон, увеличивается. Вырастает выше 40 сантиметров. И он попадает в разряд капитальных. Хотя город никогда не давал разрешение на то, чтобы там стояло капитальное строение.
О. Журавлева
―
Так высота имеет значение.
Ш. Муладжанов
―
Имеет. Но она эта высота образовалась без всяких разрешений. По жизни что называется. И если он 10-12 лет павильон постоял, за то время, когда вокруг него асфальтировали пространство, образовалась почти капитальная разница, то есть под ним не делали фундамента, а получилось, что он как-то родился сам собой. Но город его не согласовывал. Дело в том, что мы когда-то хотели одно капитальное строение поставить в городе в редакционных целях. Но когда мы увидели перечень документов и согласований, которые найти пройти и когда нам объяснили, что это занимает не меньше 2-2,5 лет, вот только согласование. Мы от этого отказались. А быстро возводимые можно было за 3-4 месяца решить все вопросы. Я повторю, что с одной стороны надо уважать право собственности и к собственности относиться иначе, с другой стороны то, что город вправе сейчас задавать вопрос - а почему это вообще здесь стояло, потому что капитального строения здесь, ни в каком архитектурном плане не было, этого никто не разрешал, не согласовывал.
О. Журавлева
―
А разе не поменялись правила игры, справедливо ли это, когда правила игры меняются по ходу пьесы.
Ш. Муладжанов
―
Ольга, мы с вами…
О. Журавлева
―
Если сто человек из 120 имели некие документы на руках, я хочу видеть этих судей, которые им присудили это решение, те кадастровые палаты.
Ш. Муладжанов
―
Я в отличие от президента нашей страны судебную систему нашу не очень уважаю. Мягко скажем. Но в данном случае у судей не было задачи решить вопрос о том, кто прав, кто виноват.
О. Журавлева
―
А какая может быть задача у судей?
Ш. Муладжанов
―
А я вам расскажу. Поскольку повторю, имею некоторое представление изнутри. Так вот, они решали, как правило, эти суды вопрос о том, капитальное это строение или нет. Потому что если не капитальное, вообще вопросов нет. Предписание тебе дали, убирай его и свободен. А если капитальное, с ним другая история по нашему законодательству.
О. Журавлева
―
Здесь вообще не было судов по поводу сноса.
Ш. Муладжанов
―
У людей не было судов по поводу сноса, но были суды по поводу этой капитальности и некапитальности строений. Практически у всех. И почти всюду, во всяком случае, там, где остались строения, суд подтвердил, да, на сегодняшний день это капитальное строение. Вот этот парадокс, который возник, он юридический, хозяйственный, какой угодно, но к нему можно было подойти по-разному. Город подошел так. Я вам должен сказать, что в рамках такой короткой программы вряд ли мы с вами всерьез это все обсудим и решим…
Ш.Муладжанов:Как руководителю коммерческой организации мне не нравится ущемление материальных интересов
О. Журавлева
―
Мне бы хотелось все-таки всерьез.
Ш. Муладжанов
―
Всерьез я думаю, что за 15 минут не разобраться. Потому что там еще полно всяких нюансов. И единственное, что я хотел бы радикально покритиковать, так это подготовку к этой процедуре. Мне кажется, что надо было заручиться общественным мнением и очень многие москвичи поддержали бы во многих, не скажу, что во всех идею о том, чтобы расчистить площадку или убрать то, что очень многим вообще не нужно, а только мешает. Но надо было поработать все-таки с публикой. С общественным мнением, а не сводить все теперь к тому, что приходится оправдываться, доказывать постфактум…
О. Журавлева
―
Оправданий очень много и они очень разные. С одной стороны разрешений не было, с другой стороны владельцы какие-то недостаточно русские. С третьей стороны, что занимало место, где неудобно ходить. Четвертое оправдание – что там проходили некие коммуникации. Мне хотелось бы одного ответа.
Ш. Муладжанов
―
Одного не существует. Один ответ я вам повторю, что на 99% это те, кто получал разрешение на быстро возводимые конструкции и они, быстро возводимые конструкции закапиталили без нужной документации. То есть если говорить по существу вопроса, то, скорее всего, в большинстве случаев город прав. Или мэрия, власть городская права. По форме и по подготовленности процедуры и по ее я бы сказал пропагандистскому обеспечению, я думаю, что есть серьезные накладки.
О. Журавлева
―
А вы помните, как вообще происходило такое, когда на Тверской, например, возводили замечательную пирамиду.
Ш. Муладжанов
―
С ларьков начиналось.
О. Журавлева
―
Как можно на Тверской по собственной инициативе что-то такое построить. Я просто спрашиваю, кому-то, наверное, нужно было заплатить деньги за это.
Ш. Муладжанов
―
Безусловно.
О. Журавлева
―
А судов с этими людьми не будет?
Ш. Муладжанов
―
Вы знаете, я много таких примеров знаю, по которым я бы открыл серьезные судебные процессы. Например, создали большой спортивный комплекс Мегаспорт на Ходынке. Он поработал года три, не больше. А потом его лет на 5 закрыли на капремонт. Сейчас он опять открылся, я недавно там был на баскетболе. Это огромное сооружение. Выяснилось, что там чего-то с колоннами, надежностью несущих колонн и так далее. Я не слышал, чтобы кого-нибудь посадили в тюрьму за то, что не были соблюдены правила строительства, не были проанализированы проекты этого сооружения. Вложены были деньги в строительство, потом в капремонт, а сейчас удивительное дело, его вообще обстраивают какими-то огромными домами.
О. Журавлева
―
И никто не виноват. Мы продолжим этот разговор.НОВОСТИ
О. Журавлева
―
И снова с вами программа «Особое мнение». Тут конечно, Сергей из Тюмени пишет: не исключаю, что и у «Эха» свой ларек имеется. Насколько я знаю. Сергей, ларька у нас нет. Но с какими-то из киосков печати у нас наверняка были договоренности. Но не у «Эхо Москвы», а у журнала «Дилетант».
Ш. Муладжанов
―
Честно говоря, давайте о чем-то другом. Хозяйственные темы как-то…
О. Журавлева
―
Давайте.
Ш. Муладжанов
―
В двух словах скажу все-таки, у нас не ларьки. «Московская правда» это система предприятий, небольшая, но система. У нас есть свой торговый дом, который занимается в том числе реализацией, продажей периодической печати. Это нормальные цивилизованные киоски. Но сейчас там целые проекты, программы. И так далее. Но это отдельная тема.
О. Журавлева
―
Но вас предупредили.
Ш. Муладжанов
―
С нами пока все, с чем мы столкнулись, происходит цивилизованно. Я бы так сформулировал. Далеко не все нам нравится, далеко не со всем мы согласны, но все происходит цивилизованно. Пока.
О. Журавлева
―
А что это значит, вас предупредили о чем-то?
Ш. Муладжанов
―
На уровне документов, на уровне предписаний, судебных исков и так далее. Все идет в правовом поле, я бы сказал, хотя повторю, нам далеко не все нравится.
О. Журавлева
―
Ну скажите по секрету, что вам не нравится.
Ш. Муладжанов
―
Да мне как любому человеку, в данном случае как руководителю коммерческой организации мне не нравится ущемление моих материальных интересов. Только и всего.
О. Журавлева
―
Но не только ваши материальные интересы в последнее время как мне кажется в Москве, да и не только в Москве как-то отошли на второй план.
Ш. Муладжанов
―
Вот вы знаете, я все-таки отошел бы чуть от хозяйственной темы. Мы пока сидели, ждали начала программы, слушали цитату из выступления нашего президента по поводу судебной власти. Он там говорил об уважении к судебной власти, о необходимости, о репутации. Об авторитете.
О. Журавлева
―
О судах присяжных.
Ш. Муладжанов
―
Бог с ним, суды присяжных это немножко другое. Это, как правило, все-таки связано с уголовными процессами. Я говорю о гражданских, административных отношениях, которые выходят на уровень суда. Понимаете, что если бы судебная система в нашей стране была действительно эффективной и совершенной, очень многих таких конфликтов можно было бы избежать. В том числе таких, о которых мы сейчас говорили. Потому что в судах либо подходят чаще всего очень формально, либо, мягко говоря, необъективно.
Ш.Муладжанов:Судебная власть в нашей стране отсутствует примерно так же, как и представительная
О. Журавлева
―
За взятки или под угрозой.
Ш. Муладжанов
―
Думаю, что и то и другое. Потому что мне приходилось сталкиваться с ситуацией, когда подается иск к редакции за публикации какие-то, начинаются судебные процессы, доходит вообще непонятно до какого абсурда, я на одно из таких апелляционных заседаний сам был, просто из интереса пошел. Хотя обычно юристы ходят. Судьи улыбались, посмеивались, читая всю белиберду, которая там была. А решение приняли в пользу истцов. Организации, которая даже не упоминалась в публикации. Что вообще абсурд полный. А приняли решение в ее пользу. Ну как я потом должен этот арбитражный суд уважать. Как я могу уважать, когда он принимает решение, по поводу которого даже юристы разводят руками, говорят, что так не может быть. Может. Это явный подкуп когда и другое, административное право, я думаю, что президенту надо бы как-то, не скажу, что все выполняют, что он говорит, но все-таки, наверное, многое выполняют, во всяком случае, его побаиваются точно. Может быть, как-то запретить руководителям исполнительной власти вообще в принципе обращаться в суды с какими-то мнениями и так далее. Просьбами.
О. Журавлева
―
Телефонные звонки вы же не запретите. Их и так как будто бы нет.
Ш. Муладжанов
―
Дело в том, что судебная власть в нашей стране она отсутствует примерно так же, как и…
О. Журавлева
―
Вы сейчас скажете: свобода слова.
Ш. Муладжанов
―
Как и представительная. Нет, я это говорил в том числе в этой студии, на мой взгляд, у нас осталась только исполнительная власть. У нас по существу представительная власть, ее функции сведены к формальным достаточно. Судебная власть тоже формально существует, безусловно, и очень интенсивно работает. Но ее решения и ее работа в принципе в обществе, по-моему, никаким особым авторитетом и особым уважением не пользуются. У нас есть исполнительная власть, которая, как и в годы советской власти по существу решает все.
О. Журавлева
―
А в годы советской власти был партком и горком.
Ш. Муладжанов
―
Это были элементы исполнительной власти. Потому что…
О. Журавлева
―
Был исполком и горком.
Ш. Муладжанов
―
Но они были очень тесно связаны между собой.
О. Журавлева
―
Честно говоря, в детстве не понимала разницу.
Ш. Муладжанов
―
А советы так называемые, представительная власть или законодательная власть они по существу были декорацией. Потому что ничего особенного они не решали. Там все голосования, как правило, были единодушными и единогласными. Бурные овации, продолжительные аплодисменты. Все как положено. И мы, к сожалению, к этому вернулись. На мой взгляд. На мой взгляд, тихо-тихо, почти мирно у нас произошла смена власти. У нас власть от того, что можно было бы назвать выборными органами представительными перешла к чиновникам. К исполнительной власти. И это факт, который вряд ли кто-нибудь сейчас возьмется опровергать.
Ш.Муладжанов:У нас власть от того, что можно назвать выборными органами перешла к чиновникам
О. Журавлева
―
А делать с этим что? Это же неправильно.
Ш. Муладжанов
―
Это не только неправильно, это, к сожалению, очень опасно для страны. Это ведет в тупик. Эта дорога, которая ведет в тупик. Она не допускает нормального развития страны. Мы, к сожалению, идем по этой дороге.
О. Журавлева
―
Но мы еще сохраняем формальные признаки этих институтов, о которых вы сейчас говорили как несуществующих
Ш. Муладжанов
―
Они и при советской власти были.
О. Журавлева
―
Я помню, при советской власти были выборы…
Ш. Муладжанов
―
А власть называлась советская – потому что власть была у советов. Только эти советы…
О. Журавлева
―
Народных комиссаров.
Ш. Муладжанов
―
Нет…
О. Журавлева
―
Народных депутатов
Ш. Муладжанов
―
Да бог с ними с комиссарами. Они потом были депутатами. Но этих депутатов по существу назначали. Как и сейчас.
О. Журавлева
―
Сейчас прям назначают депутатов.
Ш. Муладжанов
―
Я бы все-таки сказал, может быть, формально это иначе все происходит, но по существу…
О. Журавлева
―
А я думала, просто продают места депутатские. Видимо, я ошиблась.
Ш. Муладжанов
―
Сейчас уже, по-моему, не очень и продают. Дело в том, что выборы происходят по такой схеме, которая практически не предусматривает реальных дебатов, реальных состязаний программ…
О. Журавлева
―
Да что там, реальных избирателей она не предусматривает.
Ш. Муладжанов
―
Ну как. Мы же ходим на избирательные участки.
О. Журавлева
―
Но это мы с вами, а некоторых людей приводят прям с предприятия. Причем с определенным предписанием.
Ш. Муладжанов
―
Я хотел бы вам задать встречный вопрос. А как вы думаете, скажем, в какой-нибудь Греции можно человеку, который работает на предприятии сказать, что ты пойди на избирательный участок и проголосуй таким образом.
О. Журавлева
―
Про Грецию ничего не скажу. Но скажу, что…
Ш.Муладжанов:Выборы происходят по такой схеме, которая практически не предусматривает реальных дебатов
Ш. Муладжанов
―
Вряд ли это получится.
О. Журавлева
―
Что одна из моих знакомых, работающая в определенной организации, не скажу предприятии, получила указание от старшей по званию сфотографировать свой бюллетень с правильной галочкой и принести. Правда, в ответ она получила «идите вы все, не пойду я на ваши выборы». Но это личная храбрость.
Ш. Муладжанов
―
Так вот этой личной храбрости нам не хватает.
О. Журавлева
―
Да что вы.
Ш. Муладжанов
―
Я к этому вел, что грек какой-нибудь или француз или итальянец на такой приказ отреагировали примерно так, как ваша знакомая. А может быть даже гораздо жестче. Они бы пошли в суд. Потому что это давление на личность. И мы опять приходим к судебной системе. У нас в суде такой иск даже не примет никто. Хотя тут имеет место прямое нарушение нашей Конституции. Но, говоря о нашей Конституции, я тут размышлял или беседовал с кем-то на эту тему, и мне пришло в голову такое сравнение, что в цивилизованных странах Конституция это некий общественный договор о том, как в государстве этом надо жить, какие должны быть отношения власти, граждан и так далее. Это общественный договор. А в нашей стране это протокол о намерениях. И эти намерения, к сожалению, уже много лет не исполняются. Ну, протокол и протокол, там обозначены намерения, но с их реализацией очень плохо.
О. Журавлева
―
Скажите, пожалуйста, разрешить шествие памяти Бориса Немцова что мешает властям? В разных городах разные ситуации. Но в основном ситуация так себе.
Ш. Муладжанов
―
Вот я честно скажу, тема Бориса Немцова для меня загадочна. Я не понимаю всего этого шума. Потому что при жизни Борис Ефимович в последние годы его жизни он не был такой уж заметной фигурой, я не замечал большого общественного интереса ни к нему, ни к его действиям. Ни к его идеям. И так далее. А убийство его и все, что за этим последовало, оно как-то очень болезненно отразилось на реакциях в обществе и так далее. Мне кажется, что все должно быть по правилам. И увековечивание памяти по таким же правилам, как…
О. Журавлева
―
Ахмата Кадырова?
Ш. Муладжанов
―
Относительно любого гражданина страны.
О. Журавлева
―
Уго Чавеса?
Ш. Муладжанов
―
Насчет Уго Чавеса ничего не знаю, он точно не был гражданином нашей страны по моим сведениям.
О. Журавлева
―
Но его можно увековечивать.
Ш. Муладжанов
―
Еще раз, мне кажется, есть некие процедуры и хорошо бы, чтобы люди попытались этими процедурами дойти до конца. Я не сторонник вообще Немцова и его идеи и его круга и так далее, но считаю, что если есть люди, для которых это важная и заметная личность и они считают, что память его должна быть увековечена, они должны взять себе за труд и пройти всю процедуру и добиваться того, что они считают нужным.
О. Журавлева
―
Спасибо большое. Главный редактор газеты «Московская правда» Шод Муладжанов со своим особым мнением. Всем спасибо, всего доброго.
Ш. Муладжанов
―
Счастливо.