Максим Шевченко - Особое мнение - 2017-12-28
А.Плющев
―
Добрый вечер! Я Александр Плющев. Сегодня в «Особом мнении» журналист Максим Шевченко. Максим Леонардович, добрый вечер!
М.Шевченко
―
Добрый вечер! Я в очках буду, потому что у меня просто операция была позавчера на глазах. Я прошу прощения у наших зрителей.
А.Плющев
―
Я думаю, они все присоединяются к моим пожеланиям скорейшего выздоровления.
М.Шевченко
―
На следующей передаче я уже буду без очков.
А.Плющев
―
Смотреть глазами на нас, а мы вам в глаза будем смотреть, пока - в очки.Только что, буквально несколько минут назад было сообщение, что кандидат от КПРФ господин Грудинин подал документы в Центризбирком на регистрацию. Вы только что сделали с ним у себя в видеоблоге интервью большое.
М.Шевченко
―
Позавчера.
А.Плющев
―
Вышло оно совсем недавно, по-моему, один из последних у вас материалов.
М.Шевченко
―
Последний – с Удальцовым. Посмотрите. Очень интересно. Почему левые против Навального. Интервью с Удальцовым, где Сергей подробно разбирает позицию Навального и критикует ее с точки зрения Левого фронта.
А.Плющев
―
А я заметил, что вы интервью с Грудининым тоже начали с Навального.
М.Шевченко
―
Это самый актуальный вопрос современного дня, который Алексей сам создал своей речью в Центризбиркоме, и как бы предложением обществу своих политических взглядов на текущий момент. Поэтому, естественно, с моей точки зрения, как журналисту было начать именно с этого интервью – с главного оппозиционера власти, который зарегистрирован... ну, он еще не зарегистрирован, по-моему, формально, но, по-моему, нет сомнений, что он будет зарегистрирован; и Сергея Удальцова как моего товарища по Левому фронту и человека, который провел на политической каторге фактически 4,5 года.
А.Плющев
―
А что, так важен Навальный?
М.Шевченко
―
Навальный, конечно важен. Навальный – главное лицо либеральной оппозиции, которое есть. Это главное лицо, я бы сказал, либеральной непримиримой оппозиции.
А.Плющев
―
А она значима, либеральная непримиримая оппозиция или можно ей пренебречь?
М.Шевченко
―
Нет, она очень значима. Навальный аккумулирует голоса миллионов людей в своей личности, в своей борьбе, в своей позиции. Он сам вот 16 тысяч… 16 тысяч – это не такая большая цифра. У нас в праймериз Левого фронта тоже участвовало 16 тысяч человек…
А.Плющев
―
Это вы называли сейчас цифру тех, кто выдвигал Навального.
М.Шевченко
―
У нас 16 тысяч выдвигали Грудинина по праймериз Левого фронта, которые проходили открыто в интернете по регистрации уникальной, где не было ботов. Так что 16 на 16.
А.Плющев
―
Я в «Независимой газете» читал – там были высказаны, мягко говоря, сомнения, что Грудинин честно победил. Вроде бы Болдырев лидировал долгое время…
М.Шевченко
―
Болдырев с Грудининым вышли во второй тур. У нас было два тура. У нас вообще были самые демократичные предвыборные такие ситуации у левых. Ни одна партия, ни одно движение не обсуждало как КПРФ, как Левый фронт кандидатуры самые разные. По-моему, на праймериз Левого фронта было порядка 20 или 30 человек выдвинуто, в том числе моя фамилия была, Удальцова. Но в итоге в финал вышли Болдырев и Грудинин, то есть, условно говоря, правый и более левый.
М.Шевченко: Навальный аккумулирует голоса миллионов людей в своей личности, в своей борьбе, в своей позиции
Потому что Болдырев, он группируется у нас со Стрелковым в НПСР, и думаю, что из-за этого он по итогу и проиграл праймериз Левого фронта, потому что Стрелков для многих левых фамилия и имя абсолютно неприемлемы, потому что Стрелков белогвардеец, монархист, почти фашист по своим взглядам. И несмотря, что многие относятся к нему с уважением как к храброму лично человеку, его взгляды, конечно, максимально далеки, за что может проголосовать человек, хоть мало-мальски ассоциирующий себя с левыми.
А Павел Грудинин сотрудничает с КПРФ с 10-го года, с того момента, когда вышел по политическим моментам из «Единой России». Он об этом подробно рассказывает в интервью мне на YouTube-канале моем. И в общем, он фигура гораздо более приемлемая для людей социалистических, левых взглядов.
А.Плющев
―
Я так понял, вы его сторонник, можно сказать.
М.Шевченко
―
Я его сторонник. И открыто говорю, что я буду всячески помогать ему на выборах, поскольку я считаю его уникальной фигурой.Я благодарен КПРФ за абсолютно демократические дискуссии, которые шли в рамках ЦК и в ходе Пленума КПРФ. Ни одна партия не вела такую внутреннюю полемику по этому поводу. Я знаю, что ряд губернаторов – Иркутской области, Орловской, мэр Новосибирска – достаточно знаковые фигуры выступали против Грудинина. Ну, не то что против – вышли с другими кандидатурами. И Зюганов выдвинул Грудинина сам, что говорит, конечно, о незаурядном политическом уме Геннадия Андреевича. Потому что, конечно, если бы перемен не было, для Левого фронта, боюсь, это исключило бы возможность прямой поддержки КПРФ.
А.Плющев
―
А что произошло с Зюгановым с ноября, когда он вроде бы говорил, что он собирается сам идти и вдруг так – бах!
М.Шевченко
―
А зачем это всем рассказывать о подлинных политических планах? Не надо впадать в ошибки Каменева и Зиновьева, которые сдают противникам план революции.
А.Плющев
―
Вводил всех в заблуждение.
М.Шевченко
―
Нормальная политика. Знаете, Путин тоже не всем все рассказывает, что у него на уме. Для человека такого политического опыта и такого масштаба как Геннадий Зюганов, условно говоря, держать при себе главные политические секреты, мне кажется, это норма и выработанная годами просто практика политической жизни.
А.Плющев
―
Почему КПРФ приняло решение учесть эти праймериз и выдвинуть человека не из своих рядов?
М.Шевченко
―
Я думаю, что эти праймериз учел сам Грудинин, потому что мы от КПРФ мы не слышали, что они учли эти праймериз, но Павел Николаевич в интервью на «Первом канале», когда он выступал в программе «Время покажет», он трижды упомянул Левый фронт, как одну из своих позиций, за что ему огромная благодарность. Это значит, что он очень серьезно к этому отнесся.Я думаю, что наши праймериз были… Еще раз говорю, вот у Навального - 16 тысяч и у нас – 16 тысяч. Мы их на площадях не собирали, предпочли более современные технологии. Но в целом я считаю, это очень репрезентативная выборка.
А.Плющев
―
Мне трудно сравнивать 16 тысяч на площадях…
М.Шевченко
―
У нас нет таких средств. Мы же не собираем деньги и Левого фронта нет спонсоров как у Алексея, общественных спонсоров. Я без каких либо упреков говорю. Но, безусловно, сейчас на сайте левого фронта мы обсуждали вопрос, поддерживать ли Грудинина. У нас этот вопрос не решается директивно. И большинство, по-моему, 87% участников этого опроса проголосовали за то, что Левый фронт будет поддерживать Грудинина.
А.Плющев
―
Сам Грудинин вроде человек не бедный, во всяком случае, его называют бизнесменом, и он известный бизнесмен.
М.Шевченко
―
В интервью мне он сказал – я его специально спросил – он не получает дивиденды, он не получает долю прибыли, то есть он не является капиталистом в полном смысле этого слова. Он получает зарплату в своем предприятии и владеет… Он так сказал. Это вы его позовите на «Эхо Москвы» и пытайте детально. В этом работа журналистов, собственно говоря – выяснять правду или неправду говорит политик.
М.Шевченко: Открыто говорю, что я буду всячески помогать Грудинину на выборах, поскольку считаю его уникальной фигурой
Я задал вопрос прямой, два раз его спросил. Он сказал, что он владеет, по-моему, 40 или 44 процентами, что позволяет ему держать блокирующий пакет в своих руках, то есть принимать окончательные решения по судьбе его крайне успешного совхоза, не очень большого, но и не очень маленького, классический средний бизнес. Его нельзя называть олигархом ни в какой мере. Уже пошли заголовки в либеральной прессе: «Клубничный олигарх». Это выдает только страх либералов, потому что на оппозиционном крыле появился человек, достаточно жестко выступающий против власти, против «Единой России», критикующий Путина, но вместе с тем человек, который призывает идти на выборы, который призывает к конституционным нормам, тот человек, которого, как я понимаю, Путин и ждал, когда говорил, что «мы нуждаемся в конструктивной оппозиции, которая будет на разрушать государство, а помогать его укреплять – в разумной критике».
А.Плющев
―
Те, кто будут не отбирать у Путина…
М.Шевченко
―
Я не уверен, что Грудинин у Путина не будет отбирать.
А.Плющев
―
Будет отбирать?
М.Шевченко
―
Я думаю, что значительная часть путинского электората, услышав то, что говорит Павел Николаевич, захочет проголосовать за него.
А.Плющев
―
Я тут открыл «красный олигарх» успел. Это Life.ru. Это, конечно, большое либеральное издание.
М.Шевченко
―
Life.ru… нет. Ну, почему? На РБК называли «земляничным олигархом». Life.ru – это значит, Арам Ашотович. Это как бы володинские… Это «Единая Россия», считайте, просто. Вот «Единая Россия» будет его… А что им еще сказать? Он открыто их называл «партией жуликов и воров» - Грудинин в моем интервью.
А.Плющев
―
Хотя он был в «Единой России» до 10-го года.
М.Шевченко
―
Ну, а потом вышел, потому что никак ему не помогали при рейдерских захватах – попытке, - он сам отбился. И от «Трех китов»… Он называет фамилии конкретно, в том числе, из Московского правительства, из правительства Московской области. Он не стесняется называть тех людей, которых он считает, мягко выражаясь, не очень порядочными в их делах. Посмотрите обязательно это интервью. Оно имеет, на мой взгляд, огромное политическое значение.
А.Плющев
―
Еще пару слов, буквально, о Грудинине. Наши слушатели спрашивали, сталинист ли он – как, по вашим ощущениям?
М.Шевченко
―
На мой взгляд, это вообще не имеет значения, поскольку это всё мифы и химеры прошлого, которые давно пора разбирать профессиональным историкам, а не тащить в современную политическую реальность. Если сейчас компания против левых опять будет вестись под лозунгом «ЧК расстреливала, а Сталин сажал», ну, ради бога. Я бы желал, чтобы «Единая Россия» вела кампанию имеет под таким лозунгом, потому что они тогда проиграют с треском эту кампанию.Потому что в год 100-летия Революции, слава богу, мы теперь имеем возможность детально разбираться в том, что было на самом деле, как и почему было. И недаром власть так боится страшно объективного, честного, внимательного разговора о событиях столетней давности. Хочет как бы упаковать это в некий заговор молчания о том, что тогда происходило.
А.Плющев
―
Судя по интервью Бортникова, там все достаточно однозначно.
М.Шевченко
―
Это не однозначно, во-первых. Потом, это очень серьезный сигнал одной из ветвей…
А.Плющев
―
Давайте сейчас прервемся сейчас ненадолго, а потом продолжим с этого момента.РЕКЛАМА
А.Плющев
―
С особым мнением у нас сегодня Максим Шевченко. Остановились мы на интервью Бортникова, которое он называл сигналом.
М.Шевченко
―
Это сигнал, конечно. Это сигнал внутренней службе, условно говоря, бывшей «Пятерке» о том, что они не имеют ничего общего с идеологией, которую проецировало ПГУ – Первая служба, которая связана с именем Сергея Борисовича Иванова, генерала Решетникова. Вот эта монархическая, имперская идея о том, что до 17-го года все было великолепно, и процветала Российская империя вместе с синодальной церковью, которая была носителем главных идей народ – вот эта идея вообще в интервью Бортникова не отражена никак. Он сразу же отбросил в первых строках. И дальше он посвящает свое интервью 100-летию советской власти, фактически и трагическим событиям конца 80-х, которые он описывает просто как предательство партийной верхушки, с переходом на современную эпоху, когда именно внутренняя служба удержала…Это конфликт о интересный. Мы прослеживаем две концепции на уровне власти. И очевидно, монархическая имперская идея не нашла вообще никакой поддержки у народа. Более того, все опросы показывают, что народ относится с отвращением ко всем этим… И сколько Николая II святым не объявляй, он все равно был человеком, который проиграл, с треском развалил страну, погубив не только страну, но и всех своих близких.
И поэтому, естественно, внутренняя служба, к которой принадлежит Бортников, да, честно говоря, и Путин, показывают, что это, условно говоря, сигнал патриотическому сегменту российского общества, который представляет собой большинство.
А.Плющев
―
Точнее, тоскующему по Советскому Союзу, мне кажется.
М.Шевченко
―
Нет там никакой тоски. Они совершенно не желают поступаться, естественно, своим имуществом. И возвращения никакого социализма, я уверен, они не хотят. Их дети сидят в разного рода банках, холдингах и на очень тепленьких местах и вряд ли хотя из капиталистов становиться наркомами, например.
А.Плющев
―
То есть у нас уже теперь от КПРФ идет капиталист фактически.
М.Шевченко
―
Он не капиталист, он управляющий.
А.Плющев
―
Хорошо. Можно такого представить при Советском Союзе? Я нет.
М.Шевченко
―
Почему? Председатели совхозов-миллионеров, которые жили невероятно богато. Вот тот же самый директор… губернатор Белгородской области Савченко. Был колхоз-миллионер. Кузнецов, губернатор Липецкой области, который был последний герой Соцтруда.
А.Плющев
―
Которого мог снять партком запросто - вот председателя совхоза. Владельца 44% не снимет никто.
М.Шевченко
―
По части Грудинина я не знаю. Это более демократичная, более современная система управления хозяйством. Грудинин стоит на позиции скорее социал-демократической, шведской модели, это, безусловно, так. Он выступает за прогрессивный налог. Он говорит откровенно об олигархическом разбое, который стоит в России, и связывает этот разбой с друзьями Путина. Он так и говорит в интервью. Он говорит, принцип товарищества, которым руководствуется Путин по жизни, что своих не сдает, привел к появлению группы избранных полубогов на этой земле в нашей стране, которым просто вся страна отдана на откуп, десятку человек, условно говоря, которые стали гипервластителями. Мне кажется, пришло время уже посмотреть, а не сдают ли свои Путина. Это не мои слова только, это его слова.
М.Шевченко: Это война. То, что описывает Путин – это война, которая пришла к вам
А.Плющев
―
Хорошо. Раз уж Путина упомянули, давайте поговорим про его сегодняшнее высказывание, которое многие восприняли как «Мочить в сортире 2.0» такое. Это после случившегося в Санкт-Петербурге. Он сказал, обращаясь к представителям ФСБ, что не нужно подвергать риску сотрудников и при малейшей угрозе ликвидировать террористов там, где их застанут.
М.Шевченко
―
А что тут такого неправильного?
А.Плющев
―
В связи с этим, может быть, вы слышали в новостях. Во-первых, там говорят о том, что…
М.Шевченко
―
Выступление бывшего парторга КГБ Москвы Геннадия Гудкова?
А.Плющев
―
Что живой террорист – это свидетель. Это раз.
М.Шевченко
―
Не надо путать оперативную работу и вооруженную акцию, когда спецподразделение выходит и перед ним стоит задача. Вы же не знаете, что там у террориста. Может быть, там взрывчатка в руках. Если человек проявляет угрозу, в нем заключена угроза взрыва или гибели граждан, или он несет угрозу какую-то, конечно, его надо уничтожать на месте.
А.Плющев
―
Во-вторых, люди сомневаются. Вот я читал в «Медиазоне»… Вы читаете, нет?
М.Шевченко
―
Читаю.
А.Плющев
―
В «Медиазоне» читал историю про Ингушетию…
М.Шевченко
―
Есть ситуации и есть ситуации. Конечно, бывают ситуации.
А.Плющев
―
Вы понимаете, о чем я говорю?
М.Шевченко
―
Я понимаю, о чем вы говорите. Я с этими ситуациями многократно сталкивался. Конечно, я сторонник того… и я даже предлагал в свое время, когда мы в Дагестане еще в годы терроризма… там с НАКом (Национальным антитеррористическим комитетом» - я в Общественной палате был – вели всякие круглые столы. Некие такие ситуации, что они окружают дом, мы выходим посредниками – общественные деятели – предлагаем сдаться и так далее. Это рассматривалось, я знаю, всерьез, но потом сказали, что, «Максим Леонардович, это огромная угроза вашей жизни. То есть с той стороны находятся фанатики, готовые к смерти, которым совершенно не хочется остаться в живых, наоборот, убив вас или кого-то еще… вы для них все просто кяферы, которые находятся по ту сторону добра и зла». С ними разговоров быть не может. Они матерей своих не слушают иногда.
А.Плющев
―
Но не получается ли так, что убивают случайных людей, а потом назначают их террористами.
М.Шевченко
―
Бывает и так, конечно. Бывает, безусловно. И в Дагестане мы многократно сталкивались с этим. Самое страшно – это событие прошлого года, которое было в Хасавюрте, когда в машине четыре обгорелых трупа… Я с матерями разговаривал этих ребят. Их убили, потом перевезли в другое место, где сказали, что они якобы были уничтожены. Хотя есть видео, информация, как их захватывали, как их потом отвозили в отделение, пытали – есть информация. Потом их убили, посадили в эту машину, сожгли и отвезли. Есть и такие случаи. Но, извините, эти люди не террористы. Это были просто мусульмане, которые, как говорится, занимали такую позицию личной свободы, дискуссии…
А.Плющев
―
Но их объявили террористам постфактум.
М.Шевченко
―
Постфактум объявили.
А.Плющев
―
Я об этом.
М.Шевченко
―
Но это же ведь не то, о чем вы говорите. Вы говорите о том, когда есть угроза сотруднику ФСБ или других спецподразделений, когда есть человек, у которого оружие или подозрение, что у него есть оружие. Это же не то что захватили людей… Цэпэшники, кстати, сделали это при МВД Центр по противодействию экстремизму скорей всего. Пытали, потом убили, а потом сожгли их трупы. Это не одно и то же. Когда речь идет о том, что террористы блокированы в доме в каком-то, им предлагали сдаться, а они не сдаются – конечно, их должны уничтожать.Как вот в Хасавюрте погибли летом два сотрудника из Крымского отделения ФСБ, которые были прикомандированы. Они пошли в подвал и на них с ножом из ниши бросился террорист, убил там двух человек. Не помню, в августе или в сентябре было, или в июле… Тут как надо было действовать. Бывают разные совершенно ситуации. Я абсолютно с Гудковым не согласен в этой ситуации. Не надо… Если ты парторг - пожалуйста… Гудкова не учили оперативной работе и не учили, как говорится, брать штурмом вооруженных бандитов. Это не его специализация. Позовите других людей, которые в этом разбираются, из «Альфы» или еще откуда-то. Чего Гудкова-то брать по этой теме? Пусть он за своего сына беспокоится лучше.
А.Плющев
―
Я так и не понял, в чем разница…
М.Шевченко
―
Александр, вы на войне бывали?
А.Плющев
―
Нет. я не бывал на войне…
М.Шевченко: В ГУЛАГе люди хотя бы знали, что деньги идут на социалистическую экономику. Тут работают просто на карманы
М.Шевченко
―
На войне есть такой момент. Я сам не стрелял в людей, честно говорю, никогда. Но я был на передовой и был в ситуации ожесточенного огневого артиллерийского боя. Меня всегда интересовал вопрос: как это – выстрелить в человека? Мне объяснили люди, которые рядом со мной стреляли, а я был с фотоаппаратом, что когда ты видишь уже противника, тебе все равно, кто он – есть ли у него мама или папа, как он жил, хороший, он, добрый или плохой – или он убьет тебя или ты убьешь его. Это война. То, что описывает Путин – это война, которая пришла к вам.Вы представьте себе, вот в Ницце если бы сразу открыли огонь по тому человеку, который давил людей на машине, то многие люди остались бы в живых. Вот что, наверное, имеется в виду. То есть если есть подозрение, что автобус, который движется и давит людей, как недавно было… Это мы сейчас знаем, что у него просто тормоз сломался ручной. А если бы это террорист был, на самом деле, психопат? Если бы там был рядом сотрудник?
Вот я сейчас по Брюсселю… Был в Брюсселе на конференции. Ходишь по Брюсселю – на каждом перекрестке вооруженные боевыми винтовками стоят солдаты – солдаты, причем по три человека. Причем держал руку на спусковом крючке. Это психопатия жертвенных атак, она по миру, к сожалению, распространяется. Есть такая угроза. Тут ничего не поделаешь. Тут или превентивное оперативное мероприятие, которое выявляет подготовку такого теракта на раннем этапе… Но это сложно очень. Надо иметь своих людей инфильтрованных, прослушивать, просматривать. Или, на самом деле, когда уже есть человек, его подозревают в чем-то…
А.Плющев
―
Продолжим мы с Максимом Шевченко. Будет еще у нас финальная часть через некоторое время.НОВОСТИ
А.Плющев
―
Программа «Особое мнение». Максим Шевченко здесь. Продолжаем. О чем хотел бы поговорить. Какие-то итоги года подводятся все равно традиционно в эти дни. Давайте тоже немного подведем. Один, условно говоря, из итогов года – это приговор Улюкаеву, который был. Но я сейчас хотел бы не столько о нем, а сколько о том, как отреагировала на это «Независимая газета» недавно своей статьей о том, что Улюкаев…
М.Шевченко
―
Кто поможет сидящим в российских тюрьмах инвалидам…
А.Плющев
―
Да-да-да. Вы обсуждаете, дескать, что там по здоровью может быть освобожден, а там - 20 тысяч инвалидов.
М.Шевченко
―
Что правильно. 20 тысяч инвалидов. В прошлом году было 103 тысячи человек осуждено, из них 849 инвалидов 1-й и 2-й группы. И статья в «Независимой» понимает очень важный вопрос, о том, что российские тюрьмы вообще не приспособлены для содержания таких тяжелобольных людей. И фактически в России введен мораторий на смертную казнь, но для инвалидов 1-й и 2-й группы содержание превращается в медленную смертную казнь с крайне мучительными способами содержания, которые напоминают не содержание в тюрьме – заключение человека, а просто медленное, издевательское, пыточное умерщвление.И очень смешно, когда замначальника ФСИН – Коршунов, кажется, которые тоже попал в тюрьму – видите ли нашел, что там диетическое питание неправильное. Потому что у него какая-то там форма диабета легкая.
В то время, как в «Черном дельфине», знаменитой тюрьме в Оренбургской области, которой так любит хвастаться наш ФСИН, что якобы там содержатся самые тяжелые подсудимые: мэр Махачкалы Саид Амиров, Расул Кудаев, политзаключенный, по нальчикскому процессу проходящий.
Там, допустим, заключенный был больной первой группы инвалид Йоффе, который, кстати, сидел в одной камере с Саидом Амировым. Так у него в этой тюрьме ноги отрезали. Потому что он туда попал больной диабетом. Так как им не давали никакого диетического питания, никак не реагировали на то, что он сидел с диабетом. В итоге у него начались процессы, которые бывают, очевидно, у больных диабетом в тяжелой степени. Ему отрезали ноги. Вот интересно, его что приговорили к отрезанию ног в тюрьме, этого Йоффе?
Начальник этого «Черного дельфина», хозяин Сергей Балдин, который сейчас оттуда ушел, по-моему, пошел на повышение, глава медкомиссии Егор Стихин, прокурор Масленников, судья Екатерина Ховалева, которые принимали решение в Оренбургской области о продолжении содержания того же самого Йоффе и Саида Амирова, который, как говорит его адвокат в этой статье в «Независимой газете», он же сам же не может – Саид Джафарович – перемещаться никак, находится на койке шириной 60 сантиметров. Однажды ночью он упал на пол и лежал до утра, поскольку там нет врача, которого можно вызывать кнопкой из этой камеры. И если его сокамерник по своей доброй воле – его нельзя заставить, администрация не может заставить - не помогал бы ему, он бы так и лежал бы просто брошенный, парализованный ниже пояса человек.
Врач вообще не может прийти по вызову больного. Надо доползти до двери, постучать, придет попка, значит, оттуда дежурный сотрудник. Если он захочет, то он вызовет врача, если не захочет, не вызовет врача. Так и подыхай ты, человек, инвалид первой группы.
Российские тюрьмы – это самое страшное событие прошлого года и последних десятилетий. Понимаете, во что превратился ФСИН сегодня? Мало того, что это по отношению ко многим людям просто пыточное, страшное такое государство в государстве, это еще и государство, использующее труд рабов. Тот же самый «Черный дельфин».
М.Шевченко: Жуткий режим российских тюрем, пыточный, садистский режим – это главный итог прошедшего года
Я думаю, вам Сергей Удальцов может детально рассказать о его содержании в колонии еще не самой тяжелой, о том, как люди работают, как им вписывают в зарплатные ведомости зарплаты в 48 рублей, 200 рублей, 115 рублей. Они делают то, что потом продается. Деньги эти поступают, как правило, в карманы хозяевам и сотрудничающим с ними разного рода начальству. Это круче, чем сталинский ГУЛАГ. В сталинском ГУЛАГе люди хотя бы знали, что деньги их идут на социалистическую экономику. Тут работают просто на карманы, как говорится, тех, кто держит зоны как свои подопытные рабские хозяйства.
И при этом инвалидов – вот на примере Саида Амирова или того же Йоффе, на примере «Черного дельфина»: особо пыточная колония с особо жутким, страшным режимом, где людей медленно садистски умерщвляют. А некоторые журналисты, которые посещают эту колонию хвастаются, говорят, что там очень все хорошо.
Я помню, как один из журналистов – по-моему, Соколов-Митрич – воспевал эту «Позу ку», в которой должны эти заключенные находиться, когда входит начальник зоны, должен вскочить, сказать фамилию, буквально проорать. Хозяин, как рассказывали, говорит: «Не слышу». Надо вот раз 7-6 проорать. Это перед выходом на прогулку. Потом у тебя на 15 минут на прогулку. А с Амировым еще ситуация: он же колясочник. А прогулка на крыше. И вот если четыре заключенных не захотят тащить его коляску на крышу, - а это пытка, как говорит адвокат, и для него и для них, - то он туда и не попадет никогда.
Вопрос: это что, тюрьма современного государства? Это тюрьма, соответствующая Российской Конституции? Какие бы преступления человек не совершил, превращать его пожизненное заключение в бесконечную мучительную пытку, умерщвление, это, мне кажется, находится за рамками того, что даже было в средневековой инквизиции. Там хотя бы человек знал свой конец. Даже в фантасмагорическом рассказе Эдгара По, помните, «Маятник и колодец»? Он, по крайней мере, знал, что он умрет, так или иначе. А тут ты не знаешь ни дня, ни срока. Тебя мучают, пытают каждый день…
Даже в Америке, с которой слизана эта система… Хотя там тоже пытают. Вот там Виктора Бута держат, например, в бетонном каменном мешке, не допуская ни жену, ни адвокатов. Это, как говорится, вот оно, партнерство. Недаром ЦРУ звонит тут и предупреждают их о терактах.
И по тюремным тоже… Они берут все самые страшные пыточные примеры оттуда и добавляют к этому еще эту азиатчину местную, накладывающуюся на жадность, отсутствие судов, прокуратуры, адвокатуры нормальной и так далее.
А.Плющев
―
Это не чиновники, условно говоря, не режим – это США виноваты.
М.Шевченко
―
А потому что они копировали ту систему, отработанную до мелочей столетиями…
А.Плющев
―
Она не советских времен разве такая?
М.Шевченко
―
Нет, конечно же. В советском УК у вас были маленький сроки. Самый большой срок был 15 лет. У нас расстрелов было в год… единицы. Ну, я беру не 30-е годы, естественно, а 60-е, 70-е, 80-е. Советский Уголовный кодекс был один из самых гуманных. У вас 5 лет тяжелым сроком считалось. Сейчас 5 лет человек получает – он выходит из зала суда вприсядку, потому что, как говорится, понятно, что он может выйти. Что творят с мусульманами на зонах…
А.Плющев
―
То есть сейчас не советские 70-е, а советские 30-е вот и всё.
М.Шевченко
―
Ну, знаете, в разных странах бывали разные радикальные периоды. В Америке тоже были Андерсонвилль… разные концлагеря были, где людей морили голодом и умерщвляли в годы революции и гражданской войны. Чего нам брать годы радикальных каких-то событий?
А.Плющев
―
Но с Америкой, конечно, лучше сравнивать.
М.Шевченко
―
Ну, давайте с чем-нибудь другим. Давайте с Германией сравним.
А.Плющев
―
Просто у нас свои традиции есть.
М.Шевченко
―
Это традиции не советские. Спросите у любого юриста заслуженного - Морщакову… Спросите. Вам скажут про советские тюрьмы, где прокуратура была реальная, где можно было пожаловаться прокурору, где прокуратура имела надзорные функции самостоятельные, где к заключенному прислушивались. Да хотя бы Буковского прочитайте, его это «И поднимется ветер». Если в тюрьме КГБ делал чего хотел, издевался над режимом, имея год или три, или пять лет – Буковский. Сейчас бы упаковали этого Буковского на «пыжик», и сидел бы он там, как говорится, в «позе ку», слова не мог бы молвить и думал бы о том, как ему умереть как Расул, куда его упаковали.Поэтому я считаю, что жуткий режим российских тюрем, пыточный, садистский режим – это главный итог прошедшего года. Мне очень жаль, что СПЧ так слабо об этом высказался президенту на прошедшей встрече с президентом. Только Людмила Михайловна Алексеева что-то там говорила. Но так, как говорится, у нас было мало времени. Мы побежали открывать мемориал погибшим в 30-е годы, а вот мемориал мучимым и погибающим в 2000-е годы что-то мы открывать не очень торопимся в Совете по правам человека, а надо бы. Более того, что хамское отношение к общественно-наблюдательным комиссиям – то, что из ОНК убрали всех независимых правозащитников, ОНК напичкали бывшими сотрудниками тюрем и МВД, которые, естественно, подпишут любое письмо и с хозяином зоны находятся в полном согласии. Это один из самых неприятных, трагических и позорных итогов года для меня.
М.Шевченко: Недаром власть так боится объективного, честного, внимательного разговора о событиях столетней давности
А.Плющев
―
И в этом же ряду омбудсмен наш новый – Москалькова?
М.Шевченко
―
А вот к Татьяне Николаевне Москальковой у меня претензий нет. Она действует как юрист профессиональный, как юрист гуманистических взглядов и она, кстати, реагирует и на жалобы, она действует строго в рамках закона. Она дает мало интервью. Но я знаю, что письма, которые к ней поступают, дают ясный выход и ясный результат, что к ней можно и нужно обращаться. У нее достаточно серьезно работает аппарат. И как раз к Москальковой у меня особых претензий нет. Она единственная, пожалуй, которая сейчас реагирует на эти запросы и на эти жалобы и имеет на это какой-то юридический статус. Но то, что ОНК стало просто приложением к тюремно-садистскому режиму – большая часть нашего ОНК… вы по этой теме Бабушкина позовите. Он вам расскажет очень хорошо и детально.
А.Плющев
―
Спасибо большое! У нас Максим Шевченко сегодня работает продюсером. Большой список мы набросали…
М.Шевченко
―
Я очень люблю «Эхо Москвы» и верю в ваш демократический журналистский потенциал.
А.Плющев
―
С удовольствием. Максим Леонардович, еще пару минут буквально у нас есть. Хотел про Рамзана Кадырова, точнее, лишении его возможности высказывать на весь мир свою точку зрения с помощью Фейсбука и Инстаграма…
М.Шевченко
―
Давайте поговорим. Я считаю, это просто очередное проявление западного лицемерия и двуличия. Чего они так боялись в Инстраграме и Фейсбуке Рамзана? Он что призывал к терроризму, что ли? Он боролся с терроризмом. Он осуждает терроризм. Он осуждает ИГИЛ. Он осудил все теракты, которые происходили во всех западных государствах. Он высказывался нормальная в рамках демократического обмена мнениями.
А.Плющев
―
Да там и не инкриминировали ему это. Насколько я понимаю, формально это то, что его включили в «список Магнитского».
М.Шевченко
―
Он что, имеет какое-то отношение к Магнитскому? За что его включили в «список Магнитского»? Это такая вкусовщина, честно говоря. И это говорит о том, что никакого свободного подхода там нету. В конце концов, если вы не любите Рамзана Кадырова, вам что, неинтересно читать, что пишет человек, которого вы не любите. Вот нормальная демократическая позиция, правда ведь? Это говорит о том, что там нет никакой свободы слова. Там есть фильтр и 84-й год Оруэлла. То есть то, что согласовано с их дискурсом, с тем, что Исраэль Шамир в своей блистательной книге назвал «хозяевами дискурса»: вот то, что им хочется, то дается на читателя и зрителя. То, то они объявляют вне закона, то не дается. Они совершенно спокойно не закрывают сайты террористов, которые оправдывают теракты на территории России или даже поддерживают их. А Рамзана Кадырова, при всей возможной критике Рамзана Кадырова, которой мы с вами не боимся никогда и не будем бояться – суд над журналистом «Кавказского узла», например.Они просто его лишают голоса. Они изолируют западного читателя от возможности читать и видеть то, что видит Рамзан Кадыров.
А.Плющев
―
Мы не будем изолировать нашего слушателя и зрителя от Максима Шевченко. Я надеюсь на встречу в новом году. Сегодня Максим Шевченко был в «Особом мнении». Спасибо, до свидания!
М.Шевченко
―
Спасибо большое Александр! С Новым годом.