Ксения Собчак - Особое мнение - 2018-03-06
06.03.2018
Подписывайтесь на YouTube-канал
«Эхо Москвы»
А. Венедиктов
―
Всем добрый вечер или добрый день. Смотря, где вы нас смотрите и слушаете. Это программа «Особое мнение». Кандидат в президенты России Ксения Собчак у нас в эфире. Ксения, добрый вечер.
К. Собчак
―
Добрый вечер.
А. Венедиктов
―
Сразу скажу, мы на «ты» в жизни, мы на «ты» останемся в эфире. Есть еще один человек, который интересуется, Ксения, тобой у нас в эфире. Стивен Сакур, наш товарищ, который на телеканале BBC четыре раза задал тебе один и тот же вопрос. И ты четыре раза не ответила. Я попробую помочь коллеге. Пятый раз. Президент Путин как отец русской коррупции должен быть судим или нет?
К. Собчак
―
Я считаю, что это просто не я как глава исполнительной власти должна решать. Что значит, должен быть судим. Для того чтобы Путин мог быть судим, нам нужен независимый суд. Потому что если сейчас человек, который претендует на главу исполнительной власти будет опять же раскидываться этими очень громкими и популистскими фразами – «конечно, надо его судить», может голосов мне это и прибавит. И, может быть, лично я как гражданин считаю, что это правильное было бы действие. Но я считаю, что если мы за законность, за верховенство закона выступаем в России, а я выступаю именно за это, то никто кроме суда не может такие фразы никуда кидать. Должна быть независимая власть…
А. Венедиктов
―
Но придать суду может исполнительная власть. Суд – понятно, так он должен быть судим? Я же не говорю «осужден». Считаешь ли ты, что он ответственен за систему коррупции.
К. Собчак
―
Я считаю, что если у нас в стране, как я бы это очень хотела, была бы независимая судебная система, то в рамках следственных мероприятий, если будут найдены и доказаны факты личной коррупции Путина, то конечно же, должно быть расследование и должен быть суд.
А. Венедиктов
―
Личной коррупции. А организации коррупционной системы.
К. Собчак
―
Организации коррупционной системы.
А. Венедиктов
―
Тоже.
К. Собчак
―
Безусловно.
А. Венедиктов
―
И тогда, второй вопрос. Стивен, она ответила, как могла
К. Собчак
―
Ну, слушайте это правда так.
А. Венедиктов
―
Ну правда, как ответила, как могла.
К. Собчак
―
Поймите это из серии вопроса: если не Путин, то кто. Это ровно из этой серии. Ну, смотрите, ведь закон не может в этом смысле быть, знаете, сегодня одним, завтра другим. Если я выступаю в целом за законность, то законно, когда исполнительная власть не влезает в такие дела. Даже если она считает кого-то виноватым в коррупции. Потому что это и есть ломка системы. Это то, собственно, почему Путин и не уходит. Потому что он знает, что любой, кто сядет на его место – тут же, так же как он сам это делает, позвонит в суд и скажет, какое решение по нему принимать.
А. Венедиктов
―
Хорошо.
К. Собчак
―
Это абсолютно гибельная система.
А. Венедиктов
―
Хорошо. Как гражданин ты считаешь, что он должен ответить за то, что в России юридически построена коррупционная система.
К. Собчак
―
Как гражданин я считаю, что да.
А. Венедиктов
―
Второй суд, как меня тут спрашивали. Я напоминаю, что у нас идет в Ютубе тоже чат. За войну на Украине он тоже должен ответить?
К. Собчак
―
Послушайте, если это будут доказанные какие-то факты.
А. Венедиктов
―
Как гражданин. Что доказанные. Война на Украине, 10 тысяч погибших.
К. Собчак
―
Да, я считаю, я еще раз говорю, лично я считаю, что, конечно же, Россия ведет гибридную войну с Украиной. Конечно, мы не признаем, что там есть солдаты, говорим, что их там нет. Они там, конечно же, есть. Это все вранье. И расследование уже не одно было проведено. Псковские десантники, о которых я все время говорю. Поэтому, конечно, для меня как для гражданина эта война есть и, конечно же, за нее несет ответственность президент РФ Владимир Путин.
А. Венедиктов
―
Юридическую?
К. Собчак
―
Но опять же хочу сказать…
А. Венедиктов
―
Юридическую?
К. Собчак
―
В том числе еще раз, вот как гражданин я считаю, что юридическую тоже. Но я бы хотела, чтобы этот вопрос, просто поймите, для меня это вопрос принципиальный. Эти вопросы должны решаться в суде. Не может президент высказывать или человек, который претендует на это звание, вообще высказывать свое мнение и влиять на судебную власть. Это неправильно.
А. Венедиктов
―
…пока не президент.
К. Собчак
―
Вот я как гражданин говорю, что да, я считаю его ответственным. Но я считаю, что это должен решать независимый суд. И решать действительно беспристрастно, потому что иначе мы будем повторять все те же ошибки Путина.
А. Венедиктов
―
Понятно. В этой связи не уйду с темы Украины. Хотя есть еще один вопрос. Я не очень понимаю, как выйти из войны, которую ведет наша страна. Там в том числе. Как ты считаешь. Как из нее выйти?
К.Собчак: Конечно же, Россия ведет гибридную войну с Украиной. Мы не признаем, что там есть солдаты, но они там есть
К. Собчак
―
Для начала начать соблюдать хотя бы те Минские соглашения, которые уже подписаны.
А. Венедиктов
―
Импотентные.
К. Собчак
―
Ну хотя бы эти. Вывести все вот эти войска, которые прикрываются то частными военными компаниями, то добровольческими силами. То еще кем-то. Просто прекратить. Вот я абсолютно убеждена в том, что сегодня мы выводим все эти гибридные войска – завтра конфликт будет исчерпан.
А. Венедиктов
―
Президент Путин ныне действующий, верховный главнокомандующий говорит, что будет резня.
К. Собчак
―
Это вранье.
А. Венедиктов
―
Войдет Украина и будет резать сепаратистов, которые там есть. 30-50 тысяч вооруженных людей.
К. Собчак
―
Это неправда. Я считаю, что Россия начала эту войну там внутри Украины.
А. Венедиктов
―
Начало – понятно. Как закончить?
К. Собчак
―
Я абсолютно в этом убеждена. Закончить войну – уйти. Мы бесконечно поджигаем эти события своим присутствием там. Как мы знаем, у нас есть абсолютные подтверждения исторические просто факта – до того, как Россия начала вмешиваться в дела ЛНР и ДНР самопровозглашенные, там не было этого конфликта. Этот конфликт, на мой взгляд, был абсолютно искусственно создан после аннексии Крыма. Вот после этих событий началась вот такая новая стадия так сказать, чтобы все забыли о Крыме, о том, что произошло там. Давайте найдем еще одну болевую точку. И там будем этот тлеющий костер войны иметь.
А. Венедиктов
―
Ксения Собчак. Просто уйдем и оставим русскоязычное население на волю Киева.
К. Собчак
―
Да его не надо, что значит…
А. Венедиктов
―
Это вопрос.
К. Собчак
―
Русскоязычное население живет там и жило, прекрасно сосуществовало и все было хорошо. Мы помним ту же одесскую провокацию. Которая, слава богу, не сработала. И мы видим, как сегодня живет Одесса. У меня там много друзей. У моего мужа там даже родственники живут. Абсолютно миролюбивый…
А. Венедиктов
―
Но погибли люди, сожгли людей.
К. Собчак
―
Да, в том-то и дело, это тоже была провокация. Которая намерена была сделана, на мой взгляд, для того чтобы и там поджечь этот костер войны. Но там люди оказались умнее. И, несмотря на эту провокацию, несмотря на жертвы, на погибших, они не поддались, и там сейчас никакой ненависти к русским нет. Там по-прежнему это русскоговорящий город Одесса. Но там абсолютно мирная обстановка. Там прямо сейчас находятся родственники, в том числе нашей семьи. И мы с ними на связи. Там абсолютно нет этой русофобской истории. Там нет никаких гонений на русских. То есть люди, которые не ведутся на эти провокации, люди, которым не навязывают войну в Украине, русскоязычные, русскоговорящие, разделяющие нашу культуру. Они живут там спокойно и в мире с украинцами.
А. Венедиктов
―
Хорошо. А с теми людьми, которые повелись, как вы говорите, как ты говоришь на эту провокацию, их много. Еще раз: их много. В том же Донецке и Луганске. А с ними что? В концлагеря? Куда?
К. Собчак
―
Нет, слушайте, мне кажется, проблема решится в тот момент, когда мы перестанем подогревать эти действия поставками вооружения, солдат в той или иной форме. Я не считаю, что у власти в Украине, в том числе находятся одни оголтелые бандеровцы. Я считаю, что это проблема внутри Украины решится сама.
А. Венедиктов
―
Хорошо.
К. Собчак
―
Я не считаю, что этих людей всех уничтожат, отправят в концлагеря и так далее. Уже есть Минские соглашения. Они, конечно же, не идеальны. Но если мы начнем хотя бы соблюдать те положения, которые там прописаны, при этом это международное сообщество, наблюдающее за ситуацией, которое не допустит никакого геноцида русских в Украине. Это некие прописанные шаги по тому, как предотвратить это. Но мы никогда не узнаем, получится это или нет, если наши войска оттуда не уйдут.
А. Венедиктов
―
Крым.
К. Собчак
―
Ну, по Крыму я уже много раз высказывалась.
А. Венедиктов
―
Я не понимал, я туповат.
К. Собчак
―
Могу только повторить свою…
А. Венедиктов
―
Повтори, пожалуйста.
К. Собчак
―
…позицию. Повторю ее еще раз. Я считаю, что Россия, если она претендует на статус великой державы, а я считаю, что мы в принципе имеем право на этот статус претендовать, но тогда мы должны не только трясти оружием, но и нести ответственность за свои слова и договоры, которые мы подписываем. У нас четко подписанная договоренность с Украиной о разделении границ, о неприкосновенности этих границ. Которые РФ гарантировала Украине.
А. Венедиктов
―
Делать-то чего? Ну, мы не в университете, лекцию читать.
К. Собчак
―
Это сложный вопрос. Я вам прямо сейчас…
А. Венедиктов
―
А чего простые вопросы задавать.
К. Собчак
―
Я прямо сейчас одного идеального решения, как любой другой кандидат дать не могу.
А. Венедиктов
―
Ксения, ты кандидат…
К. Собчак
―
Я могу предложить варианты.
А. Венедиктов
―
Подожди. Ты кандидат. Там два миллиона избирателей. Ты поедешь в Крым, в результате ты что решила?
К. Собчак
―
Я уже направила письмо, мы сейчас ждем ответа, в посольство Украины. Если мне, если я поеду в Крым, то только через украинскую территорию. Я считаю, что это правильно будет.
А. Венедиктов
―
Так.
К.Собчак: Для меня как для гражданина гибридная война с Украиной есть и, конечно, за нее несет ответственность Путин
К. Собчак
―
Если я получу разрешение на этот въезд через территорию Украины, то я поеду туда.
А. Венедиктов
―
А зачем, они там российские избиратели. Ты едешь к российским избирателям?
К. Собчак
―
Я еду к людям, которые там живут. Там они очень разные. Я еду, в том числе чтобы говорить с крымскими татарами, которые, например, очень недовольны во многом той ситуацией, которая там происходит. Там разные живут люди. Поэтому мне будет с кем там поговорить, и в первую очередь я много оттуда получаю писем от крымских татар, я буду встречаться с ними и говорить о тех проблемах, с которыми они столкнулись.
А. Венедиктов
―
Там же не только крымские татары…
К. Собчак
―
Они тоже живые люди, может быть их не два миллиона, но они там тоже есть.
А. Венедиктов
―
Смотри, я представляю себе, сейчас у нас будет перерыв на рекламу, но я задам вопрос. Я представляю себе, что Владимир Путин ждет, что голосование в Крыму будет референдумом. Мне будет интересно услышать, как ты думаешь, как ты отнесешься к голосам, полученным Путиным в Крыму. Через две минуты.РЕКЛАМА
А. Венедиктов
―
Ксения Собчак у нас в эфире. Мы тут на новостях поговорили, на рекламе поговорили, зрители Ютуб-канала - только они смогли это слышать. Ксения, итак, голосование в Крыму. Давай продолжим. Вот люди пойдут голосовать и какое-то их количество, значительное, насколько я понимаю, проголосует за Путина, это будет второй референдум. И чего сказать этим людям? Ребята, идите в Украину. Скажешь ты им. Ребята, вас незаконно мы забрали. Но даже если вы хотите быть с нами – идите на Украину. В Украину. Как им сказать, с людьми, не с территорией.
К. Собчак
―
Нет, я такого никогда не говорю. И, кстати, за это меня тоже ругают. Потому что многие ждут от меня такой совсем радикальной позиции. В том числе в Украине от меня этого ждут.
А. Венедиктов
―
Я жду.
К. Собчак
―
Когда я скажу, вот вернем Крым Украине. Нет, я такого не скажу. Потому что я действительно знаю и понимаю, что есть люди, и это тоже правда, с которыми мы должны считаться. Которые хотят в Крыму быть уже частью России, им уже дадены эти обещания. Их уже сделали частью России, уже им выдали российские паспорта. И, несмотря на то, что я лично считаю, что это незаконно, несправедливо, что для России это несет огромное количество ущерба и для всех остальных жителей России это только лишние деньги, которые мы теперь тратим на Крым. Это обнищание страны, это санкции, это огромное количество последствий, которые мы будем расхлебывать. Но, тем не менее, это живые люди. И, помня об этом, я предлагаю следующий вариант. Нужно, первое – поставить заново вопрос о законности присоединения Крыма. Этот вопрос просто заново должен возникнуть в повестке. Нельзя вот как сейчас считать, что этот вопрос решен и любое высказывание на эту тему экстремистское. Второе – мы должны собрать разных экспертов по этой теме и решить, как дальше действовать. Либо, с моей точки зрения есть несколько вариантов решения этой проблемы. Либо это международный референдум, с участием, как жителей России, так и жителей Украины. Раз уж мы оказались в такой ситуации. И в этом смысле результат мог бы быть непредсказуемым…
А. Венедиктов
―
Сто миллионов россиян, 50 миллионов украинцев.
К. Собчак
―
Да. Но эти выборы могут быть непредсказуемые, потому что, извините, если провести правильную агитацию и объяснить, в том числе россиянам, вот я, например, русская, россиянка, но я понимаю, и я бы голосовала против. Потому что это мои налоги, которые идут на Крым. Это санкции, которые мешают развиваться.
А. Венедиктов
―
Люди, которые там. Мы говорим сейчас не о тебе, а людях, которые там.
К. Собчак
―
Я говорю о международном референдуме. Под наблюдателями и так далее. То есть голосовать должны…
А. Венедиктов
―
То есть за них решают жители двух стран. За крымчан.
К. Собчак
―
Должны решать люди, которые живут и в Крыму, сейчас как часть России по факту. То есть они тоже голосуют. И жители Украины. Потому что само условие референдума было нарушено. Референдум был проведен абсолютно, не мне тебе рассказывать…
А. Венедиктов
―
Мы опять не про людей, которые там живут.
К. Собчак
―
Я о них говорю, об этих людях. Что поэтому раз референдум, который был проведен незаконно, не будем повторять опять заново, почему он был проведен незаконно. Очевидная вещь.
А. Венедиктов
―
Незаконно. Очевидная, согласен. Я с этим согласен, это говорю.
К. Собчак
―
Соответственно нужно провести еще один референдум. Уже под международным наблюдением, под минимум полгода даденных на агитацию с обеих сторон. И уже международный, включая две страны. Либо второй вариант: какая-то материальная компенсация, взятие в аренду Крыма. В конце концов, такая форма там тоже существует. Тот же Тайвань - пожалуйста, есть международные формы, как эту территорию сейчас может Россия взять в аренду на определенное количество лет. Под определенные гарантии. И за определенную контрибуцию. Тоже хороший вариант, его надо обсуждать с Украиной, насколько они к этому готовы. И на каких условиях.
А. Венедиктов
―
Если и когда ты станешь президентом, если и когда – это будет твой план. По Крыму.
К. Собчак
―
Мой план будет – начать эту дискуссию. Прямо сегодня, какой вариант выбрать я не готова давать ответ. Это крайне сложный вопрос. Но мы должны будем этот вопрос решить. Нельзя просто оставить ситуацию, как она есть. Потому что за этим идут еще бо́льшие санкции, мы враги всего мира. Мы агрессоры. Я против этой ситуации.
А. Венедиктов
―
Хорошо. Ксения Собчак. Я вернулся бы к Путину. Какие обязательства у тебя и у твоей семьи моральные по отношению к Путину Владимиру Владимировичу. Не к президенту Путину, а к Путину. Какие-то обязательства есть?
К. Собчак
―
Ну, у меня лично есть…
А. Венедиктов
―
Поделись.
К. Собчак
―
…к нему благодарность за ту ситуацию, в которой он очень помог моему отцу в тот момент, когда его кинули практически все. Когда он был подвергнут травле. Как раз со стороны Ельцина и его окружения. Когда по сути дела в тот момент, когда Ельцин испугался такого соперничества с Собчаком, когда его накрутили люди, которые находились с ним рядом, что Собчак может стать следующим президентом. И вообще оставлять его в Питере вот так опасно. Просто началась масштабная травля моего отца в Питере. С московскими огромными деньгами, с высунувшимся ниоткуда как из табакерки Яковлевым. И Путин был единственным человеком…
А. Венедиктов
―
Единственным.
К. Собчак
―
…который тогда… Знаете, кстати, нет, не единственным. Был еще Немцов Боря, который в тот момент все-таки сумел дойти до Бориса Николаевича, и в какой-то момент заставил его остановить эту травлю, чтобы просто в тот момент, когда просто стоял вопрос уже о жизни моего отца.
А. Венедиктов
―
И?
К. Собчак
―
Вот было два человека, которые реально сделали некое действие.
А. Венедиктов
―
Как причудливо тасуются колоды.
К. Собчак
―
Боря Немцов и Владимир Путин, понимаете, кровные враги спустя еще 20 лет, - это два человека которые помогли моей семье.
А. Венедиктов
―
А какие обязательства на тебя это накладывает? Эта благодарность, которая в твоей скажем, душе. Какие политические обязательства на тебя это накладывает?
К. Собчак
―
Ну, я бы не говорила здесь про политические обязательства. Мне кажется, что в любой семье в любых отношениях с людьми вне этой семьи, но которым ты за что-то благодарен, ну как, это частая ситуация. Ты можешь считать, что человек с тобой поступил правильно и благородно, или с твоим отцом, как в ситуации с Владимиром Путиным. Лично у меня никаких отношений с ним нет. И лично у нас никогда не было…
А. Венедиктов
―
Я тебе говорю «в душе».
К. Собчак
―
Я понимаю, что он помог моему отцу. Действительно помог.
А. Венедиктов
―
То есть, правильно ли я понимаю, что в такой же ситуации ты ему поможешь? Если вдруг потом когда-нибудь будет возбуждено дело, ты предоставишь ему самолет. Как он помог твоему отцу. И он улетит во Францию. Как улетел твой отец. Нет, а как. Благодарность – она в чем?
К. Собчак
―
Послушайте, есть разные ситуации. Одно дело, когда…
А. Венедиктов
―
Нет, благодарность – в чем?
К. Собчак
―
Когда моего отца травили абсолютно незаслуженно и этому есть сотни подтверждений, сейчас я надеюсь, что я приглашу тебя на премьеру, мы делаем фильм, это не я говорю, это говорят те люди, они сегодня живы, и они рассказывают: когда мы занимались травлей, нам платили столько-то за это денег. Они говорят об этом абсолютно цинично и спокойно уже сегодня.
А. Венедиктов
―
Про Владимира Владимировича…
К. Собчак
―
Все-таки есть разница между этой ситуацией и честным независимым судом. И реально какими-то фактами…
А. Венедиктов
―
А если будет с твоей точки зрения не честный, не независимый суд, а будет травля Владимира Владимировича Путина вновь пришедшим президентом, необязательно Ксенией Собчак. Ты дашь ему самолет?
К. Собчак
―
Нет, если будет травля, я вступлюсь. Я считаю, что мы за это и должны бороться. За независимый суд. Потому что нельзя человека травить на основании той власти, которую ты имеешь. Но я могу гарантировать как будущий президент и гарант Конституции, что при мне у нас будет независимый суд и никакая ситуация травли и охранников, которые нашептывают на ухо президенту, что ему делать и с кем и как разбираться, она просто невозможная для меня, абсолютно неприемлемая.
К.Собчак: Я не считаю, что у власти в Украине находятся одни оголтелые бандеровцы. Эта проблема в Украине решится сама
А. Венедиктов
―
Выбора. С одной стороны благодарность Путину, который спас твоего отца, с другой стороны – преследование. Ты президент. Что перевесит?
К. Собчак
―
Это вот понимаешь, очень интересный вопрос.
А. Венедиктов
―
Я стараюсь.
К. Собчак
―
Это и есть шекспировская драма.
А. Венедиктов
―
Я стараюсь.
К. Собчак
―
Драма заключается в том, что с одной стороны действительно благодарна Владимиру Владимировичу за своего отца. Еще раз хочу подчеркнуть, лично мне он ничего не сделал. Но он действительно сделал многое для моего отца, которого уже нет в живых. А с другой стороны я категорически не согласна с тем, куда он ведет нашу страну. И в этом смысле то, что я сегодня иду против него и против той системы, которую он выстроил – это мой, собственно ответ на этот вопрос. Я для себя внутри его решила. Что да, Платон, ты друг, но истина дороже.
А. Венедиктов
―
Платон – это сын, а не друг.
К. Собчак
―
Да, я сейчас не о сыне. Я говорю о том, что я благодарна за прошлое, но есть будущее, которого я не позволю себя лишить. Ни себя, ни своего сына Платона.
А. Венедиктов
―
Через две минуты у нас выпуск новостей. Поэтому я хочу задать вопрос о смерти твоего отца. Ходят слухи, что приложил руку Путин и его окружение. Что ты про это знаешь?
К. Собчак
―
Ну, я считаю, что это абсолютно бредовые слухи. Которые распространяются такими…
А. Венедиктов
―
Кем, кому это надо?
К. Собчак
―
…пропагандистами. Ну, как я могу тебе сказать, от кого я это слышала единственный раз в жизни. Эту версию. Это от господина Караулова. Ну, при всем моем уважении давай мы не будем обсуждать, кто такой Караулов и все его версии.
А. Венедиктов
―
Хорошо, но просто сегодня коллеги из BBC задали тот же вопрос твоей маме. Я не могу себе не позволить задать вопрос…
К. Собчак
―
Давайте так. У моей мамы есть свое право отвечать…
А. Венедиктов
―
Абсолютно. А я хочу, чтобы ты ответила. Что ты понимаешь или знаешь про это.
К. Собчак
―
Смотри, я знаю одно, я много об этом думала, как ты понимаешь. Для меня это важнейший вопрос, который мог бы вообще перевернуть все мое отношение. Я понимаю, что в тот момент лично Владимир Путин точно не мог отдать такой приказ. Потому что он действительно моего папу любил. Я видела, как он плакал на похоронах. Это невозможно подделать. И те эмоции, которые я видела лично в тот день у него, как он потом плакал на радио, об этом говоря. Как он потом приехал к нам домой. Невозможно быть таким актером. Тогда ему надо было действительно сейчас быть Леонардо Ди Каприо. Я не верю в то, что эти эмоции можно так сыграть. Он был абсолютно убит и раздавлен этой ситуацией. Соответственно единственная версия, которая могла бы остаться – то, что кто-то за Путиным, кто был не заинтересован в том, чтобы Собчак как демократ и как его учитель влиял бы на Путина, был бы рядом с ним. Но на тот момент таких людей, вот мы просто уже прожили этот период времени, ну нет таких людей. Ну что, списывать это опять на Березовского. Ну, мы проверяли по дневникам, где находился Березовский, где находились его люди в то время. И как бы это знаете, опять – во всем виноват Березовский. Не верю я в это, понимаете. И нет таких людей. Мы сейчас видим, что нет никого, кто бы обладал таким влиянием на Путина, кто бы мог такое сделать.
А. Венедиктов
―
Ксения Собчак в прямом эфире «Эхо Москвы». Через пять минут вернемся.НОВОСТИ
А. Венедиктов
―
И снова здравствуйте. Алексей Венедиктов, программа «Эхо Москвы» и RTVi – «Особое мнение» сегодня кандидата в президенты Ксении Собчак. Вопрос собственности. Ксения, собственность священна и неприкосновенна?
К. Собчак
―
Да. Безусловно.
А. Венедиктов
―
Частная собственность.
К. Собчак
―
Да, конечно.
А. Венедиктов
―
То есть квартиры, садовые участки, крупные монополии.
К. Собчак
―
Нет, с крупными монополиями сложнее. У нас это в программе прописано. Что мы считаем, что приватизация в России была проведена нечестно.
А. Венедиктов
―
Так.
К. Собчак
―
И в связи с этим…
А. Венедиктов
―
Нужна национализация.
К. Собчак
―
Нет. Нужна не национализация, нужно определить размер определенной выплаты единовременной некой. Скажем так, ренты. И такие примеры в других странах тоже есть.
А. Венедиктов
―
То есть, грубо говоря, Потанин, который на залоговом аукционе получил «Норникель», условный Потанин, условный «Норникель», он платит в казну некую…
К. Собчак
―
Да, это ты платишь некую ренту по поводу той нечестной сделки, все эти олигархи, которые тогда за бесценок получили эти огромные предприятия, они прекрасно это понимают. И я думаю, что даже сами будут считать, что это вполне справедливо. Спустя столько лет пользования этими за бесценок скупленными активами, заплатить определенную единовременную ренту – это мне кажется, было бы справедливо. У нас это в программе прописано.
А. Венедиктов
―
Все…
К. Собчак
―
Что значит все. Те, кто участвовал в нечестной приватизации.
А. Венедиктов
―
А те, кто получил собственность при Путине. Ротенберги, Ковальчуки.
К. Собчак
―
Это другая история.
А. Венедиктов
―
Какая?
К. Собчак
―
Это история опять же про честный независимый суд. Который должен расследовать и подобную, коррупционно добытым путем собственность либо изымать, то есть дальше это просто уже состав преступления. Если ты понимаешь, что все-таки, когда мы говорим о приватизации, это был некий прописанный механизм…
А. Венедиктов
―
Та-а-к.
К. Собчак
―
… сам по себе жульнического свойства. И мы понимаем, где проводились эти аукционы.
А. Венедиктов
―
Но такие были законы. То есть они не нарушали…
К. Собчак
―
Они не нарушали, да. Это просто был закон неправильный.
А. Венедиктов
―
Но я не уверен, что Ротенберг что-то нарушил, получив собственность.
К. Собчак
―
Поэтому, именно поэтому я считаю, что это просто другая как сказать, совсем другая номинация. Это номинация незаконных действий коррупционных. И эти действия уже должны расследоваться. И по ним люди как часто бывает, по некоторым статьям конфискация имущества.
А. Венедиктов
―
То есть Фридмана не расследовать, а штраф. А Ротенберга…
К. Собчак
―
Конфискация имущества.
А. Венедиктов
―
Конфискация имущества по суду.
К.Собчак: Я против общих санкций, убивающих экономику моей страны. Я за индивидуальные санкции, их боятся чиновники
К. Собчак
―
Конечно. По суду.
А. Венедиктов
―
Вот разделить иногда бывает трудно.
К. Собчак
―
Разделить мне кажется очень легко.
А. Венедиктов
―
Дерипаска.
К. Собчак
―
Неправильные законы, принятые в 90-е, люди не виноваты, что тогда, извините, эта вся шоковая терапия и люди, которые тогда принимали решения, приняли вот те законы. Понимаете. Они действовали в рамках закона. Они не виноваты. Просто сейчас мы говорим, что да, это был ошибочный закон. Он обворовал народ, поэтому мы вас просим заплатить вот такое-то…
А. Венедиктов
―
Это понятно.
К. Собчак
―
Соответственно, а это совсем другая сегодня схема кооператива «Озеро», она совершенно другая. Это не законы, принятые специально для этих людей. Это просто тупо коррупционные схемы. То есть они даже не стали, простите, запариваться по поводу того, чтобы законами как-то подтвердить эту собственность.
А. Венедиктов
―
Они там формально какие-то тендеры выигрывали.
К. Собчак
―
Ну формально. Да.
А. Венедиктов
―
Но формально это и есть законно.
К. Собчак
―
Нет, это же все можно доказать. Когда в тендере выигрывает одна компания, а четыре других являются пустышками. Это все доказуемо. Это все через два-три шага и мы это часто видим и в расследованиях «Дождя», ФБК и «Эхо» в том числе об этом часто говорит. Это все расследуется в два-три хода, и если мы имеем независимую судебную систему, это достаточно быстро все выйдет на поверхность и эти люди будут за это наказаны.
А. Венедиктов
―
Ксения Собчак. Просят не стучать по столу многие.
К. Собчак
―
Простите.
А. Венедиктов
―
Ничего не слышно.
К. Собчак
―
Я эмоциональная.
А. Венедиктов
―
Да, она эмоциональна. Скажите, пожалуйста, а санкции, в которые 210 человек попали это справедливо?
К. Собчак
―
Нет, конечно.
А. Венедиктов
―
Почему нет?
К. Собчак
―
Объясняю. 210 ты имеешь в виду последний список.
А. Венедиктов
―
Да, последний список.
К. Собчак
―
Я по нему даже как ты знаешь, ездила в Америку, специально в том числе…
А. Венедиктов
―
Кого вынимать?
К. Собчак
―
В том числе да, обсуждать, что список этот абсолютно несправедлив.
А. Венедиктов
―
Кого вынимать из списка?
К. Собчак
―
Я считаю, что это желтые страницы. Ну, слушай, того же Аркадия Воложа вынимать, конечно же. Того же Михаила Фридмана, на мой взгляд, вынимать, потому что человек построил Альфа-банк, единственный частный банк в России. Вынимать, это я вообще считаю бред, извините, как можно было там вообще, чтобы оказался Юрий Шефлер. Который вообще не может въехать в страну, которого преследует незаконно, пользуясь своей властью Ротенберг.
А. Венедиктов
―
И оба в списке.
К. Собчак
―
Да, и оба в списке. Это как.
А. Венедиктов
―
А пусть они внутри списка там как-то…
К. Собчак
―
Юрий Шефлер вынужден жить сейчас в Англии. Он, по сути дела, вообще политэмигрант, потому что он преследуется здесь вне всякого закона по беспределу Ротенбергом. И вдруг он оказывается в списке. То есть я считаю, что это абсолютно несправедливый список. Я считаю, что это желтые страницы. Где просто перечислены все люди, которые попали в список «Форбса»…
А. Венедиктов
―
Хорошо, а политики все там достойны быть в этом списке.
К. Собчак
―
Многие достойны.
А. Венедиктов
―
Все?
К. Собчак
―
Я в этом смысле всегда разделяю позицию, что я против общих банковских и экономических санкций против России, потому что они убивают экономику моей страны. Но я за индивидуальные санкции, потому что это единственное, чего боятся наши чиновники. Вот я знаю, что самолет Тимченко не смог полететь на Запад, ему пришлось другой самолет покупать, перерегистрировать. И это больно. Это больно, когда…
А. Венедиктов
―
Чтобы это была самая большая боль… Самолет…
К. Собчак
―
Это больно, когда за свою семью, за их медицинское лечение, в котором они нуждаются, некоторые чиновники не могут заплатить, потому что у них нет иностранных счетов. И вынуждены там через знакомых одалживать.
А. Венедиктов
―
Я прошу прощения, очень хороший вопрос пришел, который я не сообразил. Но я же туповатый. Я вам говорю, а вы мне помогаете вопросом.
К. Собчак
―
Не скромничайте.
А. Венедиктов
―
Ничего, ничего. Из кого новую судебную систему, где людишек-то переберешь.
К. Собчак
―
Ну смотри.
А. Венедиктов
―
Во-первых, это люстрация всех судей.
К. Собчак
―
Это в индивидуальном. Я вообще уже не раз говорила, мы это с Женей Альбац, в том числе обсуждали. Я очень боюсь самого механизма люстрации. Потому что в нашей стране это приводит к еще большим репрессиям, и начали с люстрации в одной сфере, закончили тем, что опять полстраны в тюрьмах.
А. Венедиктов
―
Так.
К. Собчак
―
Но я считаю, что конечно, должна быть индивидуальная ответственность. Среди судей тоже как ты знаешь, есть те, которые отказывались подписывать эти приговоры. И есть те, которые даже публично, пусть это единицы, но такие люди тоже есть. Вот их за что люстрировать. Их не за что.
А. Венедиктов
―
То есть, массовой люстрации нет.
К. Собчак
―
Должен быть другой механизм. Должны быть массовые увольнения и новая система обучения. Кстати, тут я, например, соглашусь с Кудриным. У которого есть разработанный проект специального даже учебного заведения, который будет давать дополнительные дипломы судьям. Без которого невозможно будет работать судьей.
А. Венедиктов
―
То есть не один судья ты понимаешь, за тебя не проголосует. И члены их семей теперь за тебя не проголосуют.
К. Собчак
―
Секундочку. У нас нет независимого суда сегодня.
А. Венедиктов
―
Но они избиратели.
К. Собчак
―
Проголосуют, потому что я сейчас скажу очень важную вещь. Нельзя поменять всех судей единомоментно. Потому что это парализует всю государственную машину. Поэтому что нужно сделать вот первым делом. Я скажу - что. И судьи проголосуют все за меня. Я сижу на суде Кирилла Серебренникова я вижу, как самому прокурору, самому судье неловко бормотать вот эту унизительную для них же самих речь. Унизительную речь для здравого смысла. Которую они вынуждены говорить, потому что у них есть приказ свыше. Я абсолютно уверена, что если я сделаю один шаг, собрав тех людей, которые принимают решения, собрав мировых судей, собрав как бы людей, которые возглавляют судебный процесс в России и скажу: друзья, вот больше ни на один звонок ни одного следователя…
А. Венедиктов
―
Амнистия.
К. Собчак
―
…вы не должны отвечать.
А. Венедиктов
―
Это называется амнистия.
К.Собчак: Боюсь механизма люстрации, приводящего к репрессиям: начали с одной сферы, закончили - полстраны в тюрьмах
К. Собчак
―
Если хоть один человек в комнате для совещаний произведет вам звонок или зайдет с просьбой принять то или иное решение, вы просто немножко напрямую сообщаете мне или моим подчиненным. После чего этот человек будет уволен, и может быть посажен в тюрьму. Как ты думаешь, неужели эти судьи, которые столько лет унижались тем, что они вообще являются просто машинкой для подписи каких-то непонятных решений, не захотят ощутить полноту справедливой власти. Да, конечно, захотят. Большинство из них даже не нужно будет увольнять. Они сами с удовольствием будут принимать нормальные решения. Так же как Константин Эрнст, который нам показывает сегодня вот эти псевдодебаты. Он с удовольствием делал в нулевые и 90-е программу «Матадор» и первое свободное перестроечное телевидение делал. Ты что думаешь, он не захочет, если ему завтра скажут: Константин Львович, с завтрашнего дня жгите. Показывайте в новостях все, что хотите, Навального в каждую программу. Давайте делайте все, что хотите. Да он обалдеет от счастья и будет делать нормальное телевидение. Это же те же самые люди, которые умеют и качественно работают. Неужели ты думаешь, что судьи такие же загнанные в такую же адскую ситуацию страха, как Эрнст, как Добродеев, как прочие, не захотят быть теми людьми, которые смогут действительно вершить правосудие. Да, конечно, захотят. И пойдут и проголосуют за меня, потому что я обещаю дать им такую возможность.
А. Венедиктов
―
Ксения Собчак. Она еще и романтичная, уважаемые слушатели.
К. Собчак
―
Я не романтичная. Я в это верю. Я вижу, с каким видом эти судьи сейчас читают эту галиматью. Как им стыдно, как они говорят, что не снимайте нас в этот момент, мы не хотим, чтобы нас кто-то видел, когда мы это все зачитываем. Им стыдно самим. Неужели ты думаешь, человеку нравится жить в стыде? Нет, конечно.
А. Венедиктов
―
Нет, человеку не нравится жить в стыде. Ксения Собчак. А Грудинин должен быть снят с пробега после того, как обнаружились счета?
К. Собчак
―
Ты знаешь, я считаю, что Грудинин должен быть снят с выборов только при условии, если и Путин будет снят с выборов…
А. Венедиктов
―
Оба.
К. Собчак
―
Потому что, конечно, ну слушай, они оба нарушают закон. Но только один в меньшей степени, я имею в виду Грудинина, а кто-то в большей. Путин вообще не имеет права выдвигаться. Потому что «два раза подряд» на мой взгляд, трактуется абсолютно понятным образом.
А. Венедиктов
―
Верховный суд тебе уже ответил.
К. Собчак
―
Ну, слушайте, у нас вот такой Верховный суд.
А. Венедиктов
―
Но он уже ответил.
К. Собчак
―
Поэтому раз Путин может со всеми своими нарушениями, то и Грудинин может. Да, я действительно считаю, что то, что он врет своим избирателям по поводу счетов, это, конечно, мягко говоря, странно.
А. Венедиктов
―
Зато он говорит правду про Сталина своим избирателям. И твоим.
К. Собчак
―
Да, ну слушайте…
А. Венедиктов
―
Так что важнее: швейцарские счета или его отношение к Сталину.
К. Собчак
―
Я считаю, что вообще то, что нам пытаются подсунуть в виде такого мягко либерального как бы оппозиционера, человека, который является сталинистом, и не раз говорил о том, что Сталин это эффективный менеджер, и вообще лучший руководитель страны за сто лет. Я считаю, что это плевок просто и пощечина всем репрессированным, всем родственникам репрессированных. Всем тем, кто потерял своих родных при Сталине. Вообще как такое может говорить политик в 21 веке. Так высказываться о Сталине. Я считаю, что это просто неприемлемо. Это просто главный маркер для меня – отношение человека к Сталину. Притом что он, понимаете, уже умер сто лет назад. Это маркер того, что это за человек. И то, что он пытается сейчас…
А. Венедиктов
―
И что же это за человек?
К. Собчак
―
Ну, это человек, которого нельзя допускать к власти. Понимаете.
А. Венедиктов
―
Это вопрос к избирателям.
К. Собчак
―
Нет, смотрите, я считаю, что человек, который оправдывает действия Сталина, - это человек, который всегда будет считать, что государственные интересы выше интересов человека. Я считаю, что хороший политик это только тот человек, который ставит человека во главу угла, который ставит интересы человека выше государственных. Потому что только такой человек не допустит лишних жертв, только такой человек не отправит твоих детей на войну. Только такой человек не будет подписывать указы о расстрелах. В той или иной форме. Поэтому то, что Грудинин сталинист, а это факт и есть сотни высказываний его о Сталине очень положительных и геройских - это для меня уже неприемлемая ситуация. При этом он камуфлируется под такого, знаете, главного оппозиционера. У меня вообще есть догадки, что то, как его неумело и безмозгло мочат на центральных каналах наши пропагандисты, - это часть надувания его как кандидата. Ровно для того, чтобы у нас больше не осталось никаких либеральных оппозиционеров, чтобы у нас был только Путин и сталинист Грудинин. Вот это очень выгодная для всех схема.
А. Венедиктов
―
Ксения Собчак. Еще раз напоминаю, у нас Ксения Собчак, вопрос вот какой. Партия «Парнас», Михаил Касьянов предложил тем, кто считает себя либералами, представителями либеральной точки зрения, сняться 16-го числа или 15-го числа. Провести кампанию, получили трибуну, рассказали про ценности. Но на выборы не идти, потому что это все-таки не выборы. Сняться предлагает тебе, Ксения. Михаил Михайлович.
К. Собчак
―
Можно я оставлю это без комментариев.
А. Венедиктов
―
Нет, нельзя. Потому что ты возьмешь и снимешься.
К. Собчак
―
Ну, Михаил Михайлович…
А. Венедиктов
―
Давай не про Михаила Михайловича. Давай в принципе вот такая тактика. Ты говорила, это важно, что тебе в этой кампании очень важно получить трибуну. Телевизионную. И эти идеи, о которых ты говоришь, донести до жителей. До избирателей. Вот до 16-го числа ты донесла, а дальше уже…
К. Собчак
―
У меня есть и вторая очень важная идея, о которой говорила с самого начала.
А. Венедиктов
―
Напомни.
К. Собчак
―
Что голосование за Ксению Собчак это единственный способ реального протестного голосования против всех этих людей и против системы власти. И если мы наберем 10% или большую такую величину, то политика власти будет вынуждена измениться. Мы сможем таким образом показать, что нас очень много, мы сможем существенно снизить процент за Путина. И это единственный способ это сделать. Это прийти и проголосовать, в данном случае я считаю, что представляю собой именно людей, которые по-настоящему оппозиционны, которые не хотят быть этой частью системы. Не хотят подыгрывать этой власти. И в этом смысле объединившись, мы сможем ослабить эту власть.
А. Венедиктов
―
Что такое – объединившись?
К. Собчак
―
…и сможем заставить.…
А. Венедиктов
―
Как объединившись?
К. Собчак
―
Объединившись голосованием.
А. Венедиктов
―
Я ровно это уточнил. Обычно «объединившись» - это Ксения с Григорием Алексеевичем.
К. Собчак
―
Кстати, это тоже хороший вариант и я еще раз готова публично высказать идею. Мне кажется, понятно же, что каждый хочет быть главным в своей песочнице. И Григорий Алексеевич не исключение.
А. Венедиктов
―
И ты тоже не исключение.
К. Собчак
―
Я тоже не исключение. Я предлагаю вполне как бы честный механизм. Мы понимаем, что выборы эти нечестные. Но мы также понимаем, что как-то вбрасывать за других кандидатов кроме одного главного, за кого, может быть, чего-то вбросят, ну вряд ли кто-то будет. То есть это действительно сложная процедура. Наши избиратели должны это понимать. Вы тоже сейчас разбираетесь, как это работает. Согласитесь, это не то, как нам представляется. Что перебросить из одной корзинки в другую это очень просто. Это не просто. Это сложно. Я убеждена, что нарушения на этих выборах, конечно же, будут. И, конечно же, сколько должен Путин получить – столько он и получит. Но я абсолютно не верю, что кто-то там будет отдельно вбрасывать за Собчак, за Явлинского, или за Титова. Мое предложение состоит в следующем: самое логичное – сделать из этих выборов наши либеральные праймериз. Вот давайте посмотрим, кто больше всего голосов наберет, - вокруг того должны объединяться остальные либеральные силы.
А. Венедиктов
―
Но подождите.
К. Собчак
―
Победит Явлинский – будем объединяться вокруг Явлинского. Победит Титов – вокруг Титова.
А. Венедиктов
―
Это лукавство. Потому что…
К. Собчак
―
Почему же?
А. Венедиктов
―
В этом допустимом праймериз нет Навального.
К. Собчак
―
Ну Навального нет, потому что он не зарегистрирован.
А. Венедиктов
―
Он не в праймериз.
К. Собчак
―
Давайте хотя бы пока объединимся втроем, а потом это…
А. Венедиктов
―
Победитель сойдется с Навальным.
К. Собчак
―
Хорошая платформа для объединения с Навальным. Почему же нет.
А. Венедиктов
―
Понятно.
К. Собчак
―
Давайте сделаем первый шаг к этому. То есть вы понимаете, лучше, когда есть две силы, которые потом могут соединиться между собой, чем четыре разрозненных.
А. Венедиктов
―
Ксения, как вы относитесь к бойкоту выборов? Как вы относитесь к людям, которые считают, что эти выборы клоунские и не пойдут. Вот их много, они нас слушают. Они пишут.
К.Собчак: Грудинин должен быть снят с выборов только при условии, если и Путин будет снят с выборов
К. Собчак
―
Я тоже считаю, что эти выборы клоунские. Но вы поймите, что мне идея бойкота категорически не нравится просто по одной причине. Она противоречит математике. Вы должны понимать, что у нас нет нижнего порога явки. То есть при любой явке выборы будут считаться действительными. Но дальше вопрос следующий. Если придет 10 человек, и все 10 человек будут за Путина, – то Путин получит сто процентов. Если за Путина придет 8 человек, а два придет за Ксению Собчак, - мы получим совсем другую картину. И в этом смысле любой голос против Путина - это голос за уменьшение его влияния и за его худший результат. В этом смысле бойкот абсолютно неэффективное оружие. Это оружие эффективное только для одного человека – для Алексея Навального. Ему выгодно.
А. Венедиктов
―
Как оружие – да. Это понятно. А как моральный выбор, человек говорит, что я не хочу участвовать в этой клоунаде. Сейчас мне люди это пишут. Ты им скажи.
К. Собчак
―
Я скажу.
А. Венедиктов
―
Ты им скажи, ты не мне говори. Причем тут Навальный. Вот Василий Пупкин пишет: я не пойду голосовать. Скажи Василию Пупкину, почему он…
К. Собчак
―
Я скажу ему то же самое, что говорил Алексей Навальный несколько лет назад, призывая голосовать за любую партию, кроме «Единой России». Это была абсолютно верная тактика, и я тогда Алексея Навального поддержала. И это был единственный рациональный выбор. Он говорил это и на прошлых президентских выборах: голосуйте за любого кандидата, кроме Путина. Голосуйте за любую партию, кроме «Единой России». И у меня только один вопрос: а что же сейчас поменялось. А сейчас поменялось, я вам скажу, что. Сейчас поменялось, что Алексей Навальный не хочет делиться своей популярностью…
А. Венедиктов
―
Ну политик вправе. Он прав.
К. Собчак
―
… поддерживая какого-то кандидата, а ему легче сказать: ах, вот меня не зарегистрировали, то и вы все не пойдете.
А. Венедиктов
―
Так он прав, политик не должен делиться своей популярностью.
К. Собчак
―
Секундочку. Я скажу только одно, Алексей. Мне это напоминает действия другого политика.
А. Венедиктов
―
Какого?
К. Собчак
―
А именно Владимира Путина, который тоже не произносит имя Алексея Навального, потому что он не хочет делиться своей популярностью.
А. Венедиктов
―
Ну, правильно.
К. Собчак
―
Это что вообще за мир, где любой человек, который…
А. Венедиктов
―
А ты хочешь делиться своей популярностью?
К. Собчак
―
Да, я хочу.
А. Венедиктов
―
С кем?
К. Собчак
―
Я хочу делиться со всеми людьми, разделяющими демократические ценности. Поэтому я думаю, что в ближайшее время вы это все увидите. Я готова к широким объединениям. К не вождистского типа партии. Я готова к тому, чтобы наоборот создавать такое пространство политическое, в котором люди на равных смогут менять страну, смогут что-то делать для того, чтобы здесь стало жить лучше и совершенно в данном смысле неважно, кто из вас старше. Кто меньше голосов набрал, кто больше. Это собственно, мое главное разногласие с моими коллегами по оппозиции сегодня. Я считаю, что цель важнее, чем личные предпочтения.
А. Венедиктов
―
Ты считаешь, что цель общая важнее, чем личные предпочтения?
К. Собчак
―
Да, чем личные предпочтения, чем личная борьба за власть. Конечно же.
А. Венедиктов
―
Не верят. Вот я читаю. Не верят.
К. Собчак
―
Ну что, я там уже Алексею Навальному предлагала не только свою кандидатуру. А кандидатуры другие. Говорила: давайте все вместе, Леша, вот мы с тобой давай объединимся. Ну не нравится тебе вокруг Ксении Собчак объединяться. Понимаю. Давай объединимся вокруг Юлии Навальной. Вокруг еще кого-то. Нам надо поставить одного человека от уличной несистемной оппозиции. Мы не можем идти на выборы с идеей не голосовать. Но это глупо, это неэффективно, и вообще любое действие, которое вынуждает человека ничего не делать, оно по своей сути неверное. Оно ни к чему не ведет. И это все прекрасно понимают. Это действие, которое просто выгодно политически одному человеку.
А. Венедиктов
―
Ну почему одному. Тем людям, которые его поддерживают.
К. Собчак
―
Простите, надо определяться.
А. Венедиктов
―
Я читаю.
К. Собчак
―
Надо тогда понимать, что мы тогда хотим не изменений в России, а мы хотим, чтобы Алексей Навальный стал президентом. Это, кстати, позиция. Она может существовать.
А. Венедиктов
―
Да.
К. Собчак
―
Но вы тогда честно об этом скажите. Мы никого другого не хотим, нам не нужна демократия с Явлинским, нам не нужна демократия с Собчак, нам не нужна демократия с Ивановым. Нам вообще демократия не нужна. Нам нужен Алексей Навальный. Это честная позиция. Но просто она совсем не моя. Я считаю, что неважно, через кого будут изменения. Главное – сами изменения. Если они реально будут, то даже если завтра выйдет самый отвратительный мне человек, вот лично, вот выйдет Жириновский условно и реально под какие-то гарантии пообещает и начнет выполнять…
А. Венедиктов
―
Жириновский… гарантии, Ксения Анатольевна.
К. Собчак
―
Ну хорошо, начнет выполнять какие-то реальные действия. Я буду это видеть, что он это делает. Защищать политзаключенных. Говорить на другие темы. И я пойму, что это шанс на реальные изменения.
А. Венедиктов
―
И тогда?
К. Собчак
―
Так я тогда за изменения буду. Ты пойми. А не за то, что человек мне отвратителен. И я не понимаю логики, что мы все время хотим какую-то вождистскую организацию. Мы все время хотим вождя, а не изменения. Неважно, кто агент этих изменений. Важно – следите за действиями. Если человек реально увеличивает количество демократий, добра, говорит о тех вещах, которые действительно важны для нас, почему бы это ни сделать и не дать ему шанс.
А. Венедиктов
―
Ксения Собчак. Судите сами. Голосуйте или не голосуйте сами. Я надеюсь, что еще до выборов Ксения будет в этой студии. Спасибо.
К. Собчак
―
Спасибо.