Виктор Ерофеев - Особое мнение - 2018-04-20
К.Ларина
―
Добрый вечер. Это программа «Особое мнение», опять здесь Ксения Ларина (уж простите). А напротив меня сегодня Виктор Ерофеев. Я очень рада, что судьба нас сегодня свела, я давно хотела посидеть на месте Оксаны Пашиной, поговорить с Витей Ерофеевым, с которым мы давно не разговаривали. Здравствуй, Вить.
В.Ерофеев
―
Привет.
К.Ларина
―
Но всё равно нам придется начать с каких-то актуальных вещей. Я знаю, что ты не сильно активный пользователь интернета, ну, социальных сетей: так, читаешь, но не пишешь там, в основном.
В.Ерофеев
―
Да, не пишу, да.
К.Ларина
―
Но тем не менее, наверняка, тебя эта история тоже как-то и удивила, и в чем-то насмешила погони за Телеграмом. Когда они решили заблокировать Телеграм, но в итоге заблокировали всё кроме Телеграма. Вот это вот какой-то уже... комический какой-то эффект производит. И мой вопрос к тебе: как ты думаешь, почему у них ничего не получилось?
В.Ерофеев
―
Ну, конечно, это печальные люди. Я вспоминаю, что я был в Индии, в Варанаси и чего-то у нас там самолет куда-то летел. И я ушел с аэропорта и гулял по джунглям вокруг. И вдруг какой-то свисток, там, еще какой-то крик и всё прочее. Ну, я как-то не обратил внимания. И смотрю, такой, небольшого роста индус с винтовкой такой, образца 1898 года бежит и наставляет на меня.И я стал смеяться. Я не то, что подумал, что он меня убьет, но такое ощущение, что человек с этой винтовкой и он меня пугает, и чем пугает... А мог бы и убить.
К.Ларина
―
Да.
В.Ерофеев
―
То есть получается вот что. То есть, с одной стороны, они смешные, а, с другой стороны, я, наверное, куда-то не туда забрел и, вот, убили.Так вот мне кажется, что вся наша современная Россия XXI века, те, которые, действительно, современные, они по отношению к этому индусу, по отношению к этой винтовке не туда забрели. С одной стороны, смешно, но, с другой стороны, убить могут.
В.Ерофеев: Сейчас это какая-то эта воспаленная такая слепая кишка, которая приводит к уничтожению всего организма
К.Ларина
―
Ну, могут, но пока... Понимаешь, вот, когда такие вещи происходят, для меня лично показатели, конечно, вот уровень технологий сегодняшний. Потому что мы очень много... «Мы» я говорю, как бы вот, российская патриотическая общественность очень много любит кричать о том, что, типа «да пошли они с их долларами! Мы свои доллары напечатаем», да? Но с другой стороны, я понимаю, что жить без мирового сообщества сегодня невозможно. У нас ничего нету вообще. Чего у нас есть?
В.Ерофеев
―
Нет, жить, конечно, можно как угодно.
К.Ларина
―
А зачем?
В.Ерофеев
―
Но дело в том, что когда приезжаешь в Москву откуда-нибудь из-за границы, едешь по ночной Москве, когда мало машин, можно всё это разглядывать, то видишь, что большинство надписей магазинов, каких-то фирм, каких-то учреждений частных и всё – они связаны с Западом. Они западные: или латинскими буквами это написано, или это... Это всё западное.Ну и надо сказать, что и слово «магазин» западное, и «аптека» - западное. И вообще очень много всего того, что живет в нас, вокруг нас, это то, что нас соединяет с Европой, с Западом, соединяет с мировой цивилизацией.
Поэтому выход из этого, который, в общем, в России несколько раз наблюдался, там, при, скажем, последних годах Николая Первого, когда Достоевского чуть не расстреляли за то, что он письмо писал. При Сталине тоже в последние, особенно в последние годы. Хотя, конец 30-х, естественно, мы тоже хорошо помним.
И вот сейчас это какая-то вот эта воспаленная такая слепая кишка, которая, конечно, приводит к уничтожению всего организма. И я вообще-то смутно подозреваю, что вообще государство российское уже, может быть, и умерло. Россия осталась, а оно само... Вот, поэтому и хотят подморозить, чтобы не воняло.
А здесь вот такое ощущение, что, вот, можно продержаться именно на замораживании. Потому что, понимаешь, есть 2 типа врачей: есть реаниматоры... Ну, они понятно, что там трудно, заболел организм, назовем это государством Россия. Ну вот. Но никто его не лечит.
А с другой стороны, есть те, которые замораживают в морозильнике, в морге. И тогда требуются совсем другие температуры и совсем другие специалисты. Возможно, эти специалисты пришли. Ну, сколько же можно это всё держать?
К.Ларина
―
Скажешь, есть патологоанатомы.
В.Ерофеев
―
Ну, патологоанатомы хотя бы там... Это, может быть, скорее я занимаюсь там, когда это случилось, почему всё умерло. Но патологоанатом – все-таки, это достойный (НЕРАЗБОРЧИВО). А тот, который замораживает, он, может быть, он тоже неплохой человек, но у него просто другая профессия: ему главное, чтобы всё это не распалось и не воняло.И вот здесь вот этот вот момент очень болезнен, потому что наше общество, если говорить об обществе современном, его швыряет. То, значит, мы, типа, ничего, так сказать, вылезем, то вообще давайте уедем, то вылезем, то...
До выборов мы все болеем за народ и говорим, что его оккупировала идеология мракобесная. После выборов все говорят «Ну и быдло же. Ну и быдло». Потом проходит 2 месяца – и опять. И вот эти вот швыряния... Нам очень важно тоже найти какие-то философские основания наших переживаний.
К.Ларина
―
Ну вот смотри, если ты про общество заговорил. И я тут собрала некоторые опросы за последние там 2-3 месяца. Я не знаю, насколько им можно доверять – это другой вопрос, может быть, ты на него тоже ответишь. Но тем не менее, из того, что меня заинтересовало, 60% россиян не беспокоит курс доллара. Не беспокоит курс доллара. 90% не готовы участвовать в протестах в защиту своих социальных прав (не то что политических или гражданских). 71% смотрят новости по телевизору ежедневно, из них 51% абсолютно им доверяют, и на первом месте – Первый канал, на втором – канал «Россия».
В.Ерофеев: Нам очень важно тоже найти какие-то философские основания наших переживаний
Вот, понимаешь, всё равно, как ни крути, вот, некий портрет – он существует.
В.Ерофеев
―
Безусловно.
К.Ларина
―
Это общество, которое в состоянии апатии, равнодушия, страха. Вот, как ты определяешь это?
В.Ерофеев
―
Ну, мне кажется, что крепостное право – ведь, никто его не отменял. Это оно же фактически доехало так или иначе до революции. Тот, кто пытался всё перевести нас на фермерство (Столыпин), того убили в Киеве. А потом пришли колхозы. И, собственно, ведь, крепостное право – это рабская психология, это вера в барина, потому что а в кого еще верить, если не в барина? Другого же нет человека. Выбирается уже барин же не выборами, а выбирается он судьбой, выбирается он богом. И кому тут пожаловаться? И причем все те законы как были при крепостном праве, так и здесь барин всегда прав и он может и отослать в Сибирь, и наказать.
К.Ларина
―
Выпороть на конюшне.
В.Ерофеев
―
Выпороть или в солдаты сослать, разлучить мужа и жену, и так далее, и так далее. И всё это осталось.И мне кажется, что, конечно, мы народ, так сказать, поротых, поротых предков. И это сохранилось, и никто не работает над освобождением от этого психологического.
К.Ларина
―
Но работали же, пытались работать.
В.Ерофеев
―
Пытались.
К.Ларина
―
И в том числе и Виктор Ерофеев работал в числе первых.
В.Ерофеев
―
Да, да. И до сих пор работаю, могу сказать. Но дело в том, что гляжу вокруг, что всё меньше и меньше. И я вот то, что мы говорили, например, перед передачей, что меня волнует? Что просто, вот, в знаменитой пьесе Ионеско «Носорог» – там, в общем, сначала нормальные французские семьи, как бы, сопротивляясь этому носорожеству, а потом сами стали, значит, с таким носорожьим крюком бегать.И я вижу на моих глазах, как люди, которые еще в прошлом году как-то готовы были сопротивляться какому-то бреду, начинают задавать вопросы.
К.Ларина
―
Типа сомнения закрасть.
В.Ерофеев
―
Сомнения закрали.
К.Ларина
―
Может, и правда, типа, да?
В.Ерофеев
―
Может быть, да, и правда. Конечно, в конце концов, это всё лопнет. То есть я имею в виду, этот государственный труп, может быть, и будет отброшен, Россия останется и создастся другое государство, но, тем не менее, это пройдет, конечно, через большие муки и переживания.
К.Ларина
―
Через секунду вернемся.РЕКЛАМА
К.Ларина
―
Возвращаемся в программу. Тогда следующий вопрос, который я давно хотела задать именно тебе. В чем причина такой любви к Владимиру Путину (ну, Владимир Путин в одно слово с маленькой буквы, что называется, как бы, к коллективному Путину) со стороны интеллектуалов западных? Очень многие очарованы всё равно и этой системой, и этим методом управления, и этой риторикой,. которую он проповедует, и его поведением, когда он общается с Западом. Это же правда. Это и в Америке, и во Франции, и во многих западных странах есть большая часть общества, в том числе интеллектуалов, которые видят в нем какое-то обаяние и силу. В чем причина?
В.Ерофеев
―
Ну, есть разные причины, и в разных странах есть разные обстоятельства любви. Но, действительно, они есть. Вот, недавно в Париже в ночном такси таксист узнал, что я из России, и сказал «А я люблю вашего Путина. Он, все-таки, такой замечательный антиамериканист. А я не люблю Америку, - говорит. – Я, правда, далеко живу от России. Может быть, если бы жил в России, иначе бы смотрел на вещи».То есть это контрбаланс такой, да? И, вот, на качелях мировых против Америки.
Совершенно не рациональная, абсолютно бредовая нелюбовь в Западной Европе к Америке. Просто бредовая. Она вытекает просто из всех интеллектуальных дыр. И огромное количество западных художников – и немецких, и французских, и даже финских, которые совсем рядом живут, - они все, значит вот... Теперь поляки тоже стали не любить Америку. Они все, значит, единодушно не любят Америку. Это первая причина.
Во-вторых, некоторые изъяны западной демократии, которые стали слишком (эти демократические методы), стали слишком прямыми, не репрезентативными. То есть, значит, выбирают те... Ну, как с Брекситом. Выбирают просто количеством. Ну и возникает некоторая иллюзия, говорят «Так, может быть, лучше тогда такой авторитарный режим, когда один человек решает вопросы и решает их быстро?» Как Шредер сказал когда-то: «Слушай, ты вот решил, и всё, завтра уже действует. А я должен через все парламенты проходить и так далее». Вот.
И это второй момент: действительно, западная демократия вот сейчас, в данный момент являет собой не самую совершенную модель.
Третья модель – метафизическая, потому что на Западе, как бы, вот, прогорел этот метафизический чердак. Люди со всем толком понимают, зачем они живут. То есть они живут по инерции.
Я помню мое интервью с Вайдой, когда у меня была такая программа международная (только началась и быстро кончилась) «Встречи с самыми интересными людьми мира». Я поехал к Вайде, и Вайда... Мы были друзья, Вайда мне сказал «Знаешь, поляки сохранились, потому что у них был Костёл, и поэтому немцы не могли уничтожить их во время Второй мировой войны». Я ему говорю: «Анджей, а когда ты был последний раз в Костёле?» Так задумался и говорит: «В 47-м году». Я говорю: «Ну а дальше ты жил по инерции». И вот это вот тоже...
В.Ерофеев: Мы народ поротых предков. И это сохранилось, и никто не работает над освобождением от этого
Я не говорю, что надо вернуться всем западным людям в какой-то определенный храм. Я говорю просто о том, что это сейчас не модно об этом говорить, это раздражает и, как говорят в Америке, если ты за ланчем заговорил о боге, тебя больше не пригласят. Ну вот.
И если это всё сложить вместе, то это достаточно... И мне кажется, что спецслужбы здесь как-то в какой-то момент составили такой регистр и сказали «А что? Да Крым они съедят, всё равно они в бога не верят. Ни это, ни это. Америку они всё равно больше не любят. И туда-сюда, попробуем. А тем более они увидят, что хозяин этого хочет, так почему бы это не?..» Но не всё получилось и не всё получится, и в конечном счете ничего хорошего из этого не выйдет. Но здесь надо сказать, в какой-то момент истории, действительно, у Запада тоже есть свои слабости.
Но! Помнишь, как сказала Надежда Яковлевна Мандельштам? Она говорит «Да, у них там есть свои проблемы. Но что им до нашего седьмого горизонта? Идти и идти».
К.Ларина
―
А почему?.. Вот, тоже это такая историческая традиция, как я понимаю (может быть, тоже это важно про это проговорить). Тоже такое очарование левацкими идеями, левацкой идеологией, которое очень часто принимает какие-то почти чудовищные формы. Вот, тоже мы с тобой перед передачей говорили, что многих сегодняшних носителей абсолютно правой идеологии, в том числе в России, на Западе воспринимают как леваков. Это почему такие перевертыши?
В.Ерофеев
―
Ну, это тоже...
К.Ларина
―
То есть фашизм порой от людей, проповедующих... Просто я для слушателей объясняю. ...проповедующих откровенно фашистскую идеологию. На Западе многие считают такими, вот, народными героями.
В.Ерофеев
―
Это не Новичок. (СМЕХ)
К.Ларина
―
В метафорическом смысле.
В.Ерофеев
―
Да. Это случилось в 30-е годы во Франции, когда многие очаровались или коммунизмом, или фашистской идеологией. Потом вторых расстреляли, а первые тоже, в общем, немножко...
К.Ларина
―
Притихли просто, да.
В.Ерофеев
―
Да, притихли уже в конце 40-х годов. Вот. А вторых просто расстреляли, причем расстреляли и тех, которые по радио говорили, и тех, которые в газетах писали, и тех, которые даже книжки выпускали. Это было, все-таки, довольно жестоко во Франции. Ну, они все очаровались, они сказали, что Гитлер вообще замечателен, наконец он несет вообще новый порядок, он говорит о том, какие мы великие, какая у нас раса и так далее, и так далее.Ты знаешь, Ксюш, я тебе хочу сказать, меня другое поражает. Но это в ту же тему. Ведь, раньше, значит, здесь наша идеология ненавидела помещиков и капиталистов, вот, они были плохие: французские, там, немецкие, американские. А теперь, ведь, эта идеология стала расистской: ведь, это ненавидят всех американцев.
То есть если ты американец, тебе уже спасения нет, ты пиндор и всё, и сидишь, и выскочить уже...
Там ты мог пойти в Коммунистическую партию, сбежать в Советский Союз или в Китай, кем-то стать и всё прочее. А эти самые из ЦК ездили на яхтах членов Политбюро Итальянской Компартии и тоже считали, что всё нормально. Теперь все плохие. Ну, просто вся Европа плохая – от Польши до Испании. И, значит, США, Канада, Австралия и все.
Но это же расизм. Это же расизм человеконенавистнический. Значит, если ты этих людей ненавидишь, то и что ты им желаешь? Ты желаешь, чтобы у них всё накрылось медным тазом. Даже при советской... Даже при Сталине (скажу просто ужас) мы всё равно... Там понятно, теория или практика разделялись, и практика была чудовищной, но, тем не менее, никто бы не сказал, что все американцы сволочи.
К.Ларина
―
Нет, к народу никакой ненависти не было.
В.Ерофеев
―
Никакой не было.
К.Ларина
―
Говорили там о буржуинах проклятых и капитализме злобном, но народ – никогда. На народ не натравливали в жизни.
В.Ерофеев
―
А сейчас натравливают на народ, прямо говорят...
К.Ларина
―
Да. «Будем бомбить Америку».
В.Ерофеев
―
Да. И эти совершенно радостные наши эти самые соцсети кричат о том, что, вот, эти пиндоры, пиндосы (хрен знает как)... Ну, это же просто расизм, который тоже живет, естественно, в рабской душе, потому что она делит на своих-чужих, на верх и низ и так далее. Ну вот они взяли, воскресили и всё.
В 90
―
е годы тогда телевизор не заработал достаточно для того, чтобы можно было объяснить, что мы часть цивилизации. И мы и в самом деле часть цивилизации европейской до сих пор, просто нас отодвинули. А сейчас, вот, телевизор активно заработал на расизме.Я считаю, что это просто расистская идеология. Эта расистская идеология должна за себя отвечать. А те, которые, вот, полюбили французы, леваки или очень крайне правые – это тоже это такое... Это революция. И революция или со свастикой, или с Красной звездой, им плевать. Главное, что они комфортом пресытились. И в этом тоже ничего плохого нет, тоже чего-то хочется нового. Но нового они ищут или там, на Ближнем Востоке воевать за Исламское государство* против европейских цивилизаций или вот здесь вот обожать новоиспеченных фашистов из писателей и других людей. Они просто ходят и радостные: «Во! А смотри, они бросили вызов». Для Франции это очень важно: «Они бросили вызов». А кому уже вызов, это уже второй вопрос.
К.Ларина
―
Меня вообще поразило, конечно... Я, вот, повторю то, о чем мы говорили до программы, то, что главным героем сегодня, вот, представителем русской литературы современной российской и именно героем является Захар Прилепин. И это было видно по тому, с каким восторгом его встречала французская публика. На ярмарке, по-моему, это было?
В.Ерофеев: Даже при Сталине практика была чудовищной, но, тем не менее, никто бы не сказал, что все американцы сволочи
В.Ерофеев
―
На салоне, да.
К.Ларина
―
На салоне, да? Интервью было во всех газетах. Они такие восторженные. И он там собирал целые огромные аудитории.Для меня это было поразительно, как это может быть? Они что?.. Может быть, люди, думаю, они не знают, кто он? Они его воспринимают, что, типа, как Хемингуэя, что ли, который с маузером ходит?
В.Ерофеев
―
Да послушай, ну, если вся Франция, молодая Франция болела маоизмом, все были маоистами... При этом шла культурная революция, где уничтожали проституток и профессоров, и тех, и других вообще, не считаясь с количеством и качеством человеческого сознания. То, в общем, здесь это, можно сказать, просто вывих очередной такой незначительный.А потом они вдруг резко это всё забудут, выплюнут, вообще где-то лет в 45 покаются. А потом придут новые, и будут новых фашистов (НЕРАЗБОРЧИВО).
К.Ларина
―
Хотя, я сейчас сказала, думаю, может, я не права? Может быть, нельзя это разделять, что публичные поступки и какое-то свое мировоззрение – это одно, а книжка – это другое. И, допустим, можно зачитываться тем же романом «Обитель», но при этом не принимать и отделять вот этого, допустим, автора этой книги от конкретного человека, который сейчас воюет на Донбассе.
В.Ерофеев
―
Конечно, конечно. Естественно, Селин, «Путешествие на край ночи» – это гениальный писатель. А с другой стороны, настоящий антисемит и фашист. И он после войны посидел в датской тюрьме, и Франция его, в общем, отодвинула и считала его позорной фигурой. Но, все-таки, при этом еще Селин был гений, чего нельзя сказать про некоторых других товарищей.
К.Ларина
―
Мы можем много вспомнить: у нас и сталинисты есть, и до сих пор существуют, как это ни странно, да?
В.Ерофеев
―
Да, да.
К.Ларина
―
Но при этом тоже являются тоже лидерами общественного мнения.
В.Ерофеев
―
Да, да. Безусловно. И при Сталине тоже были писатели, которые так или иначе соглашались с его идеологией и писали неплохо. Но с другой стороны, все-таки, тогда еще, вот, всё равно Россия дышала либерализмом, всё равно мы были за греков, против персов. И вот это даже при Сталине не поминали, понимаешь? А сейчас первый раз, когда, в общем, это всё превращается в такую историю, когда всё, что связано с либеральным, с современным модернистским началом, всё это отвергается пещерным сознанием, что, на самом деле, совершенно логично, потому что пещерные люди так и живут. А кто еще может?.. Спасибо только тем большое в кавычках, спасибо, кто их выпустил погулять во власть.
К.Ларина
―
Виктор Ерофеев в нашей студии. Вернемся через несколько минут.НОВОСТИ
К.Ларина
―
Возвращаемся в программу «Особое мнение», Виктор Ерофеев в нашей студии, я Ксения Ларина. Несколько вопросов от наших слушателей, которые пришли до начала программы. «Россотрудничество предлагает вернуть на родину студентов, которые обучаются в недружественных странах. Большинство из 60-ти тысяч студентов обучаются в странах США, Великобритании, Франции, Германии, где университеты являются лучшими в мире. Как вы лично расцениваете такое предложение?»
В.Ерофеев
―
Ну, в общем, в системе новой юмористики оно, конечно, занимает одно из самых высоких мест, потому что люди уезжают туда учиться не случайно. Они уезжают с двумя намерениями: во-первых, обучиться, а во-вторых, решить, что они дальше будут делать со своей жизнью. И если их приглашают назад, то это приглашают, собственно, не для того, чтобы люди определились, что они хотят делать в жизни, а для того, чтобы продемонстрировать свое отвратительное отношение к Западу. Мне кажется, молодым людям надо спокойно к этому отнестись, переждать вот этот шквал псевдопатриотического такого крика и выбрать себе, да.Я думаю, что в конечном счете люди, которые выбирают Запад как место жительства, они ничего не теряют, если они знают язык, интегрируются. Поэтому беспокоиться нечего.
И мне кажется, что главным, все-таки, явлением истории является принадлежность к цивилизации, а не к какому-то государству, которое ведет себя непотребно.
К.Ларина
―
«Люди, которые кричат в телевизоре, что мы наследники Толстого и Достоевского, они, на самом деле, наследники Толстого и Достоевского?» Хороший вопрос. (смеется)
В.Ерофеев
―
Я не знаю, я так редко смотрю телевизор.
К.Ларина
―
Ну, имею в виду вот эти вот...
В.Ерофеев: Это страшная история, она войдет также в анналы нашей культуры, как история с Мейерхольдом, с Бабелем
В.Ерофеев
―
Слушай, каждый раз, когда я чего-то смотрю где-нибудь в какой-нибудь столовой в Подмосковье... Вот, заедешь там к кому-то в пансионат, и вдруг вот эта вот тема, расизм меня поражает: «Вот на Западе они скоро перестанут быть светловолосыми и голубоглазыми». Я говорю, это же всерьез говорится! Это не стыдно этому молодому человеку вот такое говорить чудовищное вообще, чудовищное! Какие наследники Достоевского? Какой Толстой? Может быть, Достоевский тоже не всегда хранил верность какому-то российскому освободительному движению, но прекрасно известны его слова, когда его спросили. Он там воспитывал царскую семью и всё. И сказали «Федор Михайлович, а если бы выяснилось, что там, наверху какие-то сидят люди и замышляют революцию, вы бы донесли?» Он сказал «Ни в коем случае».Так что если Достоевский так считал, ну уж про Толстого я не говорю – его отлучили от церкви. Церковь до сих пор не извинилась. Я думаю, что, все-таки, Толстой скорее отлучил церковь от истинной ее роли.
К.Ларина
―
Ну, смотри. Ведь, всё равно же если этот вопрос перевести в буквальную сферу, то у нас есть и наследник, допустим, Толстого – вице-спикер Государственной Думы, который чего не скажет, то прям, действительно, в вечность.Вот, все недавно как раз обсуждали возмутившую всех его реплику, что если запретят лекарства из Америки, вместо них будем пить боярышник и кору дуба.
В.Ерофеев
―
Я думаю, что ему, вот, надо поменять фамилию на или Корадубов (это хорошая фамилия), ну и Боярышников тоже. А, может быть, Боярышников-Корадубов. Это...
К.Ларина
―
Ну, это что? Вот, цинизм? Или это так он думает? Или что это такое?
В.Ерофеев
―
Нет, конечно, это, в общем, не значит, что каждый наследник должен отвечать за своего великого предка. Разные бывают наследники (мы это прекрасно знаем). Но дело в том, что мне кажется, это, вот, что-то такое скисшее такое, прокисшее. Потому что совершенно не обязательно этот человек мог с самого начала призывать к боярышнику. Но потом, пройдя через логику власти, через логику всех этих голосований и всё прочее, перед ним, как, наверное, перед Лавровым и другими людьми не самыми глупыми встал вопрос: или ты во власти и ты гламурен, или ты на помойке истории и всё. А таланта особенного там не предвидится, стихи, все-таки, не пушкинские пишут эти люди и так далее. И в конечном счете они выбирают власть.А некоторые из них думают, хотя, не думаю, что это Корадубов так думает. Я думаю, что им кажется, что, может быть, оттого, что они там? Так это даже не самое плохое – могут прийти еще хуже. Так думают и на телевизоре некоторые люди и так далее, и так далее, и так далее. Поэтому здесь не (НЕРАЗБОРЧИВО).
Цинизм, в общем-то, такое, скорее западное явление. А это такое, вот, извращение, скорее извращение такое национальное, такое патриотическое, когда ты понимаешь, что сказать что-то такое юродствующее очень красиво, да? Очень красиво так, вот, выступить, чтобы потом ходили и «Надо же, как сказал!» Вот это вот есть такое дело.
К.Ларина
―
Еще вопрос, тоже который мы с тобой обсуждали, от нашего слушателя: «Как вы расцениваете просьбу, прошение Министерства культуры оставить за решеткой Алексея Малобродского и под домашним арестом всех остальных фигурантов дела Седьмой студии? Это почти расстрелять как бешеных собак?» - спрашивает Андрей, да?
В.Ерофеев
―
Ну, конечно, это абсолютно возмутительно и страшно, что Министерство культуры поддержало, я думаю, чью-то просьбу. Я не думаю, что они соответственно...
К.Ларина
―
Ну, Следственного комитета, скорее всего. Всё просто.
В.Ерофеев
―
А, может быть, там еще и повыше, и какой-то команды уже президентской. Потому что посчитали, что так, наверное, будет правильнее, чтобы была какая-то просьба. Ну и желания, и сил не хватило, да и потом, видимо, это одна и та же лодка, которая плывет.Страшно, конечно. Это страшная история, она войдет также в анналы нашей культуры как история с Мейерхольдом, с Бабелем и всё. Это чудовищно.
К.Ларина
―
У тебя прогноз какой по этому делу?
В.Ерофеев
―
Ну... Я не хочу его озвучивать, потому что не хочу, чтобы он осуществился.
В.Ерофеев: Страна накопила огромный, огромный потенциал садизма. И мы с этим садизмом не разобрались в 90-е годы
К.Ларина
―
Понятно. Понятно.Мой вопрос. Вот, ты говоришь, что в России душа-сталинистка, да? Русская душа – это сталинистка, да?
В.Ерофеев
―
Да. Это в этой книге «Хороший Сталин» рассказываю.
К.Ларина
―
Да-да-да. Но я добавлю еще, что она не только сталинистка, но, судя по всему, и садистка. Потому что вот те пытки, которые сегодня стали обыденностью, которые... Вот, информацию о них мы получаем в режиме практически ежедневном. То там пытают, то там изнасилуют, то там будут током пытать. И совершенно такие вещи, которые были очень популярны, опять же, в сталинское время, когда больше всего привлекал вот этот садизм, удовольствие от садизма.Мой вопрос к тебе такой. Эти люди, которые сделали нормой вот такое общение с подследственными, заключенными, осужденными, подозреваемыми даже до суда, это они делают по собственной инициативе или это приказ чей-то?
В.Ерофеев
―
Ты знаешь, Ксюш, вот здесь есть некоторая вина и нашей великой культуры. Мы всегда думали о том, что человек добр, а обстоятельства плохи и их надо менять. Это, кстати, все те слова...
К.Ларина
―
«Среда заела», да.
В.Ерофеев
―
Человек хорош, обстоятельства плохи – это слова Базарова из черновиков, значит, «Отцов и детей». Вот.Дело в том, что оттого, что все были так недовольны царизмом, вот этим всем отвратительным строем, что все хотели немножко приподнять человека. Потому что если человек, ну, нехороший, то зачем делать революцию? И тут немножко искусственно был он... Маленький человек был приподнят, лишний человек был приподнят. Это не значит, что они плохие были, но они были сложные. Их упростили.
И именно поэтому в 90-е годы, например, думали, придут демократы, а пришли бандиты. Ну и думали потом, придут люди, которые нас потихоньку двинут в лоно цивилизации, а, значит, пришли совершенно особый класс людей и так далее.
Садизм – это явление очень распространенное, и мы знаем: в советские времена почти каждая продавщица была садисткой, которая кричала, что «Я одна, а вас много». Каждый билетер и все прочие.
И страна накопила огромное количество...
К.Ларина
―
Каждый санитар в больнице.
В.Ерофеев
―
Каждый санитар. Каждый мелкий начальник. Страна накопила огромный, огромный потенциал садизма. И мы с этим садизмом не разобрались в 90-е годы – наоборот, эти бандиты тоже и пытали, и всё прочее.
К.Ларина
―
Утюги и ток.
В.Ерофеев
―
Да, утюги и всё прочее. И этот садизм – он вылез. У нас нету антидота по отношению к садизму, потому что наша культура (НЕРАЗБОРЧИВО) проморгала. Мы воспринимаем садизм только социальный. Салтычиха, да? Вот, она, потому что крепостница такая. На самом деле, здесь есть человек.И вот та западная культура, которая, действительно, пытается ограничить садизм, она, ведь, тоже не справляется, но она, все-таки, ограничивает и ставит проблему. Когда проблема не поставлена, то, естественно, идут эти метастазы, они разрастаются и всё прочее. И теперь наша страна стала страной неслыханного садизма, просто неслыханного. Потому что эти пытки они делают с удовольствием. Это совершенно не обязательно, ведь, людей мучить. Они получают удовольствие от этих мучений, и это начинается буквально с первого этажа встречи с государством.
К.Ларина
―
Так это начинается еще со школы!
В.Ерофеев
―
Со школы.
К.Ларина
―
Вот, мы тоже это наблюдаем, вот этот разгул видео, когда они не просто бьют, они снимают на мобильный телефон. И они не только бьют, они там... Недавно меня поразил один сюжет такой тоже: в интернете выложили, как девочку заставляют лизать ботинки. Не просто «Проси прощения», а «Лижи мои ботинки. И этому лижи. И здесь лижи». Вот, она ползает среди этих детей и всё. И я вижу, какое удовольствие получают те, которые заставляют ее. И дальше. И вот по всем институтам дальше пошло, вплоть до самого верха.
В.Ерофеев: Наша страна стала страной неслыханного садизма. Потому что эти пытки они делают с удовольствием
В.Ерофеев
―
Если внимательно почитать размышления западные о русской порнографии о нынешней, то видно, что фантазмы русского населения связаны с унижениями и оскорблениями партнеров. То есть там, как бы, не секс, так сказать, во все ворота, а именно обидеть, оскорбить и получить удовольствие.Это отчасти (и, к сожалению, говорю, это совершенно меня не радует), это и в Заветных сказках у Афанасьева. Я когда-то анализировал морфологию русского народного секса, но мне казалось, что это может уйти.
Но самое ужасное, что это не ставится как проблема. А если не ставится, как она может уйти? Она никуда не уйдет – она, наоборот, будет разрастаться.
К.Ларина
―
Ну, вот, Мизулина должна этим заниматься, наверное.
В.Ерофеев
―
Ну, я не знаю. Мне трудно сказать, где там садизм. Они же еще тоже и меняются: садизм, мазохизм и комплексы, превосходство и, с другой стороны, неполноценность. Они же всё время мелькают. То они сегодня превосходство, то неполноценность, то они любят Китай за что-то, а Китай их не любит.Ну, в общем, мне кажется, что наша недостаточная философская подготовленность... Мы пропустили весь философский XX-й век, который попытался проанализировать ужасы XX-го века. Привел к тому, что мы абсолютно беззащитны перед явлениями биологии и пещерной социологии. Вот мы с этим и живем, и с этим целуемся.
К.Ларина
―
Ну, мы попробуем еще прожить какое-то время.
В.Ерофеев
―
Конечно.
К.Ларина
―
Виктор Ерофеев, Ксения Ларина. Пока. Спасибо всем.*деятельность организации запрещена на территории РФ