Юрий Сапрыкин - Особое мнение - 2018-08-30
30.08.2018
О. Бычкова
―
Добрый вечер. Это программа «Особое мнение». С особым мнением у нас сегодня журналист Юрий Сапрыкин. Добрый вечер.
Ю. Сапрыкин
―
Добрый вечер.
О. Бычкова
―
И первое, о чем сегодня вечером я хотела бы вас спросить – это, конечно, Иосиф Кобзон. Который скончался сегодня утром. Было известно, что он давно и серьезно болен. Тем не менее, как обычно бывает, эта новость оказалась неожиданной. Для вас Иосиф Кобзон это фигура с каким знаком?
Ю. Сапрыкин
―
Мне бы хотелось воздержаться сейчас от расстановки знаков.
О. Бычкова
―
Это хорошо. Воздержитесь.
Ю. Сапрыкин
―
Может быть, правильнее было бы просто привести несколько ассоциаций или понять, а кто такой был Иосиф Кобзон. Потому что масштаб этой фигуры в том, что в нем уживались несколько разных людей. Разных карьер, разных профессий, ипостасей. Как хотите, называйте.
О. Бычкова
―
К каждой из которых все относились по-разному.
Ю. Сапрыкин
―
К каждой из которых все относились по-разному. Кобзон как музыкант главное, что про него можно сказать – что он сделал очень много. И среди этого многого была и такая казенная скука официозных концертов ко дню милиции или открытию партийных съездов. Но были и прекрасные песни Пахмутовой. Была и совершенно замечательная ретро-музыка. Не знаю, может быть, кто-то помнит пластинку «Танго Оскара Строка». Если вы сейчас наберете где-нибудь: Иосиф Кобзон «Лунная рапсодия» в Интернете. По-моему, это замечательное исполнение песен 20-30 годов. Такое в них есть благородство старой школы. И это песня Микаэла Таривердиева из «Семнадцати мгновений весны» просто одна из вершин советского песенного жанра. И его исполнение, конечно, его невозможно отделить от самой песни.
О. Бычкова
―
Она эталонная абсолютно.
Ю. Сапрыкин
―
Звучит его голосом.
О. Бычкова
―
Потому что все остальное - какой-то процент от тех ста процентов, которые принадлежали Кобзону.
Ю. Сапрыкин
―
Да. И в этом исполнении заложено очень много всего. Очень много переживаний, которые каждый из нас может разделить каким-то образом вне зависимости от наших политических взглядов и от наших биографий. И это все сделал Кобзон. Кобзон как предприниматель, как бизнесмен был человек, который был в хороших отношениях с самыми разными по-разному влиятельными людьми. И, конечно, использовал эти отношения, чтобы максимизировать сферу своего влияния. Это такой человек из 90-х годов. Принадлежность одна из важных примет такой московской элиты 90-х годов. Неслучайно его кабинет находился в гостинице «Интурист», если я ничего не путаю. Которая с одной стороны важная примета советского времени, советского стиля. С другой стороны находится в нескольких метрах от мэрии, в которой находился тогда очень близкий к нему градоначальник Юрий Михайлович Лужков. Кобзон как общественная фигура, Кобзон как депутат, к сожалению, ничем не отличается от всех других депутатов. Он голосовал за те же самые законы, включая закон Димы Яковлева. И про него как про отдельного политика сказать, к сожалению, нечего. Кобзон как общественная…
О. Бычкова
―
А это потому, что в принципе спортсменам, например, певцам, артистам вообще не надо туда ходить.
Ю.Сапрыкин: Масштаб фигуры Кобзона в том, что в нем уживались несколько разных людей
Ю. Сапрыкин
―
Нет, Кобзон, конечно, это не Светлана Хоркина, чьим интервью мы зачитывались на прошлой неделе. Кобзон это, конечно, политик, это серьезная общественная фигура, серьезная фигура в бизнесе. Это не то чтобы какой-то, ничего не понимающий артист, которого из-за популярности включили в партийный список. Нет. Он понимает, и влиял и влияет на множество очень серьезных вещей. Кобзон как общественная фигура вот это свое влияние и отношения с влиятельными людьми, конечно, использовал для того, чтобы сделать много хорошего. Много хорошего для своих коллег, которым он помогал в разных затруднительных ситуациях. Для людей, которым он помогал с лечением. Есть много таких историй. В конце концов, это человек, который выводил заложников из «Норд-Оста». И это останется в его биографии и это зачтется ему и в истории, и в его посмертной судьбе, какой бы она ни была.
О. Бычкова
―
Это человек, который ездил на войны выступать перед солдатами.
Ю. Сапрыкин
―
Это человек, который ездил в Афганистан, человек, который ездил в Чечню. Человек, который неоднократно проявлял мужество в самых разных ситуациях. В том числе в борьбе с болезнью, которая занимала много-много лет. И он вел себя в этой борьбе крайне достойно. Это человек если говорить о нем как о персонаже, наверное, это персонаж какого-то большого эпического романа из какой-то бурной эпохи. Романа Теодора Драйзера, например.
О. Бычкова
―
Это даже не бурная эпоха, это несколько эпох. Это очень-очень давний Советский Союз, 90-е и сегодня.
Ю. Сапрыкин
―
Да, уникальность Кобзона еще и в том, что он был по-разному важен и влиятелен в очень разные времена. И прошел сквозь них и все их пережил. И главные герои таких романов редко бывают однозначно хорошими однозначно плохими. Но, в конце концов, романы пишут про них. Так устроена жизнь. Вот именно эта широта, именно этот масштаб, именно то, что в нем совмещалось и то, и это – это и делает его настолько значительным. Именно поэтому мы про него так долго говорим. И, конечно, про него будут сняты сериалы и написаны книги. Безусловно. Потому что он, конечно, гораздо больше, чем артист и чем исполнитель тех или иных хороших или плохих песен.
О. Бычкова
―
Хотя эти песни, как мы говорили сами по себе, потому что это потрясающий дар, когда человек обладает таким голосом и таким талантом артиста. Это же самое главное – голос, который узнаешь с одной ноты. Буквально с одного звука.
Ю. Сапрыкин
―
В этом есть почерк, интонация и в какой-то момент ты уже понимаешь, что неважно, поет ли Кобзон что-то такое официозно-партийно-комсомольское или поет он прекрасные песни Пахмутовой или Таривердиева. Но вот этот почерк в каком-то смысле уже становится заметнее и важнее, чем то, что он исполняет.
О. Бычкова
―
Да, он перекрывает очень часто сам по себе музыкальный материал…
Ю. Сапрыкин
―
Я один раз, кажется, если я ничего не путаю, я один раз видел его на сцене относительно недавно. Это происходило все в Большом зале Консерватории. Где он выступал с гостевым номером на юбилейном вечере, кажется, был Московский камерный хор под управлением Владимира Минина. И это уже было после многочисленных прощаний со сценой, после юбилейных концертов. На каждом из которых, еще одна черта Кобзона, - он много раз прощался, но никогда не уходил. И каждый новый его юбилейный концерт это 4 часа без перерыва самых разных песен из самых разных эпох.
О. Бычкова
―
Это я, кстати, совершенно не понимаю. Что он, что Пугачева, еще какие-то такие монстры, как люди могут с одной стороны несколько часов петь на сцене, и мы понимаем, что это не фанера никакая, а люди действительно физически совершают это действие. Как это может быть. А с другой стороны как можно удержать в голове такое количество просто музыки. И текстов. Это же сотни, может быть тысячи, но сотни точно каких-то самых разных произведений самых разных лет. Это вообще выше моего понимания.
Ю. Сапрыкин
―
Знаете, была книжка такого модного американского поп-философа Малкольма Макдауэлла, под названием, господи, сейчас совершенно выскочило из головы, в общем, книжка о природе гениальности. Или почему одни люди становятся, почему «Битлз» великая группа, а остальные нет. И он писал о том, что первое правило – должен над делом своей жизни, над тем, в чем ты будешь гениален, просто проработать 10 тысяч часов. И тогда возможно у тебя что-то начнет получаться. Кобзон работал над этим 60 лет. Он на сцене находился и на переднем крае этой сцены в качестве одного из самых известных артистов страны - он был 60 лет. Ну, да, я думаю можно за это время набрать достаточное мастерство и достаточный репертуар. 60 это невозможно…
О. Бычкова
―
Невозможно представить.
Ю. Сапрыкин
―
И что еще я хотел сказать. Ушла мысль совершенно. С этими 60 годами, настолько меня снова поразила эта цифра. Так вот, я вспоминал, как видел его на сцене консерватории. Это было относительно недавно, может быть лет 5 или 6 назад. Он вышел буквально на 2 или 3 номера и было видно, что петь ему тяжело. У него был немного надтреснутый голос, и ему явно приходилось преодолевать свое состояние, чтобы петь. Но при этом в этом было, правда, невероятное благородство. Такое ощущение было, что вышел какой-то памятник. Каменный гость. Человек, который уже как сказать, слово «забронзовел» звучит немножко уничижительно. А вот человек, который стал каким-то монументальным, но в таком уважительном смысле. Было в этом много какой-то мощи и благородства. Несмотря, вот ты держишь в голове, что он депутат нынешней думы, что он голосует за все эти законы, что он ездит в ДНР, подписывает все письма, поддерживает все, что нужно. Но вот каким-то образом эта его судьба, биография, которую он себе создал со всей его многомерностью, она все равно оказывается шире и этой его ипостаси тоже.
Ю.Сапрыкин: Кобзон - это, конечно, политик, это серьезная общественная фигура, серьезная фигура в бизнесе
О. Бычкова
―
Да, я помню, я когда-то практически в детстве читала автобиографию Аллы Демидовой. Совершенно не про Кобзона. Но там было одно соображение, когда она пишет про кого-то, что за талант она может простить всё. Я тогда в очень свои юные годы думала, фу, какая шестидесятническая какая-то розовая лабуда. Ну как. За талант простить всё. Что такое. А потом я стала понимать, что да, тот самый случай, когда талант у человека и какой-то вообще дар жизни проживать жизнь настолько велик и огромен, что все остальное, как бы к этому ни относиться, оно отходит как минимум на второй план.
Ю. Сапрыкин
―
Не то чтобы искупает или все оправдывает. Это вечная тема – гений и злодейство.
О. Бычкова
―
Уходит в сторону.
Ю. Сапрыкин
―
А просто это нельзя сбрасывать с весов, на которых взвешивается человеческая судьба. Это очень важная очень существенная гиря что ли. Которая многое действительно заставляет если не забыть, то сбалансировать что ли.
О. Бычкова
―
Да. Я хотела спросить вот о чем. О продолжении дела по расследованию убитых журналистов в ЦАР. Теперь стало известно, что Михаил Ходорковский, который финансировал Центр управления расследованиями, прекратил это делать. Главный редактор проекта Андрей Коняхин накануне ушел в отставку. Какие у вас сейчас главные вопросы к этой истории и претензии к этим людям.
Ю. Сапрыкин
―
Это очень тяжелая история. И с каждым новым поворотом сюжета она как-то становится все тяжелее и тяжелее. Главный вопрос у меня был и я остается одним и тем же, и это вопрос я даже не знаю, к кому – к Коняхину, к Ходорковскому, к нам с вами. К самому себе. Стоит ли цель этой командировки, какой бы она ни была, тот фильм, который он собирались снять, то расследование, которое они попытались провести; те факты, которые могли вскрыться в ходе этого расследования; то политическое значение этих фактов, которые имеют смысл в контексте тех или иных политических раскладов и судьбы самого Ходорковского. В контексте чего угодно. Стоит ли это все вместе взятое, чтобы пожертвовать жизнью или даже рисковать жизнью одного из лучших российских кинорежиссеров. Гениального российского кинорежиссера. Который, конечно, может, снимать… Я имею в виду Сашу Расторгуева. Который может снимать что угодно и в этом был его талант. Который может снимать каких-то гопников, которые дерутся на улице так, что они этого не замечают. Который может снимать людей на пляже, как Навального волокут в автозак с Болотной площади 6 мая. Он может снимать всё, что угодно. И делать из этого большое произведение искусства. Стоит ли его жизнь того, что они могли бы оттуда привезти. Я даже поставлю вопрос иначе: стоит ли любая жизнь любого человека, который согласился на участие в этой командировке. Пусть там даже был бы не великий режиссер, а никому не известный режиссер. Или Кирилл Радченко, который был с ними оператором. Или Орхан Джемаль, для которого это была далеко не первая настолько рискованная командировка. И я абсолютно уверен, что это далеко не первая командировка, которая была в его жизни, которая была таким образом организована. Когда тебя просто сбрасывают как десантников в тылу врага без денег, без знаков отличия, без сухого пайка и без каких-либо контактов.
О. Бычкова
―
Я вам возражу. Даже не то что возражу, а скажу вот так. Что, конечно, ни одна командировка не стоит ни одной жизни. Это совершенно понятно. Но вы никогда не сможете это объяснить и никогда не сможете в этом убедить, например, такого человека как Орхан. Я не очень хорошо знала Расторгуева…
Ю. Сапрыкин
―
Я согласен.
О. Бычкова
―
…я хорошо была знакома с Орханом…
Ю. Сапрыкин
―
И Расторгуева было невозможно убедить. И более того, я знаю, что его убеждали, ему говорили, что не надо туда ехать. Близкие ему люди, которым он доверяет. Но он в этом смысле тоже был человек, ну лихой человек.
О. Бычкова
―
И эта лихость не то, что какая-то такая отрицательная характеристика. Это просто свойство этих людей. И мы знаем с вами наверняка, и вы знаете очень многих и я знаю очень многих людей, которые работали военными корреспондентами. И которые годами ездили на все возможные войны. Некоторые соскакивали потом с этого наркотика, некоторые не могли уже соскочить и оставались. И мы прекрасно знаем, что вопрос – стоит ли оно того – вообще не ставится. Потому что любая новая идея, любая опасность, она сразу же включает эти горящие глаза, этот энтузиазм, ажиотаж. И я бы, честно говоря, не относилась к ним к каким-то таким покорным десантникам, которых куда-то забросили.
Ю. Сапрыкин
―
Слушайте, наверное, Пушкина невозможно было бы убедить, что не надо драться на дуэли из-за каких-то глупых подметных писем, непонятно кем написанных.
О. Бычкова
―
Из-за баб вообще.
Ю.Сапрыкин: Уникальность Кобзона еще и в том, что он был по-разному важен и влиятелен в очень разные времена
Ю. Сапрыкин
―
Да, и, наверное, это было в логике его судьбы. Он именно так и должен был себя повести. Но все равно в итоге Дантеса мы простить не можем. Понимаете. Вот почему-то мы не можем Дантеса простить.
О. Бычкова
―
Это правда. На самом деле это все ужасно горько. Потому что в этом есть какая-то ужасная фаталия.
Ю. Сапрыкин
―
Потому что если человек готов бросаться под пули или готов вот так на слабо прыгнуть с 6-го этажа, не надо его затаскивать на 6-й этаж и говорить ему: слабо тебе. Не надо. Мы знаем, что он прыгнет.
О. Бычкова
―
А с другой стороны если, например, оправдывается версия, которая существует, что их заманили в ловушку и что они не просто оказались на этой дороге…
Ю. Сапрыкин
―
Мы вообще про это ничего не знаем. Давайте признаем, что мы про это не знаем совершенно ничего.
О. Бычкова
―
Мы знаем только, что сейчас люди изучают разные версии. И тот же Ходорковский отправил туда иностранных уже специалистов, он рассказывал об этом в разных эфирах…
Ю. Сапрыкин
―
Единственное хоть сколько-то…
О. Бычкова
―
…чтобы это расследовать. И Ходорковский сомневается, например, в случайности, в краже и вот этом все.
Ю. Сапрыкин
―
Единственная, хоть сколько-то правдоподобная и такая с деталями выглядящая как достоверная информация появилась вчера в интервью журналистки в Фонтанки.ру на «Медузе». Простите, я сейчас не помню ее имени. Она одна из четырех журналистов, которые вместе с Кириллом Романовским из ФАН поехали проводить собственное расследование. И она говорит о том, что как ей кажется, это были люди, которые устроили засаду, которые увидели эту съемочную группу в городе. Последнем городе, где они останавливались, прежде чем поехать туда на север. И которые опередили их и устроили им засаду. И, скорее всего, как ей опять же кажется, причина была просто в том, что это были какие-то иностранцы, которые выглядели как люди, с которых можно поживиться. Прежде чем упрекать ее в ангажированности и в том, что она работает на Пригожина и все такое, давайте вспомним, что Фонтанка.ру это первое издание и долгое время единственное издание, которое вообще писало о том, что существует такой Пригожин и ЧВК «Вагнер» это его проект. И он получает подряды от Минобороны. Нет у этих людей более злого врага в журналистском мире, чем издание Фонтанка.
О. Бычкова
―
Это правда. И, кроме того, я как человек, работавший в Питере знаю этих людей. Это люди, которые, в общем, примерно понимают, как устроены спецслужбы и как проводятся разные…
Ю. Сапрыкин
―
Поэтому если журналист Фонтанки осторожно предполагает, что может быть дело не в ЧВК, то я понимаю, что, скорее всего, эти осторожные предположения, это не то чтобы она пытается сыграть на их стороне и выдать какую-то специальную для них версию.
О. Бычкова
―
Ходорковский правильно себя ведет в этой ситуации?
Ю. Сапрыкин
―
Не вполне. То есть я не знаю даже когда эта неправильность началась. Мне кажется, что все вот эти, я не имею в виду сейчас «Открытую Россию», «МБХ медиа», а все вот эти маленькие нишевые медийные проекты, одним из которых является ЦУР. Их было открыто 5 или 6 одновременно. То, что мы сейчас не всегда можем вспомнить их названия, говорит об успехе этих предприятий…
О. Бычкова
―
Нет, я говорю о ситуации с погибшими журналистами…
Ю. Сапрыкин
―
Все эти маленькие медийные проекты, к сожалению, были организованы таким образом, что ну вот этот хаос и неразбериха в организации командировки не кажутся мне случайными. И не кажутся мне виной исключительно главного редактора ЦУРа или продюсера, которые это организовывали. Это, к сожалению, было зашито в структуре, в том, как создавались и как менеджерились эти проекты.
О. Бычкова
―
Он сейчас пытается исправить…
Ю. Сапрыкин
―
Они были хаотические. Исправление этой истории посредством закрытия этого проекта и сообщения о том, что вы, ребята, сами виноваты, сами и разбирайтесь… Ну давайте договорим потом.
О. Бычкова
―
Давайте. Это Юрий Сапрыкин. Мы продолжим программу «Особое мнение».
Ю.Сапрыкин: Стоит ли цель этой командировки, чтобы даже рисковать жизнью одного из лучших российских кинорежиссеров
НОВОСТИ
О. Бычкова
―
И мы продолжаем программу «Особое мнение». Давайте договорим буквально минуту про Ходорковского и ЦУР. Вы не завершили свою мысль и потом еще у меня есть пара вопросов.
Ю. Сапрыкин
―
Мне, конечно, легко давать советы, я не открывал этих медийных проектов, и не вкладывал в них деньги. Не оказывался в такой ситуации, в очень непростой ситуации, в которой они находятся сейчас. Но мне кажется, что взять на себя ответственность было необходимо и хорошо, что хотя бы в такой форме Михаил Борисович это сделал.
О. Бычкова
―
Он это сделал, несомненно.
Ю. Сапрыкин
―
Что меня коробит во всей этой истории – да, хорошо, что он отвечает людям в фейсбуке и общается с теми, кто предъявляет ему претензии, задает ему вопросы. Что меня коробит – его комментарии, в которых он пишет о том, что вы что хотите, это борьба с серьезным жестоким врагом. В этой борьбе будут жертвы. И должны быть жертвы. В том контракте, который явно или неявно подписывали Джемаль, Радченко и Саша Расторгуев, в нем были строчки, что это борьба с серьезным и жестоким врагом? Или были строчки, что это журналистская командировка. Но вообще разные задания, да. Наверное, они готовы были рисковать своей головой для того, чтобы залезть в пасть к дьяволу и привести оттуда интересный фильм. А готовы ли они рисковать своей головой из-за того, что это просто как бы одно из звеньев, один из этапов, одни из необходимых жертв в борьбе с нынешним российским режимом. Я вот чего-то не уверен.
О. Бычкова
―
Давайте мы тут поставим точку или многоточие.
Ю. Сапрыкин
―
И, по-моему, это очень разные вещи и именно путаница в этих вещах так фонит на все медийные проекты под брендом МБХ.
О. Бычкова
―
Поняла вас.
Ю. Сапрыкин
―
Их надо разводить.
О. Бычкова
―
Давайте мы это оставим в качестве риторического вопроса. Потому что действительно это требует каких-то размышлений дальнейших. Я хочу вас спросить про еще один проект, который реализовался буквально сегодня. Это фильм Екатерины Гордеевой и Романы Супера про Кирилла Серебренникова. Фильм, который называется «Как Серебренников потратил 218 миллионов. Хэштег – театральное дело. И который сегодня вышел в Ютубе. И все могут его посмотреть. В том числе на сайте «Эхо Москвы». Полностью все выложено.
Ю. Сапрыкин
―
Причем не просто ролик, это серьезное документальное кино. Очень хорошо, профессионально сделанное.
О. Бычкова
―
Это час с лишним. Потому что мы прекрасно знаем, что Катя Гордеева, Роман Супер, в общем, знают, что делают. И они действительно умеют это делать и в очередной раз это продемонстрировали. И там, конечно, и Серебренников, и его отец, и Алексей Малобродский.
Ю. Сапрыкин
―
И жена Алексея Малобродского.
О. Бычкова
―
И участники всего этого дела. И там масса подробностей, и авторы пытаются как-то нам представить полный массив этой истории со всеми подробностями, предысториями. И тем, что происходило. Это серьезная работа.
Ю. Сапрыкин
―
Это замечательное кино. Я не досмотрел его до конца, я обнаружил его утром в Ютубе. И вот до того момента, пока мне не нужно было убегать из дома, я успел досмотреть.
О. Бычкова
―
Так он сегодня и появился.
Ю. Сапрыкин
―
Да, именно что. Это серьезная и важная работа как минимум по трем причинам. Во-первых, потому что она очень внятно объясняет суть всего этого театрального дела.
О. Бычкова
―
А для вас в чем суть?
Ю.Сапрыкин: Все эти маленькие проекты были организованы так, что хаос в организации командировки не кажется случайным
Ю. Сапрыкин
―
Не смысл этого театрального дела, а буквально его формальные причины. Цифры, схемы. Как это все было организовано с точки зрения российского законодательства и как оно должно быть организовано. Понятно, что это для большей части аудитории, даже заинтересованно следящей за этим делом, это совершенно темный лес, в котором невозможно ничего понять. Какие-то проводки, какие-то субсидии…
О. Бычкова
―
Там все квадратиками, стрелочками.
Ю. Сапрыкин
―
Инфографика. Для чайников. За что судят Серебренникова, в чем на самом деле слабость их позиции, что можно поставить в вину. И почему их судят не за это. Я бы сказал, что там все раскладывается примерно так. Вторая важная вещь – то, что знаете, мы очень хорошо, ну как очень хорошо, у нас есть много источников в открытом доступе по разным частям истории России. По истории театра. Я бы сказал, что узнать подробности биографии Мейерхольда, например, вот нам сейчас проще, чем узнать подробности биографии Кирилла Серебренникова. Этот фильм рассказывает историю Серебренникова, как человека и как режиссера. Рассказывает ее исключительно внятно, с большой симпатией и с огромным количеством деталей, фото, видео, интервью и так далее. То есть это еще и биография Кирилла Серебренникова. Которой, как ни парадоксально, ни на ТВ, ни в Ютубе, нигде не существовало. Третья важная вещь - что это поразительное человеческое свидетельство. То есть это не просто объясняющее кино и не просто кинобиография, объясняющее пособие по юридической стороне дела, а это очень такое глубокое эмоциональное человеческое свидетельство вот, что люди чувствуют в этой ситуации, что их близкие чувствуют в этой ситуации. Что коллеги чувствуют в этой ситуации. Это просто возможность залезть в их шкуру и пережить боль эту. Это очень сильнодействующая работа еще и в этом смысле. И если попробовать ответить на вопрос – о чем она – она о какой-то может быть очень сегодняшней, а может быть даже вечной российской драме. Вот есть твоя жизнь, она довольно короткая. Она конечная. Мы про это точно знаем. И вот есть какое-то окошко возможностей. Которое в этой жизни открывается. Тебе говорят, вот на тебе, пожалуйста, билет, по этому билету ты можешь проехать к станции, где реализуется твоя мечта. Мы понимаем, что оно больше может не открыться. И в том контракте, который в этот момент подписываешь, в момент покупки или вручения тебе этого билета, там вообще ничего плохого не написано. Там написано только хорошее. Но дальше условия контракта, пока ты едешь до этой станции, они могут десять раз измениться. И ты тоже заранее это знаешь. И тебе нужно этот билет либо взять, либо отказаться.
О. Бычкова
―
Или они так уточняют. Мелким шрифтом.
Ю. Сапрыкин
―
Они переписываются или дописываются в процессе.
О. Бычкова
―
Многое написано мелким шрифтом на последней странице.
Ю. Сапрыкин
―
И когда ты доезжаешь до этой станции, когда оказывается, что да, твои мечты сбылись, твои амбиции реализованы, ты состоялся как творческая личность. Или ты не знаю, построил ракету, создал театр, посадил дерево, вырастил сына. Но условия контракта за этот момент переписались так, что оказывается, что за это приходится всем заплатить. Всей своей мечтой, этим театром, этим домом. Всем, что было целью этого путешествия. И ты заранее это знаешь. Когда тебе вручают этот билет, ты знаешь, что может быть так. И вот брать его или не брать. Этот вопрос гораздо более страшный, чем как у нас часто принято друг друга спрашивать, - а вот, не взял бы он денег от государства, нечего было связываться и жил бы спокойно. Нет, все не так. Это очень такая обывательская плоская постановка вопроса. А на самом деле вопрос ставится таким образом. Ты готов на такую сделку. Эта сделка не с дьяволом, даже не с путинским режимом, а вот с Россией, как она есть.
О. Бычкова
―
Вот с Россией, да. Я хочу сказать, что слушателям «Эхо Москвы», радиостанции «Эхо Москвы» я хочу сказать, что меньше чем через час я буду обсуждать этот проект с Катей Гордеевой в прямом эфире. И там у нас предусмотрено голосование. Хочу спросить у слушателей вот о чем. Такие люди, талантливые режиссеры, артисты, художники и так далее, они должны уезжать из России, потому что мы все это видим или должны оставаться. Потому что с одной стороны да, надо уезжать, ты может быть успеешь больше сделать, а с другой стороны а мы тут останемся тогда с кем и с чем. Вы как ответите.
Ю.Сапрыкин: Инфографика. Для чайников. За что судят Серебренникова, в чем слабость позиции, что можно поставить в вину
Ю. Сапрыкин
―
Это хорошая постановка вопроса. Мне в ней не хватает одного уточняющего слова – «когда». Вот Серебренникову за неделю до того, как его повезли на первые допросы из Питера в микроавтобусе 9 часов ночью в Москву, со съемочной площадки, вот ему надо тогда было уезжать или нет. Но вот сейчас кажется, что да. В его нынешнем статусе он бы, безусловно, состоялся как режиссер, как большой европейский режиссер где угодно. А Серебренникову в 1997 году, когда он работал на российском телевидении, а Серебренникову в 2005 году, когда он ставил спектакли в Центре драматургии и режиссуры и только-только его начали звать то в «Современник», то во МХАТ. Состоялся бы он за рубежом. Вот чего-то я сильно сомневаюсь. Не знаю, не хочу называть никаких фамилий, чтобы накликать беду, но вот в городе Перми у нас сейчас живет один из самых известных европейских дирижеров и оперных постановщиков. Он может уехать в абсолютно любой европейский и американский город, и будет мировой звездой.
О. Бычкова
―
В абсолютно любой момент…
Ю. Сапрыкин
―
В абсолютно любой момент. А 20 лет назад? Может быть, он не состоялся бы, если бы не Новосибирск, не Пермь, не вся эта российская история. Поэтому это вопрос, который, к сожалению, на него нет абсолютно правильного ответа. Это вопрос, на который тебе приходится отвечать в каждый момент своей жизни. И Серебренников на него дал ответ. На самом деле, никуда не уехав.
О. Бычкова
―
И платить за правильность ответа тоже своей жизнью, в конечном счете.
Ю. Сапрыкин
―
Возможно. Или своей биографией, благополучием своих близких. И карьерой, и всем на свете.
О. Бычкова
―
Спасибо вам большое. Это программа «Особое мнение». Юрий Сапрыкин был сегодня с нами.