Виктор Шендерович - Особое мнение - 2018-10-18
18.10.2018
А. Плющев
―
Здравствуйте. В программе «Особое мнение» сегодня Виктор Шендерович. Виктор Анатольевич, добрый день.
В. Шендерович
―
Ну, добрый.
А. Плющев
―
Меня зовут Александр Плющев. И сегодня глупо с чего-нибудь другого начинать, кроме как с трагедии в Керчи. Все пытаются осмыслить, что произошло, как. Президент Путин тоже уже осмыслил,
В. Шендерович
―
Не все пытаются осмыслить. Большая часть тех, кто в информационном пространстве мелькает, они не пытаются как раз осмыслить. Они пытаются использовать. Они пытаются загнуть в свою пользу. И вот это что обсуждать сам теракт. К сожалению, это случается.
А. Плющев
―
То есть вы считаете теракт?
В. Шендерович
―
Ну, теракт.
А. Плющев
―
Массовое убийство.
В. Шендерович
―
Да, да. То, что бывает регулярно в американских колледжах, других. Это случается действительно и это отдельная тема, отдельный вопрос. Думаю, что мы до него тоже доберемся. Но коль вы сейчас про реакцию, то симптоматика совершенно классическая. Вот то, что это произойдет где и когда, это предсказать нельзя. Но реакцию – просто к бабке не ходи. Сразу: украинский след, американский след, английский след.
А. Плющев
―
Но он быстро рассеялся. Потерялся.
В. Шендерович
―
Поскольку он быстро потерялся, я хочу узнать, сенатор Франц Клинцевич, заявивший об украинском следе, и депутат ГД Наталья Поклонская, призвавшая дать отпор ублюдкам, посягнувших на наших детей, нашу безопасность, наш Крым – они принесли извинения публичные за эту хрень, которую они несли с федеральных каналов? Федеральные каналы принесли извинения за эту хрень, которую они транслировали? Нет? Странно. Такие совестливые люди.
А. Плющев
―
Главное – кому?
В. Шендерович
―
Нам. Нам всем. Сказать: извините, ошиблись. В первый раз, конечно. Нет. Они бесстыжие твари и бесстыжесть их определяется их безнаказанностью. И безнаказанностью канала, который это транслирует. И задает вопросы именно городским сумасшедшим, вот этим. Кстати, об украинском следе. Убийца, как выясняется, был классово близкий. В его аккаунтах Вконтакте репосты – флаг Новороссии, «русские не сдаются».
А. Плющев
―
Там спорят, его, не его.
В. Шендерович
―
Вроде бы его. Так вот, нет, это не опровергнуто, по крайней мере. Контакты есть. Аккаунты есть. Так вот, по всей видимости, чувачок-то классово близкий. И след-то не украинский. А след-то этого самого сенатора Клинцевича. Это «русские не сдаются», флаг Новороссии. Психиатрический случай. Который в данном случае выразился вот так. Еще раз говорю, такого рода, когда пубертат, когда возможности опережают мозги, это, к сожалению, человечество проходит довольно часто и не только у нас. Но реакция. Реакция совершенно типовая. К бабке не ходи. Украинский след, враги. И реакция, я сразу ждал, когда будет ограничение свобод. Вот тут же в течение дня. Ну, конечно, закулиса виновата. И что мы, как мы реагируем на теракты, вспоминаем Беслан. После Беслана отменяются выборы губернаторов. После любого теракта закручиваются, зажимаются права оставшихся в живых. Не наказываются те, кто довел до этого теракта, допустил его. А ущемляются в правах оставшиеся в живых. Под криками требования национальной безопасности и так далее. Тут же, конечно, все с собаками. Тут же они объявляют. Это вот мы умеем. Потом скорбеть, брови супить, говорить высокие слова. Враг не пройдет. У терроризма нет будущего. Вот объелись уже. С «Норд-Оста», слышать нельзя больше этого всего. Этой пошлости. Ну, конечно, Америка виновата. Глобализация. Это Владимир Владимирович сегодня. Кто бы сомневался, что Америка и глобализация виноваты. Не те, кто дали, легально выдали оружие больному психически человеку в руки. Взрывчатку, оружие. У него было легально, оказывается. Вот не ими занимаются. А Тарантино у нас виноват. А почему Тарантино, а не «Брат-2»? И не «Брат-1» и не «Бригада», И не «Бумер»? Ну хорошо, Тарантино. Америка виновата. Америка по федеральным каналам «Брата» показывает? И «Бумер»? Америка, наверное. Тоже надо спросить, забыл уже, кто у них сейчас. Я по инерции хотел сказать: с Обамы. Поздно с Обамы, уже давайте с Трампа спросить. Это все тяжелая психиатрия. Это тяжелый диагноз. Но если в случае с Путиным, повторяю, если бы это был персональный такой чувачок странный, который уже фетвы публично произносит, уже мы будем мученики, они просто пойдут в ад.
В.Шендерович: Федеральные каналы принесли извинения за хрень, которую транслировали? Нет? Странно. Совестливые люди
А. Плющев
―
Это отдельно хотел обсудить. Не палите тему.
В. Шендерович
―
Не палить тему. Ну давайте уже. Я просто хочу сказать, это наш президент. С позволения сказать. Это человек, от которого зависят наши жизни, жизни миллионов людей, сотен миллионов с учетом возможностей деструктивных, возможности разрушения, возможностей военных. Сотни миллионов людей зависят от психически неадекватного человека. Сегодня это просто уже диагностика. Надо созывать Бехтерев, кто там у нас. Вместо Бехтерева сегодня. Надо срочно созывать. Послушайте, он фетвами уже говорит. Мы уже мученики. Мы вознесемся в рай, они – в ад. Знаете, я не хочу ни в ад, ни в рай. Ни для себя, ни для своих близких, ни для друзей. Даже для врагов. Я хотел бы жить. Знаете ли. И не в Париже. А я хотел бы жить. А они тут уже готовятся к мученической смерти. Моей. Потому что он-то сам, сукин сын, залезет в бункер, его не выкуришь оттуда. Он нас готовит к нашей мученической смерти. Святой. Ребята, ау, психиатры, кто-нибудь вообще будет освидетельствовать этого человека. Который фетвами разговаривает, имея ядерное оружие. Бесконтрольно. Еще раз скажу: бесконтрольно. Трамп тоже не подарок. Но у Трампа огромные противовесы повсюду, ему не до ядерного оружия. Ему бы в Белом доме остаться. Ему бы отбиться от противовесов. А этот-то, как пожелаем, так и сделаем. Привет из Вороньей слободки. По крайней мере, на территории РФ. Так что, Керчь это трагедия, но эта трагедия выявила за собой такую диагностику. Катастрофическую социальную диагностику. Что мама не горюй. Вернемся, собственно, к теракту. Итак, Керчь. Итак, Крым. Четыре года, почти пять он наш. Несусветное количество денег – нашел слово – несусветное количество денег вкачано в силовиков во всей стране и безусловно, в Крым. Огромное количество денег. Как эти силовики крымские, чем они были заняты. На что ушли эти деньги. Я знаю. Вот Сенцова удалось ликвидировать. Обезопасить россиян от Сенцова. Владимир Балух, вывешивший флаг своей страны оккупированной над своим домом, сидит в тюрьме. На это хватило ресурсов силовых. А вот на это не хватило. Я это начинал писать еще во времена Коржакова, прости, Господи. Который занимался нефтянкой, очень интересовался. Когда начались всякие мерзости и теракты. Что-нибудь одно. Есть доминанта психическая. Нельзя одновременно заниматься нефтью и башлями и обеспечивать безопасность. Что-нибудь одно уйдет на второй план. Нельзя одновременно винтить за украинские флаги и обеспечивать реальную безопасность. Что-нибудь одно не получится. Не получилось обеспечить, защитить людей. Как всегда не получилось. Получилось, как всегда раздуть ноздри, организовать пиар патриотический и что-нибудь такое. И посадить в тюрьму человека, который вывесил флаг своей страны над своим домом. Это получилось. Тяжелейшая диагностика. Куда ни ткни.
А. Плющев
―
Виктор Анатольевич, я прошу прощения, что, может быть, цепляюсь по терминам. Просто когда говорят «теракт» - это когда хотят запугать людей.
В. Шендерович
―
Согласен. Это не теракт. Разумеется.
А. Плющев
―
Потому что есть же люди, которые считают, что он не мог действовать в одиночку.
В. Шендерович
―
Это конспирологические версии. Нет, разумеется, это классический случай колледжа американского. К сожалению, повторяю…
В.Шендерович: Обратной связи нет. Путин может позволить себе лепить, что хочет, ехать, не ехать
А. Плющев
―
То есть вы тоже считаете, что из Америки пришло.
В. Шендерович
―
Я считаю, что это пришло из психиатрии. Понимаете, есть пубертатный период, есть период довольно длинный, у некоторых он, правда, не проходит до конца жизни. Когда возможности превышают мозговые способности. Когда человек взрослый физически, он уже имеет право носить оружие, умеет им пользоваться, он накачанный. Какой угодно. Но он дебил. И психика его крошечная. Соотношение как у динозавра. И возможности разрушения в этом случае большие. Опасный пубертат. Хотя в данном случае 4-й курс. Уже не вполне…
А. Плющев
―
18 лет.
В. Шендерович
―
Ну да, вот этот пубертат. Еще раз говорю, давайте ниточки распутывать. Есть медицинская проблема, человеческая проблема. Люди состоят не из аверинцевых и лотманов, вот в том числе они состоят вот из таких. Для этого есть, в том числе и санитарная служба психиатрическая, и полиция, и всякие спецслужбы, чтобы эти вещи контролировать.
А. Плющев
―
Еще немного по поводу случившегося в Керчи. Хотя можно, наверное, об этом и всю программу поговорить. Касаемо того, что вы говорите, я из вашей речи понял, что вы, в том числе говорите, что то, что показывают по телевизору, условно атмосфера ненависти, как угодно, государственная политика государственная пропаганда тоже повлияла на этого парня. По-вашему.
В. Шендерович
―
Конкретно про это я ничего не знаю, кроме того, что знаете вы. Мы можем только предполагать. Это было бы неплохо в конкретном случае понять, распутать. Я конкретно про этот случай ничего не знаю. Но про то, что в стране, которая облучается ненавистью, облучается культом силы. Как пожелаем, так и сделаем. Страна, которая демонстрирует «можем повторить», демонстрирует культ силы, больше никакого, собственно говоря, культа мозгов нет. Все, в котором квартирует совесть, съезжают или уходят в маргиналы. Культ силы страна демонстрирует на государственном уровне. Культ силы страна демонстрирует, безусловно, в информационном пространстве. Все эти танки, кстати говоря, почему Тарантино. Почему не фильм «Танки». Не будем запрещать? И так далее. Это транслируется. Другое дело, что я плюну и отвернусь, а кто-то посмотрит и усмехнется. А кто-то после этого проникнется идеей силы, культа.
А. Плющев
―
Еще маленькое уточнение по тому, что я услышал. Я правильно услышал, что «Брат-2» тоже может вредно влиять на психику и отечественный кинематограф.
В. Шендерович
―
Секундочку. Я сейчас только развиваю…
А. Плющев
―
Вы говорите, почему это, почему не «Брат-2».
В. Шендерович
―
Я довожу до абсурда мысль. Я не против фильма «Брат-2». Это не относится к моему любимому кинематографу, я только говорю о том, что когда Владимир Владимирович наш дорогой говорит о глобализации, американское кино же пришло. Культ насилия когда мы говорим, мы имеем в виду по инерции американское кино. А не «Весну на Заречной улице».
А. Плющев
―
А у нас тоже есть.
В. Шендерович
―
Просто раньше была «Весна на Заречной улице», а сейчас «Бумер», «Бригада», «Брат-1», «Брат-2» и так далее. И мы дадим сто очков вперед. Потому что у того же Тарантино это уже рефлексируется. Насилие. Кстати говоря. Иронизируется, рефлексируется. Оно гораздо более интеллектуально осмысленно, чем в «Бригаде» и «Брате». Гораздо сильнее, отрефлексировано. Но это уже киноведческий разговор. Но мы-то когда говорим о глобальном следе, тут же понятно, что имеет в виду наш, с позволения сказать президент.
В.Шендерович: Узурпация права теперь называется борьбой со злоупотреблениями права. Двойное отрицание. Замечательно
А. Плющев
―
Я бы вот на что обратил еще внимание. Все, в том числе и вы кстати мне кажется, говорят о случившемся в Керчи как о случившемся на территории России. Безотносительно того, как они относятся к статусу Крыма.
В. Шендерович
―
Это случилось на территории, которую контролирует Россия. И следует констатировать, что за время украинской государственности ничего такого не было. Это может быть совпадение, может не быть. Но просто констатируем. Этого не было, это появилось. Мы контролируем эту территорию. Это может случиться на территории Украины. Наверное, может. Повторяю, это вполне глобальное проклятие, это человеческое проклятие. Нехватка ума – это вообще человеческое, а не государственное проклятие. Дальше - как та или другая страна, система рефлексирует, реагирует на это. Как реагирует на это Америка. Как реагируют другие страны, в которых это случается. И как реагируем мы. Немедленно традиционно зажимание свобод, ограничением свобод. Немедленно патриотическая лексика. Немедленно поисками внешних врагов. Все, что угодно, кроме существа вопроса. И это значит, что это будет повторяться, разумеется. Разумеется. Потому что значит, мы не делаем реальных выводов. Люди используют это. Клинцевич, Поклонская, Путин – все эти негодяи, которые уже докомментировались до черт знает чего. А уже английский след в телевизоре был. Все эти люди, да, уже там протянули нитку от Керчи до то, что англичане отравили сына Ивана Грозного. Это все в телевидении. В телевизоре. Потом будут спрашивать: а что это у нас народ такой дурной. Ребята, а он пьет это дерьмо 20 лет. Потребляет ведрами. Чего же вы хотите?
А. Плющев
―
Путин должен был поехать? Не Путин, глава государства в данном случае должен был поехать?
В. Шендерович
―
Послушайте, что значит должен. Он поехал бы, если бы он хоть как-то зависел от отношения людей к нему. От избирателей. Тогда бы этот вопрос встал. В его скорбной голове. А не выгодней ли будет… Я сейчас говорю не про нравственность, я говорю про расчет. А не выгоднее ли будет мне для рейтинга поехать. Подумал бы человек, чей рейтинг имеет какое-нибудь значение, влияние. Ему в голову это не пришло. Он нас всех положил вниз лицом. Перед кем ему отчитываться? Захочет – поедет, захочет – нет. Ему в голову не придет. С него некому спросить. Поэтому он может безнаказанно произносить фетвы уже.
А. Плющев
―
То есть чувства главы государства, его действия все, включая такие трагедии, должны зависеть, зависят от рейтинга.
В. Шендерович
―
Секундочку. Есть люди разные. Есть Вацлав Гавел и есть Владимир Путин, есть Мугабе. Люди вообще в принципе разные. Мы сейчас не говорим о том, что в сердце Вацлава Гавела произошло что-то одно, а в сердце Мугабе другое. Не об этом речь. Речь идет о политическом устройстве, которое устроено тем или другим образом с той или другой связью главы государства и любого чиновника от своих сограждан. Так вот мы просто констатируем, что поскольку обратной связи нет, если бы она была, его бы давно погнали к чертовой матери, и он сидел бы на скамье подсудимых. Обратной связи нет никакой. И он может позволить себе лепить что хочет, ехать, не ехать. Этот вопрос даже не возникает.
А. Плющев
―
Про обратную связь. И тут мы на другую тему уходим. С Золотовым можно в переговоры вступать. Он сделал ролик, Навальный сегодня ему ответил.
В. Шендерович
―
Замечательно.
А. Плющев
―
Навальному ответили из Росгвардии уже, что не вовремя ты ответил.
В. Шендерович
―
Да, они скорбят. Они скорблением заняты. Поэтому все разговоры, нельзя явиться в суд, можно своровать – это можно, никакая скорбь не мешает. Никакие траты не мешают воровать. Но отвечать за воровство – о, нет, мы сейчас заняты, мы скорбим. А вы подлец, вы пиаром занимаетесь. А мы скорбим сейчас. Поворуем, поскорбим немножко. Патриотично очень. Понятно, что это разговор, ведь Навальный ведет разговор как и Золотов, они не друг с другом ведут разговор, они ведут разговор с нами. Просто в цивилизованной стране этот разговор происходил бы действительно на Первом, Втором, Третьем, Четвертом канале. До полного уничтожения Виктора Золотова.
А. Плющев
―
Я поясню нашим радиослушателям, это куда Навальный позвал Золотова на дебаты, в виде которых должна пройти их дуэль.
В. Шендерович
―
Да, он позвал на Первый канал. Ну можно на Второй, Третий, Четвертый. На все. В цивилизованном обществе тема воровства главы национальной гвардии не закончилась бы до тех пор, пока бывший глава национальной гвардии не был бы осужден. Крепко. Не пошел бы вон и не был бы осужден. И не были бы выгнаны вон все, кто его назначили и должны быть контролировать. И не пошла бы вон эта администрация, которая назначила такого генерала. Когда весь этот гнойник не был бы вычищен - это было бы главной темой на всех главных каналах в прайм-тайм в нормальном государстве. В нашем государстве Навальный выходит в Интернет и обращается, конечно, не к Золотову, прекрасно он понимает и мы все понимаем, что ни в какой Первый канал Золотов ни на какие дебаты не пойдет. Он пытается, используя последний незакрытый канал, впрочем, уже сегодня предложили взять под контроль Интернет. Разумеется. Для борьбы с терроризмом, разумеется. Не с Навальным. О, что вы. Нет. Для борьбы с терроризмом. Как борьбе с терроризмом очень помогли, как вы помните отмена выборов в Беслане.
А. Плющев
―
Их потом вернули.
В. Шендерович
―
Да, очень сильно помогло в борьбе с терроризмом. Вот так сильно понизим смертность от таких вот случаев, закрыв Интернет. Так вот, пока его не закрыли, Навальный пользуется этим инструментом, чтобы выйти к нам снова. Он пользуется единственным существующим сегодня массовым инструментом. Есть еще выход на улицы. Там уже ОМОН. Вот понятно, съежилось пространство.
В.Шендерович: Мы проклятая территория, от которой им только одно – чтобы эта зараза не распространялась
А. Плющев
―
Насчет улицы, сегодня дума в третьем чтении приняла законопроект о наказании за злоупотребления правом на митинги.
В. Шендерович
―
Злоупотребление правом? Это прекрасно. Сначала должно быть это право. Узурпация права теперь называется борьбой со злоупотреблениями права. Двойное отрицание. Замечательно. То есть не просто тебя задушили, задушить – уголовное преступление. А вот воспрепятствовать проблемам дыхания грязным воздухом. Воздух грязный – поэтому тебя задушили. Он грязноватый воздух, поэтому тебя задушили. Чтобы ты не злоупотреблял дыханием грязным воздухом. Вот что было. Это абсолютно благое дело.
А. Плющев
―
Не задушили в объятиях.
В. Шендерович
―
Когда вас будут душить, вы помните, это о вас заботятся, чтобы вы не дышали грязным воздухом.
А. Плющев
―
Давайте еще обсудим вот что. Было на прошлой неделе, по-моему, мы не говорили с вами в «Особом мнении». Похищение Олега Козловского в Ингушетии. То, о чем он рассказывал. И то, что отрицают, естественно, в самой Ингушетии. Юнус-Бек Евкуров говорит, что такого не могло быть.
В. Шендерович
―
Ну, конечно, не могло быть. Олега Орлова из «Мемориала» при этом, как звали на «з» Ингушетии, глава Ингушетии. И Орлова никто не похищал и никто никого не похищал. Конечно, этого не может быть, потому что не может быть никогда. Штука не в том даже, что похитили. Но похитили сотрудника «Amnesty International» и это не расследовано. Никто не найден, не наказан.
А. Плющев
―
Ну, собственно нет ни проверки, ни следствия.
В. Шендерович
―
Это просто показатель того, в какой точке правовой мы находимся. Вот степень деградации, еще раз говорю, ДНК одна, поэтому что за тему ни берем, мы сразу на втором шаге разговора приходим к тому, что констатируем просто нижайшую точку. Почти нижайшую уже точку общественного контроля. Просто не то что не нашли никого, даже не стали искать. Просто ничего не произошло. Просто похитили, приставили ствол к голове. Избили, грозились убить. Сотрудника «Amnesty International».
А. Плющев
―
Просто, если переводить Евкурова на русский язык, то он сказал, что он наврал.
В. Шендерович
―
Правильно. Но ведь неважно, что скажет Евкуров. И кто-нибудь другой. Есть у нас прокуратура, Следственный комитет, которые очень быстро реагируют на сорванный Навальным плакатик забора во Владимире. Какая мгновенная реакция. Книги в парках, я помню, на допросы ходил, сколько я на допросы ходил, по каким поводам. Проверка сигнала. Поступил сигнал. А тут поступил сигнал о похищении, избиении и убийстве, угрозе убийством человека, представляющего международную правозащитную организацию. И проверки нет. Это означает, что они перестали, им уже не нужно даже делать вид. Еще раз говорю, мы лежим как общество, положены вниз лицом. Сверху сидит ОМОН. Им теперь уже, поскольку мы лежим вниз лицом, им даже не надо делать вид, что что-то происходит законно. Им особенно это даже уже не требуется. Просто это сделано, это же демонстративное не расследование. Ведь промежуточный этап какой. Условно медведевских времен. Завести дело, а потом спустить на тормозах. Ну не смогли доказать…
А. Плющев
―
Избиение Олега Кашина.
В. Шендерович
―
Да. Ну, завели, но вот ничего не смогли найти. Вот такой медведевский вариант. Сейчас уже это прошедший этап. Просто пошел ты вон со своими правами. Это демонстративное не расследование.
А. Плющев
―
Мы вернемся с Виктором Шендеровичем через некоторое время.НОВОСТИ
А. Плющев
―
И в «Особом мнении» у нас Виктор Шендерович и мы продолжаем. Только что в новостях то, что в «Новую газету» принесли голову барана, а вчера – венок.
В. Шендерович
―
Почему я не удивлен. Что посреди Москвы, напичканной видеотехникой, можно в центре Москвы можно все это сделать и быть абсолютно почему-то уверенным, что с тобой ничего не случится. А это, в общем, угроза, недвусмысленная угроза. Угроза убийством. Учитывая темы, которые поднимает «Новая газета» и тех фигурантов, о которых она пишет и их возможности, угроза совершенно небезосновательная. Которую имеет возможность, как пишут в протоколах: воспринимать угрозу серьезно. С учетом количества убитых журналистов «Новой газеты» это воспринимается очень серьезно. Сформулируем вопрос так: почему те люди, которые это делают, так уверены в своей безопасности? Не потому ли, что те, кто должны их ловить, находятся в той же банде, что и они. У меня мой ответ на этот вопрос совершенно твердый: именно поэтому. По гораздо менее значимым поводам, а впрочем, не всегда, я несколько раз в прошлые годы десятки раз обращался в полицию, всякий раз убеждался, что просто я попросил поймать преступников, членов их же банды. Но они между собой видятся, а со мной как-то не хотят. Поэтому опять-таки симптоматика. Симптоматика падения. Люди, вот журналисты, которые пытаются препятствовать хищениям, убийствам, насилию, люди, которые ошметки уже раздробленные общественных сил, которые пытаются здесь хотя бы говорить о необходимости возвращения каких-то цивилизованных правил, - они маргиналы. Они это делают здесь на свой страх и риск. «Новая газета» это делает на свой страх и риск. И риск очень, это все не теоретически. В случае с «Новой газетой» уж точно. Все это вместе складывается в пейзаж. Вот это голова, этот президент, который фетвы уже произносит.
В.Шендерович: Сотни миллионов людей зависят от психически неадекватного человека. Сегодня это просто уже диагностика
А. Плющев
―
Я просто для слушателей поясню, что Виктор Шендерович называет фетвой. Видимо.
В. Шендерович
―
Да.
А. Плющев
―
Цитату эту: «Агрессор должен знать, что возмездие неизбежно, что он будет уничтожен, а мы жертвы агрессии. Мы как мученики попадем в рай, а они – просто сдохнут».
В. Шендерович
―
Да, это говорит человек, развязавший несколько войн на территории Европы. Какие агрессоры? На нас с 41-го года кто-нибудь нападал? После 45-го года кроме эпизода на полуострове Даманский в 69-м году на китайской границе была хоть одна попытка нарушения наших границ? Сколько войн мы вели с тех пор за эти 70 лет. Сколько захватнических империалистических войн. Сколько интервенции Советским Союзом, потом его наследником Россией было развязано. Сколько гражданских войн было развязано внутри. И после этого человек, который развязал несколько войн, напомню: грузинская война, украинская война, сирийская война. Развязал несколько войн. С общим числом погибших за десятки тысяч. Уже идущим на десятки тысяч, безусловно. С учетом Сирии так точно. Этот человек говорит о каком-то агрессоре. Что за агрессор-то? Ау! У него кто-нибудь спросит: Владимир Владимирович, а что вы имели в виду. Какую страну. Скажите, пожалуйста. Никто не спросит. Все сидят, варежки открыли и молчат. Вот ведь в чем дело. Еще раз, дело не в том, что у него в голове. А дело в том, что уже устройство страны общественно-политическое таково, что никто ему даже шепотом не скажет: Владимир Владимирович, вы сошли с ума, Владимир Владимирович, давайте пропьем какой-то курс. Посмотрите на глобус, там все нормально, никому дела до нас нет. Я вот тут очередной раз неделю прожил за пределами. В Париже, не буду от вас скрывать.
А. Плющев
―
Ох!
В. Шендерович
―
Ужасно, ужасно. Должен вам сказать, нас просто нет в информационном пространстве. Нас нет. Пока ни случится. Вот Керчь – да, мы появились. Когда не случается какого-нибудь ужаса, войны, безобразия, теракта, крови – о нас никто не вспоминает. Мы никому не нужны.
А. Плющев
―
И через Сирию?
В. Шендерович
―
Чужие на этом празднике жизни. Еще раз говорю, как только мы ужас какой-нибудь устроим – мы появляемся в информационном пространстве. А так, в общем, нет. Мы никому не нужны, до нас дела никому нет. Мы гнием на окраине. Ау! Какой агрессор?! Где этот сумасшедший, который собирается на нас нападать, на страну с ядерным оружием. От нас не знают, куда деться. Они озабочены тем, как пишет коллега Бабченко: вырыть ров с крокодилами по периметру. Чтобы просто от нас обезопаситься. Они заняты только этим. Чтобы от нас обезопаситься. Никто уже ничего не хочет тут менять. Мы проклятая территория, от которой им только одно – чтобы эта зараза не распространялась. Как она распространилась в Донбасс, в Осетию. В Сирию. В Англию, Лондон. Понизить наши возможности по причинению вреда и убийств. Химических атак, бомбардировок. Вот этим они только заняты. Но сказать об этом вслух некому. Он живет в закупоренном пространстве. Самое ужасное – что он уже может во все это верить. Повторяю, он давно не обследован этот человек, и мы можем только по этим выплескам валдайским судить о тяжести состояния. Но это повторяю, это было бы его проблемой, если бы он не был президентом страны с ядерным потенциалом и огромной армией. Совершенно бесконтрольным. Потому что еще раз говорю, войны он начинает в течение суток. Все конгрессы наши сенаты, советы федераций, клинцевичи, поклонские – потом это все вотируют задним числом. Как было с Грузией. Там президент не знал, что начали войну, там, собственно, премьер-министр дал команду – и всё, и поехали. Мы живем в очень специфическом мире. Нашем внутреннем. И он чрезвычайно опасен. И время от времени он просто транслирует эту опасность, чтобы не было никаких сомнений. Вот сегодняшняя валдайская речь – она в общем, пострашнее мюнхенской на мой вкус. Потому что в Мюнхене была вполне рассчитанная угроза. Демонстрация силы. А здесь уже неадекват.
А. Плющев
―
И еще к одной теме хотел вернуться, которую вы уже затронули. Что называется, спалили. Тем не менее, есть о чем поговорить. Заявление зам. главы ФСБ, который сказал, что «для нас, профессионалов давно очевидно, что киберпространство должно находиться под контролем компетентных органов. Без этого гарантировать должное обеспечение информационной безопасности и успешно противостоять современным террористическим угрозам невозможно». Им, профессионалам давно понятно.
В. Шендерович
―
Им, профессионалам давно понятно, поэтому девочку посадили. Помнишь, всей общественностью отбивали девочек несчастных. «Новое величие». Они создали сами в киберпространстве, это сами создали и сами посадили на скамью подсудимых. Девочку. Ничего никаким образом никакому террористу не помешало. Этот чувак размещал там, убийца будущий флаги Новороссии, оружие. Никому ничего не мешает. Размещение текстов Стрелкова-Гиркина, существование Жириновского, который проповедует рознь десятилетия напролет. Ничего. Все нормально. Не просто в киберпространстве – из телевизора. Все нормально. Никого не волнует. А вот девочки какие-нибудь или какие-то белоленточники или прийти к старшекласснице - вот это мы умеем. Им нужно нас запугать. Надо просто понимать. Всякий раз после очередного теракта они пытаются еще ниже нас наклонить. Еще положить вниз лицом. Уже о телевизоре речи не идет с четвертого года…
А. Плющев
―
А зачем?
В. Шендерович
―
Положить вниз? А ничего другого не умеют.
А. Плющев
―
В чем смысл?
В. Шендерович
―
Как? Чтобы мы боялись. Чтобы мы все боялись. Потому что у них рыло в пуху по локоть и в крови. Если мы поднимем голову, если дать нам поднять голову – то закончится это, конечно, тем, что мы их погоним и посадим. Поэтому они совершенно справедливо очень рационально просто не дают поднять головы. Чтобы мы думали только о спасении.
В.Шендерович: Просто раньше была «Весна на Заречной улице», а сейчас «Бумер», «Бригада», «Брат-1», «Брат-2»
А. Плющев
―
Говорят же, что у общества созрел запрос на перемену. У нас тут тоже многие политологи какие-нибудь…
В. Шендерович
―
Запрос-то есть. Но каким образом реализовать этот запрос? В соседних странах, откуда я приехал, для этого существует общественное мнение, дискуссии в прайм-тайм на телевизионных каналах. Пресса свободная. Выход на улицу существует и выборы, на которых можно сменить администрацию. Это предусмотрено. Там эта энергия, этот запрос немедленно получает реализацию. Поэтому там не застаивается кровь. Поэтому пока этот укреплял дисциплину, там сменилось 5-6 президентов, премьеров. Где как. Мы уже забыли, кто был. Клинтон? Какой Клинтон? Какой Буш.
А. Плющев
―
Какой из.
В. Шендерович
―
Где вы видели. Все забыли про Буша-младшего. Который встречал…
А. Плющев
―
Некоторые старшего помнят, ладно.
В. Шендерович
―
Нет, который встречал радостными криками приход прогрессивного Владимира Владимировича. Где этот Буш? А у нас все этот и этот. Впереди только Мугабе. Нет, уже не вполне. Штука в том, что действительно запрос-то созрел и давно созрел, он созрел и вышел наружу. В 11-12 году. Многотысячный запрос на перемены. Его положили вниз лицом. ОМОНом разломали. Ну, дискредитировали. Кого-то купили, кого-то ссучили. Это как мы умеем. Это у них получается. Вот ссучивать у них получается. Подкупать, запугивать – это у них получается. И запрос люди, желавшие свободы, по большей части уехали на свободу. Начали искать другие страны для реализации своего запроса на свободу. Кто-то стал маргиналом, кто-то плюнул, пошел к ним на службу. Некоторое количество людей, которых я почитал своими единомышленниками, давно уже при всех сметах и во всех этих дьявольских организациях. И так далее. Это уже личный выбор каждого. Но общественный запрос был огромный. Он был разломан. В следующий раз он придет не с белоленточной стороны, это уже понятно. В следующий раз он придет со стороны желудка. Со стороны агрессии. Как это, вот как в Ингушетии. На какой именно банановой кожуре навернется эта стабильность наша сегодняшняя, предсказать совершенно невозможно.
А. Плющев
―
Давайте минуту посвятим теме столетия Галича.
В. Шендерович
―
Ой, минута. Завтра сто лет Александру Аркадьевичу Галичу. Если бы мы опять, поскольку мы все рифмуем, если представить себе, что мы живем в нормальной стране, которая отличает добро от зла, то столетие Галича было бы одним из главных культурных и общественных событий. В прайм-тайм, не в полпервого ночи завтра фильм Елены Якович. Один разочек. А в прайм-тайм по всем каналам. Вот фигура, кстати говоря, я бы предложил даже спецкурс в школах по песням Галича. На тему: какую страну потеряли. Вот песня про Клима Петровича, потому что Галич это невероятно точная диагностика гнилого «совка». Чтобы меньше было вот этой дурной ностальгии. Галича старшеклассникам попеть бы, почитать бы. Про Клима Петровича. Потому что иначе скучно истории рассказывать. А это не скучно совсем. Великий поэт, не великий, огромный поэт, настоящий поэт. А великий человек. И главный для меня урок Галича – это победа совести над благополучием. Потому что он был сибарит, барин, киносценарист. Богема московская. Любимец женщин. Совесть не дала ему прожить жизнь московского сибарита. Совесть. Он стал тем, кем он стал. Совесть победила покой и благополучие. И это подвиг честного человека. Это подвиг честной души.
А. Плющев
―
Спасибо. Виктор Шендерович был сегодня гостем, героем программы «Особое мнение». До свидания.
В. Шендерович
―
Спасибо.