Максим Шевченко - Особое мнение - 2018-11-01
О.Журавлева
―
Добрый вечер! Меня зовут Ольга Журавлева. У нас в гостях журналист Максим Шевченко. Здравствуйте, Максим Леонардович!
М.Шевченко
―
Здравствуйте!
О.Журавлева
―
Хотела вас спросить, почему вдруг властям разонравился День народного единства?
М.Шевченко
―
А я не знаю. Разонравился?
О.Журавлева
―
Разонравился, не поверите. Отказались от политических мероприятий. Ни шествий, ни митингов, концертов, не всех наших любимых развлечений, на которых мы с вами, конечно же, всегда бывали.
М.Шевченко
―
Да ладно… Непременно. Закупались там лососем, икорочкой красненькой.
О.Журавлева
―
Да что вы?
М.Шевченко
―
Ко дню 4 ноября-то – как же к нему не готовиться?
О.Журавлева
―
Да, да… готовились, да. Ну, а серьезно.
М.Шевченко
―
Консервы там… тунец в томатном соусе. Ну, я не знаю, почему разонравился. По-моему, нет. По регионом везде этот День единства существует.Но в целом никакого единства-то нету, как говорится. Ведь все эти проекты – это команды разных политтехнологов, которые в разное время населяли кабинеты на Старой площади, - вот они выдумывали. Кто-то для скреп, для реальных скреп придумал День народного единства, чтобы вот убрать 7 ноября, как имеющий отношение к происхождению советского исторического проекта и, как говорится, отодвинув его в сторону, сразу выдумать некое народное единство, как будто оно когда-то было до революции, как будто жизнь крестьянина Владимирской губернии и царя – это была единая жизнь в едином неком пространстве.
Хотя русская литература нам описывала, что никакого единства не было вообще. Что вот у народа было внизу единство? Народ пороли, секли – Лев Толстой писал об этом. С народа взимали недоимки, народ мучился, голодал постоянно, народ разорялся. Это описывает вся русская классика: Короленко, Горький, Чехов…
О.Журавлева
―
Но в какой-то момент объединялся.
М.Шевченко
―
Никогда он не объединялся – народ…
О.Журавлева
―
В 1612-м не объединялся?
М.Шевченко
―
Это было так давно, что мы уже не понимаем, по большому счету.
О.Журавлева
―
В 812-м объединялся?
М.Шевченко
―
Ну, точно не с боярами. В 1612-м народ объединился против бояр. Бояре, то есть правящая элита была вся на стороне врага. Потом, когда нижегородские мещане и купцы, которые наняли князя Дмитрия Пожарского, изгнали поляков и прислуживающих иностранцам, как у нас водится, представителей правящей верхушки, которые заискивали и зарабатывали на своих финансовых и политических отношений с иностранной тогда державой. Тогда это была Речь Посполитая, в какое-то время это была Англия и Франция, сегодня это США, не знаю, завтра Израиль, может быть, будет, еще что-то. Вот когда народ изгнал этих бояр, тогда, как говорится, на какой-то момент единство настало.
М.Шевченко: Но в целом никакого единства-то нету, как говорится
Но царь Алексей Михайлович это единство разрушил, потому что ему, вообще, не нужны были эти клятвы Земского собора, по которым Романовы как бы отвечали перед народным ополчением перед собранием людей земли русской. Земский собор 1613 года, когда маленького Мишу Романова поставили, он, в принципе, в какой-то мере был прообразом тогда народного единства. И тогда Московская Русь была, скажем так, в тренде происходившего в Европе. Это была, по сути дела, наша хартия вольностей, которую Алексей Михайлович растоптал с помощью раскола, старательно организованного политологически, чтобы отрешиться от этих клятв.
В этом была главная суть раскола. Там не два перста или три перста, ни посолонь или обсолонь, а именно в этом. Потому что православие и церковь – это было наследие Стоглавого Собора митрополита Макария, были сутью жизни русских людей. Это то, что помогло народу в ситуации предательства правящих элит, как и в другие времена, как и сегодня, на мой взгляд, спасти свою Родину.
И царь сказал народу: «Ты никто. Пошел вон отсюда!»
О.Журавлева
―
Вот вы сейчас говорите о том единстве, к которому и призывают…
М.Шевченко
―
Поэтому то единство было против бояр.
О.Журавлева
―
Но за Родину.
М.Шевченко
―
Но против правящей власти. За Родину, которую и Кузьма Минин и другие деятели ополчения защищали, собственно, вопреки деятельности правящей верхушки, которая бегала в Тушинский лагерь и целовала там то Сапеге руку, то Лжедмитрию II , понимаете, и так далее.Она показала, собственно, что ей все равно, где быть, что она Россию может видеть как частью Речи Посполитой. Вот, допустим, Владислава на царство – а почему бы и нет, собственно говоря? Католицизм принять. А что такого? Главное, что ты наверху, у власти, у кормушки, и что при тебе твои бабки. И народу петь все эти песни про единство.
Но народ прекрасно понял, что это такое за единство. Оно еще раньше это понимал, собственно, во время восстания Болотникова, когда народ восстал против Шуйского и всех остальных.
О.Журавлева
―
Народ никогда не мог получить с этого плюсов.
М.Шевченко
―
Народ прекрасненько даже в 17-м году получил все плюсы. Народ, изгнав правящих господ, взял власть, и тогда настало настоящее народное единство, после 17-го года.
О.Журавлева
―
А правящих элит больше не было.
М.Шевченко
―
Правящих элит, конечно, больше не было, потому что правящие элиты подчинялись партии и «карающему мечу партии». Стоило правящим элитам, как говорится, начать ощущать себя правящими элитами, как они сразу начинали давать показания в кабинете следователя о том, как они, как говорится, вредили «единой семье трудящихся». И это был инструмент по, скажем так, контролю за оборзениеим правящих элит, вполне эффективный инструмент.
М.Шевченко: Кто-то для скреп придумал День народного единства, чтобы убрать 7 ноября
Вот великолепная книга «Крутой маршрут» Евгении Гинзбург. Я очень… читал. Трагическая книга. Вот она пишет, она – мама троих детей. Ее муж – секретарь Казанского обкома. Она говорит: «Мы ездили, у нас была черная машина, дача на Волге. Мы туда выезжали. Я впервые увидела народ только на пересылке, уже после ареста».
О.Журавлева
―
Чем она была виновата, по-вашему? Почему ее должны были посадить?
М.Шевченко
―
Да ни в чем она не была виновата. Время было такое страшное, жестокое. Я вот сейчас читаю такую книгу: «История белого террора в Гражданскую войну». Людей убивали просто так. Там ссылки идут на участников «Ледяного похода». Взяли какую-нибудь станицу – 500 красных расстреляли. Взяли еще какую-станицу – взяли 200 большевиков. Ну, Корнилов сказал: «Зарубить их. Пленных не брать». То есть насилие вошло как бы в процесс жизни человеческой.Вот вы представьте себе, в 18-м году просто можно было людей рубить, а потом их вмораживать в лед – красных, белых, неважно…
О.Журавлева
―
А в 20-е можно было тоже расстреливать…
М.Шевченко
―
А время-то прошло, а в сознании людей это насилие, но оставалось. Но сейчас, чтобы нам не уходить историю, просто про единство… И вот какое сегодня единство? Кто сегодня объединяет правящую верхушку России и народ: телевидение, ток-шоу? Ну, те, кто смотрит – да. YouTube уже смотрит гораздо больше людей, чем ток-шоу на ведущих каналах.
О.Журавлева
―
Кстати, нас тоже можно видеть на YouTube.
М.Шевченко
―
Кстати, нас тоже можно видеть на YouTube. Поэтому это какое-то другое единство. Что общего у интересов этих людей и интересов тех, кто получает 10, 11, 12 тысяч рублей зарплаты?
О.Журавлева
―
У меня вопрос: Как вам кажется, Кремль уже понял, что это единства с народом не будет?
М.Шевченко
―
Нет, Кремль по-другому живет. Просто там поменялись группы политтехнологов. Новая как бы метла хочет под себя мести, а старые проекты как бы убрать. Под каждый же проект создаются структуры, которые претворяют в жизнь. Выделяются разные бюджеты. Это же бизнес. Это огромный бизнес. Это нам кажется, что это идеология, а на самом деле это бизнес. Пишется какая-нибудь записка, посылается туда. Под эту записку выделяется – «одобряем». Теперь будем вот так по мозгам ездить людям. Выделить на это 100 миллионов рублей или миллиард, допустим…
О.Журавлева
―
Как вам кажется, кто будет ездит по мозгам, таким образом?
М.Шевченко
―
У них сейчас нет сценария. Пенсионная реформа обрушила…
О.Журавлева
―
Это как раз очень объединяет.
М.Шевченко
―
Но она объединяет против власти. 92% в августе, которые были недовольны властью, и отрицательный рейтинг Медведева и упавший рейтинг Путина – это же всё как раз объединение против, которе я всегда приветствую в данной ситуации, потому что я на стороне народа, а не на стороне правящих элит. Я на стороне Кузьмы Минина и нанятого Дмитрия Пожарского, а не на стороне всех этих бояр, которые, как говорится, не вылезали из переговоров с поляками бесконечными и со шведами – собственно, с Болтонами и Меркель той эпохи, понимаете.
О.Журавлева
―
Странно слышать это от человека, который совершенно явственно пытался участвовать в выборах и пытался попасть в правящие элиты.
М.Шевченко
―
Ничего подобного. Я ни в какие правящие элиты никогда попасть не пытался. Я член Левого фронта, я шел от оппозиционной партии. И правящую элиты мы взяли и из Владимирской области ее просто вытурили, понимаете? Мы-то победили. Мы, кстати, не получили такой поддержки московской интеллигенции, которая тут постоянно говорит об объединении оппозиции. Мы во Владимирской области не получили никакой поддержки от тех, кто постоянно треплет языком, что оппозиция должна объединиться.
О.Журавлева
―
Мы про оппозицию тоже поговорим. Это журналист Максим Шевченко. Никуда не уходите. Мы прямо сейчас вернемся.
О.Журавлева
―
И снова с вами Ольга Журавлева и наш гость – журналист Максим Шевченко.
М.Шевченко
―
Кроме, конечно, «Эха Москвы», сразу скажу, день рождения которого мы сегодня всенародно отмечаем. Вот это вот 1 ноября – день рождения «Эхо Москвы».
О.Журавлева
―
Это просто отмечается именно сегодня официально. Спасибо вам большое! Я как раз хотела сказать про оппозицию и про журналистов как раз «Эха Москвы», которые были упомянуты другим автором. Губернатор Архангельской области после самоподрыва в здании ФСБ обвинил оппозицию в растлении молодежи. По-моему, Владимир Соловьев, который очень нас любит – и «Эхо Москвы» и моего коллегу Плющева, - обвинил прямо-таки Плющева, что из-за него это произошло, ну еще там Гудкова и еще разных других интересных людей. Как вы это объясняете, почему вот так? Почему именно оппозиция?..
М.Шевченко: Нам кажется, что это идеология, а на самом деле это бизнес
М.Шевченко
―
Почему Соловьев обвинил?
О.Журавлева
―
Я имею в виду, почему такой взгляд на самоподрыв, почему находятся такие виновные?
М.Шевченко
―
Ну, потому что, я думаю, что, во-первых, все участники разного рода форумов и закрытых, как им кажется, чатов, где обсуждаются самые радикальные вещи, должны понимать, что половина из тех, кто там обсуждает, это сотрудники ФСБ и ЦПЭ, и что каждый из тех, кто высказывает открыто свои идеи и мысли в этих чатах, находится под надзором. И каждого из них, в принципе, особенно человека со слабой психикой можно всегда сориентировать и направить и направить на такие вещи, как самоподрыв.Я считаю, что власть просто готовит достаточно серьезный, масштабный поход против левой идеи. Поэтому я считаю, что это трагическая, страшная организованная вещь, цель которой – запустить идею о то, что левая идея несет в себе угрозу терроризма. Я с этим сталкивался на Кавказе много раз, когда инсценировались террористические акты от имени мусульман для того, чтобы настроить общество против мусульман.
Сейчас, очевидно, после того, как власть столкнулась с резким ростом протестных настроений, левых настроений, кому-то могло прийти в голову – это моя версия, безусловно, я не утверждаю это – что давайте вот направим левых туда, покажем, что левые анархисты… Там же какие слова: в там фигурирует.
О.Журавлева
―
Анархия упомянута.
М.Шевченко
―
Но главное, еще какие-то чаты… Вот мне интересно, что за идиоты в чатах рассказывают о своих мыслях, о своих планах. Это же сумасшедшие должны быть. Нечаев ему не нравился… Вы же теперь всё про него знаете.
О.Журавлева
―
Этот погибший подрывник написал, почему он это делает и что конкретно собирается делать – он это описал.
М.Шевченко
―
Нет, я считаю, что он психопат абсолютный. Потому что как человек левых взглядов, я отрицаю террор в чистом виде…
О.Журавлева
―
Как же?
М.Шевченко
―
Как метод достижения революционных целей. Ну, я не эсер…
О.Журавлева
―
Вы не ленинец?
М.Шевченко
―
Ленин отрицал террор, Оля.
О.Журавлева
―
А Красный террор кто придумал?
М.Шевченко
―
Красный террор был, во-первых, ответом на Белый террор. И Красный террор был до захвата власти. а не после захвата власти.
О.Журавлева
―
Но он начался еще до того. Как был объявлен.
М.Шевченко
―
Слушайте, ерунду не говорите, пожалуйста. Расстрелы первыми начали белые, когда в Кремле здесь юнкера расстреляли рабочих и солдат, которые им сдались в плен. И это было 27 октября во время октябрьских боев в Москве. Поэтому, кто начал террор, говорить не будем.
О.Журавлева
―
Мы не говорим про то, кто начал. Мы говорим про то, что они не отрицали террора как метода борьбы.
М.Шевченко: Я ни в какие правящие элиты никогда попасть не пытался
М.Шевченко
―
Оля, это разные вещи. Террор власти – это не то же самое, что революционный террор фанатиков. Ленин и большевики отрицали террор как метод достижения революционных целей. Это была идеология партии эсеров, которые стали основой Белого движения.
О.Журавлева
―
Да, да. «Мы пойдем другим путем», - сказал Владимир Ильич по поводу смерти своего брата.
М.Шевченко
―
Савинкова, Чернова и так далее и анархистов, но не всех анархистов, а только части анархистов. Социал-демократы отрицали террор. Я тоже отрицаю террор.
О.Журавлева
―
Хорошо. Какую долю насилия вы отводите государству? Вот что можно?
М.Шевченко
―
Я считаю, что государство должно защищать своих граждан от психопатов, от террористов, от убийств, от людей, которые замышляют преступление против личности или против общества.
О.Журавлева
―
ФСБ с этим справляется сейчас?
М.Шевченко
―
ФСБ нам докладывает, что справляется. Вот недавно опять нам показали, как каких-то людей… игиловца в Москве арестовали, и даже показали, как они какой-то флаг вешают на стенах – ну, скрытой камерой съемка. И оружие, которое у них отняли. Ну, не доверять этому как бы нет никаких оснований. То есть я предполагаю, что, наверное, работают.Почему в Архангельске э то случилось? Я думаю, что пусть Московское управление ФСБ с этим разбирается, почему там это случилось, и как получилось так, что человек, который готовил такой самоподрыв, сумел его осуществить, который не скрывал своих радикальных взглядов и не скрывал, как я понимаю, в интернете того, что он готов к таким делам. И что тогда стоит вся эти их профилактика, которой они так хвастаются постоянно, если реально террористически акты они предотвратить не могут, а постоянно нам рассказывают какую-то ерунду по предотвращенных заранее, заведомо и так далее?
Но я считаю, что введение этого левого дискурса – это сознательного постановка.
О.Журавлева
―
А где вы видели введение левого дискурса - обвинение левой оппозиции?
М.Шевченко
―
А уже все объявили, что он левый анархист, что какой-то рафовец, поклонник Майнхоф и так далее, читал Нечаева. С другой стороны, могу сказать, что, конечно, социальное положение общества таково подавляющей части народа, что я не исключаю, что и Нечаевы, и Александры Ульяновы и Софьи Перовские могут появиться. Потому что это этика была русского образованного слоя – служить народу. Я просто не понимаю, зачем таким образом публично в здании ФСБ организовывать самоподрыв. Это просто какая-то отвратительная психопатия, которую понять можно, но оправдать абсолютно невозможно.
О.Журавлева
―
Этот метод, который в ходу у совсем других террористов…
М.Шевченко
―
Не знаю. Левые никогда это не применяли. Я очень хорошо знаю биографию РАФ и писал работу в своем время по Майнхоф, Баадер и про Гудрун Энслин и изучал немецкие первоисточники еще в 80-е годы. Нет, у них такого не было. Да, они покончили самоубийством в тюрьме - трое, - есть версия, что их убили, конечно, - но в целом их акции были направлены на что-то. Они вместе с Карлосом захватили тогда министров стран ОПЕК. Сартр приезжал, еще вывозил раненых членов РАФ, понимаете? – Жан-Поль Сартр. Это была другая совершенно идеология и эпоха.
О.Журавлева
―
То есть вы хотите сказать, что это бессмысленная акция, по-вашему?
М.Шевченко
―
Или это какая-то политтехнологическая постановка – я хочу сказать вот это, страшная, чудовищная, жестокая политтехнологическая постановка.
О.Журавлева
―
Хорошо. Отметили эту формулировку.Я хотела вас спросить о том, как вы теперь воспринимаете историю с границами между Чечней и Ингушетией после того, как Конституционный суд Ингушетии принял решение, что это незаконно?
М.Шевченко: Власть готовит достаточно серьезный, масштабный поход против левой идеи
М.Шевченко
―
Я, как и раньше, это воспринимаю. Я считаю, что главы регионов имеют право подписывать соглашение, но это соглашение должно утверждаться парламентами и обществом. Это соглашение само по себе не является законом. Соглашение является проектом для утверждения в виде закона, который должен был утвердить после референдума, потому что таков закон, потому что субъекты должны утверждать…Там есть проблема в другом, что у Ингушетии, оказывается, нет границ субъекта ни на западе, ни на востоке. И с Осетией и с Чечней есть только муниципальные границы, муниципальных образований. Но даже границы муниципального образования не могут изменяться согласно закону о местном самоуправлении без референдума, без какого-то опроса. Ну, там есть разные формы опроса жителей.
Поэтому, я думаю, что решение Конституционного суда абсолютно законно. Парадокс в том. что они имели право подписать это соглашение и Конституционный суд им правильно указал, что «ребята, надо референдум проводить все-таки». Вопрос остается в другом: все-таки кто соврал про парламент Ингушетии? Был парламент – проголосовал за или проголосовал против? Кому верить. Я думаю, что это серьезный политический кризис.
Для меня еще следующее… Есть же разные проекты большие – об упразднении регионов, маленьких субъектов. Кудрин выступал с этой идеей, например. Это не какие-то абстрактные силовики. И в частности. есть проект создать на Кавказе два больших субъекта. В один объединить Дагестан, Чечню, Ингушетию. В другой – Осетию, КБР, КЧР, и я не помню, как там с Кавказскими Минеральными Водами – куда их оставить, в Ставрополье, либо включить туда?
В данном случае попробовали просто, посмотрели. Взяли самое невинное, самое неболезненное место на всем Кавказе – горный Сунженский хребет, там проживают десятки человек. Там малонаселенная лесная территория. И даже в этом регионе государство, приказав двум главам субъектов, не смогло добиться результата. Люди восстали. И я очень благодарен ингушскому народу за ́ту позицию, скажу честно.
Я считаю, что это и есть настоящая демократия – то, что нам продемонстрировало Ингушское общество. Я не собираюсь осуждать совершенно Евкурова, поэтому я считаю, что он человек подневольный, он действовал так, как сверху из Москвы приказывали и ничего плохого он не делал, собственно говоря. Просто сознательно решили манкировать процедурой референдума, потому что понимали, что это будет сложно. Вот так вот решили.
Там же еще есть вопрос, кто возглавит этот субъект, допустим – Дагестан, Чечня, Ингушетия. Там есть ряд претендентов, как говорится.
О.Журавлева
―
Уж прямо ряд.
М.Шевченко
―
Ну, небольшой ряд, я думаю, есть.
О.Журавлева
―
Скажите, а почему как раз ингуши оказались самыми храбрыми и свободными людьми в стране?
М.Шевченко
―
Нет, это не так. Я не думаю. У нас очень много свободных и храбрых людей. Просто так совпало. Плюс проблемы ингушского народа, они не решаются десятилетиями. В Пригородном районе права так и не восстановлены. Ни в парламенте Северной Осетии, ни в Общественной плате Северной Осетии нет ингушей по-прежнему, хотя ингуши – граждане Российской Федерации, которые прописаны на территории Северной Осетии. Там есть целые села. Там даже евкуровское… вот его Ангушт, он же находится на территории Северной Осетии в Пригородном районе. И ингуши ощущают события и последствия 92-го года как огромную национальную травму, и это сплачивает их очень сильно. И там невозможен авторитарный режим, он просто невозможен.
О.Журавлева
―
Но, послушайте, рядом – Чечня, где есть гордые, непобедимые, удивительные люди.
М.Шевченко
―
Это разные народы. Вы поймите, на Кавказе Чечня прошла через две жуткие мясорубки. Чечня привыкла, к сожалению, к насилию, которое исходит сверху грохочущим танком и так далее. Чечня с трудом отвыкает от того ужаса, который там был.
О.Журавлева
―
Ингушетия была совсем рядом. Они беженцев принимали.
М.Шевченко
―
Нет, Ингушетия этого не знала, слава богу. С 94-го по 2006-й год примерно Чечня была в аду. Что нам себя-то обманывать.
М.Шевченко: Красный террор был ответом на Белый террор
О.Журавлева
―
Ну, просто ингуши были их ближайшими соседями.
М.Шевченко
―
Но в Ингушетии все-таки не применяли массово систему залпового огня. Ингушей не затаскивали в фильтрационные лагеря, и на территории Ингушетии не было такого, что любой ингуш мужского рода мог быть убит, и говорили: «Ну, так и надо, собственно говоря. Он, скорей всего был боевиком».Чеченский народ прошел через ад на земле. И те, кто там жил – русские, жившие в Чечне - прошли через ад. Все, кто там жил, прошли через ад – евреи, армяне. Был многонациональный город Грозный до войны. Разные народы, короче.
И ингуши – это же особый народ с особой структурой общества – родовой, семейной и так далее.
О.Журавлева
―
Максим Шевченко, журналист со своим особым мнением. Меня зовут Ольга Журавлева. Никуда не уходите. Мы скоро вернемся.НОВОСТИ
О.Журавлева
―
И снова с вами «Особое мнение» Максим Шевченко. Меня зовут Ольга Журавлева. И нам продолжают писать – спасибо большое – и в чате и в разных других источниках. +7 985 970 45 45 – это номер для СМС.Интересуется Дмитрий Мезенцев, надо ли ввести санкции против Саудовской Аравии за убийство журналиста?
М.Шевченко
―
Я считаю, конечно, надо.
О.Журавлева
―
Кто может, действительно, серьезно повлиять на Саудовскую Аравию?
М.Шевченко
―
Я считаю, что журналистов убили и в Российской Федерации. Я, например, уверен, что власть прекрасно знает имена убийц – те, кто отдавал приказ и тех, кто стрелял в Орхана Джемаля, Александра Расторгуева и Кирилла Радченко. Журналистов не только в Саудовской Аравии убивают. Журналистов убивают в Дагестане: Хаджимурад Камалов, Ахмеднаби Ахмеднабиев. Что нам Хашогги? Хашогги жалко, конечно, но мне Камалова, которого я очень хорошо знал, тоже очень жалко, еще больше жалко. И врали на разных уровнях власти. И сколько писем написано, передано Федотову Путину и всем остальным. И знают, главное, кто заказчик и знают, кто исполнитель даже и ничего не делают – по Ахмеднабиеву.Тимур Куашев, вспомним, который был убит уколом, между прочим, адреналиновым. После публикации «Новой газеты» про специальное подразделение убийц, которые убивают адреналиновыми уколами я по-другому посмотрел на убийство Тимура Куашева, например.
Поэтому да, страна, которая безнаказанно убивает журналистов, должны подвергаться санкциям. От этой страны надо требовать, чтобы расследование журналистов… и убийцы, и организаторы этих убийств и покрыватели этих убийц были наказаны по всей строгости закона.
То есть если сейчас Трамп объявит санкции именно для того, чтобы российские власти ответили на ваши вопросы, вы поддержите?
М.Шевченко
―
Я никогда не поддержу никакие американские санкции. Я хочу, чтобы русский народ, чтобы наши народы объявили санкции нашему государству, которое не расследует.
О.Журавлева
―
Как? Технологически – как? Не платить налоги.
М.Шевченко
―
А санкции Трампа… что, американцы, что ли, не убивают? В Ираке, знаете, сколько они убили журналистов?
О.Журавлева
―
Я сейчас не про американцев. Я про то, как технически объявить…
М.Шевченко
―
Джулиана Сгрена, понимаете, там чудом она в живых осталась…
О.Журавлева
―
Максим, я знаю, что вы приведете массу примеров. Я пытаюсь понять, каким образом народ…
М.Шевченко
―
Чего мне Трамп? Я не хочу… Вы Трампа мне сразу этого выкатываете на турусах, и я должен этого Трампа – сразу говорить, да, поддерживаю…
О.Журавлева
―
Всё. Укатите Трампа. Про народ мне объясните. Вы говорите. Что народ должен объявить санкции своему правительству. Как?
М.Шевченко
―
Давайте все журналисты объявим забастовку, все – «Эха Москвы», «Первого канала». Потребуем расследования убийства наших товарищей.
О.Журавлева
―
Забастовку как осуществить?
М.Шевченко
―
Просто сказать, что мы, журналисты, один день не работаем. Вот нас будут выгонять с работы… Просто объявим солидарность. Потребуем расследования убийств наших товарищей. ВГТРК, «Первый канал». Вот пусть они столкнуться с тем, что все журналисты или хотя бы какая-то часть один день объявят по всей стране забастовку. Мы не будем работать.
О.Журавлева
―
Но этого же не будет никогда.
М.Шевченко
―
Ну, я не знаю, будет – не будет… А санкции, они что, эффективны, что ли? Вот объявляют санкции бесконечно и так далее, и что это меняет? А это, я считаю, солидарность. И забастовка – это эффективно. А дальше посмотрим. Вот я считаю, что те, кто не объявил забастовку, согласен с убийством наших товарищей журналистов. Вот и всё. Могу занять такую радикальную позицию.
О.Журавлева
―
Вы можете, я согласна. Скажите, а вы вот сейчас обвинили российские власти в гибели журналистов в ЦАР…
М.Шевченко
―
Да, я считаю, что они знают убийц, и они знают все обстоятельства этого дела.
О.Журавлева
―
У вас какие-то новые источники появились в последнее время?
М.Шевченко
―
Нет, у меня есть интуиция.
О.Журавлева
―
Хорошо. Но вы же следили за теми поездками, расследованиями.
М.Шевченко
―
Я очень внимательно слежу за всем, что происходит там. Потому что это касается меня лично, как и касается лично еще очень многих людей. Это жестокое, беспредельное убийство, расправа просто, не вынужденная совершенно и не спровоцированная. И никаких людей в тюрбанах, говорящих по-арабски там не было. Эту чушь пусть засунут себе куда подальше. Пусть они назовут имена убийц и их накажут, или мы скажем, что они покрывают убийства просто.
О.Журавлева
―
Первый раз, что ли?
М.Шевченко
―
Ну, не первый, конечно. Я же вам назвал список, огромный список. На Кавказе вообще можно было убить любого человека.
О.Журавлева
―
Да где угодно можно убить любого человека.
М.Шевченко
―
Но возможно все-таки, понимаете, там… Дело Политковской, так или иначе, расследовано. Я так понимаю, есть позиция редакции «Новой газеты», которая в целом нормально относиться к итогам этого расследования. Даже дело Немцова, понимаете, - там есть какие-то результаты. А мусульман, я смотрю, можно убивать как угодно: Камалова, Джемаля, чего угодно. Никто даже не почешется ничего расследовать. Куашева. Закрывают дела нагло. Причем Коков Юрий Александрович вот так вот сидел, в глаза говорил: «Я даю слово офицера, - он тогда еще возглавлял КБР, - что расследую дело Тимура Куашева. Дело было закрыто через полтора года. Как раз позавчера была очередная годовщина всего этого дела. Я с отцом Тимура разговаривал. Между прочим, заслуженным следователем еще советских следственных организаций.После публикации «Новой газеты», я считаю, надо по новой расследовать дело Куашева, в частности.
О.Журавлева
―
После того, как нам раскрыли эту «фабрику пригожинскую»?
М.Шевченко
―
Да, фабрику, где убивают уколом «адреналина». Так Тимур и погиб. Молодой спортивный парень погиб от внезапного инфаркта. И на теле у него в районе сердца был укол. Был след от иглы.
О.Журавлева
―
Вы серьезное выдвигаете обвинение…
М.Шевченко
―
Чего их выдвигать-то? Они что, не знают, что ли? Все эти обвинения обсуждались в СПЧ открыто, понимаете? Все это знал Федотов прекрасно. Всё это знал Володин, которому был передан протокол допроса одного из подозреваемых в убийстве Камалова. Через Федотова, кстати. И всё это знает высшая власть. Пока я был членом СПЧ каждый раз мы передавали им эти документы. Я лично передавал. Ноль результат – ноль. Поэтому чего там говорить? Пусть меня убивают тоже. Пусть еще всех убивают.
О.Журавлева
―
Зачем, объясните мне?
М.Шевченко
―
А потому что они не хотят это расследовать. Потому что в этом где-то кто-то замешан, какие-то где-то погоны там сидят – почему они это не хотят расследовать. А иначе, какой у нас еще вывод есть из этого, почему это не расследуется? Кто-то кому-то занес, что ли? Пойдем еще более жуткие предположения делать?
О.Журавлева
―
Почему жуткие? Легко представить.
М.Шевченко
―
Поэтому про убийство журналистов я готов обсуждать. Давайте. Убийство Хашогги – чудовищно, убийство Камалова - чудовищно. Убийство Джемаля, Расторгуева и Радченко – чудовищно. Что еще?
О.Журавлева
―
Хотела вас еще об одной вещи спросить. Да, кстати, санкции против Украины, наконец, введены. Довольно много времени прошло острой фазы. Скажите, пожалуйста, а эти санкции чего должны?
М.Шевченко
―
Какая-то группировка в Кремле, которая зарабатывала деньги, несмотря на войну, на экономических связях с Украиной, очевидно, ее позиции сейчас резко понизились, поэтому и ввели санкции.
О.Журавлева
―
Хорошее объяснение. Еще одно расскажите мне, пожалуйста. Президент Путин подписал новую концепцию миграционной политики. Он на Конгрессе соотечественников сказал, что будет облегчен режим возвращения. Будут как-то бюрократические структуры уменьшены.
М.Шевченко
―
Ну, так как сказано, «те, которые поддерживают русскую культуру», - а что имеется в виду?
О.Журавлева
―
Русские, русскоговорящие люди…
М.Шевченко
―
Допустим, чеченцы русскоговорящие, татары русскоговорящие, якуты русскоговорящие. Эли и мокша – часть мордовского народа русскоговорящие, помимо своих родных языков. Русскоговорящие есть немцы, американцы. У вас пол-Израиля русскоговорящие. Кого они возвращают? Нет, там сказано четко: «разделяют ценность русской культуры». А что это такое. Ильин, Бердяев или, может быть, Герцен, Чернышевский? Герцен, Чернышевский, Добролюбов – это русская культура. «Товарищ, верь, взойдет она, звезда пленительного счастья, Россия вспрянет ото сна и на обломках самовластья напишут наши имена», - это величайшие слова русской культуры. О каких ценностях идет речь, уважаемые кремлевские мудрецы?Да, я за то, чтобы те, кто разделяет ценности подлинно русской культуры – ценности Пушкина, Лермонтова («Быть может, за стеной Кавказа сокроюсь от твоих пашей»), Герцена, Добролюбова, Писарева, Чернышевского, Ленина, в конце концов – возвращались. А ценности Боборыкина, ценности Победоносцева, который «совиными крылами» там…
О.Журавлева
―
Простер.
М.Шевченко
―
Да, простер. Это, как говорится, ваши ценности. Если вы найдете таких, кто всё это разделяет… Кстати, Победоносцев уже сказал в свое время, что Россия – ледяная пустыня, по которой ходит лихой человек. Поэтому тут тоже не все однозначно. Это были люди не такие линейные, как их сегодня пытаются представить.
О.Журавлева
―
Ну, просто вы в процессе размышления об этих людях открываете новые грани…
М.Шевченко
―
Русская культура-то, она не идеалистическая же по своей сути.
О.Журавлева
―
Да что вы?
М.Шевченко
―
Конечно, да. Он вот, понимаете, выражена во многом… Вот кому Достоевский в «Бесах» как бы сочувствовал, свои глубокие мысли, он в чьи уста вложил? Петеньки Верховенского.
О.Журавлева
―
Да, да.
М.Шевченко
―
Поэтому всё не так линейно, господа, в русской культуре и даже в ваших попытках ее интерпретировать.
О.Журавлева
―
Вы красивую нарисовали картину. Но я пытаюсь понять, каким образом можно администрировать и зачем это нужно сейчас властям – возвращение каких-то соотечественников?
М.Шевченко
―
Я понятия не имею, чего они хотят делать. Я думаю, что это просто кто-то где-то продавил какой-то проект, не знаю, для того, чтобы на этом деле сидеть, это контролировать, купировать и заниматься идеологической поддержкой на какие-то бюджеты, вот и всё.
О.Журавлева
―
Так послушайте, ничего реального не делается, да?
М.Шевченко
―
Мало что реального делается, да.
О.Журавлева
―
Вот что-то в последнее время, похожее на действия?..
М.Шевченко
―
Ну, где-то какие-то лидеры России сидят, где-то какие-то Сколково, где-то еще что-то делается. Что-то делается, ребята. Вот хочу похвалить тоже – вот Росатом… Не потому, что Кириенко – просто я знаю, я сталкивался. Там реально из почти развалившейся корпорации она превращена в крупнейшую мировую ведущую корпорацию. Где-то что-то делается. Я там вижу: во Владимирской области строятся какие-то коровники, свинарники строятся. Кто-то что-то делает. Но так вот в целом на круг, мне кажется, всё одно и то же.
О.Журавлева
―
Все-таки ледяная пустыня.
М.Шевченко
―
«И ветры идут на север, уходят к югу, на запад, на восток и кружатся, кружатся, и воскрешаются на круги своя. И не будет ничего потом, чего не было бы прежде». Мне кажется, мы живем в этом бесконечном мире Экклезиаста, только таком, комическом и пародийном, о еще страшном из-за убийств журналистов. Мы это забывать не будем.
О.Журавлева
―
Да не только журналистов, к сожалению.У вас руки не опускаются? Вы еще хотите что-то делать?
М.Шевченко
―
Нет, у меня руки не опускаются. Пока дышу – надеюсь.
О.Журавлева
―
Прекрасно! Это Максим Шевченко. Меня зовут Ольга Журавлева. Всем спасибо, всего доброго!