Виктор Шендерович - Особое мнение - 2018-12-27
27.12.2018
О. Бычкова
―
Добрый вечер. Это программа «Особое мнение». У микрофона Ольга Бычкова. С особым мнением Виктор журна…
В. Шендерович
―
(смеется) Хорошо.
О. Бычкова
―
Журналист, писатель Виктор Шендерович. Работа у него такая, короче говоря, быть Шендеровичем.
В. Шендерович
―
Да.
О. Бычкова
―
А не только писателем…
В. Шендерович
―
Как крокодил Гена, который работал в зоопарке крокодилом. Как ты помнишь.
О. Бычкова
―
Ты работаешь Шендеровичем.
В. Шендерович
―
Я работаю Шендеровичем. Нормально.
О. Бычкова
―
У нас, конечно, уже новогоднее настроение. Тем не менее, правительство наше не дремлет. И все равно на этом уже практически сонном царстве подбрасывает иногда какие-то новости. Вот теперь вице-премьер Голикова сказала, что к 24-му году 30 миллионов россиян (каждый пятый) будет вовлечен в волонтерство.
В. Шендерович
―
Хочу сразу предупредить россиян…
О. Бычкова
―
И на это будет потрачено больше 27 млрд. рублей.
В. Шендерович
―
…на 30 миллионов будет 27 млрд. рублей. То есть на каждого, неплохо получается.
О. Бычкова
―
Получается по миллиону.
В. Шендерович
―
Да, да. Только я хочу предупредить россиян…
О. Бычкова
―
Каждый волонтер обойдется бюджету…
В. Шендерович
―
Я просто хочу сказать…
О. Бычкова
―
Подожди. Уважаемые слушатели, а также зрители нашей трансляции в Ютубе и в Сетевизоре. Если мы тут вдруг неправильно посчитали и запутались в ноликах, вы нас поправьте.
В. Шендерович
―
Я вообще по буквам. Я хочу сказать…
О. Бычкова
―
Не по цифрам, да.
В. Шендерович
―
Я хочу предупредить…
О. Бычкова
―
Исправьте нас, если что.
В. Шендерович
―
Я хочу предупредить…
О. Бычкова
―
Но, в общем, все равно много.
В. Шендерович
―
…дорогих россиян, что деньги достанутся не всем. А большая часть денег достанется тем, что их будет распределять. У них там, у них осядет большая часть этих ваших бюджетных денег. То есть вы на этом, дорогие россияне, не получите, а потеряете. Потому что из вашего кармана из бюджета это взяли, и начали и там специальные люди будут делить. Как они умеют делить, мы знаем. За время кризиса количество…
О. Бычкова
―
Лучше, чем умножать.
В. Шендерович
―
…фигурантов списка «Форбс» от России увеличилось. При дальнейшем нищании населения. Миллиардеров все больше. Кто-то замечательно пошутил в фейсбуке, что ленинградская школа самбо дала больше миллиардеров, чем Гарвард. В общем, видимо, надо как-то учиться там. Так что это все… Справедливо только что перед программой в новостях Ройзман сказал, что родился мертвый ребенок, но очень дорогой. Очень дорогой мертвый ребенок. Государство наше всячески озабочено тем, чтобы предотвратить любую гражданскую активность, включая волонтерство. Памятный многим, помнишь наводнение в Крымске. 13-й год. И массовая волна волонтерства. Несколько моих друзей, включая очень известных просто поехали туда, руками…
О. Бычкова
―
Я знаю людей, которые организовывали. Моя дочь участвовала в этом.
В. Шендерович
―
Да, на Воробьевых горах. Ездили туда, Кирилл Казаков, ездили просто своими руками там расчищали. Огромное волонтерское движение. Которое было немедленно скручено и взято под контроль государством. Потому что мысль…
О. Бычкова
―
А как оно было взято под контроль?
В. Шендерович
―
Оно было взято под контроль номенклатурными, государство немедленно подсунуло своего мертвого ребенка, вместо того чтобы помогать развиваться тому, что есть, немедленно были созданы как всегда, как Общественная палата вместо парламента, как совет по правам человека вместо прав человека. И так далее. Немедленно государство создает казенную структуру, куда вкачиваются деньги. Чего они боятся по-настоящему? - того, что нам не сотням, а сотням тысяч или десяткам миллионов придет в голову, что государство нам не нужно. В принципе. Что мы можем самоорганизоваться сами. Потому что изначально государство по уму в какой-нибудь Дании, Норвегии задумывается как способ самоорганизации общества. Очень большое общество и очень маленькое государство. Кто там премьер-министр в Норвегии. Что мы знаем про это. Никому не интересно. Общество такое большое, а наверху функция – небольшой чиновник, имя которого вообще никому неизвестно. У нас наоборот. У нас, как только, у нас огромное государство с великим несменяемым вождем во главе, а как только появляется живое, то государство этого живого боится. Оно ему противится. Давай перечислим живое. Оля Романова, «Русь сидящая». Вместо ФСИН. Вместо тех, кто должен заниматься правами заключенных. Сергей Пархоменко с «Диссернетом» и «Последним адресом».
О. Бычкова
―
А ФСИН должен заниматься правами заключенных?
В. Шендерович
―
Да, естественно.
О. Бычкова
―
Или наказанием.
В. Шендерович
―
Исправлением. Но не пытками должен заниматься ФСИН. Не пытками. И какие-то структуры, которые должны, Пономарев у нас, выходящий с требованием закона, у нас экстремист. И так далее. Все живое, что есть, государство либо пытается умертвить, присвоить, либо просто уничтожить. Вот осколки гражданского общества, мощные куски гражданского общества. Вот я перечислил. Есть Романова, есть Пархоменко. И есть случай Нюты Федермессер, когда государство берет подвижника, уже сделавшего, так сказать наследственного подвижника, сделавшего огромный прорыв на этом пути, и говорит: иди сюда. Иди сюда, у тебя будет больше возможностей. А не хочешь с нами – не будет возможностей. Говорит государство. Ты хочешь обезболивать людей, ты хочешь, тебе ведь надо, чтобы люди не умирали в муках. Не государству. Государству дела до этого не было, до хосписов, до паллиативной помощи. До медицины, до детской онкологии. Ах, ты занимаешься, Чулпан Хаматова, этим - иди сюда. Ах, Нюта Федермессер, ты этим занимаешься - иди сюда. Давай состоять. Давай работать на меня. Ты будешь отбелять меня, а я буду тебе помогать. Государство либо…
О. Бычкова
―
Она продолжает, надо сказать справедливости ради, что Нюта, что Чулпан, что другие, они продолжают все-таки, между прочим, работать не на государство…
В. Шендерович
―
Секундочку.
О. Бычкова
―
А на своих подопечных.
В. Шендерович
―
О, Господи. Еще раз.
О. Бычкова
―
Обезболивать.
В. Шендерович
―
И еще раз! Ни слова упрека. Это мои любимейшие друзья и я преклоняюсь перед ними. Ни слова упрека. Им. Потому что они как делали добро, так и будут делать добро. А наши претензии к ним, что Нюта Федермессер не Новодворская, ну так это другая функция. Это другое призвание, извини за выражение.
О. Бычкова
―
А, кстати, сегодня Нюта Федермессер чиновникам предложила пойти поработать волонтерами.
В. Шендерович
―
Да, да. Это было бы полезно. Очень полезно. Мы же сейчас говорим не о целеполагании, нет оснований никаких сомневаться в целеполагании Нюты и Чулпан. Мы говорим о государстве, которое чрезвычайно не хочет, чтобы общественная гражданская активность шла помимо него. Потому что у людей может сложиться справедливое ощущение, что государство им на хрен не нужно. Потому что государство обо мне вспоминает, когда меня надо ободрать как липку, взять с меня налоги или оштрафовать или как-то пресечь. Государство про меня вспоминает только в связи с полицейскими функциями. Во всех остальных случаях я обхожусь без государства. Государство, моя полиция и милиция ни разу не защитили меня. Несколько раз они грубо нарушали мои права и ни разу не защитили. Ни одно мое заявление, угрозы насилием, оскорблением, десятки – ни одного раза. Медицина признаюсь вам, мне лучше, чем большинству. У меня немножко есть денег. Я могу позволить себе пойти к врачу, хорошему врачу и заплатить. Те налоги, которые у меня берутся на медицину, я как-то обхожусь без этого. Когда что-то по-настоящему случается с близкими или со мной, я иду все-таки к врачу. Извините, чаще всего. И так далее. Приходит мысль какая? Что государство мне не нужно. Оно меня только обдирает, и грабит, и насилует. Что без него, в принципе, можно обойтись.
О. Бычкова
―
Ты анархист.
В.Шендерович: Все живое, что есть, государство либо пытается присвоить, либо просто уничтожить
В. Шендерович
―
Нет, я не анархист. Я сторонник того государства, которое отчитывается по старой формуле, отчитывается за каждую копейку. Я сторонник норвежского государства. Датского государства. Где щелчком мыши ты можешь понять расходы бюджета, состав бюджета, на что тратится. В этот момент онлайн. Государства, полностью подотчетного обществу. В Норвегии 4-5 человек, каждый человек точнее, наоборот, каждый человек состоит в 4-5 волонтерских гражданских организациях. Сами. Они самоорганизуются. Государство им не мешает. И это лучшее, что может сделать государство. В нашем случае при нищающей стране, куда вкачиваются деньги, мы знаем. Сирия, Украина, Пригожин, алма… все, что угодно. Но когда государство вдруг…
О. Бычкова
―
Авангард ты хотел сказать.
В. Шендерович
―
Что это такое?
О. Бычкова
―
А вот эта ракета…
В. Шендерович
―
Ракета «Авангард», которой нас Путин поздравил с новым годом. Дивный подарочек дедушка принес нам охреневший. Наш охреневший дедушка…
О. Бычкова
―
Положил под елочку.
В. Шендерович
―
Уже елочка по форме ракеты у нас
О. Бычкова
―
Неблагодарный.
В. Шендерович
―
Я страшно неблагодарный. Так вот, когда государство вдруг озабочено волонтерами, правильно сказал Ройзман – это они на халяву хотят энтузиазма молодых хотят на халяву. Это все мы проходили на БАМе, наше поколение икает еще с Байкало-Амурской магистрали. От этого энтузиазма. Ребят, уйдите. Это лучшее, что вы можете сделать. А если у вас есть 27 млрд. лишних рублей, есть куда их деть. Не распиливая внутри себя с благородным лицом.
О. Бычкова
―
Кстати, большой вопрос, на что можно в связи с волонтерами потратить 27 млрд. рублей.
В. Шендерович
―
О-о-о…
О. Бычкова
―
Это загадочная история.
В. Шендерович
―
Этот вопрос выдает в тебе дилетанта.
О. Бычкова
―
Прервемся на очень маленькую паузу и продолжим программу «Особое мнение».РЕКЛАМА
О. Бычкова
―
Мы продолжаем программу «Особое мнение». С особым мнением Виктор Шендерович, писатель и журналист.
В. Шендерович
―
Да, да, слава богу.
О. Бычкова
―
Ты видел прекрасное видео: Поклонская на коне, которая тебя, неблагодарного, с бокалом в руках поздравляет с новым годом.
В. Шендерович
―
На коне?
О. Бычкова
―
На коне.
В. Шендерович
―
Господи…
О. Бычкова
―
В красивой шубе. На фоне красивых снегов, на фоне какого-то дворца.
В. Шендерович
―
Я тебе просто хочу сказать…
О. Бычкова
―
…человек художественный.
В. Шендерович
―
Владимир Сорокин уже, наверное, где-то вскрывает вены. Это что-то невозможное.
О. Бычкова
―
Нет, Владимир Сорокин, мы вас очень любим.
В. Шендерович
―
Да.
О. Бычкова
―
Не слушайте этого человека.
В. Шендерович
―
Ну просто это же невозможная вещь. Это жирно, это чересчур жирно. Это воняет, это невозможно. Это слишком гротесково. Это через запятую с храмом, ступени которого выплавлены из немецких танков Второй мировой.
О. Бычкова
―
По-моему, еще не выплавлены.
В. Шендерович
―
Ну будут выплавлены. Неважно.
О. Бычкова
―
А храм, который сам похож на какой-то мордорский…
В. Шендерович
―
Это очень интересная вещь. Дурновкусие сопровождает идеологическую пошлость.
О. Бычкова
―
А как это связано одно с другим? Очевидно, что это напрямую связано.
В. Шендерович
―
Я не теоретик. Если немножко напрячься, можно выстроить довольно простую двухходовку. Потому что люди темные, дремучие, академиев не кончали. Кроме академии Генштаба. Прокуратура, да, наливай и пей. Ну что еще. Чего ты от них хочешь, какого Пруста и Джойса ты от них хочешь. Их представление о прекрасном… Вот ее представление о прекрасном – это в шубе, на коне с бокалом. Прокуратура.
О. Бычкова
―
На фоне виллы.
В. Шендерович
―
Ну, прекрасно. Представление о нравственности, этики - это вот это вот. Их представление о пафосе, о памяти павших - это вот эти ступени храма, их представление о победе русского духа - это вот эта пошлость. Это слово русское ввел…
О. Бычкова
―
У тебя свои представления, а у них свои.
В. Шендерович
―
Совершенно верно.
О. Бычкова
―
А у кого-то еще какие-то представления.
В. Шендерович
―
Стоп, это вкус, имеет право. Это то, что Набоков ввел русское слово в мировую литературу. Poshlost. Набоков, это русское слово популяризировал на Западе. Poshlost. Английскими буквами. Причем наша такая, очень узнаваемая poshlost. Ну бог с ним. Чего это комментировать. Разве что в том смысле, что мы в истекшем году еще пару шажочков туда сделали. Размашистых довольно.
О. Бычкова
―
Куда?
В. Шендерович
―
В сторону деградации. Я сейчас говорю даже не про экономику. Потому что это уже следствие. Никакой экономики нет. Впереди всего идет вот этот, уже с 12-го года было понятно, ему (им) нечего нам предложить, кроме вот этого дурновкусия, пафоса. Кроме того, что Табаков, я из актерской среды, поэтому прошу простить цитату из Табакова, это он так описывал плохого актера на сцене в трагической роли. Это не он, это такой актер – «пердячий пар». Есть такое выражение актерское.
О. Бычкова
―
Извините.
В. Шендерович
―
Ничего страшного. Нормальное прекрасное точное выражение. Пердячий пар. Это когда вместо темперамента, когда нет настоящего темперамента, актер начинает пучить глаза и брызгать слюной. Это так называется. Вот мы сейчас видим этот пар, но только этим паром турбины никакие не движутся. Это просто портит воздух, вот и все. То, что мы сейчас наблюдаем. Настоящая энергия – это Силиконовая долина, это Илон Маск. Это энергия. Это действительно волонтеры, которыми пронизано все западное, дети всех моих друзей американских куда-то ходят, кому-то помогают, каким-то бездомным. Обязательно.
О. Бычкова
―
Дети всех твоих московских друзей и российских тоже занимаются…
В. Шендерович
―
Совершенно верно. Разумеется. Я только говорю, что здесь это… Моих друзей, подчеркнем, а там это абсолютно естественное миллионное движение. Это естественно. Это норма. Социальная норма. Не государственная. Никакой советник Трампа не будет это самое, и не дай бог, еще финансировать волонтерское движение. Это воровство. Нет-нет, это происходит само. Это общественное. Разумеется, и у московских тоже. Но нормой это стало там. На этом бездуховном Западе. Абсолютной нормой. Вот такое юношеское детское волонтерство. Я просто знаю пяток-другой моих друзей. Это норма. В нашем случае мы имеем дело с этим паром. И было понятно, что другой повестки у них нет. С экономикой покончено. Какая может быть экономика в изоляции и в войне. Их повестка дня – сохранение власти. С 12-го года. С 12-го года это был перелом, на самом деле 12-й год, потому что в 12-й год он вступил «хромой уткой». С точки зрения демократии…
О. Бычкова
―
Хорошая «хромая утка», с тех пор прошло много лет.
В.Шендерович: Они воспитали их, залили им это ядовитое дерьмо в головы
В. Шендерович
―
Совершенно верно.
О. Бычкова
―
А утка…
В. Шендерович
―
Нет, нет.
О. Бычкова
―
И ныне там.
В. Шендерович
―
Утка просто умерла. Послушай меня. Вместо нее бронтозавр уже. Никаких в политическом смысле в европейском мировом политическом смысле он «хромая утка», он президент, слабый президент, против которого уже многотысячные протесты. У которого заканчивается срок…
О. Бычкова
―
Против кого многотысячные протесты?
В. Шендерович
―
Против Путина 11-12-й год. «Хромая утка». Он должен уйти. И молить бога, чтобы его не судили за совершенное преступление.
О. Бычкова
―
А скажи мне…
В. Шендерович
―
Секундочку. С 12-го года начиная, просто закончу мысль, совершенно очевидно, что единственная повестка дня – это стать вождем. Потому что демократического лидера уже нет и быть не может, он нелегитимен, как демократический лидер он нелегитимен. Его нет. Дальше начинается, правильно сказала госпожа Симоньян – вождь. У нас вождь. Это правда. Она иногда говорит правду. Редко, но бывает. Это вождь, никакого президента у нас нет. И как вождь он должен предложить повестку, которую вождь предлагает племени. Какую повестку вождь предлагает племени? Кругом враги, улюлюкать, убивать, снимать скальпы. Это нормальная повестка вождя.
О. Бычкова
―
Бесхитростная.
В. Шендерович
―
Бесхитростная. А чего там: наливай и пей, это все известно.
О. Бычкова
―
По поводу вождя, протестов и всего такого. Сейчас только что завершилась эпопея с выборами приморского губернатора.
В. Шендерович
―
Опять своровали. И снова своровали. Уже подложные выборы и все равно…
О. Бычкова
―
И «Голос» уже сказал, что на 47 участках в одном городе Владивостоке из 80 есть признаки явные фальсификаций через КОИБы. Понятно, что все это закончится ничем. Потому что уже даже по закону прошли все сроки. Но я обсуждала позавчера эту историю с нашими слушателями. В программе «Рикошет». Задавала вопрос для голосования и мнения разделились абсолютно пополам, и я сама не знаю, как бы ответили люди. Для меня это было неожиданно. Я у них потому что спросила, что вот эти избиратели в Приморье, их обманули, своровали. Или они позволили себя обмануть.
В. Шендерович
―
Нет, секундочку.
О. Бычкова
―
Потому что чего париться, все равно выберут, кого выберут.
В. Шендерович
―
Смотри…
О. Бычкова
―
И половина народу сказала так, половина сказала так. Это значит, что люди не знают на самом деле. А у тебя есть ответ на этот вопрос к вопросу о вождизме.
В. Шендерович
―
Есть, конечно. Им объясняют много-много лет, что стабильность лучше развития. Что нельзя менять коней на переправе. Что уж как есть, оно так и есть. Что любые перемены к худшему. Эту мантру долбят в голову. Что те, кто хотят перемен это революционеры, которые хотят крови. Что нам нужна великая Россия, а им нужны великие потрясения.
О. Бычкова
―
Что не хотим, чтобы было как…
В. Шендерович
―
Во Франции, избави боже. Как в Париже. Мы не допустим этого. Чтобы ты не мог вспомнить фамилию текущего президента. Потому что 3-4 фамилии сразу возникают, с Миттерана начиная. Кто там у них. У меня Жискар д’Стен. Все меняются и меняются.
О. Бычкова
―
Наполеон.
В. Шендерович
―
Нет, Наполеона не застал. А Жискара д’Стена. Не в этом дело. Меняются все время, понимаешь, негодяи. Не упомнишь, кто там. Но главное, что при этом кафе работают, и жизнь идет. Она иногда вспухает так по-французски, но потом снова возвращается.
О. Бычкова
―
То есть всех всё устраивает.
В. Шендерович
―
Нет, никого ничего не устраивает. Но уличные волнения это некоторый градусник, который показывает температуру. Но после этого приходит врач. Приходит не патологоанатом и не убийца, чтобы убить буйного. А приходит врач, который, замерив температуру, есть общественные институты, которые быстро улицу уводят в какие-то… Значит будет меняться политика. Он хотел более прогрессивную политику, общество оказалось не готово. Хорошо, вернулись. Но это диалог. Это диалог, для которого есть инструменты у общества. В том числе выход на улицу, конечно. Вспомним полвека назад, 68-й год, когда тоже выходили на улицу. Но только глава тех студентов дебоширов Кон-Бендит он депутат Европарламента. Сегодня. Энергия протеста с улицы с булыжников очень скоро уходит в изменение и де Голль уходит, и что-то происходит. И так далее.
О. Бычкова
―
После 68-го года поменялась целая цивилизация.
В. Шендерович
―
Совершенно верно. Она поменялась, в том числе из-за 68-го года. Безусловно. Так работает. Идеала нет, чтобы ровно наверх. Так история не движется. Она движется такими вспышками на солнце. Разумеется. Но есть механизмы, приведется это в эволюционную форму. У нас все эволюционные механизмы, как сказано, давно разломаны. Остались только слабенькие имитации. И это означает, что реальные изменения будут происходить как-то иначе. Не через легитимный, мы же не хотим, как в Париже. Но будет как у Салавата Юлаева. Если мы не хотим, как в Париже. Потому что Салават Юлаев и Париж это два конца…
О. Бычкова
―
А у Салавата Юлаева как было?
В. Шендерович
―
У Салавата Юлаева кожу сдирали… Пугачев, Салават Юлаев. Вот так. А потом рубят конечности тем, кто сдирал кожу, ну и так далее. Такой русский процесс демократический. Взаимных казней. Кто первый успеет.
О. Бычкова
―
Давай мы сейчас сделаем небольшой перерыв. Это программа «Особое мнение». Виктор Шендерович в эту студию обязательно вернется.НОВОСТИ
О. Бычкова
―
Мы продолжаем программу «Особое мнение». Ну, стало известно, что в Ижевске не будет улицы Александра Солженицына. Хотя уже писали, что будет, что уже есть такая инициатива. И администрация города Ижевска поддержала.
В. Шендерович
―
Вот что такое шизофрения.
О. Бычкова
―
А жители сказали, 82 почти процента, что нет, не надо.
В. Шендерович
―
Как сказано у Булгакова: шизофрения, как и было сказано. Администрации Ижевска дали отмашку, сказали, можно, в Москве же открыли памятник. Значит можно. Есть высочайшая отмашка: можно. Но поскольку эта же самая администрация, которая говорит, что можно ставить памятники Солженицыну и открывает памятник в Москве. Путин, эта же самая администрация десятилетия напролет из телевизора вещает о благости Путина и советской власти, а крушение СССР, как ты знаешь – это величайшая катастрофа 20-го века.
О. Бычкова
―
Я в курсе.
В. Шендерович
―
То с какого хрена там должен стоять Солженицын. Скажи, пожалуйста.
О. Бычкова
―
А как связано одно с другим?
В. Шендерович
―
Прямо связано. Потому что Солженицын написал главную свою книгу про чудовищность, кровавость этой власти. От Ленина начиная. От Ленина, даже не от Сталина. Значит, надо либо выкапывать их всех к чертовой матери и срывать памятники, и вместо них ставить памятники их жертвам. Мандельштам - 80 лет, с гибели которого сегодня. Большие памятники. Платонову и так далее.
О. Бычкова
―
Но где-то стоят.
В.Шендерович: Это вождь, никакого президента у нас нет
В. Шендерович
―
Где-то стоят. Я имею в виду как бы размер и государственное значение этого памятника. Не в скверике скромненько или в Воронеже табличка на доме, а вот так. Чтобы люди, чтобы дети знали эти имена. И чтобы дети навсегда прокляли имена Ленина и Сталина как величайших палачей в истории человечества. Шизофрения. Гибридная демократия наша, возглавляемая наследниками тех, кто убивал. И тогда возникает вот эта шизофреническая ситуация. Когда они из своих номенклатурных соображений, поскольку они гибридные, у них же идеологии нет. Вот у Андропова была, у Суслова была. А у этих нет идеологии. Им бы уцелеть и они в рамках своей тактики то белым платочком, то черным, чтобы мы сошли с ума окончательно. Поэтому они махнули рукой – ставьте памятник. Но они воспитали этих людей, которых оскорбляет памятник Солженицыну. Они воспитали их.
О. Бычкова
―
Название улицы.
В. Шендерович
―
Да, они воспитали их, залили им это ядовитое дерьмо в головы. А теперь мы удивляемся: а чего это они не хотят. Так им, наверное, надо рассказать, кто такой Сталин и кто такой Ленин.
О. Бычкова
―
А что, им мало рассказывали об этом?
В. Шендерович
―
Мало. Последние 20 лет им рассказывали совершенно противоположное. С придыханием об эффективном менеджере. Поэтому так и есть. Если бы извини, с 46-го года в Германии рассказывали, какой эффективный менеджер был Гитлер и какие при нем были дороги. То сейчас бы жалели о Гитлере. Сейчас как-то не принято. Есть отдельные люди, но они стесняются в этом признаться. Понимаешь. По поводу Мандельштама. 80 лет сегодня со дня гибели в Сучане.
О. Бычкова
―
Многие люди узнают об этом только от тебя.
В. Шендерович
―
Многие люди узнают, наверное, от меня. Нет, те, есть, слава богу, наверное, миллион, может быть два, не знаю, сколько-то россиян, которым не надо объяснять, кто такой Мандельштам. И что такое Сучан. Они это знают хотя бы по строчке из песни Галича. «Он с ума не сходил в Сучане». Я думаю вот что. Я с предложением к тебе, Оля. Надо как-то предложить все-таки день чекиста перенести на 27 декабря, на день гибели Мандельштама. Я поздравляю всех причастных к ВЧК, КГБ, МГБ, ФСБ. Всех бойцов славных, празднующих столетие. Я поздравляю их с праздником, с гибелью Мандельштама. Потому что это уничтожение русской культуры, русской элиты, лучшего русского генофонда, поэтов, писателей, ученых, крестьянства. Рабочих. Уничтожение лучших. Уничтожение и в лучшем случае выдавливание вон, выбрасывание, унижение, маргинализация. Это то, чем занималась ВЧК, КГБ, МГБ, ФСБ. И продолжает заниматься сейчас. И гибель одного из величайших поэтов мира в 20-м веке, по крайней мере, его насильственная гибель это хороший повод для вашего праздника я считаю. Подумайте, так будет хорошо тоже. 27 декабря, ну концерт будет 27-го, а не 20-го или когда они там выпивают, закусывают.
О. Бычкова
―
То есть ты считаешь, что это…
В. Шендерович
―
Это праздник.
О. Бычкова
―
Такое знатное профессиональное достижение.
В. Шендерович
―
Это профессиональное достижение. Господи, Боже мой.
О. Бычкова
―
Которое нельзя, конечно, перечеркивать.
В. Шендерович
―
А Вавилов, а Кондратьев, великий математик, предсказавший депрессию экономическую. Господи, Боже мой. Мейерхольд. Дальше до конца программы начнешь только великих перечислять, ты замучаешься. Только великих. А счет идет на миллионы. А когда ты зайдешь на выставку «Последнего адреса», в эти лица посмотреть, эти лица могли быть лицами русской современной элиты. Их дети, их внуки.
О. Бычкова
―
Эти лица могли быть просто лицами…
В. Шендерович
―
Да, да.
О. Бычкова
―
…русских людей, потому что там были самые разные люди.
В. Шендерович
―
Совершенно верно.
О. Бычкова
―
Необязательно элита, поэты.
В. Шендерович
―
Разумеется, я сказал: народ. Дальше репрессии начали выкашивать, дальше машина кровавая. Это уже опыт Французской революции. Что доктор Гильотен кончил жизнь под гильотиной. Это нормально.
О. Бычкова
―
Или опыт, или логика.
В. Шендерович
―
Логика. Естественно.
О. Бычкова
―
Независимая от опыта.
В. Шендерович
―
Да, дальше машинка начинает работать сама.
О. Бычкова
―
А вот смотри, тогда у меня вопрос. Про машинку, про чекистов. Про Сталина и про это всё. Ты вспомнил про «Последний адрес». Про эту выставку. Я тоже там была. И там, например, был такой важный очень потрясающий совершенно, произведший на меня очень большое впечатление, проект Анны Наринской, которая собрала все ответы жителей в разных городах на разных улицах и в разных домах, которые объясняли, почему они не хотят, чтобы на их доме неважно где, в любом месте, висела табличка. Вот эта маленькая с открытку, с конвертик, табличка крохотная с мелкими буковками, чтобы там было написано, что из этого дома увели такого-то человека в таком-то 30 каком-то году. Во многих местах такие таблички повесили жители с благодарностью. А еще в очень многих местах они говорили, и там на этой выставке Наринская собрала эти цитаты.
В. Шендерович
―
Какие главные цитаты?
О. Бычкова
―
Типа зачем нам тут устраивать кладбище в нашем доме.
В. Шендерович
―
Говорят люди, граждане страны, в центре столицы кладбище. И там каток. Дети катаются на кладбище.
О. Бычкова
―
Или зачем вы напоминаете нам об этом. Зачем вы очерняете нашу действительность. Я прошу прощения у Анны Наринской. Извини, пожалуйста, я сейчас не могу дословно все воспроизвести.
В. Шендерович
―
Все понятно. Можно было догадаться.
О. Бычкова
―
Да, или вообще: а зачем это ворошить.
В. Шендерович
―
Вот, зачем былое ворошить. Песня Юлия Кима отсылаю, сейчас мы не успеем ее спеть хором.
О. Бычкова
―
А сейчас мы тут все завесим вашими табличками.
В. Шендерович
―
Зачем былое ворошить. Пойдем лучше в гости, у наших соседей родился чудный мальчик. Назвали - Чингисхан. Заканчивается песня Юлия Черсановича Кима. Которого я поздравляю с прошедшим днем рождения. Так вот если былое не ворошить, то родится чудный мальчик, которого назвали Чингисхан. Потому что недоворошили былое. И снова приколотят Христа. Потому что недоворошили. Потому что не разобрались.
О. Бычкова
―
Так его и приколачивают бесконечно.
В. Шендерович
―
Бесконечно. Каждый день. Вот зачем былое ворошить. Чтобы не повторять самых хотя бы трагических ошибок. Потому что если помнить об этих жертвах, то никакое потом дерьмо ядовитое про эффективный менеджмент не сработает. Если дети будут глядеть в глаза уничтоженным. Если будут понимать, что эти люди были уничтожены физически. Надо читать про пытки. Это тяжело, но это надо делать. Немецких детей водят в Дахау, Освенцим. Обязательная экскурсия. Это очень тяжело для нервной системы даже взрослого человека. Но это обязательно надо. Чтобы, когда он услышит этот мальчик или девочка снова про какую-то великую нацию избранную, про какой-то особый путь, про превосходство одной нации над другой, чтобы у него перед глазами встал Дахау, Освенцим. И то, чем кончаются эти разговоры. И то, чем кончается этот энтузиазм. Эти вскинутые руки. Я был в музее нацизма в Нюрнберге, сделанном на месте стадиона, который должен был быть главным. Недострой этот великий. Там, где планировалось на тысячу лет рейха, парады и так далее. И где плиты выложены под два шага прусского солдата, по длине шага выложены плиты. Вот очень полезный музей. Потому что начинается все, а там хронологически ты переходишь из зала в зал, начинается-то все с энтузиазма. С детей, которых он гладит по головке. С выстроенных дорог, с борьбой с бедностью. С энтузиазма нации. Со спортивных побед. С Олимпиады. Обязательно. С этого начинается. А заканчивается…
О. Бычкова
―
Подожди. С Олимпиады. В Олимпиадах участвуют все страны.
В. Шендерович
―
Совершенно верно. Нет, начинается…
О. Бычкова
―
Все время. Но почему-то не везде…
В.Шендерович: Мы в истекшем году пару шажочков сделали в сторону деградации
В. Шендерович
―
Не во всех странах надо проводить эти Олимпиады. Не во всех странах надо подогревать патриотизм. Не во всяких. Не надо проводить Олимпиады там, где есть политзаключенные. Там, где убивают людей. Не надо устраивать гуляния на месте гибели людей. Это касается нашей страны прямо. Не надо здесь устраивать народные гуляния, пока мы не разобрались с палачами.
О. Бычкова
―
Вообще никаких не надо?
В. Шендерович
―
Не стоит.
О. Бычкова
―
Вообще никаких праздников?
В. Шендерович
―
Нет, не стоит. Потому что этот подогрев идет на новую агрессию. Это стоит жизнь.
О. Бычкова
―
Мы только про Олимпиаду сейчас говорим.
В. Шендерович
―
Я сейчас говорю вообще про подогрев, про любой подогрев национальной идеи, про любой праздник. Это все дорого стоит. Еще раз, есть общий знаменатель политической пошлости в любой стране. И желание любой администрации повысить свой рейтинг. Дальше вопрос: какие ограничения ставит общество. На этом номенклатурном вечном желании понравиться и нарастить рейтинг. Что допустимо, а что нет. За что сделают замечание, а за что и руки отпилят, если попробуешь. Какие инструменты есть у общества. У нашего общества сегодня практически нет уже никаких инструментов. И дилемма, вот осталась минутка, вот собственно два текста последнего времени. Вот Быков, который, поздравляя с этим новым годом, Дмитрий Быков пишет: ребята, государство погибает, просто попытайтесь сохраниться, заниматься своей жизнью. Совершенствоваться. Жить своей жизнью. И условно говоря, и безусловно говоря, прекрасная Екатерина Шульман, которая входит в совет по правам человека при президенте и которая говорит, что надо участвовать, да, это декорационно, но это лучше, чем ничего. Надо пытаться, пытаться, пытаться пробиваться сквозь…
О. Бычкова
―
И оба правы.
В. Шендерович
―
И оба правы. Оба правы, разумеется. Права и Нюта Федермессер, и Сергей Пархоменко. Оба правы. Это вопрос темперамента, это вопрос личных пристрастий. Оба правы. Дальше каждый для себя решает, что ему органично, как он живет в этом малопригодном для жизни политическом мире.
О. Бычкова
―
С новым годом, товарищи!
В. Шендерович
―
С новым годом, господа. Товарищи тоже, ладно, я добрый.
О. Бычкова
―
Виктор Шендерович в программе «Особое мнение». Спасибо тебе.