Виктор Шендерович - Особое мнение - 2019-02-07
07.02.2019
А. Плющев
―
Здравствуйте. Программа «Особое мнение». И сегодня редкий четверг, когда Виктор Шендерович здесь. Я смотрю, вас месяц не было у нас.
В. Шендерович
―
Да, виноват. Прогуливал.
А. Плющев
―
Придется тогда в усиленном темпе за все время отсутствия. Но есть текущие новости, которые и сегодня, и на неделе. Вот взялись за «Свидетелей Иеговы»* (* - запрещены на территории РФ ). Причем вроде бы даже президент говорит, ему задавали вопрос, что не надо их преследовать. И обычно раньше это воспринималось как руководство к действию. А сейчас нет, на шесть лет закрыли одного из лидеров. Причем датчанина. И все.
В. Шендерович
―
Тут есть две темы. Первая тема – до какой степени там внутри, то есть если раньше в ледяные нулевые срединные годы мы говорили о том, что все беззаконие идет непосредственно от Путина. То есть НТВ уничтожить – понятно, что была отмашка Путина. Ходорковского закрыть – отмашка Путина. Беслан – отмашка Путина, чтобы Масхадова не пустить. То есть все преступления, которые совершались такого масштаба политического серьезного – они совершались с отмашки непосредственной. Была одна власть, один источник власти. Сегодня все это расползлось, так сказать пошло метастазами. И там уже свои источники сил, влияний. Это надо разговаривать с политологами, которые объясняют. Подробности тамошней шизофрении и устройство метастаз. Я тут про это не знаю. Но действительно да, раньше понятно было бы, президент сказал «мочить» - мочить, президент сказал «оставить в покое» - оставить в покое. А сейчас уже вот так. Уже работают механизмы.
В. Шендерович: С «Открытой Россией» понятно, это тупая власть полицейскими методами
А. Плющев
―
Как говорилось в известном анекдоте: а их-то за что? Вы понимаете или нет?
В. Шендерович
―
Да, тот же вопрос. Потому что с «Открытой Россией» понятно, это тупая власть полицейскими методами, полицейская власть полицейскими методами уничтожает тех, кто требует прекращения полицейских методов. С «Открытой Россией» - тупо, но понятно. Логически понятно. Здесь действительно загадка. С какой стати так сказать силовики и силовые органы России с какого бодуна они участвуют в гундяевской зачистке инфернального поля. Вообще тут понять нельзя. До какой степени там непосредственно проросло от Гундяева, до какой степени - не могу об этом ничего судить. Только знаю одно: ребята, вы наблюдаете Сына, они наблюдают Папу. Какая вам разница до чужих галлюцинаций. Они призывают к насилию? Нет. Отпустите их. Точка. С точки зрения здравого смысла тут вообще вопросов нет.
А. Плющев
―
Как сказал сегодня Песков: в категориях государства мы не можем оперировать понятием здравого смысла. Вот будто вас слышал.
В. Шендерович
―
Да, я ему тексты пишу иногда. Понимаешь, какая штука…
А. Плющев
―
Виктор Анатольевич, в смысле, что же Дмитрий Анатольевич сказал. Эх, это я еще от Маркова никак не отойду.
В. Шендерович
―
Да, да. У тебя тяжелая работа. У каждого свои риски ментальные. Ты слушаешь Маркова. Значит, понимаешь, тут действительно уже метастазы пошли. Уже никто никого не спрашивает. Уже раз заведено дело, то деваться некуда. Надо либо сажать, либо выпускать. А значит увольнять тех, кто сажал незаконно, платить неустойку. Адвокаты же еще сволочи. Потом заплатил, потом плати неустойку. А ты пойдешь с работы, ты же… Ты либо победил, либо проиграл. В терминах спортивной игры. Если ты вел дело, сколько там шли…? 10 месяцев идет суд. И сколько-то месяцев, сколько-то лет шло следствие. Все это все ты жрал казенный хлеб, сверлил себе дырочки для погон и орденов. Вдруг выясняется, что ты это высосал из пальца. Не говоря о том, что это вообще противозаконно. Вообще антиконституционно. Ты вообще нарушил все, кто это дело вели и продолжают сажать эти людей и держать 18 лет, кроме Кристенсена, иеговиста. В том числе две женщины сидят сейчас. Вот сейчас, пока мы разговариваем. 18 человек сидят в тюрьме. Просто мы зацепились за датчанина одного, это как бы заметнее. Но сидят 18. Из них 17 – наших. Россиян. Сидят в тюрьме. Те, кто держит их в тюрьме, они все нарушители закона. Основного закона. Это совершенно очевидно. Это прямое нарушение Конституции, в которой ясно сказано о свободе совести. Точка. Это все люди, которых надо гнать с работы и сажать. Тут либо кто кого: либо они сажают иеговистов, «либо я веду ее в ЗАГС, либо она ведет меня к прокурору». Это все полвека назад формулировал герой Этуша в «Кавказской пленнице». Товарищ Саахов. У них выбора нет. Их надо сажать. Если это выясняется все высосано из пальца, то их надо сажать. Поэтому сидят иеговисты.
А. Плющев
―
Это противоречит Конституции до тех пор, пока какую-то организацию не объявят экстремистской.
В. Шендерович
―
Это все равно противоречит Конституции. Еще раз. Закон и право, я говорю азбучные вещи, но азбучные для юристов.
А. Плющев
―
Я скорее иронизирую.
В. Шендерович
―
Я понимаю. Я догадался. Мы же не вдвоем с тобой, а тут еще микрофоны.
А. Плющев
―
Будут еще и расшифровку читать потом.
В. Шендерович
―
Да, да. И закон и право – вещи разные. Большинство преступлений, которые совершались в истории, массовых тяжелых преступлений совершались по закону. По закону казнили Христа, распинали. И всех остальных распинали по римскому закону. И все, что делал Сталин, было по закону и все, что делал Гитлер было по закону. Это не имело никакого отношения к праву. Это другое дело. Но законы принимают люди. Вот гитлеровский парламент извините, и сталинский парламент и римский парламент приняли такие законы. По ним убивали людей в массовом порядке. К праву это не имеет никакого отношения. К закону – да.
В. Шендерович: Силовики с какого бодуна они участвуют в гундяевской зачистке инфернального поля
А. Плющев
―
А я правильно понял вас, чтобы эту тему подвести, что вы считаете государство инструментом в руках ведущей религии, основополагающей религии или вероисповедания, как хотите. Вот в такой конкурентной борьбе.
В. Шендерович
―
Разумеется. Чего тут считать-то. Это так. Как сказано было в «Мюнхгаузене»: это не факт, это больше, чем факт – так и есть на самом деле. Это так и есть на самом деле, понимаешь. Никакого другого вообще объяснения нет. Конечно, государство – инструмент зачистки инфернального поля. Они конкурируют за небеса, за загробную жизнь. Мне это обсуждать бессмысленно совершенно, я вообще не из этой кассы. Но совершенно очевидно, что это еще раз, ты сказал «вероисповедание», к вероисповеданию это не имеет никакого отношения. К вере это не имеет никакого отношения. Вера – вещь интимная, она не комментируется. Мы говорим об инструменте, о религии, об организации РПЦ, намертво сросшейся с государственным силовым в том числе аппаратом, который рулит. На этом инфернальном поле. И люди, я ничего не знаю про загробную жизнь, я только знаю, что вот эти 18 человек сейчас сидят в тюрьме. В нашем СИЗО и лагерях за свою веру. И это преступление. Это я знаю точно. А про Иегову как про Христа я знаю довольно немного.
А. Плющев
―
Сегодня планировалось спрашивать об одном, а спрашиваю о другом. Хотя фамилия будет одна и та же. Азат Мифтахов это студент, аспирант математик. Которого сначала задержали. И сегодня вроде бы отпустили. А потом на выходе опять задержали.
В. Шендерович
―
А еще в промежутке какое-то время он вообще исчез. Его просто похитили.
А. Плющев
―
С самого начала.
В. Шендерович
―
Его ведь не задержали. Задержали, это мы видим, как происходит в Америке, в Лондоне. Задерживают человека. А тут человек исчез. Его похитили. И адвокаты, никто не знал, ни родные, ни адвокаты, где он. Ему не дали никому позвонить.
А. Плющев
―
Был первые сутки.
В. Шендерович
―
Да, но этого достаточно в нормальной стране для того чтобы все, кто это делали, пошли вон, моля бога, чтобы их не посадили самих. Вот одних этих суток, в которые человека похитили и не дали позвонить ни родным, ни адвокатам. Ну чего, типовое насилие. Типовое полицейское насилие. Тут мы прямой тропкой от этого случая идем к делу Светланы Прокопьевой. Журналистке «Эха Пскова». Которую задержали и обыскивали. И пять часов обыска в квартире. За колонку, в которой она писала о самоподрыве в архангельском ФСБ, когда человек погиб и ранил несколько ФСБшников. И она писала про это колонку. И ее задержали по статье - оправдание терроризма. Скажите, а если я скажу, что Желябов и Перовская народовольцы, которые взрывали, что их народовольческий террор был ответом на полицейский террор самодержавного государства. Это я призываю к терроризму?
А. Плющев
―
Мне кажется, в учебниках истории об этом писали.
В. Шендерович
―
Вот мне тоже кажется. Не то что детства, а десятилетия напролет. Это из учебника истории. Это опять больше чем факт – это так и есть на самом деле. Так скажите, если я говорю, что Желябов и Перовская, их террор народовольческий был ответом на полицейское самодержавие – я призываю к терроризму? Или я объясняю это из учебника истории, объясняю происхождение. Я не призываю к тому, чтобы угол отражения был равен углу падения. Это просто так и есть. Вне зависимости от моего желания. Это я объясняю. Так вот то, что делают сейчас со Светланой Прокопьевой – это прямое подтверждение ее правоты. Потому что в связи с тем, что она высказала это мнение, эту связку о связи террора с полицейщиной, о том, что если не будет законного ответа, то будет противозаконный. То, что с ней делают, пять часов обыскивали. Что они искали? Взрывчатку? Или учебник истории. Я надеюсь, они нашли учебник истории. Может они его почитают среди конфискованных материалов. И поймут, что она всего лишь изложила, она просто воззвала к логике обычной. Еще раз. Это не оправдание терроризма. Это его объяснение. Объективное объяснение. Ау. Товарищ генпрокурор Чайка. Ау, Бастрыкин. Вот просто это должны понять. Либо вы исчезнете, просто исчезнете, вывозящие в лес журналистов, дружащие с Цапками. Либо вы исчезнете, перестанете мучить нормальных, ни в чем неповинных людей, либо однажды вас отловят. Но это я не призываю к этому, я просто объясняю. Что либо вы исчезнете, либо вас будут отлавливать. Одно из двух.
А. Плющев
―
Давайте на этом двойном объяснении мы прервемся.РЕКЛАМА
А. Плющев
―
Я вот какой аспект хотел бы обсудить этого дела. Этому мне кажется, трудно противопоставить.
В. Шендерович
―
Этому можно противопоставить статью, по которой посадить вас, меня, кого угодно. Было бы желание.
А. Плющев
―
Об этом чуть позже поговорим. И тут наши радиослушатели спрашивают, вообще, когда говорим о мыслепреступлениях. Но вот я вчера обратил внимание вот на какой аспект. Он совершенно не оправдывает тех, кто преследует журналистов, Светлану Прокопьеву. Но люди из штаба Навального сказали, что она была еще активисткой штаба Навального. Светлана Прокопьева. Одновременно. Как, по-вашему, может ли журналист сейчас, может быть он должен, может быть он не может работать активистом одной из политических сил.
В. Шендерович: Раз заведено дело, то деваться некуда. Надо либо сажать, либо выпускать
В. Шендерович
―
Ну, может, есть ограничения, связанные с бизнесом и в государственных структурах. Это понятная вещь. Здесь это вопрос политических симпатий. Дело в том, что Навальный, если бы Навальный имел отношение к казне, если бы ее позиция имела отношение к нашим деньгам, то я мог бы сказать, нет, давай договоримся. Ты общественный деятель, это твое личное мнение как человека и гражданина или это твоя работа. И здесь очень важный водораздел, касающийся огромной части тех, кто называет себя журналистами. Потому что он не пишет, там нет плашки «на правах рекламы». То есть ты думаешь, что он с тобой разговаривает, как у него есть репутация, а потом выясняется, что он в какой-то кассе. Какой-то партии. Но в данном случае пока Навальный не в политическом поле, пока там нет наших денег. Это совершенно нормально. Это называется общественный деятель.
А. Плющев
―
Мне кажется у Навального только наши деньги и есть.
В. Шендерович
―
Да, да. Не казенные. Я имею в виду… Стоп, пожалуйста, тогда те, кто дает Навальному, имеют право задавать этот вопрос. У меня-то мои деньги и твои деньги берут, не спрашивая. Берут из казны и отдают Пригожину. То есть нас не спрашивают. А тут люди сами дают деньги. Если им покажется, что там есть конфликт интересов, они могут это Навальному сказать или просто перестать ему платить. Но мне кажется тут как раз такая мелкая тема, которая очень боковая. А из главных тем, связанных с этим. Про то, что есть объективная реальность и нас теперь судят, в том числе уголовным судом за несовпадение…
А. Плющев
―
Мнений с генеральной линией партии.
В. Шендерович
―
Не за несовпадение с наукой, за несовпадение с тем, что считается правильным. Прекрасная история с учебником экономики для старшеклассников. Доктора экономических наук Липсица. Его не включили в федеральный перечень учебников из-за того, что он не способствует любви к родине. Это совершенно гениально. Если бы этих идиотов не было, их надо было бы придумать. Потому что в учебнике ничего не сказано про пользу импортозамещения. Несомненную пользу от импортозамещения в учебнике ничего не сказано. Сама постановка вопроса. Братцы мои, по моему скромному мнению учебник экономики, вообще учебник никакой не должен способствовать любви к родине. Учебник должен давать знания, по возможности точные, корректные. Вот и все. Что касается любви к родине, то должен вам заметить, что если родина-матушка сошла с ума и на своих голодных просторах уничтожает продовольствие, то любовь к родине заключается в том, чтобы к матушке вызвать врачей и госпитализировать ее, пока она беды не наделала большей еще. Своими дурацкими неадекватными действиями. А не в том, чтобы говорить: правильно, матушка, жги дальше. Любовь заключается в том, что врача вызвать, чтобы попробовать объяснить матушке, где она не права. Вот в чем заключается любовь. Но это с моей точки зрения. С их точки зрения любовь заключается в неукоснительном следовании мнению начальства. Мнение начальства, которое меняется, естественно, как колеблется эта генеральная линия как в том анекдоте. Но каждый день надо ей соответствовать. Они все время путают любовь с администрацией. Все время нам подсовывают администрацию…
А. Плющев
―
Родину с администрацией.
В. Шендерович
―
Нет, они нам подсовывают администрацию, а называют ее родиной. Если тебе не нравится администрация, то ты не любишь родину значит. Вот именно. Так вот это как ни странно эта история с учебником экономики, история с Прокопьевой, они связаны внутренне. У них есть общий знаменатель. Презрение к истине, учебнику истории ли, экономики ли. Презрение к знанию и предпочтение мнение начальства. Главное знание и главная энциклопедия – это сегодняшнее мнение начальства. Как можно уцелеть в номенклатурной битве, разумеется, и даже прогрессировать. И даже сделать карьеру. Но только на этой лжи и тупости ничего не может вырасти долговременного. Для родины как раз это беда полная. Что идет деградация, что идет отрицательный отбор, что выигрывают, родина как бы администрация, от имени родины призывает наверх и определяет правила игры так, что наверх должны пройти самые тупые, самые исполнительные, самые жадные, самые беспринципные, не боящиеся грязи. Вот следователь, который может посадить невинного человека и после этого не застрелиться и не повеситься, а пойти пить чай. Или чего покрепче. И сверлить дырочку. Вот этот отбор отрицательный - это самое ужасное, что произошло за это 20-летие. А дальше мы спрашиваем: а чего они, им же вроде Путин не велел. Но Путин вырастил, 20 лет выращивал это поколение. Он дрессировал этих собак. Я уже говорил, на сжатие зубов, на разжатие не дрессировал. Если бы их электрошокером на разжатие дрессировали, они бы разжимали. Но их дрессировали на сжатие. И они сжимают. А чего же потом кинолог говорит: а чего это она задушила. Ты ее этому учил, гадина. Ты учил ее этому 20 лет, чего же ты теперь спрашиваешь. И либеральное лицо делаешь. Ой, это не мы, она сама. Кто дрессировал эту собаку. Ну хорошо, не хочешь, выгони их всех. И накажи. Устрой показательное наказание тех, кто нарушал закон. И прилюдно об этом скажи. Тогда те, кто… Для них это будет электрошокер. Они подумают: э, значит не надо сжимать зубы, может иногда надо по закону. Может, будут хвалить и давать ордена и сверлить дырочки в погонах за соблюдение закона. И тогда, глядишь, другая порода немножко вырастет. Этих следователей. А пока то, что есть.
В. Шендерович: И закон и право – вещи разные
А. Плющев
―
А что, у Путина нет власти, нет желания. Нет возможностей.
В. Шендерович
―
Путину это вообще все по фиг. Его интересует только собственная власть, вот только собственная власть. И в связи с этим его интересуют две вещи. Его и тех, кто рядом с ним определяют, его интересует зачистка выборного поля. На этот счет на смену Чурову пришла Памфилова. И все стало еще тоньше. Но просто чтобы не было никакого Навального, не было никаких конкурентов. Они, правда, и в этих условиях проигрывают уже выборы на местности. Но все равно потом зачищают и делают так, что победили они. Как в Приморье. Значит, их интересуют выборы и там они все держат под жестким контролем и выжигают каленым железом. И их интересует улица. То есть не выход на улицу значимого количества сотен тысяч людей. И они выжигают, как мы видим, всех активистов. Навальных, ходорковских, каких угодно. Одиночек. Они выжигают каленым железом. За призывы уже будут садиться родители за то, что дети появятся. И так далее.
А. Плющев
―
Ну пока этого нет.
В. Шендерович
―
Будут, будут. Они выжигают каленым железом. Они делают все для того, чтобы тебе духу не хватило на улицу незаконно, чтобы туда вышли сотни, но не тысячи и не десятки тысяч уж точно. Это и выборы. Два способа, две истории потери власти. Через выборы и через улицу. Они этим Путин чрезвычайно озабочен. От власти он не уйдет. Точка. Значит, он будет эти вещи контролировать. Что мы тут с тобой щебечем на отшибе в уголку на «Эхо Москвы», мало интересно. Все остальное «Свидетели Иеговы»* (* - запрещены на территории РФ ) - это уже эксцессы исполнителей. Это они уже привыкли просто сжимать зубы. Это он контролирует. До всего остального ему дела нет. Все, что ему нужно – это держать население в зомбированном виде. Для этого есть телевидение. И выжигать каленым железом всякие попытки отнять у него власть. Всё. Наливай и пей – ничего нового.
А. Плющев
―
А оно в зомбированном виде. Мы же каждый месяц слышим, что рейтинг Путина падает.
В. Шендерович
―
Рейтинг падает, безусловно. И будет постепенно падать. Но это длинная историческая, мы же играем в старую игру Ходжи Насреддина с ишаком и эмиром. Ты помнишь: кто сдохнет раньше. Конечно, Россия не Албания. Ресурсов много, все это может продолжаться 10 лет, 15-20. Чтобы поднять до бунта – надо чтобы дошло до голодухи или как в 19-20 году крестьянские восстания. Чтобы еду отобрали. Все вообще. И начали казнить. Я не знаю, что надо сделать. И остались ли такие силы, кстати говоря. Просто генетически уже. После пяти поколений выжигания всего активного движущегося мыслящего. Не знаю. Но, по крайней мере, это длинная история. Путину эта длинная история не интересна. Ему бы свою жизнь дожить.
А. Плющев
―
Вас тут спрашивают: получается, все ваши надежды связаны с Путиным. Вы ждете, когда он умрет.
В. Шендерович: Государство – инструмент зачистки инфернального поля
В. Шендерович
―
Нет. Я же как раз и говорю, ну умрет. Но ему на смену-то, мы же видим Чавес, Мадуро. На смену ему придет не Вацлав Гавел. А население, я об этом и говорю, он успешно размонтировал все демократические институты, нет ни выборов, ни свободной прессы. Нет уже привычки и нет потребности. Выросло поколение совершенно зомбированное. В массе. Я сейчас не говорю об активистах молодежных. В массе. Абсолютно такое специфическое поколение, 20 лет это не шутка. Это очень серьезно. И конечно, с его смертью просто будет длиннющий мучительный, агонизирует система. Мы сейчас невольно навели на какой-то крупный план, почти биологический. Система агонизирует. Эта система не жизнеспособна. Это проверено историей многократно. Система персональной власти там, где 20 лет одна корпорация, она нежизнеспособна. Там начинается гниение. Все это заканчивается плохо. И чем дольше длится единовластие, тем тяжелее заканчивается. На этот счет тоже есть совершенно ясные замеры. Между Тунисом, условно говоря, Египтом, Ливией. Понятно, что чем дольше длится это, тем тяжелее выход. Кровавее и тяжелее. Ясно, что система гниет. Что Путин ее закупорил. Он уничтожил демократический механизм, и превратил это в систему личной и корпоративной власти. Это только означает, что выход будет, к сожалению, очень длинным и мучительным.
А. Плющев
―
Вернемся с Виктором Шендеровичем через некоторое время.НОВОСТИ
А. Плющев
―
В программе «Особое мнение» сегодня Виктор Шендерович. Мы постепенно к этому приближались и вопрос один, который был на сайте со вчерашнего дня. Очень в русле нашей беседы. Спрашивает пользователь: «Как вы думаете, что сдерживает нынешний режим от массовых репрессий: совесть или санкции?»
В. Шендерович
―
Да я думаю ни то, ни другое. Массовые репрессии по опыту революций, контрреволюций требуют большого подъема. Эмоционального. Это тяжелое кровавое дело требует миллионов исполнителей. И усилий больших. И когда была Французская революция и топили Лион в крови, для этого надо революционный настрой. Эйфория. Энергия заблуждения. Или красный террор. Но массовый. Нужна слепая фанатическая вера и готовность класть свои жизни в том числе. Массовый террор… Это гражданская война. Красный террор повлек за собой белый террор и так далее. Это гражданская война. Нет таких сил в стране просто. Просто физически нет сил. Всем более-менее все по фиг. Идеологии никакой нет, никакой идеологии, которая могла бы поднять на массовые репрессии – нет. Есть скотское безразличие, оборотная сторона нашего счастья, что нет гражданской войны. Мы только крепчаем от всего этого. И пока не дойдет до самого, то чаще всего человек не поднимется. Поэтому они могут прессовать сколько угодно активистов, сажать, казнить, бессудно расстреливать. По одиночке. Как в случае с Немцовым. Ну, 50 тысяч выйдет на улицы. Не 50 миллионов. Поэтому не будет никаких массовых репрессий. На это просто у них нет сил. Кроме того, у них нет в этом и потребности. Кроме того, массовые репрессии, может быть, они помнят 37-й год, ведь то, что мы называем 37-м годом – это результат, ведь был до этого 19-18-й год, 20-й, потом 27-29, 30-31-й, 32-й, когда расстреливали, убивали сословиями, казнили. Когда весь этот механизм работал. Но в памяти остался 37-й. Почему? Они начали с себя. Волки от испуга скушали друг друга. Они начали уже себя самих убивать. И просто пошел маховик уже не политических противников и не классовых даже, а начали убивать своих. Машина заработала так.
А. Плющев
―
Многие говорят, что и сейчас есть похожие процессы. Сенатор Арашуков, например.
В. Шендерович
―
Нет, это внутри дарвинизм. Разумеется, это как раз есть. Внутрицеховой дарвинизм и то, что Чайка с Бастрыкиным воюют между собой, и то, что Арашукова говорят, сдал Кадыров и так далее. Они пилят казну, казны в связи с санкциями больше не становится. Аппетиты у них меньше тоже не становятся. То есть не тоже. Аппетиты меньше не становятся, а кусок мяса меньше. Поэтому обостряется, он всегда был, дарвинизм. Всех не хватает. Поэтому они едят друг друга, параллельно выплескивая эти протуберанцы на радость публике. Давая выход отрицательным эмоциям публике. Вот сколько радости ксенофобам, что кавказца взяли. И семью кавказцев. Это так выходит раздражение. Копящееся внутри раздражение. И если тема Кадырова, Геремеева, Арашукова не решается законным путем, невзирая на национальность, принадлежность к тому или другому региону, а по закону. Вот вместе с Сечиным. Этого посадить и Сечина посадить. И еще какого-нибудь, того, другого, 5-го, 10-го. Всех. Не взирая на нацию, сословие, происхождение. Тогда это называется операция «чистые руки». Условно говоря. Это закон вступает в дело. В нашем случае дарвинизм. И побочным замечательным для власти эффектом стравливания пара. Во сколько радости. Мы же помним 11-й год, те, у кого память не отшибло. Фашистов выходит на улицы десятки тысяч по щелчку. Только дай, только разреши, только позволь. Только чуть подогрей. Две секунды. Ксенофобия вспыхивает. Одновременно скармливая публике вот эту тему, решаются вопросы внутреннего дарвинизма. Но, возвращаясь к репрессиям. Для массовых репрессий, повторяю, нужна энергия заблуждения. Массовая же. Нужно поколение моих бабушек, дедушек, это поколение революционное. Которые готовы были убивать, но и погибать сами. За серп и молот, за дело рабочего класса. Сейчас нет никакой идеологии вообще. Растление полное. «Байкалфинансгрупп» – вся их идеология. Наверху никакой тоже. Умри ты сегодня, а я завтра. Вот и вся их идеология. Воровская идеология. Под это дело никаких репрессий не будет. Успокойтесь, как говорится.
А. Плющев
―
Давайте поговорим о хороших новостях.
В. Шендерович
―
А есть?
А. Плющев
―
Да.
В. Шендерович: РПЦ, намертво сросшейся с государственным силовым аппаратом, который рулит
В. Шендерович
―
Что кого-то еще арестовали?
А. Плющев
―
Наоборот, выпускают.
В. Шендерович
―
Я догадался. Хорошая новость.
А. Плющев
―
Полковника ГРУ Владимира Квачкова. Через 10 дней, 19 февраля он должен выйти. Потому что декриминализовали 282-ю, по которой он был осужден.
В. Шендерович
―
И правильно, что декриминализовали. При всей моей любви к Квачкову и при всем моем отношении к его людоедской и убогой идеологии, правильно сделали, что декриминализовали и правильно сделали, что выпускают. Нельзя за это, это такая азбука. За это не сажают. Вот ежели чего другое, а там было и другое, насколько я помню. Но это уже не мое дело. Ежели было другое, то да. Тут давайте разбираться. И опять-таки в контексте разбираться. В том же контексте, как с архангельским случаем. Но это уже для анализа. Для социологии. А по факту уголовному или не уголовному – да, декриминализировали и выпустили. Слава богу.
А. Плющев
―
Вы только что говорили, 11-й год вспоминали, фашисты по щелчку выходили. Разве не лучше, когда они пусть не мытьем, так катаньем, но сидят.
В. Шендерович
―
Нет, не лучше. Американский опыт показывает, что не лучше. Сейчас вышла книга замечательная адвоката Бориса Паланта американского русского. Он давно уехал в Америку, и он довольно заметный значительный адвокат в Америке. Книга касается десяти поправок американских и судебной практики в связи с этим. И то, что касается как раз свободы слова, та глава, которая касается применения этой поправки, она поражает воображение. Я ее прочитал и всем советую. Просто поражает воображение. Там есть, я не буду пересказывать, иначе будет как в анекдоте про Карузо и Рабиновича. Я не буду напевать… Почитайте эту книгу Бориса Паланта «Билль о правах». Но есть очень точная граница, она проведена и она анализируется Верховным судом. Был ли призыв, мог ли призыв привести к непосредственному насилию. Или это вообще призыв идеологический. Идеологический – сколько угодно. Куклуксклановцы в законе. Говори все, что угодно. Но если твой призыв касается агрессии против вот этого человека, конкретного действия, тогда ты призываешь к преступлению. Буквально. Говорить ты можешь все, что угодно. И меня поразили случаи, описанные в этой книге. Из практики Верховного суда Штатов, каких чудовищ оправдывали, потому что, тем не менее. Это всего лишь слова. А свобода слова священна. И нельзя жертвовать свободой слова ради частных политических прихотей. И это сформулировано очень хорошо. И один верховный судья замечательно сформулировал, что Конституция США защищает даже тех, кто не уважает ее. Это очень интересно. И практика…
А. Плющев
―
Сразу почему-то вспомнил наш законопроект о неуважении к начальству.
В. Шендерович
―
Да, конечно. Разумеется. Ну чего сравнивать. Господа ташкентцы, мы отстали в этом смысле просто на два века. Это отдельная тема печальная. Главное не то, что мы отстали, а главное то, что мы настаиваем на своем невежестве. Отставание легко ликвидировать, Интернет, все в доступе. Пожалуйста, учись…
А. Плющев
―
Это знаете, до поры, до времени. У нас сейчас обсуждают как раз закон об устойчивости Интернета. Который на самом деле об отъединении.
В. Шендерович
―
Да, конечно, еще раз говорю, вопрос не в отставании, вопрос в том, куда мы идем. Мы догоняем или мы настаиваем на том, что мы правы.
А. Плющев
―
Опережающее развитие.
В. Шендерович
―
Мы все время настаиваем, что наше азиатское политическое устройство это наш особый путь. Притом что ничего особого как раз и нет. Вот тебе Мадуро, вот тебе Узбекистан. Вот себе Северная Корея. Наливай и пей. Все то же самое. С маленькими подробностями, но то же самое. Унылое местечковое существование. Отрезанные от мира, на периферии мира. Можно огородиться, оцепить себя колючей проволокой. Самим отрезать от Интернета, от инвестиций, от цивилизованного мира и сидеть гордиться. Пока не начнем, как самоеды уже объедать с себя мясо. Это можно. Это нам никто не помешает сделать. Никто и не поможет, но никто и не помешает. Никто не может помешать народу жить в свободе. Если народ этого хочет. И никто не помешает народу жить в рабстве, если народ хочет жить в рабстве. Ну, как можно, можно подвести, как американцы говорят «лошадь к воде, но нельзя заставить ее напиться». К воде нас подвели в 1991 году и даже чуть раньше. Когда в 1986 или 87 услышал от Горбачева про приоритет общечеловеческих ценностей, я такого словосочетания не слышал. За дело рабочих и крестьян – помню. Гегемон – эти все слова. А это не слышал, впервые услышал. Вот с этих пор 30 с лишним лет назад нас начали подводить к воде.
А. Плющев
―
Уверовали в приоритеты?
В. Шендерович
―
Уверовал. Нет, я и раньше интуитивно не очень был склонен к делу рабочего класса и трудового крестьянства, не будучи ни тем, ни другим. Я всегда был прослойкой. Но тем не менее, нас подвели к воде. Дальше кто хочет – напивайся, пожалуйста, вот она. Вот он открытый мир. Вот иди, учись, книжки читай. Делай выводы. Развивайся. Но если мы настаиваем на выходе, когда государство занимается не образованием народа, а его отуплением, то на выходе мы видим массовую печальную унылую ксенофобию. Массовое же безразличие к судьбе собственных детей. И мы видим очередь к Мавзолею. В январе 2019 года. Мать вашу! 19-го! Чуть ни сказал 1900. Не 24-го, а 2019. Очередь к Мавзолею. Ребят, ну хорошо. Ну либо Мавзолей, либо Ленин, либо свободный Интернет. Либо Сталин, либо Илон Маск. Ну, оно не совмещается, ребят. Свобода несовместима с этим всем. С ложью, унылостью. Если мы будем по-прежнему беззаконно прессовать всех, кто вообще хоть пытается о чем-то думать и даже просто прессовать как этих иеговистов. Просто прессовать людей. Единственное, что умеем. Класть вниз лицом и пытать. Ничего другого. Кроме мордобития, никаких чудес. В 1906 году Саша Черный написал: «Единственные новости – парад и мордобой». И вот смотрим новости государственные, ничего третьего – парад и мордобой. Либо нас учат гордиться и строят нас в шеренги и мордуют тех, кто так не согласен жить. Парад и мордобой – по-прежнему единственные новости. Вот эта метафизика, конечно пугает. Потому что мы отказываемся идти в обучение. Еще раз, ничего плохого в отставании нет. Человечество развивается очень волнообразно. Плохо то, что отказываемся идти в обучение.
А. Плющев
―
Пока шли в студию, вы упомянули о том, что один из спектаклей не может сюда приехать.
В. Шендерович
―
Да не спектакль. Спектакль может. Ада Николаевна Роговцева, народная артистка Советского Союза. Все люди старшего поколения улыбнулись сразу.
А. Плющев
―
Она в Киеве живет.
В. Шендерович
―
Да, она герой Украины. Она народная артистка СССР и она не въездная в Россию, потому что она спонсор терроризма. Дело в том, что когда началась война, то Ада Николаевна Роговцева как полагается артисту во время войны, поехала с бригадами по госпиталям и она читала, играла спектакли, читала программы. Причем программы были пополам. Анна Ахматова на русском языке. И Леся Украинка – на украинском. Какую-то часть заработков она отдавала на медикаменты, потому что, как вы помните, в 14-м году, ну вы-то не помните. Никакой армии украинской не было и ничего не было. Они на свои деньги покупали медикаменты. В очередной раз, приехав в Москву на съемки, она снималась много в сериалах, она встретила дружелюбного пограничника, который ее развернул от границы. Красный флажок. Она спонсор терроризма. Ада Николаевна Роговцева не может появиться на территории РФ. Вот Геремееву, Кадырову никаких претензий. И ко многим другим. Уго Чавеса улицу называем. И так далее. И каких только людоедов ни привечаем. С ХАМАС дружим. Ада Николаевна Роговцева не может попасть на территорию РФ. Она враг России. Я с этим врагом России, будучи в ее влюблен полвека, играл спектакль в Лондоне, в Украине играл, в Израиле. И буду еще продолжать играть. Везде, кроме России. Куда ей дорога заказана. С чем я поздравляю россиян, которые променяли Аду Николаевну Роговцеву на какого-то безымянного упыря, который поставил красный флажок напротив ее фамилии. На границе.
А. Плющев
―
Виктор Шендерович был сегодня гостем программы «Особое мнение». Спасибо и до свидания.
В. Шендерович
―
Спасибо.