Евгения Альбац - Особое мнение - 2019-05-21
О.Журавлева
―
Добрый вечер! Меня зовут Ольга Журавлева. У нас в гостях — Евгения Альбац, главный редактор издания The New Times. Здравствуйте, Евгения Марковна!
Е.Альбац
―
Здравствуйте, Ольга!
О.Журавлева
―
Начнем, наверное, с журналистской истории — с истории с коммерсантом. Продолжают поступать всякие заявления, интервью, версии с ситуацией увольнения журналистов отдела политики. Что якобы материал мог быть заказным, — сообщает председатель совета директоров «Коммерсанта» в интервью. И вот они стали проверять, заказной ли это материал, и вот в результате не получили ответа внятного. И в результате вот были уволены журналисты.
Е.Альбац
―
Не получили ответа внятного — какого?
О.Журавлева
―
Был ли этот материал заказным, я так понимаю.
Е.Альбац
―
Так я понимаю, что там весь вопрос в том, что авторы материала… что главный редактор, он же генеральный директор господин Желонкин потребовал от них источников, что, в принципе, с моей точки зрения главного редактора, это справедливо. Потому что главный редактор все-таки должен понимать, на чем основывается тот или иной текст, особенно когда это, может быть, острый какой-то текст.Но так я понимаю, что они эти источники называли ведущему номера. Редактор, который вел номер тогда, 17 апреля, это был Глеб Черкасов, заместитель главного редактора, который долго-долго был редактором отдела политики «Коммерсанта» и, насколько я понимаю, они ему назвали источники. А вот господину Желонкину не назвали, потому что после всех шумных историй, которые происходили в последние годы с «Коммерсантом» с увольнением людей, с той цензурой, которая существует там — собственно, это видно по тому письму, которое подписали большинство корреспондентов издательского дома «Коммерсант» — доверия у журналистов к этому гражданину нет.
Е.Альбац: Закон о СМИ и журналистские правила требуют от нас всеми силами защищать источник. Это первая задача
И опять же насколько я могу судить по тем разговорам, которые у меня были, у журналистов могло быть опасение, что названные ими источники станут известны главному акционеру, а главный акционер познакомит с фамилиями этих источников своих интересантов этой статьи. И в этом смысле журналисты поступили абсолютно правильно. Потому что и закон о СМИ и все неформальные журналистские правила требуют от нас всеми силами защищать источник информации. Это вот первая задача любого журналиста. Это то, чему учат молодых репортеров, когда они приходят в газету. Источники — это твоя святая обязанность. Ты не можешь открыть свои источники. Это этическая вещь. Это моральная вещь, это профессиональная вещь. А в условиях нашего авторитарного государства это еще вопрос безопасности, иногда выживания и так далее.
Вот то, что я вижу. Понятно, что я не внутри, я не могу…
О.Журавлева
―
Но мы можем предположить. Вы в этом деле уже съели всех собак, поэтому можем предположить что-то. Вот как вы думаете, могло ли быть что-то такое, что информацию кто-то, действительно, хотел слить? Были интересанты…
Е.Альбац
―
Знаете, всегда есть интересанты, которые хотят впарить журналистам какую-то темку. Но я не знаю второго автора (там, вообще авторов 5 человек). Я не знаю второго автора Иванова, но я много читала Ивана Сафронова. И о нем коллеги, которые работали в «Коммерсанте» говорят очень хорошо.
О.Журавлева
―
Да даже Песков о нем отозвался самым блистательным образом.
Е.Альбац
―
Но тут важнее, что коллеги о нем хорошо говорят. И он к тому же сын погибшего журналиста «Коммерсанта», который странным образом выпал из окна. Был такой военный журналист Сафронов. И он его сын. Короче, о Сафронове-младшем очень хорошо говорят, как хорошо говорили и о его отце. И это важная история, потому что все-таки эти журналистские династии… ну, как-то неудобно перед фамилией какие-то вещи делать, мне кажется.
О.Журавлева
―
А что касается самой этой публикации, она же достаточно давняя.
Е.Альбац
―
17 апреля.
О.Журавлева
―
И за это время, с тех пор, как прошла волна по поводу Матвиенко и его отставки, как-то стерлись другие персонажи публикации. Все говорят про Матвиенко, ничего не говорят про Нарышкина. Это почему, как вам кажется?
Е.Альбац
―
Нет, почему? О нем говорят, и мы вчера на передаче говорили, что, собственно, в этой публикации было написано, что на место главы Совета Федерации придет Сергей Нарышкин, который сейчас занимает должность руководителя Российской разведки, а до этого был спикером нижней палаты парламента. Во-первых, глава разведки непубличная в этом смысле фигура. Конечно, это политический назначенец, но то, что он возглавляет специальную службу… во всяком случае, не принято, чтобы они особенно выходили, в отличие от главы ФСБ или главы ЦРУ, эти люди на публику.
О.Журавлева
―
Может быть, как раз ему не понравилась бы такая публикация?
Е.Альбац
―
Я не знаю, честно вам скажу. Я тут не хочу гадать, Оля, потому что я не знаю этого. И я многих людей спрашивала, что там такое, потому что я еще раз прочитала эту заметку — я, убей меня бог, если я могу понять, что такое в этой публикации. Ну да, она основана на анонимных источниках. Мы отлично знаем, что вся публичная сфера совершенно закрыта, что сфера принятия решений совершенно закрыта. И очень часто приходится использовать анонимные источники, иначе люди просто не разговаривают, ну ни при каких условиях не разговаривают.Конечно, было бы лучше, если бы там были какие-то открытые ссылки на людей из администрации президента или еще откуда-то, но почему-то там этого не было. Не могу вам сказать, не знаю.
Понимаете, «Коммерсанту» последних лет довольно трудно доверять вообще, в принципе. К сожалению, о том, что там цензура, об этом вполне открыто говорят, и это хорошо известно. И как-то они умудряются обходить темы, которые они раньше бы никогда не обошли. Собственно, это началось еще после увольнения ныне покойного Максима Ковальского, главного редактора журнала «Власть», которого они тоже закрыли от греха, чтобы еще не создавать себе проблемы.
О.Журавлева
―
Ну, конец политической журналистики или…
Е.Альбац
―
Ну, ладно. Послушайте, из-за «Коммерсанта» до всей этой истории произошел исход специальных корреспондентов, которые просто ушли. В основном они ушли на ВВС, какие-то еще редакции. Уже тогда была очень серьезная цензура. И не случайно, что Илья Барабанов, Олеся Герасименко и несколько других… насколько корреспондентов вообще перестали писать из тех, что всегда были на слуху — они просто ушли. Поэтому там давно не было никакой политической журналистики.Другой вопрос, что там все-таки появлялась какая-то информация, потому что это ежедневная газета, потому что принято «Коммерсанту» сливать какую-то информацию, в том числе, из администрации президента — это всегда делается. Все-таки иногда там что-то появлялось. Хотя, честно говоря, я вам скажу, что последнее время я «Коммерсант» не читаю.
О.Журавлева
―
Получается, что слили, а потом как-то… что-то пошло не так.
Е.Альбац
―
Нет… Я не знаю. Все-таки, давайте мы не будем говорить. Это все-таки очень обидное слово для журналиста «слили». И, повторяю еще раз, Иван Сафронов — я просто второго журналиста не знаю, а Ивана Сафронова я много читала — он хороший журналист. И надо все-таки, чтобы у нас были какие-то доказательства, чтобы в чем-то обвинять журналиста.
О.Журавлева
―
Да не журналиста…
Е.Альбац
―
Тем более, Обратите внимание, Оля, сколько людей подписали письмо в их защиту.
О.Журавлева
―
Это очень важный момент. Это Евгения Альбац, главный редактор издания The New Times. Меня зовут Ольга Журавлева. Никуда не уходите.РЕКЛАМА
О.Журавлева
―
И снова с вами Ольга Журавлева. Наша сегодняшняя гостья — Евгения Альбац, главный редактор издания The New Times. Мы тут размышляем о перспективах многих уволившихся журналистов. А вот эта акция публичная, которая произошла уже, собственно, после конфликта, она о чем вам говорит?
Е.Альбац
―
Скорее она меня расстроила тем, что я там не нашла. Я не нашла фамилии некоторых важных для меня людей и даже в какой-то степени друзей. И вот то, что я не увидела их среди тех, кто подписал это письмо, это меня очень задело. Потому что, конечно, можно не соглашаться с какими-то строчками или посылами, но когда журналистский коллектив, десятки людей говорят: «Нет, ребята, больше это терпеть невозможно, мы достигли черты. Больше терпеть такую цензуру как в «Коммерсанте»…». Это мое оценочное суждение, конечно. Только на государственных пропагандистских каналах, а из печатной прессы они, мне кажется, совершенно отличаются, это прямо какой-то особый случай — «Коммерсант».
О.Журавлева
―
Жаль газету?
Е.Альбац
―
Мне жаль газету. Мне жаль, вообще, издательский дом. Я очень любила журнал «Власть» с самого его… когда он только-только начинался, Андрюша Васильев был его главным редактором. Я, собственно, смотрела, может быть, меньше читала, но смотрела и журнал «Деньги». Мне обидно. Это был сильный издательский проект, сильный журналистский коллектив. Там были традиции. Ну, что тут говорить?Когда тот же Андрей Васильев, многолетний главный редактор «Коммерсанта» говорил, что у всех ипотеки. Ипотека — это то, что погубило российскую журналистику, — говорил Васильев. Это не совсем справедливо, но то, что она в большой степени погубила издательский дом «Коммерсант», это правда.
О.Журавлева
―
Но сейчас мы видим, что даже ипотека не может быть поводом, чтобы не заявить свой протест. Что произошло?:
Е.Альбац
―
Не знаю. Видимо, достало. Ой, понимаете, это всё не моя информация, и вообще, не очень принято, чтобы журналист другого издания как-то вот так обсуждал…
О.Журавлева
―
Я просто видела много комментариев от журналистов частных, что «Я вам горжусь. Вот вы молодцы!» Мне кажется, на такую реакцию можно вполне рассчитывать.
Е.Альбац
―
Я вам напомню, что уволили Макса Ковальского. Вынуждена была уйти Арина Бородина. А она лучший телевизионный аналитик. Как аналитик она просто лучшая была и есть…
О.Журавлева
―
Я очень рада, что она у нас работает.
Е.Альбац
―
Совершенно верно. Но я то привыкла читать ее тексты и мне их абсолютно не хватает. Илья Барабанов, который был военным корреспондентом на Донбассе и которому резали с войны материалы. Это вообще западло. Человек под пулями собирает информацию, предает ее в газету, а затем ему вычеркивают там называния, фамилии, воинские части и так далее. Ушел.Олеся Герасименко, она выросла, собственно, в Газета.Ру. Потом она была специальным корреспондентом, писала тексты, которые были очень популярны. Тоже оттуда ушла.
Алентова, помните, была такой журналист, который замечательно писала еще по Чечне НРЗБ. Где? Вы давно ее тексты, вообще, читали. Я забыла, как звучат эти тексты. Панюшкин там работал — ушел. И так далее.
Там была когорта очень хороших пишущих журналистов, и они все из издательского дома ушли все задолго до этой истории. Ушли, потому что нормальный журналист не может работать в условиях цензуры, ну, просто не может.
Мне было оскорбительно, что Илья Барабанов, который у меня когда-то начинал работать, работал в условиях цензуры. Не должен журналист работать в условиях цензуры. Никакие деньги этого не стоят. Вот нельзя. Лучше поменять профессию, пойти песенником работать или тексты депутатам писать, чтобы они хоть выучили русский язык, который для абсолютного большинства депутатов точно не родной, во всяком случае, у них как-то очень плохо с русским языком. Я не знаю, что угодно, но работать в условиях цензуры журналист не должен. Это развращает, это приводит к проституированию профессии. Это уже не журналистика совсем.
Поэтому то, что все эти журналисты держались до последнего момента, для меня, вообще, поразительно. Я знаю, что кое-кто из тех, кто сейчас подал заявление, давно смотрел по сторонам, думали, куда уходить, но зарплаты в «Коммерсанте» высокие, работа удобная, столовая хорошая, я не знаю, что еще там хорошего у них.
О.Журавлева
―
Сейчас даже пропуска отобрали.
Е.Альбац: Мне жаль газету, вообще, издательский дом. Я очень любила журнал «Власть», «Деньги»
Е.Альбац
―
Я не знаю. И это держало людей, потому что они говорили: «Ну, как? Ипотека, семьи и так далее». Я этого начисто не понимаю, просто не понимаю.
О.Журавлева
―
А можно тогда вопрос про ваш журнал, потому что вот у нас слушатели вспоминают, а что там с деньгами, которые были собраны…
Е.Альбац
―
Вот как раз, когда к вам шла, поставила точку. Я написала текст — это мой отчет перед теми 18 тысячами доноров, спонсоров, которые спасли журнал, сайт в октябре. Я написала подробный отчет. Завтра мы его опубликуем. Потому что в прошлую пятницу стало известно, что Верховный суд Российской Федерации отказал в нашей конституционной жалобе.Это поразительное совершенно постановление Верховного суда Российской Федерации, поскольку вся наша кассация была построена на собственных решениях Пленума Верховного суда Российской Федерации. Собственно, ровно на решениях Пленума Верховного суда судья административного суда Шведова в первый раз отказала прокуратуре и сказала, что давно вышли все сроки давности. И вот ровно на этом была построена вся наша кассация.
Понять аргументацию, мотивировку отказа судьи Верховного суда Никифорова невозможно. Это вообще бессвязный текст. Мы, конечно, его тоже вывесим. Как адвокаты мне объясняли, что есть такой принцип забалтывать тему, когда нельзя удовлетворить, но невозможно представить аргументацию, как отказать.
Мы, конечно же, как требовал закон, 20 февраля 2019 года заплатили штраф 22 миллиона 250 тысяч рублей штраф The New Times плюс 30 тысяч рублей, который был выписан мне как главному редактору. Итого, значит — 22 миллиона 280 тысяч рублей мы заплатили. На остальные деньги мы жили. Я полностью расписывали, на что, какие расходы. Всё это мы с бухгалтером посчитали.
О.Журавлева
―
То есть всё, что осталось, собранное сверх, вы на журнал использовали.
Е.Альбац
―
Мы на это жили. У нас идут, конечно, судебные тяжбы. Да, конечно, мы подали жалобу в ЕСПЧ…
О.Журавлева
―
А у нас еще будет ЕСПЧ в ближайшее время?
Е.Альбац
―
Да, я думаю, что будет. Во всяком случае, мне кажется, что сами российские чиновники не хотят выходить из ЕСПЧ. И, тем более, я думаю, что начались разговоры, чтобы вернуться в Совет Европы и так далее. Короче, мы подали жалобу в ЕСПЧ. Это для нас уже последняя инстанция.Но, откровенно говоря, наш адвокат, Вадим Прохоров, был совершенно убежден в том, что, конечно, Верховный суд удовлетворит нашу кассацию, потому что в противном случае он должен отменить решение своего же Пленума, просто взять и отменить. Я подробно об этом пишу. Я-то как раз думал, как это может быть, если во главе Верховного суда сидит человек, который сажал диссидента Феликса Светова, отца, кстати, Зои Световой еще при советской власти. Поэтому странно было бы, чтобы что-то изменилось.
Ну, вот я, к сожалению, оказалась права. Я не скрою, меня крайне это расстроило, потому что мы очень рассчитывала на то, что мы выиграем на этот суд, вернем эти деньги. Мне казалось, вообще, это важная история — показать, что все-таки можно сопротивляться, можно выигрывать. И та история, когда за 96 часов нам перечислили 18 тысяч человек больше 28 миллионов рублей, она надолго останется очень яркой страницей в истории российских СМИ и российской публичной политики. Но, к сожалению, когда ты имеешь дело с государством, как предупреждали меня, собственно, многие юристы, сейчас выиграть у государства нельзя.
О.Журавлева
―
Я прошу прощения. Буквально несколько секунд напомнить, за что же этот штраф ужасный был.
Е.Альбац
―
За то, что мы не представили табличку в Роскомнадзор. К нам первым применили статью 13.15.1 прим, по которой помимо данным, которые мы предоставляем в Минюст и в налоговую, в Роскомнадзор надо отправлять табличку, если вы получали деньги от иностранных источников. А иностранным источником был наш же фонд, который был признан иностранным агентом в декабре 2014 года.
О.Журавлева
―
Это так, напоминание. Евгения Альбац, главный редактор издания The New Times. Никуда не уходите, мы скоро вернемся.НОВОСТИ
О.Журавлева
―
И снова с вами Ольга Журавлева. И наша сегодняшняя гостья — Евгения Альбац, главный редактор издания The New Times. Мы, наконец, добрались до любимой темы. Мы, конечно, вспомним и про протесты, про которые у вас была вчера целая передача, но сначала президент Зеленский, его инаугурация, обсуждение этой инаугурации, подробности этой речи. И, мне кажется, что в России обсуждали ничуть не меньше, чем в Украине, а, может быть, и больше.
Е.Альбац
―
Во всяком случае, в моей ленте очень много, наверное, и в вашей, и в Фейсбуке и в Твиттере это обсуждали. Я ее не смотрела, я ее прочитала, честно говоря, эту речь. Она очень нестандартная. Она очень такая, что ли, вся интерактвная, если хотите, она вся построена на постоянном обращении. Вот то, что он все время подчеркивает: «Мы… от нас зависит.. Европа в наших головах… от вас зависит, чтобы не воровать…» и так далее.
О.Журавлева
―
Ну, это же артистическая такая особенность?
Е.Альбац
―
Во-первых, видно просто, что он человек умный. Собственно, он писал свои сценарии для «Квартал 95» и для «Слуга народа» так я понимаю, со своей женой. И читала несколько ее интервью. Она человек очень вдумчивый.Знаете, у меня есть по поводу Зеленского своя гипотеза.
О.Журавлева
―
Давайте!
Е.Альбац
―
Когда я разговариваю со своими друзьями в Украине, то они мне говорят: «Женя, ну вы понимаете, что человек, который никогда… нет у него опыта, никогда не работал, не управлял ничем…» и так далее. Может быть, и хорошо, что у него нет опыта работы в государственных структурах Украины, как, собственно, и Советского Союза (это, как мне представляется, скорее отрицательный опыт). И очевидно, что он очень успешный бизнесмен. Опубликована его декларация. Денег у него немало. Я о другом хочу сказать. Вот я всем советую посмотреть этот сериал «Слуга народа», в котором Зеленский выступал не только в качестве главного героя президента Голобородько, но и в качестве сценариста и сорежиссера. И моя гипотеза заключается в том, что в этих трех сезона, особенно в первых двух сезонах через этого президента Голобородько, который оказывается и в сложной ситуации со старыми чиновниками и с тем, что он понимает, что нельзя выгнать всех, а надо, чтобы кто-то понимал, как устроена чиновничья жизнь, как устроено делопроизводство и протокол и так далее. И в своих отношениях с олигархами и в своих отношениях со спецслужбами. Если хотите, он прожил…
О.Журавлева
―
То есть он думал об этом уже…
Е.Альбац: Нормальный журналист не может работать в условиях цензуры, ну, просто не может
Е.Альбац
―
Я не знаю, думал или нет, я не хочу залезать в его голову. Я этого не знаю. Но то, что как актер и сценарист, что еще важнее, он прожил эти разные ситуации. Ведь наши игры ментально — мы всегда оцениваем риски. Как мы оцениваем риски? Мы проигрываем варианты. Вот есть такие и такие альтернативы. Вот, собственно, этот «Слуга народа», если вы посмотрите, он позволил Зеленскому проиграть разные сценарии.Если попытаться договариваться со старыми чиновниками, старой властью — что получается? Ага, получается то-то. Ты оказываешься все равно зависим от олигархов и от Рады. Если оставить Раду той, которая была при прежнем президенте — что будет? А эта Рада будет блокировать всё абсолютно. А если попытаться договориться с одним олигархом против других — что получается? Президент Голобородько оказывается в тюрьме в результате.
И, кстати, неслучайно этот сериал на Netflix появился в переводе. Потому что, конечно, всех интересует, кто интересуется политикой, что же это за парень такой, что от него ждать. И вот, мне кажется, что внимательное прочтение этого сериала… Не надо всё смотреть, там достаточно… я смотрю всегда три серии в начале, три серии в середине, три серии в конце. Больше я не могу выдержать. 24 серии в сезоне — это для меня многовато.
Вот это очень любопытно. Мне кажется, что он ментально прожил очень многие варианты, продумал их. Это, конечно же, не обязательно возмещает недостаток управленческого опыта, но, мне кажется, что он человек умный, и, я думаю, что он что-то и почитал. Во всяком случае, то, что он риски представляет себе, представляет, как можно обходить эти риски, то есть он просчитывает на много шагов вперед, что будет при этом варианте, при этом, при этом: что могут делать олигархи, что может сделать старая бюрократия, что будут делать продажные политики. И вот как быстро у избирателей кончится терпение, и они скажут: «Пошел вон!» то как бы проигранные им истории.
Есть вторая очень важная вещь. Сейчас огромное значение — не удивляйтесь — будет играть Петр Порошенко. Очень важно, чтобы в Раде — как мы помним, Украина находится в переходном периоде к парламентской республике, и Рада формирует правительство, утверждает за исключением силовиков, — так вот очень важно, чтобы там образовалась сильная оппозиция Зеленскому.
Потому что власть все равно развращает. У всех людей у власти рано или поздно едет крыша. И Порошенко с тем, что у него есть все причины ненавидеть Зеленского, понятно совершенно, что ему не удастся с Зеленским договориться, при этом он способен сформировать в Раде сильную фракцию. А мы знаем, что Зеленский в конце своей инаугурационной речи объявил о роспуске Рады. Сегодня этот указ он подписал. И 21 июля в Украине будут парламентские выборы.
Вот принципиально важно, чтобы там была сильная оппозиционная фракция, которая бы отслеживала каждый шаг Зеленского, каждый шаг исполнительной власти, чтобы они всё это отслеживали. Когда я слышу «ой, это будет очень неэффективно», знаете, я как-то говорила, что США начинали войны всегда в условиях, когда и президент и большинство в конгрессе были из одной партии. Поэтому вот эта эффективность, она хороша при ловле сами знаете, кого. А в политике очень важно, когда принимаются решения, чтобы это были продуманные, прописанные решения. Поэтому безумно важно, чтобы у Зеленского была сильная оппозиция.
Е.Альбац: Работать в условиях цензуры - развращает, приводит к проституированию профессии. Это уже не журналистика
Понимаете, вот публичная политика — у нас ее нет, и я безумно без нее страдаю — это что-то вроде футбольного поля. Вот когда у вас играют две сильные команды, и арбитр, судья — это независимая ветвь власти, то в этой постоянной политической конкуренции, в том, что все забивают какие-то голы, собственно, и формируется политика государства.
О.Журавлева
―
Или хотя бы красивая игра.
Е.Альбац
―
Ну, или красивая игра. Мы знаем, что такое заказные игры и когда судьи покупаются. Мы знаем, что это такое в футболе, мы знаем, что это в политике. Это история, собственно, нашего отечества. И в результате ровно потому, что у нас оказалось футбольное поле публичной политики всё занято одной командой, мы оказались там, где оказались сейчас.Так что роль Петра Порошенко в будущем Украины колоссальна. И очень важно, чтобы и у Зеленского и у Порошенко получилось выполнить те роли, которые они на себя взяли.
О.Журавлева
―
Еще одна тема, которую хотела с вами сегодня обсудить. Как вам кажется, история с петербургским протестом, она… сейчас, говорят, демонтируется уже забор…
Е.Альбац
―
Вчера уже демонтировали, да.
О.Журавлева
―
Она закончилась?
Е.Альбац
―
Не знаю. Это гадать на кофейной гуще. Я думаю, что сейчас заявив об этом опросе — то, что завил Путин — надо было, конечно, погасить момент. И это удалось сделать. Потому что, как мы знаем, когда протест выдыхается, очень трудно его поднять заново. Во всяком случае, удалось как-то снизить накал страстей. Посмотрим, какие дальше будут действия.Но я думаю, что протест в Екатеринбурге победил, что, как мне кажется, на основе того, что мы здесь обсуждали на передаче, власть не хочет опять, уж коли она пошла на попятную, наступать опять на те же грабли. Хотя надо отдать должное нашей власти — это национальный вид спорта. Поэтому ничего исключать нельзя.
О.Журавлева
―
А с другими протестами это как-то коррелируется?
Е.Альбац
―
Тоже вчера это мы обсуждали. Мне кажется, что сейчас постоянно где-то что-то будет вспухать, потому что то, что три года падают доходы, что прямое следствие того, что экономика не растет, то, что увеличивается число бедных людей. Самое главное, что у людей не стало надежды, понимаете? Всё время казалось, особенно после 10 лет этого невероятного нефтяного изобилия, когда бизнесы могли занимать дешевые деньги на Западе и развивать бизнесы, и сейчас всё это кончилось, никаких дешевых денег нет, развивать нельзя, да и страшно…
О.Журавлева
―
Я вам больше скажу, сегодня сообщили, что и в МВД уже как-то нищают сотрудники, давно не получают зарплату.
Е.Альбац
―
Ну, знаете, недавно, как вы помните, взяли полковника ФСБ Черкалина, и у него обнаружили…
О.Журавлева
―
Так вот, где деньги-то!
Е.Альбац: К сожалению, как предупреждали меня, собственно, многие юристы, сейчас выиграть у государства нельзя
Е.Альбац
―
12, 5 миллиардов. И как кто-то остроумно написал — это только последний транш. Это то, что еще не успели отправить на депозиты. Человек, который контролировал всю банковскую систему страны. Я тоже думаю, что если потрясти Лубянку, то там, наверное…
О.Журавлева
―
То вся страна может прожить год на Канарах.
Е.Альбац
―
Я не знаю, Оля. Я не знаю даже, сколько стоят Канары, честно говоря. Но, может быть, вы и правы.
О.Журавлева
―
Это Евгения Альбац, главный редактор издания The New Times. Меня зовут Ольга Журавлева. Всем спасибо, всего доброго!