Особое мнение СПб - Дмитрий Губин - Особое мнение - 2019-06-14
Т. Троянская
―
Ну что, мы в эфире, уже 11 часов 7 минут, в студии Татьяна Троянская. Я приветствую Дмитрия Губина, журналиста, телеведущего. Добрый день.
Д. Губин
―
Долго Троя в положении осадном казалась неприступною твердыней…
Т. Троянская
―
Как приятно, что я вас вдохновляю на поэзию!
Д. Губин
―
Hello people, общежитие слушает!
Т. Троянская
―
Ура-ура! Дмитрий Губин попросил меня – я сейчас, может быть, выдам вашу тайну…
Д. Губин
―
Не говорите, что «он идет в Мариинский».
Т. Троянская
―
«Только не про Ивана Голунова!»
Д. Губин
―
Нет, я говорил: «Только не про Гергиева!» Слушайте, мы с вами Рихарда Штрауса обсуждали, Татьяна. Ну как не хорошо обманывать несчастных осаждающих и осажденных.
Т. Троянская
―
А до Штрауса мы говорили…попытались говорить об Иване Голунове. Про Мариинский мы, конечно, поговорим. Я знаю, вы вставите нужное слово.
Д. Губин
―
И что же вы хотите?
Т. Троянская
―
Что это было? Объясните. Сейчас, слава богу, Иван на свободе, дело закрыто, и мы можем совершенно спокойно рассуждать о том, что это было.
Д. Губин
―
Это было то, что описано у Шукшина, по-моему «До третьих петухов» называется, такая маленькая поветь у него. Помните. Там был персонаж Змей Горыныч, и у него головы жили независимо одна от другой. Мне очень нравится оттуда фраза: «А третья голова сказала: «Лангет». Вот третья голова, посмотрев на Ивана Голунова, сказала…
Т. Троянская
―
А третья голова – это Владимир Путин?
Д. Губин
―
Нет. Я думаю, он, конечно, понятия не имел, кто такой Иван Голунов. Владимир Путин давным-давно занимается международной геополитикой, последствия которой ему виртуально рисуют, и он считает, что живет в прекрасном мире, где Россия, он, конечно, понимает, что не великая держава, но что он – великий правитель. Ему так действительно кажется. Тем, что происходит в России он. Понятное дело а) давным-давно не интересуется; б) понятия не имеет. Когда злые головы, с которыми я ничуть не согласен, говорят, что Путину нужно сделать такое наказание – просто выпустить его без паспорта в центре Москвы, и через 3 дня он будет бомжевать уже где-нибудь, я категорически с этим не согласен. Потому что нельзя же так негуманно к пожилому человеку относиться.
Т. Троянская
―
Вот взял и оскорбил.
Д. Губин
―
Почему я оскорбил?
Т. Троянская
―
Ну, он моложавый.
Д. Губин
―
Да, моложавый, замечательно. Но, понимаете, Татьяна, какая штука: если кто-то ведет себя, как глубокий старец из ХХ века, если кто-то ходит, как глубокий старец, думает, как глубокий старец…
Т. Троянская
―
Если человек не умеет пользоваться интернетом!
Д. Губин
―
…не умеет пользоваться интернетом, понятия не имеет, из чего состоит ХХI век – может быть, он все-таки глубокий старец, а? Когда-то со старостью был связан ум. Сейчас, я боюсь, со словом «старец» не связано ничего, кроме глубокой отсталости. Главный итог правления Владимира Путина, я хочу вам напомнить: это жесткое, долгое и тяжелое превращение страны (и я боюсь, что это навсегда) в страну третьего мира. Пока мы занимаем верхние строчки в третьем мире, пока что идем нюх-в-нюх с Турцией. Турция во многом выигрывает, но кое в чем она проигрывает – у нее нет, например, атомной бомбы. Но Россия – страна третьего мира, и это главный итог правления Владимира Путина.
Т. Троянская
―
В какой момент она стала страной третьего мира?
Д. Губин
―
В то время, как Владимир Путин стал правителем третьего мира.
Т. Троянская
―
Прямо сразу?
Д. Губин
―
Нет, это было не сразу. Татьяна, мне неудобно несколько напоминать, но Владимир Путин в 1999 году был «либераст, дерьмократ и вонючий западник, шакалящий у западных посольств». Вот такой был Владимир Путин. И если кто-то скажет, что это не так – я готов привести свидетелей из штаба Путина, потому что в «Александр Хаус», где располагался предвыборный штаб Путина, не скажу, что часто, но все-таки хаживали-с, слышали-с, помним-с. А долгая память, как известно, хуже, чем сифилис.
Т. Троянская
―
Особенно в узком кругу.
Д. Губин
―
Совершенно справедливо.
Т. Троянская
―
Но, Дмитрий, подождите…
Д. Губин
―
А дальше с ним произошла печальная история. Примерно такая же, как с Николаем II. Я знаю, что Владимиру Путину очень хочется казаться Александром III, но он, к сожалению, типичнейшей Николай II – человек не на своем месте. Путин и Николай II – это люди, по уровню своих дарований, менеджеры среднего звена «Газпрома» примерно. И, насколько я знаю, в 1999 году Путин очень не хотел принимать предложение Ельцина, он мечтал о старости на хорошей дачке где-нибудь в третьей линии Комарово, с прудиком, с карасями, с шашлыком. Такая обеспеченная спокойная старость. Как и Николай II, кстати сказать, он мечтал о тихой спокойной жизни. Это люди не на своем месте, но на них свалилась огромная держава, с которой они просто-напросто не знали, что делать. И оба, чтобы выдержать эту тяжесть прибегли к одному и тому же: жуткому консерватизму, жизни спиной вперед-лицом назад, к поискам будущего исключительно по прошлому.Съездите, погуляйте по кабинету Николая II в Александровском дворце в Царском Селе, и вы увидите в этой машине времени, как он загораживался от всего. У этого идиота – я имею в виду Николая II – могло быть всё самое лучшее. У него мог висеть Сомов, Добужинский и Ремизов по стенам, картины, а петь у него вечером мог Шаляпин. Вместо этого они ар-нуво допускали к себе с Аликс размером с вазочку, с пепельницу – не больше. Они боялись всего нового, панически. То же самое произошло с Владимиром Путиным. Гнутые ножки мебели от Provasi у него в кремлевском кабинете – вот все прекрасное было там. Прошу прощения, что я уже немножко говорю с невзоровскими интонациями. Но что поделаешь, сарказм, видимо, объединяет многих людей.
Т. Троянская
―
Пример Невзорова, видимо, заразителен.
Д. Губин
―
Сарказм и общая этика заставляют и эстетически одинаково подходить.
Т. Троянская
―
Дмитрий, вы, конечно, умело меня увели от темы.
Д. Губин
―
Как всегда, Татьяна, как всегда.
Т. Троянская
―
Да, как всегда. Но я все-таки напомню…
Д. Губин
―
Вы мне задали вопрос: «Знал ли Путин о Голунове?» Нет, конечно! Что же происходит? Головы давным-давно живут самостоятельно.
Т. Троянская
―
Вот про головы расскажите, какая голова кто есть?
Д. Губин
―
Какая голова сожрала Голунова.
Т. Троянская
―
Пыталась сожрать, я бы так сказала.
Д. Губин
―
Я этого не знаю.
Т. Троянская
―
Ну, вот три головы, что это? Одна голова – ФСБ? Вторая голова кто?
Д. Губин
―
Может быть 4, а может 5.
Т. Троянская
―
Кремль - какая голова?
Д. Губин
―
Есть Следственный комитет, есть МВД, есть прокуратура, есть Кремль, есть ФСО.
Т. Троянская
―
И что, это разные головы все?
Д. Губин
―
Есть военные, хотя военные… «Роисся вперде» - вот примерно там же военные по нынешним временам находятся. Есть новая созданная структура Нацгвардия. У всех у них свои интересы. «Дедушка старый, ему все равно», он абсолютно не умеет и не может это контролировать.
Т. Троянская
―
А Песков сам придумывает эти комментарии?
Д. Губин
―
Думаю, что сам, конечно.
Т. Троянская
―
То есть, даже без согласования?
Д. Губин
―
У Владимира Владимировича один простой принцип: все люди рядом с ним должны быть плохими людьми. Причем, Симоньян, например, была замечательной девушкой. У Пескова вообще история нежнейшая история любви его с Навкой – он вообще-то был женат. Двое взрослый людей, обремененные прежними историями, влюбляются – я очень с большой нежностью отношусь к таким историям. Дмитрий Киселев – еще один «либераст и дерьмократ», западник отчаянный. Соловьев, который кучу времени прожил в Америке, и знает прекрасно всю разницу. Владимиру Владимировичу нужно убедиться в одном – что все люди стали плохими, что никто не лучше него. Тогда всё в порядке, тогда они могут действовать сами.
Т. Троянская
―
Плохими или «никому нельзя доверять»?
Д, Губин
―
Они стали плохими людьми, не годящимися на хорошие поступки, ну или, по-русски – негодными. И вот когда люди вокруг стали негодными, не лучшими – всё в порядке, они могут действовать самостоятельно. Это, как сказал Акунин перед эмиграцией: «Хорошо, скажите кто-нибудь там, за стеной – пусть люди не наших взглядов, пусть противоположных, даже враги. Но есть ли там хотя бы один человек, которого можно назвать порядочным?» Насколько я помню, в комментариях «молчанье было мне ответом».Единственный шанс спастись – это жить в глухой провинции в Счетной палате, как Кудрин (и то я не уверен, что ему там удастся спастись). Потому что остальным… Я на высказывания Силуанова с ужасом смотрю – во что он превращается на глазах?! Я за Кузьминовым, главой «Вышки» смотрю, во что он, по крайней мере, по своим высказываниям, превращается. Все остальные люди прогибаются под этой же тяжестью, и это Кольцо власти, кольцо самодержавия, кольцо автократии превращает всех в плохих людей.
Но! Превратившись, сломавшись, ты можешь действовать достаточно самостоятельно. А дальше у тебя возникают собственные интересы. Кстати, сказать, эти самостоятельные интересы были всегда. Когда я работал в ВГТРК - а я в этой дивной организации работал 7 лет, помню прекрасно, что у них там тоже свои битвы – за здания, за недвижку, за бюджеты, за оклады. Причем внутри ВГТРК тоже было несколько голов – Шаболовка воевала с «Ямой», потому что им нужно было какую-то самостоятельность в хозяйственной деятельности отвоевать, те мелко мстили, и так далее. Вот что происходит.
И Голунов, конечно, мелкая разменная монета. Может быть – я сошлюсь на одного человека с очень большими погонами из известной структуры, который, впрочем, имел отношение и к наркоконтролю, у него вообще главная претензия к Владимиру Владимировичу, что тот когда-то вот это «горячее сердце, чистые руки, холодный ум» - позволил превратиться в коммерческую абсолютно структуру. Я не удивлюсь, если в случае с Голуновым был абсолютно коммерческий заказ. Но зарабатывать же нужно, мы же понимаем, что все эти структуры еще и зарабатывают.
Т. Троянская
―
А, простите, они не предполагали, чем это может обернуться?
Д. Губин
―
Нет.
Т. Троянская
―
И про то, когда они всё это затеяли, во время Экономического форума!
Д. Губин
―
Нет. Я могу еще пять раз повторить – нет, конечно. Конечно, нет. Как человек, совершающий преступление, даже умный – часто «палится» на абсолютнейшей глупости. «Как он мог сделать такую глупость?!» Мог. И в голову не приходило. Плюс еще ощущение безнаказанности. Понимаете, какая штука – например, аресты за твиты, ретвиты – не в Москве происходят. В Москве никогда не знаешь, какой эффект будет. В Москве мент, останавливая битый Hyundai, все-таки имеет в виду, что за рулем случайно (машина однокурсника) может оказаться сынок или дочка какого-нибудь…
Т. Троянская
―
Или какой-нибудь друг или родственник.
Д. Губин
―
Да. Поэтому там ведут себя очень вежливо. Меня всегда изумляло отличие между хамством питерских «гайцов» и вежливостью московских. Потому что московские очень вежливо с тобой поступали, они тебя сканировали, пытались понять – не получит ли третий закон Ньютона развитие, сила действия равна силе противодействия. Вот что тут. Конечно, они не думали, что это произойдет. «Ну, какой-то там журналистишка, какая-то «медузишка». Все, что они знали – что «Медузишка» сидит в загранке, в ближнем зарубежье – а теперь это уже дальнее, потому что это второй мир, который всеми силами идет в первый. И это наймиты Запада, и за Голунова никто не заступится. А вот дальше, когда это произошло, вторая или третья голова сказала: «Лангет». Но уже не по поводу Голунова. А по поводу тех, кто брал Голунова.И когда выходит Ирка Зейналова (Ир, ты конечно, женщина очень способная, теперь я понимаю, что способная на всё) и начинает: «Мы в защиту Ивана Голунова» - слушайте, не нужно рассказывать мне, который на всех совещаниях бывал в ВГТРК, даже в ту пору, когда было приличие и подобие свободы слова…
Т. Троянская
―
То есть, это не ее искреннее…
Д. Губин
―
Конечно, нет. Это ей дали отмашку. Я сейчас не помню, по-моему, по средам или по пятницам в Администрации президента все эти «эрнсты», как кошечки съезжаются на коленки к хозяевам. Ну, не сам Эрнст, его заместитель – кошечка выслала котеночка. И получают указивки, что и как делать. Все федеральные каналы и раньше во многом жили по указивке.Разница между Ельциным и Путиным состоит в том, что у меня, когда я вел программу «Вести» Российского Телевидения, никто ни разу не спросил сценарий. И более того, за все время моей работы на ВГТРК – на Втором канале, на «Радио России», на «Маяке» - никто за всё время ни разу не спросил, какого гостя я собираюсь пригласить. Хотя пару раз говорили: «К тебе что, Явлинский едет?! Срочно его разворачивай, он в черном списке!», «К тебе Жириновский едет?! Срочно разворачивай, он в черном списке!», «К тебе Зюганов едет?! Срочно разворачивай, он в черном списке!» Вот раза три, по-моему, с этими людьми такое было. С Явлинским точно был один раз, да по-моему было и с Зюгановым и с Жириновским. Но, в принципе, меня вообще никто не спрашивал – кого я приведу, о чем буду спрашивать.
Т. Троянская
―
Времена меняются.
Д. Губин
―
Да, конечно.
Т. Троянская
―
Дмитрий, скажите: вы считаете, что Путин не знал историю о человеке, который практически сорвал Экономический форум?
Д. Губин
―
Отстаньте от дедушки! Ходят слухи, что он был в ярости. Потому что, действительно – кто такой Путин на фоне Голунова? Мелкий политический деятель. По крайней мере. В эти дни казалось именно так.
Т. Троянская
―
В эти дни – да. И упоминаний было…
Д. Губин
―
Слушайте, дедушка занимается делами. У него Куба, у него Венесуэла, у него Сирия. Ему нужно переиграть – сейчас появился новый президент на Украине, у которого каждое выступление такое, что ты понимаешь разницу в нравственных порядках.
Т. Троянская
―
А вы слышали, как Владимир Владимирович сказал о новом президенте Украины?
Д. Губин
―
«Я его не оцениваю, потому что нечего оценивать, он еще ничего не сделал».
Т. Троянская
―
Он сказал: «Да, он талантливый, но одно дело играть, а другое дело – быть». Ну и вы понимаете, кто есть кто.
Д. Губин
―
Просто у Владимира Владимировича одна проблема. Когда вы говорите, у вас ведь тоже никаких дел нет. Такая вот штука. Владимир Владимирович, ответьте мне, дорогой: а сколько областных центров в вашей великой стране? Потому что вы же отвечаете за ее величие, вы же 20 лет у власти. Димона-то считать не будем, Симеона Бекбулатовича, этого НРЗБ князя-выкреста, которого Иван Грозный по непонятной причине поставил кресло подержать, пока он в сортир бегает.Владимир Владимирович, сколько у вас областных центров, говорите, соединено между собой автобанами? Сколько, простите? Сколько, сколько? Вы, наверное, не расслышали. У вас 20-го прямая линия, мой вопрос для прямой линии: «Сколько, Владимир Владимирович, в вашей стране, которой вы 20 лет правите – Великая страна! Сверхдержава! – сколько в сверхдержаве областных центров соединено между собой автобанами?» А если ноль, Владимир Владимирович, так, может быть, все-таки – с вещами на выход? Может быть, все-таки признаться, что вы катастрофически провалили вашу миссию?
Т. Троянская
―
Ну, Дмитрий, вы скажете тоже.
Д. Губин
―
А как? Владимир Владимирович, а вы мне не объясните, во сколько раз упали доходы россиян после того, как вы себе присоединили Крым, это ведь ваша была идея, вы же втроем решали, правда?
Т. Троянская
―
А про доходы россиян, вы знаете, эксперты говорят, что они повысились. А когда россияне не соглашаются с этим, говорят: «Так вы не эксперты!», россияне.
Д. Губин
―
Да-да. Значит, величие России – это когда силовики набивают миллиардами себе карманы. А когда кто-то начинает этим возмущаться, это называется, как известно, экстремизм. Вот и всё. Страна третьего мира. Эрдоган. Путин и Эрдоган – близнецы-братья.
Т. Троянская
―
Вы знаете. Дмитрий, во время Экономического форума полицейские даже на своей странице «ВКонтакте» написали, что их даже не кормили. Сотрудники местного МВД жаловались… или ГИБДД-шники… Стояли патрули, и раньше выдавали ланч-боксы, а теперь даже этого не было. Они печалились.
Д. Губин
―
Татьяна, понимаете, какая штука. Я за свою жизнь несколько раз сталкивался с тем, что называется «ментами» и «мусорами» в неформальной обстановке. И должен вам сказать, что несколько откорректировал о них свою точку зрения.
Т. Троянская
―
То есть, они хорошие?
Д. Губин
―
Я не могу сказать, что они хорошие, и не могу сказать, что они плохие. Я могу сказать, что они пытаются разобраться. Профессия у них – они пытаются разобраться. Часто они делают это вопреки закону, что мне ужасно не нравится. Классический пример – это сайт «Фонтанка». Вся его головка – это бывшие менты, читать их тексты – порой просто умора. Но! За что я люблю «Фонтанку», я ее читаю всегда – потому что они пытаются разобраться, они пытаются «по совести». А внутри каждого закона лежит вот это вот «по совести», «по справедливости».Понятие справедливости претерпевает огромные изменения с течением времени, это правда. Никаких вечных истин, вечных моральных правил не существует, вы эти глупости кому-нибудь другому порассказывайте, только не мне. Всё меняется. Но закон, в основе, всё равно включает в себя базовые понятия о справедливости. Иногда он вступает с ними в противоречие. Менты очень часто пытаются разобраться – какое принять решение. У них для этого большой простор, особенно, когда не видят. И я не могу сказать, по крайней мере, в тех случаях, когда я сталкивался, что это «негодяи седьмого дна». Нет. Абсолютно. Я видел их отчаянные попытки разобраться, и решить – что хорошо, а что плохо. И они поступали так, как им велит совесть, когда закон…
Т. Троянская
―
Когда система позволяет.
Д. Губин
―
Когда система оперативно-розыскной работы позволяет им вариабельность в принятии решения. Да, они могут подбросить, запросто, патрон бомжу. Это нормально. Но! Они подбрасывают патрон бомжу, чтобы поставить палку себе в раскрытии преступления (причем начальник в курсе), но они побрасывают осенью, потому что бомж получит полгода, или сколько там… 8 месяцев. И он перезимует. Он не замерзнет. И они знают, что бомж живет в таких условиях, тюрьма для него – привычное дело. Нарушение это закона? Да!
Т. Троянская
―
Но гуманное.
Д. Губин
―
По совести они поступили, по справедливости? Решайте сами. Я не могу сказать: «да!», что-то мне мешает. Но я их понимаю.
Т. Троянская
―
Ну да, мы привыкли обобщать, а на самом деле, всё не так.
Д. Губин
―
Просто так случилось, что кое-какие вещи я знаю.
Т. Троянская
―
Наши слушатели пишут: «Видимо, Губина уже ждут на выходе».
Д. Губин
―
Может быть, я не исключаю. Хотя вони будет много, толку будет мало. У нас же свободу слова никто не отменял. Оскорбительными словами я не бросаюсь.
Т. Троянская
―
Я думаю, за Губина выйдет гораздо больше народу.
Д. Губин
―
Понятия не имею, минуй меня чаша сия.
Т. Троянская
―
Это действительно так. Пусть она минует каждого из нас.
Д. Губин
―
Понимаете, Татьяна, какая произошла вещь: когда я раньше говорил, что вот, Россия – страна третьего мира, мне говорили: «Ты негодяй, русофоб!», - и так далее. Просто сейчас нет разделения, как в Советском Союзе: что есть Советский Союз, а есть «Россия, которую мы потеряли». Антисоветчик – это было гордое звание. Теперь ты понимаешь, что Россия, примерно с 1240 года, и особенно после падения, уже при Иване III и Иване IV, Новгорода и Пскова – более или менее та же самая автократия, с некоторым косметическим ремонтом.Но, понимаете, какая штука: если раньше меня ненавидели за эти слова (я не провожу социологические исследования, я не ВЦИОМ, у меня есть только «метод включенного наблюдения»), то теперь всё больше и больше людей - кто с раздражением, кто с грустью, кто с печалью, кто с радостью и злорадством, кто с яростью – начинают соглашаться. По одной простой причине: когда был дефолт и мы потеряли в 6 раз, рубль обесценился в 6 раз в 1998 году – примерно к 2001 году мы отыграли назад. Уже в 2002-м я жил лучше. В 2014-м случился Крым. Мы обнищали все в два раза. Простите – прошел 2015,16,17,18,19 – и становится только хуже. И все понимают, что это навсегда. И большинство людей это «плохо навсегда» связывают с тем, что, конечно, мудро сказал Володин: «Есть Россия…
Т. Троянская
―
Спикер Володин или Александр Володин, драматург?
Д. Губин
―
Нет-нет, тот Лифшиц все-таки был, слава богу. А этот – Володин.
Т. Троянская
―
Я про драматурга, Александра Володина.
Д. Губин
―
Он Лифшиц, Лифшиц - Александр Володин.
Т. Троянская
―
Но мы же все равно его знаем, как Володина.
Д. Губин
―
Да, жил в доме, где находится на улице Рубинштейна кафе «Рубинштейн», и однажды проснулся знаменитым, потому что он вышел из своего дома, а в соседнем доме накануне его пьеса «Фабричная девчонка» сорвала такие аплодисменты, что он стал знаменитым совершенно в одночасье.
Т. Троянская
―
Потом он жил на Петроградке.
Д. Губин
―
Об этом, кстати, и о многом другом, я говорю на своих экскурсиях, которые вожу по дворам Петербурга, включая улицу Рубинштейна.
Т. Троянская
―
Так, начинается…
Д. Губин
―
Зайдите в мой «Живой журнал» dimagubin – там свеженькое расписание.
Т. Троянская
―
Минута рекламы на волнах радио «Эхо Москвы в Петербурге».
Д. Губин
―
Вот Володин сказал: «Есть Путин – есть Россия. Не будет Путина - не будет России». Товарищ Володин, я всё верно цитирую? Думаю, что всё верно, ни в полустрочке, ни в одной паузе не ошибся. Должен сказать, что вы сказали абсолютно справедливо. Пока есть Путин – будет ЭТА Россия. Не будет Путина – не будет этой России.
Т. Троянская
―
Но будет другая Россия!
Д. Губин
―
Проблема в другом. Большинство людей говорит: «А на фига нам эта Россия?» Если раньше все боялись, что, не дай бог, что-нибудь изменится, то теперь все понимают, что… Во-первых – извините - те, у кого дети, понимают, что целое поколение, если Путин будет у власти еще 20 лет – целое поколение будет смыто в унитаз.
Т. Троянская
―
Но вы понимаете, что что-то произошло в России, что люди вышли на улицу? Это как раз то, о чем вот вы говорили, что народ…
Д. Губин
―
Достало.
Т. Троянская
―
Уже да, достало. И это просто последняя капля была.
Д. Губин
―
Достало. Сколько можно. Что, Путин – Екатерина что ли?
Т. Троянская
―
Так нас ждут перемены? Они уже начались?
Д. Губин
―
Не факт. Потому что можно вывести танки, как на Тяньаньмэне, перестрелять просто-напросто на хрен кучу народа. И заткнутся все. Как заткнулись после Новочеркасска.
Т. Троянская
―
Но то, что произошло, показывает, что никто пока не собирается стрелять, а наоборот.
Д. Губин
―
Не факт. Посмотрите, с каким удовольствием лупит ОМОН. Просто ОМОНу – они сейчас не слышат «Эхо», а я бы им сказал: «Ребята, но ведь потом ваши имена будут вскрыты. Списки будут опубликованы, и вы понимаете, что вас ждет – в лучшем случае, а вы все молодые – очень-очень печальная старость. Вас ждет полный запрет на госслужбу в течение 20, а то и 25 лет».
Т. Троянская
―
Наши-то вели себя прилично в Петербурге.
Д. Губин
―
А частные фирмы будут ориентироваться на тот список.
Т. Троянская
―
В Петербурге вели себя прилично, это факт.
Д. Губин
―
Я не знаю, что значит «прилично», когда людей хватают за одиночные пикеты.
Т. Троянская
―
Нет, нет. В Петербурге не хватали. Я была на всех пикетах. Там единственное, подходили к Гостиному двору…
Д. Губин
―
Татьяна, вы счастливый человек, вы участвуете в этой борьбе. А я уже всё.
Т. Троянская
―
Но вы же живете в Германии.
Д. Губин
―
«Ни слова о веках борьбы, противны мне тираны и рабы»…. Это Пушкин, да?
Т. Троянская
―
Давайте-давайте, говорите, у нас ещё…
Д. Губин
―
А сколько у меня секунд? Вот ровно на них я и наговорю. «И всё не видит, как людей Морочит только демон Асфодей, А вечный спор их, говоря точней, Порабощенья спор с порабощеньем», - сказал Пушкин, живший в эпоху рабства, и поэтому не предвидевший, что существуют и другие варианты жизненного устройства. Но поскольку, Пушкин – это «наше всё», я – за бегство, а не за порабощенье.
Т. Троянская
―
И сейчас мы прервемся на московские новости.ЗАСТАВКА
Т. Троянская
―
Мы продолжаем программу «Особое мнение». Дмитрий Губин, журналист, телеведущий в студии. И вот сейчас просто практически раскрылся Дмитрий…
Д. Губин
―
В невежестве!
Т. Троянская
―
…Процитировав Пушкина.
Д. Губин
―
С демоном Асфодеем, да. Асмодеем, прошу прощения.
Т. Троянская
―
Он, конечно, процитировал «наше всё», но он уже своё всё процитировал…
Д. Губин
―
Как я ошибся, как наказан.
Т. Троянская
―
…Поскольку Дмитрий сейчас живёт в Германии, и процитировал Гёте, выдав его за Пушкина.
Д. Губин
―
Но в переводе Пастернака. Нет, я понял, что со мной. Со мной случилась метафора. На самом деле, ели вы помните, у Пушкина был великолепный отрывок из «Фауста» с Мефистофелем: «– Мне скучно, бес. – Что делать, Фауст? Таков вам положен предел, Его ж никто не преступает».«Маленькие трагедии». Швейцер это использовал, где, помните, Высоцкий бросает камешек, камешек бьёт блинчики и взрывает корабль на горизонте. «– Что там белеет? Говори. – Галиот испанский трехмачтовый, Пристать в Голландию готовый: На нём мерзавцев сотни три, Две обезьяны, бочки злата, Да груз богатый шоколата, Да модная болезнь: она Недавно вам подарена».
«Всё утопить», – говорит Фауст. «Сейчас», – и Высоцкий бросает камушек, и корабль взрывается. Вот поэтому двух «Фаустов» я связал, гётевского и пушкинского. Слушайте, Гёте – это, конечно, практически смесь Пушкина и Державина.
Т. Троянская
―
Я и говорю, это тоже, да.
Д. Губин
―
Я сейчас от стыда заговорю немецкими стихами. «Ich weiß nicht, was soll es bedeuten, Daß ich so traurig bin…» Это уже, как мы понимаем, никакой не Гёте, это «Лорелея» Гейне. Кстати, знаете, почему такое стихотворение было популярное? Существует в Германии такая байка, я думаю, абсолютный апокриф, что Гитлер распорядился «Лорелею» вкладывать в ранец каждого немецкого солдата. Сильно я сомневаюсь, зная происхождение поэтов, что Шилькгрубер до этого бы снизошёл, но легенду такую я, тем не менее, слышал.
Т. Троянская
―
Вот мне нравится: ошибся и такого наговорил, что теперь в эрудиции Губина никто не будет сомневаться!
Д. Губин
―
Мы дикие кони, кругами скачем! Давайте, набрасывайте ваше лассо.
Т. Троянская
―
Дмитрий, давайте пойдём дальше. У нас, между прочим… Простите, я вас сейчас опущу с небес поэтических на землю.
Д. Губин
―
Прощаю, дочь моя. Ego te absolvo.
Т. Троянская
―
У нас 8 сентября выборы губернатора, и у нас сейчас Александр Беглов собирает подписи, поскольку он у нас самовыдвиженец. И знаете, какая история приключилась? На территории метрополитена нельзя…
Д. Губин
―
Да, там это запрещено.
Т. Троянская
―
А почему-то кому-то можно. Я думаю, что если бы Вишневский там стоял, то было бы запрещено.
Д. Губин
―
Пусть Вишневский попробует и выйдет для начала.
Т. Троянская
―
Нет, Вишневский муниципалов собирает, потому что он у партии. Кто-то другой.
Д. Губин
―
Во-первых, нужно произвести эксперимент кому-нибудь, кто хочет выдвинуться в губернаторы Петербурга. Вот где там Оксана Дмитриева, например?
Т. Троянская
―
Это вопрос к Оксане Дмитриевой, почему она не выдвинулась.
Д. Губин
―
Было бы забавно, если бы Навальный, скажем, выдвинулся в губернаторы.
Т. Троянская
―
С чего он выдвинется в губернаторы Петербурга, если он не знает города? Ему задавали этот вопрос.
Д. Губин
―
А Беглов с чего?
Т. Троянская
―
Беглова выдвинули.
Д. Губин
―
Слушайте, с Бегловым история как про Фрадкова. Это анекдот с Экономического форума, который был ещё в своё время в Лондоне. Экономисты собрались, они говорят: «Слушайте, Кейнс в этом случае говорил так» – «Нет, вы знаете, а Фридман говорил так». Третий говорит: «Вы знаете, а Фрадков сказал…» НРЗБ Кто такой вообще Фрадков? Есть Фридман. То же самое и с Бегловым. Кто такой вообще Беглов, откуда он взялся? Что сделал этот человек? Откройте последние страницы Салтыкова-Щедрина, «Истории одного города» – там полный список градоначальников. Там есть замечательная фраза у Салтыкова-Щедрина, когда он весь этот идиотизм… Кстати, там есть Матвиенко, там есть Собчак, там есть ещё двое, которых звали… Яковлев, а вот последнего я и забыл, как зовут.
Т. Троянская
―
Собчак – в смысле папа Собчак.
Д. Губин
―
«Но все они оставляли по себе добрую память, ибо все они были градоначальники», – пишет Салтыков-Щедрин. Это единственное, что можно сказать про большинство бывших градоначальников города Петербурга, он же Ленинград. Провинциальный город Глупов. Всё, точка. До такого состояния он дошёл и не мог не дойти, потому что, когда страна называется по конституции федерацией, а является де-факто сверх централизованной автократией, любой город, кроме Москвы, является городом Глуповым. И люди там глупеют. И те, кто поэнергичнее, конечно, сбегают в Москву, это факт абсолютный. Ну, или в загранку. Но что поделаешь? Потому что сила кольца вот такая, что она ломает не только тех, кто стремится к нему, но и тех, кто остаётся в провинции. Поэтому сегодня Петербург выполняет роль дачи…
Т. Троянская
―
А кто его сделал городом Глуповым?
Д. Губин
―
Владимир Ильич Ленин, а кто ещё?
Т. Троянская
―
Ленин или…?
Д. Губин
―
Он, собственно, подписал декрет о переезде столицы в Москву.
Т. Троянская
―
А, то есть, в принципе любая не-столица – это Глупов?
Д. Губин
―
Нет. Город Мюнхен не является голодом Глуповым. Потому что в Германии 16 бундесландов, бундес-земель, соединённых земель.
Т. Троянская
―
Мы сейчас о России говорим. То есть, любой город…
Д. Губин
―
Нет, я привожу пример. По-настоящему федеральная страна из тех, которые я знаю, коль уж вы её упомянули – это Германия. Поэтому столицы федеральных земель, а часто и не столицы, а вторые города, потому что там можно долго спорить, какой город является подлинной столицей – они не… Вот вам, пожалуйста. Они не являются городами Глуповыми. Америка – классика, со своими реальными независимыми штатами. Кто вам скажет, что Сан-Франциско, или Чикаго, или Лос-Анджелес – это города Глуповы? Ни в коем случае они не города Глуповы.Но когда твою страну называют федерацией, а мы знаем, что автократ может снять главу любого субъекта федерации, как, собственно, с Полтавченко произошло, а до этого с Матвиенко – сказали всё, на другое место. «Оп-оп, к ноге!» Мы понимаем, что в лучшем случае у Петербурга завидная судьба: мы – любимая дальняя дача москвичей. Ну, кремлёвских там, силовых. Они сюда приезжают в самое бурное время, когда здесь дофига народу, устраивают экономические форумы, что-то ещё и так далее. Они перегораживают к чёртовой бабушке всё, чтобы никому не мешало. Знаете, я испытал сильнейшее ощущение, я летел в последний день форума. Или какого я прилетел? 7го, да.
Т. Троянская
―
Вы специально это сделали или вы не подумали просто?
Д. Губин
―
Я не подумал. И вы знаете, наш самолёт летит из Мюнхена, это компания «Россия». Капитан корабля сообщает, что погода в месте прибытия отличная, светит солнце. А дальше мы понимаем… Дальше «застегнуть ремни», «через 30 минут»… И проходит 10 минут, и 20, и 30, и 40, и мы понимаем, что творится что-то не то.
Т. Троянская
―
И пассажиры запереживали.
Д. Губин
―
И пассажиры смотрят, какой марки у нас самолёт. И выясняется, что у нас Airbus, а вовсе не Sukhoi Superjet, что уже хорошо. Командир сообщает: «В связи с резким изменением погодных условий в аэропорту прибытия у нас задерживается посадка». Мы смотрим в иллюминаторы: там солнце. А это Экономический форум. Компания «Россия», скажите, вы ведь эти… Счёт-то на сожжённый керосин авиационный вы же мне предъявите, пассажиру, да?
Т. Троянская
―
Потом.
Д. Губин
―
Вы же не администрация президента, вы же не лично, вы же не оргкомитет, вы же не ФСО. Вот вы и есть Россия, вот вы и есть компания «Россия». И всё здесь сказано. И вы можете говорить мне всё, что угодно, но вы сожрёте любое количество керосина и будете ходить кругами, но не возмутитесь, не стукните кулаком об стол. Вы рабы там в вашей «России». Вы можете писать: «федерация, демократия, величайшая страна, геополитика, сверхдержава»… Вот ваше место. И место Петербурга.
Т. Троянская
―
Вы сейчас снобизм проявляете?
Д. Губин
―
Я не проявляю снобизм. Правду говорить очень тяжело и очень страшно. Мне сейчас страшно немножко и очень неприятно. Но, увы, иногда вот так люди устроены, что поделаешь.
Т. Троянская
―
Но что люди могут с этим делать? Вот смотрите, выборы, да…
Д. Губин
―
Ничего. Уехать.
Т. Троянская
―
То есть, вы призываете всех…
Д. Губин
―
Да я не призываю. Кто поэнергичнее, поумнее – все же сбежали из Питера.
Т. Троянская
―
Подождите. Знаете, некоторые не уезжают не потому, что они неэнергичные и не умные…
Д. Губин
―
Нет, конечно.
Т. Троянская
―
…А по другим причинам.
Д. Губин
―
Кривая распределения среднего признака Гаусса всегда допускает экстремумы.
Т. Троянская
―
И некоторые неумные тоже уезжают. Так тоже бывает.
Д. Губин
―
Уезжают и неумные, совершенно верно, и остаются умные. Да, такое бывает. Есть здесь такой же экскурсовод, как и я, несчастный – Везенин, он по парадным водит экскурсии.
Т. Троянская
―
Конкурент?
Д. Губин
―
Нет, боже упаси, ну что вы. Хотя если вы хотите узнать больше о моих экскурсиях, заходите в мой живой журнал dimagubin, там всё свежее расписание.
Т. Троянская
―
Подождите, я вам минутку выделю рекламы.
Д. Губин
―
Да мне хватит 5 секунд вполне. Везенин как-то рассказывал, что он был за границей всего лишь 3 раза, по-моему, все три раза в Виройоках в Финляндии, потому что чувствовал упадок душевных сил, беспричинный страх, тревогу и ползком полз к границе. Вот он так устроен. Для меня это странно, я другой человек. Он такой. Везенин – замечательный человек, сотрудник Русского музея, между прочим. Открывает подъезды, как партбилет, говорят, свои служебным удостоверением. По-разному люди бывают устроены, но общая тенденция вот такая. И Володин уехал, он же Лифшиц, который Александр, сценарист «Осеннего марафона». Его 70-летие было в «Современнике», и там со сцены читали самую дикую рифму петербуржскую, к улице Рубинштейна произнесли: «Жил автор безыдейно на улице Рубинштейна».
Т. Троянская
―
Подождите, вы сейчас… Подождите…
Д. Губин
―
Я опять вас увёл в сторону, да. Можно я съем печеньку, похрустю? Вы мне скажите, на какой вопрос мне следует отвечать, я буду паинькой.
Т. Троянская
―
Вас тут называют вторым Невзоровым, я не знаю, это оскорбление или наоборот.
Д. Губин
―
Конечно, это оскорбление!
Т. Троянская
―
Потому что вы первый Невзоров!
Д. Губин
―
Потому что Невзоров на самом деле – второй Губин!
Т. Троянская
―
Вот с этого мы и начнём.
Д. Губин
―
Невзоров – первый Невзоров, а я – первый Губин. Иногда Невзоров бывает вторым Губиным, а я – вторым Невзоровым. Что поделаешь.
Т. Троянская
―
Тоже тут спрашивали, у вас немецкий паспорт?
Д. Губин
―
Нет, у меня нет немецкого паспорта.
Т. Троянская
―
А будете ли вы голосовать в Петербурге за губернатора?
Д. Губин
―
Нет, скорее всего, я буду во Франции. Голосовать я во Франции не буду, у меня нет французского паспорта.
Т. Троянская
―
Ну а открепительный…?
Д. Губин
―
У меня нет недвижимости за границей, я не Соловьёв. У меня нет счетов во Франции и в Голландии, как у Киселёва, я не Киселёв.
Т. Троянская
―
Вот кстати, помните, мы с вами обсуждали журналистов, которые скурвились, простите за это слово. И тогда возник Дмитрий Дибров. Вы слышали эту тираду?
Д. Губин
―
Да, конечно.
Т. Троянская
―
И что вы скажете?
Д. Губин
―
Чудесно, всё правильно, Димку достало.
Т. Троянская
―
А потом Димка почему-то струхнул и стал оправдываться, что его не так поняли, что всё было наоборот. Почему?
Д. Губин
―
Потому что Дима не ожидал, что будет запись. Дима тоже немножко человек прошлого века, сказал он абсолютно то, что думает. Просто Дибров…
Т. Троянская
―
Здесь нужно напомнить, это было на «Звезде», на телеканале «Звезда».
Д. Губин
―
Видимо, это было на каком-то совещании или заседании, где включили звук. Такое иногда бывает, человек считает, что никто его не записывает. Уж я-то Диброва знаю. Он человек сверхосторожный. Ледяной, хитрый, умный, чувствующий опасность кончиком хвоста. Он никогда бы такое публично не сказал. Но он это думает. И время от времени, поскольку давит же и его тоже, он в узком кругу… А может быть, я не знаю, он принял какое-нибудь психоактивное вещество типа кофе, например.
Т. Троянская
―
С чем-то.
Д. Губин
―
Кофе – психоактивное вещество. Ну, может, с коньячком, он имеет полное на это право. Он сказал то, что он думает.
Т. Троянская
―
А потом отказался.
Д. Губин
―
Бровки чёрные не смоешь и платочком не сотрёшь.
Т. Троянская
―
Дмитрий, всё-таки я вернусь к этому, потому что мне сначала показалось, что я, наверное, ослышалась, а вот мне тут Марина Юрьевна Дмитревская пишет, что вы сказали, действительно, про Александра Володина, что он уехал. Куда же он уехал? Он жил в Петербурге до конца своих дней на Петроградской стороне.
Д. Губин
―
Но чествовали и ставили его в основном уже в Москве, и фильмы его снимали москвичи. Слушайте, я ведь тоже никуда не уехал…
Т. Троянская
―
Подождите, но и в Петербурге его активно ставят и вообще-то Фестиваль Володина проходит в Петербурге.
Д. Губин
―
Хорошо. Но Володин стал Володиным благодаря признанию в Москве. Я тоже, извините меня, всё время был зарегистрирован, и сейчас зарегистрирован, в Петербурге, но проработал при этом 25 лет в Москве. И не говорил бы я так спокойно, если бы я работал в Петербурге, и вы бы меня не приглашали, потому что я был бы никто. «Кролик, беги». Не нравится Володин – читайте Апдайка. Кролик, беги! Хотя бы ко мне на экскурсию, но беги! Из этого гиблого города.
Т. Троянская
―
«Беги, Лола, беги».
Д. Губин
―
Лол! Ржу не могу.
Т. Троянская
―
Дмитрий Губин, я надеюсь, что вы выйдете, никто вас не встретит, истинные петербуржцы не встретят…
Д. Губин
―
Как знать, как знать.
Т. Троянская
―
…И вы получите удовольствие в Мариинском театре, слушая произведения Рихарда Штрауса.
Д. Губин
―
Главное, чтобы в не крестообразном здании на другом конце страны.
Т. Троянская
―
Дмитрий Губин был сегодня в программе «Особое мнение».
Д. Губин
―
Счастья вам, друзья.