Максим Шевченко - Особое мнение - 2019-08-01
Е.Бунтман
―
Добрый вечер! Меня зовут Евгений Бунтман. И сегодня особое мнение журналиста Максима Шевченко. Максим, добрый вечер!
М.Шевченко
―
Добрый вечер.
Е.Бунтман
―
Давайте поговорим про массовые беспорядки. Достаточно много обвиняемых и, по всей видимости, будет еще больше. Вот по последним сообщениям 50 ранее арестованных судом участников протестной акции доставляются в Подмосковье в штаб по расследованию дела о массовых беспорядках для допросов.Были массовые беспорядки, не было массовых беспорядков?
М.Шевченко
―
Ну, конечно, никаких массовых беспорядков не было. Был массовый порядок свободного движения горожан и гостей столицы по московским улицам, которому просто препятствовали напавшие на горожан и гостей столицы, силовые структуры государства. Кто отдавал приказ этим напавшим… государству, напавшему на граждан — это надо будет, наверное, надо будет выяснить когда-нибудь.
Е.Бунтман
―
Ну, кто — руководство МВД.
М.Шевченко
―
Если они хотят инкриминировать беспорядки, то я знаю массу примеров, когда люди, которые не имели просто политических взглядов в данном контексте, просто хватали, тащили и задерживали. Это, в том числе, мои знакомые, мои близкие, хорошо знакомые, которые просто пошли, проходил мимо или пошли посмотреть, — их хватали, не представлявшиеся им сотрудники полиции, Росгвардии.Когда тебя задерживают для проверки документов, то тебе офицер представляется. И ты тогда уже, как говорится, соблюдаешь определенные законы УПК, как досмотр, осмотр, показ документов и так далее. В данном случае ничего этого не было. Просто люди, не называя причину, арестовывали, задерживали, били, между прочим, пихали. Поэтому, если кто и устроил беспорядки массовые, то это власть.
Теперь, почему вывозят в Подмосковье? Это понятно, почему — потому что эта власть примитивна до невозможности. Они дико боятся, что у того места, куда их будут свозить в Москве, начнут опять собираться граждане в знак поддержки этим задержанным.
Е.Бунтман
―
Что, они боятся, что отобьют?
М.Шевченко
―
Нет, они не боятся, что отобьют. Они сидят там — умники — в круглосуточных штабах, я думаю — там свет горит, кофе пьют, — трут лбы и говорят: «Так, надо их рассеять. Рассеивать будут так. Судить и задерживать — в Подмосковье вывозим, желательно куда-нибудь, куда электрички не ходят, куда доехать тяжело, чтобы не скапливались».Потому что сейчас они больше всего боятся картинки. Они поняли, что они утратили полный контроль над информационным пространством, и то обилие видео- и фотоизображений, которое документирует для общества и для мира происходившее в Москве, которое доказывает, что не было никаких беспорядков… сняты даже детали тех эпизодов, по которым сейчас обвинения предъявляются людям. Вот человек протянул руку к лицу, одетого в маску сотрудника Росгвардии. Видно, что он его не бьет, скорей всего, даже не прикасается к нему.
Е.Бунтман
―
Мне показалось, что он даже не прикасается.
М.Шевченко
―
Все равно его обвиняют. То есть они хотят изолировать сейчас то, что они будут делать, как они называют, рассеивание протеста от фото и видеофиксации, условно говоря, стихийной, свободной, народной. Так как они не могут у нас отобрать смартфоны — в принципе, они хотели бы очень, но не могут отключить интернет…
Е.Бунтман
―
Интернет они как раз отключили на время акции в радиусе нескольких километров.
М.Шевченко
―
Но так в целом, надолго не могут. Проходит какое-то время, и ты все равно выкладываешь в сеть, естественно. Поэтому да, это показывает просто пароксизм власти — это, что происходит. Пароксизм, судороги, какие-то корчи.
Е.Бунтман
―
Давайте отмотаем немножко назад. Как это всё случилось?
М.Шевченко
―
Женя, это вот теперь сидят умнейшие политологи и рассуждают — Соловей, Павловский, другие — я вот видел. Никто до конца не может объяснить. Все выходят сразу на глобальные причины: кризис управления… власть зашаталась…Началось всё с простейшего вопроса. Группа людей, перспектива которых избраться еще, как говорится, не так очевидны, потому что их ресурсы менее масштабны, чем тех, кто идет от власти официальной, у них нет возможности подвозить работников ЖЭКов и госпредприятий в Москве. Но власть начала сначала с нарушения законов при их регистрации, регистрируя их ничтожнейших спойлеров, которые, понятно, не могли собрать не то что 5 тысяч, а даже и 50 подписей. Тем более, что известно, что многие их них не потратили на это ни копейки и ни минуты. Вот они регистрируются просто со свистом, туда проходят.
Люди, которые от принципиально оппозиционных до потенциально оппозиционных, просто разные люди, — их просто отсеивают. Почему? — возникает вопрос. Зачем?
Есть две версии. Первая версия, что это сознательно, что это какая-то борьба башен. Одна башня подставляет другую, опускают рейтинг Собянина. Я сам так думал, что это сложно политически… Но я прихожу к выводу, что всё очень просто и примитивно.
Е.Бунтман
―
Просто глупость обычная?
М.Шевченко
―
Нет, это просто коммерция. Вся эта власть — это просто совокупность людей, которые полагают свое место, которое маркировано местом чиновника, просто местом, с помощью которого этот ли человек или его окружающие родственники, близки зарабатывают деньги большие. Вот сейчас про госпожу Сергунину написано, что у нее 6 миллиардов, у ее родственников.
Е.Бунтман
―
6,5.
М.Шевченко
―
6,5 миллиардов. Уверен, что убили в Африке ребят, потому что они приблизились вплотную к бизнесу. Здесь они как псы, как собаки защищают только свои кости. Им плевать на Конституцию, на закон, на государство, на национальные интересы. Это все бла-бла пустое. Для них единственно реальным считаются только деньги, которые они либо уже взяли, либо могут взять.45 депутатов Мосгордумы за исключением Елены Шуваловой, еще одного-двух, может быть, порядочных людей, которые говорили, говорили, над которыми просто смеялись как над Шуваловой всё это время, издевались над ней, оскорбляли, например. Всё остальное — это просто синекура.
Это места, возможно, купленные, места, на которые люди пытаются попасть, потому что это просто легальный, ничего не значащий лоббизм. Депутат Мосгордумы богаче любого депутата Государственной думы, который получает деньги из-за своей деятельности профессиональной.
Е.Бунтман
―
То есть, суммируя — просто испугались за свои…
М.Шевченко
―
Просто охрана коммерции. Власть — синоним — коммерция. Власть синоним дохода. Они просто защищают свой огород, они просто защищают свой доход. Вот и всё. Тут нет ни консерватизма, ни либерализма, ни коммунизма, ни антикоммунизма. Тут нет ничего, что связано было бы с политикой, мировоззрениями или с какими-то ценностями. Тут просто есть грубая материалистическая защита своего кармана.Предположим, Соболь стала бы депутатом…
М.Шевченко: Они поняли, что они утратили полный контроль над информационным пространством
Е.Бунтман
―
Одним из 45.
М.Шевченко
―
А что мешает Соболь встать и громко сказать с помощью «Фонда по борьбе с коррупцией»: Собянин, а покажи-ка нам бюджет Москвы. Вот мы, москвичи хотели бы…». Вот Женя, ты москвич коренной. Твой отец москвич. Я москвич. Ты когда-нибудь видел бюджет Москвы?
Е.Бунтман
―
Ну, я специально не интересовался.
М.Шевченко
―
Но ты когда-нибудь слышал, как строится, как структурируется, как наполняется бюджет огромного, почти 20-миллионого города.
Е.Бунтман
―
Мне было бы интересно.
М.Шевченко
―
Кто выделяет деньги на эти тротуары, которые перекладываются по 20 раз? Кто выделяет деньги на застройку того или иного участка в центре Москвы и почему именно эта компания получает? Вот чего они испугались. Они испугались, что если в Москве допустить 1–2, кто будет спрашивать напрямую и иметь при этом свои сетевые ресурсы, ФБК, например — ребята не боятся ничего…
Е.Бунтман
―
То в регионах скажут: «Ага!..»
М.Шевченко
―
И в регионах тоже продолжится. И вся эта система кормления криминально-коррупционного, которое они называют государством и которое они защищают, она может вся как бы такими линиями ржавчины пойти по всей стране. Вот и всё.Вот это так называемое государство, в котором нам видится двуглавый орел, а многие считают, что там есть катехон, наследие византизма — Тихон Шевкунов фильм снял — это просто коммерческий проект, где они просто забирают себе средства, которые могли бы идти на развитие дорог, городов, науки, чего-то еще. И потом охраняют эти взятые средства.
Но некоторых из них публично приносят в жертву, тех, кто нарушает какие-то внутренние правила. Поэтому появляется дело полковника Захарченко или там эфэсбэшника, Чекалина, кажется. 12 на 14 миллиардов. Но, я думаю, что это просто борьба ведомств, что это даже не защита закона. Я вообще не верю, что есть у кого-то в этой власти, в силовых структурах, которые должны защищать юриспруденцию, понятие закон как некий важный системный тезис: «Вот есть закон, который мы должны защищать». Они защищают только свой интерес. Вся эта тема, весь этот конфликт…
У нас определилось две стороны. У нас есть люди, которые составляют как какие-то инопланетные паразиты так называемую власть, и есть все остальные: левые, правые, демократы, либералы, монархисты, националисты, идейные и безыдейные, которые являются гражданами и горожанами разных городов. Но что в нас от граждан, тоже уже, как говорится, непонятно, если мы не можем ходить, где хотим, если мы не можем говорить, о чем хотим, громко говорить, о чем хотим. Если мы не можем друг с другом — допустим, с тобой или еще с 10 людьми, — идя по Тверской, громко обсуждать, допустим, мэра Москвы. Получается, что это будет идентифицировано как митинг?
Е.Бунтман
―
Или массовые беспорядки. Максим Шевченко, журналист со своим особым мнением. Продолжим через минуту.РЕКЛАМА
Е.Бунтман
―
Это особое мнение журналиста Максима Шевченко. Максим, с вашего позволения все-таки продолжим тему. Есть и другие темы, но для меня есть несколько неясных мест в этой теории. Люди, которые сидят на больших деньгах, которые ими дорожат, вряд ли они будут привлекать внимание серьезное к своим капиталам. То, что сейчас происходит…
М.Шевченко
―
Собака-то гавкает независимо от того, хочет хозяин, чтобы она гавкала или не хочет. Те, кто набросились на горожан — это собаки, которые защищают имущество своих хозяев. Они считают, что они несут службу. Они потом смотрят преданно в глаза хозяев и вертят хвостами. Они хозяевам мечтают, потому что хозяин выгодно, чтобы была бы имитация выборного процесса и так далее.Но сама суть системы в следующем: это цепочка договоров на разных уровнях о том, что какая-то часть территории тебе передается в личное владение и ты за нее отвечаешь. Они распределили всё по принципу криминальных группировок. Вот как Центральноафриканская республика, где нам пишут, распределена: вот эта зона, эта… И в этой зоне ты за нее ответственен.
Вот такое ощущение, что в Москве, как говорится, сначала они положили на Собянина типа «ты отвечаешь за это». Ну, Собянин решил: «Защищу я тут свой огород…». Там Сергунина решила: «Вот наша защита будет огорода». И у них пошло, пошло по нарастающей. Они как бы не справились. Тогда сюда федералы прибежали уже.
Но в целом у меня вообще нет ощущения, что это государство как-то действует стратегически, что есть какая-то стратегия, что у него есть будущее страны… Да эти глупости мы даже не осуждаем. Они действуют только тактически, причем чем больше они действуют тактически, тем больше они залезают в болото.
Е.Бунтман
―
То есть не надо здесь какую-то логику искать.
М.Шевченко
―
Всё что создано, создали они. Этот кризис целиком и полностью создан так называемой властью.
Е.Бунтман
―
Что касается каких-то последствий дела о массовых беспорядков.
М.Шевченко
―
Будут судить, будут максимально жестко…
Е.Бунтман
―
Оппозиция сядет? Лидеры сядут?
М.Шевченко
―
Сядут, не сядут, я не знаю точно. На мой взгляд, там не за что садится. Там просто нет уголовных статей. Там нет доказательной базы, что они хотели организовать массовые беспорядки.
Е.Бунтман
―
И с подписями было всё в порядке НРЗБ.
М.Шевченко
―
Что такое, вообще, беспорядки? Ну, а вот на 30 дней заточить за то, что ты пришел на Трубную, куда москвичи испокон веку ходили. И какой-то приехавший из Когалыма человек тебе почему-то не разрешает — коренному москвичу — выступать на трубной, человек, который называл себя мэром Москвы и свое когалмыское окружение свое сюда еще привез, которое решает, как москвичам разговаривать, как москвичам жить, гулять, что им можно говорить.
Е.Бунтман
―
А это важно, что он из Когалыма?
М.Шевченко
―
Это важно, потому что я считаю, что он просто не понимает Москвы, он не понимает духа Москвы.
Е.Бунтман
―
Не знаю, если бы протестующий вышел бы за свободные выборы выступать на Трубную площадь и он был бы из Когалыма, у москвича не было бы к нему претензий.
М.Шевченко
―
Просто он и его окружение воспринимает Москву как добычу, как законную, захваченную территорию.
Е.Бунтман
―
А что, у коренного москвича Лужкова так не было.
М.Шевченко: Какой-то приехавший из Когалыма человек тебе не разрешает — коренному москвичу — выступать на трубной
М.Шевченко
―
Ну нет, конечно. Юрий Михайлович, с ним можно более демократично, как говорится, было разговаривать. К нему был масса других претензий.
Е.Бунтман
―
Финансовые.
М.Шевченко
―
Точечная застройка, финансовые претензии. Но то, что он не вел себя с москвичами как высокомерный барин, подавая два пальца и то, что при нем москвичей… Ты помнишь, чтобы при нем избивали москвичей вот так? Я не помню. Хотя, конечно, при нем москвичей расстреливали из танков. Это была другая тема. Но это был, вообще, политический и государственный кризис 93-го года. Я не идеализирую Лужкова, но у него была другая манер поведения. Здесь, мне кажется, это последнее выступление Собянина…
Е.Бунтман
―
Про массовые беспорядки.
М.Шевченко
―
Да, когда у него там тряслись губы и глаза бегали. Кто этот человек? Что это за человек?
Е.Бунтман
―
И что же это за человек?
М.Шевченко
―
Не знаю.
Е.Бунтман
―
А что-то изменилось после этого выступления для вас как для москвича — после поведения мэра, после выступления такого?
М.Шевченко
―
Я понял, что жизнь этих людей, их интересы никак не коррелируются с интересами граждан, с интересами общества, с интересами горожан, с интересами, если угодно, политического пространства, будущего нации.Это просто какие-то странные группы людей, которые вот имеют власть, имеют силовые ресурсы, качают финансовые ресурсы из страны, из ее настоящего, из ее будущего. У них какая-то своя параллельная жизнь. Они в своих шикарных ресторанах, в своих гиперсаунах, очевидно, поднимают тост за государя-императора, может быть: два длинных, один короткий или как они любят, изображая из себя служивших и воевавших ветеранов всех войн — афганской и чеченской. И так далее. Вот и всё.
Они просто улетели в параллельное пространство. Никаких юридических связей, политических связей просто нету. Дискредитированы все законодательные, я считаю, структуры выборные. Выборов нету. Делегирования полномочий нету. Мы прекрасно понимаем, что это не делегирование полномочий больших масс граждан, а это просто делегирование своим каким-то приближенным сверху возможности стать депутатами или какими-то чиновниками.
У нас образовалось просто два мира в стране. Из этой реальности политической — это наша стратегия, это моя стратегия — мы теперь и будем действовать. Если мы живем в отдельной от них реальности, значит, надо эту реальность обустраивать.
Мне очень жаль, что КПРФ не поддержала эти массовые протесты 27-го…
Е.Бунтман
―
А руководство, более того, осудило.
М.Шевченко
―
Я абсолютно не разделяю этой позиции. И могу сказать, что если кому-то не нравится, я могу и объясниться. Я не член КПРФ. Тем более, я знаю, что многие члены КПРФ были с людьми на улицах 27-го, были все эти дни с первого стихийного собрания на Новопушкинском сквере. Я считаю, что это абсолютно неправильная позиция.
Е.Бунтман
―
Давайте к другой теме перейдем. Годовщина убийства российских журналистов: Орхана Джемаля, Радченко, Расторгуева в Центральноафриканской республике. Год прошел. И что?
М.Шевченко
―
Я опубликовал очень большой ролик. Можно посмотреть на моем канале. Где я комментирую в течение получаса материал Центра «Досье», который представил, спустя год, достаточно серьезные доказательства, из которых я выделю только три таких самых важных пункта.
Е.Бунтман
―
Давайте за 5 минут постараемся.
М.Шевченко
―
Первое: очевидно, что ребят заманили в ЦАР, и через Кирилла Романовского, журналиста пригожинского агентства РИА ФАН им подсунули возникший, вообще, в информационном поле за несколько дней до контакта Романовского с Центром управления расследованием телефон некоего фиксера голландца Мартина, как его идентифицировал сначала сам Романовский. Потом Романовский запутался во лжи. Того же голландца он идентифицировал как француза уже, когда ему, очевидно, сказали.Но факт остается фактом, с помощью метаданных, с помощью разного рода технологий было доказано, что номер этого фиксера Мартина заработал с 5 по 7 июля, то есть за несколько дней до того, момент, когда Романовский передал его, собственно, Коняхину. Это говорит о том, что это спецоперация.
Второе: я считаю абсолютно доказанным, что группа журналистов с момента своего пребывания в ЦАР находилась под непрерывным, постоянным наблюдением сотрудников местных спецслужб, включая водителя, который поддерживал непосредственную связь с офицером Котофио, который их курировал, который в свою очередь поддерживал связь с гражданами Российской Федерации — Сотов с Захаровым. Причем Сотов и Захаров имеют отношение к структурам бизнесмена Евгения Пригожина.
Е.Бунтман
―
Пригожин — заказчик?
М.Шевченко: Он и его окружение воспринимает Москву как добычу, как законную, захваченную территорию
М.Шевченко
―
Я не знаю, кто заказчик. На этот вопрос расследование «Досье» не может ответить. Но оно дает такую совокупность законодательной базы, которую невозможно игнорировать.Кроме этого по данным солдат, которые дежурили на этом посте, когда ребята уехали в ночь, за час до их проезда этот блокпост пересекла машина, в которой был жандарм Котофио, с которым водитель постоянно был на связи. В его машине было три европейца, которые предварительно были русские. Спустя какое-то время эта машина вернулась. В том же направлении было потом обнаружено… потом пришел водитель, заявив о том, что он чудом сбежал от напавших на ребят…
Е.Бунтман
―
Арабов каких-то там…
М.Шевченко
―
Все показания только со слов этого водителя. Существуют две или три версии этого человека. И, как говорится, непонятно. Вот журналист РИА ФАН говорит, что с ним беседовал. И его никто не может опознать.И последний момент третий, один из самых главных — это взломанных Телеграм-чат сотрудников информационных служб Евгения Пригожина, которые в день убийства, еще до официального объявления, что журналисты убиты, уже: а) знают, что они убиты и б) уже проговаривают в своем Телеграм-чате версию о том, что должны быть 10 арабоязычных негроидов, которые их убили. Там употребляется выражение «на воре шапка горит» и так далее.
Я не знаю, правильный этот чат, на самом деле они это обсуждали. Но эти люди должны быть допрошены. И я просто поражен халатностью Следственного комитета, который за этот год только три дня побывал в ЦАР. Вещи, которые там хранились, несмотря на вопли Марии Захаровой, только несколько дней назад после статьи Ирины Гордиенко, вдовы Орхана Джемаля, признанной одной из потерпевших, перевезены в Россию. То есть они только сейчас начали суетиться. Весь год никто ничего не делал.
Е.Бунтман
―
Захарова еще говорит: «Вот расследуют, следователи работают».
М.Шевченко
―
Заявление МИД — это просто позор. Они ничего не говорят о том, что граждане России убиты. Но они возлагают ответственность на самих граждан, которые неправильно поехали.
Е.Бунтман
―
То есть неправильно поехали — сами виноваты.
М.Шевченко
―
А, как говорится, вот полицейские ЦАР, которые, судя по всему, имели отношение к слежке за ними, судя по позиции МИДа, хорошие, белые и пушистые и им МИД полностью доверяет. Я думаю, что эта позиция быть только двумя вещами: во-первых, МИД, знает, кто убил; во-вторых, они боятся того, кто убил, или как-то от него зависят.
Е.Бунтман
―
А вы не допускаете, что они, может, не очень расследуют, потому что МИД не предупредили?..
М.Шевченко
―
А кому подчиняется МИД? Что им мешало по дипломатической почте по заявкам, допустим, родителей Расторгуева, родственников Радченко — это не только же Гордиенко поднимала этот вопрос в течение всего этого времени — переправить вещи? Есть подозрение, почему вещи не переправлялись, особенно одежда.
Е.Бунтман
―
Почему?
М.Шевченко: Я не знаю, кто заказчик. На этот вопрос расследование «Досье» не может ответить
М.Шевченко
―
Потому что по одежде можно определить баллистику и определить оружие. Потому что ведь они сюда приехали не в той одежде, в которой были убиты. Сюда их тела привезли. А одежда, в которой они были убиты, там осталась, в ЦАР. Почему это случилось? Потому что можно по следам частиц пороха определить оружие, из которого они были убиты, где оно было произведено и как оно попало в этот район.
Е.Бунтман
―
Максим Шевченко, журналист со своим особым мнением. Прервемся на некоторое время.НОВОСТИ
Е.Бунтман
―
Меня зовут Евгений Бунтман. А со своим особым мнением сегодня у нас журналист Максим Шевченко. Максим, про Владимира Кара-Мурзу, я бы хотел, чтобы вы несколько слов сказали.
М.Шевченко
―
Володя был очень хороший человек. Я знал его с середины 80-х годов, когда он еще не был никаким телеведущим. Такой московский студент, прекрасный человек, очень широкой души, открытого интеллекта. Очень порядочный. Он разрывал отношения с теми, кого он считал подлецом и лжецом, например. Иногда политические взгляды, разные точки зрения для него не имели значения.Это был реальный человек, лучший такой типа человека, которого бы я называл бы «московский студент». Когда умер Борис Александрович Рыбаков, которого Володя очень уважал и любил, хотят Рыбаков неоднозначное вызывал к себе отношение в интеллигентной среде. Володя мне позвонил… Я сам не знал Рыбакова, но я как-то отзывался о нем хорошо, о его книгах «История славян».
Е.Бунтман
―
Язычество древней Руси.
М.Шевченко
―
Он был очень классный такой человек.
Е.Бунтман
―
Спасибо. Это большая потеря, конечно, для нас — Владимир Кара-Мурза. Потеря человеческая и профессиональная.
М.Шевченко
―
Огромная потеря. Он тяжело болел, но эта болезнь не предполагала его смерти. Поэтому это большое горе. Вот вчера хоронили. Я целый день провел на похоронах, на отпевании в церкви. Отпевали его в Хохловском переулке.Кстати, хочу сказать про церковь. Когда были вот эти беспорядки. Сейчас видео…
Е.Бунтман
―
Вот я хотел в перерыве как раз…
М.Шевченко
―
Там про батюшку, который как бы помогал перелезать… Этот батюшка — итальянец, который из Сицилии приехал изучать православие и, очевидно, дух прекрасный вот Италии, такой свободолюбивый, он занес к нам в Москву. Это теперь мой любимый священник. Я думаю, что для многих из тех, кто там был и кто до этого даже не подозревал, что есть попы православные, которые так относятся к людям. То есть это будет совсем другое отношение к церкви тоже. Через таких людей распространяется христианство.
Е.Бунтман
―
Отец Александр Борисов… Приход, церковь Космы и Дамиана, где служит отец Александр Борисов, человек безупречной совершенно репутации…
М.Шевченко
―
Тоже, да.
Е.Бунтман
―
Это для меня на самом деле один из самых ярких эпизодов какой-то вот такой НРЗБ.
М.Шевченко
―
Это такой суперэпизод… С этим батюшкой.
Е.Бунтман
―
Там же ничего особенно не произошло, всё так и должно быть.
М.Шевченко
―
Так должно быть в неком идеальном мире прекрасном, где священники вместе с людьми, а не с властью, где указывают, чего и как им надо делать от имени власти.
Е.Бунтман
―
Где можно дотронуться до алтаря, и тебя не трогает никто.
М.Шевченко
―
Прекрасный эпизод.
Е.Бунтман
―
НРЗБ итальянский священник.
М.Шевченко: Оккупационное отношение к Сибири, да и не только к Сибири — это терпеть больше невозможно
М.Шевченко
―
В Москве.
Е.Бунтман
―
Да.
М.Шевченко
―
Как православный итальянский священник в Москве.
Е.Бунтман
―
Еще одна главная тема последнего времени — это пожары, которые полыхают на половине страны, по всей Сибири. В общем, каждый год происходят пожары. И говорят экологи, что главное — это человеческий фактор. Но вот здесь сейчас идет разговор о том, что какие-то ошибки допустили власти. Вот губернатор Усс тут выдал прекрасную сентенцию, если вкратце это всё пересказывать, то горят, и черт бы с ними.
М.Шевченко
―
…Как 500 лет назад, 200 лет назад. Дело в том, что я сделал большое интервью с Анатолием Петровичем Быковым, известным красноярским политиком и предпринимателем сибирским, да и российского масштаба, человеком известным. И Анатолий Петрович достаточно подробно и жестко, как у него принято, дал оценку всему этому. Он конкретно сказал: «Каста хозяев страну разоряет, продает. Продает лес за все границы, что только мыслимы».Я подтверждаю. Во Владимирской области лес тоже вырубали, вывозили в Китай — из Владимирской области. Он напомнил, что когда глава счетной палаты Красноярского края сказала о вырубке леса и назвала цифру порядка 40 с лишним миллиарда — это только в одном крае, а ведь есть еще Новосибирская область, Иркутская, Хабаровский край, Бурятия и вплоть до Дальнего Востока, то есть речь идет о сотнях миллиардах, может быть, триллионах, — то он говорит: «Диверсионные группы тех, кто расхищает и разграбляет нашу страну, поджигают тайгу, заметают следы».
Помимо этого он обратил внимание на то, что вырубка леса приводит не только к пожарам, а к тому, что осыпаются берега рек, и вот эти наводнения тоже являются следствием того, что хищническая каста оккупантов, которая называет себя государством, вырубает просто всё что только можно, пожирая как саранча, вывозит, потом забирает себе деньги, и им плевать, что будет после них.
Е.Бунтман
―
То есть вы согласны с Медведевым, который говорит, что это…
М.Шевченко
―
Я не знаю, что говорит Медведев. Я согласен с Быковым, который сказал совершенно ясно, что сибиряки должны просто встать на защиту своей Сибири, потому что оккупационное отношение просто к Сибири, да и не только к Сибири — это терпеть больше невозможно.
Е.Бунтман
―
Дайте я вам расскажу все-таки про Медведева. Медведев говорит — опять же в моем кратком и вольном пересказе, — что не исключен поджог со стороны неких диверсантов, которые прикрывают вырубку леса.
М.Шевченко
―
Наверное, я думаю, Дмитрий Анатольевич посмотрел мою беседу с Быковым. Там посмотрело порядка 400 тысяч человек за два дня, поэтому… А Анатолией Петрович — это не тот человек, мнение которого можно игнорировать.
Е.Бунтман
―
То есть это не халатность, а намеренное какое-то…
М.Шевченко
―
Это намеренная диверсия. Это слово «диверсия» произнес Быков, произнес Медведев. Я считаю, что да, это диверсия. Это диверсия определенной группы людей, которая прикрывается государством, по расхищению нашей страны, по расхищению достояния, сокровищ, принадлежащих народу. Так как они лишили народ власти, и народ теперь не может ходить и говорить, где хочет — это считается несогласованным митингом… Хотя, на мой взгляд, митинг — это мероприятие, которое должно содержать в себе трибуну, динамики…Вот если, допустим, мы с тобой решили провести несогласованный митинг. Вот мы сейчас выйдем на Новый Арбат, построим там трибуну, поставим там динамики, и начнем, как говорится, с плакатами там митинговать, не важно, за что. Это будет митинг несогласованный. Но вот если сейчас вся редакция «Эха Москвы» и еще сотрудники нескольких этажей здания, где мы находимся, выйдем и пойдем из одного конца Нового Арбата гулять на другой конец, то это не митинг, даже если мы будем говорить о том…
Е.Бунтман
―
Шествие, акция, демонстрация…
М.Шевченко
―
А как это определяется? Кто определяет? Почему 10 тысяч человек, которые гуляют… Я гулял по Тверской. Бывали дни, когда там бывало гораздо больше людей, чем было в день этого митинга. Эти люди были объединены общей целью, общей задачей, допустим, пойти посмотреть…
Е.Бунтман
―
НРЗБ гуляния. Это была политическая акция все-таки. Мы можем ее поддерживать или не поддерживать, но это, конечно НРЗБ.
М.Шевченко
―
Но она не является митингом, ни согласованным, ни несогласованным. Политическая акция не запрещена в Российской Федерации. Что такое политическая акция? Каков регламент этой акции?
Е.Бунтман
―
Уведомительный. Надо уведомлять.
М.Шевченко
―
Кого? Сколько человек надо уведомлять?
Е.Бунтман
―
Вот господина Горбенко хотя бы, да.
М.Шевченко: 27-го никаких провокаций не было. Москвичи гуляли — на них напали. В этом суть
М.Шевченко
―
Зачем? Я просто говорю: «Москвичи, пойдемте гулять по Тверской». Я что, должен Горбенко уведомлять, что ли? Почему они набрасываются на нас? Почему они на нас набрасываются? Это не было митингом. Поэтому обвинения, которые объявлены тем, кто задержан, это абсолютно фальшивая полицейская истерика просто-напросто, не имеющая под собой никакого основания. Бесполезно взывать к этой власти и просить ее: «Отпустите».Вот помнишь, мы обсуждали журналиста «Черновика» Абдулмумина Гаджиева?
Е.Бунтман
―
Да.
М.Шевченко
―
Сначала его обвиняли в том, что он поддерживал терроризм тем, что где-то ВКонтакте со слов третьих лиц что-то такое писал про какой-то фонд. Потом у них это распалось, потому что они понимают, что это из пальца высосано. Теперь они обвиняют в том, что он в «Черновике» сделал с главой этого фонда, давно живущим за границей, интервью. Но дело в том, что он сделал с ним за несколько лет до того, как этот фонд попал в поле зрения спецслужб и был каким-то признан…
Е.Бунтман
―
Да, там очень интересная ситуация, что задним числом ему предъявляют…
М.Шевченко
―
И они ему все равно предъявляют ему задним числом. В этом обвинительном заключении 80% просто списано из интернета, скопировано с какой-то статьи. Указывают ребята, четко фиксируют даже место. Они нашли, откуда следователь это просто скопировал, внес в обвинительное заключение.А в чем проблема? А я объясню, в чем проблема. Проблема «Черновика» в том, что они примерно понимают и намекнули, к сожалению, кто давал приказ убить мальчиков Гасангусейновых в селении Гоор-Хиндах, а потом переодеть в форму, положить рядом с ними автоматы. Вот и всё.
Е.Бунтман
―
Там давно были претензии к «Черновику».
М.Шевченко
―
Нет, это конкретная просто месть. Поэтому, когда мы сегодня в Москве требуем соблюдения прав, в Сибири требуем соблюдения наших прав против криминала, который является просто частью власти, который вывозит лес за границы любой ценой, — таких же прав мы должны требовать и к нашим товарищам в Дагестане, в Кабардино-Балкарии, в Дагестане и в других местах.
Е.Бунтман
―
В Ингушетии особенно актуально.
М.Шевченко
―
В Ингушетии то же самое, где арестована прекрасная женщина…
Е.Бунтман
―
Арестованы почти все.
М.Шевченко
―
Почти все арестованы, кстати, да.
Е.Бунтман
―
Много говорили про протесты, которые НРЗБ.
М.Шевченко
―
Мы имеем дело… понимаешь, я бы называл это… есть такое старое определение «полицейско-фашистское государство», но проблема в том — мой ум тут протестует…
Е.Бунтман
―
Почему фашистское?..
М.Шевченко
―
Потому что оно не фашистское. Потому что фашизм при всех его ужасах и неправдах — это социальное учение, которое ставит в центр всего — человека, и считает, что государство должно служить развитию человека, общества, нации. Оно заряжено ксенофобией и так далее. Это полицейское либерал-фашистское государство…
Е.Бунтман
―
Почему либерал?
М.Шевченко
―
Ну, они либерал не потом, что они за свободу… Вот это проблема русского языка. Мы слово «либерал» считаем — вот мы за свободу. Вот я вполне либерал, ты либерал. Потому что я свободу слова…
Е.Бунтман
―
Это называется демократ.
М.Шевченко
―
Это называется либерал. А вот определение либерализма — это свобода крупного предпринимательства, которое здесь связано с государством и интересы крупного бизнеса и зарабатывание огромных денег, от которых потом кормится вся эта группа людей, которая называет себя чиновниками. Это и есть главная суть их деятельности. То есть вот эта свобода участвовать в наполнении этой кормушки и есть из этой кормушки, они и считают свободой, экономическим неолиберализмом. Возможно, так оно и есть.
Е.Бунтман
―
Но вся проблема в толкованиях, получается. Потому что вы утверждаете, что они толкуют слово «либерал» так, они толкуют так. Вот и митинг и массовые беспорядки толкуют так, как кому угодно.
М.Шевченко
―
Я считаю, что слово «свободные люди»… Надо вернуться к русским… Вот Солженицын там… В день, когда избивали людей, Путин с Собяниным были у Солженицыной как раз, по-моему. Гуляли по фонду…
Е.Бунтман
―
Это как минимум накануне было.
М.Шевченко
―
За несколько дней… Вот Александр Исаевич призывал отказываться от иностранных слов. Вот давайте мы будем «свободные люди», а они будут «несвободные люди», они будут те, кто нарушает нашу свободу. Мы между собой сами разберемся, любим мы Солженицына или Ленина, как мы относимся к Сталину или к Власову, например.Понимаешь, всё это проблемы интеллектуальных дискуссий. Но мы имеем дело с людьми, которым на это просто плевать, которые просто знают: схватил, удержал, унес, убежал — это и есть просто символ успеха, который дает тебе пропуск — если ты еще сумел перевести в Америку или в Европу, — пропуск в мир капитализма. С их точки зрения это колониальный либерал-фашизм, это колониальный полицейский либерал-фашизм. Вот с чем мы имеем дело: полицейско-колониальное либерал-фашистское государство.
Е.Бунтман
―
Максим Шевченко, журналист был со своим особым мнением. Мы еще будем, я думаю, не раз и не два разбираться с терминами и терминологией и какими-то важными вещами. Например, можно бить или нельзя бить людей.
М.Шевченко
―
Нет, мы против несогласованных, мы против избиения людей и мы против провокаций, естественно. Проблема в том, что 27-го никаких провокаций не было. Москвичи гуляли — на них напали. В этом суть.
Е.Бунтман
―
Спасибо, всего доброго!