Евгения Альбац - Особое мнение - 2019-08-20
Е.Бунтман
―
Добрый вечер! Меня зовут Евгений Бунтман и сегодня со своим особым мнением в студии Евгения Альбац, главный редактор издания The New Times. Женя, добрый вечер!
Е.Альбац
―
Добрый вечер! Как раз правлю рассылку в The New Times вечернюю. Так.
Е.Бунтман
―
Естественно, митинги, протесты, полиция и так далее. Но начнем с не самой обычной новости – это наказание полицейских, уголовные дела в 13 сотрудников полиции, которые отказались разгонять митинг в Ингушетии. Вот это что, это знак чего?
Е.Альбац
―
Это страх российской власти, которая больше всего боится, что когда станет совсем плохо, те, кто должны ее защищать, ее защищать не будут. Это ровно то, что произошло в 91-м году, когда советская власть поняла, что репрессивные органы не будут ее защищать. Это то, что произошло в 17-м году с Временным правительством, как мы хорошо помним, когда люди в погонах отказались защищать Временное правительство. Это то, что на самом деле обрушивает такого рода режимы.
Е.Бунтман
―
Если вспоминать 17-й год, что царское правительство, что Временное правительство – никакие уголовные дела за неисполнение приказа не могут, наверное, повлиять на людей, которые решили твердо этот приказ не исполнять.
Е.Альбац
―
Понимаете, в авторитарных режимах ведь всё строится на сигналах, поскольку законов нету. То есть они написаны как бы, но они все равно не работают. Мы же это знаем. Судов тоже нету. Вы же не можете к каждому подойти и сказать: «Парень, не смей этого делать». Вы создаете систему сигналов, и на протяжении всего правления Путина создавалась эта система сигналов.
2003
―
й год. Ходорковский. Сигнал: «Всем, у кого большие деньги: полезете в политику – урою». Ну, понятно, что было. Дальше это следовало по разным группам: журналисты, НТВ… Даже вроде бы вполне лояльный Йордан – «Не, пошел вон! Потому что не смеете делать то, что мы вам не разрешили делать».Короче, это сигнал всем остальным сотрудникам Росгвардии и полиции по всей стране, что, «ребята, даже не думайте, никому не простим; будете оглядываться в каждой зоне, в которой мы вас посадим»
Е.Бунтман
―
То есть нет уже возможности раздавать квартиры всем отличившимся, а есть только метод кнута?
Е.Альбац: Это всё время видно, как бодаются между собой люди, у которых в бэкграунде разные управления КГБ
Е.Альбац
―
Понимаете, квартиры – это не всегда решение вопроса. Потому что в патриархальных обществах, традиционных обществах, таких, как Ингушетия, мнение людей внутри общества оказываются важнее, чем даже наказания. Поэтому вы далеко не везде можете это применить. В Ингушетии нельзя. Вообще, весь Кавказ у нас это абсолютно патриархальные, традиционалистские общества.То же самое примерно Татарстан, Башкортостан. И вообще, все маленькие республики построены примерно по этому принципу. Вы просто не сможете вернуться обратно к себе в село, потому что старейшина скажет, что вы пошли против своих.
Е.Бунтман
―
Что касается других полицейских и других наказаний или возможных наказаний. Вот СПЧ требует наказать полицейских уже в Москве за насилие, за исполнение, собственно, приказа. Будет ли что-то за этим?
Е.Альбац
―
Это, вообще-то, конечно, очень забавно, что представители СПЧ подали свои заявления по поводу Росгвардии, которая применяла излишнюю жестокость, в Следственный комитет, Колокольцеву, в Росгвардию.
Е.Бунтман
―
Ну да, всем ведомственным…
Е.Альбац
―
Всем тем, кто отдавал им приказы: «Лупите этих зажравшихся москвичей».
Е.Бунтман
―
То есть просьба: Накажите себя.
Е.Альбац
―
Ну конечно, да. Это чрезвычайно смелый шаг со стороны СПЧ. С другой стороны, я понимаю: а собственно куда они могут обратиться? Вообще по-хорошему, наверное, это кейс для Конституционного суда. Это действительно казус для Конституционного суда – противоречие между 31-й статьей Конституции, которая у нас является законом прямого действия, и законом о митингах и демонстрациях, который, как многие считают, имеет нормы, которые противоречат Конституции. И, в принципе, в рамках разрешения этого казуса… Но это же уже было. Ну, понятно, никакого Конституционного суда у нас нет, Верховного суда нет.
Е.Бунтман
―
Нет, ну, а Конституционных суд возразит же, что – не помню наизусть 31-ю, но, насколько я помню, речь идет о правше граждан собираться мирно и без оружия – скажут что вот бросали пустые пластиковые бутылки, нанесли непоправимый ущерб сотрудникам полиции. Ну, как же? Где же тут мирный протест?
Е.Альбац
―
Конечно если бы это был нормальный Конституционный суд, то они бы как-то рассматривали эту коллизию. А излишнее применение силы – это, наверное, предмет для рассмотрения других судебных инстанций. Но мы же с вами сказали – никакого суда нет.Поэтому любопытно, последует ли за этим вообще что-то. Издание Baza вроде бы нашла того сотрудника 2-го оперполка Московской полиции, который ударил в живот девушку, Сосновская ее фамилия, да?
Е.Бунтман
―
Да-да. Дарья Сосновская.
Е.Альбац
―
Дарья Сосновская. Потом сказали – нет, это не он. Как-то всё совершенно замолчало и ушло в песок. Нет, я боюсь, что это, к сожалению, работать не будет.
Е.Бунтман
―
Можно ли связать эти два случая: наказание полицейских в Ингушетии за неисполнение приказа, если отбросить какие-то региональные особенности и какие-то родоплеменные отношения, и московские протесты? То есть то, что наказывают за неисполнение в Ингушетии, значит ли, что здесь не накажут за излишнее полицейское насилие?
Е.Альбац
―
Если откажутся стрелять – нет. Не случайно мы же с вами видим, Женя, что привозят очень часто Росгвардию из других регионов. Вот когда я работала 27 июля, в Столешниковом и на Большой Дмитровке была Росгвардия из Ростова. Поэтому это же всегда свозят из разных мест. Я думаю, что, конечно, если будет приказ стрелять, вот тут бабушка надвое сказала.
Е.Бунтман
―
Ну, это уже, видимо, другой поворот ситуации, действительно. Действительно, тут сложно прогнозировать.
Е.Альбац
―
Мы же знаем по ситуации с Новочеркасском. Генерал Шапошников был, который отказался выполнять приказ стрелять. Он отказался, он сказал, что «я не вижу перед собой угрозы, против которой я должен был бросить танки». Он, по-моему, возглавлял танковую бригаду. Так что, понимаете, вот это, наверное, это вопрос, который будет не так просто им разрешать.
Е.Бунтман
―
Давайте к московским протестам теперь чуть детальнее. Так получается, что мы уже вторую неделю обсуждаем субботний протест.
Е.Альбац
―
Четвертую неделю мы обсуждаем протест
Е.Бунтман
―
Мы с вами – вторую неделю подряд. У нас такой мини-сериал внутри этого сериала. Последняя суббота. Где не было ни масштабных митингов, ни масштабных шествий. Там были небольшие шествия на Арбате. Ну, не очень серьезные. Это скорее в плюс или скорее в минус протестующим?
Е.Альбац
―
Да нет. Я думаю, что в не в плюс, ни в минус. Я думаю, естественным образом. Погода была плохая. Накопилась усталость. Просто людям надо как-то передохнуть. Середина августа. Никак, честно говоря.
Е.Бунтман
―
Нет риска сбить волну протеста?
Е.Альбац
―
Послушайте, всё может быть. Мне кажется, что Навальный выпустил очень сильное заявление из тюрьмы. Он должен выйти 23-го августа и не исключено, что… и уже появилось сообщение о том, что будет суд завтра или послезавтра, который должен накинуть ему те часы, которые он был в больнице, когда у него была эта страшная аллергия, непонятно как которую он получил в СИЗО.
Е.Бунтман
―
Дескать, он отдыхал и был на свободе.
Е.Альбац
―
Ну да, это, оказывается, он был на свободе. Сегодня следующие 10 суток получил Илья Яшин. В общем, я разговаривала с адвокатом. Я всё пыталась понять, как это всё может быть. Оказывается, когда 17 июля Яшин написал в своем Фейсбуке о том, что приходите на встречу с депутатами на Трубную 18 и 19 июля, там, в частности, были заявлены уже зарегистрированные кандидаты в депутаты. То есть абсолютно в рамках даже их законов действо.
Е.Альбац: С моей точки зрения, любой приличный человек не может играть в эти игры с московской властью
Е.Бунтман
―
Сейчас прервемся на минуту, после этого продолжим – и про Яшина, и про протесты.РЕКЛАМА
Е.Бунтман
―
Это особое мнение журналиста Евгении Альбац, главного редактора журнала The New Times. Мы говорили про аресты и про Илью Яшина.
Е.Альбац
―
Это просто показательная очень история с Яшиным. Оказывается, 17-го числа он позвал на встречу с кандидатами в депутаты на 18-19 июля. Но, Женя, эшники – центр «Э» – согласно тем документам, которые были представлены в суд, обнаружили это только 1 августа, когда Яшин уже сидел по одному из первых своих сроков – первый или второй – я уже не помню. И вот они 1 августа вдруг обнаруживают, и думают: «Как это? Ну, вы посмотрите, что Яшин тут пишет!». 1-го.То есть уже всё прошло, ничего там не было, особенно 18-го, всё это прошло вполне мирно. Это еще было до того, как у власти снесло крышу и какой-то начался мощный выброс мочевины в голову. И тут они значит обнаруживают!
Е.Бунтман
―
По удивительному совпадению.
Е.Альбац
―
Совпадению. В воскресенье в 13 часов у Яшина заканчивалась отсидка 3-го десятидневного срока. Ему не дали выйти из СИЗО Мнёвники, хотя в 13 часов его должны были отпустить. Его посадили в автобус. И из СИЗО Мнёвники уже свободного как бы человека повезли в город Троицк. В городе Троицк его привезли в ОВД и оставили в клетке с деревянной скамьей в ОВД Троицка, потому что в воскресенье, естественно, никого нет. Это он уже, вообще-то, свободный человек!В понедельник судья читает ту ересь, которую они написали. Эшники отправляют это обратно. Даже судье как-то стало неловко. Но они Яшина еще раз сажают в ту же самую клетку в ОВД, которая конечно не приспособлена, чтобы люди там как-то жили. И на той же скамейке он ночует вторую ночь. То есть это с особым цинизмом всё делается.
Ну и сегодня Яшин уже сидел в суде, он читал «Процесс» Кафки. Вероятно, пытался сказать судье, что есть книжка, которую можно было бы прочитать, не обязательно читать только КОАП.
Е.Бунтман
―
Кодекс.
Е.Альбац
―
Да. Вот есть другой, всемирно известный процесс. Ну, и дальше он получает свои 10 суток, и не исключено, что это не последние. Это, конечно, абсолютное издевательство над человеком, который отсиживает срок и готовится выйти, а ему говорят: «Не-не-не, солнце! Нет, мы тебе не позволим. Нет-нет-нет! Ты еще у нас посидишь. А сколько еще? А сколько мы захотим, столько и будем тебя держать».
Е.Бунтман
―
Формально – сколько записей в Фейсбуке, столько могут…
Е.Альбац
―
Формально – сколько захотят.
Е.Бунтман
―
На Навальном уже опробовали технологию.
Е.Альбац
―
Они это делают, потому что они могут, потому что они себе это могут позволить и потому что люди это терпят. В этом смысле я совершенно солидарна с Навальным, что только протест, только выход людей на улицу может заставить власти хоть как-то взять себя в руки. Причем мы видели на примере пресс-конференции президента Путина с президентом Макроном во Франции вчера, что Кремль готовился к этой поездке. Не случайно было решение Мосгорсуда, который распорядился зарегистрировать Сергея Митрохина.Я, кстати, напомню, что 14 июля был митинг, по-моему, на котором все незарегистрированные кандидаты подписали заявление, призывая как раз 27 июля прийти на акцию. И все, надо отметить, это дело подписали.
В результате Навальный сел сразу, сел еще 24-го. Яшин сел, по-моему, 25-го. С одного депутата… господи, у меня вдруг вылетела из головы его фамилия…, который был зарегистрирован…
Е.Бунтман
―
Цукасов.
Е.Альбац
―
Да, Цукасов. Сергей Цукасов. По-моему, от КПРФ.
Е.Бунтман
―
Нет, независимый, но при поддержке КПРФ.
Е.Альбац
―
С него эту регистрацию сняли быстренько, поскольку ни-ни. Но обратите внимание, что Сергей Митрохин тоже подписал это заявление. Всех, кто подписал это заявление за исключением Соболь, которую нельзя… – но она получила 300 тысяч, – и Русакова тоже, по-моему, каким-то штрафом отделалась, Галямина… – ну, все сидят. Наказаны все за исключением Митрохина.
Е.Бунтман
―
У вас есть какая-то конспирологическая теория по поводу Митрохина?
Е.Альбац
―
Никакой. Я просто знаю, что российская власть безумно прямолинейна и глупа. Поэтому она делает всё, что даже не нужно никакой конспирологии, всё на поверхности.
Е.Альбац: Российская власть безумно прямолинейна и глупа. Даже не нужно никакой конспирологии...
Е.Бунтман
―
А что с Митрохиным случилось?
Е.Альбац
―
Ничего. Просто нужно было… Они же помнили, что Путину надо ехать во Францию.
Е.Бунтман: А
―
а, чтобы сказать Макрону, что хоть кого-то зарегистрировали.
Е.Альбац
―
Ну конечно. И мы поняли, что у Путина главный источник информации – госпожа Захарова из МИДа, которая ему сообщила о том, что 11 человек погибли в ходе этих протестов. У меня специально был специалист из Высшей школы экономики по международному праву, в том числе, по публичному праву. И она говорила о том, что все 11 погибших не связаны были, собственно, с митингами.Второе – это, конечно то, что, по-моему, 2 тысячи полицейских пострадали в результате того, что было у нас, конечно же, в нашей классификации массовыми беспорядками. Мы помним, что «желтые жилеты» жгли машины, переворачивали, били витрины. Ничего подобного у нас, конечно же…
С.Бунтман
―
Как у нас в статье Уголовного кодекса написано: «сопровождающиеся поджогами, порчей имущества» и так далее.
Е.Альбац
―
Да-да. Ничего подобного у нас, естественно, уже не было. И тут, конечно, у президента оказывается этот замечательный аргумент с роялем в кустах, что, посмотрите: одного уже зарегистрировали. И теперь, я думаю, что Митрохина можно просто в красный угол. Я всё ждала в эти дни все-таки заявления от Митрохина.
Е.Бунтман
―
Было заявление от Митрохина в эфире «Эха Москвы». Ему, во всяком случае, сразу же звонили после того, как его зарегистрировали. И Митрохин сказал, что он неизменно будет присутствовать на всех митингах и требовать регистрации всех незаконно незарегистрированных кандидатов. Он сказал это прямым текстом «Эху Москвы», я могу за это ручаться. Это происходило при мне. Поэтому Сергей Сергеевич, к его чести это сказал. Дальше посмотрим, как это будет.
Е.Альбац
―
Сергей Сергеевич должен сейчас говорить о том, что все его коллеги по беде, которая называется выборы в Московскую городскую думу, что они почти все сидят. И мне кажется, что ему правильно было бы требовать освобождения людей, которые совершенно бессудно сидят.
Е.Бунтман
―
Про Митрохина тоже. По-моему, это Илья Азар, муниципальный депутат от Хамовников и коллега-журналист говорил, что Митрохину нужно сниматься с этих выборов в знак протеста против регистрации. Это разумно или нет было бы?
Е.Альбац
―
С моей точки зрения, любой приличный человек не может играть в эти игры с московской властью. Мне кажется. Понимаете, ну с шулерами нельзя сидеть за одним столом. Это плохо для кармы. Репутация, конечно, играет небольшое значение в российской действительности, но ведь, во-первых, жизнь долгая, во-вторых, есть история, в-третьих, когда-нибудь появится что-нибудь вроде «черной книги путинизма», и всё это там вспомнится, конечно, так же, как никто не забыл, что происходило в разных странах во время коммунизма. Так что, мне кажется, что с этими шулерами просто нельзя иметь дело.
Е.Бунтман
―
А как же «умное голосование»?
Е.Альбац
―
«Умное голосвание»… Я видела, что ФБК предложили голосовать за Дарью Беседину, которая, по-моему, идет от партии «Яблоко». Она зарегистрирована и так далее. Я не знаю. Мне кажется, что это надо как-то для себя решать именно case by case. Вот есть конкретная фамилия. Кто такая Дарья Беседина? Она была у меня на эфире. Молодая, энергичная женщина. Ну наверное, да, наверное имеет смысл за нее голосовать. Там против нее идет не настолько молодой, но очень энергичный как бы самовыдвиженец-единоросс.
С.Бунтман
―
Если решать case by case, то тут получится некоторая ловушка, где, несомненно, некоторые единороссы будут симпатичнее условно говоря некоторых коммунистов в личном порядке.
Е.Альбац
―
Я уже говорила, Женя, для меня голосовать за сталинистов невозможно. И поэтому, если бы я увидела, поискав в интернете, что это человек, который ходит со свечкой…
Е.Бунтман
―
И с иконой Сталина.
Е.Альбац
―
Да, с иконой Сталина, – ну, невозможно, есть вещи, которые я не могу делать.
Е.Бунтман
―
Навальный достаточно четко говорит об этом говорит в том манифесте, с которого мы начинали. Совершеннейший манифест такой у Навального, действительно.
Е.Альбац
―
Кстати, хорошо написан.
Е.Бунтман
―
Неплохо написан, да, с моей субъективной точки зрения. И он как раз говорит: «Да, мы будем голосовать за упырей – я не помню, какое Алексей слово употребляет, но, грубо говоря, «упыри», – но не за единороссов для того, чтобы им сделать неприятное».
Е.Альбац
―
Нет, он говорит очень четко: для того чтобы разрушить монополию. Это не вопрос неприятного. В политике же этого нет. Это для того, чтобы разрушить монополию «Единой России» – вот о чем пишет Навальный. И рационально я понимаю головой, что конечно хорошо, чтобы исполнительной московской власти в городском совете противостояли хотя бы сколько-то коммунистов, которые скажут: «Все-таки, объясните, пожалуйста, почему нам нужны опять бордюрчики?», или: «Почему нам опять плиточка нужна?» Полезно, чтобы хотя бы кто-то задавал вопросы. Потому что то, что было все последнее время – они же вот так стояли, на цырлах. В этом смысле, конечно, надо голосовать за тех, кто хоть какую-то будет составлять оппозицию исполнительной власти.
Е.Бунтман
―
Евгения Альбац со своим особым мнением. Мы вернемся через несколько минут.НОВОСТИ
Е.Бунтман
―
Меня зовут Евгений Бунтман. У нас с особым мнением сегодня – Евгения Альбац, главный редактор журнала The New Times. Говорили про Путина, не говорили про Чемезова. Если коротко: Путин говорит, что всё правильно, были нарушения, несанкционированные акции недопустимы, допустивших нарушения не пустили никуда, некоторых пустили – вот Митрохин. Есть Чемезов, который говорит: «Нужна оппозиция, недовольство должно быть услышано. Что это? Как это объяснить? Что случилось?
Е.Альбац: Они это делают, потому что они себе это могут позволить и потому что люди это терпят
Е.Альбац
―
Кстати говоря, Путин сказал, что вот надо обращаться в суд, как он всегда говорил. Директор ФБК Иван Жданов, он дошел до Верховного суда. По Илье Яшину - его адвокат Вадим Прохоров подал заявление – уже всё прошли, везде отказали – тоже в Верховный суд. Русакова тоже прошла по судам. Еще такое ощущение… Поскольку я понимаю, что он выпускник КГБ, поэтому, конечно же, ему, может быть, давали какую-то другую информацию, Но он успел ее забыть до того, как прибыл в летнюю резиденцию президента Франции.
Е.Бунтман
―
Чемезов.
Е.Альбац
―
Чемезов. Я думаю, что это отражение той склоки, которая идет наверху. Но это, вообще, в принципе, интересная вещь, потому что Чемезов – выходец из разведки, из того, что когда-то называлось: ПГУ (Первое главное управление КГБ СССР). Это всегда в советском КГБ было то, что называется creme de la creme. Считалось, что самые талантливые и умные…
Е.Бунтман
―
Элита элит – я переведу.
Е.Альбац
―
Да, это элита элит. Туда шли дети членов Политбюро, кандидатов в члены Политбюро. Считалось, что берут туда лучших. Они называли тех, кто работал в контрразведывательных управлениях, в том же втором, «мужиками», «сапогами». Это было такое сверху вниз отношение к тем, кто из Советского Союза, в общем, не вылезал. Иногда по разнарядке их отправляли конечно со всякими делегациями, чтобы они могли купить магнитофончик, продать и получить какой-то дополнительный доход. Но отношение было такое: «Ну, они такие, немножко туповатые». Вот так это было. Поэтому и было такое их определение: «мужики» или «сапоги».
Е.Бунтман
―
Но сколько лет прошло – неужели эта иерархия хоть как-то сохранилась?
Е.Альбац
―
Да, конечно. И противоречия… Это не иерархия, это было такое, знаете…
Е.Бунтман
―
Кастовость.
Е.Альбац
―
Кастовость. Это именно разные касты. И дело сейчас в данном случае не в кастах. Дело в том, что те, кто служили в разведке и работали за рубежом, они все-таки как-то видели мир за пределами большого концлагеря под названием Советский Союз. И в этом смысле они себя считали европейцами. Вот они были люди, которые видели больше, знали больше, понимали больше и так далее. А люди, у которых не было связей, у которых не было руки, они практически не могли попасть в разведку. Туда обязательно требовалось… Хотя, правда, Юрий Кобаладзе наш…
Е.Бунтман
―
Только хотел спросить.
Е.Альбац
―
Насколько то, что мне рассказывал Юра – у него не было никакой особой лапы, но ему очень помог один из его профессоров МГИМО.
Е.Бунтман
―
Я надеюсь, что мы не раскрываем никаких секретов.
Е.Альбац
―
Нет, никаких секретов тут нет. Он давно все это рассказал, написал и так далее.Так вот, ровно так никогда не попал в ПГУ Путин, потому что он был выходец из простой семьи. А это, я еще раз повторяю, была очень кастовая система. И как, собственно, Институт международных отношений – это была очень кастовая школа такая.
Е.Бунтман
―
Да, я хотел спросить, как получилось, что Чемезов – либерал?
Е.Альбац
―
Он не либерал. И вот это противоречие между выходцами из разведки и выходцами из контрразведывательных управлений, оно сохранилось до сегодняшнего дня. Вот это бесконечное перетягивание каната, кто круче, кто лучше понимает, как мир устроен и так далее, оно сохранилось до сих пор. Это всё время видно, как бодаются между собой люди, у которых в бэкграунде разные управления КГБ.Чемезов как раз коренной сотрудник ПГУ. Но есть и вторая вещь. Еще во времена Советского Союза были, знаете, что потом в литературе назывались стейкхолдеры. Были те держатели, что ли, акций государственных предприятий, которые были заинтересованы в том, чтобы был снят «железный занавес», а были те, как, например, ВПК, которые не были заинтересованы.
Но вот интересно, то «Ростех» – это же главным образом ВПК. Но оказалось, когда были введены санкции – мы когда-то очень подробно про это писали, – что производить ту машинерию, которую мы привыкли – я имею в виду Россия и российские предприятия, в том числе, вэпэкашные предприятия – привыкли получать, например, из Германии, что без этого российская экономика, российский ВПК и, в том числе, российское ракетостроение и так далее, оно не может обходиться – без западных наработок как в металле, так и софтов.
Я думаю, что одна из причин катастрофы под Северодвинском – это было в море, – когда взорвалась ядерная установка, как предполагается, о чем пишет сейчас очень подробно западная пресса, – ядерная установка на крылатой ракете «Буревестник», я думаю, что одна из причин была ровно в том, что у российских производителей нет больше допуска к западным производствам.
Е.Альбац: В авторитарных режимах всё строится на сигналах, поскольку законов нет
Е.Бунтман
―
А своих сил не хватает.
Е.Альбац
―
Нет, не хватает. Как, например, было, как мне рассказывали в свое время, с ракетой «Булава», которая бесконечно, что называется, заваливалась, бесконечно падала, в том числе и потому, что чипы, которые были нужны для этой ракеты, они производились в США. Это, конечно, дорогого стоит, когда с одной стороны у вас противник номер один – США, а, с другой стороны, для своего стратегического оружия вы закупаете там электронику.
Е.Бунтман
―
Так и другие времена были. И в рамках НАТО было сотрудничество.
Е.Альбац
―
Это было и не так давно, кстати говоря. Во времена Советского Союза был такой CoCom – закон, который запрещал продавать Советскому Союзу технологии двойного назначения. И тогда создавались серии компаний – и ГРУ этим занималось, и КГБ, – которые вот таким образом просто переправляли в Советский Союз компьютеры и так далее. Короче…
Е.Бунтман
―
Да. Я хочу вывод про Чемезова.
Е.Альбац
―
Я думаю, что – это моя гипотеза – для компаний Чемезова для того, чтобы они как-то могли работать и может быть даже зарабатывать какие-то деньги, необходим доступ к западным станкам, немецким, прежде всего, к западным машинам и к западным технологиям. Ведь «Ростех» – это 490, если мне память не изменяет, различных заводов, предприятий и так далее. Это моя гипотеза.
Е.Бунтман
―
То есть Чемезов подает сигнал Западу?
Е.Альбац
―
Он не Западу. Это то же самое, как в конце Советского Союза нефтяники были заинтересованы в открытии страны. Те, кто занимается энергетикой, они были заинтересованы в том, чтобы убрали «железный занавес». Они уже деньги оставляли на Кипре. Им надо было иметь возможность выезжать за границу.Интересы бизнеса Чемезова требуют большей интеграции России с Западом. Вот это очень интересно. Это те же противоречия, которые мы не видели внутри, но это стало совершенно очевидно потом, когда появились всякие статистика и исследования. В конце Советского Союза началась борьба различных интересов. То же самое и сейчас. Когда у вас есть рынок, у вас обязательно присутствуют разные интересы просто потому, что бизнесы требуют разного, требуют разной политики. Это мое объяснение.
Можно, конечно, объяснять конспирологическими версиями, что определенная часть кооператива «Озеро» вошла в противоречие с лидером кооператива «Озера».
Е.Бунтман
―
Это сложно очень.
Е.Альбац
―
Это, мне тоже кажется, сложно. Хотя помните, бессмертную фразу Латыниной, что «снять члена кооператива «Озеро» может только другой член кооператива «Озеро». Поэтому мне тоже кажется, что эта конспирология, она очень сложная. Но то, что там, безусловно, идет война интересов – это не война взглядов, мне кажется. Это очень прагматическое отношение. Я думаю, что мы увидим скоро это и в банковском сообществе, которому нужно, например, обновление софта. Они не смогут сделать обновление софта. Они тоже захотят, чтобы что-то было сделано, чтобы снять санкции.
Е.Бунтман
―
История с Северодвинском. У вас есть ощущение, что недоговаривают и скрывают власти?
Е.Альбац
―
Ну безусловно. Уже понятно, уже зафиксировано, что там произошел взрыв ядерной установки. Это зафиксировали различные станции слежения. Также зафиксировали, что 4 станции слежения российские, которые входят в мировую сеть слежения…
Е.Бунтман
―
4 из 8. Их всего 8 российских.
Е.Альбац: Власть боится, что когда станет совсем плохо, те, кто должны ее защищать, ее защищать не будут
Е.Альбац
―
Что они перестали работать, вдруг перестали передавать: в Кирове, в Дубне, на Чукотке…
Е.Бунтман
―
Но две уже снова стали передавать.
Е.Альбац
―
Две в Чукотке, причем одна из них раньше не упоминалась, кстати говоря. Билибино упоминалась, а вторая… на Алтае – вот. 10 августа вырубились Дубна и Киров. 11 августа – Алтай и Чукотка.
Е.Бунтман
―
Бог с ней, с конкретикой, у нас минута осталась.
Е.Альбац
―
И, собственно, то, что Путин был вынужден вчера об этом тоже говорить – я понимаю, что ему положили данные, что конечно все равно зафиксировано… невозможно скрыть эту информацию. Я сегодня интересовалась, а вот зачем отключать эти станции? А затем, что там, видимо, повышался радиационный фон. И, соответственно, мы можем говорить, что это видимо, повышалось в Дубне. Карты показывают, что радиационный след мог задеть Москву ровно тогда, когда в Москве объявляли штормовое предупреждение: «Никуда не выходите». И вот это очень интересно…
Е.Бунтман
―
Не успеем уже, к сожалению. Евгения Альбац, главный редактор издания The New Times со своим особым мнением. Не всё успели, но большинство успели. Спасибо большое!