Особое Мнение СПб - Андрей Константинов - Особое мнение - 2019-11-13
А. Петровская
―
У микрофона Александра Петровская. Своё особое мнение сегодня высказывает журналист Андрей Константинов. Андрей, здравствуйте.
А. Константинов
―
Доброе утро.
А. Петровская
―
Мы уже до начала программы начали спорить с Андреем на тему, которая не оставляет…
А. Константинов
―
Потому что давно не виделись, понимаете.
А. Петровская
―
Или потому что тема такая, не оставляет петербургские СМИ, да и не только петербургские, эта история вышла и за границы России. Мы видели иностранную прессу, которая вышла с публикациями, посвящёнными ужасным событиям в Петербурге: убийству аспирантки доцентом СПбГУ Олегом Соколовым. И здесь вопрос стал подниматься ещё и в отношении ответственности, например, университета. Пошли пикеты, пошли письма с требованием отставки. В общем, есть запрос на то, чтобы ответственность за произошедшее была не только личная, но и со стороны ВУЗа. Вы разделяете эту идею?
А. Константинов
―
Это – вопрос непростой, но он имеет право звучать. Мне как минимум странно, что руководство университета молчит после случившихся действительно супер-резонансных и супер-ужасных событий.
А. Петровская
―
Там есть заявление от СПбГУ, которое на сайте у них висит.
А. Константинов
―
Но это заявление не персонифицировано, это заявление пресс-службы, что называется, и этого категорически недостаточно. Есть ректор университета, который, с моей точки зрения, ну просто обязан лично что-то сказать. И это не должны быть какие-то там покаянные простоволосые с воем в веригах, это всё не нужно. Во-первых, нужно сказать родственникам погибшей девушки какие-то человеческие слова. Во-вторых, взбудоражен весь город этими событиями, в которых, так получилось, конечно, звучит университет. Потому что это преподаватель университета, это аспирантка университета, всё как-то так вот связано.И я бы так сказал, что как минимум непрофессионально со стороны специалистов, которые должны работать в университете как пресс-служба, как пресс-секретари. В данном случае они как врачи, просто обязаны своему пациенту говорить: «Вы обязаны принять эту таблетку». Вы должны выступить с какими-то словами, потому что иначе это выглядит просто неприлично. Это выглядит страусиной немножко политикой прятанья голову в песок. Понятно, что неприятно, понятно, что никому не нравится по такому поводу обращаться, выступать и так далее. Но если вы лидер, вы, как говорится, в горе и в радости. А особенно когда такие ужасные события, просто обязаны обратиться к студентам, к преподавателям, заверить, что всё необходимое будет сделано. Я не знаю, помощь семье, в конце концов, будет какая-то оказана. Много чего можно сказать.
И второе: ровно такое же со стороны губернатора Санкт-Петербурга. Как будто это в Житомире где-то случилось. При этом пятый день все федеральные каналы показывают Мойку нашу, всё это обсуждается в разных ток-шоу, новости, не новости… Вы абсолютно правы, это федеральная повестка. И наш замечательный вновь избранный губернатор – он тоже как будто вообще ничего этого не произошло. Но это произошло, и это случилось в нашем городе! И опять-таки, если губернатор сам это не понимает или не хочет, или считает, что это нанесёт какой-то ущерб его имиджу, репутации – так вот такое молчание больший наносит, мне кажется, ущерб. И опять-таки, пресс-служба просто должна повиснуть на нём и сказать: «Вы что делаете? Почему вы молчите?» Ну это просто неприлично, в конце концов, просто вот так вот делать вид, и это какая-то попытка отмолчаться, что ли.
А. Петровская
―
Подождите, просто есть разные плоскости. Есть вопрос приличия, вопрос какой-то моральной ответственности, собственного морального суждения – то, о чём говорите вы, о приличиях. А есть вопрос оценки рисков для репутации кого-нибудь, и это другая история, которая измеряется в каких-то других категориях.
А. Константинов
―
Нет, если мы оцениваем риски, то опять-таки такая позиция скорее увеличивает эти риски. Потому что я с трудом себе представляю, что вот если бы такое случилось в каком бы то ни было европейском, западном университете, чтобы, допустим, первые лица этого города и этого университета хранили бы гробовую тишину. Их бы не поняли просто, им бы сказали: «Вы чего, ребят?» Вы же, собственно говоря, и занимаете эти вот места… Вы – капитаны кораблей. Один – капитан корабля под названием «Санкт-Петербург». Один – капитан корабля под названием «университет». И у вас происходят события очень неприятные и супер-резонансные, а вы делаете вид, что вы где-то там цветы собираете. Это совершенно как-то странно, в прошлом веке себя уже так не вели. И если кто-то советует такую позицию занимать, это плохой советчик, это не умный советчик совершенно.
А. Петровская
―
Но с другой стороны, Андрей, по большинству вопросов резонансных трагических событий мы видим похожую реакцию и на федеральном уровне, и на городском чаще всего. Разве нет? Или я ошибаюсь? Или это нетипично?
А. Константинов
―
Вы ошибаетесь. На федеральном уровне, возможно, есть позиция какого-то бойкотирования тем, связанных с политикой. Это ещё можно объяснить. Но здесь же никакой политики нет! Это чистая абсолютно уголовщина – раз. И второе: наверное, конечно, с точки зрения имиджа университета и того, какие нравы царят, мы можем об этом поговорить. Тут есть о чём разговаривать, но это ни коим образом не означает, что персональная ответственность, что-то такое случается, и губернатор должен в отставку, ректор в отставку. Об этом же речи-то не идёт.
А. Петровская
―
Ну почему? Такие есть требования отдельных людей, которые с пикетами выходят.
А. Константинов
―
Я считаю, что всё-таки когда всякие петиции и так далее – это такая эмоциональная реакция. Я в прошлом человек был военный, и я вам скажу, что в армии бывала такая практика: пьяный солдатик украдёт, допустим, снайперскую винтовку, ну или что-то такое устроит – и вот надо всех под нож. И командира взвода, и командира роты, как недосмотрели, как недоглядели. Люди так устроены, что всё-таки за всем, конечно, не досмотришь и не доглядишь, безусловно.Другое дело, что надо после любого происшествия такую большую плановую комплексную проверку: а как вообще в принципе у вас тут со всем остальным? Если вы смотрите, что со всем остальным в принципе нормально – повального бардака нет, солдаты трезвые, чистые, накормленные – тогда зачем устраивать. А если вы начинаете проверять и видите, что это не рота, а шалман, в котором, слава богу, никому еще голову не отрезали – тогда конечно. То есть, это повод всегда может быть для какого-то более серьёзного взгляда. В частности, допустим, эта история, как мне кажется, повод посмотреть на традицию уже какую-то, с моей точки зрения, а я 20 лет преподавал в университете – традицию взаимоотношений профессуры и студентов. В частности, романов вот этих, которые процветают и…
А. Петровская
―
Но не сейчас эта история началась. Я имею в виду, в целом.
А. Константинов
―
Конечно, не сейчас. Это вечная история, Сашенька. И мне очень не хочется быть таким ханжой, который вот там, значит… Но знаете, в Америке если между профессором и студенткой – или студентом, сейчас, знаете, широко глядят на вещи – роман происходит, то с треском вылетают оба из университета. Причём товарищ профессор вылетает с волчьим билетом, его после этого нигде не возьмут, потому что это – грубое нарушение этики, самой грани взаимоотношений «преподаватель – студентка». Если у вас африканская страсть, бразильская такая, нанайская – вообще никаких проблем, но один просто должен уйти. И если все совершеннолетние, если все, так сказать, по согласию – то ради бога. Хотя с моей точки зрения, всё равно какой-то запашок педофилии в этом во всём присутствует.
А. Петровская
―
Ну…
А. Константинов
―
Нет, это просто моё мнение такое. Я как-то вот совсем этого не понимаю. Не, я понимаю, когда молоденькие нравятся и всё такое, но слушайте, мы же не скоты. Мы же должны как-то всё-таки уметь в том числе и в руках себя держать. Я 20 лет преподавал на журфаке – там девчонки озорные, я вам скажу. И они любят и подразнить, и как-то похулиганить, в краску вогнать запросто могут. У меня же много чего было на занятиях. Когда, допустим, девочка сидит и вдруг начинает облизывать ручку. Причём облизывает не так, что, может, она там машинально задумалась, а так, знаете, хорошо облизывает, профессионально. Ну, не надо на неё смотреть просто, значит! Надо перевести взгляд на другую девушку и всё.
А. Петровская
―
Вас здесь в Youtube-трансляции спрашивает Роман: «Знакомы ли вы были лично с Соколовым?»
А. Константинов
―
Нет, слава богу, не был знаком. Понимаете, мне такого рода люди не очень интересны. Потому что он, конечно, самый настоящий клоун и эксцентричный человек, которому нравится играть в такую вот какую-то игру, который… Знаете, вот есть люди, которые не хотят взрослеть. «Я хочу быть немножко ребёнком». И это до поры до определённой ещё терпимо, а потом это становится немножко опасно, особенно когда к возрасту подходит.И вот эта девочка – её, конечно, очень жалко. Она из Краснодарского края, а там…Я служил там некоторое время, и я вам скажу, что казачки любят всё блестящее, цветное, чтобы люрексу побольше, чтобы, понимаете, разрез повыше и каблук потолще. И они ведутся на такую всю мишуру, на всякие аксельбанты, на всякие позументы, треуголки и так далее. Горячая южная кровь. Жалко очень, потому что история, с одной стороны, дикая, она неслучайно всех всколыхнула. А с другой стороны, она состоит из очень тривиальных вещей. Сам по себе, к сожалению, факт расчленения абсолютно, как это ни жаль говорить, распространён.
А. Петровская
―
Мне так кажется это полным безумством как раз, свидетельствующем о безумии.
А. Константинов
―
Нет, в этом-то все ошибаются. Я выступал тут на «Первом канале», меня тоже пригласили откомментировать. И когда я это сказал, там чуть ли не меня… порвать на части, как я могу такие святотатственные речи произносить? Я это говорю профессионально. Всё-таки, понимаете, я этими вещами как журналист достаточно долго занимаюсь. Так вот, я вам таких историй могу нарассказать очень много – таких вот душераздирающих с последующим расчленением. Тут фишка вот в чём заключается, схема такая: выпиваем разбираемся, ссоримся, обижаем друг друга; потом один другого убивает; потом двое суток плачем в обнимку с трупом, выпиваем; потом тащим в ванну пилить ножовкой.Это не 1, не 2, не 3, не 5, не 10 и не 20, понимаете, и уголовный розыск уже выработал определённые совершенно навыки по таким классическим схемам. То есть, проблема заключается вот в чём: в одиночку справиться с трупом… Когда находят расчленёнку, понимают, что случилось это где-то в квартире, в замкнутом помещении, и человек там был один. Потому что если бы была какая-то помощь – второй человек, третий – помогли бы вынести труп без вот этих вот… А в одиночку не справиться. Особенно если упустил время, трупное окоченение уже пошло, в чемодан не запихаешь, на колёсиках не вывезешь.
А. Петровская
―
Я предлагаю опустить эти подробности.
А. Константинов
―
Как сказать… Не то, что я это смакую. Я просто объясняю, что это они не оттого, что они маньяки, и им это нравится. Они ж пилят, плачут, блюют, снова пилят, сознание теряют, в обморок падают. Но у них мысль одна: я должен избавиться от трупа. А вытащить его как? На себе, под камерой? В этом вся история. Наступает такое немножко изменённое сознание у человека, когда он перестаёт здравую оценку давать. Он не понимает, что он всё равно под камеры попадёт и так далее. И плюс ещё у такого рода людей наступает момент безумной жалости к самим себе.Ведь когда этот козёл в суде плакал и говорил, что «я никогда, такая агрессия, она на меня с ножом», ещё чего-то – это он не её жалел. Это он себя жалел и плакал. И все эти разговоры про самоубийство – это абсолютная ложь, потому что если бы хотел, то давно бы сам себя кончил и лежал бы рядом с ней, а не пилил бы эту несчастную девчонку. Мне по роду работы доводилось, Саш, разговаривать, общаться в обстановке разной степени непринуждённости с огромным количеством убийц. Ну правда, с очень большим. И за жизнь с ними говорить, и по-всякому. И вы знаете, их всех практически объединяет вот эта вот невероятная любовь и нежность по отношению к самим себе. Они очень себя любят и всегда практически себя оправдывают. И слова такие красивые находят.
У меня был случай – убили адвоката, мальчишку молодого, лет 27 ему было, причем его задушили руками. Надо было найти его убийцу, адвокат был непростой, готовил одну очень важную сделку и этого убийцу искали все – и уголовный розыск, и бандиты, и мы искали, вопросы были. Уголовный розыск нашел быстрее, его приземлили в Калининском уголовном розыске, и мне позвонили знакомые и сказали: «Если хочешь спросить о чем-то, подъезжай быстрее, потому что сейчас его будут в главк забирать, и потом ни о чем его не спросишь».
Я приезжаю – сидит здоровенный бугай, пристегнутый к батарее, у него лапы в два раза больше моих. Он мелко трясется и дышит вот так вот часто (изображает), и завывает тоненько. Я ему говорю: «Приди в себя, всё уже нормально, тебя не застрелили при задержании, ты уже будешь жить, все хорошо, все закончилось». А он не слышит, его трясет, и вот так вот завывает. Думаю – ну не водой же его обливать, а надо поговорить с ним! И у меня гениальная мысль – в те времена я всё время яблоко с собой носил в сумке большое, никогда не знаешь, где поешь, я говорю: «Хочешь яблоко?». Он: «Хочу!» Схватил одной рукой (вторая-то пристегнута) яблоко это и стал жрать. Жрет, плачет и трясется одновременно. Съел, и даже кочерыжки не осталось. И точно так же рыдал, как этот Соколов в суде. Я навсегда это запомнил. А он этими руками лично задушил того паренька.
А. Петровская
―
Андрей, трудно сейчас переходить к другим темам, после подробностей, которые вы сейчас рассказали, но у нас скоро перерыв на московские новости, давайте сейчас кардинально поменяем вектор.
А. Константинов
―
Давайте-давайте, я смотрю, вы немножко даже побледнели.
А. Петровская
―
К другим вопросам. Что касается нового кодекса по административным правонарушениям: там увеличение штрафов касаемо хулиганства. Эта история зачем? Штрафы как-то влияют на хулиганство.
А. Константинов
―
Как правило, нет.
А. Петровская
―
Тем более, что там выгул собак – такое вот хулиганство.
А. Константинов
―
Знаете, ужесточение наказания редко приводит к тому, чтобы то, за что наказывают, резко снизилось. Как известно, в средневековой Англии, когда за кражи ввели смертную казнь, большинство карманных краж совершалось как раз там, где казнили – собирались зеваки и карманники у них по карманам шарили. Ну а тут простая история: дело в том, что последние социологические опросы показали, что в обществе есть жажда перемен. Но любопытно, каких – перемен, направленных на ужесточение, на укрепление руки, так сказать. И власть оказалась перед достаточно сложным выбором: с одной стороны, они понимают, что и так уже всё ужесточено достаточно сильно. Но запрос-то есть, его надо удовлетворять, показывать, что «Мы сейчас ух как всем! Кто-то выйдет с собакой-то гулять – вбабахаем ему штраф!»
А. Петровская
―
Ужесточение-то у нас обычно идет с точки зрения правоприменения, а не самого закона. Штрафы увеличивать… И без этого можно.
А. Константинов
―
Как мне кажется, еще раз говорю, это попытка показать, что «у нас всё строго-строго!» И не более того. Как-то всерьез к этому относиться я бы не стал.
А. Петровская
―
Что касается новой идеи от члена Совета Федерации Андрея Климова, который сказал, что на журналистов, которые работают в СМИ, являющимися иностранными агентами, этот статус тоже нужно распространить? Значки, наверное, будут выдавать.
А. Константинов
―
С одной стороны все, что касается иностранных агентов, мне не нравится, о с другой стороны после того, как на нашу Бутину, эту девочку, в Америке надевали ножные кандалы, что она до крови стирала, так у нас вроде еще и либерально. А значки можно. Этот значок и рядом еще другой – «Юный птицевод». Целый ряд значков понавешивать и так ходить. Всегда же можно с юмором и до абсурда всё довести.
А. Петровская
―
Сейчас новости у нас московские, вернемся через пару минут.НОВОСТИ
ЗАСТАВКА
А. Петровская
―
Продолжаем программу «Особое мнение», Андрей Константинов высказывает свое особое мнение сегодня. Хотела вас спросить в отношении письма, которое Алексей Навальный направил президенту. В нем он просить провести проверку и принять меры по досрочному освобождению от должности прокурора Москвы Дениса Попова. Это связано с очередным расследованием ФБК, нашли в очередной раз несоответствующие доходы и недвижимость, и у Дениса Попова и у его родственников. На ваш взгляд – какая должна быть реакция президента на это письмо и расследование?
А. Константинов
―
Навальный как маленький, он не понимает, что такого рода письмами защищает прокурора Москвы от дальнейших неприятностей. Потому что у нашего президента есть такая черта характера – он очень не любит, чтобы на него давили, особенно скользкие типы вроде Навального. С моей точки зрения (я не люблю Навального, с неуважением отношусь к его расследованиям) в такого рода делах должна быть простая процедура. Выкинули они в интернет ролик, в котором прямо пещеры Али-Бабы у этого прокурора Москвы. Надо тщательно проверить эту информацию. Если это клевета – сейчас она является уголовным составом, хотя и не сажают в тюрьму. Если все это действительно так, то как минимум нарушение о незадекларированности различного рода имущества.
А. Петровская
―
Но для этого проверка должна быть.
А. Константинов
―
Да, для этого должна быть проверка, с последующими выводами дисциплинарного характера либо реабилитирующими. Но поскольку есть черта такая у нашего верховного, что «всякий сброд давить на меня не может», то такое ощущение, что Навальный играет в команде прокурора города Москвы.
А. Петровская
―
С другой стороны, еще до письма, когда было выпущено расследования, был комментарий Дмитрия Пескова, который сказал, что проверка проводилась – когда человека утверждают на должность, проверка проходит, и на тот момент ничего не было выявлено. Ответ был дан еще до письма, до этой провокации, если вы ее так называете.
А. Константинов
―
Песков – не конечная инстанция, во-первых. Второе: в настоящее время зафиксирована война не башен Кремля между собой, а серьезные разборки внутри силового стана. Навальный, конечно, пронырливый малый, но большинство разной любопытной информации оказывается у него, потому что с ним, как говорится, делятся. Профессионалы говорят не «сливают информацию» (сливают воду в унитазе), а «информацией можно поделиться». С ним поделились соответствующей информацией. Кому это может быть важно и выгодно?
А. Петровская
―
А с другой стороны, Андрей, гражданскому обществу какая разница, кому выгодно и кто поделился? Если есть факт злоупотреблений, нарушений, коррупции, то общество хочет, чтобы была проведена проверка, установлено, правда или нет, и если это правда – человек должен покинуть свою должность.
А. Константинов
―
Вы правильно говорите, но дело вот в чем, Сашенька: навальное общество должно при этом отдавать себе отчет, что его праведный гнев и энергию кто-то использует, чтобы в своем личном доме электричества было побольше.
А. Петровская
―
С другой стороны, это два не пересекающихся…
А. Константинов
―
Абсолютно пересекающихся, уверяю вас.
А. Петровская
―
От того, что у кого-то в доме электричества и лампочки не будет, а если человек действительно злоупотребил служебным положением и есть факт коррупции – то тут как?
А. Константинов
―
А тут так: я же не говорю, что не нужно проводить проверку. Но нужно смотреть комплексно: кто в чьих интересах делает эту игру, потому что последующий может быть точно такой же красавец, и даже еще хлеще.
А. Петровская
―
Но это не повод оставить человека в этой должности, если он злоупотребил и есть факты.
А. Константинов
―
Если да – то да. Вопрос в другом: любое назначение на такого рода должности – есть некий политический шаг, и признание ошибочности этого шага – это тоже политическое решение. А президент не любит принимать политические решения под давлением таких совершенно мутных товарищей, даже если считает, что сигнал идет в правильном направлении. Вот и всё. Он идет в правильном направлении, но не от правильного источника. Вот такая вот бывает ерунда.
А. Петровская
―
Михаил.спб в Youtube спрашивает вас: «Андрей, вы постоянно обвиняете ФБК в непрофессионализме, но никто никогда еще не опровергал в суде их расследования». Кстати, там были отдельные истории, когда публичные обсуждения…
А. Константинов
―
Я их обвиняю в манипуляции общественным сознанием, и говорю, что у нас, в Агенстве журналистских расследований, такого рода расследования не получили бы юридической визы. Они бы просто не прошли стадию, когда наши юристы говорят: «Теперь предъявляем доказательства, доказательную базу, и мы либо ставим визу и даем добро на выпуск материала, либо говорим – «идем и дорабатываем дальше». Вот и всё. Я спрашивал наших юристов: «Вы бы завизировали материалы этих товарищей?» На что они цинично хохотали и сказали: «Да никогда в жизни». Вот поэтому я и говорю, что грош цена этим расследованиям.
А. Петровская
―
Еще одна тема, надеюсь мы успеем до конца программы. Сегодня газета «Ведомости», ссылаясь на исследования ФОМ, рассказывает о том, что рейтинг губернаторов растет по России в целом. Пенсионная реформа их не затронула, при этом растет и число людей, которые положительно оценивают деятельность губернатора в своем городе. Как вам кажется – для Петербурга вот эти выборы и назначение уже больше года назад Александра Беглова – это тоже удачная история, сюда же укладывающаяся, в кейс ФОМа?
А. Константинов
―
Я просто пока что не знаю, как оценивать. У нас же выборы прошли, абсолютно была безумная и при этом скучная избирательная кампания (странное сочетание – безумная и одновременно скучная). Она закончилась в сентябре, потом губернатор уехал в отпуск…
А. Петровская
―
А потом из ЗНОПа «Сад на Неве» исключили.
А. Константинов
―
С моей точки зрения не произошло каких-то достаточно интересных событий, и у меня нет какой-то оценки губернатора, ни как человека, ни как руководителя города. За исключением того, что, как мне кажется, все-таки очень неправильно он ничего не сказал после этого страшного убийства. Просто неправильно. Это не приговор и не трагедия, но мне кажется, что это ошибка. И неправильно пресс-служба в этом смысле себя ведет. Я уже об этом говорил.
А. Петровская
―
Андрей, а что касается этой истории с «Садом на Неве» вместо которого планируется построить Судебный квартал – она очень непонятна сама по себе.
А. Константинов
―
Знаете, всё, что касается архитектуры, садов, парков, башен, «Охта-центров» - не подумайте, что я сошел с ума - но я абсолютно уверен, что это всё решают не люди. У нас правит Гений места в Петербурге, у нас всем управляет Медный всадник. Если он решил, что башне быть тут – она будет тут. Если он считает, что башне здесь не место – она будет в другом месте возведена, и напрасно думают губернаторы, вице-губернаторы, кто угодно, что это они принимают решения. У нас в этом плане совершенно мистический город, он сам себя строит, сам себя бережет, сам себе говорит: «Хочу здесь сад, а здесь такой-то квартал». Я не шучу, не прикалываюсь, не троллю вас. Я считаю, что он настолько совершенен в этом смысле, это город абсолютной гармонии, таких всего три в мире – Венеция и Иерусалим еще.
А. Петровская
―
Венецию затопило!
А. Константинов
―
Ничего страшного, она специально и строилась так, в этой лагуне, когда разваливалась Римская империя, чтобы варвары не нашли это место, когда по всей империи была резня. Периодически затапливалась и стоит, тем не менее, веками, радует нас и будет радовать. Тоже самое касается Петербурга. «Не быть ему пусту, быть ему прекрасным».
А. Петровская
―
Вы сейчас рассказывает про символизм, с этим можно соглашаться или нет. Но есть в этой истории еще и политическая воля и здесь можно говорить об оценке деятельности того же губернатора, который так или иначе, в условия мистицизма и символизма, себя как-то ведет, как политик и публичный деятель.
А. Константинов
―
Я не вижу его каким-то резко выраженным политиком. Мне кажется, он будет стараться вести себя, как Собянин, чтобы все восхищались его хозяйственными способностями. И для него в этом смысле пример Москвы – ориентир.
А. Петровская
―
Если зима снежной не будет – то может быть.
А. Константинов
―
Говорят, что зима будет очень мягкой, поэтому скорее всего ему повезет в этом плане. К тому же у него опыт уже есть, по привлечению чиновниц с лопатами на сугробы.
А. Петровская
―
Ну не очень удачный. У нас минута еще остается, хочу вас про русский язык спросить и про эту ситуацию с Гасаном Гусейновым из ВШЭ, которому рекомендовали извиниться. А. КОНСТАНТИНОВ: Вы, как человек, близкий к академическому кругу – если бы вам рекомендовали за что-то извиниться – как бы себя вели и есть ли там за что извиняться?
А. Константинов
―
Я так скажу: конечно, словом можно обидеть и словом можно убить. Если кому-то я нанес какие-то моральные страдания – то я этого не хотел. Но извиняться за то, что у меня такое мнение? У мужчины должно быть мнение, и он по любому поводу, виляя задом, не должен его менять. Вашим слушателям не всё нравится в моих мнениях, это не значит, что я беспрестанно должен извиняться и говорить: «Простите, вы меня не так поняли». Гусейнов взрослый человек и он не в состоянии аффекта писал свой пост, поэтому любые извинения будут демонстрацией лицемерия, мне кажется.
А. Петровская
―
Спасибо, на этом мы сегодня заканчиваем. Журналист Андрей Константинов сегодня был у нас в гостях. Хорошего дня.