Особое мнение СПб - Дмитрий Солонников - Особое мнение - 2019-11-28
28.11.2019
А. Веснин
―
Здравствуйте, меня зовут Арсений Веснин, это программа «Особое мнение» и сегодня у нас в гостях политолог Дмитрий Солонников. Дмитрий, приветствую вас.
Д. Солонников
―
Добрый день.
А. Веснин
―
Давайте начнем – так как вы занимаетесь Петербургом и петербургской политикой во многом – с кадровых перестановок в Смольном. Накануне Законодательное собрание их утвердило, у нас появилось два новых вице-губернатора. Во-первых, Ирина Потехина вернулась в Петербург, она была замминистра образования, насколько я помню, а теперь будет заниматься молодежной политикой и СМИ.
Д. Солонников
―
И образованием тоже.
А. Веснин
―
Также еще у нас господин Пикалёв появился, про него много вопросов, конечно, и шуток – бывший охранник дачи Путина становится главной администрации губернатора Петербурга. Вас здесь ничего не смущает?
Д. Солонников
―
Все начинают карьеру как-то.
А. Веснин
―
Как охранники Путина, хорошую карьеру.
Д. Солонников
―
Кто-то начинает карьеру токарем, кто-то - журналистом, потом становится вице-губернатором; кто-то - разнорабочим, потом становится премьер-министром. У всех разные карьеры, надо смотреть, кто кем был. Потом, он же не охранником был…
А. Веснин
―
Какое-то время – охранником.
Д. Солонников
―
Если мы говорим про резиденцию Путина – он отвечал за безопасность резиденции. Целиком за безопасность. Не человек, который с ружьем ходил, а отвечал за безопасность резиденции главы государства. После этого он был вице-губернатором в Новгородской области, после этого – вице-губернатором в Ленинградской области. То есть когда-то человек работал в системе безопасности ФСО, имеет генеральский чин. Дальше на нескольких постах он (в Новгородской области он отвечал за ЖКХ, в Ленинградской - тоже за безопасность) получил достаточно большой опыт государственного управления.
А. Веснин
―
Вы считаете – хорошая кандидатура?
Д. Солонников
―
Я считаю – спокойная кандидатура, учитывая, что как раз безопасность ему и поручили, и руководство администрацией губернатора – вполне для него и для его компетенции нормальная достойная должность. Странно было бы, если бы за безопасность у нас отвечал представитель, предположим, системы здравоохранения или выросший в системе образования, какой-нибудь прекрасный ученый, кандидат наук, но к безопасности не имеющий ни малейшего отношения. А так – генерал из ФСО отвечает за безопасность в Петербурге, вполне логично.
А. Веснин
―
Насколько я понимаю, не генерал, в ФСО он только до подполковника дослужился.
Д. Солонников
―
Сейчас у него чин генеральский.
А. Веснин
―
Хорошо. Вообще, сама история, что охранники Путина становятся – в данном случае вице-губернатором, а в Астраханской, Тульской, Ярославской, Калининградской областях назначали губернаторов, которые раньше работали…
Д. Солонников
―
В системе безопасности.
А. Веснин
―
В системе безопасности и в охране – причем многие из них были просто личными охранниками президента, Шойгу и так далее, всех, наверное, мы уж не будем разбирать. Я могу перепутать, у кого из них Морозов или Дюмин работал в охране. Но известно, что они были в охране президента, более того, есть множество фотографий, где они идут сзади, как секьюрити.
Д. Солонников
―
Это как раз про Морозова, с огромным таким пулеметом идет. Очень красивая, кстати. Фотография, стильная, мне очень нравится.
А. Веснин
―
Вам не кажется, что в государстве что-то, наверное, странно? Никаких вопросов нет?
Д. Солонников
―
Нет, не кажется. Потому что, еще раз: начинать люди могут в разных местах. И человек, который служит в вооруженных силах, в системе безопасности, проходит разные этапы своего развития и карьеры. Если мы говорим про Дюмина, то у него огромный послужной список. После того, как он служил в системе безопасности президента, он руководил целым рядом важнейших операций и направлений, в том числе Крымской операцией. У человека достаточно много заслуг, он – Герой России. Поэтому в том, что люди с таким послужным списком становятся губернаторами, у меня не вызывает вопросов.А дальше, смотрите: люди могут приходить на губернаторские должности из разных комьюнити и направлений. Достаточно большой блок приходит в региональные руководители из блока молодых технократов, бывших замминистра или руководителей государственных федеральных служб, это люди, часто за пределы садового кольца никуда не выезжавшие, до того, как поехали возглавлять регион. Люди переезжают в тот или иной субъект, до этого не имея к ним никакого отношения, и это тоже считается нормальным. Есть представители силового блока разные, которые тоже имеют разную карьеру и отправляются руководить регионами. Я думаю, что конкуренция первого и второго блока вполне может быть в российской элите.
А. Веснин
―
А вы здесь видите конкуренцию?
Д. Солонников
―
Конечно. Это конкуренция различных идеологий, различных подходов к тому, кого назначать. И можно посмотреть, у кого эффективнее получается управление. А дальше – кадровый выбор, кто из структур, принимавших решение, более ответственно и компетентно подходит к тому, что подбирает кадры, у кого эти кадры максимально реализуются на местах. Можно оценивать по результатам.
А. Веснин
―
Вы действительно считаете, что кто-то в Кремле оценивает по результатам развития региона, тому, сколько построили больниц, дорог, как устроили благоустройство – не знаю, чем губернаторы занимаются на местах, особенно в каких-то небольших городах?
Д. Солонников
―
Губернаторы в небольших городах мало занимаются, они занимаются, в основном, целым субъектом, а не отдельно малым городом. Малым городом занимается мэр.
А. Веснин
―
Понятно. Но что вот именно по этим критериям оценивается, а не личная преданность, благодарность, «вот у меня в охране поработал несколько лет, через какое-то время выслужишься…»
Д. Солонников
―
Нет, конечно. Потому что есть KPI, по которым оценивается деятельность всех глав субъектов Федерации, и мэров крупных городов. Есть KPI, среди которых есть и социально-экономические показатели, в том числе количество открытых новых объектов, занятость населения, средняя заработная плата. Есть политические KPI – количество протестных акций, результаты голосования на тех или иных выборах, оценка в СМИ, цитируемость в них. Список достаточно большой, поэтому оценивают и по одному блоку, социально-экономическому, и по второму, общественно-политическому.
А. Веснин
―
Вы сказали про акции протеста – то есть запреты во многих городах на них могут быть связаны с тем, что если они пройдут, то тогда рейтинг упадет в этом KPI?
Д. Солонников
―
Что значит запреты? Есть законы о том, как они проходят, и несогласованные акции тоже входят в эти KPI.
А. Веснин
―
На несогласованные акции все-таки люди боятся выходить, мы же знаем.
Д. Солонников
―
Ну как боятся? Вопрос же в том, что значит согласованные и несогласованные акции. Если говорить о согласованных, то политтехнологически властям ничего не мешает хоть каждую неделю организовывать согласованную акцию в свою поддержку. И есть структуры, которые – так же, как организуют протестные акции, с удовольствием будут организовывать акции в поддержку властей. Чистый бизнес, ничего личного. Поэтому если говорить просто об акциях, то их количество мало интересно для оценки. Вопрос именно в протестных акциях.
А. Веснин
―
И протестные акции у нас зачастую запрещаются, на примере Петербурга мы видели это многократно.
Д. Солонников
―
Ну и потом мы видели несогласованные акции. Я думаю, что считаются-то именно в таком плане. А то, что в Петербурге в основном акции удается согласовывать, так как здесь есть система гайд-парков с упрощенным разрешением на проведение мероприятий – пожалуйста, собирайтесь на площади Ленина, в общем, там разрешают практические любые акции.
А. Веснин
―
На площади Ленина действительно, в последнее время стали разрешать акции, а остальные гайд-парки…практически никто не хочет туда идти митинговать.
Д. Солонников
―
Что странно. На мой взгляд, Пионерская площадь – очень удобное место. Не понимаю, почему всем так полюбилось место у Финляндского вокзала, а не у ТЮЗа. Там очень удобная площадка, на мой взгляд.
А. Веснин
―
У ТЮЗа хорошая, но разве там гайд-парк сейчас,
Д. Солонников
―
Это обсуждается, что можно и там проводить. У нас же три площадки в центре города.
А. Веснин
―
Но Пионерскую площадь – я просто знаю, много раз, и этой осенью и весной подавали заявки – не согласовывали. У ТЮЗа-то как раз-таки люди согласны протестовать, просто им приходили отказы из Комитета по законности.
Д. Солонников
―
Еще раз: количество гайд-парков достаточно большое, и то, что используют только один – это уже вопрос организаторов. Но даже и один – мы же там видим любые акции: коммунистические, либеральные, жестко оппозиционные. И ничего – пожалуйста, проводите. В этом отношении Петербург как раз очень спокойный, либеральный город с демократическими традициями.
А. Веснин
―
Мы помним несогласованные в итоге крупные массовые акции на Марсовом поле…
Д. Солонников
―
Ну сколько лет назад это было?
А. Веснин
―
Два года назад получается.
Д. Солонников
―
Вот, это было при другом губернаторе.
А. Веснин
―
Да. Просто это были акции, которые организовывал Алексей Навальный. Посмотрим, если будет Навальный организовывать акции, на которые выйдет много молодежи, скорее всего – согласуют ли им акцию.
Д. Солонников
―
Навальный проводил акцию на площади Ленина, и ничего, ее вполне согласовали. Потом уже. Когда они перешли в другой садик, это вызвало серьезное недовольство.
А. Веснин
―
На площади Ленина тоже была акция запрещена.
Д. Солонников
―
Нет-нет-нет, на площади Ленина при Беглове акции разрешают.
А. Веснин
―
Вот я и говорю: мы посмотрим, когда будут массовые акции, не просто местные активисты, а известный федеральный оппозиционный политик будет устраивать. Будет любопытно за этим посмотреть.
Д. Солонников
―
Если будет устраивать – посмотрим, да.
А. Веснин
―
Давайте вернемся к перестановкам, вообще – о чем они? Приход Потехиной и Пикалёва.
Д. Солонников
―
Нет, давайте сначала с ухода Любови Павловны Совершаевой. Сначала она уходит, освобождается ее место, а потом приходит два новых лица. А не в обратном порядке. Мне кажется, что Любовь Павловна выполнила в городе ту функцию, которая на нее возлагалась, она достаточно долго и успешно руководила внутриполитическими процессами на Северо-Западе, являясь заместителем полномочного представителя президента в СЗФО. И сезон 2018-19 годов политический, естественно, своей точкой бифуркации имел Санкт-Петербург, на котором были сконцентрированы внимание СМИ и федерального центра. Именно выборы губернатора Петербурга, несмотря на то, что еще два губернатора выбирались параллельно, были основным моментом, которым и должна была заниматься вся внутренняя политика СЗФО.Понятно, что ей в этом отношении было удобнее держать руку на пульсе, следить за событиями, координировать действия заинтересованных структур из Смольного, а не из дома на другом берегу Невы, из полпредства. У нее было политическое назначение в администрацию города. Выборы в сентябре состоялись, прошло пару месяцев, результат отстоялся, никаких претензий по выборам губернатора нет, фактически все признают их легитимными, конкурентными и без вариантов честными. Они получили позитивную оценку, дальше Любовь Павловна возвращается заниматься проблемами всего Северо-Западного федерального округа. На мой взгляд, это логично.
Впереди, в новом сезоне 2019-20 года пока что две губернаторские кампании, может быть больше. Проблема важная, там тоже нужно заниматься и внутренней политикой и новыми направлениями, это нацпроекты, за которыми теперь и полпредства тоже будут следить. Большое финансирование, большая ответственность, так что это серьезный блок, за которым теперь Любовь Павловна будет наблюдать и которым будет руководить уже из привычного ей места в полпредстве президента. Место освободилось.
А. Веснин
―
А депутат Максим Резник, например, ту же Совершаеву обвиняет, и многократно обвинял в том, что при ней СМИ, два телеканала петербургских, «78» и «Санкт-Петербург», окончательно превратились в провластные рупоры Смольного. И что это была как раз-таки ее работа. Я не знаю, насколько это так, но то, что там (по долгу службы приходится следить за работой коллег) риторика несколько поменялась, даже на правительственном канале «Санкт-Петербург», и количество упоминаний Беглова возросло просто в невозможное количество раз – это правда. На это сложно не обратить внимание.
Д. Солонников
―
Канал, который принадлежит городу и финансируется за счет бюджета, конечно, интересуется городскими проблемами и говорит, прежде всего, о том, что делается в городе. Основной политической фигурой в городе является губернатор, естественно, о нем и говорят. Может быть, кому-то из депутатов хотелось бы, чтобы больше говорили о спикере Законодательного собрания Вячеславе Серафимовиче Макарове, но больше говорят о губернаторе, он, может быть, больше заметен. Хотя Максиму Резнику, может быть, хотелось бы, чтобы больше его коллегу цитировали и показывали.
А. Веснин
―
Возможно. Я понимаю вашу иронию на эту тему, конечно, но вопрос в том, что… Вы говорите: проблемы, яркая фигура, но сюжеты, которые выходят, из серии «Беглов посетил булочную», «Беглов посетил баню»… Ну, слушайте, у нас такое болото в городе, что главные сюжеты и проблемы это то, как Беглов зашел в булочную и баню? И таких сюжетов просто тьма.
Д. Солонников
―
Давайте вспомним такие сюжеты, как Борис Николаевич Ельцин проехал в троллейбусе, как Борис Николаевич Ельцин зашел в магазин. Это классика.
А. Веснин
―
Причем здесь Ельцин?
Д. Солонников
―
Потому что это классика российской журналистики…
А. Веснин
―
Но это же ужасно.
Д. Солонников
―
…как первое лицо страны обращается к проблемам простых граждан. Это с тех времен повелось, как мы Бориса Николаевича тогда активно показывали, как главного либерала страны, разрушающего советскую систему и общающегося непосредственно с населением в прямом контакте, так эта традиция в журналистике и есть сейчас. Вполне логично: лидер города, руководитель ответственной структуры города общается с населением и это показывают СМИ.
А. Веснин
―
И больше всего мы видим, что то, чем занимается Беглов – это булочные, бани…
Д. Солонников
―
Да нет, не только. Я думаю, что сюжетов про то, как он выходит в городскую инфраструктуру не сильно больше чем то, как он бывает на предприятиях, встречается с руководителями крупных промышленных объектов, участвует в дипломатических мероприятиях.
А. Веснин
―
Да, и это отнюдь не сюжеты о том, что транспортная реформа в городе не готова и с ней какой-то кошмар; про то, что мусорную реформу внедрить не могут, как это сделать, как это провести – тоже не знают. Про тот же парк Тучков буян рассказывают – замечательно, у нас будет парк, но никто не говорит, где 18 миллиардов рублей из бюджета, которые там уже закопали.
Д. Солонников
―
18 миллиардов бюджетных денег – не бюджет, сформированный Александром Дмитриевичем Бегловым, надо сказать. Его бюджет – вот только сейчас внесенный…
А. Веснин
―
Ну мы каждый раз так будем говорить про нового человека?
Д. Солонников
―
Конечно, конечно. Ну а как?
А. Веснин
―
Очень удобно менять людей и говорить: «Ой, ну это проблема…» Хорошо, Полтавченко у нас тоже есть…И там еще часть денег федеральная была.
Д. Солонников
―
Полтавченко есть, он руководит другим направлением. Сейчас можно поговорить про Полтавченко, но это другое. Если мы говорим про Беглова, то на бюджет 2020 года выделены деньги, посмотрим, как его город эффективно использует. То, что не говорят о городских проблемах, которые действительно важны – да, это неприятно. Телевидение должно бы заниматься и этим. И не только телевидение, и печатные СМИ. Должна быть выкладка, как будет выглядеть новое транспортное решение после того, как мы откажемся от маршруток, какие появятся новые автобусы, новые линии автобусные, чтобы заменить действующие маршрутки. Конечно, это должно быть, чего же тут обсуждать-то.
А. Веснин
―
Это должно быть, да. И это укладывается в некую схему, которая выглядит несколько, как пропаганда.
Д. Солонников
―
Это два разных направления: одно дело - освещение текущих событий и освещение деятельности первого лица, участвующего в этих событиях. А другое дело, может быть, не менее важный блок, может быть равноценный или более важный – это освещение текущей жизни, проблем, которые возникают в инфраструктуре, социальных объектах, промышленности. Может быть, они не связаны с первым лицом, но они есть и их тоже нужно показывать.
А. Веснин
―
Я просто так наблюдаю со стороны, и выглядит это немножко как пропаганда. У нас Беглов пообщался с теми, кто доит коров, кто делает танки, кто делает вагоны, булочную спас от закрытия, в баньку коврик постелил
Д. Солонников
―
Спас булочную – это же хорошо, молодец.
А. Веснин
―
Замечательно. Булочная – это очень здорово. И замечательный такой Беглов – вот, человек из народа, с усами, всё замечательно. А вопросы, которые транспортная реформа – это вполне себе уже бегловский вопрос, мусорная реформа – это вполне себе бегловский вопрос. Что это не готово ничего, что тут сложности – не освещается. Выглядит это как пропаганда.
Д. Солонников
―
Я согласен. Вопрос к журналистам: они должны, когда общаются с Александром Дмитриевичем Бегловым, и эти вопросы тоже задавать.
А. Веснин
―
Я не знаю, бываете ли вы на каких-нибудь встречах с Бегловым, задать вопрос Беглову – это практически невозможно.
Д. Солонников
―
Нет, смотрите. Готовиться к передаче с Бегловым, готовить свои вопросы – это вопрос к активности руководства телеканалов, которые могут инициировать: «Давайте мы обсудим вот эту позицию, у нас вот много запросов по этой теме». Да, наверное, нужно пытаться с этим выйти.
А. Веснин
―
Наверное, нужно. Но сказать, наверное, о том, что наши телеканалы полностью независимы, и у них нет никаких связей и обязательств перед городской властью, я думаю, что даже вы, в общем, не сможете.
Д. Солонников
―
Во-первых, связи есть, никто не скрывает. Можем посмотреть финансирование канала «Санкт-Петербург»: оно в основном идёт из бюджета города. Как тут можно говорить о том, что нет связей? Раз финансирование есть, то связь есть. Никто это никогда не скрывал, и руководство телеканала «Санкт-Петербург» никогда не отрицало подобные связи, было бы нелепо. Что касается канала «78» или дирекций федеральных каналов, которые также работают в Петербурге: у дирекций федеральных каналов связей практически нет, они подчиняются прежде всего Москве, и те врезки в новости, которые идут там, точно совершенно не модерируются из Смольного. Там своя политика.
А. Веснин
―
Конечно, потому что мы видели, какое количество уделялось Беглову во время предвыборной кампании, сколько его показывали на тех же телеканалах – что, в общем-то, тоже, конечно, заставляет нас как-то думать, что это – определённый заказ сверху на то, что мы показываем много Беглова и показываем много Беглова рядом с Путиным.
Д. Солонников
―
Ну это да, это трансляция федеральной повестки дня, которая, без сомнения… Второй город в стране, вторую столицу в себя активно включает. По-другому быть не могло.
А. Веснин
―
Вот сейчас Беглов избрался, я посмотрел – в 4 раза меньше его стали показывать по телеканалу «Россия 24».
Д. Солонников
―
Естественно, потому что проблематика ушла.
А. Веснин
―
Конечно. Тогда нужно было избирать Беглова, а сейчас его избрали, и всё хорошо.
Д. Солонников
―
Тогда была интрига, драйв, а сейчас интриги и драйва нет. Когда выборы президента – точно так же. Любые выборы – это стимулирование внимания и акцентуация на какой-то повестке дня. Выборы – это политический драйв, политическое событие, на него обращают внимание, его показывают. Выборы прошли – всё закончилось. То же самое – чемпионат по футболу, предположим. Идёт чемпионат по футболу – смотрите, сколько интервью: с футболистами, с тренерами, со зрителями. Все об этом рассказывают! Чемпионат мира по футболу заканчивается – в 4 раза падает интерес к футболу. То же самое.
А. Веснин
―
Чемпионат мира по футболу – берут интервью у российских тренеров, у нероссийских… А ещё – да, мы за Россию болеем. Тут понятно тоже, российские СМИ могут волне быть ангажированы, в этом никто не видит ничего странного. Про российскую команду российскому зрителю интереснее. Если выборы, например, проходят Беглова, то у Беглова всё-таки…
Д. Солонников
―
Зрителям Петербурга интересно про то, что происходит здесь, у нас, в Петербурге.
А. Веснин
―
Знаете, зрителям Петербурга, по идее, должно быть интересно ещё, наверное, про Амосова и Тихонову. А уж Амосова и Тихонову не показывали по каналу «Россия 24». Я не знаю, может быть, пару раз показывали – всё отсмотреть невозможно, но гораздо меньше. Слушайте, ладно, здесь это понятная история, у нас просто ещё есть темы. Кстати, хотел один момент отметить, про акции протеста мы говорили, у меня потом в голове всплыло, как-то я забыл. При Беглове да, действительно, разрешать-то стали. Только 1 мая у нас какое-то было недоразумение с тем, что разогнали протестную колонну. Даже Совет по правам человека приезжал в Петербург разбираться с этим – сказали, что полиция не права совсем, сильно.
Д. Солонников
―
Это мы в этой же студии с вами обсуждали, что полиции Беглов приказать не может. И полиция – федеральная структура власти, которая ведёт свою игру и, возможно, свою игру в Петербурге. Мы это здесь с вами обсуждали полгода назад, поэтому - что мы сейчас будем к этому возвращаться.
А. Веснин
―
Ну, по поводу может Беглов, не может приказать – опять же, вопросы, конечно… Кстати, про Пикалёва вот ещё хотел спросить. Вы понимаете, чем занимается вице-губернатор по безопасности? Вот у нас есть, действительно, МВД, у нас там этих полицейских больше всех в мире в процентном соотношении. Я сейчас утрирую, но действительно же очень много, статистика есть, на память не вспомню. У нас есть все эти Следственные комитеты, прокуратуры, ФСБ, ФСО и так далее. Вице-губернатор по безопасности-то чего делает? У нас есть Комитет по безопасности…
Д. Солонников
―
Можно посмотреть их должностные инструкции и чем занимается Комитет – это выложено на сайте gov.spb.ru.
А. Веснин
―
Мы сейчас на новости должны прерваться. На Youtube мы продолжим как раз-таки про безопасность беседовать. Дмитрий Солонников у нас в гостях.НОВОСТИ
А. Веснин
―
Возвращаемся в эфир петербургского «Эха». Меня зовут Арсений Веснин. У нас сегодня в гостях политолог Дмитрий Солонников. Вошёл сухогруз «Михаил Дудин» в порт Санкт-Петербурга сегодня утром в 5 часов. Долго он стоял на рейде, но так совпало, что президент Путин приехал, потом уехал, и только после этого пришёл «Михаил Дудин». Не знаю, как вы думаете, это совпадение, или действительно его не заводили, пока президент здесь был?
Д. Солонников
―
Не готов сказать. Думаю, что совпадение. Хотя система безопасности при президенте имеет целый ряд неожиданных вопросов, неожиданных решений. Может быть, что-то там было не соблюдено с точки зрения системы безопасности, кто-то какое-то согласование не поставил. Не знаю, тут всё может быть, и первое, и второе.
А. Веснин
―
Но во всяком случае, он везёт из Германии вот эти «урановые хвосты» так называемые. Экологи говорят о том, что вообще эта дрянь довольно опасная; в «Росатоме» говорят, что это – прекрасное сырьё для того, чтобы переработать для будущих атомных электростанций, которых, правда, у нас нет; экологи им на это опять отвечают, что…
Д. Солонников
―
Да ладно, с электростанциями у нас всё хорошо. В Петербурге даже стоит.
А. Веснин
―
Нет, что это для каких-то на быстрых нейтронах… Слушайте, я не физик.
Д. Солонников
―
Ну строятся, у нас новые электростанции постоянно поднимаются.
А. Веснин
―
В общем, какое-то беспокойство у людей. Вы не беспокоитесь, что у нас тут вот сейчас где-то в порту стоит… Сколько там, 600 тысяч тонн, что ли, ядерных отходов?
Д. Солонников
―
Нет, честно говоря, не беспокоюсь. Потому что, во-первых, специалисты в этом лучше разбираются; во-вторых, работа с высокими технологиями (а переработка ядерного топлива, создание новых пакетов для ядерной энергетики – это высокие технологии) – это большие деньги, это серьёзный бизнес. Лучше заниматься высокими технологиями, чем продавать лес кругляк или бурый уголь за рубеж. В этом отношении работа с мусором, работа с отходами – это действительно такой XXI век.Швеция, наш сосед по Балтийскому морю, зарабатывает на том, что берёт на переработку мусор из других стран. Ей платят, она принимает у себя мусор, который соседние страны вырабатывают, перерабатывает его. И это огромная отрасль: и экологическая отрасль, и отрасль народного хозяйства Швеции, и очень активно развивается. Если Россия будет заниматься чем-то похожим и действительно наладит хорошую, качественную переработку в свою пользу каких-то отходов, и это будет делаться на высоком технологическом уровне, с большой прибавочной стоимостью, с большим коэффициентом прибыли – почему же нет, отлично.
А. Веснин
―
А вам не кажется странным, что из Германии эти отходы вывозят – где, в общем-то, по идее, умеют делать то же самое? Но увозят в Россию.
Д. Солонников
―
Не, не умеют. В Германии атомная промышленность закрывается, и практически нет объектов по переработке. Во Франции есть, в США есть. В Германии нет, и целый ряд германских политиков считают, что это огромная проблема для Германии, потому что переход на возобновляемые источники энергии не получается, откуда брать электроэнергию – большая проблема. Или закупать за рубежом, или строить тепловые электростанции на угле, польза от которых не очень большая. В Германии же самой огромные дискуссии на тему тех дотаций, которые бюджет даёт на возобновляемые источники электроэнергии, и их эффективности. Скорее, в Германии это проблема политики. Погоня за сиюминутной шумихой, за фриковыми рейтингами или fake news, «давайте освободимся от атомной энергетики» – да, для сиюминутной политики, может, и хорошо, для экономики – сомнительно в долгосрочной перспективе.
А. Веснин
―
Смотрите, мы всё-таки про экологию и про Россию. И те же немецкие экологи говорят то же самое – что это довольно опасные отходы и что они вредные, и говорят о том, что им стыдно за свою страну, которая использует Россию, с которой даже не самые лучшие отношения, как помойную свалку. И появляется странный вопрос: почему ввозить урановые отходы из Германии можно, а сыр из Германии ввозить в Россию нельзя? Это всё – решения нашей страны.
Д. Солонников
―
Прекрасный мем, придуманный дня три назад и пущенный в социальных сетях, я его тоже читал. Забавно, да. Ну, это – как и любой мем: красиво звучит, смысла никакого. Потому что мы много что берём для переработки, мы много какие технологии используем – высокие, ещё раз говорю, технологии и выгодные – и это одно направление. Мы возим в космос какие-то объекты и сжигаем при этом огромное количество топлива, загрязняя атмосферу. С другой стороны, мы боремся за чистоту выхлопов, когда ставим новые фильтры на трубах. Можно тоже говорить: как же, мы тут делаем одно, там – другое. И так далее, и так далее.
А. Веснин
―
Слушайте, это разные совсем вещи.
Д. Солонников
―
Ну как? Да то же самое. Сравнений много можно придумать забавных и хороших. Каждый запуск космического корабля в космос по стоимости как электрификация одного населённого пункта. Тоже: зачем мы это делаем? И такие мемы тоже ходят по интернету. Делаем, потому что это престижная технология, потому что мы на этом тоже зарабатываем. И с отходами ядерными точно такая же политика, ещё раз: это высокие технологии, это серьёзный заработок, это серьёзное развитие российской атомной энергетики.В атомной энергетике Россия является одной из трёх ведущих стран, мировых держав, и борется за то, что российские атомные проекты развиваются по всему миру. Это огромные атомные заказы для России и развития атомной энергетики в различных странах, здесь мы впереди планеты всей почти что. В отличие от Германии, которая ничего продать в данной ситуации не может, а, наоборот, платит для того, чтобы их ядерные технологии как-то адаптировались для мира. И Россия должна дальше развивать свою атомную энергетику, атомную промышленность.
А. Веснин
―
То есть, вы считаете, ощущения того, что вашу и нашу страну используют как помойку европейцы, у вас нет.
Д. Солонников
―
Ещё раз: вы говорите красивые слова, но не имеющие отношения к жизни. Это использование российских технологий российской промышленности для, с одной стороны, переработки и утилизации отходов – так же, как это делают во всём мире, перерабатывают их.
А. Веснин
―
Вы понимаете, их не перерабатывают сейчас. Сейчас же даже в «Росатоме» сказали, что пока эти отходы никто перерабатывать не будет, и что у нас какой-то там миллион с чем-то тонн этих отходов уже есть в России, собственно, нами выработанных.
Д. Солонников
―
Их будут перерабатывать, эти технологии есть. Смотрите, в России они есть, они готовятся к переработке. В России перерабатывают отходы. Часть из них складируется, часть перерабатывается, если посмотреть на то, как это происходит в Российской Федерации.
А. Веснин
―
У нас уже есть миллион с лишним тонн вот этой дряни.
Д. Солонников
―
Без сомнения, у нас есть свои хранилища, и это тоже высокотехнологические объекты. Эти хранилища есть в США, в Японии, во Франции.
А. Веснин
―
Это замечательно – про США, но давайте про Россию. Зачем нам ещё ввозить вот эту дрянь?
Д. Солонников
―
Любая держава, занимающаяся атомной энергетикой, тем или иным образом использует данные технологии. Это большие деньги, и это большая работа. Мы этими технологиями обладаем, в отличие от целого ряда других стран, и поэтому мы эти технологии можем продавать. Ещё раз: это очень дорогие, очень высокосовременные технологии. А дальше, если мы из этих отходов, из этого продукта уранового будем извлекать дополнительную прибыль, создавая новые топливные элементы – прекрасно. Это, ещё раз, развитие российской промышленности. Поэтому есть возможность развивать атомную энергетику – давайте развивать.
А. Веснин
―
Опять же, всё могу понять. Только одно: у нас уже самих вот этих же отходов – огромное количество, которое лежит, не перерабатывается, и это называют проблемой экологической. Зачем нам ещё, встаёт вопрос. Меня ни объяснения ваши, ни людей, с которыми я разговаривал, из «Росатома», которые… Мы с вами всё-таки не физики и не экологи, наверное, не можем об этом компетентно говорить. Но их ответы, признаюсь честно, меня не убедили. У нас уже подошло к концу наше время. Спасибо вам. Это был политолог Дмитрий Солонников. Меня зовут Арсений Веснин. Счастливо.