Николай Сванидзе - Особое мнение - 2020-02-21
21.02.2020
А. Нарышкин
―
Здравствуйте. В эфире радиостанции «Эхо Москвы», телеканала RTVi программа «Особое мнение». Наш гость сегодня - Николай Сванидзе, журналист. Я вас приветствую.
Н. Сванидзе
―
Здравствуйте.
А. Нарышкин
―
Только что были с Николаем Карловичем в кабинете у Венедиктова и вместе еще раз насладились одной из частей интервью Путина агентству ТАСС. Сегодня его презентовали. Там про Украину, небольшой фрагмент. Но видео занимательное. Там Владимир Путин предстает перед нами как историк. Оцените, пожалуйста, насколько он ориентируется, когда говорит, что украинцы как народ не особо существуют. Полонизация была.
Н. Сванидзе
―
Нет, он не сказал, что особо не существует. Он сказал, что до некоторого времени, до 17 века, по-моему, это был один народ. И поэтому вообще в основе своей это один народ. Он не сказал, что украинского народа нет, он сказал, что это один народ. Ну какой народ-то, намек был, что русский. Потому что называли, говорит, все время русскими всех. До определенного времени.
А. Нарышкин
―
Впечатление. Путин ориентируется вообще в истории?
Н. Сванидзе
―
Его ориентируют, но определенные люди определенным образом. Вообще ориентируется, я бы сказал одностороннее. Он ориентируется в том направлении, которое ему нравится. Он просит, видимо, себя в этом направлении ориентировать, его в этом направлении ориентируют. Дают определенные аргументы, не давая аргументов других. Оппонирующих, обратных. И в результате получается, что он отстаивает так же как с ситуацией предвоенной, с пактом Молотова-Риббентропа, определенную позицию, которая существует, но существует другая. Как минимум не менее обоснованная, скажем так мягко. Он ее не излагает, излагает одну. Вообще понимаете, это как бы сказать, сейчас я сформулирую. Не очень вызывает приятные исторические аллюзии и параллели, когда глава государства выступает в качестве специалиста в разных областях человеческого знания. Образование его при этом определенное, он юрист. То есть не историк. Не языковед.
Н.Сванидзе: У этих украинских националистов очень много последователей на Украине
А. Нарышкин
―
Мне кажется, простые избиратели, если такие есть, они могут поспорить с вами. Скажут, что президент тем более такой, который много лет управляет страной, должен ориентироваться во всем. Разве что кроме акушерства.
Н. Сванидзе
―
Поскольку вы спрашиваете меня, то я вам излагаю свою точку зрения. Если бы здесь сидела масса простых избирателей, то они бы вам изложили свою. Но поскольку у нас с вами разговор, то я говорю о себе. Я тоже простой избиратель, но вот с определенным именем, фамилией, со своей точкой зрения. У меня это вызывает определенные аллюзии. И параллели. Не симпатичные мне. Еще раз повторяю. Просто когда человек, глава государства всевластный он претендует на то, что он титан разных наук и всеведущ, в частности истории, в частности языкознания. А вот в этом интервью Владимир Владимирович уже как бы вопросов языкознания тоже коснулся. Потому что он говорил о языке русском и украинском, что до определенного времени до 17 века был один язык. Что не так. Это неточно. Языки были разные. И в Киевской Руси были разные языки. Разные племена, разные языки, разные диалекты. Слово «русский» использоваться стало очень поздно. В качестве самоидентификации национальной. Московиты были. И разные государства были, президент говорит о полонизации, тоже слишком я бы сказал определенное выражение. Потому что было великое княжество Литовское. Литовско-польское. Да, Речь Посполитая потом. Масса, масса частностей очень серьезных.
А. Нарышкин
―
Украинцы везде, на Урале.
Н. Сванидзе
―
У меня такое впечатление, что он спутал украинцев с казаками. Потому что он сказал, что украинцы на Урале, на всех границах. Украинцы да, действительно Украина – от слова «окраина». Несомненно.
А. Нарышкин
―
Это какая-то паранойя уже, что украинцы везде.
Н. Сванидзе
―
Насчет того, что украинцы везде – явно путает с казаками. Потому что казаки действительно были на границах. На Урале, на Амуре. Урал только назывался по-другому - Яик. Ну неважно. Екатерина его переименовала после пугачевского восстания. Понимаете, он интересующий человек, он читает книжки, видимо, по истории. Ему что-то рассказывают, но базового исторического образования у него нет. И поэтому всякий раз, когда человек без базового, даже умный, даже в принципе образованный, но без базового специального образования начинает что-то говорить по предмету, он, конечно, в каких-то ситуациях попадает впросак. Ему об этом близкие могут не говорить. И подчиненные. Потому что ну как ты скажешь, что это не так, Владимир Владимирович. Но те, кто это замечают, они же это замечают. Если он спорит об этом с зарубежными партнерами, они не постесняются его поправить. И, кроме того, конечно, замечание насчет того, что нация, один язык. Все русские. Оно, конечно, о чем ему говорит собеседник, кстати, но президент это как бы пропускает мимо ушей сознательно. Это очень звучит неприятно и оскорбительно для украинцев. Потому что они-то себя вполне обоснованно считают отдельным народом. Ну давайте мы будем говорить, что предположим, англичане бы сказали: знаете, нет такого народа – американцы. И австралийцы – нет такого народа. Все англичане. Все вы англичане. И говорите все на английском языке. Нет никакой Америки. Англия вы. Я не думаю, что американцам и австралийцам бы это понравилось. Или бельгийцам бы понравилось, что они не бельгийцы, я имею в виду французскую часть Бельгии или Швейцарии. Много таких ситуаций. Или австрийцам, я не буду приводить очень неприятную историческую параллель. Когда в некой стране некий вождь решил, что это разделенный народ – немцы, австрийцы. И надо бы их объединить. Все вся теория, связанная с разъединенным народом и с тем, что мы на самом деле один народ, она очень вызывает неприятные чувства у соседнего народа.
А. Нарышкин
―
А позиция, политика российская по отношению к Украине, в том числе один из ее аспектов – война на Донбассе – это следствие того, что Путин заблуждается в исторических материалах.
Н. Сванидзе
―
В том, что касается идеологии - да. Я не исключаю, что здесь помимо идеологической составляющей есть еще и другие. Даже уверен. Геополитическая составляющая. А идеология подводится под нее. То есть, как я понимаю, вся ситуация с войны на Донбассе, которая проистекает от Крыма, конечно же, потому что когда собеседник спрашивает президента Путина: «А как вы относитесь к тому, что испорчены отношения». Естественно ответ: «Плохо отношусь». Но откуда эти плохие отношения. Плохие отношения пошли от присоединения Крыма. Сложно ожидать от страны, у которой ты берешь кусок… Другой вопрос – по каким основаниям. Что хочет население Крыма – другой вопрос. Крым принадлежал Украине – теперь принадлежит России. И трудно после такой… ожидать, что Украина к этому отнесется нормально и будет тебя любить как родного.
А. Нарышкин
―
Вы можете в заочный спор вступить с Владимиром Путиным, потому что в том же интервью, ближе к концу говорит, что на самом деле националисты на Украине сейчас педалируют тему русофобии и преследуют исключительно…
Н. Сванидзе
―
У этих украинских националистов очень много последователей на Украине. Которых трудно обвинять все-таки в радикальном национализме. С тем же успехом можно употребить слово «патриоты». Потому что был Крым украинским, а теперь он не украинский. И война на Донбассе. Не было войны на Донбассе. Потом вошел туда Стрелков-Гиркин в какой-то момент, как он сам признавался. Люди сидели, кофе пили. Вошел - началась война. Ну вот как. Откуда он взялся. Стрелков-Гиркин. С неба упал? Он не украинский человек. Или как говорит президент: не укра́инский.
Н.Сванидзе: Политиков, в том числе Владимира Путина нужно судить не по словам
А. Нарышкин
―
Признаки какие-то того, что ситуация на Украине разрешится каким-то образом. Владимир Путин примет решение: мир наконец-то. На взаимовыгодных условиях.
Н. Сванидзе
―
Не исключено. Никогда не говори «никогда». Все время каждую неделю, каждый месяц существует развилка. Еще точки невозврата нет, на мой взгляд.
А. Нарышкин
―
Путин сам говорит, что надежда умирает последней.
Н. Сванидзе
―
Согласен. Точка невозврата не пройдена. Потому что каждый раз есть вариант. Идти дальше, который был кстати и когда началась ситуация на Донбассе.
А. Нарышкин
―
Дальше до Киева что ли дойти.
Н. Сванидзе
―
Да, до Киева. Когда, как мы помним, Совет Федерации проголосовал за разрешение президенту войти в другую страну. И мы ждали, что вот сейчас просто пойдем до Киева. Кто с содроганием, кто с восторгом этого ждал. Я помню, как один из посетителей в частности вашей студии, тогда после Крыма на Васильевском спуске был большой митинг, который транслировался по центральным каналам, он говорит: все, в Киев. В Киев. И, слава богу, этого не произошло.
А. Нарышкин
―
Не забывайте, что прямо сейчас идет трансляция на канале «Эхо Москвы» в Ютубе. И в середине часа будет возможность вопросы Николаю Карловичу задать. Мы остановились на Украине. На видение путинском конфликта на Украине, его исторических выкладках. И в 14-й год перенеслись. Когда была вилка.
Н. Сванидзе
―
Я начал говорить, что вилка остается. Тогда президент выбрал, на мой взгляд, абсолютно правильное решение. А именно - не пошел на Киев. Это было бы фатальной ошибкой. Если бы он после Крыма еще польстился бы на Украину – это была бы фатальная ошибка Путина. Причем для всех – и для Украины и для России. Слава богу, что этого не произошло. По-видимому, появилась у него информация, что нас не будут там встречать бросанием чепчиков в воздух. И вешаться на шею. А это уже сурово. 40-миллионный народ, который затеет партизанскую войну. Дошли бы до Киева. Танки бы дошли. А дальше что? Но до сих пор вилка остается, я уверен, что есть, в том числе в окружении нашего президента, есть люди, которые на него воздействуют именно с этой стороны. И есть, конечно, наверняка идея, о чем говорят некоторые политологи, и я думаю, что здесь они правы, что есть идея реванша за поражение в холодной войне. Это есть. Есть идея некого СССР-2 как бы. Такого собирания хотя бы некоторых территорий, чтобы они были похожи на Советский Союз. Такие идеи есть. Геополитические. Насколько они возобладают – другой вопрос. Но есть и другие идеи, несомненно. А именно значительно более прагматические. Избавиться от санкций. Вступить в нормальные отношения с окружающим миром. Они не либеральные. Тут до либерализма как до Луны. Но они прагматические.
А. Нарышкин
―
А вы видите признаки, что кто-то хочет избавиться от санкций? Может, я что-то упустил.
Н. Сванидзе
―
Я не знаю, кто. А кто хочет отправиться в Киев. Мы фамилии не называем. Я их не знаю. В отличие от политолога Валерия Соловья, который говорит, что знает, не говорит. Я не говорю, потому что не знаю. Я просто вижу, что такое влияние оказывается на Путина. Это видно по его действиям. Хочется вот туда, а одновременно хочется и санкции снять. Потому что он видит, что последнее время народ, усиливается равнодушие к внешнеполитической повестке у людей и усиливается интерес к внутриполитической. А для того чтобы этот интерес стал позитивным, и чтобы дамы на улице не спрашивали: Владимир Владимирович, как нам прожить на 10 тысяч 800 рублей в месяц, а благодарили бы и кланялись, нужно немножко переключиться от желания восстановить СССР на желание убрать санкции. Чтобы как-то полегче дышалось чисто экономически в стране. Поэтому эти две противоположных тенденции, они противоположные я думаю в окружении Путина и в голове Путина. Мне кажется. Вот какая из них возобладает – не знаю.
А. Нарышкин
―
По белорусскому направлению сегодня новости пришли. Лукашенко говорит, что Владимир Путин предложил компенсацию 300 миллионов долларов, потому что нет сейчас соглашения по нефти. По тарифам. И что это означает.
Н. Сванидзе
―
Компенсацию за что?
А. Нарышкин
―
За транзит нефти. Наше внутреннее законодательство, Лукашенко жаловался еще несколько недель назад, что мы недополучаем рекордные деньги. И вы помните, наверное, много говорил, что замаячила угроза суверенитета белорусского и различные спекуляции насчет того, что союзное государство будет все плотнее и плотнее. А у Владимира Путина какая концепция по отношению к Белоруссии?
Н.Сванидзе: Обнуляются все президентские сроки. И можно быть руководителем нового союзного государства
Н. Сванидзе
―
Я тоже не могу сказать, что у него в голове. Но я могу судить только по действиям. Вообще политиков, в том числе Владимира Путина нужно судить не по словам. Слова – отвлекающий маневр. Слова – для того чтобы отвлечь от истинных намерений, существует у большинства политиков и у Путина в частности. На это давно можно было обратить внимание. Поэтому нужно судить по действиям, а не по словам. По действиям, конечно, речь шла о том, чтобы присоединить Белоруссию. Несомненно. Тут двух мнений быть не может. Речь шла о таком объединении, которое при различии весовых категорий означало бы присоединение. Это все равно что объединение нас с Крымом примерно.
А. Нарышкин
―
Смысл практический в этом какой? Кроме того, что территория.
Н. Сванидзе
―
Территория, еще одна страна к нам под нашим флагом. Это реально все то же самое СССР-2, о котором я говорил. Это раз. И два, если речь идет о транзите власти 2024 года…
А. Нарышкин
―
Возможность в новом статусе.
Н. Сванидзе
―
Прекрасная возможность. Просто под барабанный бой. Под аплодисменты публики. Мы ничего не завоевываем, объединяемся с братским народом. Обнуляются таким образом все президентские сроки. И можно быть руководителем нового союзного государства еще сколько угодно лет. Это было бы действительно очень интересное решение проблемы 24-го года. И плюс повышение рейтинга сразу. Куча пирожков и пышек. Но только Баба Яга против.
А. Нарышкин
―
В Кремле сегодня вынуждены были комментировать исследования приближенного к Кремлю Центра политической конъюнктуры, который провел закрытые исследования, фокус-группы. И выяснилось, что россияне испытывают чуть ли ни страх при мысли, что Владимир Путин в результате каких-то транзитных процессов от власти устранится. Песков сказал, что планов у Владимира Путина громадье и вообще он только в начале…
Н. Сванидзе
―
Творческого пути.
А. Нарышкин
―
В начале своего четвертого срока.
Н. Сванидзе
―
В начале своей политической карьеры – я бы так сказал.
А. Нарышкин
―
Да. Смотря как считать. А действительно в России есть страхи?
Н. Сванидзе
―
Страхов в России много.
А. Нарышкин
―
Будет Путин или нет.
Н. Сванидзе
―
Но я думаю, что ключевое выражение, которое вы употребили, что это служба, близкая к Кремлю. Поэтому, естественно, служба, близкая к Кремлю, выдает ту информацию, которая нравится Кремлю. А Кремлю нравится та информация, что народ боится ухода Путина. Естественно.
А. Нарышкин
―
То есть они подкрепляют уверенность Путина, что он должен остаться.
Н. Сванидзе
―
Они подкрепляют желание Путина, чтобы боялись его ухода, они подкрепляют некой информацией, которую ему подкладывают на стол. Страхи действительно есть, страхи разные. Очень разные. Поскольку выкосили всю поляну, оставив одного Владимира Владимировича, естественно, народ… Владимир Владимирович сидит уже 20 лет, выросло целое поколение, которое не знало никого, кроме Владимира Владимировича. Так последний раз было при Брежневе. Естественно, есть значительная часть нашего народонаселения уважаемого, которая боится ухода Путина, потому что боится всяких перемен. Средний вообще избиратель нашей страны – женщина за 40. Из провинциального городка. Она бедная. Она боится перемен, естественно. Она боится, что если уйдет Путин, будет хуже.
А. Нарышкин
―
Не дай бог.
Н. Сванидзе
―
Да. Тем не менее, боятся еще и многих других вещей. Боятся войны. Боятся, что не на что будет кормить и образовывать детей. Что не на что будет лечить родителей. Этого всего боятся. А если связывают все какие-то позитивные ожидания с Путиным еще, ну потому что не с кем их связывать. Просто больше не с кем.
А. Нарышкин
―
А Владимир Путин осознает, что поляну при его участии выкосили.
Н. Сванидзе
―
Это я не знаю.
Н.Сванидзе: Страхов в России много
А. Нарышкин
―
Он рефлексирует на этот счет?
Н. Сванидзе
―
Это вопрос к Путину.
А. Нарышкин
―
Безусловно. Пока я до Путина не добрался, я вас спрашиваю.
Н. Сванидзе
―
Даже Песков не ответит, я думаю, это за него. Тем более я.
А. Нарышкин
―
Его же, например, заботит вопрос возрождения Советского Союза, геополитические вопросы это понятно. А внутри, эти демократические процедуры, если выборы есть, наверное, есть понимание, что на выборах кто-то должен быть представлен кроме него. Какие-то фигуры соразмерные или стремящиеся быть…
Н. Сванидзе
―
Владимир Владимирович – человек советский. По своей ментальности. Советский человек и имеющий за спиной стаж работы в спецслужбах. И у него, конечно, представление соответствующее о прекрасном. О том, что они соответствующие, можно судить хотя бы по его окружению и по источникам его информации. Источники тоже известны. Тоже спецслужбистские. И по тому, кто сейчас реально у власти в нашей стране. Какие структуры. Это все те же спецслужбы, конкретно ФСБ. Более всего. Но какое представление об окружающем мире, о том, что такое хорошо и что такое плохо, у ФСБ. Ну специальное представление я бы сказал. Что мы в окружении врагов, наша главная задача любого советского человека – ловить шпионов. Как Горький говорил Максим Максимович: «Каждый советский человек должен быть чекистом». Ну, понимаете, так примерно. Поэтому зачем, собственно, давать людям лишние варианты для выбора. Это усложняет. Это мозг напрягает. Голова будет болеть. Зачем? Есть один хороший вариант. Вот его и надо выбирать. По телевизору показывают программу «Время», я имею в виду еще советскую, там одна точка зрения – этого достаточно. А зачем шизофрению создавать в голове у человека. Зачем? Не нужно. Так же Конституция сталинская, она была прекрасна по-своему. Но она была не для нас. Она была для иностранцев.
А. Нарышкин
―
Люди не должны как-то переживать насчет того, что та же программа «Время» им говорит примерно одно и то же. Может быть, что-то здесь не так.
Н. Сванидзе
―
Кто-то переживает, кто-то нет. Это зависит от образовательного уровня человека, от его жизненных установок. От разных вещей. Сейчас живем бедно, я имею в виду подавляющую часть наших сограждан, им немножко не до Конституции. И не до демократических свобод. Тем более что они не знают, что это такое. По Конституции никогда не жили. Никогда. У нас никогда не было Конституции. До советского периода. А в советский период она была лживая, потому что не имела никакого отношения к реальности. Поэтому никто в нее не верит, никто ее поэтому и не жалеет. Поэтому ее можно кромсать как угодно.
А. Нарышкин
―
Скоро будет хорошая Конституция.
Н. Сванидзе
―
Которая тоже будет никому не нужна.
А. Нарышкин
―
Посмотрим.
Н. Сванидзе
―
Что интересно, что когда придет следующая власть, они тоже изменят Конституцию. Она будет еще лучше.
А. Нарышкин
―
Мы сейчас перерыв сделаем. Оставайтесь с нами.НОВОСТИ
А. Нарышкин
―
Это программа «Особое мнение». Вопрос вас из Ютуба, мы говорили о Конституции. И вас спрашивают пользователь Крошка Гугенот: «Когда будет не лживая Конституция?»
Н. Сванидзе
―
Конституция не лживая. Когда ее используют в качестве щита и на самом деле не действуют в соответствии с ней, тогда она становится лживой. Любая Конституция может быть не лживой, если ей следовать. А так всякая будет лживая. Поэтому зависит не от Конституции, это зависит от нас с вами, дорогие друзья, какая будет страна. Если не будет фейковых картонных институтов власти, если будут нормальные СМИ, нормальный суд, нормальный парламент, нормальные выборы – тогда у нас не будет соответственно лживой Конституции.
А. Нарышкин
―
У вас есть какие-то принципиальные возражения относительно кучи предложений, которые сейчас звучат по Конституции. Например, Бога в Конституцию впендюрить.
Н. Сванидзе
―
Я против Бога в Конституции.
Н.Сванидзе: Кремлю нравится та информация, что народ боится ухода Путина. Естественно
А. Нарышкин
―
Ну чего вам жалко что ли.
Н. Сванидзе
―
Жалко. Потому что я считаю, что если Бог есть в душе у человека, то он есть. А впендюривай его в Конституцию, не впендюривай – его от этого больше в каждом отдельном человеке либо в его душе не станет.
А. Нарышкин
―
Я все равно не понимаю. Одно слово.
Н. Сванидзе
―
Мало того, это будет воспринято как легкое такое морально-психологическое изнасилование.
А. Нарышкин
―
Почему?
Н. Сванидзе
―
Потому что есть помимо людей верующих, есть еще масса неверующих. И они скажут: почему нужно вставлять в Конституцию Бога. А я не верю в Бога. Если ты веришь, бога ради – верь. А вот я не верю. Ну и что теперь делать. Зачем мне в Конституции Бог? Для верующих людей, они верить больше не станут, если в Конституции появится слово «Бог». Для неверующих – тем более. Поэтому я, честно говоря, не понимаю, зачем. Я уж не говорю, что существует 14-я статья, которая не вполне располагает к тому, чтобы вставлять слово «Бог» в Конституцию. Но это на самом деле не самая большая угроза. Если вы спрашиваете о поправках – далеко не самая большая угроза. Слово «Бог». Скажем, то, что президент сможет снимать судей и председателей Конституционного и Верховного судов, на мой взгляд, значительно более серьезная угроза. Потому что это еще более принижает авторитет нашего суда.
А. Нарышкин
―
А неприкосновенность для бывших президентов. Тоже это обсуждается.
Н. Сванидзе
―
Кто их тронет-то, Господи, Боже мой. Они же президенты.
А. Нарышкин
―
Смотря, кого мы представляем в качестве преемника.
Н. Сванидзе
―
Что значит мало ли. Если будет такая ситуация, что президентов будут, не дай бог, вешать на фонарях, то не посмотрят, есть такая поправка или нет. Не дай бог дожить до этого времени. Если их будут судить, если будет такая власть, что они достойны того, чтобы их судили и сажали – то эту поправку отменят. Точно так же как сейчас вставляют те поправки, которые нравятся нынешней власти. Следующая власть… Понимаете, то, что делается с Конституцией, выпускают четыре ветра из сундука. Ведь лиха беда начало. Раз поправили, потом следующий поправит, потом снова.
А. Нарышкин
―
Каждый под себя.
Н. Сванидзе
―
Конечно. Твердость Конституции в том, что ее нельзя было править. Даже когда ей не следовали. Ну была себе Конституция, никого не трогала. И потом вдруг решили ее править, править. Мой самый большой вопрос: почему именно сейчас. И так радикально надо править Конституцию. Никто не объяснил. Никто, ни президент, никто. Вот этого я не понимаю.
А. Нарышкин
―
Может быть Владимир Путин в цикле интервью, о которых мы говорили, объяснит…
Н. Сванидзе
―
Пока не объяснил.
А. Нарышкин
―
Ну вам станет легче, если он скажет: вот такая причина. Я спешу…
Н. Сванидзе
―
Нет, это не объяснение. Я имею в виду не формальное объяснение. Там, я понял, что по этой Конституции трудно жить. Нет. Объяснение должно быть по поправкам. По наиболее существенным поправкам. Вот я предлагаю эту поправку, потому что, вот я предлагаю право президенту снимать судей Верховного и Конституционного судов - потому что… Я слушаю – почему. Вот такие объяснения мне нужны. Жизнь показала, что эта поправка необходима. Это существенная поправка. Весьма существенная. И такие там еще есть.
А. Нарышкин
―
Мне кажется, вы очень много требуете…
Н. Сванидзе
―
От президента. Вероятно, но я думаю, что президент – должность, с которой следует много требовать.
А. Нарышкин
―
Мы с вами говорили о том, что поляну выкосили при Владимире Путине. И вот вам в чате Ютуба напоминает Лариса Шандобрина: «Что Николай Карлович думает о скоропостижном создании партии спойлеров». У нас из последних дней две новости. Во-первых, Сергей Шнуров из «Ленинграда» стал лицом фактически Партии роста. Где Титов. И сегодня Иосиф Пригожин, музыкальный продюсер говорит, что его жена, возможно, создаст партию перед выборами в ГД, которая будет называться «Сильные женщины». Как одна из ее песен. Вот же. Понимаете, как можно выкосить поляну, так можно ее засеять.
Н.Сванидзе: Есть значительная часть нашего народонаселения, которая боится ухода Путина, потому что боится перемен
Н. Сванидзе
―
Есть еще вариант партии «Красивые женщины». Есть варианты «Слабые женщины».
А. Нарышкин
―
Можно. А вы не прониклись духом возвращения…
Н. Сванидзе
―
Была же у нас женская партия, по-моему.
А. Нарышкин
―
Мне кажется, если посмотреть список из 100 партий зарегистрированных, парочка найдется…
Н. Сванидзе
―
Создавать партии по половому или по гендерному признаку – это вообще старая идея. А также по профессиональному. Были еще какие-то партии любителей пива, я помню. Несомненно, это спойлерские…
А. Нарышкин
―
А почему спойлерские.
Н. Сванидзе
―
Ну я умоляю.
А. Нарышкин
―
Титов – уважаемый человек. Там про бизнес. Еще Шнуров тем более. И Шнуров свою многомиллионную аудиторию…
Н. Сванидзе
―
Причем здесь это. Можно футболиста, популярного артиста поставить по главе партии. Шнуров – один из самых популярных сейчас, наверное, артистов в стране. Один из самых, несомненно. Поэтому в качестве паровоза он хорош. Но все равно в думу не попадет, я думаю. А может быть и попадет, кто его знает. Просто лично Шнуров. Потому что как раз лидер партии, он человек далеко не худший, прямо скажем, неплохой. Но не самый популярный массово, конечно. Борис Титов я имею в виду.
А. Нарышкин
―
Интерес к выборам вернется? Благодаря таким как говорят модное слово – амбассадорам.
Н. Сванидзе
―
Нет. Не вернется. Это не тот способ, которым возвращается интерес к выборам. Интерес к выборам возвращается по-другому. А именно: когда человек видит, что его голос не пропадает, что он голосует не просто так. Не впустую. Что партия, за которую он голосует, имеет шанс пройти в думу. Что ему есть, за кого проголосовать. Что не эти вот: почему Титов, почему Шнуров, почему Пригожин. Господи, что это такое. Зачем там мне голосовать за Пригожина или за его прекрасную жену. Ну что это за партия.
А. Нарышкин
―
Хорошо, что не путинский Пригожин.
Н. Сванидзе
―
Подождем, еще не вечер. Кроме того, Захар Прилепин со своей партией. Тоже там есть какие-то известные люди кроме него самого. Но это все от лукавого. А должны быть партии идеологические. У нас даже «Единая Россия» не идеологическая партия. Спросите меня, какая идеология у «Единой России». Я вам не скажу. Они сами не скажут. То, что сегодня утром сказал Владимир Владимирович Путин – то есть идеология «Единой России». Завтра он скажет другое – у них будет другая идеология. Может быть такая партия? Нет. У нас идеологическая партия – коммунисты. Да. Она тоже странная идеологическая. Потому что они формально под марксистко-ленинскими знаменами, а фактически под сталинскими. Но это хотя бы какая-то идеология.
А. Нарышкин
―
Коммунисты под колоссальным прессом. Они должны уметь лавировать в нынешних условиях.
Н. Сванидзе
―
Лавируют они, да. Лавировали, лавировали – помните, была такая… Есть партия «Яблоко», она, конечно, идеологическая, несомненно. Жириновский – партия не идеологическая. Это партия Жириновского, вождистская партия. Опять-таки, что сегодня сказал Жириновский – то есть идеология его партии. Но пока у нас нет серьезных идеологических партий, у нас не будет партийной борьбы. Неизвестно, за кого голосовать. Абсолютно. Это, во-первых, во-вторых, нет доверия к выборам. Я имею в виду к процедуре. Поэтому доверия вообще сейчас нет к институтам. Ни к одному институту нет доверия.
А. Нарышкин
―
Надо доверие к выборам прописать в Конституции. Доверие к выборам – незыблемо.
Н. Сванидзе
―
Да, да. Вообще все, что напишешь в Конституции – будет незыблемо. Естественно. Напишешь «Бог» - все будут верить в Бога. Напишешь «Конституция» – все будут верить в Конституцию. У нас доверие есть только к одному институту – институту президента Путина Владимира Владимировича. Не к президентству, а именно президенту Путину. К нему доверие есть – пока что высокое. Хотя снижается.
А. Нарышкин
―
Президентский СПЧ собирался заявление сделать по «Сети» (запрещенная в РФ организация). Есть оно в итоге?
Н. Сванидзе
―
Нет, его пока что нет. То есть оно есть, текст, текст написал И. А. Каляпин. Я этот текст видел. Текст хороший. Вернее два текста. Обращение к генпрокурору. И обращение к руководителю Следственного комитета. Сегодня как раз только что прошло совещание у председателя СПЧ Фадеева В. А. С участием Каляпина, еще одного моего коллеги Леонида Никитинского. И, кроме того, там я думаю, был еще Юрий Артемович Костанов. Замечательный совершенно юрист. Очень авторитетный. Насколько мне известно, я переговорил с Игорем Каляпиным, он мне сказал, что принято решение, что во вторник, сейчас текст, который принадлежит перу Каляпина, отредактирует Костанов. Плохо он не отредактирует. Он не умеет плохо редактировать юридические тексты. И это обращение к генпрокурору и к руководителю Следственного комитета во вторник уйдет за подписью Фадеева.
А. Нарышкин
―
А какой выхлоп вы ожидаете от этих писем?
Н. Сванидзе
―
Посмотрим. Совет при президенте РФ. Посмотрим, какой будет выхлоп. Иногда не бывает никакого. Я думаю, что в любом случае хуже от этого не станет. Мы посмотрим, как ответят руководители уважаемых ведомств. А ответить они обязаны.
А. Нарышкин
―
Мне кажется вы же человек опытный. И в СПЧ тоже знаете как все устроено. Какой ответ будет от Бастрыкина и от Краснова?
Н.Сванидзе: Конституция сталинская, она была прекрасна по-своему. Но она была не для нас. Она была для иностранцев
Н. Сванидзе
―
Не знаю. Я в нынешней ситуации не знаю. Я думаю, что если бы это было без того резонанса, который вызвало дело «Сети», то ответ был бы вежливо-посылательный, скажем так. То есть ребята, знаем, что делаем, благодарю за доверие, оставьте нас в покое. Вот примерно в таком гораздо более вежливо, но по сути именно так. Какой будет ответ сейчас – не знаю. Потому что резонанс большой. Очень большой. Я думаю, что конечно, вряд ли они будут, оба начальника высоких скажут, что раз мы получили от вас письма, сейчас пойдем все проверять. Но до кучи, поскольку сейчас идет большое волнение в гражданском обществе, до кучи, я думаю, позиция СПЧ пойдет во благо.
А. Нарышкин
―
Не переоцениваете влияние и вот эти волнения в обществе?
Н. Сванидзе
―
Нет, не переоцениваю. Как мне кажется. Мы помним с вами дело Голунова. Когда вот эти волнения в обществе привели к тому, что парня освободили. А то бы посадили. А так освободили. Большая разница. Беда в том, что сейчас уже осудили людей на страшные сроки. Но я вам открою маленький секрет. СПЧ ставит вопрос не о сроках, а ставит вопрос о пытках.
А. Нарышкин
―
Спасибо огромное. Николай Сванидзе, журналист был сегодня гостем и героем программы «Особое мнение».