Особое мнение СПб - Лев Щеглов - Особое мнение - 2020-07-17
17.07.2020
Т. Троянская
―
Добрый день! Я Татьяна Троянская. И сегодня «Особое мнение» профессора и общественного деятеля Льва Щеглова – добрый день, Лев Моисеевич. Кому как не вам рассудить эту историю: Иван Голунов и Алексей Навальный, эссе Навального и ответочка от Ивана Голунова. Что это? Несдержанность или продуманный план?
Л. Щеглов
―
Мне кажется, что это ответ на вечные вопросы: почему люди, мыслящие оппозиционно, никак не могут объединиться? Согласитесь, это вечно поражает и удивляет. Во-вторых, это говорит, что кроме наших общечеловеческих и общеполитический взглядов, мы различны по психическому складу. Я могу быть очень демократичным, мужественным и последовательным в борьбе с тем, что несправедливо и неправильно, но, в то же время, я могу быть очень себялюбивым, эгоцентричным, зависимым от эмоциональных установок. Иногда отношения друг к другу можно вывести в примитивное и обыденное высказывание – физиономия этого человека мне нравится, значит, я за него. И Навальный и Голунов люди определенного набора психологических черт, включая амбиции, приязнь и неприязнь. Наша оппозиция озабочена некоторыми эго-понятиями, неужели объединением во имя общей цели.
Т. Троянская
―
Может это далеко идущий план в форме письма?
Л. Щеглов
―
Возможно, но эго-план, который выше идей объединения.
Т. Троянская
―
Мне бы хотелось, чтобы вы, как профессионал, оценили поступок Ивана Голунова: личную переписку публиковать насколько красиво? Это тоже эмоции?
Л. Щеглов
―
Это меня поразило, есть этические представления, когда предполагается, как минимум, спрашивания разрешения – на то это и личная переписка. Мотивом здесь может быть ненавистное отношение к оппоненту или невоспитанность – нехороший поступок.
Т. Троянская
―
Для тех, кто не в курсе, я напомню, что после эссе Навального, Голунов в ответ опубликовал переписку с ним 2016 года: в ней Алексей хвалит статью, но рекомендовал публиковать её ближе к выборам, потому что лайков было бы больше. Такие личные моменты: хотел отомстить Навальному, а отомстил всем протестующим.
Л. Щеглов
―
Мне казалось, что этот юноша настолько умен, последователен, а тут такой просчет. Если бы он хотел уесть Навального тем, что в переписке есть матерные слова, то сейчас не так много тургеневских барышень, для которых сам факт употребления сильно бы принизил Навального в их глазах. На самом деле, в переписке видно, что Навальный – настоящий политик, который размышляет о действие как о хорошем, думает о его уместности для борьбы. Для логически мыслящих людей Навальный набрал очки, хотя бы потому, что не выбрасывал личное в публичное. А то, что он не обучался в институте благородных девиц, мы переживём.
Т. Троянская
―
Наша слушательница предположила, что его могли взломать – но тогда бы Голунов моментально опровергнул бы.
Л. Щеглов
―
Конечно, это поступок не благовидный и нехороший. И глупый, потому что там нет чего кардинального – доказательств связи с Министерством обороны или Госдепов США Навального, например – а в итоге вышло мелко и подло.
Т. Троянская
―
Вся эта история расколет оппозицию? Отвернутся ли журналисты от Навального, который в колодец плюет?
Л. Щеглов
―
Нет, это даже для противников навального не много веса имеет Я думаю мы все, с тех самых времен, когда Цой сформулировал «жаждем перемен», они все пойдут от простых и условных хабаровчан, чем Навального, Голунова, Явлинского… Журналисты, которые чудовищно его ненавидят или лакейски выполняют приказы, будут использовать это, но это мелочно.
Т. Троянская
―
На этой неделе журналисты из нескольких изданий рассказали о домогательствах со стороны коллег. В частности, Виктория Кузьменько опубликовала пост, в котором рассказала о групповом изнасиловании в квартире главного редактора МБХ-медиа Сергея Простакова. Что это?
Л. Щеглов
―
Давайте пойдем от общего к частному. Общее – это то, что происходит в мире, размахивание тем, что Европа гибнет, потому что их толерантность приводит к тому, что Орды её захватит; Америка гибнет, потому что борьба с расизмом приобрела формы вычурного хулиганства, борьба с харассментом приведёт к заверению согласия чуть ли не у нотариуса. Если что-то надо выровнять, это надо выгнуть в другую сторону. На мой вгзгляд, я согласен с Павлом Лобком, которого тоже обвиняют, в том, что сейчас формируется новая этика. Мир меняется, но при этом при всей логичности и правильности борьбы с насилием, расизмом и национализмом, установления толерантности начинает выгибание в другую сторону – доведение до абсурда. Тренд правильный, я работая понимаю сколько людей в прошлом пережили домогательство – и мир нашего века не хочет больше с этим жить. Но борьба с домогательствами, это правильно, но когда воспоминается то, что было 15 лет назад – возникают вопросы: а какие мотивы, настолько дли она обижена?
Т. Троянская
―
Может, она не могла публично заявить. Увидела пример, захотела стать такой же.
Л. Щеглов
―
Может быть так, но может быть циничный расчет, желание выставить человека на деньги. Заметьте, что все истории связаны с публичными и знаменитыми людьми. Хочется задать вопрос: существует ли презумпция невиновности – основа юридической логики. Я не согласен с тем, что хороший тренд приводит к увольнениям и преследования спустя года без доказательств – это дикость.
Т. Троянская
―
Мы зашли в тупик, если осуждать эту ситуацию, то в ответ можно услышать обвинения в том, что ты за насилие. Нет объективности.
Л. Щеглов
―
Мы живем во времена изломов и переломов. Для того, чтобы что-то выпрямить, надо изогнуть в другую сторону сильнее. За счет мелких движений, мы достигнет равновесия. Возникают вопросы: сколько можно об одном и том же – а сколько учителя тратят нервов, чтобы ребенок выучил таблицы умножения? Так что будем повторять и повторять азбучные истины. Я много участвую в судебных сексологических экспертизах: очень много дел по педофилии, но мы даже в мыслях не можем согласиться с тем, что педофилы хорошие люди – конечно, их надо карать и изолировать. Но поверьте мне, что кроме справедливых наказаний для педофилов, есть люди, попавшие под раздачу – оговоренные бывшими женами, врагами. Так устроена жизнь.
Т. Троянская
―
Здесь вспоминается история Юрия Дмитриева, где вы были экспертом.
Л. Щеглов
―
Страшная история. Взять обычного человека и сказать ему, тебя не напрягает, если человек делает то, что не нравится властям.; человека пытались уже покарать за то, что он якобы распространяет порнографию – это все отбито. Но тут у него появляется новое обвинение – якобы развратное действие я приемной дочерью, которая по сути уже родная. Разве не возникают сомнения, что здесь что-то не так? Рассасывается одно дело – начинается другое. Как-то странно, учитывая то, что его род занятий сверхблагороден: занимается самоотверженно сохранением исторической памяти. Характер у него резкий – и это очень не нравится власти, поэтому он и оказывается педофилом, порнографом, завтра – зоофилом. Не вяжется, много нестыковок. Но чудо, что нам удалось вчистую его оправдать при нашем правосудии.
Т. Троянская
―
Подобных историй много. Но, возвращаясь к харассменту, что считать им? Объятия? Что конкретно?
Л. Щеглов
―
Я бы ввел два важнейших критерия: против воли (а то многие сексисты же женщин за людей не считают, поэтому их несогласие – пустой звуки ерунда, потому что они манерничают), криминальное, уголовное преследование наступает в вертикальных отношениях (начальник – подчиненный, преподаватель – студент). Но доводить до абсурда, называть прикосновение харассментом – не дело. Мой приятель преподавал в американском университете: он не мог пройти в свой кабинет, потому что студенты расположились на полу, и он дотронулся до студентки – было разбирательство. Когда-то все примет золотое сечение, но сейчас кто-то вообще не принимает понятие харассмента (жлоб 19 века), а кто-то заставляет держать дистанцию с женщиной в метр и писать письменное разрешения.
Т. Троянская
―
Мужчина у нас пошутил в чате: потом будут жаловаться, что и комплиментов не делают. Надо включать голову и отличать одно от другого. Давайте о приятном: 15 июля собирали подписи против поправок в Конституцию. В Петербурге всё было спокойно, очередь было до Аничкова моста, в Москве – жестко. Это вас радует?
Л. Щеглов
―
Это говорит о том, что предположения о полной глупости, загипнотизированности народа не оправдались. Скорее власть неумна, раз не слышат и не видит изменений. Песков назвал голосование триумфом – это победа над кем? Почему мы мыслим в таких категориях? Враги те, кто мыслит иначе? Зачем это желание опозорить оппонента? Какой триумф, раз много умных людей знают, сколько было нарушений, сколько людей против незаконного голосования. Много людей хотят сказать без агрессии – я был против и остаюсь против. Народ в России не безнадёжный, не далекий, не обречен на сон Ильи Муромца.
Т. Троянская
―
Почему ситуация в Москве и Петербурге так отличается: они договариваются, что там мочим, а там нет, или это просто местные власти?
Л. Щеглов
―
Местные власти. Есть тренд, когда руководители должны лавировать в курсе «не пущать, гасить, карать» тех, то отличается от большинства. Но если переломить слишком много, то придется и руководителям придется отвечать. Куда идти – задано Администраций и Президентом; как – в припрыжку, бегом, плоском – решают на месте.
Т. Троянская
―
И в отношении коронавируса у нас разная политика. В Москве все открыто, у нас госпиталь опустел, ситуация налаживается, а торговые центры не открыты – поговаривают, что это передел собственности. Под это принимаются законы о барах, история с ресторанами. Так коронавирус в Петербурге отступает или нет?
Л. Щеглов
―
Чтобы быть справедливым, я скажу, что нет правильной и объективной тактики поведения и оценки ситуации. Некоторые вещи станут яснее, когда с этим разберется какая-то международная комиссия. Но есть предположения, потому что то, что делается властями, вызывает вопросы – принято винить людей, все вспышки сбрасываются на людей. Но не всем виноваты люди, они ведут себя безответственно, потому что власть дает противоречивые сигналы: выходить из дома нельзя, метро работает, парад, голосование, штрафы за несоблюдение социальной дистанции… не может быть претензий в запутанному человеку.
Т. Троянская
―
У нас закончилось время. Спасибо!