Особое мнение СПб - Сергей Боярский - Особое мнение - 2020-12-15
15.12.2020
А. Петровская
―
Добрый день! Я Александра Петровская, и это «Особое мнение» депутата Госдумы Сергея Боярского – здравствуйте! В комментариях вспоминают «Утренний разворот», в котором был Алексей Навальный, наверное, мы с вами к законодательным инициативам перейдём и про коронавирус поговорим, но нельзя пройти мимо того расследования, которое выпустили иностранные СМИ вместе с ФБК, которое можно прочитать сегодня в любых СМИ – вы уже познакомились с этим расследованием, где называются имена и фотографии конкретных людей, которые, как считают эти издания, причастны к отравлению Навального?
С. Боярский
―
Нет, я не смотрел, но мне рассказали мои близкие друзья, которые – я ознакомлен с содержимым.
А. Петровская
―
Ваше отношение к тому, что вы услышали через третьи руки?
С. Боярский
―
Как сказать, у Алексея Анатольевича есть определённая сверхзадача, он её выполняет, как может. Я всегда говорил о том, что если действительно в отношении него совершено преступление, что если действительно кто-то где-то пытался его отравить, испортить здоровье, то это преступление должно быть тщательно расследовано со всеми вытекающими обстоятельствами. То, что он представляет свою версию, наверное, логично с точки зрения его и политической позиции. Насколько эта позиция реалистичная, насколько ей можно доверять – пусть каждый для себя решает сам. У него есть достаточно серьёзная лояльная аудитория, которая наверняка будет это всё смаковать и обсуждать, но я сторонник более официальных данных, официальной позиции: если с нами поделятся фактами, а не домыслами о том, что имело место быть на территории России, и тем более на территории Германии, то тогда это будет серьёзный разговор, а пока это детектив.
А. Петровская
―
Речь не про самого Навального, там же задействованы журналисты из европейских изданий – им вы тоже не до конца доверяете?
С. Боярский
―
Кто бы сомневался, я им не доверяю совсем, потому что у нас совершенно разные цели и задачи в информационном пространстве. Уж кого-кого, наших коллег в Европе, ни коллег за океаном нельзя причислить к тем, кто хочет докопаться до истины или предоставить равный уровень доступа к той или иной информации. Конечно же, идёт добротная информационная война, в которой мы все, как зрители, принимает участие. Кто-то ближе патроны подносит на радио и телевидении, а кто-то – просто потребляет всякого рода информацию. Надо просто блюсти чистоту своего информационного потока и пытаться анализировать самому и прислушиваться к официальным позициям.
А. Петровская
―
В петербургском ЗакСе подготовлено заявление выступление от ряда депутатов, я думаю, что вы сможете даже назвать их фамилии, кто обращается в СК с очередной просьбой возбудить уголовное дело и провести всевозможные проверки и расследования. Почему этого не происходит?
С. Боярский
―
Президент уже высказывался на этот счет. Для того, чтобы возбудить уголовное дело, нужны определенные процессуальные шаги, у нас не хватает информации: человеку была оказана помощь, человеку вопреки правилам была предоставлена возможность экстренно покинуть страну – а дальше в Германии начинают чудеса с обвинениями, с какими-то следами, свидетелями… Не хочу погружаться глубоко. Если преступление было совершенно на территории РФ, то это наша юрисдикция: представьте нам здесь сведения данной информации. Международная организации по контролю за распространением химическому оружия до сих пор официально никаких сведений не предоставила. О чем мы говорим? Если захотят, предоставят, если не хотят, значит, выгодно писать об этом, снимать, распространять его в интернете на своих платформах, чтобы это попадало в топы – это понятно.
А. Петровская
―
С одной стороны, абсолютно так, с другой, у меня, как у дилетанта, логика работает иначе: если кто-то пытается обвинить Россию в том, что было совершенно покушение на жизнь политика (это отдельно отягчающее обстоятельство для УК РФ), а мы уверены, что подобного не происходило, то мы можем провести расследование, убедиться в этом, сказать, мол, вот у нас возбуждено уголовное дело, оно закрыто по факту отсутствия состава преступления. А если мы всячески пытаемся отнекиваться, отказываться, то возникают эти вопросы, еще больше подспорья для инсинуаций. Разве нет?
С. Боярский
―
Нет, подспорья было бы ровно столько же, поверьте мне, уголовное дело не папка с документами, а процедура. То, что доподлинно, посекундно, вдоль и поперек, наверняка, проведена проверка по тем датам и тем местам, где имел место быть инцидент, я более чем убежден, учитывая и общественный резонанс, и политическую подоплеку. Поэтому давайте дождемся следующих шагов со стороны Запада, самого потерпевшего и официальную ответную реакцию наших правоохранительных органов и тех, кто этим занимался. Не нужно спешить, Алексей Анатольевич в добром здравии находится за границей – дай Бог ему здоровья. Мы сейчас никуда не опаздываем с тем, чтобы окончательно сделать какие-то выводы: это всё не так быстро и просто.
А. Петровская
―
Будем надеяться, что он в добром здравии, потому что, насколько известно, он будет ещё долго восстанавливаться после того, что с ним произошло. Давайте к другим темам. В Госдуме внесен законопроект о лишении свободы за клевету в интернете – у нас за что только не предлагают лишать свободы, но теперь и за клевету. Я думала, что закон о фейках исчерпал весь вопрос, но оказывается, что есть и клевета – в чем необходимость дополнительного законодательного регулирования информационного пространства свободы интернета, где кто-то что-то сказал, а это оказалось клеветой и за это можно получить 2 года?
С. Боярский
―
Не нужно демонизировать те законопроекты, которые уже были приняты или внесены, и которые касаются интернета. Я напомню, что многие из них, что уже приняты и действуют как федеральные законы, вызывали широчайший общественный резонанс, были попытки обвинить и автором и Бог знает кого в очередном поступательном движении к цензуре и т.д. У нас закон о досудебной блокировке недостоверных сведений, общественно опасных – кричали все, что цензура. А дальше что произошло? Насколько мне известно, я смотрел летом, 25 раз был применен этот механизм, и ни об одно низ них никто не написал и не обмолвился. Почему? Потому что это те факты, о которых даже широкой общественности неизвестно: кто-то что-то где-то, что могло повлиять на работу транспортной инфраструктуры (там список определен в законе), дальше генеральный прокурор или его заместитель на это реагируют, информация убирается. Каждая суверенная страна защищает свое информационное пространство. Интернет трансграничен, удобен, мы будем с ним жить всегда, назад пути нет. Кому-то нравится, кому-то нет, но мы проводим там огромное количество времени – у нас там прав и свобод выше крыши, и опасностей он таит не мало и для нас, для наших детей, для пожилых… Там и мошенничество, экстремизм, детская порнография… поэтому мы пытаемся регулировать эту сложную цепную реакцию, и так делают все без исключения страны, в которых интернет глубоко проникает в жизнь каждого человека. Что касается законопроекты моего коллеги Вяткина, он был внесен только вчера, мы с ним трудимся в разных Комитетах, поэтому я не имел возможности с ним подробно обсудить, но насколько я понимаю, это законопроект достаточно простой и технический. У нас есть статья про клевету в реальной жизни – он хочет добавить публичность этого действа через интернет, приравнять к СМИ. Мы же с вами понимаем, что нам приходиться постоянно проводить параллели между онлайном и офлайном, и таких историй была масса. Напомню про ещё один законопроект, который демонизировали, якобы о запрете критики власти, об оскорблении власти: ничего подобного, это же ложь. Просто у нас были санкции за оскорбление государственных институтов (гимна, флага) в реальной жизни, а в интернете не было, и просто была проведена параллель, причем, в интернете санкции ниже, чем в реальной жизни. Всё в принципе понятно, если разобраться, но никто же не хочет разбираться, нужно же пошуметь и послушать тех, кто критикует не по делу, а просто потому что так нужно, и порой получает за это неплохое вознаграждение.
А. Петровская
―
Мне кажется, в чем ужас нашего дня? В том, что, к сожалению, нарушился баланс доверия граждан к принимаемым законам. Мне кажется, это весьма грустный симптом, наверное, для вас как государственного деятеля, депутата Госдуму, это должно быть особенно обидно, потому что сегодня, действительно, законы, что принимаются или предлагаются, рассматриваются с той позиции, как они избирательно могут быть приняты. Возможно, это репутация, которая сегодня заработала правоприменительная практика в России, но она не случайна, она чем-то вызвана, какими-то примерами, что мы можем перечислять, и ровно так и здесь. То, что иногда не требует дополнительного регулирования, а при этом в Госдуме принимаются дополнительные законы, выглядит как зарегулированность, ограничение свободы слова, потому как объективно человеку вдумчивому и адекватному и так понятно, что топтать влаг родно й страны ногами не стоит, а когда против какого-то оппозиционного деятеля вдруг за высказывания или критику в адрес власти будет применена эта статья совсем иначе – это сразу пугает.
С. Боярский
―
Пугает, потому что неизвестность. А я вам докладываю, что можно оскорблять власть: депутатов Госдумы, если вам это позволяет воспитание, чиновников исполнительной власти, если вы не нарветесь на статью о хулиганстве. Мне такие гадости пишут, но куда ни приду, все жмут мне руку, хотят вежливо о чем-то поговорить. У нас две реальности существует, если бы настоящее существовало в интернете, то я бы боялся ходить по улицам, потому что у меня полное ощущение, что есть огромное количество людей, готовых плюнуть мне в лицо, ударить трубой по голове за те законопроекты, которые мы обсуждаем. Можно критиковать власть, нельзя оскорблять флаг и гимн, также как нельзя это делать в США, Великобритании. Что касается кризиса и недоверия. Я опять же сказал бы, что он сильно преувеличен: мы же с вами видим только вершину айсберга реакции. В последнее время, у нас скоро выборы, 2021 год не за горами, будет масштабная избирательная кампания по всей стране, это выборы и в Госдуму, и в ЗакС во множестве регионом, в том числе и в родном Петербурге, сейчас я активно веду соцсети, стараюсь, чтобы точек входа ко мне как к депутату, общественному деятелю было как можно больше, и всегда стараюсь взаимодействовать со своими избирателями. Сейчас есть достаточно второстепенные законы, которые не могут вызвать особого интереса среди прочих, на которых я наблюдаю спланированные, ангажированные информационные атаки. Да, качественные аккаунты, какие-то люди…
А. Петровская
―
А зачем?
С. Боярский
―
Потому что это перехват политической повестки, это подготовка нашими оппонентами, системными и несистемными оппозиционерами, которые хотят использовать очередной электоральный цикл, в кульминацию политической борьбы, посеять недоверие, начать дискуссию вокруг несуществующих проблем в предлагаемых изменениях. Был замечательный законопроект моего коллеги, председателя Комитета по здравоохранению Дмитрия Анатольевича Морозова об оказании медицинской помощи человеку, который находится без сознания или в ограниченном состоянии, и не может отдавать отчет за свои действия. Этот закон о спасении жизни – к нему зачем-то прилепили нехорошие люди принудительную вакцинацию. Гораздо же интереснее осуждать того, чего нет. У меня весь инстаграм забит сообщениями: «Спасите-помогите, не дам себя и своего ребёнка принудительно вакцинировать». Но там близко такого нет в тексте. Никто же не читает первоисточник. И таких законопроектов много, и я думаю, что это тенденция будет продолжаться.
А. Петровская
―
Мне кажется, что в условиях, в которых уверенно побеждает партия власти от выборов к выборам, когда уверенно на очередных выборах побеждает Владимир Путин, какие-то небольшие оппозиционные группы, которые пытаются вести информационную войну против законопроектов, приписывая то, чего нет, мне кажется, это так мелко и несущественно, что обращать на это внимание ни вам, ни гражданам нет смысла, пытаться урезонить их, принимая законы о фейке или клевете в интернет. Просто пройти мимо и не заметить – разве нет? Разве сравнима какая-то политическая борьба с партией власти?
С. Боярский
―
Конечно, сравнима, давайте не будем преувеличивать незыблемость и постоянную уверенность к победе – у нас её нет, мы от выборов к выборам, у нас начинаются следующие выборы, как только закончились предыдущие. Партия власти или партия большинства, как принято называть «Единую Россию» - это партия, которая берет на себе ответственность как за хорошие решения, так и за непопулярные. Нам приходиться действовать от имени большинства, и именно поэтому к нам больше вопросов. Для нас важен каждый информационный повод, мы не собираемся терпеть откровенной клеветы и лжи в адрес хороших инициатив, которые кто-то пытается демонизировать, тем более интернет-пространство во всем мире сейчас становится всё более значимо с электоральной точки зрения, и не достоит недооценивать афтершоки от клеветы и лжи. Понятно, мне написало 300 заряженных, проплаченных ботов, которые написали почти слово в слово про какой-то законопроект – Бог с ним. Но этих 300 могли прочитать ещё 300, которые реально не в курсе и сомневаются – это же нам, людям, которые живут этой повесткой, легко зайти на сайт Госдумы, обратиться к первоисточнику или написать депутатов, а многие то, что прочитали, принимают за правду. Поэтому для любой уважающей себя партии всегда нужно отстаивать свою позицию на всех площадках и обращать внимание на такие вещи.
А. Петровская
―
Мне всё равно кажется, что было бы проще не заметить, чем пытаться бороться такими же методами с ботами, троллями.
С. Боярский
―
Какими такими же? Мне приходиться отвечать не ботам (с ним разговор короткий), а не людям, которые действительно уверяют, что будет принудительная вакцинация – как мне им не ответить. У меня 70% подписчиков – петербуржцы, мамочки, которые спрашивают, мол, действительно, детей будут принудительно вакцинировать, я каждому отдельно отвечаю.
А. Петровская
―
Если выше уровень доверия к Госдуме, к принимаемым законам, то и вопросов будет меньше, все сразу пройдут мимо, потому как пока тратиться время на клевету, фейки и иностранных агентов, не принимаются важные законы, например, об основах профилактики семейно-бытового насилия, который долго готовится. Кстати Оксана Пушкина сказала, что он вот-вот, практически готов – важный закон, которого очень ждут, и по которому также много спорных моментов, и Владимир Путин занимает такую неоднозначную позицию и смешенное отношение к нему. Вот, казалось бы, чем надо заниматься, а фейки и клевета – как-то сами уйдут, если мы их замечать не будем и будем доверять Госдуме.
С. Боярский
―
Я с вами категорически не согласен. Если какая-то проблема не касается конкретно вас, то вы говорите: «Конечно, больше заняться нечем, заняться же нужно вот этим». Вы не переживайте, у нас на всё хватает времени и сил, у нас 450 депутатов, у нас четыре фракции, работают Комитеты. И как я привел вам пример, что я нахожу время общаться со своими подписчиками в инстаграме, это не влияет на качество моей работы в отношении других законов. С Оксаной Викторовной Пушкиной мы очень много общались и по поводу этого её закона, и другого, я возглавляю в Госдуме межфракционную группу по преследованию личности в интернете и в реальной жизни – это огромный нерегулируемый пласт. Почти год, как мы ее создали, и у нас есть уже определенные предложения.
А. Петровская
―
Я хочу вернуться к реалиям коронавируса, которые бушуют и в мире, и в России, и в Петербурге. За последние сутки выявлено 26689 случаев заражения, В Петербурге – 3765. Я знаю, что вы уже сделали себе прививку от коронавируса и сказали, что чувствуете себя вполне хорошо, и никаких побочных эффектов вы не заметили.
С. Боярский
―
Да, я уже прошёл второй этап. После первого у меня два дня было легкое недомогание, меня о нем предупреждали: температура поднималась до 37,2-37,5. После этого никаких проблем, продолжаю активно жить, работать, заниматься спортом. И перед второй мне сделали тест на антитела – у меня очень хороший иммунный ответ, то есть я доволен первыми результатами, а вторые узнаю после Нового года.
А. Петровская
―
Насколько мне известно, в Петербург уже прибыло больше 5000 вакцин, и до 5 декабря должны быть открыты 70 прививочных пунктов, но прививать будут только врачей и учителей, то есть людей из групп риска. Вы не медик и не учитель.
С. Боярский
―
Я делал её в Москве, там есть возможность: через госуслуги регистрируешься и через три дня можешь прийти в ближайшую поликлинику. И многие люди этим активно пользуются. Речь идёт о «Спутнике V», по поводу второй вакцине мне ничего не известно.
А. Петровская
―
Данные фонда «Общественное мнение» больше 40% россиян готовы сделать себе вакцину от коронавируса, мне кажется, что это довольно хороший показатель с учетом всего скепсиса, в том числе, и к прививкам. И нужно отметить, что это больше, чем несколько месяцев назад. Может быть, это связано с тем, как развивается сейчас эпидемия в России. Вы со своей стороны могли бы прокомментировать эти цифры? Если смотреть оптимистично, то 42% неплохо, но с другой стороны, больше 50% почему-то отказываются ставить российскую вакцину.
С. Боярский
―
Я думаю, что 40% - это очень хороший результат социологического исследования, тем более, чем больше людей будет прививаться, тем больше будет работать сарафанное радио, когда люди будут говорить, что с ними всё в порядке, как я, что появление антител никак не повлияло на мою жизнь. Может быть, эта цифра подрастет, но и этого вполне достаточно, учитывая масштабы нашей страны, учитываю количество людей – вакцины бы всем хватило, дай Бог. Я никогда в жизни не делал прививки, кроме обязательных детских, но в этом году, погрузившись в весь ужас этой ситуации, я сделал себе и грипп, и пневмококк, коронавирус, и если ещё что-то будет, то сделаю, только бы оградить близких от возможности быть зараженными от тебя. Родителей, бабушек и дедушек. Мы понимаем, что за себя мы переживаем в меньшей степени, а за других – боязно. Я считаю, что делать или не делать – личное дело каждого, но нужно оценивать риски, насколько вы готовы отсутствием вклада в борьбу с пандемией в последствие жить с этим дальше, если что-то случится. Тем более мы в России нельзя сказать, что мы лидеры по заботе о здоровье, мы не та нация, которая всё знает про здоровый образ жизни – мы достаточно смелые, так пусть самые смелые сделают первыми, дадут пример остальным, и я уверен, что цифра подрастет.
А. Петровская
―
Скепсис в отношении прививок всегда существовал, но здесь сомнения придает то, что эта вакцина – часть гонки вооружений, и она была зарегистрирована до окончания всех испытаний, и в этих условиях становится немного страшно. Я понимаю, что вы не иммунолог или вирусолог, но каково ваше человеческое отношение к тому, что происходит, вам не страшно из-за этого прививаться?
С. Боярский
―
Нет, не страшно, я считаю, что прививка безопасна, я говорил со многими врачами, и в Госдуме консультировался с Комитетом здравоохранения. Самый больший риск прививок, которые не прошли все стадии – это то, что она вас не защитит на 100%, чтобы заработать какую-то побочку, это ещё надо постараться, это практически невозможно, поэтому ненужно бояться. Те, кто не в группе риска по возрасту, понятно, что в группе 65+ свои особенности, заболевания, сопутствующие и, не дай Бог, хронические, а люди трудоспособного, активного возраста (конечно, сами должны принимать решение), но я никаких рисков не вижу, тем более, что для меня ключевым посылом сделать прививку – были слова президента, что обе российские вакцины безопасны.
А. Петровская
―
Я прекрасно понимаю, что все мы уважение и пиетет испытываем перед президентом, но не в вопросах вакцины, он юрист и профессиональный политик, но не вирусолог.
С. Боярский
―
Не нужно быть вирусологом, чтобы брать ответственность за такие слова. Ни один вирусолог не может взять ответственность, которую берет президент. Если бы это сказал вирусолог, то я бы не поверил.
А. Петровская
―
Скоро будет «Прямая линия», думаю, что ещё что-то оптимистическое нам президент скажет, чтобы мы все поверили. Давайте поговорим о Петербурге, например, речь идёт о передачи части помещений и храма Александро-Невской лары РПЦ, вроде как вопрос решен, что Музей и памятники перенести некуда, но президент ещё раз эту тему поднял на встрече с министром культуры, и вроде какие-то движения в эту сторону пошли. Ваше отношение к передаче РПЦ части помещения храма?
С. Боярский
―
Я честно признаюсь, не особенно понимаю, о чем конкретно идёт речь, но судя по всему это логично, раз они изначально были в составе Александро-Невской лавры, чтобы ими можно было пользоваться в полной мере петербургской епархии, так что я считаю, что это логично, правильно. Главное, чтобы все интересы были соблюдены, я слышал про то, что там находятся экспонаты Музея городской скульптуры, и они не должны пострадать, им должно быть предоставлено равнозначное по возможности посещение, безопасности место. Уверен, что так и будет, учитывая, что это поручение президента.
А. Петровская
―
Непонятно только, куда и есть ли у города на это деньги. И мы можем вспомнить историю с Исаакиевским собором, и сколько это вызвало недовольств и неспокойствия города – нужно ли сейчас разжигать недовольство среди жителей? Наверняка кто-нибудь начнет активно выступать против, и пошло-поехало.
С. Боярский
―
Александра, вот и не разжигайте. Я считаю, что мы должны быть спокойны. Масштабы совершенно разные. Даже я, петербуржец, который был много раз в Александро-Невской лавре, не могу сказать, о каких помещениях идёт речь, а Исаакиевский хорошо знают и вне Петербурга, поэтому выражали своё мнение поддержки или наоборот. Так что, давайте не будем.
А. Петровская
―
Канал «Ротонда» сообщает, что в ближайшие дни генеральный директор канала «Санкт-Петербург» должен поменяться, и эту должность займет Александр Малькевич, который до этого работал в структурах Евгения Пригожина – как вам кажется, хороший ли это выбор для руководства городского телеканала?
С. Боярский
―
Я не в праве вмешиваться в политику совета директоров, я не уверен в той информации, что вы говорите. Любой кандидат, который будет согласован советом директоров, по всей видимости, будет достойным. Самое главное, что на канале «Санкт-Петербург» достойнейший коллектив профессионалов, любящих свое дело, город, телевидения. И я уверен, что кто бы не пришел на место руководителя, телеканал будет расти, развиваться и радовать публику Петербурга.
А. Петровская
―
Измениться ли политика телеканала, как вы считаете, из-за того, что придёт человек, которого ассоциируют с структурами Пригожина?
С. Боярский
―
Я хочу сказать, что каждый руководитель привносит что-то свое, возглавляя СМИ, и очень хочется верить, что лучшее, что было сделано, сохраниться, и каналу будет придано ещё больше ускорений к новым высотам. Желаю любому руководителю удачи, успехов, беречь телеканал и развивать его.
А. Петровская
―
Очень оптимистичный получился эфир. Спасибо!