Елена Лукьянова - Особое мнение - 2020-12-16
16.12.2020
А. Соломин
―
Добрый день. Сейчас в столице 17 часов 08 минут. Мы работаем в прямом эфире и сегодня гость программы «Особое мнение» - доктор юридических наук, профессор Свободного университета Елена Лукьянова. Добрый вечер.
Е. Лукьянова
―
Здравствуйте.
А. Соломин
―
Сегодня была новость про Константина Котова. Я хочу спросить у вас о реакции, вышел на свободу человек. 500 дней провел в заключении.
Е. Лукьянова
―
Вы знаете, эта новость, безусловно, радостная была, и утро из-за этой новости началось гораздо светлее и приятнее, чем в эти декабрьские темные дни. С одной стороны. С другой стороны выпихнуть человека в 6.30 утра, не сообщив тем, кто приехал его встречать. И само ощущение, что абсолютно невиновный человек, который по постановлению Конституционного суда не должен был бы отбывать это наказание, конечно, это все звучит чудовищно, и все равно мы очень радуемся выходу из заключения Константина Котова. Он наш, в общем, герой не только правозащитного сообщества, не только научного сообщества. Не только гражданского общества. Он огромный молодец, он великолепно держался. Мы поздравляем его и его жену Анну Павликову. И адвокатов, конечно, которые невероятную работу проделали. К сожалению, она была безуспешна. Не хотят у нас исполнять решения Конституционного суда в России. То есть дело Котова оно такое огромное зеркало состояния нашего права, нашей правоохранительной системы. По делу Котова можно писать потрет сегодняшней России во многом с точки зрения соблюдения прав человека. На подходе у нас финальные слушания по делу Юлии Галяминой. Это продолжение дела Дадина, дела Котова. Продолжение неисполнения решений Конституционного суда. Посмотрим, что здесь будет. Это будет в пятницу. Поэтому вот такая противоречивая реакция и все равно это очень хорошо, когда человек на свободе. Такой прекрасный человек.
А. Соломин
―
Вы обратили внимание на то, что в шесть часов его выпустили. Это такая сухая формальность или это издевательство с вашей точки зрения.
Е.Лукьянова: По делу Котова можно писать потрет сегодняшней России с точки зрения соблюдения прав человека
Е. Лукьянова
―
А это чтобы журналистов не было. Ходорковского тоже ночью вывозили из колонии. Ночью вообще 2-3 часа ночи…
А. Соломин
―
Есть какой-то формальный, на что-то они должны опираться. Во сколько человека нужно выпускать. Какие-то правила
Е. Лукьянова
―
Я не знаю. Но мне кажется, что здесь здравый смысл в первую очередь должен работать, а не выпускать в темную ночь декабрьскую. Не выгонять за ворота даже тюрьмы, хотя конечно за воротами тюрьмы очень приятно. Я много раз была в разных колониях и СИЗО, и всегда, входя туда, я оценивала разный ли воздух. За забором с колючей проволокой или другой. И я ощущала, что воздух-то разный.
А. Соломин
―
Еще один момент, вы его подняли. По поводу работы адвокатов. И похвалили. А как можно оценивать работу адвокатов. Раньше мы говорили, что вот если человека выпустили, если он победил в процессе, значит, адвокат сработал хорошо. А сейчас как оценивать работу адвоката?
Е. Лукьянова
―
Вы знаете, дело Котова все-таки совершенно особенное. Поэтому только количество ходатайств, жалоб, обжалований, обращений в Конституционный суд, всего остального – это было очень сильно на виду. Конечно, совершенно блестящий защитник Мария Эйсмонт и ее энергия, ее вообще вера в справедливость, в силу права – силами таких людей будет двигаться мир и наша правовая система. Это нереальный энтузиазм, это нереальная работоспособность. Да, сейчас мы живем в таких условиях, когда многие адвокаты задают себе вопрос: а не пора ли уйти из профессии. Потому что в публичных правовых спорах, публичных правовых делах мы практически никогда не можем добиться справедливости. В избирательных спорах, в ряде других. Но, тем не менее, если мы все уйдем – что будет. Недавно была такая дискуссия в соцсетях, когда два очень видных юриста, два крупных доктора наук, один писал, что я не хожу в суды общей юрисдикции. Такой низкий уровень, такой адски низкий уровень решения, что я не хочу туда ходить. И ему возразила профессор, прекрасная женщина, говорит, что я все равно хожу. Потому что кто же их научит, как это надо делать.
А. Соломин
―
А зачем? Если решения приготовлены, если от выступления адвокатов мало чего зависит. То он тратит свое время, а клиент тратит свои деньги.
Е. Лукьянова
―
Посмотрите на ту же Машу Эйсмонт, она идет в безнадежные, казалось бы, процессы, необязательно такие большие как Котов. Меру пресечения меняет матерям. Да, виновным, но она меряет им меру пресечения там, где казалось бы, другой адвокат скажет, что да и не надо туда ходить. Да ничего мы не добьемся. И добивается. Потому что никогда не сдавайтесь. Потому что все дела надо доводить до конца. Ведь когда был «бесланский пакет», и ликвидировано было большое количество политических партий, я всегда привожу этот пример. Но один Володя Рыжков со своей партией дошел до конца. И в итоге сломал то законодательство, которое было специально сделано в «бесланском пакете» про численность минимальную партий. И один человек, один в поле воин. И Константин Маркин в поле воин. Который тоже поломал практику адскую совершенно. Костя Котов, Ильдар Дадин. Все они воины. И мы вместе с ними юристы не можем им не помогать.
А. Соломин
―
А какая на ваш взгляд судьба дадинской статьи. Вообще какая по ней практика. Насколько это успешная для власти…
Е. Лукьянова
―
Эта статья должна быть обязательно отменена. Обязательно. Не просто декриминализована, а отменена, потому что это статья абсолютно не носит правового характера. Не соответствует критериям правового закона. Не определяет меру должного поведения, пределов должного поведения. И используются произвольно хотелки правоохранительных или иных каких-либо органов. Это не право, это надо отменять. Равно как довольно многое, что сейчас принимается ГД – тоже не право.
А. Соломин
―
А как можно отменить сейчас? Только что может помочь?
Е. Лукьянова
―
Добиваться, настаивать на неисполнении решений Конституционного суда. Идти по галяминскому делу. По всем пунктам. …предмет сложности обращения. Во все суды, рано или поздно, статья должна, это прическа, которую можно исправить только путем отрезания головы.
А. Соломин
―
А что бы вы сказали людям, пока не отменена эта статья, пока она действует, которые выходят на протестные митинги. Они рискуют, то есть им нужно все-таки остерегаться. Посоветовали бы им оставаться дома.
Е. Лукьянова
―
Нет, я бы не посоветовала им оставаться дома. У нас есть конституционное право собираться мирно и без оружия. Но каждый должен осознавать свой риск, советов я в данном случае не даю. Здесь выбор каждого. И выбор каждого самому внимательнее исследовать практику и самому принимать решения. Я не могу настаивать на том, чтобы люди сидели дома, когда у них есть это конституционное право.
А. Соломин
―
Елена, я вас хотел спросить по поводу отравления Навального. Довольно странная ситуация, что Навальный говорит, что мы сейчас можем сделать, это сообщение о совершении преступления. Будем обращаться в следственные органы. В Следственный комитет, еще куда-то. Вас удивляет эта позиция?
Е. Лукьянова
―
В смысле. Позиция желания Алексея обратиться в Следственный комитет? Нет, не удивляет. Это совершенно справедливая позиция. На самом деле обращаться по закону никуда Алексей не должен. По закону это вторая часть 144-й статьи, а сам СК по поручению прокуратуры должен это дело возбудить. Можно спорить или не спорить по поводу канала Алексея Навального, СМИ это или нет. Признано СМИ или нет. Но это опубликовано в крупнейших мировых СМИ. Эти СМИ проверили эту информацию. В крупнейших изданиях мира, которые числятся, являются официальными СМИ. Вот по таким сообщениям в соответствии с УПК РФ вообще-то прокурор немедленно должен давать поручение хотя бы проводить проверку. Проверку этих материалов.
Е.Лукьянова: У нас государство не выполняет часть функций, которые ему предписаны по закону
А. Соломин
―
А есть разница между российскими СМИ и незарегистрированными в России СМИ.
Е. Лукьянова
―
Нет, это не сказано в УПК. Опубликованные озвученные СМИ. Но я думаю, что сегодня, хотя Медуза, конечно, показала, вчера выдала, в каких СМИ государственных об этом сказано. Там действительно почти ничего нет. Но в целом огромное количество СМИ перепечатали.
А. Соломин
―
Что тоже является поводом для возбуждения уголовного дела.
Е. Лукьянова
―
Безусловным основанием. Тем более что это покушение на убийство. Это серьезный состав. На самом деле давно у нас эта статья в Уголовном кодексе. По идее это обязанность правоохранительных органов самим работать в этом направлении. Еще будучи в Общественной палате когда я была, давно было, 10 лет назад, мы обсуждали с СК этот вопрос: как так, почему в резонансных делах, не резонансных делах почему не реагирует Следственный комитет. И вот тогда пресс-секретарь, по-моему, Следственного комитета Владимир Маркин, такой известный…
А. Соломин
―
Официальный представитель. Глава пресс-службы.
Е. Лукьянова
―
Он сказал нам на заседании закрытом, потому что мы просто его прижали к стенке. И фактически трясли за грудки – почему вот есть такая статья УПК, он сказал что у них, к сожалению, есть только одна красная папка преступлений против несовершеннолетних. У них поручение такое – собирать это все. И по этим делам если в СМИ что-то озвучено – тут, безусловно, включается некая кнопка. Видимо, это какая-то внутренняя инструкция для прокуратуры и Следственного комитета. Все остальное у них даже не хватает пресс-службы все это отследить. Сегодня такие вещи не работают. Сейчас мониторинг очень простой. Вообще СМИ, сообщения о преступлениях. У них, видимо, нет такой структуры, да и неохота им. У них показатели по другим преступлениям отслеживаются и, видимо, система отчетности совсем не связана с тем, что будоражит общество. И там, где общество считает что-то общественно опасным.
А. Соломин
―
Елена, скажите, Владимир Путин говорит, что если человек чуть ни умер – это еще не повод возбуждать уголовное дело.
Е. Лукьянова
―
Ну какое отношение вообще Путин, вообще он не должен вообще об этом говорить. Он должен давать поручения, совершить действия в соответствии с законодательством.
А. Соломин
―
Идет проверка. Он сказал.
Е. Лукьянова
―
Ну как-то раз это так будоражит общественное мнение, значит, обо всей этой проверке нужно разговаривать. Там же 144-й УПК сказано, что СМИ, в которых опубликовано сообщение о преступлении по запросам правоохранительных органов, обязаны предоставить все материалы. Но, насколько я понимаю, никто никаких материалов не запрашивал. Какая проверка. Фикция. А не проверка. Мы не знаем ни от Инсайдера, ни от Bellingcat, ни от всех остальных СМИ, что кто-то что-то запрашивал. Хорошо, оставим в стороне статус канала Алексея Навального как СМИ это или нет. Те-то все официальные. Почему у них никто не запрашивал. То есть у меня большие сомнения, что проверка идет какая-то.
А. Соломин
―
А если Алексей Навальный все-таки пишет заявление, что меня пытались отравить. Произошло преступление. Отреагируйте, пожалуйста. Обращается в Следственный комитет.
Е. Лукьянова
―
Это если человек сообщает о преступлении, это одна история. Не 144-я. Но есть обязанность государства, если озвучено в СМИ – самому браться за это дело.
А. Соломин
―
Алексей Навальный…
Е. Лукьянова
―
Государство просто не выполняет должным образом своих функций, предписанных ему законом.
А. Соломин
―
Алексей Навальный выпускает расследование с другими людьми, иностранных журналистов по поводу своего отравления. До этого Михаил Ходорковский проводит собственное расследование убийства журналистов ЦАР. Олег Кашин сам называет человека, который на него нападал с арматурой и утверждает, что этот человек, указывает на бывшего губернатора. Как это характеризует правоохранительную систему России?
Е. Лукьянова
―
Как плохо работающую. Как не выполняющую тех функций, которые ей предписаны по закону. Всего-навсего. Это все очень просто. У нас государство не выполняет часть функций, которые ему предписаны по закону. Потому что первое и главное, что должно делать наше государство в соответствии с Конституцией – защищать права и свободы граждан. И создавать условия для их нормальной реализации. А у нас все наоборот. Государство само нарушает права и свободы и создает условия для невозможности реализации прав и свобод.
А. Соломин
―
А люди у нас могут вести частные расследования. Собственные расследования. Какова будет их юридическая сила?
Е. Лукьянова
―
Кто угодно может вести расследования. Другой вопрос – насколько это будет принято. Результат этого расследования судом и следствием. Они могут быть приняты, не приняты, это зависит от желания этих правоохранительных органов судебных.
А. Соломин
―
А это разве не от УПК должно зависеть?
Е. Лукьянова - Упк
―
это процедура. А принять или не принять те или иные доказательства – это вопрос следствия и суда.
А. Соломин
―
У вас спрашивает Дмитрий из Москвы: почему же наш гарант Конституции не следит, чтобы выполнялись решения Конституционного суда?
Е.Лукьянова: К Конституционному суду большой вопрос. Конституционный суд, ау
Е. Лукьянова
―
Надо спросить, во-первых, у гаранта Конституции. Вот скоро у него будет…
А. Соломин
―
У вас есть к нему претензии по этому поводу?
Е. Лукьянова
―
У меня к гаранту? Я считаю, что он не выполняет категорически свою предписанную Конституцией роль в качестве гаранта. Наоборот. То есть он не гарантирует Конституцию. Он гарантирует невыполнение Конституции. Создавая для этого все условия. Но и к Конституционному суду большой вопрос. Конституционный суд, ау. Почему ты допускаешь, ты, Конституционный суд, вы, Конституционный суд, вы, ваша честь допускаете такие поправки в закон о Конституционном суде. Почему господин Зорькин не пользуется правом, предоставленным ему ежегодного обращения о состоянии конституционной законности к представительным органам. Почему не выпускает доклад о том, как не выполняются его решения. Мы же внутри себя и в том числе в Конституционном суде знаем, что эта проблема давно стоит. Неисполнение решений Конституционного суда. Она же очень больная, очень острая. Она очень серьезная описана в науке. Но сам Конституционный суд для этого ничего не делает. А может.
А. Соломин
―
А как вы относитесь к тому, что используется все чаще в расследованиях, в том числе журналистских персональные данные, данные, купленные на черном рынке. Дата эта, которые используются потом в расследовании.
Е. Лукьянова
―
Есть спрос – есть предложение. Это не урегулировано на сегодняшний день законом, в том числе в должной степени. Весь мир сегодня ведет большую дискуссию по поводу границ вторжения в личную жизнь. В связи с тем, что весь мир стал другим, технологически. Но мы сами, пользуясь тем или иными технологиями, да покупая мобильный телефон, мы должны понимать, что мы сами свои права ограничиваем. Потому что мы становимся видны снаружи. Разведке, государству, другим гражданам, которые наши данные могут купить. Дискуссия об этом не закончилась. Пределы приватности они обсуждаются.
А. Соломин
―
Мы сейчас должны прерваться. Мы продолжим по этой теме сразу после перерыва, новостей и рекламы.НОВОСТИ
А. Соломин
―
Продолжается программа «Особое мнение». Собственно, вопрос следующий пришел от Анатолия Камышанского, точнее комментарий. Мы говорили по поводу Навального, его расследования и тех вещей, которые он там озвучил. «Доказательства, добытые с нарушением закона, не будут приняты судом».
Е. Лукьянова
―
Давайте мы сначала следствие проведем. Вот люди нарыли некоторое количество фактов. Что значит с нарушением закона. Где закон был нарушен? Если следствие подтвердит эти доказательства, то они станут нормальные. А где нарушен был закон?
А. Соломин
―
Я так понимаю, об использовании купленных на черном рынке данных.
Е. Лукьянова
―
А то следствие не покупает.
А. Соломин
―
УПК разрешает или нет эти данные покупать.
Е. Лукьянова
―
Нет, это вопрос спора в суде. Принятие этих доказательств допустимыми. И все. Если они подтверждаются фактами, то почему они недопустимы? Если мы посмотрим, в другом месте возьмем эти биллинги или перемещения данных указанных лиц на самолетах. Сопоставим это все. Почему нет? Это журналистское расследование, в том-то и дело, что его результаты должно перепроверять государство и придавать этим свидетельствам законный или незаконный характер, подтвердилось или нет.
А. Соломин
―
Еще хотел с вами обсуждать законопроект Дмитрия Вяткина и клевете. И вообще о его предложении использовать еще и реальный срок в качестве наказания по этой статье.
Е. Лукьянова
―
Леш, вот здесь у нас два как бы персонажа в этом сюжете. Это сама статья о клевете, с очень любопытной судьбой за последние 25 лет. 30 лет.
А. Соломин
―
Люди уже запутались, уголовная она, не уголовная.
Е. Лукьянова
―
Во-первых, у нас один персонаж – это клевета. И второй персонаж – Дмитрий Федорович Вяткин. Оба персонажа безумно яркие. С какого начнем?
А. Соломин
―
Давайте с Вяткина начнем. Не очень понимаю, в чем его прелесть.
Е. Лукьянова
―
Дмитрий Федорович Вяткин – во-первых, потомственный юрист, сын председателя Челябинского областного суда в течение четверти века. Это человек, который числится кандидатом юридических наук, экспертом по конституционному праву. Так вот его предложение законодательное о клевете, как совершенно верно сказал Вадим Клювгант – это волчий билет, то, как это сформулировано, для каждого человека, который считает себя юристом. Оно сформулировано настолько юридически неграмотно, хотя мы за последние месяцы видим, что все предложения Дмитрия Федоровича Вяткина просто категорически юридически неграмотны. Видимо, поэтому Диссернет серьезно проанализировал кандидатское творение Дмитрия Федоровича Вяткина и нашел в нем целый ряд некорректных заимствований. Предложив ему сильно подумать о том, не надо ли ему расстаться с этой степенью. Но я бы, ведь в чем этот волчий билет. По статье о клевете. Потому что Вяткин предлагает рассматривать преступление «клевета» в отношении неопределенного круга лиц, то есть неизвестно, кого. Когда я говорю, что «Единая Россия» - партия жуликов и воров – это, в общем, неопределенный круг лиц. И вот за это я могу по мнению Вяткина понести наказание. Но само определение клеветы в той же самой статье УК оно предполагает наличие порочащих сведений в отношении четкого какого-то определенного лица. То есть Вяткин, внося эту поправку, не знает, чего он хочет. Он сам противоречит сразу Уголовному кодексу РФ. То есть для юриста это совершенно несвойственно. Математики оперируют формулами, юристы оперируют определениями. Это бред.
Е.Лукьянова: Клевета и оскорбление – две статьи из советского Уголовного кодекса, они в 1996 году обсуждались
А. Соломин
―
Я вам подскажу логику. Это же известно…
Е. Лукьянова
―
Логики тут нет. Вот такого человека надо лишать юридического диплома сразу. Леша. Просто проверять его на квалификацию и лишать юридического диплома. Не надо нам чтобы такие специалисты назывались юристами. Это неправда. Этого не может быть, потому что не может быть никогда. Это один персонаж. Теперь второй персонаж – клевета. Клевета, то есть в нашем государстве главное – наказать, не пущать, запретить. И посадить. Клевета и оскорбление – две статьи из советского Уголовного кодекса, они в 1996 году обсуждались, в Уголовный кодекс у нас вносились. Мы трудно расстаемся с бывшими составами. У нас, например, 160-я статья, по которой судили Ходорковского, она вообще из 30-х годов фактически без правок так и висит. Присвоение или растрата. А это тоже любимое детище, которое, естественно, в нормальных условиях должно быть декриминализовано. Какая уголовная ответственность, какая степень общественной опасности. Ну максимум что административка. И в итоге эта клевета была декриминализована в декабре 2011 года. То есть ее вынесли из Уголовного кодекса, потому что логики никакой нет здесь считать это преступлением. Да, это может быть правонарушение, но на преступление никак не тянет. И буквально через 8 месяцев эту несчастную клевету опять втащили, и втащили чиновники обиженные. Хотя Европейский суд никогда не принимает решения в пользу чиновников, которые на что-то обиделись, чьи права нарушаются. Очень-очень редко.
А. Соломин
―
Это несправедливость я считаю, какое-то предвзятое отношение к чиновникам.
Е. Лукьянова
―
Чиновник всегда находится под софитами общественного внимания. Чиновник должен терпеть критику. Чиновник, это обусловлено его должностью, это справедливо как раз. Несправедливо отменять потенциальную будущую уголовную ответственность для того человека, который сегодня президент. Когда он перестанет быть президентом, до конца своей жизни не будет нести уголовную ответственность ни за что. И вообще никакой ответственности ни за что. Вот это нарушает равенство…
А. Соломин
―
За тяжкие преступления будет нести. ГД будет решать.
Е. Лукьянова
―
Опять это ошибка. А за особо тяжкие будет нести? Опять забыли, что в Уголовном кодексе уже другая градация преступлений. Но в любом случае это нарушение принципа равенства граждан перед законом. А чиновник – нет. Чиновник, он на то и чиновник, чтобы терпеть критику. И если переводит критику в разряд клеветы, то это говорит о том, что это плохой чиновник. И вообще клевету, конечно, надо из Уголовного кодекса, декриминализировать ее снова. Дмитрий Медведев попытался сделать, преуспело. Потом тот же Крашенинников Павел Владимирович втянул назад эту клевету. Клевету вернули в УК, но точно совершенно не предусмотрели за клевету наказание в виде лишения свободы. Ну Вяткину хочется назад в Советский Союз. Во-первых, неопределенный круг лиц, а, во-вторых, лишение свободы. Хорошо еще сейчас не вступает в силу этот закон, а то бы Вяткин на меня заявление написал. Ей-богу. Хотя мы много раз с ним сидели на государственной экзаменационной комиссии, он изображал себя квалифицированным юристом.
А. Соломин
―
Ну на вас, наверное, он не стал бы писать заявление.
Е. Лукьянова
―
Может, судя по тому, что он вообще сейчас вносит в ГД, может все.
А. Соломин
―
Сама клевета разве не бывает опасной, разве не наносит ущерб?
Е. Лукьянова
―
Степень общественной опасности. Ущерб и степень общественной опасности – это разные вещи. Я не сказала же, что это невиновное действие, что это не противоправное действие. Я сказала, что это не преступление. У нее нет такой степени общественной опасности, как все деяния, которые считаются по УК преступлениями. Все противоправные деяния делятся на преступления и остальные.
Е.Лукьянова: Чиновник всегда находится под софитами общественного внимания. Чиновник должен терпеть критику
А. Соломин
―
А видится ли в этой инициативе некий конкретный человек, против которого этот закон принимается?
Е. Лукьянова
―
Нет, я об этом не думала. Мне кажется это общая обида чиновников, потому что критики в их отношении стало гораздо больше. И она стала жестче.
А. Соломин
―
Вы, кстати, упомянули…
Е. Лукьянова
―
Попытка выползти из-под этого, поквитаться с обидчиками. А ведь это всего лишь гражданское общество, которое контролирует государство.
А. Соломин
―
Вы упомянули европейские суды. Министр юстиции недавно, если я не ошибаюсь, заявил о том, что против России ведется настоящая международная юридическая война. И действительно, если посмотреть на кейсы судебные, то все как-то против России. Последние громкие.
Е. Лукьянова
―
Леш, на самом деле не все последние кейсы. А все кейсы за очень много лет. Против России. И мы предупреждали многократно нашу правоохранительную систему, как эксперты предупреждали, что ребята, вы тут проиграете, тут проиграете, тут проиграете. Действительно сегодня количество этих кейсов перешло в качество. Связано это все с теми нарушениями международных обязательств, которые РФ допускает. Это и дело ЮКОСа, это и нарушение международных обязательств, когда началась война в Грузии, и в Украине, и сбитие Боинга, и применение химического оружия. И ВАДА, допинги во время Олимпиады и так далее. Действительно эти все дела длинные, сложные, их количество безмерно накопилось и теперь такое ощущение, что Россия находится в состоянии войны. Это еще и захват украинских кораблей. Это все рассматривается разными международными судами, Арбитражными, Уголовными. Доигралась Россия. Можно половину, во-первых, надо признать свою вину и тогда я думаю, часть кейсов просто отвалится. Дело ЮКОСа, оба дела и которое в Гааге и по ЕСПЧ достаточно легко прекращается. У нас остался один заложник, отпустите заложника, проведите переговоры. Не будет этих дел, которые огромным финансовым грузом лягут на наших внуков. То есть это переговорный процесс. Остальные дела тоже умейте признавать свою вину.
А. Соломин
―
Может у России адвокаты плохие?
Е.Лукьянова: Ущерб и степень общественной опасности – это разные вещи
Е. Лукьянова
―
Адвокаты дико дорогостоящие. Потому что помимо взысканий, с которыми в этих судах к России…
А. Соломин
―
20 секунд.
Е. Лукьянова
―
…еще и очень дорогостоящие адвокаты. Потому что зачастую приходится нанимать международных адвокатов, а что такое международный адвокат – плати мне почасовую, а дела длинные, дорогие, многотомные. Это все очень тяжело для бюджета. Находиться в состоянии войны, когда вас тысячу раз предупреждали: не надо этого делать. Не надо так, не надо сяк. Будут последствия. Ну, за что боролись – на то и напоролись.
А. Соломин
―
Спасибо большое. Доктор юридических наук, профессор Свободного университета Елена Лукьянова.