Сергей Алексашенко - Особое мнение - 2021-03-02
02.03.2021
О. Журавлева
―
Всем добрый день. Добрый вечер. И у нас сегодня высказывает свое мнение экономист Сергей Алексашенко. Здравствуйте, Сергей.
С. Алексашенко
―
Добрый день, Ольга. Здравствуйте, зрители, слушатели. Можно я начну. Я понимаю, что я свои пять копеек внесу в хор. Но я хочу поздравить Михаила Сергеевича Горбачева с юбилеем. И пожелать ему здоровья, крепости духа и сказать огромное спасибо. Я сейчас, когда живу в Америке, то здесь его роль… совершенно по-другому, потому что действительно для Америки, для всего западного развитого мира, кто понимал о том, что такое холодная война, Горбачев с Рейганом, на самом деле Горбачев – это человек, который снял угрозу ядерной войны. Снял угрозу уничтожения жизни и снял постоянно нависающее чувство страха. Я до сих пор, когда иногда встречаюсь с американцами в глубинке, они мне показывают свои бомбоубежища, где запасы продуктов. Такие вещи, они жили, они это помнят. И поэтому, Михаил Сергеевич, будьте здоровы, спасибо вам.
О. Журавлева
―
Я кстати вас хотела спросить о Михаиле Сергеевиче. Только чуть позже. Сейчас страх все равно есть как ни удивительно. Время идет дальше и вот сегодня мы все целый день ждали объявления конкретных санкций по поводу дела Навального. Но перед тем как они были объявлены, сейчас приходят сообщения о том, какие конкретно чиновники внесены в этот список и институты. Министр Лавров сегодня на пресс-конференции с главой МИД Узбекистана сказал, что Россия отреагирует в случае введения санкций из-за дела оппозиционера Навального. «Реагировать будем однозначно, никто не отменял одно из правил дипломатии – взаимность». Давайте пофантазируем об этой взаимности. Чем нам, гражданам грозят ответные санкции. Первый случай мы помним – продукты. Что теперь?
С.Алексашенко: Горбачев – это человек, который снял угрозу ядерной войны
С. Алексашенко
―
Давайте начнем со страха, наверное. Мне кажется все-таки, конечно, сейчас хотя Россия воспринимается как главный военный противник Америки, того страха, который был 40 лет назад – его сейчас нет. В Америке слишком хорошо понимают, что Россия слабая в экономическом отношении держава. Но если 40 лет назад Советский Союз, хотя все понимали, что он может быть не настолько эффективен, но, тем не менее, его экономическая мощь воспринималась примерно как равная. Незначительно уступающая американской. То сегодня все понимают, что разрыв в 10 раз в номинальном ВВП, больше - 13-14 раз – это настолько много, что, как говорил Уинстон Черчилль: возможность войны ограничена вашим экономическим потенциалом. Поэтому такого страха перед Россией, перед всеми этими игрушками, которые бряцает Путин, - ну конечно, всего этого дела нет. Теперь про санкции. Я уже много раз на эту тему высказывался и хочу повторить, что ЕС, к сожалению, выбрал самое мягкое из всего, что только можно было сделать. Это персональные санкции против руководителей четырех российских ведомств. И понятно, что после этого Россия введет аналогичные санкции против четырех европейских политиков. Или возьмет по одному случайным образом, одного из Германии, одного из Франции, Италии, ну одного из Польши, например. Или как-то по-другому. И наша жизнь от этого точно совершенно не изменится. Так же как и жизнь европейцев. Более того, и жизнь вот этих людей, попавших под санкции – она тоже не изменится.
О. Журавлева
―
С обеих сторон?
С. Алексашенко
―
С обеих сторон. Ну конечно, можно себе представить, что, наверное, кто-то из них за последние 5 лет может быть в Европу и въезжал, но думаю, что в последнее время Путин лично должен был им все это дело запретить. Как бы их там ни похитили, как бы их там ни начали пытать. Как бы не выведались главные буржуинские секреты. Где устроен бункер Путина и как его там поймать. А еще заодно Пригожина. Поэтому, к сожалению, европейцы продемонстрировали, что в их санкционной политике или их политике в отношении России нет никаких целей. Потому что наказывать виновных – ну хорошо, в этот раз наказали не стрелочников, а возможно даже тех людей, кто отдает приказы. Но их наказывать после того, как что-то случилось – это реагировать на то, что случилось, хорошо понимая, что ну и чего дальше. Мне кажется это самое такое очевидное доказательство того, что европейская политика по отношению к России находится в каком-то тупике. Но хотя поставить себя на место европейцев – особо придумать мало что можно. Мы хорошо видим, что среди сегодняшних европейских фигур там нет Маргарет Тэтчер, которая могла бы, что называется, объединиться с отсутствующим Рональдом Рейганом по другую сторону океана и объявить крестовый поход против «империи зла». Поэтому людей, которые готовы положить свою политическую карьеру ради защиты прав человека в какой-то там непонятной России, где население, вообще говоря, готово жить по тем правилам, по тем понятиям, которые им навязал Путин. Ну если русские сами хотят, если русские готовы так жить – ну чего европейцам, почему они должны терять свои сотни миллионов или миллиарды евро, объявляя экономический бойкот. Или проводя какую-то более жесткую политику. Спасение утопающих – дело рук самих утопающих.
О. Журавлева
―
Сергей, но есть же и ужесточение санкций от США. Которые тоже планомерно эти санкции вводят. И это когда началось. Они ужесточают ограничения на экспорт в Россию, вносят в черный список 14 институтов с формулировкой «за производство биологического и химического оружия». Это кстати к вопросу о страхе. Можно не бояться военной мощи, но все-таки история с «Новичком» достаточно неприятна.
С.Алексашенко: Готов предположить, что эти организации никак не пострадают от введения американских санкций
С. Алексашенко
―
Оль, история с «Новичком» дико неприятна. Она дико неприятна, потому что Россия откровенно нарушает соглашение о запрете химического оружия. И о свои обязательства о том, что она все уничтожила химическое оружие. И более того, мало того, что Россия производит химическое оружие, - Россия его применяет. Как внутри страны, так и за пределами. Но опять я еще не видел текста этого американского документа, касающегося санкций за отравление Навального. Как говорится – дьявол в деталях. Но я готов предположить, что внесение в запретный список 14 институтов, которые занимаются производством химического и бактериологического оружия – это вещь, наверное, тоже неприятная. Если мы считаем, что все эти институты работают на оборудовании, которое они закупают в Америке. Или что они такие тупые, что они держат свои счета в американских банках и рассчитываются со всеми своими клиентами в долларах, а все их сотрудники тоже имеют долларовые зарплатные банковские карты. Так сильно зависят от американских финансовых институтов, что если их под санкции, то у них жизнь остановится. Думаю, что все это далеко не так. И готов предположить, что эти организации никак не пострадают от введения американских санкций. На самом деле с отравлением Навального дело же другое. Есть закон 1991 года американский закон о контроле за применением бактериологического и химического оружия. И в случае установления факта применения химического оружия, президент США должен ввести 3 из 7 поименованных санкций. Персональные санкции, против институтов – это да, одно, но на самом деле это слабое. Там должны быть какие-то более серьезные ограничения. Из того, что вы сейчас сказали – самые серьезные это экспортные ограничения и надо смотреть, что там конкретно поименовано. Но если там опять оборудование для центров по производству химического оружия – в общем, как-то будет смешно.
О. Журавлева
―
И ответных тут бояться нечего. Вряд ли что-то придумает Россия такого удивительного.
С. Алексашенко
―
Нет, конечно. Россия ничего удивительного придумать не может. Я думаю, что на эти санкции достаточно спокойно посмотрят. Потому что, конечно, очень часто мне в последнее время приходится повторять фразу Барака Обамы, который в марте 2014 года, вводя санкции против России, говорил, что наша задача – увеличить стоимость агрессивной внешней политики России. Если эта была цель и мы хорошо понимаем, что ни одна из названных мер, вот стоимость проведения агрессивной внешней политики или внутренней политики или отравления политических оппонентов внутри страны и за пределами – вот это ни на что не влияет. Поэтому так.
О. Журавлева
―
С санкциями более-менее все также. Как вы и говорили все последние годы, все так и происходит. Давайте тогда выдохнем, что ничего страшного в ответ с нами не случится. Я имею в виду с гражданами России. И посмотрим на то, что происходит внутри. Вот пишут нам, что со стартовой площадки Байконура, откуда запускался Буран, похитили оборудование. По данным СМИ с 1 по 19 февраля была совершена кража и, скорее всего, это драгметаллы и редкоземельные металлы. Это, на мой взгляд, какой-то признак совсем другого времени. Когда можно было таскать отовсюду, рельсы отвинчивать, сдавать в металлолом. Мы возвращаемся к такой же экономической ситуации?
С. Алексашенко
―
С одной стороны мне кажется, что речь идет о том, что вот у хорошего хозяина своровать нельзя. Я помню, у меня был разговор с одним директором крупного очень по российским масштабам предприятия, вот он пришел, месяца три поработал, а предприятие было известно тем, что там много воровали работники. Я задал ему вопрос: «А как вот у тебя с воровством». Как там охрана. Ты знаешь, говорит, они посмотрели, что директор не ворует и новые заместители не воруют и сами перестали воровать. Поэтому я думаю, что на Байконуре, то, что на самом деле объект Роскосмоса достаточно хорошо понимают, что руководство, я уж не знаю, знают ли они про Рогозина. То есть знать они, конечно, знают, что есть такой человек. Но не уверены, ворует или нет. Но они очень хорошо понимают, что люди, которые командуют всем на Байконуре – воруют. А раз можно воровать начальству – почему нельзя воровать подчиненным. Это одна тема и очень важная. Вторая – конечно, воровство металлов и сдача во вторсырье – признак такой нищеты. То есть когда людям по большому счету, они готовы идти на все тяжкие. На самом деле серьезное преступление как экономическое, так и технологическое. Ты нарушаешь целостность технологических установок. Неважно, пользуются ими или нет. Они же не знают, вдруг действительно какие-то умники в Роскосмосе сидят и планируют какой-нибудь очередной запуск с этой площадки. Вдруг у них какие-то планы тяжелую ракету на Марс отправить или на Венеру. Или в другую галактику. Короче есть какие-то планы, связанные с этой конкретно стартовой площадкой. Люди, которые готовы идти на самые тяжелые преступления, – очевидно, что их уровень жизни, наверное, то, что называется ниже плинтуса. Это и есть последствия той экономической политики, которую мы наблюдаем последние годы. И это к вопросу о том, нужно ли россиянам чего-то бояться. Когда внешняя политика построена на том, что мы осажденная крепость и что весь мир хочет на нас напасть, а мы будем только защищаться, то естественно вопросом уровня жизни, благосостояния населения, создания сколько там было – 25 миллионов высококвалифицированных рабочих мест. Чтобы можно было не воровать цветные металлы. Про это конечно, уже все всё забыли. И остается только, каждый выживает так, как умеет.
О. Журавлева
―
Кстати, сегодня появилась информация, что система госконтроля за оборотом драгметаллов и камней будет запущена в 2021 году. Это государственная информационная система в сфере контроля. Доступ к первой части функционала откроется с 1 марта. В подробности сейчас вникать наверняка не будем. Это с чем может быть связано и как должно выражаться. В чем.
С. Алексашенко
―
Оль, мне кажется, что это такой тренд на бюрократический кретинизм, умноженный на цифровую революцию. Почему-то у нас последнее время, все началось с каких-то акцизных марок на табак и алкоголь, что на самом деле такая общепринятая в мире мера. Потом появились всякие RFID-метки на шубы, потом появились метки на фармацевтическую продукцию. Потом стали еще чего-то. Мне кажется, что в российском бюрократическом сообществе возрождается мысль, особенно те, что связаны с налоговиками, они же все хотят отследить…
О. Журавлева
―
У нас премьер-министр кто?…
С.Алексашенко: Это такой тренд на бюрократический кретинизм, умноженный на цифровую революцию
С. Алексашенко
―
Это вы сказали. Пожалуйста, Михаил Владимирович, я вас не трогал… И понятно, что идея о том, что можно вообще все проконтролировать, что можно всем все пометить, собрать в одну большую базу данных и там найти, кто вам чего-то… Ну что значит оборот драгоценных металлов.
О. Журавлева
―
Это ломбард, в который сдают обручальные кольца.
С. Алексашенко
―
Нет, подождите. У нас в России есть большое количество людей, особенно женского пола, которые носят всякие возможные украшения. В том числе из драгоценных металлов. Что теперь за вами будут следить? На вас что, будут RFID-метки вешать.
О. Журавлева
―
Да ладно за мной. А следить будут…
С. Алексашенко
―
За вами, за женщинами. Такой подарок к 8 марта.
О. Журавлева
―
Да и мужчины носят драгметаллы. Одну только галстучную булавку представьте себе.
С. Алексашенко
―
Договорились. Отлично. То есть на каждое издание из драгоценных металлов будут вешать какую-то RFID-метку. Это же означает, что вас, вообще говоря, можно отследить. Мне кажется, что это какой-то идиотизм. Но будем наблюдать, как говорится, дьявол в деталях. Посмотрим, что будет в результате.
О. Журавлева
―
Еще немножко про экономическую ситуацию. Пытаюсь боковыми методами понять. Сегодня пришла новость, что произошел взрыв в жилом доме в Екатеринбурге. Сначала думали газ, оказался самогонный аппарат. Это же тоже какой-то признак времени, определенного вида экономики. Или я ошибаюсь?
С. Алексашенко
―
Оль, я бы не стал конкретно с одним самогонным аппаратом делать какие-то такие…
О. Журавлева
―
Просто этот взорвался. Другие просто тихо стоят.
С. Алексашенко
―
Вот если вы потратите какое-то время и зайдете в Гугл-поиск или Яндекс-поиск, то вы увидите совершенно замечательные красивейшее самогонные аппараты.
О. Журавлева
―
Да.
С. Алексашенко
―
Как произведение искусства. И в принципе у меня есть несколько знакомых, которые этим занимаются, что называется, из любви к искусству. Они от этого получают удовольствие. Они протирают их мягкой марлей. Чтобы они блестели, сверкали. И угощают своих друзей. Поэтому мне кажется, что в целом проблема самогоноварения существует, но из той статистики, которая есть и того, что новости с полей, вести с полей это не является каким-то масштабным проявлением. Ну понятно, что если жилой подъезд разрушился, не знаю, что там разрушилось от взрыва самогонного аппарата, то аппарат должен быть таким типа из фильма «Самогонщики». То есть совершенно конкретным. Ну что же поделать. Может там какой-нибудь экспериментатор сидел. Но мне кажется, что это не является…
О. Журавлева
―
Мне кажется, Мишустин очень расстроится, что акцизная марка не была наклеена на произведение этого человека. Ну ладно. Есть еще одна сегодня публикация, которая меня заинтересовала о том, «Ведомости» пишут, что провал полный модернизации российской экономики на базе инновационных институтов развития. Обнаружился. Согласно принятой в 11-м году стратегии инновационного развития до 20-го года, должен был быть рывок, инновации. Но рывка-то почему не произошло. А уровень инноваций в последние годы даже снизился. Теперь эти институты решено реформировать. Однако проблемы модернизации лежат в иной плоскости. Пишут нам «Ведомости». Скажите, пожалуйста, это в принципе могло работать?
С. Алексашенко
―
Давайте откатимся на 10 лет назад. И вспомним, что в 2011 году у нас президентом был Дмитрий Анатольевич Медведев. Вообще-то говоря. И эту концепцию, видимо, разрабатывали под него. Дмитрий Анатольевич Медведев у нас, конечно, много отлил в граните, но у него была замечательная фраза, что «свобода лучше, чем несвобода». А сейчас президентом с 2012 года является Владимир Владимирович Путин, для которого фраза, что «если вы не сидите, то это не ваша заслуга, а наша недоработка». И поэтому в такой конструкции никакие инновационные идеи, проекты точно совершенно не могут взлетать. Потому что как только у тебя что-то начинает взлетать, на тебя набрасывается такая толпа, что в лучшем случае у тебя все отбирают, в худшем случае – ты садишься в тюрьму. И Медведев попытался запустить конструкцию, в которой государственные какие-то институты развития станут мотором технологического прогресса. Но сказать, что это совсем глупая идея, наверное, все-таки невозможно. Потому что, например, в тех же США есть такая замечательная организация DARPA - научно-исследовательское подразделение Министерства обороны, а есть еще ARPA - подразделение разведки. Которые используют бюджетные деньги для того чтобы финансировать самые прорывные абсурдные на первый взгляд проекты. Но и среди них Интернет, который появился как раз как побочный результат одного из таких проектов. И в принципе большое количество денег пропадает, потому что результата не получается, тем не менее, для многих американских ученых таких же практиков, попасть в проект DARPA, получить оттуда финансирование – это получить знак качества, что у тебя голова отлично устроена. И что ты предлагаешь идеи, которые действительно интересно. Она может не выгореть, то есть не бывает так, чтобы все технологические идеи выгорали. И Медведев хотел запустить что-то, наверное, типа этого. Но эта светлая мысль уперлась в следующее. Первое – что в России нет этого класса самостоятельных ученых. Потому что в Америке они все сидят в университетах или частных компаниях, которые точно от государства не зависят. А оказалось, что в России можно деньги получить только внутри государственного института развития. А, во-вторых, ты никогда не докажешь прокурору, что твои коммерческие убытки или технологические неудачи – это не есть воровство. И тут мы вспоминаем фразу Путина, что если… бюджетные деньги, то вы точно должны сесть. Кто-то, не вы, а кто-то точно должен сесть. Ну а какой же тут технологический прогресс. Ну поэтому решили все эти институты развития слить в один. В большой. Институт недоразвития и пусть развивается дальше.
О. Журавлева
―
Мы вернемся после новостей.НОВОСТИ
О. Журавлева
―
Мы снова с вами. Я вы знаете, что хотела спросить по поводу юбилея Горбачева. Кстати сейчас же проанонсирую. У нас в 19 часов сегодня в программе «Особое мнение» Александр Проханов. После 20 часов в «В круге Света» тема как раз: первый и последний президент СССР. К 90-летию Горбачева. Там будут в гостях Глеб Павловский и Дмитрий Орешкин. И в 21 час, естественно, «Статус» с Екатериной Шульман. Я хотела вас спросить с экономической точки зрения. Есть какие-то политические моральные национальные, какие угодно благодарности и обвинения Горбачева. А вот экономические какие шаги его времени вы считаете, может быть, самой большой ошибкой. Что было в экономике сделано прям неправильно. Потому что про «развалил Советский Союз» - это сейчас бессмысленно говорить. Это совершенно очевидно, что не то.
С. Алексашенко
―
Оль, смотрите, на самом деле ответ очень прост. Потому что Михаилу Сергеевичу достался вызов, связанный с тем, что нужно было трансформировать плановую экономику. Любая экономика как большая система должна быть сбалансирована и должна находиться в равновесном состоянии, чтобы развиваться устойчиво. Чтобы использовать свой потенциал. В плановой экономике это равновесие поддерживается за счет решения бюрократов. И для этого существовали Госплан, Госснаб, Госкомцен, отраслевые министерства, Госкомтруд. И вот все эти министерства планировали, планировали пятилетние планы, годовые планы. И пытались определить, кто кому сколько чего должен произвести, заплатить и так далее. Кому какую зарплату выплатить. А нужно было перейти к рыночной экономике. В которой роль этого инструмента достижения равновесия выполняют цены. То есть если чего-то не хватает – цены повышаются. Если что-то в избытке – цены снижаются. И экономика на это дело реагирует. Это что называется в физике квантовый переход. Скачок из одного состояния в другое. И никаких промежуточных шагов здесь нет. То есть нельзя это сделать постепенно. Нельзя сказать, вот знаете, давайте этот путь от командной системы к рыночной мы пройдем за 365 дней, за 500 дней, за 1001 день. Не получается. Вы должны в какой-то момент решиться и сказать: всё, с этого дня мы это делаем. В какой-то момент переходим. И мне кажется, что ошибка главная экономическая Михаила Сергеевича состояла в том, что он оказался не готов к принятию этого решения. То есть в принципе уже летом 1990 года достаточно широкий консенсус на уровне экономических политиков, включая на самом деле людей уровня зам. председателя совета министров Советского Союза, уже все понимали, что без перехода к свободным ценам ничего не получится. Экономика не сможет жить. Потому что уже слишком много отпустили рычагов. Слишком многие бюрократические рычаги перестали работать и нужно было запускать какие-то стабилизаторы. И для этого была написана программа «500 дней» и когда Горбачеву ее представили, он сначала сказал, что да, мы начинаем по ней двигаться. И через 10 дней он сказал, что нет, мы остаемся в рамках нынешней концепции. И мне кажется, что это и его главная экономическая, но она же главная политическая ошибка. Потому что именно из-за этого развалился Советский Союз. На самом деле, что бы мы ни говорили, Советский Союз развалился потому что его экономика фактически перестала работать. Чтобы вы понимали, в 1991 году совокупный дефицит бюджетной системы Советского Союза, союзный бюджет плюс все республиканские превысил 50% ВВП. То есть просто деньги печатались направо и налево. Республики переставали платить налоги в союзный бюджет и союзный бюджет финансировал большинство своих расходов за счет просто печатного станка. Экономика разрушалась. И уже никаких инструментов, никакого давления, никакого авторитета. Сказать, что я, Горбачев, я, Советский Союз знаю, что нужно делать, чтобы жизнь была лучше. Уже потерял, Михаил Сергеевич на самом деле потерял доверие населения в тот момент. Потому что с каждым днем, месяцем, неделей жизнь становилась только хуже. Поэтому если говорить о его главной экономической и для меня это политическая ошибка – это то, что он в сентябре 1990 года отказался идти по тому пути, по которому Россия пошла через 15-16 месяцев в январе 1992 года, когда цены были освобождены и начались рыночные реформы.
С.Алексашенко: В сентябре 1990-го ситуация с точки зрения неравновесия экономики была легче, чем в декабре 1991-го
О. Журавлева
―
Единственное, я готова с вами согласиться, потому что вы специалист в этом вопросе. Но единственное, я думаю, что сейчас бы его вспоминали с еще большей злобой. Потому что наступила нищета, отпустили цены. То, что сейчас ставится в упрек Ельцину – ставилось бы в упрек Горбачеву. Я почти уверена в этом.
С. Алексашенко
―
Нет, Оль. Это любому реформатору всегда найдут, что ставить в упрек. В сентябре 1990 года ситуация с точки зрения неравновесия экономики была гораздо легче, чем в декабре 1991 года. Просто я же неслучайно привел цифру, что в 1991 году 50% ВВП, то есть денег напечатали столько, что экономика просто ими захлебнулась. У населения были деньги, а прилавки магазинов были пустые. В сентябре 1990 года этого еще не было. И если бы реформы начинались осенью 1990 года, то этот скачок, эта шоковая терапия, это резкое изменение ситуации было бы гораздо меньше. И плюс ко всему я думаю, история не знает сослагательного наклонения, но я думаю, что шансы на сохранение Советского Союза или советского экономического пространства СССР минус Прибалтика – они были бы очень высоки. Потому что как только переходите по единым правилам на единую новую экономическую систему, а у вас есть такие достаточно жесткие экономические скрепы. Это единая валюта, единая энергосистема. Единая железная дорога. Единая система связи. То есть это достаточно, чтобы страну было удержать. И если бы Горбачев в тот момент смог показать, как у Шукшина было – «и покажу вам даль светлую» - соответственно тогда я думаю, опять возможно, что я ошибаюсь, возможно, что Советский Союз развалился бы, но более медленно и не так резко.
О. Журавлева
―
Может быть.
С. Алексашенко
―
Но легче – это точно.
О. Журавлева
―
Здесь есть один вопрос, который хотелось вам задать, хотя он касается Китая. Но мне кажется, интересен всем. Как вы оцениваете заявление главы КНР, что бедность в Китае побеждена. Бедность в принципе можно победить? Мне кажется это очень актуальный вопрос для нас.
С. Алексашенко
―
Мне кажется, что там была фраза - нищета в Китае побеждена. Давайте говорить, что есть разница. Я думаю, что бедность победить, наверное, невозможно, потому что ни в одной стране не бывает абсолютно равного распределения материальных благ. Добиться этого никому не удается. Это нельзя сделать ни в Китае, ни в России, ни в Америке, ни в Швейцарии, ни в Монако.
О. Журавлева
―
А в Северной Корее можно?
С. Алексашенко
―
Даже в Северной Корее нельзя. Потому что у Ким Чен Ына и какого-нибудь работника парикмахерской точно совершенно разные качества и уровень жизни. Вы не можете этого добиться. А значит всегда кто-то будет жить лучше материально, а кто-то будет жить хуже. Мы хорошо понимаем, что понятие нищеты – материальное, уровень жизни. Извините, понятие бедности. Всегда есть более богатые и более бедные. Сказать, что давайте мы сделаем так, что все жили одинаково – конечно, невозможно. Всегда будет кто-то, кто будет жить беднее, чем остальные. По причинам иногда зависящим, человек от природы, вот он родился инвалидом. У него ограниченная трудоспособность. И он в принципе не может зарабатывать много. Хотя есть куча примеров, люди, прикованные к больничным койкам, в состоянии творить какие-то гениальные вещи типа Хокинга. Поэтому я думаю, что все-таки всегда будут бедные и всегда будут богатые. По крайней мере, в обозримом будущем, про которое мы можем с вами говорить. Вопрос в том, разница, разрыв не должен быть таким большим. Вопрос в том, чтобы государство пыталось поддержать бедных, создать детям из бедных семей условия для стартового скачка. Все исследования показывают, что стартовые условия жизни в семье, возможность доступа к хорошему образованию, - это является трамплином для дальнейших успехов в будущем. И если ты с детства ходишь в школу в бедном районе, где плохие учителя и у тебя нет никаких шансов поступить в хороший университет…
О. Журавлева
―
Ты просто будешь работать в то время, когда остальные учатся. Потому что нужно поддержать семью.
С. Алексашенко
―
Даже если ты поступишь в плохой университет, у тебя никогда не будет хорошей работы, хорошего заработка.
О. Журавлева
―
То есть в Китае бедные тоже все еще есть. Но уже нет такой страшной нищеты. Я правильно поняла?
С. Алексашенко
―
Да, конечно. Оль, я в Китай часто езжу, сейчас в пандемию не ездил, но я за 30 лет в Китае был раз 30 точно. Может 25. И я по Китаю много поездил. По сравнению с Китаем все-таки Россия до сих пор, если брать особенно глубинку, Россия все-таки еще по накопленному богатству живет лучше. И чтобы мы понимали, что в Китае много, особенно в деревнях, в сельских местностях людей, которые материально живут хуже, чем в России. Но там виден тренд. Почему там терпят и председателя Си и всех его предшественников – потому что в Китае, если ты каждый год приезжаешь в один и тот же район и ты видишь, что за год он изменился. Он растет, растет. Приезжаешь в первый раз – все дома деревянные и полуразвалившиеся. Проезжаешь через два года – появляется первый кирпичный дом. Приезжаешь через 5 лет – этих домов уже половина. Приезжаешь через 10 лет – все дома кирпичные, новые дороги. Сверкают. Приезжаешь через 15 лет – там уже небоскреб стоит.
С.Алексашенко: По сравнению с Китаем Россия, если брать особенно глубинку, по накопленному богатству живет лучше
О. Журавлева
―
Кстати, когда говорят о санкциях против России за ее плохое поведение во внешней и внутренней политике, спрашивают, а чего вот Китай. Например. Он терроризирует целые народы на своей территории. Он отдает в рабство, сажает в клетки, бессудно расправляется, притесняет уйгуров. Почему к Китаю не надо ничего применять, почему он никого не беспокоит?
С. Алексашенко
―
А кто вам сказал, что не надо применять. Надо. И применяют. Если вы зайдете на сайт американского агентства OFAC – то вы там найдете большой список, база данных по санкциям. Есть огромное количество санкций против китайских, в том числе и политических руководителей. Скажем так, второго уровня, 2-3-го и так далее. В том числе и за притеснение уйгуров.
О. Журавлева
―
А экономические санкции против Китая работают?
С. Алексашенко
―
Экономические? Да, конечно. Президент Трамп, например, запретил практически не обанкротил, но создал огромные проблемы для телекоммуникационных компаний. Помните, что было с ТикТок. С WeChat. Конечно, работают экономические санкции тоже. Сейчас там полупроводники ограничили поставки. В Китай. Возникают огромные проблемы со следующим поколением технологической продукции.
О. Журавлева
―
Значит вопрос только не в Штатах, а малой информированности широких масс населения. Здесь мы, к сожалению, должны закончить нашу программу. Спасибо большое.
С. Алексашенко
―
Ваша служба новостей работает пока еще плохо. Могла бы рассказывать о санкциях против Китая и других стран.
О. Журавлева
―
Сергей Алексашенко, Ольга Журавлева. Всем спасибо. Всего доброго.