Особое мнение СПб - Максим Кац - Особое мнение - 2021-03-16
16.03.2021
Особое мнение, 16.03
С. Кагермазов
―
Добрый день! Я Сергей Кагермазов, и сегодня «Особое мнение» политика, общественного деятеля, блогера Максима Каца – здравствуйте! У нас тут такие новости: с утра они продолжаются, но лучше не становится. Вакцинация в Петербурге идет низкими темпами, это дает Смольный официально, только разговаривали с Комитетом по здравоохранению: говорят, что 40 тыс. ещё есть, значит, в более сотни пунктов идите вакцинируйтесь, хотя в 30 уже кончаются компоненты вакцины – вакцины хватит на недели. Спрашиваем, почему так происходят, говорят, что последние поставки были в феврале, что они ждут и это от них не зависит…
М. Кац
―
А остальные все уехали в Аргентину.
С. Кагермазов
―
Видимо. Как вы смотрите на эту ситуацию и что в Москве? Как там темпы вакцинации?
М. Кац
―
У вас хоть есть информация: ежедневно выкладывается подробная информация, что происходит с вакцинацией, а в Москве этого нет. У нас депутат Мосгордумы Дарья Беседина пытается получить информации – невозможно. Нет никакой сводной информации, как идет вакцинация в Москве. Хотя вакцина везде доступна: вы можете прийти в ГУМ, там мороженое дают вакцинировавшимся, во многих торговых центрах делают, поликлиниках. Вакцина везде есть, но темпы вакцинации не говорят. Но в целом, вакцинация в России проваливается, потому что вакцина больше едет за границу, чем в наши регионы, и во многих регионах ее не хватает, в том числе и в Петербурге. Был же период, когда совсем не было вакцин, потом приехали. Наше политическое руководство страны больше озабочено продажей вакцин за границу, чем поставками в регионы. И во-вторых, люди не верят правительству, пропаганде, потому что она все время врет, и одно дело молча соглашаться, что Америка – это враг, и все хотят захватить Россиюшку, а другое – вколоть себе в плечо то, что эта пропаганда предлагает. Наша хорошая, по мировым оценкам, вакцина, возможно, одна из лучших в мире – без существенных побочных эффектов, рисков, проверенная, публикации – пала жертвой пропагандисткой системы, люди не верят пропаганде, и теперь не верят вакцине тоже. И это причины, по которым вакцинация у нас проваливается и идет медленно. Я вчера смотрел, и мы на 45 месте в мире по количеству вакцинировавшихся в процентном соотношении.
С. Кагермазов
―
А вы сами вакцинировались?
М. Кац
―
Я сам вакцинировался первым делом. Я был в декабре не в России, и как только я вернулся, в первый же день, я пошел и вакцинировался, 29 декабря. Антитела есть, вся семья поставила, все наши «Городские проекты» поставили, мы на каком-то этапе стали требовать, чтобы в офисе можно было бы спокойно работать, мы стали убеждать, что надо ставить, но никто особенно и не сопротивлялся.
С. Кагермазов
―
Вообще никакой информации по Москве нет? Сколько людей вакцинировалось? Сколько людей получили первый компонент, второй?
М. Кац
―
Свободную информацию очень сложно найти, ее не публикуют в понятном виде, ее нет: просто говорят приходить и что вакцина есть.
С. Кагермазов
―
А по запросу тех же депутатов?
М. Кац
―
Беседина сделала запрос, какими-то простыми путями не получилось добиться того, чтобы так же, как и в Петербурге, публиковалась информация. Но из того, что я видел, может быть, и появилось, но два дня назад, когда мы это обсуждали не было. Может быть, по запросу что-то появиться, но что-то не сообщают. Понятно, что там не чем похвастаться, что темпы вакцинации, по всей видимости, в Москве, как и везде, низкие: люди не доверяют.
С. Кагермазов
―
Вы говорите, что одно дело – поверить в то, что США является врагом, а другое – в наше вакцину. Но мне кажется, что это хорошо так укладывается: везде прививка опасная, от нее люди парализуются, умирают, и США – враг. Может быть такое целостное сознание у граждан.
М. Кац
―
Да, целостное сознание о том, что все врут, что надо искать кому выгодно – вся конспирология кремлевская, которую они транслируют через экраны телевидения. Все хотят нам зла, никому нельзя доверять. Это все в головах откладывается, и они не верят, что российское правительство (не датское и не шведское) вдруг сделало и предлагает вам поставить хорошую вакцину – они не верят. Почему это сложнее, чем с США? Ведь поверить в то, что США – враг, не требует от тебя никаких собственных жертв или действий, ты же не должен пойти на войну, ты просто согласился с тем, что они там нехорошие. А тут надо себе вколоть, а на это должно быть достаточное доверие. И люди не готовят, так они свое отношение к системе, пропаганде показывают. И конечно, сильно влияет то, что Путин себе не делает вакцину, и я про это часто слышу. Когда Путин сделает, тогда я поверю – это тоже влияет.
С. Кагермазов
―
Как вы думаете, почему он не делает? Сам не верит своим же ученым? Почему мы верим, а Путин не верит?
М. Кац
―
Думаю, что он просто суеверный человек, подвержен религии и не подвержен научному подходу к решению каких-то задач, и мне кажется, что это ему не позволяет верить в вакцинацию.
С. Кагермазов
―
Лучше к афонским старцам, чем в медицинский центр?
М. Кац
―
Можно и так. Он у меня создает впечатления суеверного человека, и я хорошо представляю диалог, который с ним можно повести на эту тему вакцины, и что он ответит: что это всё раздуто, что не так это и опасно (на всё воля Божья – он вряд ли скажет), суждено так суждено, везде враги и не могу себе позволить что-то вколоть, а то будет что-то не то. Я думаю, такие вещи проходят у него в голове. Хотя я, конечно, не знаю, я просто фантазирую, никакой информации нет.
С. Кагермазов
―
А что поставки за рубеж, могут поспорить, что геополитика все равно важна, мы должны укреплять свое влияние в Латинской Америке, в странах Африки, что пандемия не исключает важнейших геополитических вопросов. Или исключает?
М. Кац
―
Мне кажется, что все вопросы геополитики сильно переоценены нашим политическим руководством, потому что оно просто вышло из КГБ СССР, который активно занимался геополитикой, был влиятельной силой в мире, второй державой и всё такое – это, правда, не приносило жителям СССР никаких плюсов, они все равно ходили без возможности купить джинсы и туалетную бумагу, и прочие элементы капиталистического мира. Но тем не менее в СССР у руководства отложилось про двуполярный мир, про сферы влияния… Сейчас этого близко нет. Мы небольшая региональная держава даже не очень влиятельная в нашем регионе.
С. Кагермазов
―
Но с ядерным оружием.
М. Кац
―
Да, но им не особо погеополитизируешь, все равно не будешь стрелять, но оно гарантирует, что на нас никто не нападет. Ок. но даже региональное влияние у нас очень ограниченное: с нами не хочет разговаривать Украина (большой и влиятельный наш сосед, кроме Китая), у нас плохие отношения с Грузией, многими соседями. Ни о каком мировом влиянии России вообще говорить невозможно. Всё влияние состоит в том, что «не подходите близко на всякий случай». Что это за геополитика такая? С вакциной могла быть хорошая история, если бы мы могли поставлять ее в европейские страны – это все хорошие обсуждения. И это правильная геополитика, а не «слушайте нас, а то мы вас разбомбим». Хорошо, когда мы хотим сделать что-то хорошее, но должна быть в приоритете наша страна и наши граждане. Почему жители Петербурга должны не иметь возможности обезопасить себя от тяжелой и опасной болезни, когда у нас есть наша вакцина, почему она едет в Аргентину? Это непонятно. То, что ведут переговоры о производстве в Европе, о регистрации в Европе – мне это нравится, это хорошо, это сотрудничество с западным миром, правильная история. Но она должна идти во вторую очередь, после того, как мы обеспечим свою страну.
С. Кагермазов
―
А нам Аргентина сыр на полки поставляет. Но это так, в качестве шутки. И вот вопрос из чата вам: где Кац будет выборную кампанию вести в этом году?
М. Кац
―
У нас есть планы помогать в избирательной кампании кандидатам от «Яблока» и партии в целом, у нас будут выдвижения нашего кандидата из «Городских проектов» в Москве, и я надеюсь, что от «Яблока» и вместе с ним в Госдуму, если нет, то по подписям, но я надеюсь, что мы с «Яблоком» договоримся. Это Анастасия Брюханова, у нас есть ещё второй кандидат, которого мы пока не озвучиваем. Мы в Москве планируем две кампании, но основной наш кандидат Анастасия Брюханова: она пойдет по тому же округу, где выиграла у нас Дарья Беседина, на севере Москвы, у нас там хорошие позиции, и высокий шанс выиграть. В Петербурге мы готовы и хотим помочь в избирательной кампании Бориса Лазаревича Вишневского, который просто должен взять Центральный округ Петербурга и стать депутатом Госдумы. Это будет очень хорошо и для петербуржцев, и для страны.
С. Кагермазов
―
А вы уверены, что он примет вашу помощь?
М. Кац
―
Я не знаю, это его политические решения. Пока там нет избирательной кампании, но если она начнется, то мы готовы помочь, и нам кажется важной задачей то, чтобы Вишневский стал депутатом Госдумы.
С. Кагермазов
―
А если он не пойдет в Госдуму? Другие какие-то планы или всё, конец: Вишневский в Думу не пошел, мы на него надеялись, что делать.
М. Кац
―
Если говорить про Петербург, то там выборы в ЗакС, там «Яблоко» может взять от 7 до 17 мандатов, если провести хорошую кампанию, и стать второй, а может и первой фракцией в городе. «Яблоко» же было первой фракцией в Петербурге в конце 90-х, и город хорошо голосует за «Яблоко».
С. Кагермазов
―
Но в последние годы у них было, максимум, депутата три.
М. Кац
―
Да, было и два. В прошлом созыве было шесть.
С. Кагермазов
―
Но они потом все перессорились.
М. Кац
―
Но сейчас мы избрали 99 муниципальных депутатов, включая Мурино, и если провести хорошую кампанию, то есть все шансы получить много мандатов. К сожалению, петербургское «Яблоко» сейчас расформировано, там внутренние конфликты, но это всегда так.
С. Кагермазов
―
Да, перерыв регистрации сейчас идет в городском отделении.
М. Кац
―
Но если всем объединится, как мы сделали в 2019 году, хотя бы внутри «Яблока», и провести сильную избирательную кампанию, то можно реально стать второй или первой фракцией в ЗакСе, к этому есть все шансы и все основания – и этому мы тоже готовы помогать. У нас есть много сторонников в Петербурге, есть возможность собирать средства, у «Яблока» в Петербурге хороший рейтинг, и если в Москве борьба с кацизмом, то в Петербурге нет ничего подобного, там все дружат.
С. Кагермазов
―
А у вас здесь есть широкий фронт сторонников, как в Москве? Я не встречал.
М. Кац
―
Они по улице не ходят с транспарантами «Городские проекты», но в чате «Городских проектов» по Петербургу у нас 1,5 тыс. человек, это из тех, кто записался в сторонники, много зрителей из ютуба. В Петербурге примерно, как в Москве. Гражданское общество даже сильнее себя показывает в Петербурге, чем в Москве. Последние протестные акции в Петербурге были намного ярче, к этому есть и все основания: городу ужасно не везет с властью, ставят руководить городом каких-то странных людей, которые вообще не бум-бум, и естественно у петербуржцев на каком-то этапе должно просто лопнуть терпение: что происходит, почему у нас город в состоянии заброшенном, и никто им не занимается, власть просто забивает на такой прекрасный город. И петербуржцы имеют все основания протестовать больше, чем москвичи.
С. Кагермазов
―
Вас спрашивают: для вас «Умное голосование» - конкурент или союзник?
М. Кац
―
Для меня союзник, я считаю, что если мы проведем хорошие кампании в Петербурге и в Москве, то «Умное голосование» будет призывать голосовать за наших кандидатов, от «Яблока» и при поддержке Городских проектов», потому что в Петербурге и в Москве сильные позиции демократов, и если они призывают за второго, кто больше имеет шансов победить у «Единой России», то кто, если не Вишневский или кандидаты от «Яблока» в Петербурге могут победить «Единую Россию»? У КПРФ слабые позиции, у ЛДПР тоже. Если только Резник, то с ним тоже можно как-то договориться и помириться…
С. Кагермазов
―
А вы не помирились?
М. Кац
―
«Яблоку», я-то с ним не ругался, у них был конфликт, для которого я лично не вижу почвы, сейчас его давно уже пара преодолеть, перешагнуть в 10 месяцев.
С. Кагермазов
―
Тут опять в твиттер полыхнула волна ненависти к вам от некоторых публичных персонажей – это просто твиттерские войны или это может повлиять на избирательную кампанию? Какие договоренности могут порушится из-за этих всех оскорблений вечных?
М. Кац
―
Сложно порушить то, чего нет. У меня нет никаких договоренностей ни с кем из оппозиционной тусовки, хотя я сам им стараюсь помогать, когда могу, но это дорога с односторонним движением.
С. Кагермазов
―
Многие же соратники Навального, судя по «Умному голосованию», вас ненавидят, если так почитать, что они пишут.
М. Кац
―
Есть такое. Что тут поделать, всегда было так. С 2013 года все так, такие набеги, как сейчас, с попытками меня затравить и слить происходят раз в полгода, всегда находят, что со мной что-то не так. Это никогда существенного влияния не имело, когда доходит до дела, все равно все работают вместе, а когда затишья, как сейчас, то люди сосредотачиваются на внутренней борьбе, они видят во мне какую-то конкуренцию, они хотят меня как-то уничтожить, распространить обо мне какие-то гадости, чтобы люди перестали меня слушать. Но это никогда не работает. Это дорога с односторонним движением: они меня ругают, а я им помогаю. Я только что провел сбор средств на помощь людям, которые вышли на митинги Навального и были оштрафованы или арестованы, я призывал свою аудиторию собирать, и мы собрали 27,3 млн рублей на то, чтобы помочь людям деньгами: арестованы, потеряли работу или ещё что-то. Выплачивали гражданские компенсации, а это все сторонники Навального были, больше 1000 человек получили компенсации от моей аудитории. Напрямую люди кидали деньги, мы просто публиковали кошелек, и люди непосредственно закидывали средства небольшими платежами. Мы помогли, а они ругаются. Также и раньше было, мы помогали Илье Яшину стать главой Красносельского района, призывали голосовать за его команду, не выдвигали там никого.
С. Кагермазов
―
А он сейчас просто оскорбляет сейчас вас в интернете.
М. Кац
―
Да, такие вот люди активные политически, ему хочется повоевать, ну хорошо, пусть воюет, меня это не беспокоит. Все равно он выполняет свою функцию политика либерально-демократических взглядов, длинной очереди из людей, которые готовы брать такие риски у нас не стоит, поэтому мы все равно готовы ему помогать, а он нас оскорбляет – ок.
С. Кагермазов
―
Вы относитесь к этим людям просто как к функциям. Хороший политик – ок, но что он говорит, как человек – вам все равно.
М. Кац
―
Ну, как, мне, конечно, неприятно как человеку, но мне есть с кем пообщаться кроме оппозиционной тусовки. Они представляют меня на каких-то дискуссиях на городском уровне. Он депутат, глава Красносельского района, целый день сидит, решает какие-то проблемы района, и я знаю, что он делает это честно, он не продастся власти, не пойдет на сговор, будет отстаивать демократические взгляды. Он мне полезен, я ему еще раз помогу стать главой района, а то, что он обзывается – это на его совести. Ну что ж, вырастет и перестанет обзываться.
С. Кагермазов
―
Вот так. Вы говорите, что «Умное голосование» - ваш союзник, правда, это было не совсем «Умное голосование», когда обнуляли Путина, вы же призывали идти на участки и голосовать, а Навальный призывал не участвовать в фарсе, как он считает – тут же есть все равно расхождение и не следуете вы в фарватере Навального безусловно.
М. Кац
―
Я не следую в фарватере Навального и никогда этого не делал. У меня по выборам одинаковая позиция, которая у меня было в первого момента, когда я заинтересовался политикой: если стоит избирательная урна где-то, то надо пойти и закинуть в неё своё мнение и свой голос.
С. Кагермазов
―
Фактор явки и ее важность вы исключаете из выборов?
М. Кац
―
Какая явка была на выборах губернатора Санкт-Петербурга? Вы не помните, и в Москве никто не помнит. Собянин избрался при явке в 25%, если я не ошибаюсь, или около того – ничего не случилось с легитимностью.
С. Кагермазов
―
У нас 30% явка была.
М. Кац
―
И что? Он стал нелегитимен? За него проголосовала 17% жителей Петербурга, и всем плевать. Явка никого не интересует. Если будет явка 10%, и все они бюджетники, то власть только спасибо всем скажет, что у нас 80%, ничего не фальсифицировали, там лежит 80% голосов за нас. А те, кто не пришли? Значит, их все устраивает. Помните, в Москве была реновация, и принимали закон: если лом голосует против того, чтобы его сносили и строили на его месте многоэтажку, то тогда нельзя сносить. Но считается так, что те, кто проголосовал против, и их больше 2/3, то нельзя сносить, а те, кто не проголосовал, считаются за. Считается молчаливое согласие. Для таких информационных автократий, как наша, молчаливое согласие – это то, что им от вас нужно. Им ненужно, чтобы вы ходили и славили Путин, и говорили, какой он великий вождь – это никому не нужно. Им от вас нужно, чтобы вы просто сидели молча, на кухне бухтели, а на участок пусть идут надежные и проверенные люди – военные, полицейские, дворники, работники бюджетных учреждений. Эти люди проголосуют, это то, что власти нужно. У меня по этому всегда последовательная позиция: если вы против власти, у вас есть мнение или вы за своего кандидата, то вы должны пойти и проголосовать. Оно у меня всегда было. И Навальный иногда со мной совпадает, а иногда нет. «Умное голосование» в целом, со мной совпадает, если он призывает за кандидатов наших взглядов голосовать, то я очень рад. Если кандидатов наших взглядов нет, он призывает голосовать за второго негодяя, вместо первого негодяя, то мы тоже: хорошо, второй негодяй лучше первого. Главное, что сначала нужно нормальных выбирать. Когда он призывает бойкотировать, как он делал на президентских в 2018 году, как на конституционном голосовании – я против, я с ним дебатирую. У меня своя позиция последовательная, я ее придерживаюсь, я не иду в фарватере Навального, как некоторые его сторонники делают. Сегодня мы за выборы, завтра мы за то, чтобы не легитимировать, послезавтра опять надо идти и голосовать… Так нельзя, нужна одна последовательная позиция.
С. Кагермазов
―
Среди вопросов к вам: с чего вы решили, что бюджетники будут голосовать за власть? Даже если их пригонят на участки: пришел и проголосовал против власти.
М. Кац
―
Пока традиционно это так, есть социологи, есть результаты выборов, которые показывают, что бюджетники голосуют за власть, они думают, что за ними следят, что их напугают, они в принципе довольны, им же платит зарплату власть. Так практика сложилась. Хотя, когда начались белорусские протесты, там чуть ли не главной политической силой были врачи, бюджетники, но у нас пока нет такой картины: тихенько могут поругаться, но громко ничего не делают. Пока бюджетники за власть, это известно, они мобилизуют их, тем более сейчас сделали еще электронное голосование, чтобы лучше их контролировать: там они больше боятся, потому что думают, что всё записывается, будет известно, и их уволят. Поэтому они голосуют за власть. Конечно, не все, но это аудитория власти. Если я сейчас аудиторию «Эха Москвы» голосовать, то не все проголосуют за оппозицию, но большинство, поэтому мне во время выборов даже не нужно агитировать аудиторию «Эха Москвы», и достаточно прийти на эфир или закупить рекламу и сказать, чтобы приходили голосовать, и мне даже не надо говорить за кого. Я и так знаю, что всё будет в порядке. Точно также с бюджетниками, если пришло 1000 слушателей «Эха», то будет 70% за нас, если пришло 1000 бюджетников, то будет 70% за них. Так работает.
С. Кагермазов
―
Менталитет?
М. Кац
―
Нет, это естественное политическое поведение людей. Если человек работает в пограничной службе, получает высокую зарплату, в два раза больше, чем по региону, живет нормально, у него все хорошо, у него отдельное медицинское обслуживание, он не встречается с государственными поликлиниками, ему вакцину приехали ставить еще в декабре, когда еще ее нигде не было. Я к примеру говорю. Почему он должен голосовать против власти, у него все хорошо, он привилегированный класс в этой ситуации. Бюджетники не совсем такие, у них есть свои проблемы, но они так себя чувствуют, они довольны.
С. Кагермазов
―
Вам пришел вопрос, недавно нашил в колонии не очень жизнерадостную фотографию Алексея Навального, он описал это как «добродушный концлагерь». И к вам вопрос: не боитесь ли вы отравления, как вы оцениваете свои риски?
М. Кац
―
Боюсь, что еще на это ответишь.
С. Кагермазов
―
А про риски? Я не боюсь, потому что кто я такой? Мы помним Кара-Мурзу, Верзилова… Мне кажется, вы такого порядка человек. Не опасаетесь из кружек чужих пить?
М. Кац
―
Я пью из кружек, я думаю, что я не смогу противостоять, если спецслужбы решат что-то со мной сделать. Это же не такая рациональная штука про порядок. Я думаю, может что-то случится со мной. И кстати хорошо, что вы не боитесь, не хочу развивать у вас паранойю. Но, конечно, я честно высказываюсь, занимаюсь выборами, конечно, боюсь.
С. Кагермазов
―
У нас были в Петербурге случаи, когда люди, которых журналисты связывали с предпринимателем Пригожиным, избивали никому неизвестных активистов по России – мы удивлялись, что происходит. Вряд ли это заказ. А потом «Новая газета» публикует расследование, что по-видимому за этим стояли люди, связанные с Кремлем. Как думаете, то, что связи с Навальным практически нет, это серьезно отодвинет какие-то возможности протестов, его штаб объявил протесты весной, но Навальный больше не спикер, больше не выступает по четвергам на своем канале, присылает грустные фотографии… Демотивирует это российскую публику?
М. Кац
―
Мне кажется, что сейчас демотивированы люди, потому что есть ощущение, что этот раунд проигран, у меня такое ощущение возникло сразу после объявления, что мы не будем больше выходить на митинги по воскресеньям. Потому что когда были первый и второй митинг, когда произошла полицейщина и перекрывали центры городов, когда сажали всех без разбору, видно было, что общество готово на это отреагировать, потому что все подобные сценарии развиваются таким образом, что сначала происходит что-то, что не вовлекает все общество, потом власть реагирует неадекватно, и люди, которые даже не были за оппозицию, видят полицейское насилие, против которого они готовы выйти. Когда объявили, что пока больше не будут выходить, было видно, был политический кризис, и рухнуло общественное настроение, что мы будем сейчас что-то менять все вместе, я даже это вижу по просмотрам своего канала: в эти резкие моменты, мы выпускали аналитику каждый день по ситуации, и был резкий спад, стали меньше новости смотреть и политические ролики, и про Навального и про дворец Путина, даже просмотры перестали расти. Как восстановить это, чтобы люди опят объединились вокруг идеи о том, что Навальный не должен сидеть, которую нужно поддерживать. Как восстановить это – что нам нужно менять власть, что президент у нас не должен быть таким, который дворец такой себе отстраивает, менять власть конституционными путями, поднимать дискуссию об этом, что надо голосовать на выборах против партии власти – люди стали заниматься своими делами и это ушло на второй план. И это большая проблема. Как это заново зажечь без Навального как спикера – не знаю, наверное, оно сама зажжется.
С. Кагермазов
―
Пришел вопрос: почему вы не поехали в Беларусь, там пропагандировать что-то и рассказывать, а сидите на своем канале и учите белорусов жизни, и выходите ли вы на митинги в Москве или вы диванный боец? Что-то слушатель разошелся.
М. Кац
―
Я выхожу на митинге в Москве, я мало митингов пропустил, я стараюсь контролировать риски, я ещё не попадал в автозак, но, когда есть митинг, я стараюсь выходить. Из последних я был на одном. Что касается Белоруссии, то понятно, что если бы я туда поехал, то меня бы там сразу арестовали…
С. Кагермазов
―
Прямо в аэропорту?
М. Кац
―
Я думаю, да. В лучшем бы случае депортировали, в худшем – оставили. Но скорее всего бы депортировали, потому что я не гражданин. Я в Белоруссии на этапе активных протестов был больше, чем любой белорусский канал по охвату зрителей, больше, чем любой другой медиаресурс. И сравним только с их независимыми медиаресурсами. У меня было 1,2 млн белорусов, которые посмотрели, при том, что там 9 млн человек живет всего. Поэтому да, было большое внимание, мы давали постоянно аналитику по происходящему, на это был большой спрос, потому что сложно было им найти местную аналитику, потому что местных преследовали за такую аналитику, я был в Москве и вел свои ролики оттуда. много людей слушало, и я часто получаю благодарности от белорусов, как только там начнет продолжение, а я уверен, что оно начнется, не может быть, чтобы они приняли ситуацию, у нас вся редакция снова перейдет в режим разговора о Белоруссии, и мы будем говорить о том, что там происходит. Это очень важно.
С. Кагермазов
―
Спасибо!