Виктор Шендерович - Особое мнение - 2021-04-08
08.04.2021
А. Нарышкин
―
Добрый вечер, дорогие друзья. Вы слушаете и смотрите «Эхо Москвы». Это программа «Особое мнение». Сегодня с нами писатель Виктор Шендерович. Я приветствую вас.
В. Шендерович
―
Добрый вечер.
А. Нарышкин
―
Боитесь войны с Украиной?
В. Шендерович
―
Что значит боюсь. Я лично не боюсь, меня не призовут. А отвратительно – да, конечно. Отвратительные ожидания и отвратительные чувства бессилия от того, что очередная мерзость будет сделана.
А. Нарышкин
―
Виктор Анатольевич, мне кажется, мы с вами любим поспорить в эфирах. И не только. Но откуда у нас здесь берется это общее ощущение надвигающейся какой-то большой беды. Потому что нам же вроде говорят и в Кремле, и военачальники, что это просто рядовые маневры. Мы можем перемещаться по территории России как угодно.
В. Шендерович
―
То, что они говорят – вообще выводим за скобки, потому что они врут. И это ничего не значит. И даже более того, кто-то в фейсбуке заметил, что когда они начинают войну, то они это делают быстро, тайно и скопление войск у границ может означать, что войны не будет. Это такая сложная логика. Это неважно. Их задача ясная – они обостряют ситуацию. Они выводят новую повестку. Новую старую повестку. Война – мать родна. Внутри этой повестки они цари горы и хозяева положения. Они могут держать все время нож у горла, они могут его пустить в ход, могут не пустить в ход. Могут проверять на вшивость, могут провоцировать, смотреть, чего будет дальше. Этим они сейчас и занимаются. Я не то чтобы точно уверен, что будет война. я кстати склоняюсь, что не будет в этот раз. Надеюсь. Но ясно, что это их повестка. Мы все время об этом говорим. Почти единственная повестка, это нагнетание напряжение. Либо враг у ворот, очередные мальчики. Вот был распятый. Вот сейчас опять какой-то мальчик. Опять что-то такое нужно заварить, потому что все остальное ими проиграно. Экономика, статус России, изгойство, в лицо убийцей называют главу государства. И им нечего возразить. Кроме того, война отвлечет, конечно, от ситуации с Навальным. Безусловно. Это смена повестки. Это они очень любят. Они любят вбрасывать новые повестки. И вот они ее вбросили. Мы с вами обсуждаем эту гипотетическую войну. Повторяю, они делают, как шахматисты из общих соображений делают эти ходы, а там посмотрим. Путин, конечно, он как раз в таких тактических делах, как правило, чувствует себя довольно хорошо. В этой мутной воде он довольно уверенно себя чувствует.
А. Нарышкин
―
Но согласитесь, давайте попытаемся логику кремлевских различных наших управленцев. Перед выборами в ГД они все-таки важные, какой бы состав в итоге ни прошел, начинать войну – это мероприятие очень и очень рискованное.
В.Шендерович: Они любят вбрасывать новые повестки. И вот они ее вбросили
В. Шендерович
―
Я не буду становиться в позицию аналитика, потому что я в этом мало что понимаю. Никаких выборов не будет. Они себя переназначат в 118-й раз. Это понятно. По этому поводу у нас спора нет. Война, не война. Будет другая повестка. Значит враг у ворот. Тем более можно будет прижать всех и все, кто разинут рот против Путина – они вообще пятая колонна. Их ли учить такой тактике. Это все отлажено, выучено наизусть. Как будет решено, включают они этот регистр или другой – у них есть разные негодяи на разные случаи с разной лексикой. Могут выпустить как тогда выпустили Стрелкова-Гиркина со всей этой… вполне экстремистской. Потом его прибрали, других выпустили. Более миролюбивых. У них большой спектр дрессированных негодяев. Кого из них они выпустят под какую повестку – это давайте оставим им на разгон. Наша ситуация, к сожалению, не мы решаем, не мы, граждане России, никаким образом мы, граждане России не решаем, будет война или не будет, потому что нет никакого парламента, который это может остановить. Не ратифицировать. Мы знаем, что войны сначала начинаются, а потом конгресс задним числом, наши сенаторы задним числом войну, уже идущую, признают легитимной. Мы не можем повлиять никак на состав будущей думы и так далее. В этом смысле давайте говорить о том, что мы можем попытаться хотя бы сделать сегодня. Есть повестка совершенно очевидная - это Навальный, которого убивают под шумок. Просто убивают. В колонии. Или делают инвалидом. Что они там до какой степени это вербализовано, до какой степени просто дана отмашка на это или это молчаливое понимание того, чего хочет хозяин. Вот так понимаемое и поскольку их не одергивают, значит понимают правильно.
А. Нарышкин
―
Если можно, мы поговорим про Навального, у меня блок целый вопросов. Тема важная, актуальная. Хотя можно спорить, насколько в принципе россиян волнует проблема Навального. Потому что были даже опросы социологические, которые показывают, что интерес к Алексею увядает. Вы знаете, что огромное количество людей в России опять же по данным опросов считают, что и приговор справедливый Алексею Навальному. Я вас хочу все-таки на некоторое время вернуть в тему с войной. Вы знаете, что в Донбассе раздают российские паспорта. Там российские граждане. Я просто уточняю. Что по-хорошему делать. Если там будем считать, у вас паспорт российский, у меня российский и там наши соотечественники. Неважно, они за Путина, против Путина, за Зеленского, против Зеленского.
В. Шендерович
―
Про что вы спрашиваете?
А. Нарышкин
―
И на них надвигаются вооруженные силы Украины. Там же сейчас напряженность. А как, вот у нас что-то должно внутри трепетать.
В. Шендерович
―
Нет, трепещет другое. Вы заведомо предлагаете, это подлая постановка вопроса. Она не ваша, она государственная. Подлая постановка вопроса. Сначала крепостным способом мы берем землю и всех, кто живет на этой земле, закрепощаем. Просто как в 19-м веке до 61-го года. Земля достается вместе с крепостными. Мы взяли эту территорию, мы - государство российское и всех, кто на ней оказался – они становятся, просыпаются, они граждане России. Не все хотят. Как крымские татары. Которые вдруг обнаружили, что они граждане России и со всеми вытекающими отсюда последствиями. Это пошлая и подлая постановка вопроса. Не надо захватывать чужих территорий. Не надо развязывать войн и тогда не будет этой двусмысленности. Гражданам Донбасса мое сочувствие. Потому что их согласие, если у них спрашивали согласие, их согласие участвовать в аннексии, их согласие участвовать в агрессии сделало их соучастниками агрессии со всеми вытекающими последствиями. Мои сочувствия. Но только не надо переворачивать причинно-следственные связи. Не надо делать Украину ответственной за не ею развязанную войну.
А. Нарышкин
―
Если Донбасс будут утюжить, кто должен защищать этих вот русскоязычных товарищей. Оставьте в покое Путина. Путина, Козака и так далее.
В. Шендерович
―
Алексей, когда я пойду в президенты России, у меня будут ответы на эти вопросы. Пока что я просто гражданин России, который стал, как и все граждане России соучастником агрессии. И вы задаете заведомо подлый вопрос, вы делаете меня ответственным за гибель в потенциальной войне людей. Неважно, граждан России или Украины. Людей. Вы меня делаете, противника этой войны делаете ответственным морально. Требуете с меня спроса за людей, которые погибнут в войне.
А. Нарышкин
―
Морально - да.
В. Шендерович
―
Которую развязало мое… Я себя чувствую ответственным за то, что я как и мы все допустил эту шпану, эту банду к власти на 20 лет. Что мы не смогли их остановить. И ничего не можем сделать. Что они развязывают войны. И из-за них гибнут мирные граждане. Вот за это я чувствую себя ответственным.
А. Нарышкин
―
Заступаться или нет за жителей Донбасса?
В. Шендерович
―
А за действия Украины спросите с кого-нибудь другого. Алексей, давайте мы будем говорить о чем-нибудь более сущностном.
А. Нарышкин
―
Я вам уже максимально, Виктор Анатольевич. Максимально упростил. Заступаться или нет?
В. Шендерович
―
Нет, вы спрашиваете, пойду ли я с автоматом…
А. Нарышкин
―
Вот если Путин вводит войска, чтобы защищать жителей Донбасса. Это будет правильно или нет?
В. Шендерович
―
Это будет очередной акт агрессии. Вот и все. Это продолжение войны.
А. Нарышкин
―
Договорились.
В. Шендерович
―
Продолжение путинской войны.
А. Нарышкин
―
Не заступаться. Не влезать туда.
В. Шендерович
―
Уже влезли туда, Алексей. Вы все время совершаете подлоги. Мы уже влезли туда.
А. Нарышкин
―
Подлости, подлоги – что еще успеет Нарышкин совершить до конца эфира.
В. Шендерович
―
От вас зависит. Тем не менее, подлог налицо. Мы уже туда влезли. Мы уже развязали эту войну. Мы уже несем ответственность за всех погибших там. Мы несем ответственность за развязывание этой войны. Ни один человек в Донбассе не погиб, по крайней мере, потому что он русский до прихода туда Стрелкова с компанией. Пока Россия ни влезла. Там не было жертв. Все жертвы начались в результате агрессии.
А. Нарышкин
―
Вам могут пропагандисты, к которым вы меня причисляете, напомнить, например, про одесские события. Пожар в Доме профсоюзов и как раз они так прекрасно завернут, что русскоязычное население, те…
В. Шендерович
―
Алексей.
А. Нарышкин
―
…кто был против майдана. Они потом поплатились своей жизнью.
В. Шендерович
―
Алексей, вы бомбите какие-то вчерашние территории. Давайте, у нас есть серьезные темы этой недели.
А. Нарышкин
―
Ну давайте. Хорошо. Но, может быть, вернусь. Я вас предупреждаю.
В. Шендерович
―
Вы можете возвращаться куда угодно. Я в эфире с моим особым мнением. Я хотел бы сказать кое-что из того, что я хотел бы сказать.
А. Нарышкин
―
И с вашим особым…
В. Шендерович
―
Буду благодарен за то, что вы мне дадите…
А. Нарышкин
―
С вашим особым персональным ведущим вы знаете, я обожаю эти дни и минуты, когда мы с вами в одной студии оказываемся.
В. Шендерович
―
Алексей, если вы были моим персональным ведущим, я бы на себя руки наложил. Алексей, продолжаем.
А. Нарышкин
―
Давайте про Навального. Не торопите меня. Давайте про Навального поговорим. У вас есть обращение на вашем Ютуб-канале, напоминаю, что у Виктора Шендеровича есть Ютуб-канал, можно на него подписаться. Не благодарите меня за рекламу. И вы там несколько раз говорите про пытки в Алексея Навального. Вопрос. Коль скоро я сегодня в лагере пропагандистов. Когда я смотрю различные телешоу, слушаю различные эфиры, читаю различные Telegram-каналы, в том числе помоечные. Мне многие начинают объяснять, что, в общем, это не пытки, если человека фиксируют ночью, если ему предоставляют лечение и человек от него отказывается. Если якобы ему подкладывают конфетки в карманы. Это не пытки.
В. Шендерович
―
Алексей…
А. Нарышкин
―
Почему вы считаете, что то, что происходит с Навальным - это пытки?
В. Шендерович
―
Алексей, то, что вы сейчас сказали – это для суда. В суде считается ли это пытками. Я предпочитаю говорить о сути дела. Заключение, российская тюрьма это не просто лишение свободы. Лишение свободы - это у Брейвика. Он сидит там в тех условиях, в которых сидит, это лишение свободы. То, что у нас происходит, не только с Навальным – это ежедневная, мы об том говорили и не в связи с Навальным – это ежедневная пытка. Нахождение в наших местах заключения – это ежедневная пытка. Когда человека будят по несколько раз за ночь, человека, который сам приехал, зная, что ему грозит. Его объявили склонным к побегу. Потому что он, находясь в коме после того, как его пытались убить, не отмечался. Ему эту красную черту нарисовали – это пытка. Это сознательная пытка и унижение. Когда вдруг в строгой зоне, красной зоне вдруг начинают жарить курицу в соседнем помещении для голодающего – вот здесь очень важная вещь. Они пытались его убить. Они его посадили беззаконно. Они ему отказывают в медицинской помощи. Настоящей. Потому что эти коновалы не имеют никакого отношения к врачебной помощи. Это тоже можно догадаться и понять. Что они преступники - мы догадывались. Но вы знаете, история с конфетками и жареными курицами – это переквалификация некоторая. Не отменяя того, что они преступники, мы имеем дело просто с говнюками, простите мой французский. Просто говнюками. Ведь подумайте, огромное ядерное, огромное государство. Политические заключенные. Посмотрите эти методы. Мы имеем дело с мелкой уголовной шпаной на крупных государственных должностях. И это проникло как радиация, этот стиль, это абсолютно доминирующий стиль. Вот эта Небензя внешнеполитическая, это хамство. Этот Пригожин. Вот буквальный урка. В случае с Пригожиным буквальный урка. Который фактически заступает на государственную должность общения этих троллей ольгинских, это общение государства. Эта интонация - Небензя, Пригожин и вот эти жареные курицы. Урки. Понимаете – урки. И это очень важно понимать, чтобы когда мы, когда вы, мы пытаемся анализировать, предсказать, что они будут делать. Здесь надо понимать и учитывать вот это сознание. Как написал один наш коллега в Интернете, когда мы обсуждаем вероятность войны, мы должны понимать, что война - это лучший способ спрятать распиленное. Лучший способ своровать. Мать родна. И количество людей, которые хотят войны для воровства, не какие-то имперские интересы даже, оно довольно велико я полагаю.
В.Шендерович: Российская тюрьма - это не просто лишение свободы. Это ежедневная пытка
А. Нарышкин
―
Виктор Анатольевич, вы сказали про сон. Когда появилось заявление Навального про сон, я помню себя в эфирах, я тоже говорил своим собственным ртом, что это похоже на пытки и на издевательства. Но когда появляется позиция ФСИН, который говорит, что мы контролируем человека, но мы не препятствуем его отдыху. У нас тут слово против слова. Почему на автомате вы и многие другие верите, да и я в том числе верим Навальному, а не ФСИН.
В. Шендерович
―
Это не априори. Априори – это до опыта. А у нас есть опыт. Мы знаем, что они лгут. Они попадались на лжи…
А. Нарышкин
―
Почему вы верите в курицу и конфетки. Вам сказал об этом Навальный, но у нас нет никакой другой стороны на этот счет.
В. Шендерович
―
Я доверяю словам Навального больше, чем словам УФСИН.
А. Нарышкин
―
Но вы же понимаете, что Алексей Навальный решает очень простую вещь. Он как политик хочет оставаться на плаву. Он должен оставаться в информационном поле. Нам несколько дней назад говорят, что у Навального 38, мы охаем, ахаем. И я в том числе. Потому что я переживаю за Навального. А вчера выходит адвокат и говорит, что у Навального 37. Было сообщение про вспышку туберкулеза, как-то сейчас эта тема ушла. То есть нами же с вами манипулируют.
В. Шендерович
―
Да, Алексей, давайте обсудим цинизм Навального. Это самая главная тема сегодня.
А. Нарышкин
―
Почему, это не цинизм, это расчет.
В. Шендерович
―
…Это цинизм Навального и его попытка привлечь к себе внимание. Вы знаете, внимание, которое хотелось бы, чтобы было привлечено к Навальному – его трагически недостаточно. Вот Гильдия кинокритиков проявила внимание, вот врачи написали заявление. Вот какие-то ошметки гражданского общества, какие-то клочки, островки маленькие гражданского общества возникают. Вокруг фигуры Навального сегодня сконцентрировалось, это уже не политическая история. То есть она политическая, но надпартийная. Надличностная. Совершенно очевидно, что в этой фигуре сегодня и в нашей борьбе за его уже жизнь, за его здоровье и жизнь сфокусировалась наша борьба за последние наши права. Уже как сказано в книге Иова: до кости дошло. Речь не о том, чтобы он стал президентом или депутатом, или мэром. Речь идет о том, чтобы он выжил и уцелел. Он выживет и уцелеет при нашем максимальном внимании к этой истории. Ошметки, повторяю, какие-то островки маленькие того, что должно быть гражданским обществом возникают. Их трагически не хватает. Эта тема должна не уходить, не должна уходить…
А. Нарышкин
―
Я абсолютно с этим согласен. А вы помните фильм про дворец Путина?
В. Шендерович
―
Не дословно, но помню.
А. Нарышкин
―
Вы наверняка смотрели или хотя бы понимаете, о чем это. Там порядка 100 миллионов просмотров. Цифра серьезная. Ее обсуждали много. А вы говорите про ошметки. Как вот так получается. Где здесь корреляция.
В. Шендерович
―
Корреляция очень простая. Количество людей, вот кинокритики и врачи. Вы можете продлить этот ряд, чтобы страна встала на дыбы по поводу того, что происходит. По поводу попытки убийства Навального, по поводу его тюремного заключения. Пыток в этом тюремном заключении. Страна по большей части безмолвствует. Когда вы говорите о безразличии, о том, что он теряет популярность, разумеется, власть все время вбрасывает повестки новые. Разумеется, публика кормится с ладошки Останкино и обсуждает то, что…Самая большая популярность всегда у какой-нибудь желтой программы. Когда вы говорите о поддержке, о сопротивлении, напомню, Герцен тут недавно день рождения был. Государство, которое расположилось как оккупационная армия. Когда мы говорим, путаем покорность этой оккупации с ее поддержкой, я просто хочу напомнить, что всякую оккупацию везде и всегда поддерживает большинство. Сколько было краснодонцев, вы не вспомните. Ну пара десятков. На все население Краснодона.
В.Шендерович: Внимание, которое хотелось бы, чтобы было привлечено к Навальному – его трагически недостаточно
А. Нарышкин
―
Я с вами в эту игру про всякие числительные не буду играть. Мои коллеги обжигались много раз.
В. Шендерович
―
Тем не менее, несколько десятков было краснодонцев. Поименно: Кошевой, Тюленин, Любовь Шевцова. Мы помним. Но мы не знаем имена тех, кто просто жил под оккупацией, спокойно себе жил. Не делая, может быть особых подлостей, не сдавая евреев. Не сотрудничая. Просто жил при этой оккупации. Это всегда в сотни, тысячи раз больше. Не будем это путать с политической поддержкой. Это просто покорность, привычка к покорности. Кстати, в Париже было то же самое, что в Краснодоне. Это к вопросу о моей русофобии.
А. Нарышкин
―
А вы как будто стыдите тех людей, в том числе врачей, которые не заступились за Навального. Да, когда у тебя хватает своей профессиональной обязанности, внимания, сил и смелости, и на политическую деятельность – это круто, это здорово. Но я с трудом могу представить себе врача, медсестру, медбрата, которые находятся в красной зоне. Он работает в этих подгузниках и потом выходит и как будто бы мы от него требуем еще за Навального вписаться.
В. Шендерович
―
Я ни от кого ничего не требую. Послушайте. Не надо передергивать.
А. Нарышкин
―
Вы же говорите, что это основа поддержки оккупации.
В. Шендерович
―
Разумеется. Отсутствие реакции на то, что происходит в твоей стране, отсутствие гражданского…
А. Нарышкин
―
Не до этого просто.
В. Шендерович
―
Не до этого – вот и будем жить в дерьме. Не в том, которое в подгузниках, а в том, которое в Кремле. Это связанные вещи. Отсутствие реакции на то, что происходит в твоей стране, это можно оправдать, ни с кого нельзя ничего требовать. Можно только констатировать прямую корреляцию уровня гражданской активности с качеством жизни через какое-то время. Длительностью жизни, достоинством человеческим. Это корреляция установлена. Это так и есть.
А. Нарышкин
―
Нам с вами гораздо проще. Я на работе, вы в некотором смысле тоже на работе. У людей есть своя работа.
В. Шендерович
―
Да, ничего, можно и во внерабочее время. У меня нет никакой работы. Я не получаю деньги за то, что пишу про Навального. Должен вас огорчить. Нет, это не объяснение. В каждом частном случае могут быть тысячи объяснений. Но мы сейчас говорим, я все время повторяю о некотором суммарном векторе, который единственный интересует историю.
А. Нарышкин
―
Перерыв сделаем. Новости и реклама. Мы вернемся с Виктором Шендеровичем через несколько минут.НОВОСТИ
А. Нарышкин
―
Продолжается прямой эфир «Эхо Москвы». И я призываю вас заходить на Ютуб-канал «Эхо Москвы», где идет трансляция. Где уже довольно много зрителей. Пока что мало лайков. Поэтому не скупитесь, прокомментируйте все, что вы слышите. И подпишитесь на наш канал, если еще этого не сделали. Про Навального у меня еще один вопрос. Есть интересный пост и предложение Андрей Мовчан, наш частый гость комментирует ситуацию с Алексеем Навальным и говорит, что он живой, но например, за границей нам нужнее, чем мертвый здесь. И поэтому предлагает сконцентрироваться не на уличной активности и не на упрашивании Запада ввести санкции. А может быть попросить Запад договориться об обмене Алексея Навального на что-нибудь. Вот «что-нибудь» - это цитата. Как вам такое предложение?
В. Шендерович
―
Эти диалоги происходят, разговоры об обмене – это где-то над нами все происходит. Мы об этом когда-нибудь может быть узнаем. Об этих попытках или это случится. Но сама по себе интонация и главный месседж этого поста Мовчана – это такая Винокурова-Симоньян для благородных. То есть давайте договариваться. Идите к нам, не надо нам вашей активности, идите к нам, договаривайтесь. Мы знаем, с кем договариваться. Давайте договариваться. Не ходите, не надо никакой поддержки. Только вредите своей поддержкой. Ваши все только озлобляют начальство. А начальство надо наоборот размягчать. Вот идите, договаривайтесь. Мы вам поможем договариваться. Это позиция понятная. Она вполне рабская. Она не имеет ничего общего с гражданским обществом. Она имеет общее со стокгольмским синдромом нашим массовым. Которому это очень приятно. Я сижу на попе ровно не потому что…
А. Нарышкин
―
Мовчан вообще в Лондоне, он уехал из России. О чем вы.
В. Шендерович
―
Я говорю не про Мовчана, я знаю, что он в Лондоне. Я сейчас говорю про отклик наш. На это. Он очень хороший, потому что он очень благоприятный, потому что я не то что я боюсь и мне лень или я пофигист, нет. Я ничего не делаю, я ничего плохого не говорю про Путина и этим я помогаю Навальному, я не мешаю ему. Давайте как-то они договариваться. Вот это – «давайте договариваться». Эта позиция кажется мне ущербной.
А. Нарышкин
―
И тут ваше предложение, Виктор Анатольевич.
В. Шендерович
―
Послушайте, мое предложение…
А. Нарышкин
―
Ваше предложение. Мы с самого начала говорим о том, что надо как минимум обеспечить Навальному доступ врача.
В. Шендерович
―
Если есть вблизи во властных коридорах люди, которые смогут номенклатурным образом договориться о том, чтобы дали врача, чтобы смягчили режим, чтобы выпустили к чертовой матери из заключения, освободили, обменяли. Дай им бог здоровья. Ветер им в парус. Это не значит, что мы не должны требовать закона, справедливости. Требовать, чтобы ему предоставили медицинскую помощь. Это не значит, что мы должны лечь ничком. Вот и всё. Если Мовчан и его товарищи во властных коридорах я надеюсь, у него их больше, чем у меня, способны на это – дай им Бог здоровья. Пока чего-то не видно результата. Пока он голодает и пока не видно, чтобы кто-нибудь там договорился.
А. Нарышкин
―
Сто миллионов с лишним просмотров под фильмом про дворец Путина и этот интернет-активизм тоже не привело ни к освобождению Навального, ни к допуску врача.
В. Шендерович
―
Разумеется, но это не значит, что мы отменяем законы политической физики. Массовое давление, массовое мирное давление на власть меняет власть. Значит оно недостаточно массовое. Или может быть недостаточно мирное. А это связанные вещи. Мы только об этом и говорим. Что если не меняется так, то будет меняться по-другому.
А. Нарышкин
―
Я бы с вами здесь много спорил, но есть одна тема. Мы договорились ее затронуть. Дмитрий Песков жалуется, что мигрантов стало меньше в России. Это мешает реализовывать здесь амбициозные проекты. О каких именно проектах речь идет, я не понял. А вы заметили, что мигрантов стало меньше?
В.Шендерович: Штатам хватает мигрантов для реализации амбициозных планов. В том числе мигрантов из России
В. Шендерович
―
Я не заметил, что мигрантов стало меньше. Но давайте не отвлекаться от темы, заданной Песковым. Мне кажется тема для некоторого монолога. Бедная Россия, у которой не хватает мигрантов для реализации амбициозных планов. Мигрантов не хватает нам. А вот Штатам хватает мигрантов для реализации амбициозных планов. В том числе мигрантов из России. И их очень много и за путинское время сотни тысяч россиян стали американцами. И реализуют для Америки ее амбициозные планы. У меня есть несколько знакомых, работающих в НАСА. Они переехали туда и реализуют американские амбициозные планы. И кого принимаем мы. Кто наши мигранты. Наши мигранты - сотни тысяч людей и стран, где живется еще опаснее, беднее, хуже, чем в России. Россия их принимает и правильно делает, что принимает. Но дальше существенная разница, которая называется социальный лифт. Вот у меня в доме мальчик таджик. Я его наблюдал с совсем крошечного возраста, вот он помогал маме убираться в нашем дворе. Вот семья мигрантов. Он вырос на моих глазах. В молодого красивого человека. У него нет никакого будущего здесь. Можно ли представить себе, что он станет политической элитой и просто элитой России. Научной, какой угодно элитой. Невозможно. Он будет убирать во дворе, бетонный потолок сверху, он не поступит в университет. Он не станет элитой. Америка может предъявить, вот я говорю, дети эмигрантов становятся элитой. У меня несколько знакомых в Америке – их дети уже миллионеры. Образование, реализация. Свобода. Америка может предложить свободу и люди, которые знают ветер свободы, они могут поставить свои паруса под этот ветер. И Америка предоставляет им эти возможности. Что предоставляют элиты и вот этот мальчик…
А. Нарышкин
―
Виктор Анатольевич, мне кажется, вы судите по вашим американским товарищам, которые все-таки не дворниками приезжали в США работать.
В. Шендерович
―
Нет, стоп. Во-первых, приезжали и дворниками. И грузили и хлеб по утрам и работали. Развозили пиццы.
А. Нарышкин
―
Они теперь в Гугле работают.
В. Шендерович
―
Да, в том числе. Буквально попали. В том числе в Гугле. Начинали все с низов. Америка никому не дает социальных больших гарантий.
А. Нарышкин
―
У нас социальные лифты не работают и для своих. Ладно, мигранты, черт с ними.
В. Шендерович
―
Черт с ними. Вот именно. Хороший… Так вот, что у нас феодальные элиты, дети патрушевых, ивановых, сечиных наследуют эти госкорпорации, они все там мы уже видим детей, внуки на подходе. Третье десятилетие этой власти. Вот наш социальный лифт. Для мигрантов это просто отрезано. Второе-третье поколение в Америке, второе поколение не только россиян, со всего мира приезжают, вьетнамцы, которые открывают прачечную. Но дети уже американцы…
А. Нарышкин
―
Нет, подождите. А у нас приезжают тоже мигранты. Они здесь обзаводятся жильем. Сначала ужасным, примитивным. В подвалах, матрасы с клопами, их дети рождаются здесь, они же разве не получают гражданство. Потом они идут в школы, и потом, пожалуйста, лифт, который старый скрипучий.
В. Шендерович
―
Секундочку. У вас есть примеры подобные Сергею Брину, которого родители привезли отсюда и который стал миллионером. Десятки примеров навскидку на моих глазах абсолютно успешных карьер. В университетах и так далее. Это типовая вещь. Папа с мамой приехали из всего мира, а дети, внуки уже, Америка, вот этот самый плавильный котел. Он работает. Он работает не идеально и сами американцы будут его критиковать, именно поскольку есть возможность критиковать он улучшает. Но там это есть. А у нас что. А у нас к досаде Пескова про мигрантов, как раз свеженький список Форбс, число российских миллиардеров превысило сто человек. Как заметил один пользователь фейсбука – это произошло на фоне акции по бесплатной раздаче луковой шелухи. На фоне стагнации…
А. Нарышкин
―
Ну что вы разжигаете. Зачем вы это на одну плоскость ставите.
В. Шендерович
―
Алексей, это на одной плоскости. Речь идет о социальном государстве. Или об антисоциальном государстве как в нашем случае. У нас построено твердое крепкое антисоциальное государство. Не только для мигрантов, разумеется. Просто антисоциальное. Презрение к мигрантам – это плита бетонная, которая сверху лежит на этой проблеме - это часть бетонной плиты коррупционной властной бетонной плиты бандитской, которая лежит на всех россиянах. Просто если у тебя еще с лицом-то что-нибудь не то, черный по нашей терминологии, то еще хуже твое дело.
А. Нарышкин
―
Вы мигрантскую тему…
В. Шендерович
―
Давай договорим.
А. Нарышкин
―
Пожалуйста.
В. Шендерович
―
Мы построили антисоциальное государство. В России. Это мы от мигрантской темы вышли чуть на более общую.
А. Нарышкин
―
Я не строил. Если вы строили – ваша моральная ответственность.
В. Шендерович
―
Мы – Россия. В России. Построено - безличная форма устраивает вас, Алексей?
А. Нарышкин
―
Лучше.
В.Шендерович: У нас построено твердое крепкое антисоциальное государство
В. Шендерович
―
В России построено при нашем молчаливом или не молчаливом (у кого как) участии антисоциальное государство. Абсолютно феодальное, с феодальным устройством. Наследуют дети и так далее. Если эта проблема нарастает, мы видим, страна нищает, беднеет, количество миллиардеров нарастает. Пресловутый децильный коэффициент – разрыв между богатыми и бедными стремительно увеличивается. Если это не лечится внутри либеральных механизмов, история начинает лечить другими способами. Тогда прилетает маятник слева. 17-й год – пример того, как прилетает маятник, если не реформировать. Если не лечить это. Либеральными реформами, если это не получается сделать в рамках развития, реформ, то это решается так: прилетает маятник и сметает вообще все. И становится…
А. Нарышкин
―
Вы что сейчас революцией угрожаете. Побойтесь бога, Виктор Анатольевич.
В. Шендерович
―
Я не угрожаю…
А. Нарышкин
―
Не надо, у нас проблемы потом будут.
В. Шендерович
―
Послушайте. Вода закипает при 100 градусах. Если я об этом скажу – это я не призываю, я не повышаю температуру кипения. Я просто напоминаю, что она при 100 градусах закипает. Пузырьки пускаю не я.
А. Нарышкин
―
Так можно беду накликать.
В. Шендерович
―
Оно само.
А. Нарышкин
―
У нас минута остается. Вы в самом начале сказали два противоречащих друг другу утверждения. Вы сначала сказали, что на осенних выборах в ГД всех переназначат. А потом сказали, что у нас парламента нет и сейчас вы тоже говорите, что мы построили такую Россию. Так все-таки я не понимаю, в выборах имеет смысл участвовать или нет?
В. Шендерович
―
Где же противоречие. У нас нет парламента в европейском смысле. У нас абсолютно феодальное устройство, корпоративное феодальное устройство государства. И поэтому никакого противоречия нет.
А. Нарышкин
―
На выборы идти или мы маятник ждем, если нас что-то не устраивает.
В. Шендерович
―
Чтобы не было маятника – надо пытаться что-то поменять легитимными…
А. Нарышкин
―
А на выборы идем?
В. Шендерович
―
В том числе на выборах, конечно.
А. Нарышкин
―
Вот и договорились.
В. Шендерович
―
Дальше государство, наше государство, которое сегодня есть, оно делает все для того, чтобы выборов не было.
А. Нарышкин
―
Спасибо.
В. Шендерович
―
И для того чтобы не оставить вы-бо-ра уже этому маятнику.
А. Нарышкин
―
Виктор Шендерович в нашем эфире. Это было «Особое мнение». Заходите на Ютуб, ставьте лайки. Спасибо большое.