Кирилл Рогов - Особое мнение - 2021-04-09
А.Соломин
―
19 часов 17 минут в российской столице. Здравствуйте! Меня зовут Алексей Соломин. Сегодня герой программы «Особое мнение» — Кирилл Рогов, политолог. Кирилл, я вас приветствую, добрый вечер!
К.Рогов
―
Добрый вечер!
А.Соломин
―
Я хотел начать с вакцины. Тут европейское независимое издание EUobserver сообщает о 4 смертях после вакцинации «Спутником». Российские официальные органы говорят, что никаких смертей после прививки «Спутником» не было. И на фоне разговоров о «войне вакцин», о войне пропаганд скорее разве это не ярчайший пример того, что это политическая возня, политическая война вокруг этих вакцин?
К.Рогов
―
Мне кажется, что как раз этот случай — нет. Потому что всем очень важно установить, были ли смерти, с чем они связаны. Это, действительно, предмет большого общественного интереса. И очень правильно и хорошо было бы, чтобы сейчас вместо того, чтобы говорить, что ничего не было, все эти случаи, наоборот, были бы показаны и обсуждены. Попытка говорить, что ничего нету — это удар себе под дых с точки зрения российский властей, потому что их и так все подозревают, что они всё врут, как им и свойственно. Но в данном случае нам надо разобраться пока.У вакцины «Спутник» пока очень хорошее реноме было, испорченное политическим реноме России, которое токсично в мире справедливо, но сам «Спутник» как раз имел неплохую репутацию. И это важный удар, который нужно уметь отвести, разобраться в нем. Так что здесь как раз разумно деполитизировать ситуацию. Ну, это такая традиционная проблема российских властей, что они, политизируя, геополитизируя любой вопрос, может быть, выигрывают во внутренней повестке, но каждый раз проигрывают во внешней повестке, во внешнем мире. Да, это проблема, и, боюсь, что здесь тоже начнется политизация, хотя она не нужна, российским властям не нужна.
А.Соломин
―
Позвольте, я уточню именно вашу позицию. Есть у нас два заявления. Российское: смертей не было от вакцины, и интернет-издание EUobserver: было 4 смерти. Вы кому больше доверяете?
К.Рогов
―
Я думаю, что какие-то смерти, по всей видимости, были, и что-то за этим стоит, и что очень важно это всё вскрыть и узнать, какие кейсы имеются в виду, что там действительно произошло. Потому что то, что люди умерли после вакцинации, не значит, что они умерли из-за нее. И это должно быть именно предметом расследования. И я думаю, что сама по себе информационная среда такова, что невозможно будет настоять на неправде, настоять на том, что ничего нету. Это бессмысленная позиция. Что-то, видимо, за этим есть, и это что-то надо расследовать. Примерно так.
А.Соломин
―
Как вы относитесь к вакцинации «Спутником»?
К.Рогов
―
Я отношусь хорошо к вакцинации «Спутником», потому что все, что мы слышали об этом до того, что мы слышали от врачей, все это в пользу вакцины.
А.Соломин
―
А вы слышали, что 40% россиян, отвечая на вопрос, будут ли они вакцинироваться, отрицательно ответили?
К.Рогов
―
Да, я знаю, конечно, это всё, проблему. Это на самом деле следствие такой социальной… Здесь очень интересно устроено. Я некоторое время назад обедал с послом одной европейской страны в Москве, мы обсуждали проблему вакцин в Европе, в России, и он сказал, что то, что в России не хотят вакцинироваться, это следствие низкого доверия к властям. Я ему возразил.
К.Рогов: Война забивает эфир. Она предлагает другую повестку — повестку мобилизации
Тут есть несколько интересных, важных аспектов. Дело в том, что доверие к вакцинирование и недоверие к ней в России очень коррелирует с уровнем образования и с продвинутостью. Например, мои знакомые практически все вакцинированы, практически все вакцинируются. Притом, что они, как можно догадаться, весьма скептически относятся к властям и мало им доверяют, точнее не доверяют.
А.Соломин
―
Но пока это подтверждает тезис вашего коллеги, который с вами спорил.
К.Рогов
―
Нет, они не доверяют властям, но они все вакцинируются, то есть это опровергает тезис этого дипломата. Именно это не так происходит. Что уровень образования гораздо важнее в отношении к вакцинированию, чем доверие к властям. И люди, которые не доверят властям, но с высоким уровнем образования, с высоким IQ, они, как правило, вакцинируются. А невакцинирование — это часть такого — я бы назвал его авторитарным комплексом — часть такого недоверия, которое сфокусировано не на властях, а сфокусировано на гораздо более широкой повестке. И отрицают эту повестку и предпочитает этой повестке, назовем ее даже повесткой, не побоюсь этого слова, повестки модернизации. Это мнение это воззрение, оно как недоверчиво относится к этой повестке модернизации и очень склонно к конспирологическому мышлению. И вот именно этот комплекс, который очень силен в России, который патронируется и всячески культивируется властями, он испытывает недоверие к спутнику, — он база этого антивакционного настроения.Так что поразительно, что ситуация тут противоречивым и сложным образом устроена, не так, как мы привыкли: недоверие к властям — значит, не вакцинируемся, доверие — значит, вакцинируемся.
А.Соломин
―
Поставьте себя на место людей во власти. Не стоит ли, с вашей точки зрения, не дожидаться, пока необразованные люди станут чуть-чуть образованными, а заставить их сделать прививку?
К.Рогов
―
Мне кажется, что это широко обсуждалось. На самом деле для этого нет ни материальных условий, ни желания. Российским властям вообще, как мы знаем по статистике, по опросам, примерно дашь на дашь, то есть примерно есть треть регионов, где вакцины больше, чем спрос, и треть регионов, где вакцины существенно меньше, чем спрос. Вакцина очень неравномерно представлена в наличии по регионам, и поэтому массовую кампанию по вакцинированию совершенно не имеет смысла делать, потому что это вызовет ажиотаж и конфликты там, где ее нету. Им гораздо спокойней производить вакцину в таком мягком темпе и всячески ее поставлять в те страны за пределами России, экспортировать как мягкую силу, как некую витрину. Это такая экспортная модель. А в России не хотят прививаться — пускай не прививаются.
А.Соломин
―
То есть правильно ли я вас понимаю, что властям выгодны нынешняя ситуация, когда малый спрос с лихвой удовлетворен государством?
К.Рогов
―
Да, вполне. Это им выгодно по всем причинам. Дело в том, что в России и локдауны не являются большой проблемой. Здесь политика локдаунах она скорее как в развивающихся страна, чем в развитых странах выглядит, и она следует за общественным спросом. Поскольку общественный спрос настроен негативно по отношению жестким ограничениям — ну, пускай будет высокая избыточная смертность, ничего страшного. И локдауны у нас очень мягкие. Власти нашли прекрасную нишу. Народ не хочет жестких локдаунов. Власти тоже не любят, но по экономическим соображениям. Хорошо не будут жесткие локдауны. Повысится смертность от ковида — ну, мы не будем регистрировать, и все будет, в общем, нормально. А так как люди все равно выбирают не жесткую ситуацию, против жестких ограничений, то это политика властей всех устраивает. Здесь всё находится в некоторой гармонии. Это не цивилизованная гармония, такое плохое равновесие, но это картина российской действительности на сегодняшний день.
А.Соломин
―
Я последний вопрос про вакцину. Наш слушатель Борис Афанасьев пишет, пытается уязвить: «Венедиктов, — говорит он, имея в виду, наверное, работу «Эха Москвы», — должен получить премию за пропаганду вакцинации населения». Я сам плохо отношусь к любой пропаганде. Но говорить если о публикациях в медицинских журналах — есть смерти, нет смертей, — все-таки, должно ли государство заниматься (отбросим сейчас возможности заниматься) пропагандой вакцинирования?
К.Рогов
―
Это было бы логично. Но опять-таки, о чем мы говорим? Но в ситуации, когда у государства недостаточно произведено вакцины, оно вряд ли будет этим заниматься.
А.Соломин
―
А вот вы сами, например, считаете себя человеком, который должен пропагандировать вакцинацию?
К.Рогов
―
Я как-то не считаю, что я должен пропагандировать вакцинацию. Я говорю, что я вакцинировался, что всё очень хорошо прошло, что это прекрасно организовано, просто замечательно и легко. Ну да, совсем не поражаюсь тому, что люди не хотят прививаться, и что вот этот порог какого-то испуга перед ковидом, возникло такое общественное согласие, если говорить об обществе как о массовом субъекте в целом, что повышенная смертность, которая приходится на людей больных и пожилых возрастов — ничего особенного в этом нету, это как бы общество не пугает, его этим не очень пугают, не очень показывают эту изнанку.
К.Рогов: Путин вообще enfant terrible, он агрессор. Я имею в виду его позиционирование в международных отношениях
И, как я уже сказал, есть некий общественный консенсус, что повышенная смертность от ковида — ну, и пускай, и так она будет. Но массовое настроение заключается в том, что не должно быть жестких ограничений, они очень тяжелы психологически и экономически. И власти идут за массовым спросом в таком своем попустительстве. И нашли прекрасный способ — я уже повторяюсь — просто регистрировать смерти, чтобы была хорошая статистика, а там умер-шмумер, лишь бы был здоров.
А.Соломин
―
Политолог Кирилл Рогов в эфире радиостанции «Эхо Москвы». Я специально не с этой темы начал, хотя она, конечно, гораздо более важная, чем последние новости из мира вакцинации. К журналисту Роману Анину, главному редактору «Важных историй» пришли сотрудники ФСБ, — об этом сообщили сами сотрудники «Важных историй». Мы долгое время обсуждали историю с Иваном Сафроновым и до сих пор он сидит. Год прошел — он сидит в СИЗО. Сейчас эта история с Аниным — тоже сотрудники ФСБ. Это некий тренд новый государственный?
К.Рогов
―
Мне очень трудно что-то сказать. Я видел эти сообщения Сергея Смирнова НРЗБ про то, что пришли сотрудники ФСБ. Я ничего не знаю о предмете их визита, в чем там дело. И довольно трудно говорит о каком-то тренде.
А.Соломин
―
Я просто поясню. Я ждал, что, может быть, придет какая-то информация, поясняющая эту новость, поэтому начал с вакцинации. Но до сих пор нет.
К.Рогов
―
В любом случае, конечно, мы понимаем, что на 95% этот визит связан с какими-нибудь репрессивными начинаниями, потому что ФСБ — это репрессивный, прежде всего, орган. Он работает на обеспечение политической власти определенной группы, но мы не знаем подробностей. И я выражаю поддержку Роману Анину, но, к сожалению, о тенденции здесь говорить невозможно, нет никакой информации.
А.Соломин
―
Другая история с изданием «Проект.медиа». Вы не читали расследование?
К.Рогов
―
Читал, да. Очень убедительно всё и ярко.
А.Соломин
―
Убедительно и ярко. Но вот смотрите, какая главная претензия к Рамзану Кадырову возникает, если вы доверяете выводам журналистов?
К.Рогов
―
В смысле? Я не понимаю — какая. У меня довольно много претензий…
А.Соломин
―
Из этого расследования. Смотрите, с одной стороны, говорят о том, что у него есть вторая жена. Можно к этому придираться? По закону у нас запрещено многоженство. По мусульманским традициям это не так плохо.
К.Рогов
―
Меня тоже это нее особенно волнует. Пускай это решает Кадыров сам и социум, в котором он живет. Подумаешь, мало ли, как люди живут не только в Чечне. Это может быть по-разному оформлено, но очень по-разному жизнь устроена, и меня это совершенно не волнует и не интересует.
А.Соломин
―
Второй момент — это декларация. И журналисты указывают на то, что в декларации у главы региона одно, а на деле, может быть, совсем другое. Этот вопрос волнует вас в какой-то степени, учитывая, что вряд ли можно себе представить, что Владимира Путина Рамзан Кадыров будет обманывать.
К.Рогов
―
Ну, послушайте, все декларации российских правительственных чиновников — это, как правило, ложь.
А.Соломин
―
Публичные вы имеете в виду.
К.Рогов
―
Да, то, что они подают, официальные какие-то декларации. И это машина, которая специально для этого устроена, она совершенно для правды не предназначена. То, что у Рамзана Кадырова не совпадает фактическое его материальная обеспеченность с тем, что написано в декларации, в этом нет ничего странного, и было бы странно, если бы это было не так. Но даже это не самое важное… не самая большая моя претензия к Рамзану Кадырову.
А.Соломин
―
Вот видите, я уже два раза промахнулся. А что тогда, с вашей точки зрения, из этого расследования потрясающе?
К.Рогов
―
Это расследование не потрясающе. Оно просто интересное, оно бьет в болевую точку. Дело в том, что мы знаем, что любые высказывания, любые расследования вокруг Рамзана Кадырова очень часто заканчиваются жестким запугиванием людей, которые к этому причастны, и в данном случае, конечно, меня тоже это беспокоит, и это вызывают уважение, что журналисты так поступили. Собственно говоря, это самое главное в этой истории.
А.Соломин
―
В своем Телеграм-канале «Проект.медиа» немножко касается этой темы, отвечая на вопрос, зачем это расследование. Мы все прекрасно знаем, что Чечня — на особых условиях. И, с их точки зрения, не демонстрировать, что так нельзя, то тогда у нас будет просто много Чеченских республик. Вы согласны с этим утверждением?
К.Рогов: Думаю, что до войны не дойдет — и дальше рассуждения…
К.Рогов
―
Понимаете, я не знаю… Фактически много «Чеченских республик» у нас не будет, а в каком-то смысле их и так много, потому что то, что происходит в Чечне, оно есть и в других регионах, может быть, не в такой концентрации и не в таких масштабах. Но все равно надо говорить правду, иногда доставать факты, подтверждающие эту правду. В этом смысл журналистики, поэтому это вызывает огромное уважение.
А.Соломин
―
У меня вообще абсолютно никаких претензий, чтобы сразу слушатели понимали — к журналистам. Материал, действительно, очень достойный, интересный. Мне просто хочется с вами поговорить на эту тему. Она не первый день живет, эта история. согласны ли вы с тем, что мир в Чечне де-факто куплен Кремлем, что он оплачивается этими огромными траншами?
К.Рогов
―
Да, конечно, это такая, довольно архаическая модель кооптации, но, в общем, традиционная колониальная модель кооптации неких территорий посредством подкупа элиты, которая там находится, которая репрессивная. И устраивая жесткий режим, сама получается значительные дивиденды от метрополии за этот жесткий режим. Это довольно традиционная модель правления колониальных империй.
А.Соломин
―
В связи с этим вопрос: если не будет этого режима, который федеральный центр покупает за большие деньги, который проводит достатиочно репрессивную политику, будет ли мир в Чечне?
К.Рогов
―
Видите ли, это очень гипотетический разговор. И здесь много всяких факторов. Во много будет зависеть оттого, как будет происходить кризис по этой модели управления или модели кооптации. Довольно трудно сказать. Я надеюсь, что в целом чеченское общество и не только чеченское общество, скажем так, национальные территории на территории бывшего Советского Союза в значительной мере вышли из того настроения, которое было очень сильно в 90-е годы, из которое родились все эти национальные территориальные конфликты, и сейчас люди гораздо более заинтересованы, у них есть перспектива, они видят какую-то перспективу их мирной жизни. И в этом смысле я не думаю, что без Рамзана Кадырова началась бы война в Чечне. Мне кажется, что на сегодняшний день такие конфликты, они, как в Донбассе мы видели, они возможны только при целенаправленном участии наемников и каких-то внешних сил.
А.Соломин
―
Это вы имеете в виду сейчас. А готовы ли признать какие-либо заслуги Рамзана Кадырова или это особости региона в деле установления мира?
К.Рогов
―
Это интересный вопрос, конечно, не о Рамзане Кадырове, а о Владимире Путине. Вопрос, насколько вообще что лучше или хуже: продолжение какой-то войны или такая покупка и кооптация? Это сложный вопрос, и здесь нет однозначного ответа. И надо сказать, что среди заслуг Владимира Путина, которые люди отмечают в массовых опросах: Чечня по-прежнему находится в верхней части заслуг Путина, о которых люди помнят. Все-таки это была затяжная война, очень жестокая, очень дурная. И вот она закончилась, и это хорошо.
К.Рогов: Власти нашли прекрасную нишу. Народ не хочет жестких локдаунов. Власти тоже, но по экономическим соображениям
Другое дело, как общество способно выйти из этого. Мы сталкиваемся, к сожалению, с очень жесткими альтернативами. Например, в неком обществе кончилась диктатура, начался хаос. Это плохо. Общество не справляется с диктатурой. Возвращается диктатор — всё успокаивается, но свободы нету. Что здесь лучше, где правда? Это сложный вопрос. Если общество неспособно к некому мягкому, толерантному политическому режиму, то это, прежде всего, его проблемы, его драма.
А.Соломин
―
Мы сейчас сделаем короткий перерыв, я напомню, что вы слушаете радио «Эхо Москвы». С нами на прямой связи — Кирилл Рогов. Меня зовут Алексей Соломин. В перерыве для YouTube я задам несколько вопросов для наших пользователей в чате, и мы продолжим программу через несколько минут.НОВОСТИ
А.Соломин: 19
―
34. Продолжаем прямой эфир. Меня зовут Алексей Соломин. Сегодня гость программы «Особое мнение» — Кирилл Рогов. Здравствуйте, Кирилл!Я напомню, что нас можно не только слушать, но и смотреть на канале YouTube «Эхо Москвы», канал «Эхо Москвы» в Яндекс.Эфире. И задавать свои вопросы: +7 985 970 45 45.
Одна из острых тем последних дней — это, конечно, обострение ситуации… пока такое нагнетание ситуации на границе с Украиной. Ожидаете ли вы реальной вооруженной развязки?
К.Рогов
―
Вы знаете, это уже несколько дней обсуждается. Действительно, центральная тема сегодняшнего дня, последнюю неделю. Тут принято говорить так: Думаю, что до войны не дойдет — и дальше рассуждения. Дойдет или не дойдет до войны, неизвестно. Мы знаем, что ружья, которые висят, они потом стреляют. Это очень часто развитие событий, оно не связано с теми намерениями, с которыми ружье вешается на стену. Поэтому эта ситуация очень серьезная, тревожная, и в некоторой степени, она как бы прощупывает поворот некоторый этого политического года и его развитие. Здесь, конечно, очень большой узел. Но, прежде всего, несомненно, Кремлю выгодна эта ситуации и нагнетание этой ситуации выгодно.
А.Соломин
―
Чем?
К.Рогов
―
Посмотрите сейчас ретроспективным взглядом, из чего состояла повестка международная Путина в последние 3 месяца?
А.Соломин
―
Вакцина «Спутник», регистрация в Европе.
К.Рогов
―
«Спутник» — это так. Но если рассматривать его взаимоотношения с европейскими и мировыми лидерами?
А.Соломин
―
Навальный, Навальный и еще раз Навальный.
К.Рогов
―
Абсолютно, да. У них главное было — это Навальный. Это было навязано… «навязано» — это, может быть, жесткое слово — была стратегия западных лидеров, которые всё время выдвигали этот пункт повестки вперед. И это было очень невыгодно Путину. Теперь он имеет возможность вернуться к своим любимым темам: начнет он воевать или не начнет воевать? И обсуждать это с мировыми лидерами это гораздо более выглядит…
А.Соломин
―
Простите, но он же не мазохист, его же не хвалить за это будут, а еще больше прессовать будут разными мерами.
К.Рогов: Им гораздо спокойней производить вакцину в мягком темпе и всячески ее поставлять в страны за пределами России
К.Рогов
―
Будут прессовать, но вступать в коммуникацию. И как-то уже забывают про Навального, потому что немножко это отходит. Путин вообще enfant terrible, он агрессор. Я имею в виду его позиционирование в международных отношениях. И поэтому для него это естественное положение, но зато оно заставляет с ним разговаривать, оно меняет повестку переговоров, и его позиции внутри страны укрепляются. И люди не слышат каждый день, что его опять спросили про Навального, а слышат такое самоуверенное: «Мы посмотрим, мы на страже. Мы как хотим, так и перемещаем войска». Вот это один очевидный спектр, перспектива вопроса.Есть и другие перспективы вопроса. Вторая перспектива — это, безусловно, тот факт, что уже ясно, такой простой, незамысловатый, но интересный факт, что это 21-й год будет тоже годом ковида. То есть восстановление мировой экономики полного не будет, возвращение нефти к высоким значениям на высоком спросе не будет. Восстановления экономики российской полноценного после падения в прошлом году не будет. И еще там впереди думские выборы, и очень плохое начало года с этим фильмом и всей истории с Навальным, который совершенно сбил повестку.
А.Соломин
―
А как война повлияет на эти процессы? Там ничего хорошего.
К.Рогов
―
Война, она забивает эфир. Она предлагает другую повестку — повестку мобилизации: «Наших бьют! Мы — так, они — сяк, а мы на это — то». И это другой разговор, которые позволяет не фокусироваться на тех темах, на которых не хочется фокусироваться.
А.Соломин
―
Подождите, если с войны приходят гробы — это повестку, действительно, сильно меняет, но явно, не в позитивную сторону.
К.Рогов
―
А вы помните предыдущую войну на Востоке Украины?
А.Соломин
―
Да.
К.Рогов
―
Ничего особенно не было. Немножко, несколько раз про эти гробы чего-то такое попытались, но это никого особенно не тронуло. Гробов там много не будет, будут контрактники. И большого возмущения этим не будет. Ну, и никто не рассчитывает, что очень много будет гробов, что такая уж будет полномасштабная война. Здесь тоже есть свои ограничения, о которых я сейчас скажу.Третья перспектива гораздо серьезнее и опаснее, потому что третья перспектива состоит в таком плане Кремля, который пока не обсуждался в Кремле, который бродит там. Не знаю, насколько он воплотился в уверенность и стремление, но об этом поговаривали — о создании такого некоторого единения, некоторое объединения, единицы, которая как бы объединяет пророссийски настроенные территории в нечто целое. Пророссийски настроенные территории — это, мы понимаем, Беларусь, а также сепаратистские территории непризнанные, которые находятся вокруг России.
И вот для того, чтобы продвигать некоторую новую единицы геополитическую, ее единство, ее некоторую связанность, конфликт на Донбассе — это удобный способ, и если бы удалось убедительно спровоцировать его, то потом можно было бы объявить некий референдум на этих территориях, о присоединении к России или о чем-нибудь в этом духе. И я бы тоже не сбрасывал эту тему, эту перспективу со счетов, потому что мысли о некотором укреплении этих пророссийских территорий в некоторый кулак, она бродит и она существует.
И, наконец, есть четвертое измерение — это взаимоотношения с американской администрацией, которое тоже является попыткой заставить их выйти на дилог по широкому кругу геополитических проблем. Байден очень жестко обозначил, что он не собирается с Путиным ни о чем разговаривать и договариваться на этих прокси-конфликтах. И теперь здесь есть возможность прощупать, насколько это решение может быть твердым, насколько оно может быть поколеблено. Примерно это так выглядит.
С другой стороны, есть другая проблема, то есть она продолжение последней — это тема санкций и вообще санкционной готовности Запада. Понятно, что у Запада нету арсенала действенных экономических санкций против России в том мягком режиме конфронтации, который был до сих пор. Но готовы ли к более жестким санкциям Америка и Европа, это не очень понятно.
К.Рогов: Уровень образования гораздо важнее в отношении к вакцинированию, чем доверие к властям
Ели конфликт будет острым, то, возможно, произойдет такой как бы переход на другой уровень санкционных политик. И это интересный момент, потому что мы видим что рынки, в принципе, готовятся к этому переходу на новый уровень санкционных политик. Может ли это быть сценарий, на который Кремль сознательно идет, я не знают.
А.Соломин
―
А как это проявляется рынками?
К.Рогов
―
Волатильность рубля, прежде всего, которая очень остро реагирует, и в которой проявляется именно настрой инвесторов, настрой рынков, что может быть какое-то серьезное усиление санкций. Рынок видит ситуацию не как инертную, не как инерцию предыдущих периодов, как возможность перехода к другому уровню.
А.Соломин
―
Перечисляя четыре измерения проблемы Востока Украины, вы не упомянули еще одно измерение, которое, с вашего разрешения, я приведу устами Николая Патрушева. Патрушев считает, что нынешнее обострение на Юго-востоке Украины, — цитирую я по «Ленте.ру», — связано с серьезными внутренними проблемами соседней страны. А киевские власти решают свои вопросы за счет Донбасса, в то время, как капитал из страны давно утекает за рубеж». Рассматриваете ли вы Украину как возможного инициатора этого обострения?
К.Рогов
―
Видите ли, войска передвигаются в районе Донбасса российские. И я думаю, что возможности Зеленского по передвижению российский войск ограниченные.
А.Соломин
―
Российские власти объясняют это реакцией на…
К.Рогов
―
Ну, какой реакцией? Да нет, это вряд ли правда. Вряд ли российские власти ожидают всерьез попытки военным путем со стороны Украины вернуть Донбасс. Это был бы слишком большой подарок Путину, если бы такие были планы. Я думаю, что у Зеленского есть определенная выгода тоже от обострения. И на динамике обострения это может сказываться негативным образом.Но думаю, все-таки, что основная инициатива эскалации российская, и она, собственно, заключается в том, что… Вот есть там перестрелки… Иногда вы читаете новость: «Представители миссии ОБСЕ заявили, что число перестрелок увеличилось в 10 раз». На обывателя и даже вовлеченного в политический вопрос это производит мало впечатления. Черт его знает, может быть, была одна месяц, а сейчас 10, или одна в год, а сейчас 10 в год. Хрен знает, что такое в 10 раз. А весь такой кипеш начался, кода вполне официальные мониторинговые структуры, следящие за передвижением войск, увидели высокую концентрацию войск в этом районе, и она, судя по всему, превосходит то, что принято было бы считать рамками разумных опасений.
А.Соломин
―
Концентрация войск — это всегда плохо. Правильно ли я вас понял? Это всегда опасно.
К.Рогов
―
Да. вы спросили меня, насколько Украина заинтересована в этой эскалации. Я говорю, что там интерес есть у Зеленского, может быть, политический, но эскалация все-таки, ее главным источником является высокая концентрация войск, которые на российской территории в районе сосредоточены
А.Соломин
―
Спасибо большое! Это было «Особое мнение» Кирилла Рогова, политолога. Меня зовут Алексей Соломин. Сразу после нас в 20 часов — программа «2021» сегодня ее герой — глава Совета «Фонда защиты прав человека» 13-й чемпион мира по шахматам Гарри Каспаров. А в 21 час традиционна для пятницы — программа «Суть событий» с Сергеем Пархоменко.Кирилл, я вас еще раз благодарю, спасибо большое!