Виктор Шендерович - Особое мнение - 2021-06-09
09.06.2021
М. Майерс
―
Здравствуйте. У микрофона Маша Майерс. В этой студии писатель Виктор Шендерович.
В. Шендерович
―
Добрый вечер.
М. Майерс
―
Здравствуйте вам. Вы успели прочитать расследование Инсайдера по отравлению Дмитрия Быкова. Какие вы испытали эмоции?
В. Шендерович
―
Никаких особенных эмоций. Потому что я это знал. Я знал, что Диму пытались отравить. Тут ведь другая интересная история. Мы догадывались, знали, вот получили подтверждение. Характерна реакция. Никто из той стороны не вышел на связь. Никто это не собирается опровергать. Когда такого рода обвинения не вообще, а поименные конкретные чудовищные просто игнорируются – это только означает, что нечего сказать. Нечего ответить. Это явка с повинной. Как и в случае с Навальным. Это явка с повинной. Если немедленно после расследования…
М. Майерс
―
Куда являются-то?
В. Шендерович
―
Нам являются. Это публичная явка с повинной. Что это в переводе на русский язык означает. Это означает, что: да, и что? Да, это были мы и что вы нам сделаете? Говорит власть. Ничего. Сидите тихо. Вы нам ничего не сделаете. А если кто-нибудь вякнет – положим вниз лицом его. Посадим его. И под судом Соболь, которая пришла к убийце – а убийца не под судом. И не счел нужным объясниться. И его начальство не сочло нужным объясниться. Это публичный демонстративный плевок в лицо и констатация того, что они на сегодняшний момент правы. Мы ничего не можем сделать. Две важные вещи следуют, если общим планом смотреть. Первое – они убийцы. Второе – мы ничего не можем с этим сделать.
М. Майерс
―
Вы повторяетесь.
В. Шендерович
―
Ничего, это можно и в третий раз повторить и в пятый. Это очень важная композиция. Композиция почти как мне кажется беспрецедентная. Потому что, конечно, государственные убийцы были и при Сталине, и при Андропове и при ком угодно. Но такого, чтобы все знали, чтобы это было опубликовано, чтобы это было известно, чтобы миллионы людей, десятки миллионов людей об этом знали и это повисало как бы в воздухе, а дальше как ты так рассасывалось. Ну что живем дальше при убийцах.
М. Майерс
―
Так это к нам вопрос может быть. Где эффект разорвавшейся бомбы. Где народное возмущение. Где крики в СМИ. Единым фронтом вставших на защиту граждан.
В. Шендерович
―
Нет никаких СМИ. Нет СМИ. В сегодняшних вечерних новостях 1-го, 2-го, 3-го, 4-го, какого угодно каналов – ни следа об истории отравления Быкова. Просто не найдешь. Их не будет. Этого события не будет для десятков миллионов телезрителей. Для других десятков миллионов оно есть, но оно остается внутри.
М. Майерс
―
Внутри чего?
В. Шендерович
―
Внутри человека. Оно гниет там, поскольку нет общественных механизмов, нет ни СМИ, ни выборов, подавлено протестное движение, уничтожены, персонально задавлены, сидят в тюрьме или вытолкнуты в эмиграцию те, кто пытались быть политиками в России. Сегодня в России нет политики. Все, кто пытались – либо сидят, либо выгнаны вон из страны. Либо маргинализированы, либо куплены. Ничего четвертого. Это означает, что знание гниет внутри. Тут интересны наши внутренние рефлексии. Сегодня один мой друг в фейсбуке интеллигентный человек, скорее твоего поколения, чем моего, в ужасе от расследования, от информации по Быкову пишет: еще немного и я поверю, я полностью обрушен этим сообщением, еще немного и я поверю во взрывы домов. Пишет он.
М. Майерс - В 1999
―
м?
В. Шендерович
―
Да. Я думаю, что же мешает нам поверить, какое знание о работе ВЧК, МГБ, КГБ, ФСБ, что нам мешает поверить во взрывы домов. Ясен ответ на этот вопрос. Нам мешает поверить ужас от того, что мы останемся наедине с этим твердым знанием. Что они это делали. Потому что пока этого знания нет, можно сказать: ну нет, ну кому нужно было, что вы, кому нужно было взрывать. Ну кому нужен Быков. Что вы. Можно как-то от себя это отпихивать. И оставаться в каком-то ладу с собой.
М. Майерс
―
А ведь это еще ельцинские времена.
В. Шендерович
―
А что делать? Если ты остался наедине с точным знанием. Что это убийцы. Что дальше с этим делать? Что делать с этим в свободном обществе – понятно. Брать убийц живьем, менять власть, сажать преступников в тюрьму. Дальше все понятно. Инструменты есть. От свободных СМИ, парламентское расследование. Независимый суд, выборы. Это все работает. Выход на улицы, протесты. Что делать в нашей разновидности Туркменистана, в которой мы находимся. Каждому – свое. Но для начала я в очередной раз как мантру повторяю: мы должны отдать себе отчет. Да, это убийцы. Да, мы живем и мы ничего не можем сделать. Да, они могут, они запугали общественность. Вот та цифра, которую ты мне называла перед эфиром, сколько процентов Левада.
М. Майерс
―
Левада, который российские власти признали иностранным агентом - 22% опрошенных хотят уехать из России. Это максимум с 13-го года.
В. Шендерович
―
При этом на прошлой неделе была информация, что падают протестные настроения.
В.Шендерович: Нам наплевать на собственную жизнь. Чудовищно. В метро каждый второй без маски, о перчатках речи нет
М. Майерс
―
Но они сравнивали с январем.
В. Шендерович
―
Совершенно верно. Так это связанные вещи. Падает энергия протеста и нарастает энергия эмиграции. Просто люди поняли, что ничего нельзя, люди отчаялись что-то поменять.
М. Майерс
―
То есть они не полюбили Путина. Вы это имеете в виду.
В. Шендерович
―
Нет.
М. Майерс
―
У кого снизились протестные настроения.
В. Шендерович
―
Совершенно верно. Это не любовь к Путину, а это отчаяние и другое решение. Если нельзя поменять власть на своей родине - кто-то уезжает. Это те самые люди по большей части, которые могли бы здесь что-то поменять легитимным политическим путем. Это бывший проспект Сахарова, Болотная площадь. Которая уехала тогда наполовину. Это новые, которые вышли. Им переломали руки-ноги. Девочка отличница, которая читала Конституцию ОМОНу. Она получает срок.
М. Майерс
―
У нее там еще есть другие прегрешения перед властью.
В. Шендерович
―
Какие? Очень сильные.
М. Майерс
―
Она покрасила…
В. Шендерович
―
Конечно. Пусть скажут спасибо, что к ней не ворвались как к этому блогеру.
М. Майерс
―
Это мы про Ольгу Мисик говорим.
В. Шендерович
―
Те люди, вот эта Ольга Мисик, а дальше мы перечисляем: Константин Котов, Жуков – мы перечисляем молодых людей, уже во внуки мне годящихся практически. Людей, которые могли бы быть, могли бы что-то поменять здесь. Они маргинализированы, они выброшены вон. Это связанные вещи: падение протестных настроений и эмиграция. Выкачивается воздух, мозги, душа, совесть. Деньги уходят само собой, их сюда уже и не пустит никто. Уходят отсюда. Мы становимся все более примитивным обществом, примитивной страной. Бывшая российская цивилизация она деградирует совершенно очевидно. Она не идет в сторону, как она синусоидами шла, пыталась в сторону Европы. Она бежит от Европы. Мы сами себя закупориваем в этой азиатчине. Не географической, разумеется, - политической. И вот эти две цифры левадовские очень точно коррелируются между собой. По частности. По подробностям. Вот сегодняшняя история с блогером Хованским.
М. Майерс
―
Я хотела, прежде чем, у меня запланирован вопрос, я хотела поспорить с вами, что вы не знаете, кто это.
В. Шендерович
―
Я посмотрел сегодня. Мое знакомство с его творчеством началось в день его задержания.
М. Майерс
―
Наконец-то.
В. Шендерович
―
Я приобщился к 4 миллионам его подписчиков. Я одним глазком глянул. Ну, знавал я тексты поталантливее и исполнением изящнее. Но мы с вами не в Гнесинском училище, не в Литинституте. Мы не оцениваем прискорбное качество музычки или текста. Мы говорим о том, что к человеку, который писал слова и пел их посильно своим голосом, какой бог дал. К нему врывается ОМОН, кладет его вниз лицом. Все это транслируется, записывается под камеру. Вооруженные. Они не стесняются это записывать и транслировать. Они хотят, чтобы мы видели, как это было с ним сделано. Тут есть две темы. Первая тема – правовая. В правовом отношении этот закон совершенно ничтожный. Это не имеет никакого отношения к праву.
М. Майерс
―
Вы имеете в виду пропаганду терроризма «шьют».
В. Шендерович
―
Это все просто ересь. Правовая ересь. Есть прекрасные американские стандарты свободы слова абсолютной, которая ограничивается, я многократно это цитировал – только когда слово может повлечь насилие. Непосредственно. Там очень важное слово – «непосредственно». Ты можешь быть ку-клукс-клановцем сколько угодно. Сколько угодно ты можешь молотить воздух этой дрянью. Тебе руки не будут подавать – другое дело. Но молотить воздух ты можешь. Как только ты призываешь вот сейчас и твои слова могут повлечь насилие вот над этим человеком и доказана связь между твоими словами и действиями дальнейшими, как было доказано в Руанде во время геноцида. Связь между работой с позволения журналистов и насилием. Это было доказано. Там стоп, твоя свобода слова угрожает жизни и достоинству граждан. Только так. Никаким образом вся эта ересь, которую пел этот блогер, никому никакой угрозы не несла. Угрозу чудовищную несет монополия силовиков на вот такого рода насилие. Зададим вопрос: чего они добивались этим арестом. Предположим, даже в рамках их представлений о праве они хотят пресечь эту деятельность. Что делается в этом случае? Присылается повестка к следователю. Куда он идет со своим адвокатом и так далее. Скучный процесс выяснения, лингвистическая экспертиза. Это всё. Но у них другая задача. Какая же? Очень простая. У них задача - навести на нас ужас. Они решают задачу навести ужас на нас и они успешно эту задачу решают. Дело не в том, что он провинился по какой-то статье. А дело в том, что нам показали, что можно ворваться, можно положить вниз лицом вот так. В нас хотят поселить ужас. В нас уже поселили ужас. Это прямо связано с понижением протестных настроений. Понижение протестных настроений при герцоге Альбе в Нидерландах наблюдалось среди оранжистов. Сожгут город, 3 тысячи человек сожгут – глядишь, следующие 3 тысячи - у них понизились протестные настроения. Но это не потому что они полюбили герцога Альбу. Это потому что они хотят жить, просто жить.
В.Шендерович: Экономика России очень зависит от Америки. А с долларом ничего не случается
М. Майерс
―
Понимаете в чем проблема с этим Хованским. Кладут же лицом в пол не вас, условно. Не меня. Хотя я здесь совершенно ни причем, дело не в этом. А в том, что власть таким образом разговаривает не с вашей аудиторией, а видимо, с теми 4 миллионами.
В. Шендерович
―
С моей аудиторией она разговаривает…
М. Майерс
―
Уже поговорила.
В. Шендерович
―
Да. Вполне и продолжает разговаривать.
М. Майерс
―
То есть вам все понятно.
В. Шендерович
―
Да.
М. Майерс
―
А вот этим 4 миллионам, которые в Тик-Токе записывают.
В. Шендерович
―
К ним и обращено это. Конечно.
М. Майерс
―
Флешмобы устраивают имени Рамзана Кадырова. У них там немножко другой язык и другое понимание.
В. Шендерович
―
Конечно. Это обращено к ним.
М. Майерс
―
И понимание своей свободы. Вопрос заключается в том, что вот эти силовики, приходя к нему домой и…
В. Шендерович
―
Укладывая вниз.
М. Майерс
―
Укладывая его лицом вниз на пол, они же разговаривают с этой аудиторией по-прежнему на своем языке. Как она понимает? Им что страшно становится?
В. Шендерович
―
Этот язык понимают все. Читай Шаламова.
М. Майерс
―
Вы представляете, 12-летний какой-то пацан сидит в Тик-Токе, пишет какие-то ролики. Он после этого начинает: ой, боюсь, боюсь. И вырубает Интернет?
В. Шендерович
―
Не знаю. Это палка о двух концах. Какая педагогика тут.
М. Майерс
―
Вот, самое интересное.
В. Шендерович
―
Она понятна и она обоюдоострая для страны. Она прискорбна для страны в любом случае. Человек либо скажет «да пошли вы к черту», если тут можно огрести по морде за то, что я слушаю или пишу, говорю. То давай я начну себе жизнь снаружи от этой дивной азиатской территории, где можно получить сапогом по морде за то, что ты пишешь песни. Удачные или неудачные. Давай-ка я найду себе для жизни другое место по соседству. Например, то место, где прекрасно говорят по-русски. По соседству есть несколько территорий. Либо так, либо государство убеждает человека, что разговаривать с государством бессмысленно. Человек уходит либо в маргинализацию, либо именно как раз в террор. Они выталкивают в нелегитимное поле.
М. Майерс
―
Радикализируют.
В. Шендерович
―
Конечно. Господи, боже мой, они только этим и занимаются. Они создают, экстраполируя на 19-й век, который мы по истории проходили и поскольку этот сюжет прошел, его легче разбирать. Потому что мы уже знаем ответы в конце задачника. Когда народников выталкивают в народовольцы. Ты хотел образование нести, ты хотел реформ, прогресса? Тебя капитану уряднику сдали, тебе ноздри вырвали, тебя выпороли. Тебя в Сибирь по Владимирке отправили. Следующее поколение говорит: ага. И начинает взрывать к едрене фене.
М. Майерс
―
Но власть какие выводы из этого делает? Что надо ужесточать на первичном этапе.
В. Шендерович
―
Власть тупая. Власть, по крайней мере, стратегически тупая. То есть они умные в том смысле, что ложку мимо рта не проносят. Тут они очень умные. Но они необразованные, поэтому для них конец этого задачника, то, что для меня ясно, потому что я знаю ответ. Они не смотрели в эту книжку.
М. Майерс
―
Вы имеете в виду 17-й год?
В. Шендерович
―
Я имею в виду учебник истории. Наш 17-й год, 93-й и французский 1700, какой угодно. Они не смотрели в этот задачник. Или 89-й французский. Откуда посмотреть. Они не смотрели в этот задачник. Они не имеют представления об этом. Им кажется, что так лучше. Так действительно лучше в ближайшее время для них. Ну конечно ОМОН есть…
М. Майерс
―
Есть.
В. Шендерович
―
Банда сформирована прекрасно. Банда управляемая. Есть бандиты с бейджиками, со значками в парламенте, который как бы парламент. Есть бандиты в мантиях. Есть бандиты с бейджиками журналистов. Есть бандиты в форме ОМОНа. Все подконтрольно. Ты можешь класть вниз лицом, а потом еще его отпиарить, а потом его унизить, а потом его же еще и посадить. Все возможно. На короткой дистанции все возможно. На длинной дистанции исторической это кончается деградацией страны. Бегством мозгов. И такой печальной длинной историей, я уже сказал это слово – длинная история деградации. Разные сюжеты, но все как бы одно варево. Вот будет встреча с Байденом. Почему она будет? Потому что у этого бандита большие возможности по разрушению. По нанесению вреда. Большие военные, большие экономические возможности пока что. Не такие большие как раньше, но есть. Есть экономический крючок и никому неохота терять миллиарды. И есть крючок просто прямого рэкета. Шантажа. Нанесения военного ущерба. Разумеется, Байден, прекрасно знающий, с кем он и даже уже транслирующий, с кем он говорит – они вынуждены с нами разговаривать. Две темы. Подкуп и шантаж. Подкуп и рэкет.
М. Майерс
―
Байден вполне имеет ресурсы заниматься тем же самым. Я думаю, в этом смысле они друг друга стоят.
В. Шендерович
―
Нет. У Байдене другие задачи. У них серьезная проблема – Китай. И борьба за мировое лидерство с Китаем.
М. Майерс
―
В экономическом смысле.
В. Шендерович
―
И в военном тоже. Китай – противник. А не мы. Ну послушай, это…
М. Майерс
―
Принимается.
В. Шендерович
―
Это все наши фантомные боли по поводу того, что мы можем противостоять Америке. Мы можем сильно нагадить Восточной Европе. Можем сильно нагадить странам, которым не посчастливилось с нами граничить. Мы можем сильно нагадить. Мы можем организовать поток беженцев. Можем организовать ад. Еще Беларусь есть. Это мы можем. Но никакого противостояния с Америкой уже нет. Противостояние Америки с Китаем. Экономическое, потенциально военное. Байден занят этим. Повестка для России у Байдена – обезопасить Запад от выхода дальнейшего наружу. Что касается нашей экономической деградации – это мы делаем сами, в этом смысле политика Путина я думаю, абсолютно устраивает Запад. Потому что Путин деградирует Россию. Россия останется таким буфером между Европой и Китаем. Это очень хорошо для Европы.
М. Майерс
―
Лишь бы не договорились между собой.
В. Шендерович
―
Кто?
М. Майерс
―
Россия с Китаем.
В.Шендерович: Что касается нашей экономической деградации – мы делаем сами, политика Путина абсолютно устраивает Запад
В. Шендерович
―
Китаю не надо договариваться с Россией. Китай Россию поглотит, понимаешь? Договариваются с равным.
М. Майерс
―
Скоро-скоро?
В. Шендерович
―
Когда захотят.
М. Майерс
―
Думаете.
В. Шендерович
―
Когда захотят. Когда сочтут нужным.
М. Майерс
―
Так.
В. Шендерович
―
Им торопиться некуда. У них другими исчисляется, другое летоисчисление на пару ноликов. Другие периоды… У них другой разговор об этом. Им некуда торопиться. У них армия под ружье если встанет вся – то это 700 миллионов человек. 700 миллионов человек. Но эта армия не потребуется – потому что они через какое-то время просто войдут на наши опустевшие деградированные развалившиеся территории.
М. Майерс
―
У нас там атомное оружие.
В. Шендерович
―
Послушай меня.
М. Майерс
―
У нас там колючая проволока. «Грады» как это все называется.
В. Шендерович
―
Послушай…
М. Майерс
―
Не войдут.
В. Шендерович
―
«Градами» пугал я их, когда 40 лет назад на китайской границе служил. Мне виднее. Я видел эти до горизонта эти БМПшки, этот неприкосновенный запас на случай войны. Это все не потребуется сейчас. Время ушло. Нас отсекут сейчас от технологий, уже отсекли. Через какое-то время этот шантаж закончится, потому что кто владеет небом, космосом – тот владеет всем. На земле никаких этих армий не потребуется.
М. Майерс
―
Зачем китайцам 700 миллионов тогда.
В. Шендерович
―
Именно. Речь идет о том, что наш военный шантаж продлится, я думаю пару десятилетий. Потом уже ничего не взлетит просто. Задача Запада, если смотреть шахматную доску, перевернуть и посмотреть с их стороны – как-то додержаться до того времени, когда мы сгнием сами. Я имею в виду стратегическую безопасность их. Байден не приносил клятв и присяг перед нами с тобой.
М. Майерс
―
Позвольте паузу сделаем в этом месте. Программа «Особое мнение». Виктор Шендерович в студии «Эхо Москвы». Мы вернемся совсем скоро.НОВОСТИ
М. Майерс
―
17.34. Писатель Виктор Шендерович в студии «Эхо Москвы» в программе «Особое мнение». Ничего не поменялось за то время, пока вы слушали новости. Собственно, мы с вами на Байдене остановились.
В. Шендерович
―
Просто транскрипция этой встречи, подача ее как встречи равных партнеров – то, что будет. Россия сейчас надуется и будет размером с Америку, и мы с Америкой решаем глобальные вопросы. Это все фантомные боли, разумеется. У Америки, повторяю, есть ясная задача в отношении России. Главным образом касающаяся нейтрализации, непринесения вреда. Там есть какие-то экономические вопросы и есть главный вопрос, который касается вооружений. Надо сделать так, чтобы с этой страны с точки зрения Америки и Запада не было больше этих всех недоразумений на уровне новой войны, этого всего.
М. Майерс
―
Вы думаете, что есть достаточный инструментарий для этого?
В. Шендерович
―
Ты помнишь, мы месяц назад собирались воевать с Украиной. Прямо уже почти совсем. Вошел шестой флот – раздумали воевать. Инструментарий есть.
М. Майерс
―
Прям по Венечке Ерофееву, прости, господи.
В. Шендерович
―
Раздумали.
М. Майерс
―
Корабли американского флота. В порту Владивостока.
В. Шендерович
―
Тем не менее, инструментарий, конечно есть. Я только говорю о том, что есть их интерес. Он понятен. И есть наш интерес. Наш интерес – попытаться стратегически каким-то образом перестать быть геморроем для человечества. А снова стать какой-то частью европейского сообщества.
М. Майерс
―
Не поняла вас, простите. У нас есть такой интерес? Перестать быть геморроем?
В. Шендерович
―
Нет, не у Путина.
М. Майерс
―
А у кого?
В. Шендерович
―
У нас с тобой.
М. Майерс
―
Я думала вы имеете в виду российскую сторону на переговорах с Байденом.
В. Шендерович
―
Нет, я имею в виду Россию, чьи интересы - противоположные интересам Путина.
М. Майерс
―
То есть вы не хотите быть геморроем?
В. Шендерович
―
Я не хочу быть геморроем.
М. Майерс
―
А Путин хочет. А я воздержалась.
В.Шендерович: Падает энергия протеста и нарастает энергия эмиграции. Люди поняли - ничего нельзя, отчаялись менять
В. Шендерович
―
А у Путина нет никакой другой роли. Либо он геморрой, либо он никто. Мы не можем ничего предложить.
М. Майерс
―
Газ.
В. Шендерович
―
Послушай, через какое-то время, мы же говорим стратегически, конечно, сейчас никто не хочет миллиардных потерь каких-то.
М. Майерс
―
Администрация Байдена достаточно прагматична, судя по всему. Несмотря на то, что…
В. Шендерович
―
Совершенно верно. Но экономика Америки ну вот прям никак не зависит от России.
М. Майерс
―
Это правда.
В. Шендерович
―
А вот экономика России очень зависит от Америки. И когда мы заявляем, что мы в очередной раз выходим где-то там из доллара, обрати внимание. С долларом ничего не случается.
М. Майерс
―
А возвращение к советской модели…
В. Шендерович
―
А когда какие-то ответные меры, то случается с рублем.
М. Майерс
―
Это правда. Но вы не предполагаете, что это возвращение к советской модели экономической. Мы сами с усами.
В. Шендерович
―
Это не советская. Вот есть Северная Корея. Опор на свои силы. Албания была.
М. Майерс
―
Все проходили.
В. Шендерович
―
Все проходили. Буквально ничего не повторяется. Конечно. Буквально никакого повтора советского опыта не будет. В реку эту нельзя вступить дважды. То, что под руководством Путина Россия деградирует, то, что они инструментально возвращаются к террору, как основному средству внутренней политики и военному шантажу как средству внешней политики – это уже понятно.
М. Майерс
―
А говорить не будет.
В.Шендерович: Какое знание о работе ВЧК, МГБ, КГБ, ФСБ мешает нам поверить во взрывы домов?
В. Шендерович
―
Возможности другие. По поводу внешнего совсем другие…
М. Майерс
―
Возможности в 18-м году тоже были довольно мизерные у советской власти. А потом о-го-го как развернулись.
В. Шендерович
―
Подожди. Это все-таки. Нет, послушай меня, в 18-м году мы отдавали территории, если ты в курсе. Брестского мира и так далее. Они готовы были торговать с Россией как угодно, но лишь бы самим уцелеть. Эта задача, собственно говоря, стоит и перед Путиным - самим уцелеть. Попытка уцелеть. То есть задачи не государственные, не национальные, в том и драма сегодняшняя, что задачи национальные, государственные противоположны задачам этой банды, которая под видом государства здесь окопалась. Возвращаемся, сделав круг, к началу сюжета. Им по фиг совершенно все кроме того, чтобы уцелеть. Что дает возможности воровства и безнаказанности за это воровство. Ворюги становятся кровопийцами как мы увидели очень быстро. Поэтому Бродского цитировать поздно. Ворюги, чтобы остаться у власти, которая дает им возможность воровать, - легко стали кровопийцами. И мы видим, что они прошли все эти…
М. Майерс
―
Ковида тоже не боятся?
В. Шендерович
―
Он – нет. Ты же понимаешь, окопался…
М. Майерс
―
Кстати. Извините, маленький реверанс в сторону. У нас как вы знаете, растут цифры вновь и по России, и по Москве. У нас при этом вновь начались разговоры об ужесточении масочного режима, что надо размораживать койко-места в больницах. Локдауна не будет, но тут скорее экономическая повестка. Тотального локдауна. И при этом Путин и Собянин без масок.
В. Шендерович
―
Мы говорили об этом год с лишним назад. Давай еще раз повторим. Мы сегодня находимся в одной из самых, по крайней мере, в Европе, если не считать Индию и другие специфические страны, в гигиеническом отношении. Мы конечно в самом драматическом, трагическом положении по ковиду. Мы в серой зоне, по которой нет статистики. Я захожу посмотреть - Россия просто серая. Потому что заведомо понятно, что статистики нет. Что она лживая. Эмпирически мы видим: помирают вовсю. Смертность огромная. Больницы уже заполнены. Чего они там дальше будут размораживать. Больницы уже заполнены.
М. Майерс
―
Сейчас опять откроют Крокус, Крылатское.
В. Шендерович
―
Совершенно верно. Цифры растут. При этом традиционный пофигизм россиян и их презрение к собственной жизни, который отражается в том, что они голосуют за Путина и в том, что они не носят маски и не моют руки. Это все одного порядка. Это все - пропади оно пропадом называется. Это скрепа. Пропади пропадом такая жизнь и еще за нее бороться. Мы самоеды. Это выражается и в нашей терпимости к прямому объявленному злу, и к нашей неспособности воспользоваться демократическими инструментами, и в том, что нам наплевать просто буквально на собственную жизнь. Чудовищно. Я езжу в метро, сказать, что каждый второй без маски, о перчатках речи нет. Каждый второй без маски точно. И уже никто не делает замечаний. Я не видел, чтобы… Пофигизм. Этот пофигизм логически связан с абсолютным неверием во власть. Разумеется. Потому что никакой обратной связи нет. Я повторяю эти тексты годовалой давности.
М. Майерс
―
Как вам скучно должно быть.
В. Шендерович
―
Да, обратной связи нет. И в кои-то веки, когда власть говорит вещь разумную – ее уже никто не слышит. Потому что все знают: они лгут.
М. Майерс
―
Да они сами без масок!
В. Шендерович
―
И они сами…
М. Майерс
―
А они-то почему?! Их-то жизнь это величайшая ценность современного мира.
В. Шендерович
―
Только он не встречается ни с кем, кто…
М. Майерс
―
Сидел далеко.
В. Шендерович
―
Всех, кто на расстоянии плевка подойдет, они две недели перед этим сидят. Он в метро не ездит.
М. Майерс
―
Но Сергей Семенович Собянин, я была на одной из панелей ПМЭФ, где он принимал участие. Он сидел в окружении губернаторов, они сидели в зрительном зале. Не на трибуне. Это обычные ряды кресел, которые стоят вплотную. И в первых двух рядах, по-моему, был один человек в маске.
В. Шендерович
―
Ну понятно.
М. Майерс
―
У меня даже фоточка есть.
В. Шендерович
―
Это уже подробности.
М. Майерс
―
Пруф.
В. Шендерович
―
Их презрение к закону, в том числе к собственным законам. Наше презрение к собственной жизни, к собственному достоинству, здоровья, жизни. Это все тут сложилось, в истории коронавирусной прямо сошлось. Самоедство, национальное самоедство.
М. Майерс
―
Как говорится, швами наружу. Если говорить все-таки в формах советских реинкарнирующихся на наших глазах. На сайте «Эхо Москвы» сейчас размещен, оригинал на сайте МБХ-медиа, такая программная статья, как ее назвали ваши почитатели. Владимира Пастухова «Deep Mind State. Борьба с инакомыслием как увертюра к массовому террору». Вы же говорили, что вот эта форма реинкарнируется, вот эта. Вот так будет, а так больше не будет никогда. В этом смысле Владимир Пастухов рассуждает, насколько возможно или невозможно возвращение к 30-м, в самом широком смысле.
В. Шендерович
―
Больной либо жив, либо мертв. Как ты помнишь. Если он жив – то он либо умрет, либо не умрет. Как в Буратино было сказано. Конец этого задачника еще не смотрели. Наши внуки посмотрят.
М. Майерс
―
Думаете так долго ждать?
В. Шендерович
―
Мои внуки, твои дети.
М. Майерс
―
Если учесть, что моему сыну – 5, то уже там лет через 10 можно смотреть.
В. Шендерович
―
Заглянет, я думаю. В конец учебника. Здесь мы не знаем, бабушка Клио всегда говорит надвое. Это можем проскочить, можем, как говорится и мордой об косяк. Это уж как повезет. Мы можем говорить о тенденции. Тенденции таковы, что рассуждения Пастухова абсолютно актуальны. Невозможно было 20 лет назад при каком ни есть позднем Ельцине, в какие ни есть лихие 90-е, рассуждать о государственном терроре…
М. Майерс
―
Верну вас к взрывам домов. Мы же все-таки помним, что 1999 год – это ельцинские времена. Сейчас это как-то уже воспринимается…
В. Шендерович
―
Нет, взрывы домов пришли при Путине. Маш, не валяй дурака. Путин уже вошел во власть. Формально президентом был старенький Ельцин, он уже объявил преемника. И он уже отходит от дела. Взрывы домов начались, аккурат пришел Путин во власть, он был назначен преемником 9 августа. И после этого все это началось.
М. Майерс
―
Но он не настолько еще силен был.
В. Шендерович
―
Он стал преемником и довольно быстро завертелось все. Мы еще раз, не отвлекаемся на подробности. Формально – да, можно сказать, что это было при Ельцине.
М. Майерс
―
Мы все-таки должны быть точны.
В. Шендерович
―
Так же как осетинская авантюра была при Медведеве. Можем сказать и так. Оккупация Грузии случилась при Медведеве. Конечно, есть формальные вещи, но это для суда. А мы говорим о сути дела. Это то, что называется Путин. Это пришел Путин. И оно началось. Началось совершенно недвусмысленно. Собственно, началось, если говорить об идеологических вешках – сразу с возвращения советского гимна. Поэтому удивляться дальше как-то неловко. Как в старом анекдоте. Как иностранец сломал ногу и говорит: яма, люк, у нас ставят красный флажок. - Ты когда в Шереметьево прилетал, большой красный флаг видел? Так вот большой красный флаг повесили. Гимн поменяли. Чего еще.
М. Майерс
―
Виктор Анатольевич, возвращаясь к опросу о 22%, которые готовы уехать из страны. А как должна сложиться ситуация, чтобы уехали лично вы?
В. Шендерович
―
Я думаю это должна быть ситуация либо угрозы, либо какого-то внутреннего ощущения безнадеги, бессмысленности того дела…
М. Майерс
―
Вы об этом говорите каждый день. Еще не тотально, видимо.
В. Шендерович
―
Нет, я же говорю, ты спрашиваешь обо мне, не спрашиваешь вообще. Не знаю. Самый честный ответ: не знаю. Потому что человек не знает, как он себя поведет.
М. Майерс
―
Это правда. Но мы же видим кейс Быкова сегодняшний. Кейс Навального, Гудкова, Милова.
В. Шендерович
―
Я прекрасно понимаю. Ты спросила вначале, что я почувствовал. Я неожиданно вдруг обнаружил себя внутри триллера. Участником которого я являюсь.
М. Майерс
―
Надеюсь, что этот триллер будет с хорошим концом. Виктор Шендерович, писатель – гость программы «Особое мнение». Меня зовут Маша Майерс.