Виктор Шендерович - Особое мнение - 2021-11-04
04.11.2021
М. Майерс
―
17.07. Здравствуйте. Это программа «Особое мнение». В этой студии писатель Виктор Шендерович.
В. Шендерович
―
Добрый вечер.
М. Майерс
―
Здрасьте вам. Так повелось, что мы встречаемся в дни больших праздников. В прошлый раз был день рождения Владимира Путина.
В. Шендерович
―
Все прямые эфиры мои по четвергам потому что.
М. Майерс
―
Они так специально рождаются по четвергам. И праздники назначают исключительно на четверги. Сегодня день народного единства. Вы его упорно называете днем национального единства. Вы так случайно ошиблись или специально?
В. Шендерович
―
Случайно. Но тут какая штука. Повторяюсь, потому что ничего нового тут не происходит и происходить не может. Дело в том, что нет никакого единства в этом дне, его нашли просто по календарному признаку. Нужно было вытащить из-под коммуняк 7 ноября, а оставлять без выходных в начале ноября народ богоносец никто не рискнет. Вот это как раз скрепа. Отдыхать. Выходные – это наши скрепы. Поэтому нужно было вместо 7 ноября что-то сделать. нашли это 4-е, совершенно ничего особенного в этот день не происходило, все это высосано из пальца. Как и тема. И естественным образом стал праздник националистов. Мы помним, что «Русские марши» было и правильно в том смысле, что если единство – то единство всегда вокруг чего-то. Оно связано с чем-то. Скрепы – это плохое слово, но есть национальная идея. В чем она? Взятие Бастилии – отлично. Обретение свободы – отлично. Понятная тема. Франция, которая…
М. Майерс
―
Победа в Великой Отечественной войне – чем вам не скрепа?
В. Шендерович
―
Замечательно. Я сейчас говорю праздник, 9 мая как и 12 апреля, долгое время было народным человеческим праздником. Его праздновали, не требовалось никакого государства. Это действительно объединяло людей, и не нужно было объяснять – почему. Это искусственная история, там внутри гниль, труха и мелкий политический интерес. Путин попытался наполнить это своей злобой дня - противостояние Западу. Поляки. Типа как бы для тех школьников, которые это проходят – это день, когда мы прогнали оккупантов.
М. Майерс
―
Так мы и Наполеона гнали, и Гитлера.
В.Шендерович: Если бы я был чехом, Вацлав Гавел думаю, мне бы понравился
В. Шендерович
―
Нас хотели завоевать, а мы прогнали. Вот про что административно этот праздник. Не имеет никакого отношения, разумеется, к реальной истории. потому что поляки в этом сюжете участвовали, как и шведы, но совершенно сбоку, эта была огромная смута 14-летняя. Это была гражданская война. Это свои топили, резали, вешали, огромная смута. На краю которой есть сюжет, внутри которого.
М. Майерс
―
Но в Кремле-то поляки…
В. Шендерович
―
Совершенно верно. Но если углубляться в то, что было, то, ребят, в честь этого дня, преодоления смуты, надо устраивать массовые казни в Марий Эл и Саранске. Потому что были мордва, черемисы, малороссийские казаки…
М. Майерс
―
Вы договоритесь.
В. Шендерович
―
Нет, секундочку, если к этому повторяю, относиться серьезно и действительно поскрести пальчиком эту амальгамку и посмотреть, чего было – то были восстания, волнения, погромы. Убийства. Гражданская война, которая возникла на фоне недорода, на фоне грандиозных провалов, после Левонских войн, Ивана и Иосифа Виссарионовича Грозного. И так далее.
М. Майерс
―
Смутные времена.
В. Шендерович
―
Малая легитимность товарища Годунова. Малая легитимность. Царь не настоящий. Это всё. На фоне этого была огромная смута. Что празднуем? Окончание смуты? Хорошая тема. Но тогда этот праздник мог бы нас заставить задуматься, чего мы собственно хотим, вместо смуты, вместо нелегитимного царя. Вместо имперских войн. Вместо изоляций, изоляционизма. Вместо упавшей экономики. Чего мы хотим вместо этого. Если день 4 ноября был бы день про это, давайте сядем, поскребем башку. Чего мы хотим вместо империи, вместо голода, вместо изоляции, вместо нелегитимной власти. Вместо гражданской войны в итоге. Чего мы хотим вместо этого. Я бы сказал: о, отлично, давайте, я в это дело играю. Давайте сядем, подумаем. Поговорим нормально. Но мы живем в стране, где поговорить нормально нельзя.
М. Майерс
―
Уже нет.
В. Шендерович
―
Уже за это в околоток волокут и в лагеря. Уже 400 политических заключенных. И, кстати, я не знаю, что было тогда 4 ноября, к чему притянули за уши этот сюжет. Но вот что точно было 4 ноября – сегодня день смерти Юрия Галанскова, диссидента в мордовском лагере в 72-м году. Ну, от заражения крови на операционном столе. После операции в тюремной больнице. Или убийства. В любом случае убийство. И вот это совпало с сюжетом «Дождя»…
М. Майерс
―
Признанного российскими властями иностранным агентом.
В. Шендерович
―
Да. Все, кто пытаются хоть о чем-то говорить по существу – все это враги, агенты иностранные. «Дождь», радио «Свобода», все по очереди. Навальный, которого изводят, он тоже. Все враги. А те, кто организуют эти пытки, вот эта гопота, просто гопота и кто еще не посмотрел фильм «Дождя» про то, как сидит Навальный и кто не посмотрели еще фильм про пытки – посмотрите. Мы в руках у гопоты. Отвязавшейся гопоты. И необычность этой гопоты только в их неограниченных возможностях. Гопоты с ядерным оружием еще не было, сколько помню. Идеологические убийцы были и потяжелее. А вот гопоты с ядерным оружием еще не было. И эта гопота прорывается в интонации - Маша Захарова, Симоньян, Небензя – это все разговор гопоты в буквальном смысле.
М. Майерс
―
Стилистика.
В. Шендерович
―
Но это стилистика, очень точно проявляющая суть. Это распальцовка. А чего ты нам сделаешь, а мы такие. А мы крутые. И я абсолютно согласен с мыслью опять-таки очередного врага России Леонида Волкова…
М. Майерс
―
Иноагент, кто он там еще уж не знаю - экстремист, террорист.
В.Шендерович: Ребят, Гитлера тоже арестовывали в 23-м году. Это только популяризация, только раскрутка
В. Шендерович
―
Что думаю, что в случае с Навальным я пожалуй соглашусь, что это придумывает Путин. Потому что Навальный -креатура Путина. Никто не посмеет ничего делать с Навальным без отмашки. Эксцессы на месте, вот швабрами насиловать где-то снаружи – это уже стиль. Общий стиль. Это институция такая. У нас насилуют швабрами. А вот то, что делают с Навальным – это, безусловно, это он так развлекается. Они конечно закомплексованные, тяжелая закомплексованная гопота. Потому что он жизнь свою проводит в том, чтобы придумать, что бы такое еще сделать с Навальным, который сидит, фонд разогнан, партии не дали создать. Сам сидит. И он является серьезным политическим фактором все равно. И он не знает этот наш главный гопник, он не знает, что с ним делать. И он просто сводит счеты. Это очень выразительная история. Еще раз, нам бы попробовать напрячь фантазию и посмотреть из какого-то, прости, господи, не то чтобы светлого, но какого-то другого будущего на эту историю. И не поверится самим – как пелось у Окуджавы по другому поводу. И не поверится самим - что происходит. Но вот эта история с тем, как изводят Навального. Мало посадить, ограничить свободу. Как называется место? – исправительная колония. Это его исправляют так. С онанистом на соседней койке. И симуляцией туберкулеза. И отсутствием сна. Это его исправляют. Это государство делает. Еще раз, это не то что кто-то какой-то провокатор - это делает официально государство. Это официальная позиция государства. Это действительно симптоматика, не приведи господи.
М. Майерс
―
Два вопроса. Собственно, это системная проблема или это эксклюзив. И не от своего лица, хотя не привыкать в этой студии, нет ли ощущения, что по сравнению со всем остальным, что мы знаем про ФСИН, Навального прессуют так по-вегански.
В. Шендерович
―
Навального нельзя уничтожить. Уже дорогая цена. Видимо, за изнасилование шваброй - дорогая цена. Отмашки не было. Скажут – изнасилуют шваброй. Вот ведь в чем дело. Это не разрешено. А изводить по-мелкому – дана отмашка. Причем все происходит, обращаю внимание, что называется в «красной зоне». Где абсолютный контроль администрации надо всем. Где ничего не может происходить без согласия администрации. Это просто явка с повинной. Да, мягко, потому что еще раз – он очень заметная политическая фигура. Он Мандела. При всей разнице с Сахаровым типологической разницы, но собственно после Сахарова и Манделы это такой политический заключенный, имя которого знает весь мир. И просто так с ним поступить нельзя. А изводить по-мелкому можно. А то, что типология такая – конечно. Но в данном случае повторяю, как и в случае с отравлением Навального и его арестами – вот уж тут никакой самодеятельности быть не может. Это не тот случай, когда можно позволить себе самодеятельность. Все понимают, во-первых, размер, затратный. Ты же будешь крайним, если что-то с ним сделаешь.
М. Майерс
―
Туберкулезника на койке наверное все-таки не Путин придумал. Я думаю, что есть и поизысканее, наверное…
В. Шендерович
―
Не знаю. Мы не знаем этого. Но этого нельзя исключать. Но то, что отмашка на то, чтобы извести, чтобы мучить, гадить, не давать жить, не давать дышать. Эта китайская тактика тысячи порезов. Мучить, не убивать, но сделать так, чтобы жить было невозможно. Это команда может идти только сверху. Я хочу вернуться к теме политзеков.
М. Майерс
―
Давайте сделаем это через минуту. И не перестаю напоминать, что все СМИ, которые мы упоминаем типа телеканала «Дождь» или радио «Свобода» - признаны российскими властями иностранными агентами.РЕКЛАМА
В.Шендерович: Я прекрасно любуюсь храмом Василия Блаженного без чьей бы то ни было ягодицы
М. Майерс
―
Мы возвращаемся. 17 часов 20 минут уже. С вами время летит незаметно. Виктор Шендерович в этой студии. Так вернемся к политическим заключенным. Я вас прервала на полуслове. Я люблю так делать, вы же знаете.
В. Шендерович
―
Вернемся к политическим заключенным. Их больше 400 уже сейчас в России. Мы не успеваем не то что помочь им, каждый день вот опять прессуют Сафронова.
М. Майерс
―
Антенку починить пытался
В. Шендерович
―
Запрещают звонки, письма. Гадят по-мелкому. Каждый день в моем фейсбуке мне пишут об очередном, давайте попробуем сбор для заключенного, для зэка, для человека, находящегося в СИЗО. На адвокатов. Просто на помощь. Мы с Дмитрием Быковым в следующую пятницу 12-го числа онлайн, подчеркиваю, Сахаровский центр организует, но будет онлайн, поэтому не приходите в Сахаровский центр, а приходите на сайт Сахаровского центра. 12 ноября, два часа. Дмитрий Львович Быков и я два часа будем читать свои тексты. Общаться. Все, что вы соберете – естественно, пойдет в центр Сахарова на политических заключенных. Можете быть уверенными, что все пойдет туда до копейки. И мы то немногое, что мы можем сделать, повторяю, сегодня мы живем, это конечно не Северная Корея, потому что там бы и нас сожгли огнеметами тех, кто собирает эти деньги. Но единственное, что мы можем сегодня сделать - помогать этим людям. Их сотни, счет идет на сотни политических заключенных.
М. Майерс
―
Но вы конечно не сказали о том, что московский Сахаровский центр внесен Минюстом России в реестр НКО иностранных агентов.
В. Шендерович
―
На территории иностранного агента Сахаровского центра, Быков еще не иностранный агент? Я просто не знаю. Вроде нет. Значит, мы два местных агента будем на территории иностранного 12-го ноября в семь вечера по Москве. Милости просим. Центр Сахарова.
М. Майерс
―
За что Хованский сидит, можете мне объяснить? Я имею в виду, что ему продлевают и продлевают меру пресечения. Когда спрашиваешь про Сачкова – понятно, про Сафронова – понятно.
В. Шендерович
―
Я думаю это как раз работает система. Я не знаю подоплеки.
М. Майерс
―
Там известно все. Какую-то песенку спел. Написал.
В. Шендерович
―
Нет, я сейчас говорю не повод, за который посадили. Я сейчас говорю про подоплеку. Что там не знаю, может быть, просто работает система. Это как крокодил. Расцепитель бультерьер, там уже ломом надо челюсти расцеплять. Эти шестерни в обратную сторону не вращаются. В обратную сторону – нужна команда сверху. В ту сторону они вращаются уже сами. Потому что команда на зажим дана и значит можно зажимать. А на разжатие нужна специальная команда сверху.
М. Майерс
―
Тогда давайте про попы поговорим. Это же наша с вами любимая тема.
В. Шендерович
―
Я не припомню. Мы с вами много общались, как-то обходились без этого.
М. Майерс
―
Значит, в наших отношениях открывается новая страница. Тогда соответственно вопрос. В куртке полиции на фоне Кремль с одной стороны, Собор Василия Блаженного с другой стороны, вот так нельзя на 10 месяцев и молодой человек блогер и девушка, модель, которая с ним фотографировалась. А вроде за попу в стрингах, которая на фоне Исаакиевского как бы можно. Вы как понимаете, можно или нельзя?
В. Шендерович
―
Я так понимаю, что когда из области это переносится в область репрессий, арестов, приговоров, штрафов – то мои симпатии на стороне ягодицы.
М. Майерс
―
Я думала они всегда…
В.Шендерович: Навальный - креатура Путина. Никто не посмеет ничего делать с Навальным без отмашки
В. Шендерович
―
В ягодице гораздо больше человеческого, чем в Следственном комитете. Гораздо больше радости от нее, чем от Следственного комитета.
М. Майерс
―
Ну например.
В. Шендерович
―
Наконец-то красиво. Шутки шутками, но если бы мы говорили о вкусе, надо ли раздеваться – я бы сказал с точки зрения вкуса, по-моему, не надо, можно любоваться храмом… Я прекрасно любуюсь храмом Василия Блаженного без чьей бы то ни было ягодицы.
М. Майерс
―
То есть только по отдельности.
В. Шендерович
―
Не надо, это довольно безвкусно с моей точки зрения. Но это вопрос вкуса. Еще раз, как только людей арестовывают за это, как только они сидят в тюрьме за это, как только их штрафуют - всё, тут вопрос совершенно ясный. Это не про вкус уже разговор. Это разговор про то, что хуже всякого дурновкусия. Мы живем в абсолютно в этих сцепленных зубах. Они хватают, тащат за все.
М. Майерс
―
Девочка на фоне Исаакия – ее все-таки не посадили.
В. Шендерович
―
Ну дай бог.
М. Майерс
―
…Отказался ее сажать…
В. Шендерович
―
Удивительно, что в 21 веке приходится доказывать, что ханжество власти страшнее любого Боккаччо. Опаснее. Удивительно, что через бог знает сколько веков после Боккаччо это нужно снова объяснять, что в Боккаччо ничего пошлого нет. А пошлость это Следственный комитет со свечками. Со швабрами тоже. Но со свечками. Вот это пошлость. Вот этот храм, который отгрохали, вот казенное самодержавие, подчеркиваю слово «казенное», и казенное православие – вот это пошло. В отличие от Александра Меня и Павла Флоренского. Это пошло.
М. Майерс
―
Кстати, РПЦ вообще по-моему молчит. Особенно не высказывается на эту тему. Эти функции принял на себя Следственный комитет.
В. Шендерович
―
А давно срослось, государство и церковь давно срослись. Глава РПЦ – крупный государственный чиновник, его охраняет «девятка», он живет на наших харчах, а не на подаяниях. Поэтому надо отдавать себе отчет. Это давно все срослось. Хочу отдельно заметить в адрес, прости господи, отцов этой церкви. Если они руками Следственного комитета таким образом борются за свои святыни, хочу сказать, что не будет уважения к святыне после этого. Будет ужас, будет унижение, будет смех. Отвращение. Все, что угодно, кроме уважения может возникнуть к святыне, которую защищают репрессиями. И они сами превращают свои святыни в разновидность тещиного дома, мимо которого без шуток не ходят. И надо что-нибудь показать в окошко. Они же сами просто превращают это. Если какой-то из отцов церкви сказал, желательно наш самый главный сказал бы Следственному комитету: что же вы делаете, зачем вы нас дискредитируете. Дурачки. Они дурачки. Как одного раввина спросили под эту тему сейчас. - А что будет, если сейчас раздеться на фоне синагоги. - Вы простудитесь. Вот и всё. Ну идиот, ну раздевайся догола на фоне синагоги. Какой может быть любому богу ущерб от кого-то, кто чего-то там изобразил и снял штаны. Какой может быть богу от этого ущерб? Если вы верите в бога, а не Следственный комитет. Следственному комитету можно, потому что непорядок, не разрешено. Околоточному может быть ущерб. Потому что происходит что-то, на что они не дали согласия. А не должно в этом государстве уже ничего происходить того, на что не дали согласия. Но это Следственный комитет и все остальное. А богу-то чего. Богу смешно с этого. Бог еще не такое, Вольтер еще про него не то говорил. Бог перенес Вольтера. Он перенесет голую ягодицу. Ну ей-богу.
В.Шендерович: У нас власть, которую никто не выбирал. Она сама себя назначила. 21 год назад. Это просто власть
М. Майерс
―
Он ее сам создал.
В. Шендерович
―
Да, не говоря о том, что он ее сам создал. Не говоря о том, что, это любимая фраза Ежи Леца, одна из любимых фраз…
М. Майерс
―
Я ждала.
В. Шендерович
―
Может быть, Господь избрал меня себе в атеисты. Это часть замысла. Если мы говорим о Боге.
М. Майерс
―
Это правда. По поводу системы, которая клацает зубами и обратно не разжимается. Сегодня более 20 человек задержали на Пушкинской площади, нацистов, неонацистов, сочувствующих. Нациков, как мы извините, называем. Вы приветствуете задержания?
В. Шендерович
―
Нет. Если они не пытались, как 11 лет назад на Манежной площади избивать брюнетов, если не было насилия или призывов к прямому насилию, подчеркиваю. То пускай молотят, сколько их? – 20 человек?
М. Майерс
―
Там речь шла скорее о несанкционированных неких выступлениях. У нас ковидные времена. Больше двух не собираться.
В. Шендерович
―
Об этом и речь. О лукавстве. Что 282-я статья работает, совершенно подоночная, идиотская. Преступная статья. По этой статье забирают либералов, по этой статье забирают и националистов. По этой статье закрывают «Мужское государство». Хотя можно было закрыть за ясные призывы к насилию. Но тут надо работать, тут надо доказывать. Они не умеют работать, они дисквалифицированные. Следственный комитет. Им легче прихлопнуть статьей. Я против этого. И против того, что «Мужское государство» таким образом прихлопывают. И этих нациков. Ребят, Гитлера тоже арестовывали в 23-м году. Это только популяризация, только раскрутка.
М. Майерс
―
Половина шестого в российской столице. Виктор Шендерович – герой программы «Особое мнение». Мы скоро вернемся.НОВОСТИ
М. Майерс
―
Мы продолжаем. Вас спрашивает на сайте Илья: с разных сторон звучат мнения о том, что нужна принудительная вакцинация. На ваш взгляд это назрело и необходимость или все-таки перебор. Есть ли четкая граница?
В. Шендерович
―
Я только об этом и говорил полтора года назад.
М. Майерс
―
Какой вы зануда.
В. Шендерович
―
Между этой вольницей 600 какого-нибудь года до Минина Пожарского, между вольницей с казнями и гуляй полем, взаимным насилием и хунтой есть какой-то промежуток, братцы мои. Я предлагаю найти этот цивилизованный промежуток, который существует во всем цивилизованном мире.
М. Майерс
―
А вы не в нем сейчас живете?
В. Шендерович
―
Нет. Мы сейчас не в цивилизованном промежутке.
В.Шендерович: Эта китайская тактика тысячи порезов. Мучить, не убивать, но сделать так, чтобы жить было невозможно
М. Майерс
―
Вы свободный гражданин РФ. Хотите – идите, прививайтесь, не хотите – не ходите.
В. Шендерович
―
Нет, у нас нет власти легитимной. Нет власти, которую я выбирал, которой я верю.
М. Майерс
―
Вы просто в меньшинстве. У нас власть большинства, у нас демократия.
В. Шендерович
―
Нет, ее никто не выбирал.
М. Майерс
―
Ну как. Вся Россия выбирала. Владимира Владимировича Путина.
В. Шендерович
―
В меньшинстве в каких-то свободных странах те, кто голосовали за другого кандидата. Мы не в меньшинстве. Нас просто никто не спрашивает. Это разные вещи не путай. Это разные вещи. Нас просто никто не спросил. У нас власть, которую никто не выбирал. Она сама себя назначила. 21 год назад. Это просто власть. Которая нам многократно переломала руки-ноги за то, что мы поднимаем голову и даже в последний раз за то, что мы осмеливаемся просто глядеть в глаза. Нам просто переломали руки-ноги. Ждать в этой ситуации доверия после того как государство в течение 20 лет… какой бы глагол найти, чтобы вас не закрыли. Обманывает население регулярно. Регулярно обманывает. Мне можно, я в прямом эфире. Государство, администрация, про которую все точно знают, что ему по барабану – умрешь ты или нет. Что ему по барабану все, кроме собственной власти, возможности воровать и чтобы его не наказали. Которая использует эти коронавирусные времена, использовала для политического окапывания, для уничтожения своих политических противников. Для воровства. После этого власть вдруг говорит: ах, какой плохой народ, он мне не верит. Он мне не доверяет – говорит власть. Что же вы такие, что же вы мне не доверяете? Государство, - Герцен, – оккупационная армия. Население ведет себя с государством, находится с государством в состоянии взаимного презрения. Государство плюет в лицо населению, население плюет в лицо государству. В данном случае это называется назло батьке отморозить пальцы. Конечно. Это отдельный вопрос.
М. Майерс
―
Два вопроса у меня. В этой логике вашей я вижу две точки. Первая - это не только в России не хотят прививаться. У нас много стран на карте мира…
В. Шендерович
―
Антиваксеры.
М. Майерс
―
Где население сопротивляется вакцинации. Тем более принудительной.
В. Шендерович
―
Повторю…
М. Майерс
―
То есть это не проблема плохой российской власти.
В. Шендерович
―
Нигде нет, по крайней мере, из европейских стран. Дальше не везде такой кризис доверия. Антиваксеры, я уже говорил в одной из прошлых программ, давайте различать общий коэффициент идиотизма в человечестве и рукотворный идиотизм, и рукотворное преступление. Тут надо распутывать эти веревочки. Антиваксеры есть везде.
М. Майерс
―
Да, это какой-то процент людей, которые сопротивляется, в том числе техническому прогрессу.
В. Шендерович
―
Секундочку. Но не везде, во-первых, к поясу Богородицы телевидение выстраивало очереди, не везде телевидение, государство внедряло, раскручивало самое маргинальное, самое позорное средневековье. Раскручивало и становилось заподлицо с ними. Не везде. Не везде государство лжет безнаказанно и теряет полностью доверие. Везде администрацию можно переизбрать, кое-где за ковидное время переизбрали. Везде открытые цифры, в свободных странах, нигде нет фальсификаций данных. А мы точно знаем уже год, они были пойманы много раз. Если бы могли завести себе, сначала начать разговаривать какое-то время, просто начать дышать, перестать бояться ментов. Вот я сейчас в Армении был, небогатая страна, много трудностей. Кризис, политические сложности и так далее. Но знаешь, ментов не боятся. Полицейских не боятся.
М. Майерс
―
А вы боитесь ментов?
В.Шендерович: Не хотите – сдохните. Это логика несменяемого какого-то царя горы. Директора интерната
В. Шендерович
―
Я знаю, что мент может в любой может со мной что-то сделать. Менты ломали мне руки за взгляд, за неопущенные глаза. Я не то чтобы боюсь, но я учитываю эту возможность. Со мной можно сделать что угодно. Здесь нет суда. И с тобой. Не хочу тебя огорчать.
М. Майерс
―
Да, в общем.
В. Шендерович
―
Будет отмашка, с кем скажут – с тем и сделают.
М. Майерс
―
Да без отмашки сделают.
В. Шендерович
―
Как повезет.
М. Майерс
―
У нас вон изнасилованные пачками. Возвращается. Почитайте Алену Попову или Катю Гордон.
В. Шендерович
―
Так вот, это не везде. Тут надо отдавать себе отчет, что если бы мы завели себе однажды, сначала научились бы дышать спокойно, не опускать глаза. Потом спокойно разговаривать. Потом те, кто научились ровно дышать, глядеть в глаза, общаться и свободно разговаривать – этим люди однажды вдруг, представляешь себе, я фантазирую – становятся избирателями. Они выбирают тех, кому верят. Они выбирают тех, про кого точно знают, что он не будет тебе совать швабры в задницы. Не будет воровать, не будет лгать безнаказанно. Что не вор. И не гопота. Представь себе, мы выбираем таких людей и эти люди говорят нам: ребят, вы меня выбрали, вот что я вам хочу сказать. Вот статистика, вот цифры. Я вам ни разу не солгал. Внимание, говорит человек, я вам не солгал, вы меня выбрали. Я беру на себя ответственность вот за такие действия. И люди видят, что в этом нет политического расчета, нет воровства.
М. Майерс
―
Ну все это было бы хорошо, если бы в Армении не было так плохо, не обстояли бы дела с ковидом. На Украине. В Грузии.
В. Шендерович
―
Обрати внимание, ты называешь страны с советским прошлым.
М. Майерс
―
Это правда. Но власть-то там поменялась.
В. Шендерович
―
Ты называешь страны все-таки с большой традицией недоверия.
М. Майерс
―
С советской ментальностью.
В. Шендерович
―
Да. А это длительная ментальность.
М. Майерс
―
Вот ковид всех и почистит, извините за циничное высказывание.
В. Шендерович
―
Совершенно верно. Именно. Это чудовищная плата. Она уже идет на сотни тысяч жизней. Плата за темноту.
М. Майерс
―
Пять миллионов, по-моему.
В. Шендерович
―
Уже у нас я имею в виду. Плата за невежество. И плата за социальную отсталость. Если бы дело было так, если бы не было глобализма и было бы так, что где-то в цивилизованном мире вылечили ковид, а вот какие-то там бедные племена, где нет денег, - не вылечили. Это была бы одна история. Но вот она вакцина, изобретенная здесь. Пожалуйста.
М. Майерс
―
А если бы этот кровавый режим российский, нынешняя российская власть, который бы сказал, ну не хотите прививаться – не прививайтесь. Да помирайте, жалко что ли. Ваше право, вы сопротивляетесь, вы мне не доверяете, вам государство плохое. Окей.
В.Шендерович: Вместо 7 ноября сделали 4-е, ничего особенного в этот день не происходило, все высосано из пальца
В. Шендерович
―
Стоп. Альтернативой недоверия государству ты сейчас предложила смерть. Может быть есть другая…
М. Майерс
―
Как право.
В. Шендерович
―
Право на смерть. То есть государство мне говорит: я тебе не нравлюсь – сдохни.
М. Майерс
―
Не совсем так. Передергиваете.
В. Шендерович
―
Я довожу до логики. Секундочку. Не мы должны, Маша, сейчас скажу удивительную вещь. Не мы должны понравиться администрации, а администрация должна понравиться нам.
М. Майерс
―
Да причем здесь администрация.
В. Шендерович
―
Ты сейчас выстроила логику директора детдома. Интернат.
М. Майерс
―
Ты говоришь: мне под кожу сейчас Билл Гейтс вгонит чип. Ну хорошо, ну не прививайся, родной.
В. Шендерович
―
Не сбивай тему. Ты сейчас очень точно воспроизвела логику директора интерната. Детского дома.
М. Майерс
―
Поясните.
В. Шендерович
―
Ну как. Я вам хозяин. Я вам говорю, что надо вот так. Не хотите – сдохните. Это логика несменяемого какого-то царя горы. Директора интерната.
М. Майерс
―
А как с вами надо, Виктор Анатольевич?
В. Шендерович
―
Со мной?
М. Майерс
―
Ага.
В. Шендерович
―
Мне надо, прежде всего, если от имени начальства, я мечтаю дожить под старость до начальства, которое догадается, что оно должно мне понравиться, а не я ему. Что я его избрал, дал ему немного своих денег и оно должно себя вести прилично, скромно, тихо. Оно должно стараться мне, тебе и все остальным понравиться, чтобы его переизбрали. И вот это начальство оно мне не нравится. Я его переизбираю. И когда мы избираем того, кто нам нравится, по-честному и когда у него есть вотум доверия от большинства – он говорит вот этот, как говорит Нетаньяху, как говорили в Англии, во Франции, Америке такой или другой, но, ребята, я ваш президент, вы меня выбрали. Я принимаю такие решения. Они не популярные – переизберете меня. Я несу ответственность за свои решения. Я вам демонстрирую свой менеджмент. Вы меня выбрали для этого, я менеджер, я имею право принимать такие решения. Окей. Это Инь и Ян. Это связанные вещи, это демократия, одно в другое входит – права и обязанности. А когда со мной разговаривает, когда мне сверху, они сами воспитали этот народ у пояса Богородицы. Они сами воспитали этих, оно умножили количество антиваксеров. Они растлили сознание. Это же их ядерный электорат, обрати внимание. Эти люди по большей части их электорат. Сейчас вот эти бунты, когда сносили охрану в торговые центры, последних дней события. Обрати внимание, ничего с ними не сделали.
М. Майерс
―
А чего с ними сделаешь.
В. Шендерович
―
А то же, что с Болотной, нет? Это с нами можно. А это ядерный электорат, их нельзя трогать. И пока мы не поймем, что те антиваксеры в массе своей именно и есть путинский электорат, мы в заложниках. Мы, некоторое количество людей, живущих в 21-м веке и предпочитающих центр Гамалеи этому поясу Богородицы. Мы находимся в заложниках. У собственных соотечественников, живущих в средневековье. И у нашей собственной неспособности поменять администрацию, которая культивирует это средневековье. И мы платим уже жизнями и уже тысячами жизней за свою социальную отсталость. Я несколько минут назад на эту тему вышел, мы сейчас к ней вернулись. Социальную отсталость. Это штраф за социальную, не научную, центр Гамалеи прекрасен. Плата за нашу социально-политическую отсталость. Мы живем в Византии. И платим цену за эту политическую Византию. Вот такую уже ковидную цену.
В.Шендерович: Государство и церковь срослись. Глава РПЦ – крупный государственный чиновник, он живет на наших харчах
М. Майерс
―
У меня есть ощущение, я себе представила, допустим, рассуждения демократа на кухне в тот момент, когда Трамп стал президентом. Я думаю, что это были какие-то схожие тезисы.
В. Шендерович
―
Трампа переизбрали. Ты не заметила?
М. Майерс
―
Да. Заметила.
В. Шендерович
―
Вот и вся разница.
М. Майерс
―
Но я теперь с интересом наблюдаю, будет ли политический реванш в Америке. Или не будет. Это любопытно.
В. Шендерович
―
И к Байдену есть очень серьезные претензии. Я знаю людей, у которых очень серьезные претензии к Байдену. К тому, как он ведет себя в смысле ковида. Но это уже не наш вопрос. Повторяю, избрали этого – переизберут и этого.
М. Майерс
―
Хотела закончить на той радостной ноте, что мне кажется, начальству Шендеровичу невозможно понравиться. Когда вы стали рассуждать о том, что вы, наверное, доживете до тех святых времен, когда сможете критиковать начальство и переизбирать его, я думаю, что понравиться вам невозможно.
В. Шендерович
―
Если бы я был чехом, Вацлав Гавел думаю, мне бы понравился.
М. Майерс
―
Спасибо большое. Это было «Особое мнение» писателя Виктора Шендеровича.