Персонально Ваш... - Сергей Мостовщиков - Особое мнение - 2001-01-22

22 января 2001 года

В прямом эфире радиостанции "Эхо Москвы" Сергей Мостовщиков, ведущий программы "Депрессия" на канале НТВ

Эфир ведет Сергей Бунтман

С. БУНТМАН: Ваша программа это такое двойное отражение, как я понимаю: и через прессу, и через телевидение.

С. МОСТОВЩИКОВ: Почему двойное?

С. БУНТМАН: Сначала они отражают, потом мы отражаем их. Или как?

С. МОСТОВЩИКОВ: Наверное, так.

С. БУНТМАН: Мы сейчас напрямую попытаемся отразить события. Принято решение президентом по Чечне несколько изменить и численность, и качественный состав, и подчинение. У нас час назад примерно наш слушатель полковник Геннадий Иванович говорил, что нужно вывести оттуда войска вообще, нужно оставить только агентов, которые должны прекращать террористические акры и быстро вводить туда войска, если нужно.

С. МОСТОВЩИКОВ: Вы хотите, чтобы я как-то прокомментировал это?

С. БУНТМАН: Да, конечно.

С. МОСТОВЩИКОВ: Я просто боюсь, что документы, написанные президентом, не мне адресованы, я просто не очень хорошо в этом разбираюсь, если честно. Вы хотели узнать, что я думаю по этому поводу?

С. БУНТМАН: Да, гражданину Бунтману и другим гражданам расскажите, что Вы об этом думаете, если думаете что-то.

С. МОСТОВЩИКОВ: Честно говоря, я давно уже не думал о Чечне. Я не специалист по политическому решению вопросов. К тому же в самой Чечне я давно уже не был: лет 5 или 6. Сложно сказать мне, что там сейчас происходит, когда я сужу по газетам, по телевидению.

С. БУНТМАН: Кстати говоря, почему Вы так вместе со многими из нас отвлеклись от этой темы? Что, она стала вообще

С. МОСТОВЩИКОВ: Она постоянно присутствует, воспринимать этот столько лет подряд ни одна психика не выдержит, мне кажется, поскольку такой шквал информации, что голова не справляется и принимает такие-то защитные меры. Это не о равнодушии говорит. Человек, видимо, так устроен, что он не может много негатива переварить. Защищается, наверное.

С. БУНТМАН: Хорошо. Давайте варить позитив. А позитив-то есть сейчас? Что позитивного мы могли бы переварить и отразить после праздников?

С. МОСТОВЩИКОВ: Да не знаю, я оптимист по своей природе. Сколько угодно примеров. Вот, проснулся утром уже позитив, кофе выпил, переварил тоже позитив, обед переварил это тоже позитив, газетку почитал, вторую, третью. Не сошел с ума тоже позитив.

С. БУНТМАН: А есть с чего сходить с ума в нынешних газетах?

С. МОСТОВЩИКОВ: Я не знаю, как ваш опыт показывает, я лично до того, как началась программа "Депрессия" на НТВ, не делал таких экспериментов по ежедневному чтению всех основных газет. Не знаю, попробуйте. Это тяжкий эксперимент.

С. БУНТМАН: У нас есть специальные люди это обозреватели печати, которые проделывают этот эксперимент каждый день.

С. МОСТОВЩИКОВ: Ну и как они?

С. БУНТМАН: Пока я вижу, ничего, достаточно бодры, держатся профессионально, во всяком случае.

С. МОСТОВЩИКОВ: Вот вам и позитив.

С. БУНТМАН: Хорошо. Ну, а все-таки, какой Вам представляется печать по своему отражению, по своему, так скажем, анализу? У них все в порядке?

С. МОСТОВЩИКОВ: Мне сложно отвечать на этот вопрос. Я, к великому сожалению, вынужден был сталкиваться с печатью с рождения. Я родился в семье журналиста, поэтому я не знаю, что Вы вкладываете в это понятие, но я с рождения в печати живу. Как я ее воспринимаю? Это мой жизнь, я занимаюсь этой профессией. Я всю жизнь вынужден видеть журналистику, каждый день. Можете себе это представить?

С. БУНТМАН: Да. Кроме зеркала еще.

С. МОСТОВЩИКОВ: Туда я тоже стараюсь реже заглядывать. Я воспринимаю их как факт моей жизни.

С. БУНТМАН: Какие факты через этот факт Вашей жизни можно было увидеть в последнее время? Что Вас задело или, скажем, поразило, удивило, насмешило?

С. МОСТОВЩИКОВ: Хороший вопрос вечером.

С. БУНТМАН: Завтра опять все будет хорошо после кофе и свежих газет. А сегодня придется уж.

С. МОСТОВЩИКОВ: Не знаю. После того, как закончился Новый год, и приходится снова читать газеты и ходить на работу, - я же не только на телевидении передачи веду, я в журнале "Эксперт" работаю и выполняю там ряд служебных обязанностей. Довольно любопытная штука, которая бросается в глаза, - это очень тяжелая ситуация, которая складывается у журналистов с политическим освещением жизни нашей страны. Это парадокс, над которым я сейчас думаю, я не пришел еще ни к какому выводу, но, судя по тем текстами, которые публикуются, журналисты просто сломали голову, пытаясь разгадать загадочного мистера Путина, как его называют на Западе, им приходится проявлять просто чудеса смекалки, потому что они наделяют его видимо, от отсутствия информации или от отсутствия каких-то внятных шагов с его стороны, - какими-то сверхчеловеческими качествами: каким-то коварством, упорством, которое вообще вряд ли когда-либо может быть в голове у человека. Они пытаются найти про него какие-то вообще невероятные факты. Сегодня, например, в "Московском комсомольце" помещена заметка о том, что он то ли молдаванин, то ли чуть ли не потомок Пушкина. Нашли какую-то картину, на которой нарисован какой-тот туманный мужчина, который якобы на него похож. Ситуация странная, парадоксальная. Я просто не знаю, чем это все кончится и почему это так. Во всяком случае, про его предшественника так не писали. Я не помню, чтобы нашли хоть одну картину таинственного мужчины 15-го века, и сравнивали его с Ельциным. С тем все было как-то все понятно.

С. БУНТМАН: Было это, но как-то вяло. Было два-три каких-то предположений, но какие-то вялые.

С. МОСТОВЩИКОВ: Не это интересовало журналистов. С этим новым какая-то загадочная история, он просто сводит всех с ума. Я боюсь, что утро у многих журналистов, во многих редакциях начинается с того, чтобы что-то такое придумать про Путина. "Комсомолка" просто сошла с ума, она объездила просто все места, где он был или хотел туда поехать. Она опросила всех людей, которые трогали его рукав, видели его, наводит у них справки: ну как он? Настоящий? Да, он потрясающий, он лучший человек на земле. Какую-то они там нашли девочку, у которой он съел соленый огурец. Девочка рассказала 16 абзацев про то, как он съел этот огурец. Я не помню, чтобы при Ельцине Видимо, там существовала какая-то другая информация, которой вполне хватало, для газет и для журналов.

С. БУНТМАН: Тут два таких совершенно симметричных вопроса. "Скажите, могли бы вы обозревать в своей программе публикации в газете "Завтра"? Игорь". "Почему бы "Эху" не делать обзора национал-коммунистической желтой прессы, так, как это делает Мостовщиков? Было бы очень весело. Виктор".

С. МОСТОВЩИКОВ: Во-первых, что значит, могли бы? Делали и делаем. Во всяком случае, могу сказать, что любая уважающая себя редакция обязательно выписывает газету "Завтра" и читает ее и смотрит. Там работают вполне профессиональные журналисты. Движение мысли в их головах тоже интересно. Почему бы нет?

С. БУНТМАН: А что оттуда можно почерпнуть? Информацию или что?

С. МОСТОВЩИКОВ: Нельзя же говорить о том, что та журналистика, мысли которой нам симпатичны, - она и есть правильная журналистика. Господин Парханов, который редактирует газету "Завтра", - вполне профессиональный человек, он хочет бороться с властями за свою идею, и делает это, я вам должен сказать, совершенно профессионально. Он хороший редактор. И читать газету "Завтра" надо обязательно всем, кто интересуется политической жизнью нашей любимой страны или хотя бы хочет быть в курсе всех мнений, которые присутствуют. Поэтому газета "Завтра" интересна.

С. БУНТМАН: И она у вас есть.

С. МОСТОВЩИКОВ: Да. И она значительно более интересна, профессиональна, чем газета "Правда" и остальная коммунистическая пресса. Если граждане ходят на манифестации коммунистов, то они знают, что там она распространяется по три или по пять рублей. Но она глуповата по большей своей части. А газету "Завтра" делают профессиональные люди. Это интересно.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер. Меня зовут Юрий. Был такой журнал "Столица", и там братья или отец и сын Мостовщиковы играли заметную роль. Что с ним стало? И будут ли похожие проекты? Очень интересный был, на самом деле, журнал.

С. БУНТМАН: И тут же вопрос на пейджер: "Не возникает ли у вас желания воскресить журнал?"

С. МОСТОВЩИКОВ: По поводу первого вопроса: что случилось с журналом "Столица", - то он закрылся, если кто не знает, года три, по-моему, назад. По поводу возникания или не возникания желания. Я сам по себе не депутат Государственной Думы и не медиа-магнат, и мои желания открывать или не открывать журналы в некотором смысле носят гипотетический характер. Что же касается возобновления проекта "Столица", который выпускал издательский дом "Коммерсант" и в котором я работал главным редактором, я, честно говоря, не знаю, есть ли такого рода планы у издательского дома. Что касается меня, то вряд ли я бы рискнул сейчас редактировать журнал "Столица", постольку поскольку, мне кажется, что нельзя в одну и ту же реку дважды войти.

С. БУНТМАН: Но такого типа журнал, просто по посылам, по подходам таким? Не обязательно это должен быть журнал-копия "Столицы".

С. МОСТОВЩИКОВ: Я не знаю, честно сказать, потому что Бог его знает, каким образом возникают новые проекты в нашем городе и в нашей стране. Насколько я знаю ситуацию, никто не может позволить себе тратить деньги на такого рода проекты. Опыт показывает, что такого рода издания, которые выходят в Америке, - это издания, априори убыточные, которые приводят к не маленьким, а вполне большим убыткам. Но люди, которые издают этого журнал, сознательно идут на эти убытки, поскольку это издание не коммерческое, а имиджевое, будем говорить так. Сейчас те, кто имеет деньги и тратит их на существование средств массовой информации, вряд ли могут себе это позволить, вряд ли у них и возникает такое желание. Это ни к чему, мне кажется.

С. БУНТМАН: Андрей считает, что "Лимонка" круче "Завтра". И спрашивает, читаете ли Вы ее. Так у нас сейчас вся гамма пройдет.

С. БУНТМАН: Кому нравится революции, кому свиной хрящик.

С. БУНТМАН: Понятно. Андрей, договорились.

СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Меня зовут Юрий. Я бы хотел вопрос задать следующего порядка. Сверхчеловек по фамилии Путин, о котором вы говорили, на протяжении уже достаточно приличного времени никого из своего окружения не меняет, не считая Починка - передвинул в другое министерство и такое прочее. Как вы это объясните? С чем это связано: с силой, слабостью, умом, прозорливостью и т. д.? Спасибо большое.

С. БУНТМАН: Спасибо. Впишите нужное, зачеркните ненужное.

С. МОСТОВЩИКОВ: Не умею я отвечать на вопросы о текущей политической ситуации в стране. Я так мало думал о Путине и стараюсь думать еще меньше. Чем это у него объясняется, я понятия не имею. Мне кажется, что жизнь страны (это моя точка зрения, с ней можно не соглашаться), но идеал, к которому надо стремиться, - это очень мало знать о президенте, его окружении, иметь маленькое представление о том, чем они сейчас живут, о чем думают. Починок, я думаю, очень хотелось бы забыть его фамилию. Да я и особенно не знаю, кто это такой, если честно.

С. БУНТМАН: То есть не знать, а чтобы само что-то делалось.

С. МОСТОВЩИКОВ: Чтобы они жили там своей жизнью, мы своей, у нас дел достаточно, пусть они свою работу делают, мы свою.

С. БУНТМАН: Понятно.

СЛУШАТЕЛЬ: Идите вы все.

С. БУНТМАН: Вот, проявление, мне кажется, исконного оптимизма. Вот человек, который не знает, мне кажется, и не хочет знать.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер. Я Олег Токарев. Вы знаете, Сергей, журнал "Столица" мне не очень нравился. А вот публикацию в "Известиях" "Ларек, как особый путь развития капитализма в России" я никогда не забуду. Отчисления идут к такому-то барину, к такому-то барину, а потом к солнцу, звездам. И из предыдущей фразы следовало, что на звездах сидит Юрий Михайлович Лужков. Вы будете делать еще что-нибудь подобное?

С. МОСТОВЩИКОВ: Я завидую вам, если честно: вы никогда не забудете, а я уже забыл. Я не помню, если честно, что было там написано. Что касается творческих планов, я обязательно буду Этот работа моя, я делаю это в обязательном порядке, благодаря этому еще и держат пока на работе.

С. БУНТМАН: Значит, лучше посмотреть на странную механику каких-то вещей, чем разбираться в конкретных передвижениях в министерствах или гадать о характере президента?

С. МОСТОВЩИКОВ: Да нет, я не предлагаю вовсе впасть в амнезию и не знать вообще ничего, что происходит вокруг тебя, сидеть в бочке, из дому не выходить, телевизор не включать, - вовсе нет. Я имею в виду совсем не это. Просто я считаю, что гораздо более интересно и умнее разбираться в интересных и умных поступках у тех людей, которые волею случая руководят моей страной. Я сам играю в эту игрушку вместе со всеми, я сам такой же журналист, как и остальные. Я сам играю в эту игрушку и сам гадаю о том, кто такой Путин, что он делает и зачем он это делает и как это прикажете понимать. Все понятно, это интересная игрушка. Но я к тому, что гораздо интереснее было бы разбираться в каких-то осмысленных и внятных поступках властей, которых мы вынуждены каждый день видеть по телевизору и читать о них в газетах. Просто эта игра по придумыванию Путина журналистами (им мной, в том числе) рано или поздно надоедает. Нельзя год подряд заниматься только тем, чтобы придумывать этого самого Путина, наделять его какими-то там сказочными характеристиками, уже хотелось бы чего-то реального, так, чтобы не придумывать, а вместе радоваться тому, что страна богатеет, становится другой, испытывать от этого удовольствие, а не от придумывания получать удовольствие. Вот, что я хочу сказать.

С. БУНТМАН: Тогда, Сергей, скажите нам под занавес, какой, на Ваш взгляд, самый толковый поступок последнего времени? Кого угодно, любого должностного или не должностного лица, который вы бы для себя отметили, значимый для нас для всех. Пусть мелкий, пусть крупный, но самый толковый, на ваш взгляд.

С. МОСТОВЩИКОВ: Не припомню я такого поступка, если честно. Может, я сам бестолковый. Не знаю, не могу я вспомнить.

С. БУНТМАН: А самый бестолковый тогда?

С. МОСТОВЩИКОВ: Видите ли, я боюсь, что время такое не яркое, такое серое, непонятное время, поэтому все и пытаются себя как-то развлечь себя в это время, пугать себя вот этими рассказами про жуткие репрессии, или развлекать себя всякими шутками про Павла Павловича Бородина. Как-то сами пытаются журналисты веселиться. А время-то само по себе неяркое, время неярких, плоских, серых, невнятных, непонятных людей. Вот, собственно, и все. Я не вижу ни какой-то особенно вопиющей глупости, да и не вижу никакой особенной вопиющей яркости.

С. БУНТМАН: Значит, поступки никакие, в общем-то, и люди какие-то не очень каковские.

С. МОСТОВЩИКОВ: Может, они люди и хорошие. Почему нет? Я же не говорю, что они днем поработают в Кремле, а вечером идут детей убивать на улицах или кровь чью-то пить. Нет, наверное, они люди-то хорошие, прекрасные отцы, дяди и прочее. Но мне кажется, что эта страна не готова пока к серой жизни, хочется подвигов, хочется радости.

С. БУНТМАН: Да, серенькая жизнь это отлично, на самом деле, я без шуток говорю, это отлично, когда мы делаем свое дело и радуемся маленьким хорошим вещам.

С. МОСТОВЩИКОВ: Дай Бог.

С. БУНТМАН: Дай Бог. Все-таки, как ни уходил от моих вопросов, а все-таки зарядил меня некоторым оптимизмом Сергей Мостовщиков, за что ему большое спасибо. Надеюсь, что это и на вас попало.

В прямом эфире радиостанции "Эхо Москвы" был Сергей Мостовщиков, ведущий программы "Депрессия" на канале НТВ