Сергей Доренко - Особое мнение - 2005-04-18
Л. ГУЛЬКО: У нас сегодня традиционно по понедельникам Сергей Доренко. Давайте определимся, тут лежит список тем за прошлую неделю, он такой, подводящий итоги, емкий.
С. ДОРЕНКО: Да, есть новости с дивными ряжеными в Кремле, мне ужасно понравились.
Л. ГУЛЬКО: Поехали с них тогда.
С. ДОРЕНКО: Я хотел обратить внимание, мы смотрели новости телеканала RTVI о разводе караула в Кремле. Я за традиционализм, за консерватизм, я за удержание народных традиций всеми силами, против глобализма и т.д. Но при этом суть папских гвардейцев, суть гвардейцев Великобритании и т.д. заключается в том, что они однажды перестали менять, просто с сегодняшнего дня перестаем менять форму, и потом, через 200 лет это выглядит так, как выглядит, через 300, через 500, и через тысячу лет это будет выглядеть вообще в скафандрах, эти ребята в каких-то шапках удивительных. Это будет выглядеть экзотично, необычайно, фольклорно. Но наши, поскольку мы все обычно ненавидим свое непосредственное прошлое, скажем, предыдущие лет 50.
Л. ГУЛЬКО: Не все.
С. ДОРЕНКО: Как правило.
Л. ГУЛЬКО: Не все 50 лет. У кого-то молодость была, любовь первая.
С. ДОРЕНКО: Мы не можем обратиться ни к какой точке, которую мы бы хотели законсервировать, и поэтому восстанавливаем нечто, что было 150 лет назад.
Л. ГУЛЬКО: Может быть, они правы, может быть с этого действительно начать.
С. ДОРЕНКО: Не правы, потому что это не консерватизм, это кукольная, парад павлинов, смешно.
Л. ГУЛЬКО: Предложите, с чего начать.
С. ДОРЕНКО: С Добрыни Никитича, с Алеши Поповича, Ильи Муромца, и один из них должен делать так, один на коне, один на кобыле, все-таки у него еще конь был, и Алеша Попович на худосочной кобыле. И тогда в этой связи они еще глубже копнут историю, правильно, и тогда они еще совершеннее будут выглядеть идиотами. Потому что традиционализм заключается не в выдумывании прошлого, а что вы консервируете как консерваторы, данную точку.
Л. ГУЛЬКО: Так с чего начать, чего консервировать?
С. ДОРЕНКО: Сегодняшние гвардейцы должны были бы оставить свою форму, и через тысячу лет это смотрелось бы вполне экзотично.
Л. ГУЛЬКО: Вот сегодняшняя форма? Шинель 1918.
С. ДОРЕНКО: Шинель образца 2005 года.
Л. ГУЛЬКО: Она такая же, это неважно, пуговицы другие.
С. ДОРЕНКО: А в то время, шинели наши вообще мало изменились.
Л. ГУЛЬКО: Вот пожалуйста вам традиционализм, в шинели.
С. ДОРЕНКО: Не надо эти бунчуки и так далее, сохраните традиции, но не делайте специальное шоу, поскольку у нас действительно телестрана, и тележизнь, и телеобщественность.
Л. ГУЛЬКО: Ну судя по тому, что президент сразу приехал, когда телецентр загорелся.
С. ДОРЕНКО: И телепрезидент.
Л. ГУЛЬКО: Договорились, что в этой бумажке еще. Побитие Каспарова. На мой взгляд, ситуация гораздо существеннее, чем это трактовалось СМИ. И таким образом, обществом, потому что СМИ представляет общество, в здоровом обществе. Я вспомнил эту тюрьму Абу-Грейб и издевательства над пленными, знаковое событие, по которому высказались все, министр обороны, президент США, то есть все в США, дальше мы не знаем, но так же сделали все губернаторы, все значимые лидеры общественного мнения в Штатах. Нельзя было остаться в стороне и не сказать. Если ты не сказал и не осудил, то ты безусловно пособник, или ты сочувствующий, понятно.
Л. ГУЛЬКО: В душе сочувствует, а надо – он сказал.
С. ДОРЕНКО: Публичный человек должен иметь публичную позицию, в этом его публичность, уважение к нему, человек заявляет свою публичную позицию. Несмотря на то, что я не разделяю многих взглядов Каспарова, мне не очень понятны его мечтания о встраивании в западный мир, эта наивность так называемых либералов. Я не разделяю. Тем не менее, Каспаров для меня – человек, который защищал знамена нашей страны в спорте.
Л. ГУЛЬКО: Вообще, чемпион мира.
С. ДОРЕНКО: Плевать на мир, главное, что он побил, будучи нашим, и побил всех. И он для меня как патриота один из символов, человек, который защищал мое знамя. Если какой-то хлыщ, наущенный политтехнологами кремлевскими, избивает его доской, то в этот момент должен любой Вешняков, любой лидер общественного мнения сделать публичное заявление, высказать позицию, этого не было сделано. Значит все те красавчики пропутинские сегодня сообщники или сочувствующие этому подонку.
Л. ГУЛЬКО: То есть, вы считаете, что он все-таки человек нанятый, я-то думал, что может быть он хочет прославиться, как убийство Леннона.
С. ДОРЕНКО: Вы так не думали, и я так не думал. Мы точно знаем, что он кремлевский, давайте заявим, что мы не знаем кто, хотя мы знаем, что он кремлевский. Тем не менее, было нападение на такого лидера общественного мнения, лидера спортивного и одного из людей, защищавших знамена успешно моей страны, нужно было высказаться, а все кто не высказались, сочувствуют тому, кто бил, подонку.
НОВОСТИ
Л. ГУЛЬКО: "Гулько, включите телефон, давно уже пора. Людмила". Еще пару вопросов, и мы включим телефон. Один вопрос по изгнанию москвичей, который мы обязательно должны осветить, Сергей должен прокомментировать.
С. ДОРЕНКО: Очень много комментариев, я слышу, как московские власти говорят о том, что это делают федералы, так и есть на самом деле, это делают федералы. Я 27 мая 1997 года был в Париже, когда Ельцин с Примаковым подписывались в НАТО. 19 президентов, премьеров, кишели, просто весь Париж. И я еду на своей маленькой машине, которую взял на прокат, и вдруг свист, гам, сирены, вдруг мотоциклисты налетают и провозят четырех-пятерых президентов рядом со мной. Они их таскали по Парижу, не перекрывая улицы, прошу обратить внимание. Примерно 19-20 президентов, премьеров вообще за людей не считали.
Л. ГУЛЬКО: Как же они проехали, не перекрывая улиц?
С. ДОРЕНКО: Они мгновенно налетали, мотоциклисты останавливали всех, кто где находится, и те уже пролетали мимо нас зигзагами.
Л. ГУЛЬКО: Умеют.
С. ДОРЕНКО: Они делали это внезапно, поэтому, если бы у меня был дурной умысел, я не знаю, в какой момент они пронесутся мимо меня. Другое дело у нас, за полчаса все перекрывают, если у вас есть умысел, есть время подготовиться, шомполом прочистить, у нас другая стилистика.
Л. ГУЛЬКО: У нас же снайперы везде по крышам.
С. ДОРЕНКО: Так или иначе парижане не чувствовали этого ужаса, и им никто не предлагал убраться к чертовой матери из Парижа.
Л. ГУЛЬКО: У нас намекают. На дачку, тепло там.
С. ДОРЕНКО: А лучше всего к телевизору. Вот ведь суть совета путинского или намека Кремля заключается в том, ребята, не ходите, руки друг другу не жмите, в глаза друг другу не смотрите, век публик, как говорят социологи. Вы идите к телевизору, станьте публикой, и телепрезидент телероссии отметил телепобеду в телевойне. Вот что произойдет 9 мая. Не надо брататься, руки жать, в глаза смотреть, это все пустое. Реальные ветераны никого не интересуют, реальная телевойна тем более. Телевойна, телепобеда, телепрезидент, телероссия.
Л. ГУЛЬКО: Я все-таки считаю, мне хочется верить в хорошее, все-таки интересует. Это все от неумения. Просто не умеют так.
С. ДОРЕНКО: Не умеют тысячу лет подряд. А так вообще умеют.
Л. ГУЛЬКО: Давайте попробуем трубку поднять.
ИГОРЬ, СЕВАСТОПОЛЬ: Политическая обстановка в Крыму и в Севастополе, и будущее Крыма и Севастополя как видит Сережа.
С. ДОРЕНКО: Я видел бы его не так ужасно, как теперь вижу. Я видел бы союз наших народов, и видел бы историческую будущность народов наших, русского и украинского в идеале. Но сегодня, поверьте, приеду и в лицо скажу это, я не боюсь и не скрываюсь, нечего вам делать с этой Россией, с Россией Абрамовича, где правят олигархи, которые держат карманного президента, который делает вид, что с ним борется. Где одни оборотни ищут других оборотней, в России, где одни убийцы ищут других убийц и поэтому не могут найти, мы не в состоянии сегодня, наша власть, к сожалению, на горе нашему народу, не может предложить вам такого союза, который бы вас удовлетворил, такого единения, которое бы вам помогло. Поэтому все будет плохо, я думаю. Теперь дальше, как плохо, чуть лучше или чуть хуже. Ну? Тримайтесь, держитесь. Как-то так надо сказать.
Л. ГУЛЬКО: Я там давно не был, сложно сказать.
С. ДОРЕНКО: Я бы недавно в Киеве, выучил это слово, тримайтесь, это значит держитесь. Мы все время говорили по-русски, а когда прощался мне сказали - тримайтеся. Я так и не выучил, я знаю почекаты, триматься, но не в этом дело. Держитесь. Но сегодняшняя Россия не предложит вам никакого позитивного господства над будущим, и никакого союза. Потому что это Россия - бантустан, это Россия под властью третьих помощников пятого сторожа в Вашингтоне.
Л. ГУЛЬКО: Мы переходим к одной из главных тем сегодня. Вопросов по этой теме достаточное количество из разных стран. России никогда не везло с правителями, мы об этом говорили до эфира.
С. ДОРЕНКО: Почти все время не везло.
Л. ГУЛЬКО: Единственный, сколько их было?
С. ДОРЕНКО: Вы говорите о Сталине.
Л. ГУЛЬКО: Конечно, о Сталине.
С. ДОРЕНКО: Я знаю, как больно говорить многим людям о Сталине. У меня не было такого. Дед мой скрывал, что он румын, и он скрывал, потому что ему было страшно, что его посадят как шпиона, но на жизни не так отразилось в моей семье, и мой отец, сын простого рабочего, стал летчиком первого класса и генералом авиации, потому что он ориентировался на сталинских соколов, на Чкалова, эта героика. Но я знаю, как многим больно говорить о Сталине. Поэтому я скажу так, чтобы никого не обижать, подумайте, что было в России за последние несколько веков. Когда мы хотим обрести лидера нации, а Путин вне всякого сомнения, никакой не лидер нации, когда мы хотим сейчас обрести какое-то волевое начало, волевого лидера в Кремле, мы начинаем оглядывать историческую память свою и думаем, если бы появился человек воли в Кремле, он бы был как кто? Как Брежнев? Нет. Должен быть как Черненко, мелиорацией занимался, но очень быстро, занялся - и фить, нету. Должен быть как Андропов, который по кинотеатрам и баням шугал людей? Он должен быть как кто? Никита Сергеевич Хрущев, милый паяц. Давайте пропустим Сталина и дальше. Он должен быть как Николай? Владимир Ильич Ленин очень мало правил, приехал, сделал революцию, потом болел. Как Николай кровавый? Цусима, кровавое воскресенье, Ходынка?
Л. ГУЛЬКО: Погромы, там много чего было.
С. ДОРЕНКО: Ходынка, провалы в Первой мировой войне, столыпинские галстуки, и ленский расстрел, это? Он должен быть Распутиным? Кто должен? Когда мы ищем волевого лидера, который мог бы. Петр I? Ужасный человек на самом деле, кровью заливал путь перед собой.
Л. ГУЛЬКО: Окно рубил.
С. ДОРЕНКО: Через русские головы, прямо по темечку рубил топором. Питер устлан костями. Петр, чудовищно кровавый сатрап, должен быть лидером нашим? Который гноил людей, приписывал как скот к мануфактурам. Это должен быть наш герой? Кто? И когда люди говорят, мы в Сталине видим волевое начало, я понимаю, о чем они говорят, о чем мечтают эти люди. И давайте не делать вид, что мы не понимаем. Давайте сделаем так, образованный класс России, который и сегодня с ужасом произносит псевдоним Сталина, должен все-таки не делать наивное лицо, когда наш народ хочет, чтобы нас возглавлял волевой лидер, со знаком плюс или минус, это уже зависит от нас в том числе, от образованного класса России, мы должны понимать, что никакого другого волевого лидера России просто не было в течение нескольких веков. Поэтому народ, естественно обращая взгляд в историю, находит этого, и наше дело уже интерпретировать будущего волевого лидера, и говорить, что это да, а это нет. Но просто, когда мы начинаем верещать, давайте не называть слово Сталин, не пытаясь разобраться…
Л. ГУЛЬКО: Ну памятник-то надо ставить, или нет?
С. ДОРЕНКО: Страшный вопрос. Я вам скажу, я не знаю ответа, потому что я знаю людей, для которых это будет страшным ударом, лично знаю, мне им в глаза смотреть придется.
Л. ГУЛЬКО: А что тогда, не знаю ответа?
С. ДОРЕНКО: Не знаю. Должна быть позиция у любого публичного человека. Моя позиция к сожалению, такая. Я понимаю, почему мой народ хочет волевого лидера, я понимаю, почему вспоминают слово Сталин, потому что никакого другого нет вообще, нет примера иного, но сегодня я знаю множество людей, для которых это будет ужасно больно.
Л. ГУЛЬКО: Что делать? Продолжать дискуссию, заморозить ситуацию?
С. ДОРЕНКО: Продолжать дискуссию, и образованному классу помочь народу понять, каким должен быть волевой лидер, какой должна стать нация моральной и нравственной солидарности, которая будет вместе с ним господствовать над нашим будущим, с этим надо разбираться, когда мы просто верещим от ужаса при слове Сталин, мы вопрос не решаем, а только делаем хуже.
Л. ГУЛЬКО: Скажите, Сергей, в Коммунистической партии России есть дискуссия о Сталине?
С. ДОРЕНКО: Идет, когда в первичках касаешься этого вопроса. Должен сказать, что большинство, тем не менее, услышанных мною людей больше с уважением, чем с неприязнью говорят о Сталине, когда идет такая дискуссия, меня это тоже не сильно убеждает.
НОВОСТИ
Л. ГУЛЬКО: Давай поднимать трубки.
МИХАИЛ: Я звоню из Лос-Анджелеса.
С. ДОРЕНКО: У вас раннее утро.
МИХАИЛ: 8 часов 36 минут.
Л. ГУЛЬКО: Хорошо, тепло.
МИХАИЛ: Очень тепло. Вопрос такой. Скажите, пожалуйста, Сергей, уровень вашего мышления, когда вы говорите о воле лидера, возникает вопрос, как же так, что, в других странах все лидеры такие волевые, и поэтому страны преуспевают? Ведь вопрос не в уровне воли, вопрос в окружении, во всем том, что происходит в стране, обществе и так далее. При чем тут воля, объясните пожалуйста.
С. ДОРЕНКО: Согласен с тем, что вы говорите, и тем не менее у волевой нации есть волевой лидер. И вообще воли не занимать многим западным лидерам. Тэтчер все еще пример воли, Черчилль все время пример воли, Рузвельт пример воли, и так далее. Воли не занимать. Но почему в России это абсолютно нужная вещь. Приведу вам простой пример. Вы живете в Калифорнии. Давайте не касаться Америки, может быть, многие слушатели не хотели бы услышать этот пример, давайте возьмем Австралию или Новую Зеландию.
Л. ГУЛЬКО: Там же бывшие зеки.
С. ДОРЕНКО: Или все-таки вернемся в вашу Америку, и скажем, прибывая на запад, переселенцы сразу же выбирали себе шерифа, выбирали себе органы принуждения к порядку общины. К консенсусному порядку, принуждением занималась сама община, она выбирала этого маршала.
Л. ГУЛЬКО: Устанавливала правила игры.
С. ДОРЕНКО: Дальше, карала сама община, не дожидаясь ни волевого лидера, ничего подобного, как справедливо вы указываете. Там, где существует неатомизированное общество, Россия особенно сейчас и особенно Москва атомизированное общество, где нет горизонтальной ответственности людей друг перед другом, где не стыдно, если угодно, Москва – это город, который слезам не верит, вы знаете. Это страшно жить в городе, который слезам не верит. Я всегда хотел, чтобы Москва стала городом, где верят слезам.
Л. ГУЛЬКО: Американцы очень сентиментальны.
С. ДОРЕНКО: Я борюсь, чтобы Москва стала городом, где слезам верят. И здесь атомизированное общество, где не перед кем никому не стыдно, где не откуда нам взять, от разрушенного корня общинного, разрушенного кстати при царе той элитой, неоткуда нам взять доброжелательность и способность смотреть друг другу в глаза, и особенно в этой связи воля людей, уставших от безответственности и от отсутствия морали и нравственности должна подкрепляться движением наверху. Вы можете себе шизика выбрать в президенты в Америке, они могут себе позволить пару сроков жить при недоумке. И тем не менее общественная сила, генерирующая снизу некая традиция социальной ответственности, некая традиция нравственности, некий стержень нации удержится даже при недоумке. Но у нас к сожалению в атомизированном обществе нужно, чтобы стремление снизу подержалось сверху.
Л. ГУЛЬКО: Мы все добры и сплочены за столом. Еще звонок.
ЛИЗА, ГЕРМАНИЯ: Когда у вас будет интересный собеседник, когда ведет Ганапольский, Радзиховский. Но зачем вы приглашаете Доренко, он же не интересен совершенно.
С. ДОРЕНКО: Садо-мазо комплекс. Знаете, как говорил один человек, одни меня любят, другие любят меня ненавидеть. Лиза, как вы сладостно слушаете и смотрите. Лиза, это садо-мазо сеанс. Смотрите и дальше.
Л. ГУЛЬКО: Зато сколько эмоций положительных.
С. ДОРЕНКО: She loves me to hate. Она любит меня ненавидеть. Садо-мазо зритель – это тоже зритель.
Л. ГУЛЬКО: Еще один звонок.
АРТУР, МОСКВА: Хотел услышать комментарий Сергея Доренко. Я давно уже слежу за его карьерой, деятельностью. Очень много хорошего, очень много плохого можно сказать. Но очень интересно его изречение о будущем нашей России. Я не думаю, что для него это секрет. Многим известна его биография, начиная от родителей, он очень долго общался. Вопрос такой. Вы не считаете, что в любом случае надо проследить развитие нашей страны и надеяться, что когда-нибудь молодежь может создать какую-то организацию, в которой может действительно появиться тот лидер, которого мы ждем. Учитывая то, что в нашей стране действительно очень долго существовала…
С. ДОРЕНКО: Спасибо. Я уверен, что молодежь, вне всякого сомнения, будет главной движущей силой. Даст ли она лидера? Она поддержит лидера. Я много раз говорил, что мальчишки не верят мальчишкам. Они думают, что это такие же мальчишки, как они. Они верят седым глазам, не то что седым головам, но седым глазам, поэтому они, скорее всего, выберут лидера подобающего себе. Почему молодежь? Потому что я видел это в Киеве недавно. Когда дети, мальчишки, сейчас не буду говорить, правильно или нет они надеялись на революцию, потому что меня могут осудить, будто я агитирую за лидеров революции, вовсе нет. Я агитирую за народный протест. И этим мальчишки все время твердили, что они европейцы, а это значит, им рассказывали об уважении к человеческому достоинству, а они взяли и поверили, потому что детям не преподают основы взяткодательства, коррупции, подлости и прочего. И выросли молодые ребята, которые поверили, что они нация, и что у них есть идеалы. Надеюсь, так же будет в России.
Л. ГУЛЬКО: Все-таки Сергей Доренко оптимист. Всего хорошего.