Сергей Доренко - Особое мнение - 2005-09-19
С. БУНТМАН – Добрый вечер. Сергей Бунтман перед вами у микрофона и у камеры, я имею в виду камеру RTVI, микрофон "Эхо Москвы", но у RTVI тоже есть микрофон. Сергей Доренко отвечает на вопросы. После глубокомысленного рассуждения можно поздороваться.
С. ДОРЕНКО - Добрый вечер.
С. БУНТМАН – Первая печальная тема, о которой мы поговорим – умер Егор Яковлев. Вчера вечером это стало известно.
С. ДОРЕНКО - Он один из таких абсолютных авторитетов, людей, которые могли к большинству журналистов даже уже зрелых вполне обращаться как к своим детям. Он мог наставлять по-отечески. Жалко, горько. Но я хочу вспомнить такую странную может быть совсем бытовую вещь, которая не связана ни с политикой, ни с "Общей газетой", ни с его журналистской деятельностью. Я просто помню, что он, покровительствуя мне, когда он руководил телевидением, помог мне, дал мне кредит купить квартиру. Я понимаю, насколько это может быть рядовое дело для него в его масштабе, но для меня это было вовсе не рядовое дело. Из хрущобы с проходной комнаты переехал в трехкомнатную квартиру, в которой до сих пор прописан. И я помню притом, что он вел себя внешне, как такой человек может быть, как какой-то вальяжный барин. Какой-то великий деятель. При этом он в эти проблемы входил совершенно спокойно, и он не считал это чем-то второстепенным.
С. БУНТМАН – Он не снисходил. А входил.
С. ДОРЕНКО - Он именно заботился реально. И я ему много раз после этого, встречаясь, говорил: Егор Владимирович, знаете, я над дверью повешу, что вы просто создали нормальные условия для моей семьи. Ну, кредит потом я выплачивал, неважно, но я просто с восторгом вспоминаю, как он подписал заявление мое, я вернулся к нему и сказал: Егор Владимирович, чушь, этого не может быть. Верните. Порвите это заявление. Не надо. Почему? Он мне говорит: что такое. Рассердился. Я говорю: знаете, вы всю смету Гостелерадио или там, тогда как оно называлось, годовую всю Останкино отдали мне на кредит на квартиру. К вам тысячи людей сейчас придут и опротестуют это несправедливое, безусловно, решение. - Доренко, у меня не тысячи, иди отсюда. Вот эта фраза его, я помню очень хорошо. Это 1992 год. И до и после конечно он великий мэтр, великий патриарх журналистики.
С. БУНТМАН – Что для тебя самое главное, что он делал как издатель, журналист.
С. ДОРЕНКО - Конечно "Общая газета" как явление. Он поставил на крыло очень многих людей. Он же просто воспитал целые коллективы. Но если говорить о разовых акциях, а это рутина, сидеть с ручкой, карандашом и править, править, делать из смышленых людей умных. Из расторопных делать талантливых. Вот это же, он просто лепит как из пластилина. И тот, кто руководил коллективами большим, создавал таких спецкоров, потом звезд впоследствии, золотые перья, тот понимает, о чем я говорю. Потому что золотые перья еще надо угадать. Просто пришел вроде смышленый парень, как из него сделать, как его научить. Как ему преподать. А другой, кажется, подает надежды, а выучит 3-5 шаблонов и до свидания. Вот ты ему вбиваешь, он 5 шаблонов выучил и с ними работает, больше не может. Потолок. Вот это же надо видеть и в этом смысле Егор Владимирович был гением воспитателям таких людей. Он создавал коллективы. И, во-вторых, если говорить о разовых акциях, это "Общая газета", когда все сплотились вдруг. Это важный момент. И что же, самое время новую "Общую газету" запускать. Свобода слова нуждается в новом Яковлеве.
С. БУНТМАН – А где он, новый Яковлев? Были какие-то вопросы в Интернете, правда, знаешь, после воскресенья их бывает как-то толковых до обидного мало.
С. ДОРЕНКО – Ну, у нас суды разгораются. Я сегодня на одном свидетельствовал, кстати.
С. БУНТМАН – Это на котором?
С. ДОРЕНКО - Я сегодня ходил к национал-большевикам. Вот 39. И знаете, когда говоришь "национал-большевики", слово "большевики", подразумевают, кажется, что это Павки Корчагины. Я сидел в зале, смотрел на этих ребят, студенты, аспиранты, выпускники вузов. Учительница выходит, о девочке рассказывает, там же девочек довольно много, о девочке говорит: она все конкурсы выигрывала, она поступила без экзаменов в МГУ, потому что она блистательная победительница конкурсов, блистательный интеллект, ум. И она сидит в клетке теперь. И ребята сидят тоже студенты, аспиранты. Там и МГУ представлен и другие вузы, сидят мирные, спокойные, интеллектуальные лица, очкарики какие-то среди них очень много. И им приписывают, что они совершили, будто бы или пытались совершить госпереворот. Дико и страшно. И я свидетельствовал. Как выяснилось, для защиты, оказалось важным, их защита думает, что это важно, что меня предупредили о том, что будет эта акция. По e-mail рассылка была. И там уже спор идет такой концептуальный, что меня спрашивают: а вы получали предупреждение на электронную почту, что готовится госпереворот. Я говорю: упаси боже. И вот такие уже даже аргументы. Я не участвовал, не видел, но я просто заранее знал, что будет акция вручения петиций. И все. И уже это идет в ход. Потому что их обвиняют в том, что они монстры, чудовища, злодеи, которые все святое топчут, мнут и прочее. Ужас. И Ходорковский, который сегодня рассказывает, я не был на этом суде, как грязно, технически грязно вталкивают просто инфицированного больного в одну камеру, его же в другую, его же в третью. И объявляют карантин во всех этих трех камерах. То есть люди готовы на все. Люди, которые абсолютно не думают в параметрах морали, в принципе не знакомы с этими аргументами. И они теперь эти люди, действующие вот так грязно, на голубом глазу говорят, что Ходорковский затягивает следствие. Я не знаю, плакать или смеяться, выслушивая эти идиотские аргументы.
С. БУНТМАН – Очень часто объявляют, что мы говорим о лимоновцах, о Ходорковском, Лебедеве, о громких процессах. Но ведь из-за того, как идут громкие процессы, это отражение всей системы. Как Надежда Павловна нам пишет: "Полтора года в Тимирязевском суде длится суд, не могут вынести решение. Судья Голубева. Не знаю, что делать, мне 73 года.
С. ДОРЕНКО - Вся система, безусловно, такая.
С. БУНТМАН – У меня такое ощущение, что когда судебная система корежится для громких дел, она ведь для громких дел корежится, чтобы добиться решения не против Надежды Павловны Назаровой, на которую власти наплевать, но это привычка, которая входит во все.
С. ДОРЕНКО - Потом бьем по всем. Ведь этот принцип соблюсти можно не однократно, а многажды. Потому что, не соблюдая принципов правосудия, бьют: а) по всем, б) по самим себе. Понятно, что это обязательно ударит по тем, кто сегодня принимает эти меры. То есть такое уродливое правосудие будет судить и их. Вот эти люди, что в этот момент себе представляют, что они абсолютно никогда не попадут в подобные обстоятельства. Или их близкие или их потомки может быть через 2-3 поколения. Нужно в какой-то момент набраться силы воли и удержаться. Я между прочим считаю, что это вообще относится к системе власти, не только к правосудию в России. И однажды, когда я разговаривал с Кучмой, очень давно еще, в 1999 году может быть летом, и много было моментов критики, и я просто, поскольку это был вечер, а не интервью, я не мог за столом взять, и давайте-ка я вам изложу сейчас всякие возражения. Но я вспомнил одну вещь, за которую можно похвалить и за которую нельзя похвалить ни одного из русских политиков. Ни одного, настаиваю. У него Кравчук в думе выступал то в поддержку, то оппозиционно, начинал с оппозиции, затем высказывался в пользу, никто его не хватал, не вязал, не отнимал у него. В России ровно не так. И мы знаем очень хорошо, что Ельцин молчит за золотую клетку. Ельцина никто не трогает, но только за то, что он молчит. Как только он появился на НИКЕ однажды, мы помним очень хорошо, и ему рукоплескал зал, ему был сделан, по моим данным строжайший реприманд и было запрещено появляться на публике и болтать особенно.
С. БУНТМАН – Но на теннисе он появляется.
С. ДОРЕНКО - Он оценивает, что сделано с тем, чем он гордится. Я думаю, у него есть с моей точки зрения очень мало параметров, которыми они может гордиться. Очень мало. Ничтожно мало. Но, тем не менее, свобода прессы, какая-никакая, худая, клановая, чудовищная и так далее была несопоставима с тем, что сейчас. И, например, появляясь на теннисе, он мог бы об этом сказать. Но он молчит за золотую клетку.
С. БУНТМАН – Да. Я еще один вопрос задам. У нас уже высказано по этому поводу особое мнение, нам пришло очень странное такое сообщение. Борис спрашивает: "Что вы думаете о ситуации с предстоящими через некоторое время в Чечне парламентскими выборами, будут ли серьезные отличия от прошедших в прошлом году президентских или все предсказуемо". Тут особое мнение высказал президент России Владимир Владимирович Путин. В письме президенту Сирии Башару Асаду. Он сказал, что перелом ситуации в Чечне, достигнутый в целом, характеризуется позитивной динамикой. Но есть сложности в связи с бандитскими формированиями. Но перелом, и, наверное, выборы рассчитывает, что пройдут…
С. ДОРЕНКО - А он не написал, сколько осталось боевиков. Потому что это ключевое.
С. БУНТМАН – Нет, ключевой фразы здесь нет.
С. ДОРЕНКО - Я говорю, что с 1994 года…
С. БУНТМАН – А передал Алу Алханов, который сказал, что выборы должны стать важной вехой на пути дальнейшего…
С. ДОРЕНКО - С 1994 года никогда не были разделены эти две фразы. Всегда говорилось нам всеми от начальника пресс-центра до президента, что: а) достигнут перелом, б) боевиков осталось 2 тысячи. Вот мне кажется, эти ключевые фразы не должны быть разлучены и сегодня, когда Путин информирует сирийского президента и сказал ему, что достигнут перелом, он должен тут же сказать: боевиков осталось 2 тысячи. То есть если он не сказал, то он забыл часть фразы просто по-настоящему. Мы знаем из новостей, что каждый день взрывы уже давно не в Чечне. Значит если в Чечне перелом, то в какую же сторону. Давно не в Чечне. Мы слышим о взрывах в Дагестане, Осетии. И везде по Северному Кавказу. И в этой связи говорить, называть черное белым, не знаю, забавно, наверное. Это знаете, такой, и выборы тоже в Чечне это такой Диснейленд, представьте себе Диснейленд, в котором только всем участникам игр раздают настоящие автоматы. Вот и все. То есть это полностью постановочная история эти выборы, так же как и предыдущие. Если вы полагаете это выборами, я не уверен, что это выборы. Я считал вообще и всегда говорил о том, что операция должна быть жесткая, максимально жесткая, короткая, может быть жестокая, если угодно, потому что я уверен, что жесткую операцию, безусловно, обвинили бы в жестокости. Жестокая, жесткая, быстрая операция в Чечне, и на 25 лет минимум русский генерал-губернатор. Русский военный губернатор. Вот и все. Вот эта маскировка, выборы, марионетки, вот эта вся история кукольная, которую Владимир Владимирович показывает Егору Егоровичу Бушу, спектакль такой маленький, в который к тому же в зале не верят, тот, кому он показывает этот спектакль, тоже не верит, для чего это?
С. БУНТМАН – Только там деньги не с Микки-Маусом, а с настоящими портретами настоящих…
С. ДОРЕНКО – Автоматы настоящие и деньги настоящие.
С. БУНТМАН – Алло. Добрый день.
СЛУШАТЕЛЬ – Здравствуйте. Меня зовут Константин. Город Чехов. Московская область. Вы знаете, я позволю себе расширить тему правосудия. Продолжается инцидент с полковником Трепашкиным. Опять непонятно, где он и что с ним. Он собирался защищать адвокатов. Как вы думаете, почему это все происходит. Из-за адвокатов или власти есть, что скрывать по поводу событий 6-летней давности? Или и то и другое. Будьте добры.
С. ДОРЕНКО – Есть, на мой взгляд, два параметра очень важных. Я думаю, что мы не можем закрывать глаза на один из параметров. Некая контора, которая называется КГБ, и так далее, НКВД, ФСБ, ФСК – вот эта организация считает, что она имеет полные права на людей, которые в ней служили и которые присягали ей. Она считает так. И это есть некая корпоративная мораль, отличная полностью от законов, от России. И эта организация не прощает человека, которого они считают предателем. Вот они называют. Понятно. Просто это надо знать. Мы говорим, что это правовое поле, это вообще ничего общего не имеет с правом. Совсем. Ни с юриспруденцией. Юриспруденция притягивается, просто латает там дыры. Но просто, для того чтобы понимать мотивацию, мотивации, возможно, две. Либо Трепашкин действительно напал на след ФСБ серьезный во взрывах домов, либо вторая – ему мстит корпорация, которая полагает, что он предал корпорацию, так или иначе. Расследуя, например, взрывы домов или чем-то еще может быть. Но вот у них по рассказам бывших сотрудников, нынешних, людей, которые однажды когда-то служили в этой структуре: КГБ, ФСБ, ФСК, НКВД - есть некая мораль, что ты ушел, значит предал. А раз предал, то тебя все равно убьют. Но вот сейчас интеллигентность и можно сказать даже тонкость душевной организации лидеров ФСБ достигла такой невероятной степени, что вместо убийства его просто хватают и прячут в тюрьму. Больше ничего. Причем решения судебного, насколько я понял из интервью адвоката, о мере пресечения никакого нет. Решения нет. Есть решение о том, что его освободить, потом это решение отменяется. Но свободного человека, гуляющего по городу, одного из нас, для того чтобы упаковать снова, нужно решение о мере пресечения.
С. БУНТМАН – То есть недостаточно отмены решения.
С. ДОРЕНКО – Ну, конечно. Но такого решения нет. Никакой меры пресечения ему не избрано, кроме одной – ФСБ считает, что это их человек, а раз это их человек, они имеют право на него, на его жизнь и на его свободы.
С. БУНТМАН – Комментарий Бориса о боевиках на пейджер: "Боевиков всегда 2 тысячи, потому что скорость их рождения равна скорости их уничтожения". Спасибо за формулу. Алло. Добрый день.
СЛУШАТЕЛЬ - Добрый день. Меня зовут Александр из Петербурга. Вчера в передаче "Вести недели" Дмитрий Козак сказал, что боевиков осталось полторы тысячи. К Сергею вопрос, что он думает о Дмитрии Козаке как о кандидате в президенты. Спасибо.
С. БУНТМАН – Вот видишь, ситуация. Вот он перелом положительный. А ты говоришь.
С. ДОРЕНКО - Все-таки есть канонические цифры и я считаю, что в этом-то и проявляется вольнодумие Дмитрия Козака. В этом-то молодое юное крыло кремлевское такое может быть вольтерьянское отчасти. Они говорят, что полторы тысячи боевиков, а все-таки каноническая, правильная цифра вот без этих апокрифов ужасных - 2 тысячи боевиков. Всегда 2 тысячи и точка. Подождите, питерский наш слушатель, подождите, вот у меня скоро книга выйдет, где описано, что Дмитрий Козак преемник Путина на посту президента. Я это написал уже месяцев 9 или 8 назад. И мне ужасно не хочется, чтобы об этом говорилось, прежде чем выйдет книга. Конечно он преемник. В этом даже нет сомнений. Вот эти все тепловые ракеты, знаете, как самолет разбрасывает тепловые ракеты, для того чтобы ракеты противника зацепились за тепловые ракеты и не попали в самолет. Ну, или иные "воздух-воздух", которые ищут в Литве сейчас, все никак не найдут. И Миронов и Грызлов это тепловые ракеты, они, безусловно, призваны увести мировое мнение в сторону. Реальный преемник на виду, на самом остром месте и нельзя об этом говорить, что он преемник. А иначе его, кстати, сместят с этого места принца наследного, и тогда я боюсь, я все-таки жду, чтобы это впервые сказала моя книга.
С. БУНТМАН – Хорошо. Когда книга выйдет?
С. ДОРЕНКО - Недели три осталось.
С. БУНТМАН – В следующем месяце будем ждать.
С. ДОРЕНКО – Козак, конечно. Он у меня преемник.
С. БУНТМАН – Это реальность или ты придумал, что он преемник?
С. ДОРЕНКО - Это мемуары мои написаны в 2020 году. Поэтому это, безусловно, реальность, в то же время конечно выдумка.
С. БУНТМАН – Алло. Добрый день.
СЛУШАТЕЛЬ – Здравствуйте. Александр военный пенсионер. Санкт-Петербург. Что известно Сергею Доренко по поводу постоянных невыплат военным пенсионерам пайковых.
С. БУНТМАН – Спасибо.
С. ДОРЕНКО - Не могу говорить в объемах и масштабах моей великой страны. К сожалению. Потому что не в материале. Но знаю, что ко мне подошел военный, служивший в Генштабе, который мне пожаловался буквально неделю назад на то, что у него проблемы даже с той пенсией, которая есть. А его приятель из ФСБ получает пенсию 42 тысячи рублей. И он мне в растерянности втолковывал, втюхивал, он говорит: слушай, я же в Генштабе служил, я же полковник Генштаба…
С. БУНТМАН – Вот такая ситуация. Через 5 минут мы продолжим программу "Особое мнение".
НОВОСТИ
С. БУНТМАН – Мы продолжаем. Светлана Ивановна интересуется, как производится перепись боевиков, кто отвечает за ее достоверность.
С. ДОРЕНКО - Они сами поставляют данные, я думаю.
С. БУНТМАН – Рапортичку.
С. ДОРЕНКО - Докладывают. Согласно проверке: 2 тысячи боевиков. У них же сметы есть какие-то, и у тех, кто с ними борется, есть сметы. Поэтому если допустить, что их меньше, то сметы ужмутся, будут съедены и там и там, а этого нельзя допустить, я полагаю.
С. БУНТМАН – И к концу года надо обязательно освоить средства. Здесь вопрос был в Интернете. Сейчас идут новости о повышении цены, и уже фиксируется, насколько повысились цены на горючее в Москве, за последние три месяца. Вопрос такой концептуальный. Какого потолка должна достичь цена на бензин, чтобы ты припарковал навечно свой автомобиль.
С. ДОРЕНКО - Мы знаем, что из классиков марксизма-ленинизма, что капиталисты удушат собственную мать ради того, чтобы получить 300% или что-то в этом роде. У нас, к сожалению, это все признают теперь даже свободолюбивые демократы-рыночники, и либералы-рыночники всех видов более-менее свободолюбивые, имперские, антиимперские, у нас нет рынка топлива. Нет рынка, в котором существовала бы конкуренция. Существует 10 человек, которые определяют цену топлива. Из этих 10 человек, я думаю меньше на самом деле 5 кланов, которые определяют цену топлива и правительство в качестве 6-го клана. Они сговариваются, картельное соглашение заключают о цене. По умолчанию и много раз об этом были утечки в прессе и везде, картельное соглашение, диктуемое нефтепромышленниками, утверждает следующее: у нас всегда цена будет не ниже американской. То есть мы идем к американской. Когда у американцев был галлон 2.20, 1.80, то соответственно у нас были цены ниже. Сейчас, когда у американцев взвинтились цены…
С. БУНТМАН – Но в абсолютных величинах все равно ниже у нас цена.
С. ДОРЕНКО - Чуть-чуть ниже.
С. БУНТМАН – Ну как чуть-чуть. Если 2.20 за галлон.
С. ДОРЕНКО - Сейчас не 2.20 за галлон. В Америке сейчас в пересчете пишет пресса, не ручаюсь за подсчет, потому что если женщины считали, конечно, все перепутали, но, тем не менее, в Америке говорят, цена приближается к 65 центам за литр. В пересчете через галлон. У нас посчитайте, что такое 18.25 к 28.40 сегодня. Вот и все. У меня есть калькулятор. Пока мы говорим, могу посчитать. Она чуть-чуть ниже и она будет идти до американской цены. Потому что правительство разрешает картелю по умолчанию держать американскую цену или к ней все время тяготеть. Вот и все. Это для них маркер. Европейскую - нет, английскую, где бог весть, какая цена – нет. Американскую - давайте.
С. БУНТМАН – А зачем это нужно?
С. ДОРЕНКО - Потому что никакого рыночного механизма не существует. Вообще не существует. И правительство им говорит: рыночный механизм для наших нефтепромышленников единый. Они говорят: мы вообще ни капли не продадим русским, а мы отдадим все Европе, которая платит, будь здоров как хорошо. И просит еще и еще. Но правительство говорит: ну отдайте все-таки русским, они никудышные, конечно, люди, но все-таки им ездить хочется. Они говорят: ну хорошо, ну дайте нам цену такую, чтобы нам не стыдно было, что мы эту нефть не продали на Запад. А им стыдно, потому что проданная здесь нефть дает меньше прибыли. Хотя многие считают, что без цен нефтепровода, транспортировки, в общем, на то и выходит. И вот здесь наступает момент сговора, когда они прибегают в правительство и говорят: ну, сколько вы хотите, чтобы мы продали на внутреннем рынке. Столько. Дайте нам цену какую-то приличную. Это не рынок и не конкуренция. Это сговор в самом худшем смысле.
С. БУНТМАН – Алло. Добрый день.
СЛУШАТЕЛЬ – Здравствуйте. Я бы хотела один вопросик задать. Меня зовут Елена, с Германии. Я бы хотела услышать, как сэр Доренко оценивает политическую ситуацию сейчас у нас в Германии.
С. БУНТМАН – Спасибо. Мы ждали этого вопроса.
С. ДОРЕНКО - Вы знаете, я думаю, что все проиграли, или все победили первая реакция, вообще говоря, ХДС/ХСС не сможет составить правительство в рамках коалиции. А почему вы думаете, что оно не сможет договориться с "зелеными". Вот это непонятно. Это никто не хочет трактовать. Все говорят: ХДС/ХСС не сможет составить правительство, значит Шредер вместе с "зелеными" тоже не сможет. Как если бы они как сиамские близнецы друг к другу приросли. А почему – спрашиваю я, они не смогут расколоть этот блок и забрать себе "зеленых".
С. БУНТМАН – Выходит, что не может по причинам и историческим.
С. ДОРЕНКО - Я думаю, будут пытаться.
С. БУНТМАН – Скорее, чем образовать большую коалицию так называемую.
С. ДОРЕНКО - Конечно. Иначе мой прогноз – будут новые выборы. То есть может продлиться долго кризис, когда правительство не сможет быть сформировано, и будут назначены новые выборы.
С. БУНТМАН – …может он перевернет ситуацию.
С. ДОРЕНКО - Может ли он перевернуть ситуацию.
С. БУНТМАН – Там очень небольшой зазор.
С. ДОРЕНКО - Три голоса, три места.
С. БУНТМАН – Но все-таки если посчитать, то все равно выйдет не как в прошлый раз, чуть ни 6 тысяч голосов выиграли.
С. ДОРЕНКО - Вы знаете, вы, наверное, голосуете, я не голосую в Германии, поэтому могу вести себя в некоторой степени…
С. БУНТМАН – Разнузданно.
С. ДОРЕНКО - Развязно, да. Шредер, в общем, немножко поднадоел. Нет? Может быть, вы там, в Германии его не видите, он все время у нас тут в Москве. И поэтому он конечно немножко поднадоел. С другой стороны, что это за Ангелина мы не знаем. Давайте посмотрим. Я думаю, что экономические интересы Германии и России таковы, и их основа, база настолько тяжелая и мощная, что заинтересованность друг друга вот этого нефтяного придатка вашего немецкого, мы ваш нефтяной придаток, наверное, вы в курсе. И наша заинтересованность в Германии как единственной, пожалуй, последовательно прорусской страны Евросоюза по многим позициям, в общем, настолько существенная, что я думаю, кто бы ни пришел, эта база не будет подвинута или сдвинута или расколота.
С. БУНТМАН – Какую роль играют личные отношения для тебя те, которые сложились. Потому что очень многие боятся особенно из российского истеблишмента, боятся утраты личных отношений между канцлером и нашим президентом.
С. ДОРЕНКО - Дело в том, что наша элита так называемая она вообще все строит на отношениях не политических, поскольку у нас политики практически нет, она строит все на отношениях личной преданности, верности, такой садомазоконструкции, и заинтересованности личной, причем часто материальной и такой мотивации простой примитивной. Поэтому кажется им, что горе, горе, горе, если дружок наш куда-то денется. Вот закорешили, кореш Вася. Их там кореш Шредер. Но в отношениях с Германией нужно опираться, вообще в политике нужно опираться на политику, а не на корешков.
С. БУНТМАН – Сергей Доренко. Всего вам доброго, до следующей встречи.