Семен Новопрудский - Особое мнение - 2007-02-01
А. ВОРОБЬЕВ: Добрый вечер, добрый день либо доброе утро, в зависимости от того, где вы нас смотрите или слушаете. Это программа «Особое мнение», совместный проект радиостанции «Эхо Москвы» и телекомпании RTVI, я Алексей Воробьев, позвольте мне представить гостя сегодняшнего эфира, журналиста Семена Новопрудского, здравствуйте, Семен. Понятно, с чего мы начнем, мне кажется, что любая программа сегодня начинается с вопросов – ну как вам или что вы увидели или чего вы не увидели, какой угодно можно вопрос сформулировать, но некоторые все-таки, знаете, акценты расставляют. Например, известный политолог Александр Ципко, действительно, решил, увидел во всем этом прощальную пресс-конференцию президента, человека, который уходит со своего поста.
С. НОВОПРУДСКИЙ: Все равно, мне кажется, до того момента, пока не будут назначены президентские выборы, пока они не пройдут и пока мы не узнаем имя следующего президента, я бы не стал делать таких выводов, хотя по чисто человеческим ощущениям президент России, мне кажется, довольно давно, нынешний, не в восторге от своего нынешнего поста, не испытывает большой радости от этого, по крайней мере, мне кажется, что сам он к этому посту первые два-три года своего правления относился куда более, хотя он призвал не говорить слово «правление», он не правит, а работает, хорошо, в первые два-три года своей работы он относился гораздо, мне кажется, более позитивно, чем потом. Потому что бремя власти – это, может быть, самое страшное бремя, какое есть, кроме бремени, может быть, болезни тяжелой для человека. Сильного прощания я не увидел. Другое дело, что самое-то опасное, что есть, это то, что нынешняя система власти так устроена, что, с одной стороны, вроде как президент, наверное, и не хотел бы уходить. Но если он уйдет, никаким теневым лидером он уже не сможет быть, потому что будут другие теневые лидеры, будут другие реальные лидеры. В России теневых царей никогда не было, ничего не указывает на то, что появятся.
А. ВОРОБЬЕВ: Именно этим вы объясняете то, как он попытался выкрутиться на вопрос Андрея Колесникова, отвечая, сказал – что же меня гоните, у меня еще год с небольшим в запасе до мая 8-го года.
С. НОВОПРУДСКИЙ: В том числе, и это, да, эти разговоры. Понятно, что это все спор о терминах, что нет преемников, есть кандидаты в президенты. Действительно, есть кандидаты в президенты, мы можем, он сказал, что он определится только в самый разгар избирательной, в момент избирательной кампании как гражданин России. Понятно, что мнение этого гражданина России, прежде всего, для всей властной вертикали, которую он выстроил, будет решать, даже не для народа. Т.е. если Путин скажет – голосуйте, условно говоря, за человека на фамилию, за Медведева, голосуйте за Иванова, голосуйте за еще одного какого-нибудь кандидата, которого мы вообще еще не знаем, такое тоже ведь теоретически может быть, это станет руководством к действию не только для избирателей и даже не столько для избирателей. Хотя и для избирателей тоже, потому что если в России проголосовали даже за того, за кого сказал голосовать президент Ельцин, когда у него была популярность меньше 10% существенно, то уж когда у президента популярность существенно больше 50%, он скажет – голосуйте за такого-то, люди, конечно, проголосуют. Но мне кажется, что, в любом случае, это не прощальная конференция потому, что, скорей всего, президент России еще проведет прощальную пресс-конференцию в случае, если он, действительно, не будет идти на третий срок, будет прощальная пресс-конференция через год. Т.е. это, в любом случае, мне кажется, предпоследняя такая.
А. ВОРОБЬЕВ: Смотрите, как раз Юрий во многом пересекается в своих мыслях с вашей позицией – уважаемый господин Новопрудский, президент произвел впечатление сильно уставшего, я бы даже сказал, измученного проблемами человека. Как вы думаете, это от неуверенности в своем будущем, невозможности просчитать свои дальнейшие шаги или что-то другое?
С. НОВОПРУДСКИЙ: Во-первых, мне кажется, это вполне понятная человеческая усталость, потому что мне всегда кажется, что бы там ни говорили о том, что политика – грязное дело, что в политике нет человеческих отношений, к любому человеку на любом посту нужно, с моей точки зрения, относиться, в том числе, как к человеку. Это, действительно, очень тяжелое бремя. Так сложилось исторически, президент отчасти нынешний сам в это положение себя поставил, что ему пришлось решать те вопросы, которые в нормальной системе власти не надо было бы ему решать. Т.е. он, понятно, что хотя он пытался уйти от ответственности в любой момент, критический для страны, когда случился Беслан, он, в общем, ушел от ответственности всячески, еще случались какие-то события, потрясения, уходил, но в реальности, конечно, он понимает, что на нем ответственность за многое из того, что происходит, и любые цифры некоего бурного развития России, еще чего-то, они, во многом, условны. Он, конечно, во-первых, устал как человек, во-вторых, конечно, управлять Россией, особенно в условиях, когда у человека практически царские полномочия, при этом, по большому счету, нельзя рассчитывать ни на кого из ближайшего окружения, в силу того, что такая система, которая построена, она исключает искреннее служение даже президенту как хозяину. Не говоря уже о том, что она исключает искреннее служение государству, что должно быть, в первую очередь, у государственных деятелей. Он все это понимает. Т.е. понятно, что он может по-разному оценивать результаты своего правления. Кроме того, его по-человечески тоже можно понять. Представьте себя на его месте, каково уходить с должности царя, это же очень тяжело, тем более человеку, который находится в очень хорошей физической форме, который, в общем, вполне может быть работоспособным, если все будет нормально, еще не год, а десятилетие. В этом смысле Борису Николаевичу Ельцину было, конечно, легче, у которого сегодня день рождения, я, пользуясь случаем, его поздравляю, потому что мне кажется, что Борис Николаевич, мы его еще вспомним добрым словом и при его жизни, и в истории, в исторической перспективе не раз.
А. ВОРОБЬЕВ: Вы так пессимистично настроены относительно своего будущего?
С. НОВОПРУДСКИЙ: В смысле?
А. ВОРОБЬЕВ: Мы будем еще не раз, мы вспомним и сейчас, и потом его добрым словом.
С. НОВОПРУДСКИЙ: Бориса Николаевича в смысле?
А. ВОРОБЬЕВ: Да.
С. НОВОПРУДСКИЙ: Почему своего будущего?
А. ВОРОБЬЕВ: Вы как-то так, мы, вы ассоциируете себя с «мы»?
С. НОВОПРУДСКИЙ: Я-то, в общем, всегда к нему очень хорошо относился, до сих пор уверен, что координаты нормального развития, из которых до конца еще Россия не выбыла, несмотря на все усилия последних лет, были заложены именно в правление Ельцина, притом, что там тоже были какие-то вещи, с которыми очень трудно согласиться и по-человечески, и с политической точки зрения. Но, в любом случае, контуры той России, которую сейчас говорят, что люди, которые поддерживают нынешнюю власть, что она встает с колен, другие говорят, что она может встать с колен, может стать, действительно, одним из ведущих государств мира, контуры этой России, т.е. совершенно новой страны, все-таки были по-любому, даже чисто географически заложены Борисом Николаевичем Ельциным. А что касается президента России нынешнего, ему, конечно, по-человечески очень тяжело уходить с этого поста.
А. ВОРОБЬЕВ: Да, давайте еще несколько вопросов, пару, наверное, вопросов про президента Путина, последние его высказывания. Вам не показалось, как вы могли бы оценить его высказывания относительно дружественно или недружественно настроенных людей по отношению к России, в зависимости от трактовки проблемы газовой войны или газовой дубинки?
С. НОВОПРУДСКИЙ: Это вообще потрясающая подмена, но она характерна, в принципе, для любой недемократической власти, когда власть отождествляет себя со страной. Т.е. если говорят вещи, которые неприятны власти, власть эта говорит, что говорят вещи, которые направлены против России.
А. ВОРОБЬЕВ: Да.
С. НОВОПРУДСКИЙ: Это две большие разницы, как говорят в Одессе. Конечно же, у каждой страны, у любой страны, есть свои интересы. И если эти интересы расходятся с позицией России, а Россия ведет себя, в том числе, в сфере энергетической безопасности, крайне непоследовательно, потому что все разговоры о переходе на рыночные отношения в торговле. Тот же президент Лукашенко, который был формально нашим главным союзником, теперь чуть ли ни главный враг на постсоветском пространстве, пару дней назад он тут же, когда стали говорить про рыночные отношения, это все неправда, посмотрите, как вы торгуете с Казахстаном, сказал он. Т.е. Казахстан остался страной, с которой мы торгуем, видимо, сейчас еще по другим ценам. Украине при каких обстоятельствах и каким образом навязывали то, что мы называли рыночной ценой, как мы с Грузией поступали, т.е. в этом смысле, конечно, это классический пример той системы, в которой мы существуем, когда власть считает себя Россией. Это неправда.
А. ВОРОБЬЕВ: И, наконец, я вернусь к вчерашнему выступлению президента Путина на расширенной коллегии ФСБ, где многим показалось таким, знаете, очень спорным, один из его тезисов по поводу экстремизма в предвыборный год. Путин, по сути, призвал не допустить вброса экстремистских каких-то настроений в общество и пресечь деятельность любых структур или любых элементов, которые в предвыборный год могут вылезти на Олимп с этими лозунгами. Вам не кажется, что это такой мессадж, посыл работникам спецслужб держать ушки на макушке, с одной стороны, с другой стороны, говорение им – все спокойно, мы за вами, все будет хорошо, 25% сверху.
С. НОВОПРУДСКИЙ: Конечно, спецслужбы надо успокаивать, потому что, в общем, конечно, не дело, когда страной правит эта организация, потому что эта организация, в принципе, не может ничем управлять, она может только подчиняться светской, гражданской власти, которая желательно, чтобы вменяемо формулировала приказы. И то, что… я думаю, что президент России как человек, который возглавлял эту организацию, прекрасно знает, что такое эта организация, которая выходит из-под контроля власти. Естественно, этого бы ему не хотелось бы, ни если он вдруг останется, ни если страной будет править тот человек, которого мы не называем теперь преемником, с одной стороны. С другой стороны, конечно, с моей точки зрения, совершеннейшая дикость вообще каким бы то ни было образом что бы то ни было говорить для ФСБ, чтобы ФСБ каким-то образом принимала участие в выборах. Никаким образом принимать участие в выборах ФСБ в нормальной стране, в демократической, не может.
А. ВОРОБЬЕВ: Причем в политическом процессе, это запрещено законом.
С. НОВОПРУДСКИЙ: Безусловно, т.е. никакого отношения ни к политике, ни к экстремизму. Есть суды, есть законодательство, любой частный человек может в суд подать на партию, любая партия может на другую партию подать в суд по обвинению в экстремизме. Есть механизмы. Т.е. вообще попытка подключать ФСБ к этому процессу, это лишний раз говорить о том, что, конечно, как бы там ни говорили, вчера же вроде бы как публично признавшиеся, что они не имеют никаких разногласий и спорят только о терминах, господа Сурков и Медведев, конечно, это признак реальной суверенной демократии, а не демократии. ФСБ, которая обеспечивает борьбу с экстремизмом на выборах, как и деловой климат в стране, это, конечно, абсолютно нонсенс. Ни того, ни другого она не должна делать.
А. ВОРОБЬЕВ: Да, Семен Новопрудский отвечает на ваши вопросы. Я думаю, что мы телефоны прямого эфира подключим еще даже до паузы, которая будет в середине часа, поэтому вы можете уже сейчас набирать хорошо известные вам номера. И также вы можете присылать свои сообщения с помощью СМС. Давайте несколько вопросов так, как можно, Семен, в одной фразе за одну минуту соединить несоединимое, то у вас Путин сильно устал, то он у вас в прекрасной физической форме, может еще долго править, где логика? Имя – Александр.
С. НОВОПРУДСКИЙ: Логика элементарная, он в физической форме прекрасной, кстати, посмотрите, как выглядит Борис Николаевич Ельцин после того, как он ушел из власти.
А. ВОРОБЬЕВ: Да.
С. НОВОПРУДСКИЙ: Вот и весь ответ.
А. ВОРОБЬЕВ: Да.
С. НОВОПРУДСКИЙ: Он устал как президент России и в прекрасной физической форме как частное лицо, извиняюсь, конечно, за это выражение. Он достаточно молодой, еще вполне себе здоровый человек. Но он устал от этого бремени, с одной стороны, он устал постоянно разруливать конфликты враждебного друг другу и во многом враждебного ему окружения, которое, во многом, сам и создал. Естественно, любой нормальный человек от такой работы устает.
А. ВОРОБЬЕВ: Семен Новопрудский. Здравствуйте, как вас зовут, алло, кто-нибудь есть или есть там только тишина? Алло. Извините, вы молчите, это невозможно слушать, на самом деле, по телевизору, может быть, еще и можно на нас с Новопрудским смотреть, но по радио слушать тишину – нет. Здравствуйте, как вас зовут?
СЛУШАТЕЛЬ АРТЕМ: Я бы хотел спросить у Семена, как он думает, во внешней политике России будет ли продолжена конфронтация с США и такая явная дружба с Ираном, Венесуэлой, поддержка «Хезбаллы» и Сирии? Именно при Путине и возможном преемнике.
А. ВОРОБЬЕВ: Спасибо. Преемственность во внешней политике.
С. НОВОПРУДСКИЙ: Да, но проблема состоит в том, что пока мне как частному человеку совершенно непонятно, кто и на каких условиях будет править страной, потому что, действительно, Владимир Владимирович сегодня обозначил правильную проблему. Одного преемника, скорей всего, не будет, т.е., видимо, от одной группировки, если будет преемник в качестве президента, то от другой группировки преемник может стать премьер-министром, в общем, придется, так или иначе, делить власть. Т.е. однородной власти в России не будет. Т.е. будут разные силы влияния внутри новой власти, которые будут, может быть, тянуть в разные стороны. Мне кажется, что, в принципе, дружить с Ираном и Венесуэлой, с Венесуэлой еще куда ни шло, с Ираном не получится просто потому, что если Россия до сих пор этого еще не поняла, она поймет, с режимами типа иранского дружить невозможно, в принципе, поскольку как раз они очень четко отстаивают свои интересы.
А. ВОРОБЬЕВ: Москва уже заявила свою позицию, назвав это, как всегда, проявлением недружественных СМИ, гнусными инсинуациями, возможность создания газового ОПЕК с Ираном.
С. НОВОПРУДСКИЙ: Нет, главная, нет, Путин сегодня сказал, что, в принципе, почему бы нет, это не газовый ОПЕК, но нужно договариваться о совместных действиях. Вообще о совместных действиях с Ираном на протяжении мировой истории, по-моему, никому еще не удавалось договориться, ни когда Иран был Персией, ни сейчас, потому что Иран, в принципе, с моей точки зрения, не договороспособная страна в той исторической конструкции, с тем режимом, с которым она существует сейчас. Что касается отношений с США, тут очень многое будет зависеть не столько от России, сколько от США, потому что весь вопрос в том, до какой степени вообще Россия будет занимать важное место во внешней политике США, потому что сейчас она не занимает, безусловно, сколько-нибудь серьезного места, сейчас в США другие проблемы. Понятно, что проблемы Ирака и того же Ирана тоже, которые намечаются, намного перевешивают проблемы отношений с Россией. И будет зависеть еще все это от того, кто придет к власти, потому что исторически обычно демократические администрации и демократы у власти настроены к России и к Советскому Союзу, и если они отступали от норм демократии, а Россия, безусловно, отступила от норм демократии, жестче, чем это было у республиканцев. Т.е. по идее, если президентом будет почти любой представитель демократической партии, вполне возможно, что как раз США будут жестче относиться к России, чем относится Джордж Буш.
А. ВОРОБЬЕВ: Семен Новопрудский на ваши вопросы отвечает, у нас еще 7 минут до того момента, когда мы уйдем на паузу, давайте еще один телефонный звонок, здравствуйте, как вас зовут?
СЛУШАТЕЛЬ ВЛАДИМИР (Петербург): Семен, импонирует то, что вы все-таки не боитесь отвечать на звонки, в отличие, скажем, от трусливого Киселева.
А. ВОРОБЬЕВ: Давайте, Владимир, если вы сейчас будете идти по личностям…
СЛУШАТЕЛЬ ВЛАДИМИР: Просто Киселев ни разу никогда не ответил на звонки.
А. ВОРОБЬЕВ: Владимир, вы это хотели сказать или что?
СЛУШАТЕЛЬ ВЛАДИМИР: Да, я просто, Семен, не согласен с вами то, что вы говорите, что параметры развития задал Ельцин. Если бы политика продолжалась та, которую задал Ельцин, как вы говорите, то у нас сейчас Березовские командовали, у нас бы сейчас все деньги, которые мы имеем от нефти, уходили бы в оффшоры. Т.е. у нас власть была бы Березовских, Ходорковских, Гусинских. Самое главное, что сделал Путин, он убрал семибоярщину.
А. ВОРОБЬЕВ: Спасибо большое. И Киселевых, я бы добавил, да.
С. НОВОПРУДСКИЙ: Что самое замечательное, степень воровства нефтяных денег при президенте, причем степень воровства нефтяных денег людьми из его окружения намного выше, чем она была в худшие времена разгула воровства при Ельцине. Просто понятно, что СМИ постарались, теперь вам, конечно, про это не расскажут, скорей всего. Что касается ухода денег в оффшоры, деньги по-прежнему уходят в оффшоры, счета, понятно, что у большинства людей, которые реально контролируют российский нефтяной бизнес, а это, во многом, и люди, которые занимают государственные должности, есть и зарубежные. Более того, в наличии зарубежных счетов никакого преступления нет, это совершенно нормально, любой человек по российским законам имеет право на зарубежные счета. Это все есть. Поэтому, кроме того, не надо забывать о масштабах, вы смотрите, просто сравните цену нефти во все время правления Путина и в любые годы правления Ельцина. В лучшем случае, при Ельцине она стоила 15-20 долларов за баррель, к концу правления опускалась до 6 долларов за баррель, до 7, 7-9 было долларов за баррель, и все последние годы она стоит выше 50 долларов за баррель, российская нефть. Т.е. это принципиально иные экономические условия. Мы живем в условиях манны небесной. И оттого, что 90% населения России не чувствуют этой манны небесной, это как раз есть прямое следствие политики нынешних властей. Люди, действительно, стали жить лучше, но они, во-первых, стали жить лучше, потому что при Ельцине были созданы базовые рыночные институты, обмен валюты, возможность выбирать себе магазины, т.е. нормальная свободная торговля, даже на бытовом уровне, которую, если мы сейчас будем усердно громить оптовые рынки, мы можем лишить как раз наименее обеспеченных людей возможностей покупать себе по доступным ценам товары, между прочим. Если мы дальше продолжим такую линию, в частности. Мы как-то не стали жить, допустим, в 5 раз лучше, притом, что цены на нефть, в среднем, в 4-5 раз выросли.
А. ВОРОБЬЕВ: Все равно вопрос был ведь об олигархии, да.
С. НОВОПРУДСКИЙ: Опять же, что такое олигархия, вы просто, сейчас вы не знаете фамилии тех олигархов, которые, потому что их не говорят, многие из этих олигархов, они просто находятся во власти.
А. ВОРОБЬЕВ: Разве они не известны?
С. НОВОПРУДСКИЙ: Нет, понятно, что ситуация очень простая. Если в России 5-7 компаний дают 50% доходов, все люди, которые либо владеют этими компаниями, либо руководят этими компаниями, по определению являются олигархами. Это ведь не ругательство, олигарх.
А. ВОРОБЬЕВ: Конечно.
С. НОВОПРУДСКИЙ: Это некая фиксация просто положения людей в обществе. Понятно, что если вы обеспечиваете половину государственной казны, 5-7 или даже 20 компаний, вот все руководители этих 20 компаний, все владельцы 20 компаний, в том числе, и государственных, потому что при Путине формально часть этих компаний стала государственными, какими способами, да, но все эти государственные компании и государства, которые ими владеют, и люди, которые их контролируют, они являются олигархами.
А. ВОРОБЬЕВ: Семен Новопрудский, у нас еще есть три минуты, я надеюсь принять телефонный звонок, здравствуйте, как вас зовут? Алло, вы в прямом эфире.
СЛУШАТЕЛЬНИЦА ЯНА (Петербург): Вы знаете, я хотела спросить Семена, как его мнение, когда Путин начал свою конференцию, он перечислил, что было достигнуто, на пенсионерах он вдруг как-то споткнулся и начал объяснять эти 5%, на которые пенсии выросли. Понимаете, потому что это такое стыдобище за 7 лет его правления, это то, что сделали с пенсионерами, даже когда комиссар спросил по поводу ипотеке, он ему объяснил, как может быть меньше 11% ипотека, если инфляция – 9, банкам же будет невыгодно. А про пенсионеров как объяснить, скажите ваше мнение.
А. ВОРОБЬЕВ: Спасибо, Яна.
С. НОВОПРУДСКИЙ: Это ведь вопрос, в котором, как ни горько, есть и ответ. В России по-прежнему, действительно, пенсионеры живут в совершенно нищенских условиях, при этом, в общем, есть, я думаю, реальные схемы, без того, чтобы разогнать инфляцию, чтобы она съела эти накопления, повышать пенсию, особенно, действительно, старикам в значительно большей степени, чем это сделано. Причем это не популизм, есть не популистские схемы, про это долго рассказывать, про это экономисты лучше расскажут, но про это российская власть не думает. Думать, что нынешняя российская власть и прежняя не особо думала о народе, нынешняя российская власть уж точно о народе не думает. Т.е. искренне полагать, что люди, которые правят страной, думают о простых людях, что называется, это величайшее заблуждение.
А. ВОРОБЬЕВ: Семен Новопрудский, давайте последний звонок, у нас такой телеграфный стиль получается программы. Как вас зовут? Крик какой-то души там был, услышали мы, надеюсь, что что-то приличное было, а здесь телефонный гудок. Ну ладно, у нас есть другие вопросы. Власть, пишет вам Егор через СМС, больше, чем в России, вы, Семен, да, власть дело делает, а вы только мешаете. Понимаете…
С. НОВОПРУДСКИЙ: Нет, проблема состоит в том, что если власть сильная, то ей никогда в жизни никакой журналист, в принципе, помешать не может по определению, а какое дело делает власть…
А. ВОРОБЬЕВ: Секунду, т.е. а мы как-то мешает власти?
С. НОВОПРУДСКИЙ: Нет.
А. ВОРОБЬЕВ: Она сильна?
С. НОВОПРУДСКИЙ: Весь вопрос в том, как власть это воспринимает. Любой вменяемой власти журналист никогда не мешает. Если власть сильная, если она демократическая, она иногда может прийти к такой крамольной мысли, что журналисты могут помочь власти тем, что они, так или иначе, стараются максимально объективно оценивать то, что происходит вокруг или максимально объективно описывать.
А. ВОРОБЬЕВ: К слову сказать, Егор, сегодня Путин об этом тоже говорил, помните, отвечая на этот замысловатый вопрос.
С. НОВОПРУДСКИЙ: Конечно, да, он сказал, что борьба с коррупцией, да, что лучше всего побороть коррупцию можно с помощью гражданского общества и СМИ. В реальности этого не происходит, а коррупции уж точно в России меньше не стало.
А. ВОРОБЬЕВ: На пресс-конференции замечательно, хорошо было сказано, во всяком случае, там СМИ каждый раз радуются, как, насколько демократичными они должны быть. Мы все с удовольствием всегда слушаем лидеров страны. Семен Новопрудский отвечает на ваши вопросы, мы вернемся через несколько секунд, минут.
НОВОСТИ
А. ВОРОБЬЕВ: Здравствуйте еще раз, это программа «Особое мнение», совместный проект радиостанции «Эхо Москвы» и телекомпании RTVI. Семен Новопрудский, журналист, отвечает на ваши вопросы. Вопрос такой, Александр из Москвы, почему говорят, что Freedom House поставила Россию в один ряд с Северной Кореей, ведь в отчете у России баллы все же лучше, Россия вошла в число 45 несвободных стран, но разве ее кто-то считает свободной, разводит руками Александр. Прошу вас.
С. НОВОПРУДСКИЙ: В общем, тоже вопрос, в котором содержится ответ. Да, у нас лучше, чем в Северной Корее, несомненно, лучше. И лучше, чем в Узбекистане, в моей родной стране, где я, собственно, родился, на которую мне тоже довольно горько смотреть. Но это тот случай, когда, конечно, не стоит сильно радоваться. Мне очень понравилось, что сегодня МИД России сказал – это, мол, что Freedom House, мол, такой бред написал, что это не стоит комментировать, прокомментировал МИД России. Мне очень понравилось, что они все-таки решили это прокомментировать. Если не стоит комментировать, так молчите, это, к сожалению, привычка спорить с какими-то вещами, причем не по существу, потому что понятно, что уровень гражданских свобод или свобод СМИ в России, безусловно, ниже, чем в демократических странах, безусловно, выше, чем в тирании, тут спору нет.
А. ВОРОБЬЕВ: Еще один Александр из Москвы, как вы думаете, что Россия все же хочет от Грузии, только не в общих чертах, а конкретно, какова позиция Москвы?
С. НОВОПРУДСКИЙ: Именно отсутствие позиции и приводит к таким, совершенно неадекватным действиям, когда вдруг, президент сегодня тоже говорит, что вернули посла в Грузию, это первый шаг нормализации отношений. Во-первых, собственно говоря, зачем было его отзывать? Если причиной того, что случилось, стал арест этих четырех не то шпионов, не то разведчиков, так Грузия их практически сразу вернула. Санкции против Грузии мы ввели задолго до этого. Представить себе, что Россия присоединит к себе Абхазию и Южную Осетию, про это много раз уже говорили, совершенно невозможно. Притом, что это, кстати, такой феномен, большинство россиян выступают за присоединение этих территорий, еще Приднестровье, при этом, если они будут знать их национальный состав…
А. ВОРОБЬЕВ: Против приезжих.
С. НОВОПРУДСКИЙ: Да, но против приезжих, когда они увидят, кто населяет эти территории, а даже в Приднестровье русские не составляют большинство населения, я не думаю, что люди, которые выступают за присоединение этих территорий к России, сильно обрадуются. Т.е. Россия именно что не знает, что хочет от Грузии, именно поэтому часто происходят резкие действия, не мотивированные, нет никакой последовательной политики. Т.е., условно говоря, мы не можем последовательно гнобить Грузию, мы не можем последовательно дружить с Грузией, мы вообще не знаем, что мы хотим от Грузии. Именно это незнание и приводит к таким шараханьям.
А. ВОРОБЬЕВ: О Белоруссии тоже есть вопрос, от Белоруссии мы знаем, чего мы хотим?
С. НОВОПРУДСКИЙ: От Белоруссии, Россия не знает, что хочет от себя сначала. Что хотим от Белоруссии, сказать тоже трудно, потому что союзное государство какое может быть, если это одно государство, то это Белоруссия – часть России, просто в силу масштабов экономик и государств. При Лукашенко Белоруссия никогда не станет частью России, т.е. никакого союзного государства не может быть по определению, Лукашенко не сделает Белоруссию частью России и не станет губернаторов, даже, в крайнем случае, даже президентом. Человек, который как раз в отличие от Владимира Владимировича Путина уж точно всеми силами хочет остаться президентом страны до конца своих дней, конечно, никогда не пойдет ни на какой пост вице-президента, только, может быть, я не знаю, под каким давлением. Т.е. понятно, что нам от Белоруссии хотеть тоже нечего, а при этом, если учесть, что Белоруссия, действительно, в своей внешней политике одна из самых независимых стран на постсоветском пространстве, естественно, это вызывает очень большое раздражение у России, которая тоже пытается быть независимой, но не любит, когда независимы другие.
А. ВОРОБЬЕВ: Давайте вернемся все-таки к высказываниям президента Путина на пресс-конференции. Он не исключил, что мы можем, действительно, перезахоронить останки советских воинов, погибших за освобождение Эстонии от фашизма. Но Эстония уже, кстати говоря, ответила, что это наше внутреннее дело, сами разберемся.
С. НОВОПРУДСКИЙ: Эта история тоже, это точно не то, что из мухи слона раздувает, если под этим, вообще президент наш тоже говорит, если Эстония начнет сносить памятники, вообще пока речь шла об одном памятнике, причем о памятнике, где нет захоронений никаких, т.е. там нет никакого солдата, захороненного, конкретного. Если этот памятник нам дорог, надо не говорить – если Эстония может, вывезите этот памятник, пусть он стоит в любом месте, в любом российском городе. Еще раз, является ли это оскорблением памяти людей, отчасти является. В Эстонии есть люди, которые думают так, есть люди, которые думают иначе, этот памятник раскалывает. Действительно, раскалывает эстонское общество, Эстония, достаточно корректный закон, необязательно было это делать, безусловно, необязательно, но это никакой не выпад против России, это никакое не страшное осквернение памяти миллионов людей, потому что так сложилась история, что часть эстонцев, это, к сожалению, историческая правда, поддерживала фашизм.
А. ВОРОБЬЕВ: Президент Путин говорит, что это проявление ультранационализма.
С. НОВОПРУДСКИЙ: Проявление ультранационализма, да, слава богу, сегодня он пояснил, что такое коренные народы, сказал, что все-таки граждане России, а не по этническому признаку, а до этого он такого пояснения не делал, потому что у нас что-то я не видел памятника эстонскому воину-освободителю. Если мы последовательны, давайте поставим памятники всем воинам-освободителям, скажем так, 15 союзных республик, который участвовали в той войне, потому что был Советский Союз.
А. ВОРОБЬЕВ: Вспомните, там был советский воин, советский солдат.
С. НОВОПРУДСКИЙ: В том-то все и дело.
А. ВОРОБЬЕВ: Там все эти грани были стерты.
С. НОВОПРУДСКИЙ: В том-то все и дело, если Россия считает себя правопреемницей Советского Союза, давайте тогда чтить советские традиции, не только пытаясь воспроизвести худшие образцы советской политической действительности, но поставить памятники этим воинам всех республик, которые принимали участие. Допустим, превратим, я давно уже говорю, что ВДНХ может стать музеем Советского Союза во всех смыслах, от культурологического до политического, это идеальное место, ВДНХ в Москве. Т.е. это никакая не проблема. Оттого, что мы этот памятник возьмем себе, вообще не будем обращать внимания на их судьбы, зачем России да еще по такому поводу, в принципе, обращать внимание на Эстонию, это вообще поразительно.
А. ВОРОБЬЕВ: Семен Новопрудский, я думаю, что последняя пара вопросов, если коротких. Здравствуйте, как вас зовут?
СЛУШАТЕЛЬ (Петербург): Хотел бы очень умного человека спросить, Россия ничего не знает, все неправильно делает, слушайте, вы все знаете, вы такой умный, почему вы там в маленькой радиостанции сидите, почему вы не президент, почему вы не в правительстве? Гений вы наш.
А. ВОРОБЬЕВ: Спасибо, вопрос понятен. Если ты такой умный, почему ты такой бедный, перефразированная формулировка. Человек из Петербурга, Гарри, по-моему, зовут, спрашивает, вы сидите, вы такой умный, говорите, что страна ведет бездарную политику, и здесь не так, и там не так, и здесь непоследовательно, и это не нравится вам, а вы знаете, как и что нужно делать. Так почему вы сидите в таком случае на маленькой, как он выразился, радиостанции и не президент, если вы все знаете?
С. НОВОПРУДСКИЙ: Во-первых, никто всего не знает. А, во-вторых, президента выбирает большинство народа, большинству российского народа этот президент нравится, это его право жить при таком президенте.
А. ВОРОБЬЕВ: Что здесь еще комментировать? Здравствуйте, как вас зовут?
СЛУШАТЕЛЬ АЛЕКСЕЙ (Москва): Я не слушал, не слушаю выступление Путина, но мне все-таки интересно, будет меняться вектор политики или, в принципе, выступление его так, как и всегда?
А. ВОРОБЬЕВ: Т.е. показалось ли Семену, что вектор политики меняется?
СЛУШАТЕЛЬ АЛЕКСЕЙ: Что будет меняться вектор в политике?
А. ВОРОБЬЕВ: Внутренний или внешний?
СЛУШАТЕЛЬ АЛЕКСЕЙ: Внутренний, конечно, внешний мне без разницы.
А. ВОРОБЬЕВ: Спасибо большое.
С. НОВОПРУДСКИЙ: Я надеюсь, скажем так, т.е. я почти уверен, что вектор внутренней политики меняться будет.
А. ВОРОБЬЕВ: Вы поняли это из выступления Путина, вот о чем вопрос.
С. НОВОПРУДСКИЙ: Нет, дело не в выступлении Путина, а как раз из его выступления не надо вообще вычитывать ничего, мне кажется, про векторы политики, потому что все равно никакие его выступления никогда не имеют отношения к тому, что он в реальности делает. Просто будет меняться власть, то, чем занималась власть все эти годы, а именно, прежде всего, делила активы, все крупнейшие активы переделены, с одной стороны. С другой стороны, они переделены таким образом, что положение противоборствующих группировок во власти крайне зыбко. Т.е., в принципе, продолжать тот же курс нечем, нет ресурса, экономического для продолжения такого же курса внутреннего, нет ресурса политического, потому что уже приходится создавать, так или иначе, вторую партию. Там разные есть догадки, для чего создана «Справедливая Россия», зачем нам двухпартийная система, когда только президент, возможно, знает отличия между двумя этими партиями, и то он их не очень убедительно сегодня объяснил. Вектор будет меняться в силу того, что просто нынешняя политика физически не продолжаема. Но в какую сторону он будет меняться, потому что он может поменяться в ту сторону, которая мне как человеку может еще меньше понравиться. Т.е. я хочу, чтобы Россия была западно, прозападно ориентированным демократическим государством. Я не думаю, что в эту сторону…
А. ВОРОБЬЕВ: Но сказать этого пока не можете, да.
С. НОВОПРУДСКИЙ: Нет.
А. ВОРОБЬЕВ: Семен Новопрудский отвечал на ваши вопросы, я Алексей Воробьев, до встречи.