Николай Сванидзе - Особое мнение - 2007-02-02
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Здравствуйте, в студии программы «Особое мнение» Матвей Ганапольский, подводим итоги недели с Николаем Сванидзе, здравствуйте, Николай.
Н. СВАНИДЗЕ: Здравствуйте.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Первая тема – пресс-конференция В.В. Путина, пожалуйста.
Н. СВАНИДЗЕ: Спасибо. В смысле что?
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: В смысле, в смысле все, главное событие, много чего было сказано, ну что, вы опытный журналист, ваши впечатления, что вас поразило, что потрясло, что нового, интересного, там же было более 1 200 журналистов, если я не ошибаюсь, какие, не хочу говорить откровения, что нового вы узнали? Какие-то дежурные вопросы, которые обязательно надо, обязательно надо обговорить в нашей передаче. Не каждый день.
Н. СВАНИДЗЕ: О впечатлениях, наверное, надо говорить, прежде всего, потому что чисто информативного сухого остатка немного, прямо скажем, поэтому сказать, что там что-то было сенсационное, я не могу, во всяком случае, я ничего сенсационного не услышал, думаю, что никто не услышал. Поразило, ничего меня не поразило, очень так все было спокойно, я бы сказал, достаточно буднично.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Почему, там было и сенсационное.
Н. СВАНИДЗЕ: Ты интересуешься моим мнением.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, конечно.
Н. СВАНИДЗЕ: Я сенсаций не услышал, для себя никаких сенсаций не было, для меня. Какие-то вещи были, были подчеркнуты, например, вопрос о партиях, было сказано, что да, он принимал участие, ссылка была на то, что это данность такая банальная, всем известная, что президент принимал участие в создании партии «Единая Россия». Но при этом и партию «Справедливая Россия» он тоже, в общем, считает вполне позитивной, как я понимаю, благословляет эти две партии на здоровую конкуренцию. Нормально. В отношении его собственных перспектив прямого вопроса не было, в очередной раз президента не доставали вопросом, остается он или уходит, потому что уже он столько раз отвечал на этот вопрос, что уже зевать хочется, в общем, всем, а не задавать такой вопрос снова. Но, тем не менее, косвенно он подтвердил, подтвердил-таки, что он уходит, потому что речь шла о том, что будет избирательная кампания, о том, что будут кандидаты, не преемники, а кандидаты. Это он должен был сказать, действительно, какие преемники при демократической системе выборов, преемники могут быть только при монархии. А при республике не может быть преемников. И он сказал, что только во время избирательной кампании, президентской, имелось в виду, он выскажет свое мнение по поводу того, кто, на его взгляд, из этих кандидатов наиболее отвечает критериям. Вот, собственно, и все. Значит ли это, что он назовет этого кандидата во время, даже во время избирательной кампании, нет, не значит. Он не сказал – я назову одно имя, не сказал. Может быть, это будет несколько имен. У даже создалось такое впечатление, что на данный момент президент либо сам для себя еще окончательного выбора не сделал в отношении того, кто ему наиболее симпатичен, из кандидатов, либо он и не сделает этого выбора, а, скажем, позволит выйти на старт сразу нескольким кандидатам, имеющим реальные шансы, имеется в виду, так-то кандидатов может быть много, имеющим реальные шансы на окончательную победу, на приз главный. И пусть, и пусть они соревнуются, кто из них посильнее, тот и выиграет. Мне показалось, что президент, впрочем, у меня это давно уже создалось такое впечатление, что президент с гораздо большим воодушевлением отвечал на вопросы и вообще говорил на темы социально-экономического порядка. А на темы политические, причем в равной степени внутри- и внешнеполитические, говорил с меньшим воодушевлением. Ему это просто было менее интересно. У него и глаз не так горел, иногда он, отвечая на какие-то вопросы, демонстрировал какие-то такие легкие признаки раздражения, как-то ему это было, по-моему, для него менее увлекательно. Что было там, были какие-то забавные ответы. Скажем, он достаточно виртуозно ответил на вопрос о гей-параде, при этом и не тронув тему Лужкова, обойдя ее, сказав, что не комментирует действия региональных выборов, высказавшись насчет того, дав понять, что он приветствует все-таки традиционную ориентацию, как должностное лицо, заинтересованное в решении демографической проблемы, но в то же время и проявив политкорректность, сказав, что, собственно говоря, право каждого гражданина выбирать свое.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Хорошо, я благодарен тебе за тезисный пересказ каких-то основных моментов пресс-конференции. Я хотел тебя спросить как журналиста, как, на твой взгляд, для чего делаются подобные пресс-конференции, лишенные новостей? И так ли их надо делать?
Н. СВАНИДЗЕ: Т.е. ты согласен с тем, что они лишены новостей? Только что ты сказал, что тебе показалось, что там были сенсации.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Сенсация была, новостей не было.
Н. СВАНИДЗЕ: А что за сенсация, скажи мне?
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Пожалуйста, например, президент сказал, что пойманы убийцы Козлова, зам. руководителя ЦБ. Действительно, мы знаем, что, я не помню…
Н. СВАНИДЗЕ: Т.е. ты хочешь сказать, что сенсация то, что он назвал подозреваемых убийцами?
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, подозреваемых, это, не знаю, оговорка и т.д., не в том дело, ради бога, что хочет, пусть делает. Я о другом. Как вообще ты как журналист, чего ты ожидаешь от подобных пресс-конференций, как бы ты хотел, чтобы они происходили?
Н. СВАНИДЗЕ: Ничего.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Какая цель была?
Н. СВАНИДЗЕ: Как журналист ничего не ожидаю от подобных пресс-конференций. Я не помню, сейчас сложно мне вспомнить какую-нибудь пресс-конференцию, на которой были бы высказаны сенсационные какие-то тезисы или вещи. Причем даже не на словесном уровне, желательно, потому что на словах та или иная формулировка, она может быть воспринята как сенсационная, а, на самом деле, это только формулировка. Если она потом не получает подтверждений делами, она остается только проявлением остроумия, не более того.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: А для чего тогда делается подобная пресс-конференция?
Н. СВАНИДЗЕ: Президент должен общаться с публикой. Он должен в том или ином формате, будь то интервью какому-то известному журналисту или журналистам, будь то какая-то Интернет-конференция, которая тоже проводится, будь то такая обширная конференция, пресс-конференция с журналистами. Президент должен это делать для поддержания своего образа, для поддержания своего рейтинга, если угодно, для того, чтобы не терять практики публичного разговора. Это нормально, это нормальный политический тренинг.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Хорошо, с другой стороны, наш слушатель Игорь Варламов пишет, Михаил, почему на пресс-конференции журналисты задавали пустяковые вопросы, как дети?
Н. СВАНИДЗЕ: Николай, наверное.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ой, прошу прощения, извини, Николай, да.
Н. СВАНИДЗЕ: Или он Леонтьеву хотел?
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, там, нет, все правильно, все по адресу, почему на пресс-конференции журналист задавали пустяковые вопросы, как дети, многие пишут аналитики о том, что вопросы были пресные, не было остроты, не было откровенности, не было, прежде всего, в вопросах.
Н. СВАНИДЗЕ: Во-первых, не знаю, почему не было откровенности в вопросах. Во-первых, я не верю в то, что согласовываются на любом уровне вопросы. Я верю в то, что согласовываются темы, верю, что темы, так или иначе, могут согласовываться, в каком формате, в каком порядке, в директивном ли, не знаю, в каком, давно не принимал участия в подобного рода мероприятиях. Но верю в то, что…
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: А ты был приглашен?
Н. СВАНИДЗЕ: Нет, но верю…
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: А почему?
Н. СВАНИДЗЕ: Это не ко мне вопрос, но, в принципе, по-моему…
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, просто очень многие спрашивают, таких вопросов огромное количество, по какому принципу приглашают.
Н. СВАНИДЗЕ: Из ведущих авторских телепрограмм я там, по-моему, никого не видел, честно говоря, это не мой немножко формат. Если бы я бы приглашен, что бы я там делал, не знаю, не стремился быть приглашенным, не был, но это не то, что я встаю в такую позу, не был приглашен, нормально, никогда и не приглашался. Так вот, формулировки никогда не обсуждаются, поэтому почему такие, они вовсе не все были пресными, как-то народ иногда пытался как-то самовыразиться. Вот дама назвала нашего президента несравненным, скажем, я считаю, что это самовыражение.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Могла подобрать и более выразительное.
Н. СВАНИДЗЕ: Это самовыражение.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, это действительно…
Н. СВАНИДЗЕ: Но дама, дама, дама, она хотела смутить, она смутила.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Хорошо, если, чтобы не сидеть на теме, на которой нечего сидеть, чтобы ты не мучился.
Н. СВАНИДЗЕ: Я, собственно говоря, не мучаюсь. Но сидеть на ней, действительно, нечего.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, можешь ли ты какой-то вывод сделать для наших зрителей и слушателей из этой пресс-конференции?
Н. СВАНИДЗЕ: На мой взгляд, один вывод я уже сделал, президенту комфортнее говорить на социально-экономические темы, нежели на политические, это мой субъективный вывод. Второй вывод, президент, на мой взгляд, удовлетворен происходящим в стране, это тоже субъективный вывод, в целом, в общем и целом, удовлетворен, потому что он назвал, когда ему был задан вопрос о плюсах и минусах своего президентства, он отверг слово правление, да, сказал, я не правлю, я работаю, президентства, он назвал минусом, говорит, главный недостаток – то, что не удалось решить проблему противоречия между, острого противоречия между богатыми и бедными. Но поскольку эту проблему не удалось пока решить никому и нигде, даже в самых развитых и благополучных странах мира все равно существуют противоречия между богатыми и бедными, эта проблема не решаема, поэтому и не решение ее у нас вряд ли можно ставить ему в вину. А, следовательно, нерешенных проблем, в принципе, серьезных нет, из чего я делаю вывод, что президент, в общем, удовлетворен состоянием дел.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Еще одно, стишок тебе прочитаю.
Н. СВАНИДЗЕ: Вот, мне стихи пишут уже.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, не тебе.
Н. СВАНИДЗЕ: Не мне?
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Во-первых, не тебе писали.
Н. СВАНИДЗЕ: Жалко.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Исходно, можешь купить книжку и прочитать.
Н. СВАНИДЗЕ: Пушкин, что ли?
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Почти Пушкин, да, только восточный. Не оплакивай, смертный, вчерашних потерь, дел сегодняшних завтрашней меркой не мерь, ни былой, ни грядущей минуте не верь, верь минуте текущей, будь счастлив теперь.
Н. СВАНИДЗЕ: Не то Омар Хайям.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Омар Хайям, корреспондентам западным, так написано лихо, удалось сфотографировать записную книжку президента. Кроме того, если ты помнишь, президент сказал, что в трудные минуты он обращается к стихам Омара Хайяма, жена недавно подарила книжку, хорошие стихи Омара Хайяма, сказал Владимир Путин, там тоже много интересного есть, что может помочь в таких ситуациях, рекомендую. Вспоминая, вспоминая недавнюю историю, которая была слита, помнишь, когда был выключен микрофон, а Путин говорил, о ком это он там говорил, что каков мужик?
Н. СВАНИДЗЕ: Не помню.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, в общем, короче говоря…
Н. СВАНИДЗЕ: Таких было несколько случаев, с Бушем был такой случай, я помню.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да.
Н. СВАНИДЗЕ: Со всеми.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Это что, это как бы такая форма, форма пиара такого, что это такое?
Н. СВАНИДЗЕ: Нет.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вдруг Омар Хайям, сфотографировали.
Н. СВАНИДЗЕ: Я думаю, что нет, президент вообще, на самом деле, на мой взгляд, чувствует себя абсолютно раскованно, не знаю, хорошо, плохо, скорее, хорошо. Плохо, когда человек чувствует себя напряженно и скованно. Абсолютно раскованно. Если он говорит про Омара Хайяма, что ему подарили, он его читает, скорей всего, ему, действительно, нравится читать Омара Хайяма, что не есть плохо. Омар Хайям – восточный мудрец, мудрый, мудрый древний человек.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Т.е. это не специально сделано?
Н. СВАНИДЗЕ: Нет, почему, если бы специально, он бы, действительно, скорее, того же Пушкина бы назвал, все-таки русский, русский поэт. А так Омар Хайям.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, а писателя – Толстого.
Н. СВАНИДЗЕ: Толстого.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Хорошо.
Н. СВАНИДЗЕ: Реку – Волгу.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, реку – Волгу, да. Давайте мы примем несколько звонков, я напоминаю, что Николай Сванидзе сегодня наш гость, он подводит итоги недели, вы можете затронуть не только темы пресс-конференции президента Путина, но и любые другие темы, мастак ответит на любые вопросы, давайте примем звонок.
Н. СВАНИДЗЕ: Мастак, даже не знаю.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Слушаем вас, добрый день.
Н. СВАНИДЗЕ: Комплимент или ругательство?
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Комплимент.
СЛУШАТЕЛЬНИЦА ГАЛИНА (Израиль): Хочу задать такой вопрос, уважаемый Николай Сванидзе сказал, что Путину больше нравится отвечать на вопросы о социальной политике, чем о внешней политике и внутренней политике. Не связано ли это с тем, что насчет социальной политики он пользуется докладами своих приближенных, которые не всегда правдивы, ему кажется, что тут большие успехи? А в смысле внешней политики, это не дают сделать эту рокировку внешние его респонденты, Буш или кто-то еще, т.е. он получает более правдивую информацию, не видит там больших успехов. Поэтому не любит на эту тему говорить.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Спасибо большое.
Н. СВАНИДЗЕ: Вы знаете, здесь можно долго рассуждать на эту тему, почему так или иначе. Дело в том, что мне кажется, что его, действительно, больше увлекает социально-экономическая политика. Мы видели, какую он демонстрирует компетентность, иногда просто вызывающую изумление, в отношении тех или иных конкретных деталей и цифр экономического и социального порядка. Там уровень воды в водохранилище, там еще.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Но он же объяснил, почему он, он же объяснял, что работает все время.
Н. СВАНИДЗЕ: Несомненно, а кто сомневается? Естественно, он работает, но работает и он читает много по этому поводу разных материалов, ему это интересно, ему это увлекательно. И потому ему интересно на эту тему говорить. Что касается внешней политики, там всегда есть риск, как бы это сказать, ошибиться в спонтанной речи, в ненаписанной. А президент говорит не по-писаному. Всегда нужно очень четко формулировать, чтобы не подставиться под те или иные подозрения, обвинения, под какие-то ответы и т.д., потому что международная политика – дело очень тонкое. Внутренняя – тоже. А социально-экономическая, на самом деле, проверить, если есть подозрения в том, что он получает не ту информацию, он в равной степени может получать не ту информацию как о политике, так и об экономике, думаю, что получает ту.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вопрос Сергея из Тюмени.
Н. СВАНИДЗЕ: Извини, и проверяются они в равной степени, если бы он врал про экономику, так это тоже легко можно было бы опровергнуть.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, Юра из Питера напомнил, что фраза про мужика была сказана Путиным про президента Израиля по поводу обвинения в изнасиловании.
Н. СВАНИДЗЕ: А, да-да, было дело.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вопрос от Сергея из Тюмени, господин Сванидзе, президент говорит правильные вещи о равном доступе всех политических партий к СМИ, о борьбе с коррупцией и т.д. Должен ли он потом контролировать выполнение своих заявлений?
Н. СВАНИДЗЕ: По идее, да, он глава.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: По идее, это хорошо.
Н. СВАНИДЗЕ: Глава, глава. Нет, по идее, потому что вопрос в том, как это будет на самом деле, сможет ли он все это проконтролировать. Дело в том, что один человек, ведь существует такая иллюзия, что чем вертикальнее власть, тем больше порядка. Есть один хозяин, который может все контролировать. На самом деле, это далеко не так. Чем жестче вертикаль, тем меньше возможность контролировать, потому что один человек не способен контролировать все. Он может знать все цифры, он может знать все показатели, он может читать и получать доступные, а также секретные материалы по любому вопросу. Но контролировать все на свете он не может. Поэтому в какой мере это получится, не знаю.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, наверное, президент может, он не должен все контролировать, наверное, президент, и он для этого заточен, существует, избран народом, чтобы контролировать только одно, исполнительный механизм, который потом все контролирует.
Н. СВАНИДЗЕ: Разумеется, разумеется.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Это как-то проще, чем контролировать…
Н. СВАНИДЗЕ: Но, тем не менее, он будет контролировать механизм, а дальше все решается на человеческом уровне. И как это у нас все решается, вот президент сказал, скажем, совершенно определенную вещь и правильную, абсолютно правильную вещь насчет коррупции, что единственный вариант борьбы с коррупцией – это сильное гражданское общество и свободные СМИ.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: И где одно и другое?
Н. СВАНИДЗЕ: Теперь вопрос, а что дальше, а что дальше?
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Это кого ты спрашиваешь?
Н. СВАНИДЗЕ: Я задаю риторический вопрос. Это к вопросу о том, что может один человек проконтролировать. Президент сказал правильную вещь, дальше давайте теперь бороться с коррупцией, т.е. строить сильное гражданское общество и свободные СМИ. Поживем – увидим.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Телефонные звонки к Николаю Сванидзе, пожалуйста, следующий телефонный звонок, слушаем.
СЛУШАТЕЛЬ АЛЕКСЕЙ (Москва): Скажите, пожалуйста, Николай, как вы думаете, не является ли глупостью считать возможным кандидатом на пост президента России человека, во вверенном которому министерстве обороны явно не все ладно сейчас?
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Спасибо.
Н. СВАНИДЗЕ: А в каком министерстве абсолютно все ладно, скажите мне? У нас есть такое министерство, в котором все ладно, и такого министра мы немедленно порекомендуем президенту сделать главным кандидатом.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Например, Шойгу.
Н. СВАНИДЗЕ: Я не думаю, что все ладно.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я не предлагаю Шойгу, нет, здесь же, здесь же вопрос-то понятный. Мы говорим об Иванове как одном из кандидатов, рассматриваем его, а это министерство очень сложное.
Н. СВАНИДЗЕ: Очень сложное, очень сложное.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вся эта история очень сложная.
Н. СВАНИДЗЕ: Очень сложная.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: И он спрашивает, с таким грузом проблем можно рассматривать?
Н. СВАНИДЗЕ: Рейтинг Сергея Борисовича Иванова – один из самых высоких политических рейтингов в стране.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да-да.
Н. СВАНИДЗЕ: Свидетельствует о том, что можно.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, следующий телефонный звонок, все можно, слушаем вас, добрый день.
СЛУШАТЕЛЬ АРТЕМ (Москва): Я бы хотел спросить у Николая Карловича о возможном газовом картеле между Россией и Ираном, вообще, это такой рукопожатный картель, это рукопожатный президент? Я имею в виду президента Ирана, разумеется.
Н. СВАНИДЗЕ: Понимаете, в чем дело, на обычном, нормальном уровне, как я считаю, нет, он не рукопожатен. Но, тем не менее, политика на высшем государственном уровне – штука довольно сложная, там понятие нерукопожатности, насколько я понимаю, отсутствует, потому что Иран – соседнее, мощное, опасное, сложное государство. И говорить о том, что лидер рукопожатен или не рукопожатен, это наивно, это просто политический инфантилизм, так говорить нельзя.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ваши вопросы Николаю Сванидзе, телефоны вы знаете, следующий телефонный вопрос, давайте, набирайте, смотрю на лампочку.
Н. СВАНИДЗЕ: Хотя вы знаете, извините, можно я?
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да-да, конечно.
Н. СВАНИДЗЕ: Хотя, если говорить о рукопожатности и не рукопожатности, я очень люблю цитировать Черчилля, одного из крупнейших политиков 20 века, который совмещал в себе, на мой взгляд, и государственный прагматизм, и моральную принципиальность. Так вот, этот человек говорил, что… про Гитлера, что если Гитлер вторгнется в ад, то он, Черчилль, найдет возможность представить палате представителей сатану как вполне приемлемую фигуру. Он считал Гитлера нерукопожатным, в том числе, и в политике.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Красиво, это я про Черчилля.
Н. СВАНИДЗЕ: Да.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Красиво. Следующий телефонный звонок, слушаем вас, добрый день.
СЛУШАТЕЛЬ ИГОРЬ: Николай Карлович, прокомментируйте, пожалуйста, такой момент. Вчера, по-моему, в американской прессе было сообщение, что будущий кандидат в президенты госпожа Клинтон предложила начать переговоры с Ираном, Сирией, ХАМАС и «Хезбалла», с той точки зрения, что необходимо влиять на процесс. Об этом же говорили защитники российской позиции, когда в свое время президент встречался, не президент, а российское руководство встречалось с ХАМАС, поддерживать контакты с Ираном. Как вы считаете, это есть тенденция в изменении политики американцев и как в этой связи вы оцениваете прежнюю позицию России в этом вопросе?
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Спасибо.
Н. СВАНИДЗЕ: Говорить о высказываниях госпожи Клинтон как о признаках изменения американской политической линии нельзя, госпожа Клинтон не глава исполнительной власти, она всего лишь…
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: А как предложение?
Н. СВАНИДЗЕ: Она всего лишь на данный момент сенатор, она готовится к предвыборной кампании, из ее уст могут звучать достаточно экзотические предложения.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: А это экзотическое предложение?
Н. СВАНИДЗЕ: Смотря что она имеет в виду под переговорами.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вот переговоры, контролировать процесс.
Н. СВАНИДЗЕ: Потому что…
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Переговоры как идея.
Н. СВАНИДЗЕ: Так или иначе, держать руку на пульсе позиции Ирана и «Хезбаллы» и ХАМАС необходимо, это реальные силы в регионе. И если плюнуть на них, повернуться к ним спиной, то ситуация там дойдет до крайней точки, этого нельзя делать. А в какой мере вести с ними переговоры, как именно их вести, в какой мере признавать их равными сторонами по переговорам, это другой вопрос.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Николай Сванидзе отвечает.
Н. СВАНИДЗЕ: Я не ответил, извини, на вопрос о российской.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Давай, ответишь.
Н. СВАНИДЗЕ: Хорошо.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: 15 секунд осталось до паузы, сейчас пауза, на «Эхе Москвы» новости и реклама, RTVI, посмотрите, всякое интересное вам сейчас покажут. Через 5 минут опять встречаемся здесь в студии.
НОВОСТИ
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Знаменитый Николай Сванидзе продолжает комментировать то, что происходит вокруг нас на этой неделе. Ты хотел что-то еще добавить или можем на новую тему переходить?
Н. СВАНИДЗЕ: Просто был вопрос.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, давай, пожалуйста, пожалуйста.
Н. СВАНИДЗЕ: Вопрос радиослушателя был, содержал просьбу прокомментировать нашу позицию, российскую позицию на Ближнем Востоке, коротко я это сделаю. У меня, собственно говоря, только один вопрос к нашей позиции на Ближнем Востоке, на мой взгляд, демонстрировать такую равноудаленность от сторон или равную приближенность – это нормально, так и нужно делать политически, нужно поддерживать отношения, в том числе, и с Ираном, в том числе, и с ХАМАСом. Но не нужно, как мне кажется, представлять дело так, чтобы эти ребята считали нас своими покровителями. Те же иранские, в общем, экстремистские силы, а их много в руководстве этой страны, потому что благодарности от них мы не дождемся, а другие будут на нас косо смотреть.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Еще одно событие, которое было на этой неделе, это очередное политическое заявление, подчеркиваю, политическое, замминистра юстиции Колесникова, теперь он замминистра юстиции, который высказался по двум моментам. Первое, он сказал, что хорошо бы срок президентский увеличить до 7 лет по той причине, что даже за 7 лет страну не объедешь или с трудом объедешь. И второе, он сказал, что… высказался, что конституцию можно чуть-чуть изменить, потому что эта конституция переходная или переходная.
Н. СВАНИДЗЕ: Переходная.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Что ты по этому поводу думаешь?
Н. СВАНИДЗЕ: Я думаю по этому поводу, что это определенная политическая отвязка, скажем так.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Это что?
Н. СВАНИДЗЕ: Одно дело, я поясню, что я имею в виду, чиновник столь высокого уровня, как заместитель министра юстиции, он, на мой взгляд, не должен позволять себе делать политические заявления. Он чиновник, он не политическое лицо, он представитель исполнительной власти. Он, наверное, на мой взгляд, может говорить это своей жене, своим друзьям, своим коллегам в кабинете, но не публично. Не публично, потому что иначе граждане могут истолковать это как позицию власти в целом. А позиция власти в целом, как известно, не такова. Что значит конституция переходного периода, кто ее так называл? Я что-то не слышал, что была у нас принята конституция переходного периода.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, так считалось.
Н. СВАНИДЗЕ: Не знаю, кем так считалось.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: В конституции не написано, что она конституция переходного.
Н. СВАНИДЗЕ: Не знаю, кем так считалось, никем так не считается и никем она не называлась конституцией переходного периода. Если в нашей стране был переходный период, который, в значительной степени, кстати, и продолжается, переходный период от советской власти к нормальной экономической и политической системе, мне кажется, переход еще не завершен в полной мере, ну и что? Американцы живут по своей конституции переходного периода больше 200 лет, и она… никогда ее тоже не называли переходной. Конституция создается надолго, а предлагать увеличить срок президенту против конституции, против желания того же президента, на мой взгляд, довольно странная позиция. Это, вероятно, выражение позиции определенных политических сил, которые так называются в политологической, на политологическом жаргоне, партии третьего срока президента Путина. Это те люди, которые по тем или иным причинам считают необходимым сделать так, чтобы Путин остался на третий срок. Мне кажется, что их точку зрения выражает, в данном случае, господин Колесников.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я счастлив, что ты возвысил голос за конституцию, я здесь с тобой абсолютно согласен. Это одна из немногих таких констант в нашей жизни, да? Меня только смущает, что ты в каком-то вакууме находишься, ты один из немногих, я слышал, конечно, в основном, журналисты что-то говорят по этому поводу, они выступают как защитники конституции.
Н. СВАНИДЗЕ: По-моему, я извиняюсь, президент Путин выступает как защитник конституции.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, дело в том, что многие могут номинально выступать защитниками конституции, вопрос, что то, что сказал Колесников, должно было быть как-то оценено.
Н. СВАНИДЗЕ: Официально.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Официально.
Н. СВАНИДЗЕ: Согласен, согласен.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Потому что это политическое заявление.
Н. СВАНИДЗЕ: Согласен.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Наверное, должна была прозвучать какая-то политическая оценка?
Н. СВАНИДЗЕ: Да, должна была прозвучать оценка, согласен.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: В обществе, где любое, ты знаешь, политическое заявление истолковывается как сигнал к переменам возможным, я, например, сейчас думаю о том, что…
Н. СВАНИДЗЕ: Так именно об этом я и говорил только что, да, как это может быть воспринято, а, тем не менее, никем не опровергнуто, а не опровергнуто вот почему, потому что в элите, в том числе, тоже существует разрыв. Я же говорю, что он представляет определенную политическую силу, есть разные политические силы. И никто не рискует ни подтверждать, ни опровергать, брошен такой пробный камень.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, у нас есть…
Н. СВАНИДЗЕ: А теперь посмотрим, как отреагируют.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: У нас есть гарант конституции.
Н. СВАНИДЗЕ: Гарант.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Который ничего не боится.
Н. СВАНИДЗЕ: Так, Матвей, гарант не должен опровергать лично высказывания того или иного средней руки чиновника. Он не раз говорил о том, что он против изменения конституции, что он на третий срок не останется, что мы еще от него хотим, от гаранта? Это должен все-таки делать не гарант, а кто-нибудь другой, на мой взгляд.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Возможно. Вы знаете наш номер телефона, и мы принимаем ваши звонки, Николай Сванидзе отвечает на ваши вопросы. В нашем распоряжении три минуты, слушаем вас.
СЛУШАТЕЛЬ АНДРЕЙ: Николай Карлович, в прошлый раз вы обсуждали вопрос по поводу жилья для молодежи, высказались так, что не надо ждать, пока государство само положит в клюв молодежи то, что ее интересует. Если, допустим, молодой учитель или молодой врач или молодой офицер, у которых зарплаты хватает только на то, чтобы питаться, а уж о покупке квартиры речи нет, т.е. им ипотеку никто не даст и кредит никто не даст, что им делать в такой ситуации?
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Спасибо.
Н. СВАНИДЗЕ: Спасибо. Самой молодежи я ничего не могу предложить иного, кроме как тяжело работать, реализовывать свои таланты, брать, брать соответствующую ссуду в банку, тратить ее на квартиру, а потом, работая, отдавать. Но что касается государства, то, на мой взгляд, неплохо бы, существует, конечно, такая практика в мире, которая у нас, в нашем государстве пока не реализована. Необязательно только продавать квартиры дорогостоящие, которые, действительно, молодые люди объективно не могут купить себе, не могут себе позволить, потому что я говорю, что зарабатывайте, ребята, работайте и зарабатывайте, что еще можно сказать? Но государство, на мой взгляд…
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Справедливости ради, справедливости ради, нет, в национальной программе, касающейся ипотеки, там есть некоторые молодежные послабления, касательно молодых семей и т.д. Другое дело, что разные банки в разных регионах реализовывают это по-своему.
Н. СВАНИДЗЕ: Разумеется.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Но планы такие у государства есть, абсолютно точно.
Н. СВАНИДЗЕ: Разумеется, но я бы еще добавил к этим планам и к тому напутствию, которое я сделал молодым людям, что, ребята, работайте, вперед, да, ситуация тяжелая, надо зарабатывать деньги.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Это очень жесткая фраза, которую ты сказал.
Н. СВАНИДЗЕ: Жесткая, я знаю, что она жесткая.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Она, кроме того, жесткая, она…
Н. СВАНИДЗЕ: А как иначе?
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Она так, я бы сказал…
Н. СВАНИДЗЕ: Непопулярная, непопулярная.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, она формальна.
Н. СВАНИДЗЕ: Нет, что значит – формальна, не формальна, ты мне никак не дашь договорить, потому что, на мой взгляд, что еще могло бы сделать государство? Во всем мире существует практика строительства домов и сдачи квартир в аренду, это очень важная вещь, очень важная. Это могло бы помочь молодым семьям, несомненно, облегчить им участь. Но все равно, ребята, извините, работать надо и зарабатывать деньги. Тут жестко, не жестко, а это суровая правда жизни.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, я тогда со своей стороны хочу сказать – молодые люди, вы тогда уж национальную программу по, как это, увеличению народонаселения, как она?
Н. СВАНИДЗЕ: По демографии.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: По демографии.
Н. СВАНИДЗЕ: Да.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вы так, давайте, утром деньги, вечером стулья. Вечером деньги, утром стулья. Перед тем, как выполнять эту демографическую программу, не забудьте попросить какой-то льготный кредит и т.д., потому что так и останетесь брошенными. Только, в данном случае, не муж жену бросит и не жена мужа, а это кидалово от государства, это очень серьезная история, будете с ребенком на улице стоять. Поэтому будьте внимательны. Николай Сванидзе, спасибо большое.
Н. СВАНИДЗЕ: Спасибо.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я напоминаю, что в 19 часов по московскому времени здесь в студии Николай Леонтьев, вел программу Матвей Ганапольский, до встречи.