Алексей Венедиктов - Особое мнение - 2007-04-27
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Здравствуйте, уважаемые телезрители канала RTVi. Здравствуйте, уважаемые радиослушатели. «Особое мнение». 17 часов по московскому времени. И у нас в эфире Михаил Леонтьев. Но если внимательно на него посмотреть, то он немножко на себя не похож, а очень похож на главного редактора «Эха Москвы» Алексея Венедиктова, коим в результате по проверке и является. Здравствуйте, Михаил. Здравствуйте, Алексей.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Здравствуйте. Я сегодня опять исполняю.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Почему?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Михаил забыл, что он сегодня в 17 часов. Он приносит свои извинения нашим радиослушателям и телезрителям, и, безусловно, в следующую пятницу он будет. Но вот он вспомнил только-только, и поэтому мне пришлось в срочном порядке садиться в студию. Да, недавно я был немножко Радзиховским, сегодня побуду немножко Леонтьевым. Так бывает.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Сегодня немножко Леонтьевым. Михаил, я хочу сказать от имени вот себя как ведущего, от имени огромной армады радиослушателей, мы тебя очень любим, мы ждем тебя на радиостанции, и твое мнение для наших радиослушателей, вот для меня лично, очень важно. Это какой-то определенный критерий истины. Но сегодня мне придется перебиться Венедиктовым. Значит, две трагедии сегодня. Одна трагедия под названием Лавров, другая трагедия под названием Ростропович. Смерти Ростроповича, ну что говорить, все ждали, потому что было видно, что человек уже находится в очень тяжелом состоянии. Смерть Лаврова неожиданна. В один день, оба на 81-м году жизни. Ты фактически брал интервью у одного, но и так тесно знал, эфирно, другого. Я хотел бы, чтобы ты сказал несколько слов.
А. ВЕНЕДИКТОВ: С Ростроповичем мы познакомились 20 августа 91-го года. Я, естественно, про него знал, но я никогда вживую с ним не общался. Я общался с ним вживую вот во время путча 91- года. Общался с ним и в Белом доме. А потом, когда сносили памятник Дзержинскому, когда закончился наш эфир, 22-го, это был день рождения радиостанции, я пошел тогда по улице 25 Октября, сейчас Никольской. Там как раз вот памятник снимали, сносили памятник Дзержинскому. Я увидел в толпе Ростроповича. Я к нему подошел и сказал: «Вы знаете, у нас тут радиостанция, вот туда-сюда «Эхо Москвы»». Он говорит: «Да, знаю, слушал». И мы прошли пешком и вот сели в эфир, и он дал нам небольшое интервью. Снова включили эфир… уже вышли из эфира тогда, мы снова включили эфир, по-моему 23-е это было. И, собственно говоря, еще несколько раз встречались на разных таких мероприятиях у Бориса Николаевича Ельцина. Конечно, был великий человек. Я совсем не понимаю в музыке. Я не понимаю, там, великий музыкант. Да, я этого не понимаю. Да, я просто действительно вот как бы… Но то, что он был… Надо только сразу сказать, что в последний раз я с ним разговаривал вот лет 5 назад. Он был великий человек, он был великой души человек. Помню, что во времена Советского Союза именно на его даче нашел приют Солженицын, которого гнали. А он был известным, он с Галиной Вишневской, он был известен. И вот, приютив Солженицына, он порушил всю свою карьеру. Он был лишен гражданства указом Брежнева, когда они уехали. Тогда можно было граждан Советского Союза – сейчас нельзя – лишать указом гражданства. Он очень был этим недоволен, он хотел быть гражданином Советского Союза. Он всегда говорил: «Я – советский человек, я – русский музыкант». Знаешь, вот я опять вспоминаю вчерашнюю фразу, которую сказали про Бориса Николаевича Ельцина, я думаю, в полной мере можно было отнести это к Ростроповичу, да и к Лаврову.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: А какая фраза была, что было сказано?
А. ВЕНЕДИКТОВ: А фраза была такая, я ее повторю, когда вот мы говорили об уходе Ельцина, но я считаю, что это относится и к Ростроповичу. Для меня – да, для других, может быть, нет. Значит, один из друзей Бориса Николаевича сказал: «Понимаешь, - говорит, - вот в чем была роль Бориса Николаевича на пенсии? Вот представьте себе, что у вас в шкафу на полке лежит камертон. То есть вы им не пользуетесь, он лежит. Но вы знаете, что вы можете в любой момент достать его и – пам! – проверить себя, правильно ли вы держите ноту. А когда камертон из шкафа убирают, выбрасывают, теряют, то где вы будете проверять ноту? Можно быстро скатиться в фальшь». Вот такие люди, как Лавров, Ростропович… Очень часто говорят: в России нет нравственных авторитетов с уходом Андрея Дмитриевича Сахарова. Не стало нравственных, моральных авторитетов.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Леша, можно я вступлю в этот разговор?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, Леша Венедиктов, в России нет нравственных авторитетов. А я объясню, почему…
А. ВЕНЕДИКТОВ: А я на это отвечу.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Знаешь, что делают… Кстати, вот музыканты подтвердят. Иногда у многих дома есть камертоны. И ты знаешь, что камертон, он отзывается автоматически. В этом роль камертона – отзываться на резонансные звуки.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я даже этого не знаю.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну как? Ну если он у тебя стоит в шкафу, и, например, играет телевизор, он ловит резонансную ноту какую-то, некую, на которую он настроен, и он эту ноту играет из шкафа, и люди с острым слухом это слышат. Берут резиночку вот так вот и чуть-чуть его поджимают. Понимаешь? Чтобы он попусту не вибрировал. Так вот, я хочу тебе сказать, что люди многие, которые наши нравственные с тобой моральные ориентиры, давно с этой резиночкой.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, может быть. Но при этом, когда эти люди уходят, когда такие люди уходят, то вспоминаешь те моменты, когда резиночки не было. Понимаешь, да?
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Это другое дело.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ты себя сверяешь не со вчерашним, не с позавчерашним, а с камертоном 15-летней давности, 8-летней давности. Ну, зависит, да? И вот уход таких людей, как Лавров… Кстати, Кирилл Юрьевич был человеком очень жестким. У нас с ним было несколько разговоров за эфиром, когда он приходил сюда, когда он был в Петербурге. Кстати, в последнее время встречались на похоронах в основном. Значит, слушал «Эхо», высказывал критику очень жестко, но всегда как бы мотивированно. Да? И вот это было камертоном, потому что я к нему прислушивался, потому что она была мотивирована. Мы с ним это обсуждали – вот его критику, мои возражения. При том, что человеком он был вот для меня очень неудобным. Он другого поколения, другого опыта, другого беграунда.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Мне сказали, что смерть Ростроповича – большой удар для президента Путина. Для меня было шоком. Оказывается, они были практически на ты, и Путин называл его Славой. Они были очень дружны, дружны совершенно невероятно.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я ничего не могу сказать. Я с трудом представляю себе, как Владимир Владимирович называл Ростроповича Славой.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Мне сказал человек, который…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я вполне допускаю это.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Помнишь, когда было 80 лет Ростроповичу? Ты помнишь, Путин сидел рядом. Путин стоял, буквально его поддерживал. По сути, Путин организовывал этот день рождения.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, для него это удар, он его действительно уважал. Но вот на «ты»… Ну, я не знаю. Ну, не имеет значения на самом деле.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вот, отталкиваясь от этой истории… Давай так. Понимаешь, я могу как с тобой вести беседу? Я могу с тобой вести беседу, так сказать…
А. ВЕНЕДИКТОВ: А ты представь, что я – Миша Леонтьев. Начинай орать, кричать, размахивать руками.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Так ты же повод должен дать. Я тебе вот хочу сказать. Давай вот с тобой о чем поговорим.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я же не могу по поводу Ростроповича давать тебе повод или Кирилла Юрьевича Лаврова!
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Не надо, не надо повод, не надо. Ты мне скажи по поводу тех людей… Вот давай, ты сказал о моральном ориентире. Сейчас живут люди, которые… Мы, конечно, крутые, то-се, это все понятно. Но живут люди, глядя на которых мы с тобой цепенеем от уважения. Это люди, одно слово которых могло бы очень сильно повлиять на умонастроение в стране. Эти люди молчат.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, по поводу умонастроения в стране я не знаю, я могу говорить за себя, ты можешь говорить за себя. Я, например, всегда прислушиваюсь к тому, что говорит Олег Басилашвили. А я, например, всегда прислушиваюсь к тому, что говорит Сергей Юрский. А я, например, всегда прислушиваюсь к тому, что говорит Борис Стругацкий. А я, например, всегда прислушиваюсь к тому, что говорит Мариэтта Чудакова. Это не значит, что я повторяю их, но я всегда прислушиваюсь.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: А что случилось с остальными?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Сколько тебе надо? Вот сколько тебе надо камертонов в шкафу или на шкафу? Вот почему нужно все время молиться каким-то богам?
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Камертоны – не скелеты, чем их больше, тем лучше.
А. ВЕНЕДИКТОВ: У тебя своя голова на плечах есть?
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Есть.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Вот и думай ею. И пусть другие ею думают. А то мы все ищем, да? Вот есть, знаешь, как называется…
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: А как мне уважать этих людей после этого? А что делать, если ты приглашаешь? Ты определяешь, кто приходит в эфир. После того, как ты говоришь «этот человек будет в эфире», а я на этого человека смотреть не хочу.
А. ВЕНЕДИКТОВ: А это работа. При чем тут?
Это работа. Я тебе говорю заасфальтировать эту улицу, потому что здесь дыра. Ты говоришь: «Я по этой улице ездить не буду, потому что она липовая, а я липу не люблю». Ты что, с ума сошел, что ли? Не путай работу и жизнь. На самом деле сколько нужно человек так называемой референтной группы? Когда тебе говорят: «Матвей, ты такой-сякой, ты ничего не понимаешь», - ты что, ко всем прислушиваешься? Или у тебя есть 5, 6, 7 человек, чье мнение тебе небезразлично, как в политике, так и в этике, так и в морали. И мне кажется, совершенно не важно, что говорят 450 депутатов Государственной думы по поводу Матвея Ганапольского, принимая постановление «О Ганапольском М.Ю.», как принято…
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Пока нет постановления.
А. ВЕНЕДИКТОВ: А тебе важно, что про тебя скажут три человека оттуда, которых ты уважаешь и чье мнение ты уважаешь. Вот и все.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Хорошо. Давай перейдем с тобой к темам недели. Значит, я пойду от вопросов. Значит, смотри…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Давай. Михаилу Леонтьеву: «Уважаемый Михаил…» Меня зовут Михаил Владимирович.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: «Уважаемый Михаил, в то время, как в России все громко протестуют против демонтажа «Бронзового солдата» в центре Таллинна, под Москвой продолжает развиваться драматическая история с перезахоронением шести советских летчиков». Речь идет о подмосковных Химках. Значит, я напомню вас кратко. Там памятник, ну, расширяют Ленинградку – Ленинградское шоссе, поэтому решили перенести. И кроме того, придумали еще такую историю, что там собираются проститутки, и как-то негоже, чтобы памятник стоял. Поэтому памятник не уничтожают, его переносят. Сегодня была еще информация, что потеряли кости этих несчастных солдат. Но это до конца не выяснено, потому что все держат круговую оборону, и никто не дает никаких сведений, идут лишь такие глухие опровержения. Дело не в этом. Значит, вот спрашивают. Дима, юрист, вот его вопрос: «Как должна ответить Россия на действия патриотов-фашистов по сносу памятника Воинам-освободителям в Химках?». Ну, и заодно скажи про эстонскую ситуацию.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Естественно. И то, и другое, на мой взгляд, отвратительно. Вообще войну с памятниками я понимал, когда это происходило в послереволюционных событиях, когда страна обретала (я сейчас про Таллинн сначала)… когда страна обретала независимость, когда нужно было новым молодым партиям подчеркнуть свою самобытность – переименовываются улицы, сносятся памятники. Это революция. Что случилось такое в Эстонии, что нужно сносить памятник? Вот что такое случилось? Когда это становилось, как бы это сказать, историей внутриполитической борьбы перед выборами…
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Не хотят они это видеть. Ну, действует это на них…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Послушай меня! Последний опрос, последний опрос…
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да пошли они к черту! Пусть перенесут…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Последний опрос. 57 процентов жителей Таллинна против сноса. Мэр Таллинна Сависаар против сноса. Это делает федеральное правительство, исходя из своих соображений. Что бы я сделал на своем месте? Я тебе скажу, что бы я сделал. Я бы послал в Эстонию роту почетного кремлевского караула, орудийный лафет, оркестр кремлевского полка, и торжественным образом промаршировали бы по улицам Таллинна, перезахоронив прах советских солдат на том воинском кладбище…
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Этим действием ты признаешь, по сути, некую правомочность и логичность того, что они делают.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Значит, у них есть правомочность, поскольку это их страна. Есть логичность, потому что они так понимают свою историю.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Почему не отправляют лафет, а собираются разорвать дипломатические отношения?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да никто ничего не разорвет. Потому что у самих рыльце в пушку или в пуху.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: В каком? Не вижу.
А. ВЕНЕДИКТОВ: В Химках. В Химках. Потому что до сих пор, и об этом сегодня говорил Миронов, нет реестра воинских захоронений на территории России. Это не оправдывает тех людей, которые это делают в Таллинне. Но это не тем кричать, которые сейчас кричат, а тем бы заняться, вот химкинской администрации – то, что они делают. Это две одинаковые истории, и отношение к ним должно быть одинаковое. У химкинской администрации есть правомочность перезахоранивать. Так же, как у таллиннской администрации. Да? Но это нецивилизованно, это непрагматично, и это неэтично. И, наконец, это нечестно. Это нечестно.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нечестно что?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Вот такое поведение по отношению к праху советских солдат. Нечестно. От химкинской администрации, от правительства Эстонии – нечестно! Конечно, не будут разорваны дипломатические отношения. Ну, отзовут посла для консультаций. Будут действительно вводить какие-нибудь мелкие санкции. Там уже люди начинают наваривать капитал…
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Ну, вот Михаил Леонтьев, вот слушай меня.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, да.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вот они сейчас с этой площади, где этот памятник бесконечно… Мы же не можем свои мозги пересадить этим эстонцам.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Не можем.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Другая страна, другой менталитет, вообще не лезу туда. А они то краской его обливали, то, не знаю что… Хоть там полицию ставь. Переносят его на кладбище. Вот сняли вопрос. На кладбище, где должно быть. И после этого на кладбище он спокойно будет стоять? Задевает это меня? Да, задевает, потому что мне это неприятно.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Задевает. Задевает.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Но я понимаю: это их решение.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Значит, еще раз повторяю. Ты спрашиваешь мнение?
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Это «Особое мнение». Это их решение, это решение нечестное, несправедливое, непрагматичное.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Почему оно нечестное? Я не понимаю. Объясни, почему.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Потому что это делается только для того, чтобы подразнить зверя, как они видят Россию. И больше ни для чего. Потому что если бы это было сделано 23 августа, как был снесен памятник Дзержинскому как символ, вот тогда бы это было честное решение: у нас другая страна, это оккупанты. Прошло 15 лет, ребята. Что у вас случилось? Горячие эстонские парни, что у вас случилось? Вы только сейчас дотумкали, что ли?
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Не было политической воли, а теперь она появилась.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да глупости все это. Глупости все это.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Не было осознания себя как члена в единой Европе.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Это поведение маленьких детей, которые сейчас будут показывать язык, дразниться, а потом прятаться за спину старшего брата Евросоюза. Вот что это такое. Это недостойное поведение для суверенного государства. Это недостойное поведение для суверенного правительства. Если бы мы сделали то же самое…
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я еще раз задаю тебе вопрос.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, а я тебе еще раз отвечу.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я тебе конкретный вопрос задаю.
А. ВЕНЕДИКТОВ: А я тебе конкретно отвечу.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Алексей Венедиктов, он же Михаил Леонтьев…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я Михаил Леонтьев, да.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Скажи мне, пожалуйста. Что для тебя более приемлемо – памятник советскому солдату, который каждый день обливается краской, но на центральной площади, и оскверняется, или этот же памятник, которому отведено место, где он оскверняться не будет, потому что он не торчит на центральной площади, потому что это другая страна, и пусть они там живут своими интересами? Скажи, что тебя больше устраивает.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Меня больше устраивает, когда не разоряются кладбища и памятники над могилами, где бы они ни стояли – в центре города или за городом. А мы знаем такие случаи вандализма по разным кладбищам. Да?
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Это ты говоришь, так сказать, моделируя будущее.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, я не моделирую, я говорю, что происходит.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: А на мой вопрос ты не отвечаешь.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Сейчас отвечу. Дай мне возможность ответить.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Пожалуйста, отвечай.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Так вот, как Миша говорит: «Матвей, ты задал вопрос, дай ответить».
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Дай ответить, да. Отвечай, Михаил.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Так вот, я против того, чтобы было надругательство над кладбищенскими памятниками. Понимаешь? Где бы они ни стояли. Есть кладбище в центре города. У нас Красная площадь – это тоже кладбище. И что? У нас лучше бы вот эти люди озаботились бы Владимиром Ильичом Лениным, сейчас его краской начнут обливать, доиграемся. И что нужно? Сносить Мавзолей, выкапывать урну Фрунзе из стены, если кто-то захочет заниматься вандализмом?
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Абсолютная демагогия. Ты не отвечаешь на мой вопрос. Это передача «Особое мнение». Я спросил: что тебя больше устраивает?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Мое мнение такое, что правительство обязано обеспечить безопасность кладбищенских памятников, где бы они ни стояли. За это налогоплательщики платят…
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Гениально!
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, да.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Уважаемые телезрители и радиослушатели, что устраивает Леонтьева-Венедиктова? Его устраивает наш памятник, которого они, черт побери, ненавидят. Я ничего с этим, никто с этим ничего…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ничего они не ненавидят! Это неправда, Матвей.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Подожди. И милицейский пост, который стоит возле этого памятника круглые сутки.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Не милицейский пост, а почетный караул!
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Почетный караул, да?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да. И, пожалуйста…
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Из кого? Из эстонцев?
А. ВЕНЕДИКТОВ: А я отвечу тебе. А я готов тебе как российский налогоплательщик платить деньги, чтобы там стоял почетный караул. Все. Отправьте, пожалуйста, мои налоги…
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: То есть коммерческий почетный караул?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет. Налоги мои отправьте, это государство собирает налоги. Отправьте туда. Почетный караул. Не охрану, а почетный караул, как у Вечного огня. Если эстонская полиция не может охранить памятник в центре города. А потом кто-то захочет облить памятник Петру Первому. А потом кто-то захочет облить памятник Чюрлёнису. Не нравится Чюрлёнис. А потом кто-то придет на кладбище и начнет своих соседей обливать. И что? Сносить, переносить? Куда? В Америку? На дно океана, чтобы водолазы туда долетали? Мало ли кто не любит! Вот у нас памятник Ленину стоит на Октябрьской площади. И чего? Вот там начнут какие-нибудь движения молодежные его обливать краской. Снести из-за этого памятник? Это знаешь что? Это бессилие полное. Вы не можете остановить десять хулиганов? Вы не можете остановить триста хулиганов? Уйдите в отставку. Уйдите в отставку. Триста хулиганов не можете остановить? В отставку. Немедленно. Для этого есть правительство.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Еще был дополнительный вопрос. У нас 4 минуты осталось до паузы. Дебаты по поводу, должны ли оценить действия Эстонии вот в этом смысле, по сути, Европейское сообщество, в кои входит Эстония? Как-то они ни на что не реагируют. Что, они считают это внутренним конфликтом?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, они считают это, во-первых, внутренним делом Эстонии. Во-вторых, считают это двусторонними отношениями между Россией и Эстонией. Вот. Ну, например, интервью давал президент Литвы нам Валдас Адамкус. Он сказал следующее: «Я против сноса «Бронзового солдата». Но это их дело. Мы в это не вмешиваемся. Но я считаю, что это неправильно». Он сказал: «Я бы посоветовал своим соседям поступать с русскоязычными так же, как мы поступили в Литве. Но это их дело». Понимаешь? Он уважает и Россию, которой понимает интересы, но он уважает суверенное государство. Это суверенное государство. Может быть, к сожалению, не к сожалению. Поэтому европейская позиция… А что, НАТО должно ввести туда войска, чтобы вернуть памятник? ЕС должен прекратить покупать рыбу или закрыть границу с Эстонией? Какая должна быть реакция? Это, я повторяю, со стороны российских политиков, не российских граждан, российских политиков это лицемерие. Ребята, займитесь Химками. Химками во множественном числе. Это лицемерие со стороны российских политиков. Но я понимаю и разделяю недоумение и возмущение тех граждан, чьи предки за меня воевали. У меня оба деда воевали, извини. И один дед был в Эстонии. Он был военным врачом, но он был в Эстонии, он проходил. Но это тоже.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Будут ли экономические санкции, будут ли разорваны дипломатические отношения?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, дипломатические отношения не будут разорваны. Что касается экономических санкций, я думаю, что здесь ближе бы к тому, что сказал Сергей Иванов. Значит, будет принято решение о строительстве портов, чтобы грузопоток из Эстонии направить… Другое дело, будут ли они построены. Но будет принято решение направить, чтобы они на транзите не зарабатывали. В некоторой сети будут бойкотировать эстонские товары, и на Камчатке уже это делают. Некоторые граждане перестанут покупать эстонскую продукцию. Ну вот, я думаю, что будет так. Ну, может быть, какие-то еще… Не уверен я, что это будут разорваны…
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Зачем Миронов выступил с этой инициативой?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Отвечаю. Он сказал, что у нас было чрезвычайно эмоциональное заявление. Его, видимо, тоже так это пробило. Но заявление, которое приняло и проголосовано Советом Федерации, оно немножко отличается от того, что сказал Миронов. Миронов потребовал разрыва, а Совет Федерации принял постановление, в котором написано, что «требуем от правительства рассмотреть различные санкций, вплоть до самых жестоких мер и разрыва отношений». То есть это крайняя мера.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Сейчас мы уйдем на паузу. У нас есть несколько секунд, я хочу вам сказать мнение Госдумы по этому поводу. По мнению депутатов, нужно принять меры в торгово-экономической сфере, в том числе в области транспорта, энергетики и финансов. Парламентарии требуют дипломатических мер, вплоть до отзыва посла России для консультации и – внимание! – запрета въезда на территорию РФ тем политикам Эстонии, кто запятнал себя осквернением могил. Значит, довольно сбалансированная такая история.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Чтобы премьер-министр не мог приехать, президент не мог приехать.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Понятно. Президент Эстонии же против, да?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, уже нет.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Уже нет, да? Хорошо. Михаил Леонтьев, он же Алексей Венедиктов, у нас в гостях. И мы продолжим говорить о послании президента Федеральному собранию сразу после паузы. Оставайтесь с нами.
НОВОСТИ
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Мы продолжаем программу «Особое мнение». В студии Алексей Венедиктов, потому что Михаил Леонтьев перепутал время, сегодня он должен был быть в 17 часов в этой программе, но автоматически он привык, что в 19, и вот так получилось. Но должен вам сказать, что вот товарищ Венедиктов… Говорю «товарищ», потому что то, что он говорит, господином назвать его нельзя. Товарищ Венедиктов его достойный, я не знаю, преемник. У нас же модны преемники. Вот он его преемник. Во всяком случае, фразеология ровно такая. Значит, президент Путин выступил с посланием. Вот сегодня в сегодняшних газетах анализируют различные части этого послания. И вот есть такая точка зрения. Конечно, безусловно, вот эти слова я просто зачитаю, потому что они потрясающие, они достойны президента любой страны цивилизованной. «Убежден, - сказал Путин, - наша страна только тогда займет достойное положение в мире, мы с вами только тогда сможем сохранить нашу государственность, суверенитет, если наши граждане будут видеть, будут чувствовать, будут уверены в том, что все усилия государства направлены на защиту их кровных интересов, на улучшение их жизни, на повышение благосостояния и их безопасности». Вот так здорово сказал президент. Подчеркиваю, расписываюсь кровью под каждым его словом. Теперь газета «Московский комсомолец», заголовок вверху газеты: «Более триллиона рублей раскидал президент вчера в своем послании». Потому что он говорил: это нужно делать, это делать, это делать. Теперь, эксперты разных сфер анализировали послание президента: «Озвученные планы строительства – ежегодно по одному квадратному метру жилья на одного жителя страны – нереальны». Специалисты считают нереальным рост строительства даже до 80 млн квадратных метров в год. Давай сделаем так. Я не буду читать тебе эти цифры. Многие критики, как принято говорить, критики президентского послания говорят вот что. Это очень здорово – выйти на трибуну и рассказать, как должна жить страна в красивой сказке. Город Солнца, страна Солнца. Никакой ответственности в этом нет. Есть послание, есть мессидж, есть сигнал, какой прекрасной страной президент видит нашу страну. Извини за тавтологию. После этого, через год, президент уходит, и в памяти народной остается как президент-Солнце, потому что он сказал: вы должны жить так. Но ничего не сделано для того, чтобы страна жила так, и эти планы абсолютно несбыточны. Вот что говорят критики.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, ты упростил, конечно.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Безусловно.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Во-первых, самое главное, что сказал президент. Во-первых, президент сказал, что он уходит, и следующее послание будет зачитывать, посылать другой президент. Это одно из самых важных позиций в послании. Но он сказал и другую вещь, что это еще не политическое завещание, это рано. То есть он сказал: я уйду, но я вернусь. Он сказал: я уйду, но я вернусь.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: То есть ты имеешь в виду, что он же это и будет осуществлять, да?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Он через срок вернется. Если посмотреть на эти деньги внимательно, ты увидишь, что там они раскладываются по разным годам. Например, увеличить пенсии на 65 процентов уже в следующем году. То есть когда он еще президент. А я – за. А я считаю, это правильно. А я считаю, пенсии мизерные. И если найдены деньги на увеличение пенсий вот минимальных, я – за. И это будет сделано в этом году. Не забывай, что это выборный год. И всегда в любой стране, когда начинаются выборы… Его партия «Единая Россия», которую он поддерживает и которая должна победить на этих выборах, с точки зрения президента, она будет голосовать за увеличение пенсий на 65 процентов. Это голосует Государственная дума, Совет Федерации.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: То есть ты имеешь в виду, что все осуществимо? Он сказал, и партия власти проголосует.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да, безусловно, без всякого сомнения. Он сказал: «Я поддерживаю то, что надо ввести ценз оседлости для кандидатов на пост сенаторов». Да? Ну, там с переходным периодом. Уже сегодня внесен проект закона. Уже сегодня внесен. Он сказал вчера, а сегодня внесен проект закона. То есть будут вещи, которые будут сделаны в течение этого года. Можно назвать их популистскими, но они полезны. И, кстати, критики президента, в частности его бывший премьер-министр Михаил Касьянов, один из лидеров «Другой России», он на самом деле говорил, что социально-экономическая часть послания президента, в принципе, правильная.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: А коррупция, о которой не было сказано?
А. ВЕНЕДИКТОВ: А что коррупция?
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Не было сказано ни одного слова о коррупции и экстремизме.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Нет, секундочку, об экстремизме было сказано.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Это социально-экономическая или это политическая?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Секундочку, секундочку. Вот я слушал послание от и до. Значит, об экстремизме было сказано. Более того, было сказано «принять срочно, немедленно поправки, ужесточающие борьбу с экстремизмом». Как это не было сказано? И вот я тебя уверяю, что на следующей неделе…
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, это экстремизм Каспарова и… этого… Леонтьева, я хотел сказать. И Леонтьева тоже.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Не надо. Мы с Михаилом Владимировичем не экстремисты.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да, да, да. Это экстремизм Каспарова и Касьянова, да?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Ну, конечно. Это политическая история, безусловно.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: А вот как насчет настоящего экстремизма?
А. ВЕНЕДИКТОВ: А что такое настоящий экстремизм? Мне вообще это слово не нравится. Я считаю, что она в законе… она, оно, он – термин этот в законе размыт. Потому что на самом деле… Вот смотри. Про Знамя Победы расскажу историю замечательную. Когда было принято… вот Государственная дума преодолела вето Совета Федерации и приняла решение по Знамени Победы, вот то, что полотнище без Серпа и Молота, значит, я встретился с некоторыми руководителями «Единой России». Просто была встреча с главными редакторами. Я сказал: «Вы вот про Знамя Победы… Не трогайте его! Вот не трогайте!» На что мне было сказано: «Те, кто против этого закона, те – экстремисты». Владимир Владимирович Путин наложил вето на этот закон. Welcom, Владимир Владимирович, в ряд экстремистов, с точки зрения тех людей…
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Так что же за закон принимается?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Он уже принят, а он еще ужесточается. Вот эта история…
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я слушал несколько твоих же выступлений…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Это закон выборочного действия. Я просто пытаюсь объяснить.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Да. Вот это интересно.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я пытаюсь объяснить, что закон о борьбе с экстремизмом – это закон, который можно применить, а можно не применять. Это так же, как по ЮКОСу было сделано, да? Что вот все совершали те или иные действия. Одинаковые. Это делал «Лукойл», это делала «Сибнефть», я беру только нефтяные компании. Это делал ЮКОС, да? Они обходили, они не нарушали закон, это признают все юристы. Они обходили закон. Наказана одна компания. Почему? Потому что у ее руководителя возникли политические амбиции, как говорил Михаил Леонтьев.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: А теперь умоляю тебя, остановись, Михаил Леонтьев, и ответь мне. Ты сказал сейчас о самом главном, я хотел бы тебя спросить как твой подчиненный. Я же твой подчиненный, да?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Не в этом эфире.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я ведущий программ. Нет, минуточку. А я вот… Нет, вот давай я сейчас стану твоим подчиненным…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Стань, мне приятно.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Я хочу тебя спросить, уважаемый главный редактор. Нас слушают очень много почитателей нашей радиостанции и смотрят тоже. Скажи мне, пожалуйста, как мне теперь работать, если, например, в эфир будут приходить люди, которые вот в эфире, предположим, в прямом эфире… Ты знаешь, есть всякие экзальтированные личности, которые тут будут кричать «Россия без Путина!» и «вообще мы должны…», и так далее.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Или «России - третий срок», что тоже является экстремизмом, потому что призыв к нарушению конституции, безусловно.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Это, я так понимаю, что после этого три предупреждения немедленно от агентства нашего. И что?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Давай мы не будем пугать себя и пугать слушателей.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Нет, я что должен делать? Я должен закричать: «Нет, он это не говорил!»…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я не буду обсуждать в эфире RTVi и «Эха Москвы», как работает радиостанция. Я считаю, что радиостанция «Эхо Москвы» и RTVi работают профессионально и законно. Я считаю, что мы – самое законопослушное средство массовой информации. Мы не нарушаем ничего. А если люди, которые причисляют, в том числе и Владимира Путина, к экстремистам, в том числе лидеры партий, которые его поддерживают, ну что, против лома нет приема. Потому что придет время, когда Владимир Путин станет обычным гражданином. Я думаю, что это время придет достаточно скоро. Как Касьянов, знаешь, был премьер-министр, все бегали, целовали руки. Он был премьер-министром, между прочим, не Бориса Ельцина, а Владимира Путина, его выбрал Путин, его назначил Путин, и 4 года он был вместе с Путиным вторым человеком в государстве.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Награду получил…
А. ВЕНЕДИКТОВ: Вторым человеком в государстве. И все бегали и говорили: «Ой, ой, ой, а придите к нам в эфир, а придите к нам в эфир». Не прошло и двух лет, как его объявили маргиналом, как не дают ему эфира. То же самое может случиться с Владимиром Путиным. Какой еще придет следующий президент или «через следующий»!
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Даже наследник?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Да. И вот этот закон, который они пытаются принять, он же работает во все стороны. Потому что вчера я был экстремистом по закону о Знамени Победы, а сегодня мы с Владимиром Владимировичем вместе, а экстремисты те, кто за этот закон голосовал. То есть фракция «Единая Россия» плюс ЛДПР, с точки зрения закона. Вся история.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Вот так вот успешно. Михаил Леонтьев, если ты и дальше не будешь приходить, правда, ты просто перепутал… если не будешь приходить, я буду приглашать Венедиктова. Он прекрасно играет твою роль. И, кстати, я не могут понять, вот что он говорил честно, а где роль играл.
А. ВЕНЕДИКТОВ: Я всегда честно говорю.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Все противоположности, да?
А. ВЕНЕДИКТОВ: Всегда. Я всегда в них верю.
М. ГАНАПОЛЬСКИЙ: Алексей Венедиктов был гостем программы «Особое мнение». Программу вел Матвей Ганапольский. До свидания. Оставайтесь с нами.