Николай Сванидзе - Особое мнение - 2008-05-30
А ВОРОБЬЕВ: Я приветствую всех, кто в эти минуты смотрит телеканал RTVi и слушает радиостанцию «Эхо Москвы». Это программа «Особое мнение». В Москве 17 часов и 8 минут. Традиционно по пятницам в это время Николай Карлович Сванидзе. Полагаю, что он ворвется в эту студию с секунды на секунду. Так уж вышло. Я точно знаю, что он уже присутствует на радиостанции, и полагаю, что никаких проблем с вашими вопросами к господину Сванидзе. А эти вопросы есть. И к тому же есть весьма много тем, которые… вот видите – я на секунду исчез из поля зрения – ушел в черное… Здравствуйте, Николай Карлович.
Н.СВАНИДЗЕ: Здравствуйте.
А ВОРОБЬЕВ: Вы сегодня в черной куртке, поэтому все корректно.
Н.СВАНИДЗЕ: Я – в синей.
А ВОРОБЬЕВ: В синей?
Н.СВАНИДЗЕ: Да.
А ВОРОБЬЕВ: Значит, я цветоаномал или как это называется? Давайте попробуем понять вашу точку зрения на те события, о которых стало известно сегодня. Сначала газета «Коммерсант» написала, что Юрий Ушаков, посол России в США с девятилетним стажем пребывания в этой стране не отзывается в Россию, а ведет уже в Москве консультации о своем новом кадровом назначении. Речь идет о том, что он скорее всего станет заместителем Сергея Собянина – стало быть, заместителем главы аппарата правительства. Речь идет об усилении международной внешнеполитической составляющей правительства Владимира Путина. Означает ли это, что каким-то образом смещается центр тяжести, что во всяком случае во внешней политике в России что-то переходит от президента в кабинет министров?
Н.СВАНИДЗЕ: Ну, на мой взгляд, это точно означает, что создается какое-то подобие параллельных структур. То есть такое параллельное внешнеполитическое ведомство создается при премьер-министре Владимире Путине. На мой взгляд, это достаточно очевидно. И достаточно очевидно, что туда и придут какие-то, наверное… поскольку господин Ушаков получает достаточно высокий государственный статус, притом очень даже высокий, то туда придут и какие-то опытные карьерные дипломаты. Значит, создается параллельное ведомство, то есть небольшой как бы отдельный МИД. Ну вот такое у меня складывается впечатление.
А ВОРОБЬЕВ: Почему, для чего?
Н.СВАНИДЗЕ: Ну, Владимир Владимирович Путин же непростой премьер-министр, и я думаю, планируется, что при нем будет достаточно серьезная международная деятельность иметь место…
А ВОРОБЬЕВ: А что значит «непростой премьер-министр»?
Н.СВАНИДЗЕ: Я имею в виду по своим полномочиям. Но здесь я никакой Америки не открыл.
А ВОРОБЬЕВ: А это вписывается в распределение полномочий между президентом и правительством? В Конституцию?
Н.СВАНИДЗЕ: В Конституцию вписывается. Я уверен, что в Конституции не написано, что нельзя иметь премьер-министру высокопоставленного советника по международной проблематике. Просто раньше этого не было. А теперь это есть.
А ВОРОБЬЕВ: Хорошо. Премьер Путин – необычный премьер. Пожалуйста, развивайте эту мысль.
Н.СВАНИДЗЕ: Нет, а чего тут развивать? Это всем известно. Я просто не хочу повторяться, я не хочу быть банальным. Мы можем сравнить по политическому весу – как внутреннему, так и международному – при всем уважении Путина с Фрадковым или Зубковым? При всем, повторяю, уважении к вышеозначенным политикам. Не можем.
А ВОРОБЬЕВ: Ну а что это может означать на пальцах? Может ли это означать, что Владимир Путин не хотел бы отпускать бразды правление в сфере внешней политики, отдавать все на откуп Дмитрию Медведеву? Значит ли это, что именно он формулирует стратегию внешней политики?
Н.СВАНИДЗЕ: Нет. Это, я думаю, слишком сильно. По Конституции, конечно, руководит внешнеполитическим ведомством и внешнеполитической стратегий заведует президент. Несомненно. Но это значит, что Путин собирается участвовать в выработке этой внешнеполитической российской стратегии. Несомненно.
А ВОРОБЬЕВ: Означает ли это, что это удар по Медведеву?
Н.СВАНИДЗЕ: Это не удар по Медведеву, но это означает, что не Медведев один будет этим заниматься. Во всяком случае, так, как это задумал Путин. Я не думаю, конечно, что Путин это делает, скажем, без ведома Медведева. Разумеется, нет. Такие вещи могут быть только согласованы. В какой мере это согласуется с намерениями Медведева, это другой вопрос. Вы знаете, при разговорах приватных Путина и Медведева, я думаю, третьи не присутствуют. Я – тем более.
А ВОРОБЬЕВ: Ну, в случае, если Медведев не единолично определяет внешнюю политику государства, как это записано в Конституции…
Н.СВАНИДЗЕ: Нет, определять все-таки, я думаю, будет ее он. Речь идет о… я не знаю, в какой мере здесь можно говорить о решениях лично Медведева или Путина, а в какой мере еще об аппаратном перетягивании каната, которое, я боюсь, в нынешней создавшейся ситуации неизбежно. При самых лучших побуждениях и при самых лучших личных отношениях первого и второго лиц в государстве, то есть президента и премьера, я думаю, что между аппаратными структурами, конечно, будет некая властная возня. Ну я не представляю, как может этого не быть. Так всегда бывает. Так не может не быть. Тем более, что под Путиным в правительстве работают люди, которые тоже привыкли транслировать его указания на все государство в целом, а не только на его хозяйственную составляющую. Поэтому они тоже привыкли руководить, рулить. И международная политика – одна из важных составляющих этого руления.
А ВОРОБЬЕВ: Я вас правильно понял, что все эти последние шаги лишь приближают возможность этого раскола между Медведевым и Путиным?
Н.СВАНИДЗЕ: Я не говорил о том, что приближают раскол. Но я всегда говорил и сейчас повторяю, что я раскол этот не считаю неизбежным, но я его, к сожалению, считаю вполне возможным.
А ВОРОБЬЕВ: Давайте останемся пока в этой теме. Пока не названо имя человека, который поедет главой дипмиссии в США, но называются разные фамилии. Наши источники – на Смоленской площади и в Вашингтоне – сказали, что это будет скорее всего кадровый дипломат…
Н.СВАНИДЗЕ: Ну, это было бы логично, наверное. Чтобы в Штатах был послом кадровый дипломат, мне бы этого хотелось, честно говоря…
А ВОРОБЬЕВ: Сергей Кисляк, да. Он как раз ведал всем переговорным процессом по противоракетной обороне с США, он ведал всеми процессами, связанными с международной безопасностью, разоружением и так далее. Но тем не менее, были предположения и о том, что это может быть политический назначенец. Вспомните сообщения в СМИ, когда называлась, например, фамилия Явлинского – будто бы он говорил об этом в Кремле с Владимиром Путиным. политический назначенец мог бы присутствовать в такой ситуации в США?
Н.СВАНИДЗЕ: Теоретически может быть все что угодно. Явлинский – человек опытный, грамотный. Во всяком случае, уж у американцев не будет на него никакой аллергии – у него все-таки лицо и репутация последовательного либерала. Это, наверное, был бы не худший вариант. Но вы знаете, все кадровые назначения долгих последних лет свидетельствуют о том – так было всегда при Путине, так было и при Борисе Николаевиче Ельцине, - что если о ком-то заходит речь, то скорее всего он назначен не будет. Даже если его собирались назначить. Но если имеет место утечка, от этого решения откажутся. Потому что всякое или почти всякое кадровое назначение по определению должно быть неожиданным для общественности.
А ВОРОБЬЕВ: Это с точки зрения президента Путина, когда он был президентом России…
Н.СВАНИДЗЕ: Да. Поэтому… Ну, я не исключаю, что так же будет и при Дмитрии Анатольевиче Медведеве. И поэтому если происходит какая-то утечка или слух проходит – обоснованный или нет, это другой вопрос, - что будет на какое-то место назначен господин Пупкин, то для меня лично это 99-процентная гарантия, что как раз Пупкин-то назначен и не будет.
А ВОРОБЬЕВ: Я вас правильно понял, что вы не ожидаете какой-то чуть большей открытости от Дмитрия Медведева – от аппаратной работы?
Н.СВАНИДЗЕ: Я не исключаю, что он будет более открытым человеком. Но аппаратная работа – это другое. Медведев в меньшей степени привык действовать все-таки в атмосфере спецорганов, он не человек из силовых структур. У него нет опыта работы в органах госбезопасности, в разведке. А это на любого человека накладывает определенный ментальный и психологический отпечаток и сказывается на его политическом почерке. У Медведева такого опыта нет. Следовательно, можно предположить, что скорее всего у него почерк будет другим. Но тем не менее он опытный аппаратчик и очень многому научился в том числе и у Путина и в первую очередь у Путина. И на самом деле все аппаратные ходы и аппаратные игры так же, как и деньги - не любят шума и открытости. Это действительно правда.
А ВОРОБЬЕВ: Репутация у господина Ушакова – весьма жесткого дипломата, который вел игру на обострение с США.
Н.СВАНИДЗЕ: Я не думаю, что посол может вести игру на обострение, где бы он ни был послом. Он вполне, в конце концов, всегда выполняет указания начальства. Он может так или иначе окрашивать эти указания, но вести свою игру он не может.
А ВОРОБЬЕВ: Тем не менее, почему именно такой человек понадобился Владимиру Путина в правительстве?
Н.СВАНИДЗЕ: Опытный дипломат, долго сидевший в Штатах. Ну, я не знаю, здесь речь идет именно о его ястребиной репутации, если она действительно ястребиная. Я не очень хорошо знаком с репутацией господина Ушакова, и лично с ним я не знаком вообще. Но я думаю, что здесь Владимира Владимировича Путина привлек скорее его опыт.
А ВОРОБЬЕВ: Николай Сванидзе отвечает на ваши вопросы. Еще одна тема, о которой не могу не спросить: визит Владимира Путина во Францию. Многие СМИ сегодня, в частности иностранные, обращают внимание на то обстоятельство, что ему там был оказан фактически президентский прием. С главой французского государства встречался премьер России. Разговор в том числе шел и на политические темы – в частности, соглашение России и ЕСЛУШАТЕЛЬ: Что это значит?
Н.СВАНИДЗЕ: Это может значить разное. С одной стороны, согласимся с тем, о чем мы сегодня уже говорили – что статус премьера Путина не равнозначен статусу просто некоего премьер-министра. То есть премьер Путин выше, чем просто премьер. Он выше своей должности. Не место красит человека. Это во-первых. Во-вторых, будем помнить еще о том, что неоднократно говорилось очень многими достаточно высокопоставленными политиками российскими – вот эти слова о тандеме руководящем в нашей стране, что двое будут руководить… во что я, кстати, не очень верю, потому что в Конституции ни о каких тандемах не говорится. Но есть еще и третья составляющая, очень психологически понятная. Путин действительно очень весомая фигура, очень весомый политик. Только-только, практически сегодня утром он перестал быть президентом страны. Саркози с ним был знаком как с президентом. Было б странно, если б немедленно после того, как Путин перестал быть президентом и пересел в кресло премьера, его бы сразу опустили по статусу по протоколу. Ну конечно, Саркози будет с ним встречаться – просто хотя бы по личным соображениям. Даже если бы Путин ушел вообще в отставку с государственной должности и приехал бы туда как частное лицо, я думаю, Саркози бы с ним встретился.
А ВОРОБЬЕВ: Давайте сменим тему. Не будем превращать в монотемный выпуск этой программы. Россия может увеличить число кораблей в Севастополе до сотни. Этого не исключил сегодня главком ВМФ Владимир Высоцкий. Он говорит, что сейчас у нас там 35 кораблей, но по базовому соглашению с Киевом мы можем увеличить до ста единиц, а воинский контингент – до 25 тысяч человек. Сейчас там 11 тысяч. О чем это говорит?
Н.СВАНИДЗЕ: Я думаю, что это говорит об остроте полемики между Россией и Украиной по поводу Черноморского флота. Потому что я, конечно, человек не военный, но с точки зрения здравого смыслы кто бы мне внятно на пальцах объяснил бы, зачем нужно увеличивать российское военно-морское присутствие в Севастополе, на Черном море… Вот я не понимаю этого. Откуда нам грозит там опасность, в этом мягком подбрюшье…
А ВОРОБЬЕВ: Высоцкий говорит так: могут возникнуть моменты…
Н.СВАНИДЗЕ: Ну, Высоцкому виднее, какие там моменты могут возникнуть. Я был бы благодарен, если мне кто на карте прямо с карандашом в руках показал, какие моменты там могут возникнуть, угрожающие российской безопасности. Я думаю, что речь идет именно о полемике между Россией и Украиной. Это чисто политический ход. Я б сказал – даже политико-дипломатический ход. Особенно эта полемика, конечно, не скрою, обострилась после известной эскапады мэра Москвы Юрия Михайловича Лужкова.
А ВОРОБЬЕВ: Ну, хотите – останемся в этой теме…
Н.СВАНИДЗЕ: Нет, я не хочу. Мы можем с вами остаться в любой теме.
А ВОРОБЬЕВ: Нет, я не о Лужкове. Что означает, например, заявление, сделанное в Киеве, что надо нам подумать о том, что будет после 17-го года. Украина совершенно очевидно дает понять, что после 17-го года нас там видеть не хотят. В этой связи что должна делать Россия? Настаивать на сохранении базы в Севастополе? Добиваться этого всеми возможными путями? Либо покинуть базу?
Н.СВАНИДЗЕ: Вы знаете, всегда нужно защищать свои интересы, я считаю. Поэтому сразу же слушать, что говорит оппонент, и делать так, как он требует, на мой взгляд, это не лучший вариант. Так можно все свои позиции сразу бросить и ослабить. Но просто защищать свои позиции нужно разумно. Никогда не нужно угроз, никогда не нужно размахивать руками у кого-то перед носом. Угроз особенно никогда не нужно делать, если они невыполнимы. Потому что если они выполнимы, еще туда-сюда, а если невыполнимы, то это детский сад. Поэтому, на мой взгляд, нужно сохранять очень холодную голову и помнить, что в любом случае мы с Украиной – это стратегические очень близкие партнеры.
А ВОРОБЬЕВ: У нас есть еще несколько минут до середины этого часа. Новости последних минут: Юрий Осипов, 71-летний математик и глава РАН, вновь переизбран на этот пост на ближайшие пять лет. Он набрал 651 голос. Фортов, один из его соперников, 486. Черешнев – 88. Значит, всего проголосовало 1250 членов общего собрания. Итак, Осипов – президент РАН еще на 5 лет. У вас есть какой-то комментарий на этот счет?
Н.СВАНИДЗЕ: Ну, по всей видимости, решили, что от добра добра не ищут. Лучшей кандидатуры не нашли. Осипов…
А ВОРОБЬЕВ: С 91-го года.
Н.СВАНИДЗЕ: С 91-го года. Ну, извините меня, я не хотел возвращаться к этой теме, но просто только что упомянули, поэтому на ум пришел – а Юрий Михайлович Лужков сколько у нас мэр Москвы? Ну бывает. Хоть Сталин, конечно, и говорил, что незаменимых у нас нет, но это Сталин говорил.
А ВОРОБЬЕВ: Нет, никаких попыток принизить достоинства и заслуги этого человека. Ровным счетом никаких.
Н.СВАНИДЗЕ: Ну вот. Решили, что Осипов в данной случае – это не раздражитель для большей части академиков. Ну и бога ради.
А ВОРОБЬЕВ: Давайте останемся в этой академической теме. Что вы могли бы сказать по поводу того, что господин Шредер влился в научную элиту?
Н.СВАНИДЗЕ: Ну, достаточно забавно. Я, честно говоря, не в курсе, каковы заслуги господина Шредера в отношении наук. Я в данном случае цитирую рассказ Герцена из «Былого и дум», потому что там была, как известно, такая коллизия, когда в Академию художеств был предложен граф Аракчеев, и один из академиков задал вопрос, каковы заслуги графа в отношении наук. Ему было сказано, что он ближайшее лицо к государю, растерянно сказано президентом Академии, на что этот академик сказал, что тогда неплохо было бы ввести в Академию государева кучера, потому что он не только ближайшее лицо к государю, но и сидит впереди него. За что этот академик был сослан, кстати. Поэтому я интересуюсь, повторяя Александра Ивановича Герцена и вслед за ним повторяя этого очень смелого русского академика, - каковы заслуги господина Шредера в отношении наук? Может быть, они есть. Но просто мне интересно, каковы они. Все-таки речь идет о Российской Академии Наук.
А ВОРОБЬЕВ: Ну и давайте вспомним историю. Когда во время одного из визитов Владимира Путина в Германию, как раз канцлером Германии тогда еще был Шредер, было предложение как бы возвести господина Путина в статус доктора и почетного члена Гамбургского университета…
Н.СВАНИДЗЕ: Видите ли, почетных членов, на которых мантии, шапки эти… это ладно…
А ВОРОБЬЕВ: Общественность воспротивилась Гамбургского университета. И в итоге решение не было принято.
Н.СВАНИДЗЕ: Оно могло бы и быть принято. Потому что очень часто очень видные иностранные политики делаются почетными докторами и так далее. Но Шредер, как я понимаю, не почетный академик – он просто академик.
А ВОРОБЬЕВ: В составе иностранного корпуса академиков РАН. А непрохождение Михаила Ковальчука, брата Юрия Ковальчука – имена этих братьев связывают с ближайшим путинским окружением, и более того – Юрий Ковальчук называется в СМИ другом Владимира Путина – что означает непрохождение этого директора Курчатовского института?
Н.СВАНИДЗЕ: Я думаю, что это такой легкий политический взбрык со стороны части академиков. Потому что на самом деле как раз к господину Ковальчуку у меня таких вопросов, как к господину Шредеру нет. Потому что господин Ковальчук, помимо всего прочего, физик с именем. И членкором он стал очень давно, еще до того, как пошли разговоры о какой-то близости политической с Путиным и так далее. Он действительно физик и действительно членкор, поэтому насколько я понимаю, а в физике я не понимаю ничего, но тем не менее я газеты читаю – насколько я понимаю, если человек действующий членкор, физик с большими заслугами в своей профессиональной области, то в общем больших вопросов, если б его выбрали академиком, не было бы. Но в данном случае, видимо, все это дело в глазах целого ряда академиков получило политический окрас, и они на это среагировали.
А ВОРОБЬЕВ: Ну а Шредер, значит, не политик?
Н.СВАНИДЗЕ: Шредер – чистый политик. Но Шредер чужой. Ну что, Шредер как-то влияет на нашу политику внутреннюю? Никак не влияет.
А ВОРОБЬЕВ: А может быть, академики раскусили какой-нибудь существующий, возможно, долгоиграющий план?
Н.СВАНИДЗЕ: Не, ну там был план, о котором писали, насколько я понимаю. Был он или нет, я не знаю, но о нем писали. Что если Михаила Ковальчука сделают академиком, то он скорее всего будущий президент Академии Наук. Возможно, многим академикам показалось, что это слишком сильная, слишком влиятельная и слишком политически окрашенная фигура для того, чтобы возглавлять Академию. Возможно, они испугались каких-то серьезных реформ в Академии, которые могли быть связаны с именем нового президента, если им будет Ковальчук. Потому что Осипов давно известен, освоен. А Ковальчук – бог его знает, чего от него ждать.
А ВОРОБЬЕВ: Так что, может, и не политика, да?
Н.СВАНИДЗЕ: Ну, это все равно политика в конечном счете.
А ВОРОБЬЕВ: Николай Сванидзе. Мы вернемся через 5 минут. Оставайтесь с нами.
НОВОСТИ
А ВОРОБЬЕВ: Идем далее. «Особое мнение» вновь в прямом эфире. Николай Сванидзе отвечает на ваши вопросы. В этой части выпуска мы подключим телефоны прямого эфира – 363 36 59. Но сначала вернемся к вашим вопросам, которые поступают по Интернету. Смотрите, Александр Киевский пишет: «Уважаемый Николай Карлович, уже почти месяц прошел, как президентом стал Медведев, происходит реорганизация правительства, появляются новые структуры. А мы все не дождемся, когда премьер - министр соизволит посетить президента и доложить ему, как эти процессы идут».
Н.СВАНИДЗЕ: Ну, я думаю, что они встречаются, конечно, надо полагать. Я даже подозреваю, что в ежедневном режиме, поэтому Медведев в курсе, как идут процессы. Что касается вопроса, связанного с тем, чтобы он публично к нему пришел, под камерами, сел, чтобы все это видели, что вот премьер пришел с докладом к президенту. Ну, здесь, по-моему, все достаточно очевидно. До сих пор не принято решение о формате подобной встречи. Как их посадить, грубо говоря? Ну вот как их посадить за стол? Что – Путин докладывает Медведеву? Ну, это как-то… А как? Какой формы стол сделать? Как рассадку организовать? Это сложная проблема.
А ВОРОБЬЕВ: Видите – вы можете ведущим быть, а могу быть я ведущим.
Н.СВАНИДЗЕ: Да, у нас с вами проще. А на такой олимпийской высоте сложнее.
А ВОРОБЬЕВ: Ну а кадр первого посещения Владимиром Путиным Дмитрия Медведева, когда Владимир Путин сел на привычное для телезрителей место – слева по кадру?
Н.СВАНИДЗЕ: Ну, это как раз, я думаю, детские игры. Слева, справа… Это как кому удобно, так и сидят. Если бы в этом была проблема… Если бы этим проблемы все ограничивались, то я думаю, мы бы все были рады.
А ВОРОБЬЕВ: Ну, в конце концов, портрета Медведева в кабинете Путина ведь не висит.
Н.СВАНИДЗЕ: Этого я не знаю. Не довелось как-то быть в кабинете Путина.
А ВОРОБЬЕВ: Он же говорил о том, что мы обойдемся и без этого. Если помните, на последней большой пресс-конференции.
Н.СВАНИДЗЕ: Но вообще это было бы забавно, конечно, если б он у себя повесил портрет Медведева. На самом деле, по-человечески забавно, конечно.
А ВОРОБЬЕВ: Давайте послушаем телефонные звонки. Николай Сванидзе отвечает на ваши вопросы. 363 36 59. Набирайте эти номера. 495 – код Москвы. Ладно, пока вы заняты этим увлекательным занятием, есть еще один вопрос немаловажный. Почти каждый раз, когда вы приходите в эфир, он появляется. Марина Батюк: «Что вы можете сказать о состоянии здоровья Алексаняна, занимается ли общественная палата его делом и делом Ходорковского?»
Н.СВАНИДЗЕ: Еще о состоянии здоровья ничего не могу сказать, никаких данных у меня нет. Делом Ходорковского, насколько я понимаю, Общественная палата сейчас не занимается. И не занималась. Что касается вопросов, связанных со здоровьем Алексаняна – не с делом Алексаняна, а со здоровьем Алексаняна. – то, как вы помните, занимались мы этим. Я уже отвечал, на самом деле, на этот вопрос. Я просто не хочу называть фамилии, чтобы не… не хочу их называть, но речь идет о том – я разговаривал с известными в том числе медиками, которые работают в Общественной палате, - что для того, чтобы организовать консилиум медицинский, а мы хотим организовать медицинский консилиум для Алексаняна, нужно разрешение руководства московской медицины.
А ВОРОБЬЕВ: А его нет?
Н.СВАНИДЗЕ: Насколько мне известно, его нет.
А ВОРОБЬЕВ: Здравствуйте. Как вас зовут? Вы в прямом эфире.
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, меня зовут Марина. Я хочу задать такой вопрос. Вы знаете, что сейчас у нас подняли вопрос о генетически модифицированных продуктах, и мы знаем, что хотя и нет прямых показателей вредности, понятно, что для плодородия почвы выращивание таких организмов оказывает очень серьезное воздействие…
А ВОРОБЬЕВ: Марина, вы по адресу звоните?
СЛУШАТЕЛЬ: Да, я к Николаю Карловичу.
А ВОРОБЬЕВ: Фантастика.
Н.СВАНИДЗЕ: Я не считаю себя, к сожалению, специалистом по плодородию почв.
СЛУШАТЕЛЬ: А я не по ГМО.
Н.СВАНИДЗЕ: Тогда, если можно, сформулируйте вопрос.
СЛУШАТЕЛЬ: Да, вопрос мой такой. В связи с тем, что в западных странах сейчас хотят перейти на карточки из-за того, что продуктов стало мало и они не могут накормить…
А ВОРОБЬЕВ: Марина, спасибо большое, извините, пожалуйста. У нас нет времени. И я подозреваю, что Николай Карлович не в курсе.
Н.СВАНИДЗЕ: Но что меня удивило – я точно не в курсе относительно того, что западные страны, причем сразу все скопом хотят перейти на карточки. Это для меня новость.
А ВОРОБЬЕВ: Слушаем еще один звонок. Здравствуйте. Как вас зовут?
СЛУШАТЕЛЬ: Добрый день. Меня зовут Марина Наумовна. Я бы хотела спросить, как Николай Карлович относится к тому, что в Грозном памятник жертвам сталинских репрессий отодвинули на задворки?
А ВОРОБЬЕВ: Спасибо. Это известная история. Вчера нам позвонил представитель правозащитного центра «Мемориал» и сообщил о том, что памятник жертвам сталинских репрессий из центры Грозного переносят в юго-восточную часть города, где должны когда-то быть возведены здания, но пока там абсолютный пустырь и неустроенность. Ну, переносят его.
Н.СВАНИДЗЕ: Вы знаете, я не готов диктовать чеченскому народу, где им держать памятник жертвам сталинских репрессий. Если его хотят задвинуть действительно куда-то на задворки, то это ужасно, это очень плохо. И прежде всего, это плохо в отношении собственного чеченского народа, который очень сильно пострадал от сталинских репрессий. И я считаю, что в этом корень всех проблем, которые мы имеем последние десятилетия в Чечне. Но может, мы просто здесь напрасно бьем крыльями, потому что его хотят просто передвинуть на другое тоже хорошее и видное место.
А ВОРОБЬЕВ: Давайте послушаем еще один звонок. Здравствуйте. Как вас зовут?
СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте. Андрей, Москва. У меня два маленьких вопроса к господину Сванидзе.
А ВОРОБЬЕВ: У нас одна минута.
СЛУШАТЕЛЬ: Хорошо, один. Господин Сванидзе, почему вы с таким пиететом относитесь к Путину? С таким же, как писатели и историки относились к Сталину в 37-м году? Вы боитесь того же самого?
А ВОРОБЬЕВ: Спасибо большое.
Н.СВАНИДЗЕ: Вы знаете, я не готов отвечать на ваш вопрос. Я отношусь к Путину ровно с таким же пиететом, как ко всем другим государственным деятелям. Боюсь, что вопрос не ко мне.
А ВОРОБЬЕВ: Вообще, странно было бы ожидать…
Н.СВАНИДЗЕ: А вы хотите, чтобы я его матом ругал, что ли, в эфире? У меня нет оснований для этого. И потом – я вообще в эфире матом не ругаюсь.
А ВОРОБЬЕВ: Это наши специальные люди, которые каждый раз вам задают один и тот же вопрос, вероятно не слушая предыдущие выпуски «Особого мнения» с Николаем Сванидзе. Он не единожды, между прочим, пояснял свою точку зрения аргументированно и мотимированно, на мой взгляд. Ну ладно, ваше право. Мы не проводим предпрослушивания звонков, так что ваше право, конечно, и не слушать предыдущие выпуски «Особого мнения» с Николаем Сванидзе. Хотя я от всей души рекомендовал бы это делать. До свидания.