Александр Проханов - Особое мнение - 2008-08-06

О. ЖУРАВЛЕВА: Добрый вечер, меня зовут Ольга Журавлева. В гостях у нас Александр Проханов. Естественно, первый главный и важный вопрос, который сейчас задают наши радиослушатели всем нашим гостям, в связи с кончиной Солженицына, как вы относились к его политической и литературной деятельности?

А. ПРОХАНОВ: Сейчас над его гробом произносится много речей. Одни из них такие официозно-холодные, другие наполнены страстной любовью, горем по поводу утраты. И среди тех и других умозаключений очень часто говорится, что ушел пророк русский, ушел духовный лидер России, ушла и погибла совесть нации. Я полагаю, что это неточно. Мне кажется, что Солженицын умирал очень одиноким человеком и во многом трагическим человеком. Мало того, что он провел последние десять лет в своем как бы заточении в Троицко-Лыковом, после Вермонта вторая его опальная ссылка была. И только его смерть вызвала такой шквальный, какой-то безумный вихрь высказываний интереса к нему. В этом есть что-то неприличное. Но если оглянуться на весь его путь, на весь его мученический страдальческий путь, то выяснится, что сегодняшней российской идеологии, в сегодняшнем российском обществе существуют, сражаются, ударяются друг о друга три очень мощных идеологических фрагмента, три и не более. Первый – это советский фрагмент, который считает Сталина первым лицом страны, первым лицом российской истории. Солженицын абсолютно не принадлежал к этому фрагменту, это ясно совершенно. Второй фрагмент – это либеральный фрагмент, связанный с либеральной идеей, с либеральными ценностями, в основном, западными, американскими ценностями. Солженицын тоже не принадлежал к этой группе идеологов. И третий фрагмент – это такой имперский, «романовский», православный. Солженицын тоже не относился вот к этому фрагменту. Он действительно был антисталинистом, он был тотальным антисоветчиком. И он изготовил «снаряд» сокрушительной силы – «Архипелаг ГУЛАГ». Но зарядил этот «снаряд» в американскую «пушку», в «пушку» изготовленную западными либералами в их борьбе с Советским Союзом. И поэтому вот этот сокрушительный удар по советским смыслам, потому что Советский Союз был все-таки разрушен не танковыми армиями, не воздушными ракетными ударами, он был разрушен в процессе схватки смыслов, и здесь «Архипелаг ГУЛАГ» с его смыслами оказался сильнее «Как закалялась сталь» или «Повесть о настоящем человеке». Эта книга Солженицына разрушила весь советский смысл и вместе с ним пал СССР. И когда он получил Нобелевскую премию, из рук тех же либералов западных, Нобелевская премия либеральная, там очень сильна политическая подоплека, он приехал в Россию, как кумир, как победитель.

О. ЖУРАВЛЕВА: Но, простите, Нобелевская премия это одна история, потом он долгое время прожил в Вермонте. И только потом он приехал в Россию.

А. ПРОХАНОВ: Я знаю. Спасибо, что подсказали. Он приехал в Россию, как кумир. Он двигался из Владивостока по транссибирке, и он получал «ключи» от городов, которые ему «сдавались». И он приехал в Москву для того, чтобы на Поклонной горе получить вот этот кремлевский большой «ключ». И он, действительно, получил, если не «ключ», то абсолютную эфирную возможность. Он вещал около месяца, а потом вдруг его отключили. Он оказался не ко двору. Его взгляды, его идеи, его энергетика не привилась к ельцинской либеральной победившей России. Более того, когда он оказался в такой немоте, в такой изоляции, он по отношению к своим благодетелям-либералам… А это так, действительно. Вот его успех сумасшедший мировой был объясняем вот этой вот либеральной мировой западной, во многом еврейской составляющей. Он выпустил свою книгу «Двести лет вместе», после чего вот эта либеральная еврейская западная общественность, большая ее часть называла его антисемитом.

О. ЖУРАВЛЕВА: Вы сравниваете, Америка равно либералы равно евреи.

А. ПРОХАНОВ: Да, вот такая у меня есть, конечно, упрощенная схема.

О. ЖУРАВЛЕВА: Очень упрощенная.

А. ПРОХАНОВ: Ну, Америка… Китай, Россия… Другая схема… Значит, он оказался не признан в этой либеральной среде. И, наконец, его философия России, где он требовал сброса имперских окраин, где он говорил о том, что будущее России…

О. ЖУРАВЛЕВА: Он говорил о естественности отпадения этих окраин.

А. ПРОХАНОВ: Он говорил о необходимости сброса имперских окраин, о том, что у русских путь куда-то на северо-восток, чуть ли не в ту же Игарку… откуда возвращались его друзья… Это сделало его абсолютно антиимперским человеком. Поэтому он, повторяю, умирал и уходил из жизни одиноким. Его роль в литературе огромна, но это роль в советской литературе. Он был, повторяю, советским писателем, будучи антисоветским мыслителем и идеологом, он был важен в системе советских литературных идеологических координат. Два его рассказа, такие как «Матренин двор» и «Один день Ивана Денисовича», они породили всю великую советскую лагерную литературу. Но с тех пор литература наша, России, вообще ушла на периферию, ее не стало. Ее место занял шоу-бизнес. И поэтому, я думаю, Солженицын очень горько ощущал, что вот все земли, на которых были «Матренины дворы», скупили новые Батурины. А все ГУЛАГи, где работал он и его друзья, стали достоянием Абрамовичей и Потаниных. Он очень горько переживал, он один из самых одиноких мыслителей сегодняшней России.

О. ЖУРАВЛЕВА: Спасибо большое. Мы должны прерваться.

Реклама.

О. ЖУРАВЛЕВА: Александр Андреевич, вы сказали, что сейчас началась какая-то суета, неприличная уже местами, и холодная и может быть циничная вокруг Солженицына. Но и официальные заявления последовали. Во-первых, президент сегодня приезжал лично на панихиду. Во-вторых, президент Медведев подписал указ об увековечивании памяти Александра Солженицына. Правительству Москвы была дана рекомендация назвать одну из улиц города его именем. Опять случилась странность. Дело в том, что существует закон в Москве, по которому называть именами каких-то деятелей можно только через 10 лет после кончины. Одни из авторов закона Михаил Горбаневский сегодня комментировал эту ситуацию у нас в эфире. Он сказал: «Если закон будет нарушен президентом-юристом, то глава государства будет выглядеть несколько двусмысленно».

А. ПРОХАНОВ: Я в этом мало что понимаю, меня юридическая сторона этого не интересует. Я действительно считаю, что Солженицын должен быть увековечен. Так что может быть проще, как назвать какую-нибудь улицу именем Солженицына? Скажем, проспект Сахарова назвать проспектом Солженицына. Это самый простой ход. А вот пускай новая власть, например Сергей Кириенко, постоит новую мощную ядерную атомную электростанцию ХХ1 века и назовет ее именем Солженицына.

О. ЖУРАВЛЕВА: Но это будет верхом цинизма. Солженицын насчет этой ядерной энергетики и проблемы говорил очень так…

А. ПРОХАНОВ: Но один из героев Солженицына сказал, что хорошо бы на голову советов сбросить атомную бомбу. Он высказывался, действительно, по ядерным вопросам. Но надо создать что-то совершенно новое, мощное, грандиозное и назвать это именем Солженицына, а не переименовывать улицу. Это все пустяки. К тому же надо изучать Солженицына. Знаете, в каких аспектах? Он был почти единственным таким деятелем в изгнании, который не осудил расстрел Дома советов в 1993 году. Его осудили Синявский, Максимов. Они были в ужасе оттого, что произошло. Солженицын до конца оставался верен расстрелу парламента. А расстрел парламента это почище, чем разгон временного правительства большевиками. Это мощнее, исторически она будет осмысливаться очень сложно.

О. ЖУРАВЛЕВА: То есть у вас тоже есть претензии к его мировоззрению?

А. ПРОХАНОВ: У меня нет претензий к его мировоззрению, потому что это целостное мировоззрение. У меня есть свое мировоззрение, не совпадающее с ним. Как я могу биться с Солженицыным, с этим огромным, прожившим век человеком? Просто он не является для меня кумиром. Солженицын, между прочим, когда исследовал нынешнюю Россию, он сквозь зубы выдавил такую фразу, что вот ельцинисты, новые реформаторы, они уничтожили тот разбег, который дал России Сталин. Сталин дал России разбег… Это говорит один из его героев в рассказе. Это сказал Солженицын. Апологетика Сталина.

О. ЖУРАВЛЕВА: Ну, герой в рассказе и Солженицын это разные вещи. Есть публицистика, есть художественная литература.

А. ПРОХАНОВ: Это огромный рассказ о сталинском директоре, сталинисте. И в этом рассказе сталинист выглядит великолепно, это трагическая фигура. То есть, если бы он хотел устроить (НЕРАЗБОРЧИВО), он бы ее устроил. Что касается того, повторяю, что Солженицын должен быть зафиксирован, это верно. Но надо это сделать мощно, сильно, неординарно, не тривиально. И я думаю, что Лужков, которому, наверное, не долго еще «царствовать» в Москве, он поторопиться назвать одну улицу именем Солженицына, а другую тупик Лужкова. Но не нужно с этим торопиться.

О. ЖУРАВЛЕВА: То есть следовать как раз московскому закону и немножко подождать. А по поводу Лужкова вы заговорили не зря, потому что опять появился устойчивый слух, что Лужков не дослужит до конца своего официального срока. Скорее всего, уйдет, будет представлять в Совете Федерации Москву. А на его место придет Сергей Иванов. Такая версия появилась. Нравится ли вам эта версия, считаете ли вы ее близкой к реальности?

А. ПРОХАНОВ: У меня такое ощущение, что Лужков сам эти слухи распространяет, чтобы пугать свое окружение. Представляете, окружение вдруг утратит в лице Лужкова своего покровителя? Представляете, вот эта большая «кепка Мономаха» слетит с его головы и будет напялена на другую голову. Это огромный риск для всей этой московской гигантской мафии, которая сложилась за 15 лет. Как новый человек, который ворвется в центр этой мафии, будет выстраивать вокруг себя эти страшные чудовищные круги? Что будет делать Ресин, например, со своим строительным комплексом?

О. ЖУРАВЛЕВА: Придет какой-то другой Ресин.

А. ПРОХАНОВ: Ресин это не мафиозный человек. Это, действительно, радетель Москвы, настоящий строитель, великий стратег. Это он превратил Москву в это огромное стеклянное Сити. Он уничтожил весь московский центр и все святыни старой Москвы. Или, например, что будет делать Церетели, если придет, например, Иванов? Ну, что он будет делать огромные вот эти бронзовые, пустые внутри памятники стратегическим бомбардировщикам?

О. ЖУРАВЛЕВА: Если я правильно понимаю, то это только к лучшему для Москвы. Если кто угодно, кроме Лужкова, займет этот пост.

А. ПРОХАНОВ: Нет, я считаю, что лужков должен оставаться на этом месте, как можно дольше. Я не иронизирую. Если Лужков уйдет отсюда, начнется великое трясение. Это будет огромное смущение умов, смущение уклада московского. Вдруг исчезнут «пробки», например? Что мы без них будем делать, если придет другой человек и их ликвидирует? Я в «пробках» провожу, например, треть своей жизни. Это для меня уроки размышлений, мое одиночество. Я заточен в эти «пробки». Я хочу, чтобы Лужков оставался здесь. Мне очень дорог Лужков, например, 1993 года. Тогда лужковский ОМОН лупил меня, моих товарищей по красно-коричневым. Потом отключили воду от Дома советов, после чего началась страшная бойня. Ну, как этот эпизод может как бы…

О. ЖУРАВЛЕВА: Хорошо, скажите мне про Сергея Борисовича Иванова.

А. ПРОХАНОВ: Сергей Борисович Иванов утонченный интеллектуал, разведчик, петербуржец, занимался внешней разведкой. Он не может заниматься проблемами канализации, утилизации отходов, среди которых много дохлых кошек, коров и даже людей, убитых в московских ночных драках. Место, мне кажется, Сергею Иванову в правительстве, на очень высоком уровне. Он должен поддерживать оборонный комплекс, он должен заниматься тем, чтобы наши стратегические бомбардировщики летали… А не застывали неподвижно над Норвегией…

О. ЖУРАВЛЕВА: Вы пророчите для него более роскошную карьеру?

А. ПРОХАНОВ: Я считаю, что у Иванова другой путь. Если он вдруг поддастся на увещевания, придет в Москву на место Лужкова, я не знаю… Я буду молиться за него каждый день у Иверской часовни, которую построил Лужков и теперь русские танки не могут с двух сторон, огибая исторический музей, въезжать на Красную площадь.

О. ЖУРАВЛЕВА: Наш слушатель написал – архитектура Москвы, это коррупция, застывшая в камне. Красиво, вам нравится?

А. ПРОХАНОВ: Конечно.

О. ЖУРАВЛЕВА: Все равно речь пошла о войне, вы говорите о нашем военном комплексе, в связи с Ивановым. Война назревает. Сегодня появилась информация, что вот-вот с южной Осетии начинается. Чуть ли уже не назначены сроки, конфликт вот-вот может перейти в горячую фазу. Были слухи и скандалы недавно о том, что якобы добровольцы туда какие-то попадают, и российские миротворцы не препятствуют проникновению добровольцев каких-то. Грузины протестовали. Конфликт разгорается. Как вы видите его судьбу в ближайшее время?

А. ПРОХАНОВ: Я думаю, что эта война не может быть полномасштабной, потому что война Грузии с Южной Осетией, по существу, будет войной Грузии с Россией. Это ясно совершенно. И представить себе войну между этими двумя государствами, мне кажется, невозможно, просто смехотворно.

О. ЖУРАВЛЕВА: Кто тогда это разжигает?

А. ПРОХАНОВ: Во-первых, это результат трагедии 1991 года, это результат распада СССР. Никто не разжигает. Это то, что, по существу, не сделали русские. Русские уступили свои северо-казахстанские территории, свои территории в восточной Эстонии, отдали по существу без боя свой Крым, свое русское Левобережье украинское. Они уступили за 30 миллионов.

О. ЖУРАВЛЕВА: То есть война должна была быть тогда?

А. ПРОХАНОВ: Она должна была быть, так же, как она была в Югославии. Она должна была произойти. Русские должны были защищать.

О. ЖУРАВЛЕВА: Было бы лучше.

А. ПРОХАНОВ: Не было бы 30 миллионов поверженных рабов. Ядро России предало эту огромную русскую периферию. Вот этого не произошло бы. И я думаю, что было бы лучше, потому что русские отстояли бы свое вот это…

О. ЖУРАВЛЕВА: Вместо 30 миллионов рабов было бы 10 миллионов военных.

А. ПРОХАНОВ: Среди 30 миллионов рабов было бы 30 миллионов свободных русских людей. Эта война не превратилась бы в Третью мировую войну, потому что …

О. ЖУРАВЛЕВА: А вы себе представляете какую-то войну без жертв, она бывает?

А. ПРОХАНОВ: Без жертв не бывает даже сеанса на «Эхо Москвы». Я знаю, что из этой студии выносят иногда мертвецов вперед ногами. Жертвы это спутники истории. И я полагаю, что и южные осетины, и абхазы, и приднестровцы, это были те народы, те лидеры, которые бились за свой национальный суверенитет. Они не хотели оставаться в лоне враждебных им этносов. Этносов, которые терпели их только в огромном массиве Союза. Только советская империя обеспечивала нейтралитет в этой бойне. Когда она распалась, все произошло само собой.

О. ЖУРАВЛЕВА: Но почему сейчас, спустя уже 17 лет?

А. ПРОХАНОВ: Потому что это очень короткий срок. И потому что в данном случае эти конфликты многим сторонам выгодны. Кстати Россия, как бы ни говорили наши политические пушистики, Россия возвращается на имперские рельсы. Тяжело, скрытно, противоречиво, но она становится империей, она сожалеет об утраченных окраинах. И она, по существу, не позволит периферийным вокруг нее государствам, превращаться в плацдармы НАТО. Это ясно совершенно. Любая страна, американцы устроили Карибский кризис, когда у них под боком возник плацдарм Советского Союза. Мы до сих пор позволяем вот этим отпавшим от нас «карликам» становиться нашими стратегическими врагами. Поэтому мы не хотим встраивать Абхазию и Южную Осетию в Грузию, это фактор…

О. ЖУРАВЛЕВА: Почему же встраивать? Они встроены туда.

А. ПРОХАНОВ: Они не встроены только на бумаге Саакашвили. Они уже отпали, они никогда не будут… Они встроены в РФ. Они встроены, и все больше и больше в новую русскую империю, поэтому этого не будет. И вот это является будирующим фактором. Но не только этим… Саакашвили должен, если он великий грузин, если он подписал соглашение с США, если он или его жена ЦРУшница, они должны вернуть в лоно великой Грузии эти отпавшие территории, потому что могут отпасть и другие территории. И армянский анклав, и Кахетия, и… Он будет биться за это.

О. ЖУРАВЛЕВА: А Россия будет биться?

А. ПРОХАНОВ: А Россия уже бьется. Потом я думаю, что… Это мое субъективное мнение. Вот Путин пришел в политику, как такой абсолютный и малозаметный и даже жалкий в чем-то ставленник Ельцина. Понабилась победа в чеченской войне и несколько других побед во время терактов для того, чтобы он завоевал себе право быть президентом. Сегодняшний Медведев пока очень робкий, не заявивший о себе политик. Это…

О. ЖУРАВЛЕВА: Это маленькая победоносная война для Медведева?

А. ПРОХАНОВ: У Медведева должны быть несколько побед, не обязательно военных. Он должен совершить победу в области коррупции, должна быть победа в рывке инновационном в период кризиса. Медведев должен провести страну через этот кризис без потерь. И такая небольшая война, мини война, или мнимая война была бы полезна нашему президенту.

Новости.

О. ЖУРАВЛЕВА: У нас такое разнообразие удивительных сведений. Вот одно, оно меня удивило. Насчет защиты малого бизнеса министерством природы. Совет по защите малого бизнеса создан при министерстве природы. Указ подписал глава ведомства Юрий Трутнев. По его словам, совет будет стараться ликвидировать административные ограничения для малых и средних предпринимателей. Как вы считаете, нашей стране нужен малый и средний бизнес?

А. ПРОХАНОВ: Нашей стране нужен и малый, и средний, и даже никакой. Но почему Минприроды этим занимается. Это странновато. У нас Хакамада этим занималась в свое время. И где Хакамада, и где этот малый бизнес? Я думаю, что в Минприроде хотят наладить массовое производство скворечников. Такое доступное жилье для птиц…

Говорят вместе.

А. ПРОХАНОВ: На каждую птичью семью доступное скворечное жилье. А так все остальное несколько странновато.

О. ЖУРАВЛЕВА: Вы когда говорите, что Дмитрий Медведев должен совершить какой-то рывок, чтобы себя проявить. Если маленькая победоносная война не случится… Если он не воин. Сделать что-то такое не случится.

А. ПРОХАНОВ: Верховный главнокомандующий не может быть не воином. Когда наступает беда на границы отечества, адвокаты становятся ефрейторами, солдатами. И я думаю. что вот эта ситуация с Цхинвали…

О. ЖУРАВЛЕВА: Он занимается хозяйством.

А. ПРОХАНОВ: Если нет войны. Но если она приблизится, то он наденет камуфляж. Но, конечно, у него будет масса забот, плацдармов, где он должен одержать победу. Я уже перечислил. В Россию валом идет кризис. Кудрин все время уверяет нас, что никакого кризиса нет… Инвестировать в Россию опасно, потому что она все свои деньги уже инвестировала в США, что осталось-то? Она не перспективна. Они инвестируют к нам, а мы эти деньги берем и инвестируем обратно в ипотечные фонды… В Россию инвестиции идут, инвестиционный климат неплохой, между нами говоря.

О. ЖУРАВЛЕВА: Геннадий из Москвы просит вас прокомментировать новость из шоу-бизнеса. Намерения Пэрис Хилтон стать президентом.

А. ПРОХАНОВ: Я видел ролик, в нем нет ничего оскорбительного. Почему мадам взвилась так на дыбы? ее показали в обществе элегантного темнокожего америкоафриканца.

О. ЖУРАВЛЕВА: Речь шла о том, что это дешевая популярность, это просто шоу-бизнес.

А. ПРОХАНОВ: Посмотрела бы она наши ролики Ксюши Собчак. Господи, Боже мой. Если бы у нас Ксюшу Собчак сфотографировали рядом с президентом, с Путиным, тогда… в этом не было бы ничего ужасного. Связи петербуржские, отец покойный Собчак, дружба, благодеяния. Кстати, вся карьера Ксюши Собчак, по-моему, во многом связана с этой близостью отца и Владимира Владимировича Путина. И в этом никто не видит никаких курьезов.

О. ЖУРАВЛЕВА: Но у Пэрис Хилтон немножко другая история.

А. ПРОХАНОВ: Мне кажется она немножко склочна. Если бы она вела себя приличнее, то распоряжалась бы сетью отелей. Вот и бузит.

О. ЖУРАВЛЕВА: Но у нас другие проблемы. Олимпиада, допинговые скандалы. Сегодня было заявление, которое вызвало бурную реакцию. Валентин Балахничев, президент федерации легкой атлетики России, сказал, что спортсмены, употребляющие допинг, должны привлекаться к уголовной ответственности.

А. ПРОХАНОВ: Сказав при этом, что употребление допинга является спортивным преступлением. Я думаю, что преступления бывают только гражданские или уголовные. Судят только за эти.

О. ЖУРАВЛЕВА: Административные.

А. ПРОХАНОВ: А есть еще и писательские преступления наверняка, музыкальные. Вообще все сферы должны быть разбиты на отсеки. И в каждом отсеке должен быть перечислен ряд мер, за которые надо бы сажать в тюрьму. Это очень неприятная история. Все эти события подрезают нашу веру в успех. В этих спортсменов было вбухано огромное количество сил, денег, энергии.

О. ЖУРАВЛЕВА: И допинга.

А. ПРОХАНОВ: Ну, допинга… Я когда услышал, что ходоки накачались допингом… Это что те, кто к Ленину торопились? Нужно было быстрее дойти. Они опоздали, Ленина нет давно. Потом мне объяснили, что это спортивная ходьба. Но вообще, неужели эти 12 спортсменов будут «вырезаны»? Я заподозрил что-то неладное в момент, когда вот этот замечательный баскетболист вручал Чебурашку Медведеву. Уже Чебурашка выглядел каким-то измененным, каким-то накачанным…

О. ЖУРАВЛЕВА: Жертва допинга! Многие звонили к нам в эфир. Это были люди, которые в разные времена имели отношение к спорту. Все говорили, что допинг это норма, что спортсмены даже иногда не догадываются о том, что именно им приносят. Но, тем не менее, они постоянно принимают какие-то препараты. И вообще, все достижения спортивные сейчас в очень большой степени зависят от химии, генетики…

А. ПРОХАНОВ: Думаю, что этим все и кончится. Допинги будут разрешены, и возникнет как бы конкуренция допингов. Потому что бессмысленно сейчас бороться с допингами с помощью Уголовного кодекса. Действительно, сейчас можно ДНК трансформировать современными методиками. Допинги необходимы не только спортсменам, но и министрам, и радиоведущим… Это станет нормой.

О. ЖУРАВЛЕВА: Вы принимаете допинг перед эфиром?

А. ПРОХАНОВ: Для меня эфир является допингом. Я ухожу каждый раз из этой студии, шатаясь, как пьяный.

О. ЖУРАВЛЕВА: Он должен вас бодрить.

А. ПРОХАНОВ: Мне «вкалывают» здесь какой-то другой препарат, депрессант какой-то. Но конкуренция допингов будет нормой. В армии допинги это нормально, спецназ принимает допинги, летчики-истребители допинги принимают.

О. ЖУРАВЛЕВА: Но одно дела, когда речь идет о выживаемости, об экстремально тяжелых условиях…

А. ПРОХАНОВ: Сегодня спорт давно утратил свой романтизм. Спорт это бизнес, это война. Это конкуренция спортивных, значит, национальных школ. В том числе, медицин. Поэтому меня вся эта возня вокруг допинга огорчает и тревожит.

О. ЖУРАВЛЕВА: А вы считаете, что это какая-то намеренная акция против российских спортсменов?

А. ПРОХАНОВ: Я думаю, что Россию не любят.

О. ЖУРАВЛЕВА: А кого любят?

А. ПРОХАНОВ: Мировое сообщество, так называемое, это не аморфное явление. Это структура. У всякой структуры есть центры, у центров есть хозяева. Мировой спорт контролирует, конечно, запад. Европа и Штаты. Там не любят нас, являемся ли мы спортсменами, солдатами или художниками.

О. ЖУРАВЛЕВА: Как в анекдоте… что ни собираем, все время автомат Калашникова получается. Про что вы не говорите, все Америка…

А. ПРОХАНОВ: Я прекрасно помню, прошлый раз у нас кисточка для бриться, а позапрошлый раз, появилась маленькая бриллиантовая корона, которой вы украсили свою прелестную голову…

О. ЖУРАВЛЕВА: Прекрасно. Наши слушатели пишут, что медали подсчитали, а завоевывать их будет некому. Может, отказаться от этой Олимпиады? Нам же лучше. Не будем вкладываться в какие-то глупости, кому это надо? Люди бегают… Это что, национальный престиж?

А. ПРОХАНОВ: Не притворяйтесь наивной. Вы сегодня меня как-то по-особому шакалите.

О. ЖУРАВЛЕВА: Я кошмарю вас.

А. ПРОХАНОВ: Да. Мы от Олимпиады не откажемся, будем биться до последнего.

О. ЖУРАВЛЕВА: А вам-то, зачем это нужно? Для вас это символ чего? Вот золотая медаль, которую завоевали неизвестные вам ходоки…

А. ПРОХАНОВ: Мне хочется, чтобы у нас были самые лучшие в мире хлеборобы, танкисты, летчики, художники, священники и спортсмены, в том числе. То есть, нет народа, как такового отдельного. Народ распадается на группы, на персоны, на поколения. Мне хочется, чтобы русский народ демонстрировал везде первоклассное свое…

О. ЖУРАВЛЕВА: И даже допинги у нас должны быть самые лучшие!

А. ПРОХАНОВ: Во всяком случае, не должны быть хуже американских.

О. ЖУРАВЛЕВА: На этом мы и завершим наш эфир. У нас в гостях был писатель, журналист, мастер художественного слова Александр Проханов. Спасибо.