Владимир Сунгоркин - Особое мнение - 2008-08-22

А. ВОРОБЬЕВ: Я приветствую всех, кто в эти минуты смотрит телеканал RTVI и слушает радиостанцию «Эхо Москвы», это программа «Особое мнение», традиционно выходящая дважды в течение дня, сегодня пятница, после 17-ти, Владимир Сунгоркин, главный редактор «Комсомольской правды», здравствуйте, я приветствую вас в этом формате.

В. СУНГОРКИН: Здравствуйте.

А. ВОРОБЬЕВ: Ну что же, давайте поговорим о событиях этого дня, может быть, подведем итоги уходящей недели. Но, прежде всего, мне хотелось бы понять, что вы думаете о сегодняшнем решении суда в Чите, который отказал в удовлетворении ходатайства Михаила Ходорковского об условно-досрочном освобождении? Формулировка, знаете, ведь какая? Не встал на путь исправления и отказался получать специальность швеи-моториста.

В. СУНГОРКИН: Я думаю, что такое знаковое, наверное, решение суда, будь я судьей, я бы его выпустил, будь я судьей, я бы выпустил еще гораздо раньше. Почему, потому что ощущение какой-то несправедливости, какого-то политического уклона этого дела, оно все равно во всей мыслящей общественности очевидно, для всей мыслящей общественности очевидно. Безусловно, создает, влияет в целом на здоровье и атмосферу общества. Если уж держать в тюрьме, так надо было держать человек сто, таких же точно нарушителей, а еще лучше отпустить его и все, потому что он уже провел года четыре, наверное, сколько, три?

А. ВОРОБЬЕВ: Половину, с 2003 года, пять почти.

В. СУНГОРКИН: Да, пять почти. Ясно, что некрасивые все эти действия суда и следственных органов и юстиции, у меня ощущение такой неприличной ситуации, скажем так.

А. ВОРОБЬЕВ: Для всех здравомыслящих людей. Знакомы ли вы с итогами социологического исследования ВЦИОМ?

В. СУНГОРКИН: Да, конечно.

А. ВОРОБЬЕВ: 47%, по-моему, наших с вами сограждан никогда не предоставили бы УДО Ходорковскому.

В. СУНГОРКИН: Именно поэтому его надо выпустить, для того, чтобы… нам нужно менять атмосферу в обществе, потому что атмосфера в обществе достаточно опасна для самого общества.

А. ВОРОБЬЕВ: А вы считаете, что это сможет примирить две части общества?

В. СУНГОРКИН: Не то, что примирить, но это некие сигналы, которые, на мой взгляд, это некие сигналы, что мы развиваемся в сторону большего гуманизма или, наоборот, мы развиваемся, мы продвигаемся, вернее, не развиваемся, в сторону большего лицемерия и большей такой двуличности.

А. ВОРОБЬЕВ: А этот сигнал о чем говорит, когда отказывают в УДО?

В. СУНГОРКИН: Ни о чем хорошем для меня, в моем понимании, он не говорит. В моем понимании.

А. ВОРОБЬЕВ: Значит ли это, знаете, адвокаты Ходорковского после того, как было вынесено решение суда в Чите, сказали, что, по всей видимости, сигнал от Дмитрия Медведева о том, что необходимо побороть правовой нигилизм, просто не получен, не дошел.

В. СУНГОРКИН: Мне сложно говорить, какой сигнал куда не дошел, но точно, что судьи, чем бы они ни руководствовались, они приняли решение, которое возможно, по букве правильное, но по сути, я считаю, неправильное. А какие сигналы как проходят, им виднее, наверное.

А. ВОРОБЬЕВ: Что значит по букве правильное? Там ничего не сказано в законе о том, что человек должен признать свою вину, всеми своими силами, возможностями, действиями доказать, что встал на путь исправления, как это можно в тюрьме в случае с Ходорковским?

В. СУНГОРКИН: Я не юрист, но я точно знаю, что у тех, кто является сторонниками продолжения его отсидки, есть некий набор железных аргументов.

А. ВОРОБЬЕВ: А кто является сторонником его отсидки?

В. СУНГОРКИН: Но все эти аргументы, которые мне доводилось слышать, все эти аргументы для меня лично неубедительны, они очень легко разваливаются, если немножко там повзвешивать. Кто является сторонником, это определенная часть правоохранительных структур, я не буду по фамилиям их называть, тем более вы наверняка сами знаете этот перечень.

А. ВОРОБЬЕВ: Правоохранительные структуры – это…

В. СУНГОРКИН: Это ясно, кто, это прокуратура, это сейчас, наверное, следственный комитет, те, кто ему одно дело за другим создает.

А. ВОРОБЬЕВ: Они действуют самостоятельно?

В. СУНГОРКИН: Я думаю, что…

А. ВОРОБЬЕВ: Или они получают сигналы?

В. СУНГОРКИН: Я думаю, что без сигналов нигде у нас не обходится.

А. ВОРОБЬЕВ: Да, но некоторые сигналы все равно не доходят. Ну ладно.

В. СУНГОРКИН: Я считаю, что надо его выпустить, это имело бы некое облагораживающее значение на общество, я думаю, получше была бы атмосфера в обществе.

А. ВОРОБЬЕВ: Скажите, а в судьбе Ходорковского, если раньше считалось, говорили, во всяком случае, некоторые об этом, что в судьбе Ходорковского первую скрипку играет президент Путин, тогда еще президент Путин, есть ли у вас ощущение того, что бразды правления всем этим процессом по-прежнему сосредоточены в руках этого человека? Несмотря на то, что он стал главой кабинета?

В. СУНГОРКИН: Вы знаете, когда это дело только раскручивалось, что называется, когда, помните, над ним нависала опасность, что его посадят, потом его посадили, в конце концов, где-то в Новосибирске его с самолета сняли, мне доводилось слышать такую формулировку, которая мне кажется более правдоподобной, чем все переводить на личность премьер-министра или на президента, что, в данном случае, столкнулись две силы, одна сила – это те, кого мы тогда называли олигархами, сейчас эта уже сила достаточно, скажем так, ослабла. Знаете, то, что в русском языке называется нашла коса на камень, упорствовала и одна сторона, упорствовала другая сторона. Но когда его, в конце концов, арестовали и сделали ему это уголовное дело, я, кстати, абсолютно считаю, что это было правильно в той ситуации, потому что шла дискуссия, жесткая дискуссия, собственно, кто будет принимать реальные решения в стране, политическое руководство или группа, лучшие и самые сильные из олигархов. Тогда эта политическая борьба, я считаю, имела место. В 2008 г., т.е. дело не в личности президента или премьера, а столкнулись две силы, к 2008 году я считаю, что Ходорковский понес свое наказание, получил свой урок за то, что он очень, я же не идеализирую его, я вовсе не являюсь фанатом или сторонником Ходорковского. Я его видел один раз в жизни всего, он к нам приходил в редакцию, мы с ним встречались, когда уже над ним все нависло. Но я считаю, что у этого человека есть много за душой и нарушений закона, естественно, и много хорошего он сделал для общества, тоже правда.

А. ВОРОБЬЕВ: Т.е. вы считаете, что в политической борьбе все методы?

В. СУНГОРКИН: Нет, боже упаси, просто…

А. ВОРОБЬЕВ: Доступны, дозволены?

В. СУНГОРКИН: Нет, не все методы, просто реальности жизни, реалии жизни таковы, что так сложилась ситуация к 2000 году или к 2003 году, когда, я уж запамятовал, что вполне логично было ему оказаться под следствием и даже в тюрьме в тот период. Прошло пять лет, он свои годы отсидел, я считаю, что сейчас его надо выпустить, вернуть в общество, я думаю, что ничего страшного, ничего плохого для общества не произойдет.

А. ВОРОБЬЕВ: Он не встал на путь исправления.

В. СУНГОРКИН: Это, по-моему, уже теперь вторая сторона, мне кажется, во-первых, она в полном восторге от своей силы, в административном восторге, во-вторых, мне кажется, они его побаиваются как некоего графа Монтекристо, который выйдет, это такой сюжет Дюма, он выйдет и начнет им мстить. Я думаю, не без этого тоже.

А. ВОРОБЬЕВ: Давайте, возможно, мы к этой теме вернемся, я напомню, что после середины часа мы подключим телефоны прямого эфира, как мы традиционно делаем, но пока еще некоторые темы, о которых мне хотелось бы поговорить с вашей, кстати говоря, помощью, уважаемые телезрители и радиослушатели. Тем более что вы интересуетесь этими проблемами. Смотрите, сегодня к вечеру до конца дня мы должны отвести свои войска из Грузии, миротворцев в Южную Осетию, регулярные части за пределы Южной Осетии, т.е. в Россию, но появляются сообщения о том, что зоны безопасности, они каким-то образом будут расширены. Создается несколько линий, увеличивается количество постов и т.д. Сенаки, авиабаза Сенаки, отстроенная американцами, попадает в зону этой безопасности. Как вы трактуете все эти вещи? Нас обвиняют в том, что мы по-прежнему оккупировали Грузию и не хотим уходить. Мы говорим – мы уходим, но зона безопасности увеличивается, таким образом, мы контролируем большую часть, чем раньше, грузинской территории.

В. СУНГОРКИН: Я думаю, что, тем не менее, мы уйдем из Грузии, где-нибудь в 10-15-километровой зоне мы все-таки останемся вокруг Цхинвали, там специфика географии, а Цхинвали находится в долине, и если подпустить грузинские войска, которые еще остались, среди которых есть энтузиасты дальше повоевать, сам Саакашвили не самый вегетарианский руководитель, мы, оставив им эти высоты вокруг Цхинвали, мы будем, скажем так, создавать, мы создадим дискомфортную ситуацию для Цхинвали и для югоосетин. Поэтому на какой-то период, может быть, год, может быть, два вполне логичным примерно в 10-километровой зоне, это как раз горы, окружающие Цхинвали, останутся там наши войска. В конце концов, грузины заслужили это своими действиями, я тут ничего такого смертельного не вижу. Конечно, обидно, так не надо было лезть, ребята, чего лезли-то?

А. ВОРОБЬЕВ: Это в рамках нашего мандата?

В. СУНГОРКИН: Я насчет мандата сейчас не могу сказать, но я думаю, я не так глубоко вникал, тем более, как вы, наверное, знаете, уже эти шесть принципов, которые были подписаны, уже несколько раз имели всякие редакции, уже дошло до того, что английская редакция и французская отличаются. Кстати, как раз в этом моменте английский документ, русский документ и французский, который привез Саркози, отличаются, там буква, предлог «в», специфика во французском языке привела тоже к большому разночтению. Но мне, кстати, меня несильно занимает, что в рамках мандата, а что нет. Я тут рассуждаю в других категориях. Ребята, вы влезли, вы уничтожили, вы попытались уничтожить Южную Осетию, теперь получите вполне прогнозируемую реакцию на это. Теперь войска вошли, будут стоять год, два и т.д.

А. ВОРОБЬЕВ: Т.е. вы считаете, что мы в этой ситуации могли бы вполне легко выйти за рамки мандата, которые есть у наших миротворцев?

В. СУНГОРКИН: Я думаю, сейчас этот мандат надо еще снова теперь пересматривать, снова обсуждать и снова дискутировать.

А. ВОРОБЬЕВ: У нас там мандат ООН, между прочим.

В. СУНГОРКИН: Я бы, да, я бы сейчас считал вполне справедливым пересматривать эти соглашения, вести новые переговоры, причем без участия Грузии. Убеждать, что надо так, теперь надо так.

А. ВОРОБЬЕВ: Это мандат ООН, стало быть, основная битва состоится все-таки в Совете безопасности ООН, где у нас пока не так много шансов?

В. СУНГОРКИН: Это правда.

А. ВОРОБЬЕВ: Получить.

В. СУНГОРКИН: Я же вам высказал свое мнение. Если бы я был генсеком ООН, это, наверное, была бы другая ситуация. Но мое мнение, что надо добиваться безопасности, прежде всего, для Южной Осетии в данной ситуации.

А. ВОРОБЬЕВ: Нужно ли признавать?

В. СУНГОРКИН: Вопрос такой, на мой взгляд, не самый простой, потому что если мы их признаем, а там дальше просматривается перспектива, что вряд ли они сами выживут реально экономически и политически и в военном отношении без нас, т.е. признать-то мы их, допустим, признаем, следующий шаг, их надо делать частью России, т.е. их надо присоединять к России. Это совершенно новая ситуация, там огромное количество минусов, но если сравнить все плюсы и минусы, наверное, нужно признавать, понимая, что следующий шаг – это их вхождение в состав России и слияние с Северной Осетией.

А. ВОРОБЬЕВ: Есть ли у вас ощущение, что политический курс, политическая воля на это уже существует? Курс взят?

В. СУНГОРКИН: У меня такое ощущение есть, что курс на это взят, у меня как у человека, работающего в медиа, есть такое ощущение.

А. ВОРОБЬЕВ: Еще одна тема, извините, простуда никак не отпустит мое горло, считаете ли вы, что Россия добилась главной цели своей в Грузии, какова была эта цель, на ваш взгляд?

В. СУНГОРКИН: Не знаю, что, на самом деле, является целью России в Грузии, на самом деле, тут очень, как все на Кавказе, запутанный клубок, каких-то однозначных ответов да, нет, для Кавказа вообще не существует, но ясно, что в тактическом плане Россия выиграла сейчас. К чему это приведет, скажем, в международных отношениях, насколько это приведет к некому витку холодной войны, к ухудшению вообще климата в мире, скорей всего, то, что сейчас происходит, не ведет к потеплению. Но я еще не исключаю такого сценария, если говорить о России и Грузии, что через год-полтора нас, наоборот, будут гораздо больше уважать, Россию, чем раньше, потому что мы продемонстрировали свою волю и что мы самостоятельный игрок. Например, есть Китай, который особо ни на кого не оглядывается, там произошли у них проблемы в Тибете, они туда вошли и сделали все, что считали необходимым в их ситуации. Как вы знаете, никакого массового какого-то всемирного протеста это не вызвало. Мы же находились все последние годы как бы под таким всеобъемлющим надзором, как некие неразумные дитяти, которых надо постоянно учить, воспитывать, стыдить и угрожать. Мне кажется, после того, что сейчас произошло с Россией, Америка, ЕС начнут выстраивать новые какие-то отношения, т.е. разговаривать как с действительно независимым государством. Это такое новое явление для них, они от него отвыкли очень, по-моему, это неплохо в целом.

А. ВОРОБЬЕВ: Смотрите, бывший постоянный представитель США в ООН заявил, что Россия не добилась главной цели, а она, эта цель, была следующая – смещение Саакашвили. Он полагает, это Ричард Холбрук, Россия укрепила свой контроль над Южной Осетией и Абхазией, разгромила грузинскую армию, нанесла пагубный урон экономике Грузии и разожгла раздоры внутри Запада, но пока Москве не удается осуществить ее истинную цель, избавиться от Саакашвили, считает Холбрук.

В. СУНГОРКИН: Вы знаете, я вам скажу так нагло, что если Холбрук искренне так считает, он ничего не понимает. Я объясню, почему, потому что смещение Саакашвили в данный период так всерьез сейчас в эти дни абсолютно невозможно, сейчас. Почему, потому что все оппозиционные лидеры еще более радикальны, чем Саакашвили по отношению к России. Второй момент, если сейчас Саакашвили сместить, сейчас в эти дни, в прошедшую неделю, допустим, он станет обязательно символом Грузии, символом сопротивления России, святым вообще и т.д. Мы сделаем своими руками его героем. Я считаю, что совершенно правильный путь – это Саакашвили ослабить, что и случилось, дальше, никуда его, не настаивать на немедленной его отставке. Я думаю, само развитие событий в Грузии приведет к тому, что где-нибудь к ноябрю-декабрю сами грузины его отставят, сами, тогда это будет совсем другой процесс.

А. ВОРОБЬЕВ: Давайте мы не будем превращать в монотемный выпуск программу «Особое мнение», у нас остается еще около 4 минут до паузы середины часа, смотрите, какая история, президент Медведев подписал указ о приеме гражданства. В списке значится Григорий Карамалак, ранее упоминаемый под кличкой Болгар и разыскивавшийся Интерполом. В то же время в списке нет гражданки Натальи Морарь, которая, как вы знаете, известна своими статьями о коррупции в Кремле. Ваш комментарий.

В. СУНГОРКИН: Я не знаю, кто там разыскиваемый, а Морарь подавала заявку на гражданство, да?

А. ВОРОБЬЕВ: Да, конечно, ответа нет.

В. СУНГОРКИН: Опять, будь моя воля, я бы ей дал гражданство, я считаю, что как раз спокойнее было бы в стране и в обществе, если Морарь дать гражданство.

А. ВОРОБЬЕВ: О чем это говорит, о чем говорят подобные действия властей?

В. СУНГОРКИН: Я не думаю, что лично Медведев берет и вычеркивает Морарь жирно фломастером, я думаю, что подобные действия говорят о некой борьбе политической внутри тех или иных властных группировок, что, как у нас жизнь устроена, я думаю, что на Наталью Морарь есть какое-нибудь досье, там чуть-чуть правды, чуть-чуть всяких выдумок, чуть-чуть слухов, как на сайте «Компромат», небезызвестном. Кстати, я не знаю, этот Карамалак или кто там?

А. ВОРОБЬЕВ: Карамалак.

В. СУНГОРКИН: Я впервые слышу это имя.

А. ВОРОБЬЕВ: Болгар чаще слышалось.

В. СУНГОРКИН: Да, понимаете, мы живем в такое время, когда из любого нормального человека очень быстро можно состряпать совершенно невероятного злодея. Я не сомневаюсь, что Морарь проходит уже в каких-нибудь справках, как агент восьми спецслужб и враг России, просто со всем надо разбираться, сейчас не самое лучшее время для того, чтобы разбираться во всем. Я считаю, кстати, и с Ходорковским, и с Натальей Морарь, еще с огромным количеством историй, они показывают, что правового государства еще нет, непонятно, как оно появится. В частности, у нас нет нормальной судебной системы. Но, кстати, что обнадеживает, что Медведев при каждой возможности повторяет, что, действительно, это колоссальная ключевая проблема, что надо с этим что-то делать. Не что-то делать, а создавать институт независимого суда. Морарь же ходила в суд, суд дал достойный ответ, причем тоже такой мутный-мутный ответ. Мое такое мнение, что надо Морарь дать гражданство, будет спокойнее все, не разрушит она российское государство.

А. ВОРОБЬЕВ: Несколько дней назад в достаточно грубой форме мы задавали на сайте нашем вопрос, в резковатой форме, стал ли Медведев президентом, на ваш взгляд?

В. СУНГОРКИН: Вы знаете, стал Медведев президентом, я это совершенно уверенно говорю, у меня была возможность с ним общаться не так давно, у меня осталось такое однозначное ощущение, что он стал президентом.

А. ВОРОБЬЕВ: А в какой момент это произошло?

В. СУНГОРКИН: Я думаю, достаточно быстро произошло, ведь Медведев недаром постоянно говорит, что он постоянно указывает на императив государства и права. Я думаю, это произошло в тот момент, когда очень быстро после того момента, когда он получил права работать президентом, как человек, имеющий большое почтение к праву, он воспринял это так, как первый ученик. Я кто по должности, президент, конституция что с меня требует, то-то и то-то, я ее буду выполнять, вот и все. Делай, что должно.

А. ВОРОБЬЕВ: Но перераспределение ролей между Путиным и Медведевым, между функциями произошло?

В. СУНГОРКИН: У нас, да, безусловно, произошло, но это тоже опять, понимаете, это данность, во-первых, оно произошло не в нарушение конституции, я думаю, тут они оба очень внимательно смотрели, во-вторых, что делать, если у нас есть очень сильный харизматический, для политика очень молодой человек Путин, что ему сейчас, уйти в отставку, когда на него, так получилось, на него замыкается огромное количество реальных административных и прочих ресурсов?

А. ВОРОБЬЕВ: Но он передает эти функции? Передает эти рычаги? Одним словом, мы сейчас должны уйти, уйти из эфира сейчас.

В. СУНГОРКИН: Он их передает, но он их не может передать все, это же очень интересная страна, Россия, как же он их передаст все?

А. ВОРОБЬЕВ: Владимир Сунгоркин, главный редактор «Комсомольской правды», мы вернемся через пять минут, оставайтесь с нами.

НОВОСТИ

А. ВОРОБЬЕВ: Здравствуйте еще раз, «Особое мнение», в прямом эфире Владимир Сунгоркин, главный редактор «Комсомольской правды», ваши вопросы, в основном, в этой части по телефону, но сначала, да, вы набираете номер 363 36 59, традиционно здесь ничего не меняется, те же семь цифр плюс код Москвы. Смотрите, министр регионального развития Дмитрий Козак допускает, что руководство России может поддержать обращение парламента Южной Осетии с просьбой о признании независимости республики, сообщает «Интерфакс». Буквально несколько минут назад сообщение пришло. Смотрите, чтобы не перевирать, отвечая на вопрос, какой может быть реакция российского руководства на обращение граждан Южной Осетии признать ее самостоятельность, Козак ответил кратко, дальше цитата – скорее, поддержка. Что это значит? Подтверждает ли это, подтверждает, понятно, ваши слова о том, что у вас есть ощущение, будто курс на признание независимости…

В. СУНГОРКИН: По-моему, это очевидно уже.

А. ВОРОБЬЕВ: …взят, да. Козак может говорить об этом?

В. СУНГОРКИН: Если, я, кстати, тоже все время путаюсь, Козак он или Козак.

А. ВОРОБЬЕВ: Он просит, чтобы его называли Козак.

В. СУНГОРКИН: Значит, Козак.

А. ВОРОБЬЕВ: Уважить просьбу.

В. СУНГОРКИН: Конечно, значит, Козак. Если Дмитрий Козак так говорит, значит, вероятность близка к 100%, я думаю.

А. ВОРОБЬЕВ: Как скоро это может произойти, на ваш взгляд?

В. СУНГОРКИН: Насколько я слышал, чуть ли ни в понедельник собирается дума, да.

А. ВОРОБЬЕВ: ГД в понедельник, да.

В. СУНГОРКИН: Соответственно, дальнейшее – уже предмет политических игр. Если мы хотим, я везде высказываю свое личное мнение, свои ощущения, если мы хотим во что-то там еще поиграть и как-то с Саакашвили провести какой-то политический торг или с американцами, с ЕС…

А. ВОРОБЬЕВ: Это любопытно.

В. СУНГОРКИН: …можем подвесить ситуацию.

А. ВОРОБЬЕВ: Что может стать предметом этого торга?

В. СУНГОРКИН: Предметом этого торга, я думаю, может стать, например, условие пребывания российских войск на территории Грузии в той самой зоне. Вторым предметом торга может быть признание, хотя признание независимости республики, по-моему, предметом торга не может быть, потому что для Саакашвили это политическое самоубийство, причем немедленное.

А. ВОРОБЬЕВ: Мы здесь на что-то должны оглядываться или нет? Или действовать также напрямую?

В. СУНГОРКИН: Я думаю, во-первых, сейчас уже мы ни в каком, не в цейтноте, мы должны были действовать напрямую, когда грузины стали обстреливать «Градами» Цхинвал, там время шло по минутам. Сейчас позиция, если так говорить, по-шахматному, позиция на доске в нашу пользу, в пользу России. Мне кажется, сейчас Россия вполне может себе позволить слегка затянуть с признанием независимости, чтобы провести определенные переговоры с Кокойты или Кокойты, я уж не знаю.

А. ВОРОБЬЕВ: Кокойты.

В. СУНГОРКИН: Кокойты, с президентом Абхазии провести какие-то разговоры, хорошо, мы вас признаем, только давайте договоримся о том, о том и о том.

А. ВОРОБЬЕВ: Так нам с ними надо вести переговоры?

В. СУНГОРКИН: И с ними надо.

А. ВОРОБЬЕВ: Или на внешнем периметре?

В. СУНГОРКИН: И с ними, и с внешним, мы можем эту ситуацию завесить и провести со всеми переговоры, в том числе, и с ними. Знаете, ведь с ними тоже интересная вещь, они сейчас, и абхазы, и югоосетины сейчас белые и пушистые, их жизнь заставила, а давайте заглянем на 5 лет вперед, у нас будут очень интересные проблемы, независимая Абхазия начнет с нами сильно торговаться по поводу, условно говоря, развития, участия русского капитала, российского капитала, независимая Южная Осетия, там же огромное количество криминала в Южной Осетии, огромное количество веселых людей, которые с оружием и т.д. Нам же надо там порядок тоже наводить, именно нам, кто еще наведет? И там могут большое количество криминальных авторитетов, не секрет же, что Южная Осетия поднялась и жила много лет за счет криминала на таможне, за счет спирта и т.д., я так вас уверяю, что года через три мы можем схватиться за голову, особенно в Южной Осетии, потому что эта независимая республика может достаточно раздраженно реагировать на некоторые наши попытки наведения там порядка. Поэтому сейчас очень удобное время провести переговоры об условиях нашего пребывания на территории Южной Осетии, о правилах игры. А после этого их признать.

А. ВОРОБЬЕВ: Международное сообщество, мы же говорим, ОК, мы готовы признать любое решение, которое будет принято в рамках ООН, мы всегда ссылаемся на ООН, иными словами, на одностороннее признание независимости, мы даем понять, не пойдем.

В. СУНГОРКИН: По-моему, уже пойдем, это уже прошлое, прошлый мир уже, я думаю, пойдем.

А. ВОРОБЬЕВ: Давайте телефонные звонки, тем более что они есть. Здравствуйте, как вас зовут, алло, вы в прямом эфире, извините, я не могу ждать. 363 36 59, здесь много раз люди звонили, один из них, знаете, 2 072 раза.

В. СУНГОРКИН: Как он сумел-то?

А. ВОРОБЬЕВ: Другой 554, третий 286, четвертый 37.

В. СУНГОРКИН: Чудеса.

А. ВОРОБЬЕВ: Поэтому подождем, пока эти замечательные люди будут сброшены автоматически, не будем просто поднимать трубку, наверное, вот, наверное, линия, линия появилась, нет, мы пока ждем. Есть, здравствуйте, как вас зовут, алло.

СЛУШАТЕЛЬ: Алло, здравствуйте, день добрый.

А. ВОРОБЬЕВ: Добрый день.

СЛУШАТЕЛЬ: Я вообще из Сухуми, там родилась, там выросла. У меня к вам такой вопрос, почему никогда не говорите о тех людях, которые до сих пор (НЕРАЗБОРЧИВО) так называемые живут на территории РФ, до сих пор нет никаких паспортов, есть какие-то зеленые такие, как под паспорт, как будто они беженцы из Абхазии, до сих пор люди не определены, где находятся. Что делать, сами не знаю, 15-16 лет прошло, почему вы не говорите о тех людях, (НЕРАЗБОРЧИВО) тысяч жителей?

А. ВОРОБЬЕВ: Понятно, как к вам обращаться, скажите?

СЛУШАТЕЛЬ: Я обращаюсь к вам, почему вы не говорите? Куда нам деться?

А. ВОРОБЬЕВ: Извините, вы меня не слышите, увы, остался анонимным звонок. Вы будете отвечать?

В. СУНГОРКИН: Нет, я легко отвечу. Мне эта проблема, к сожалению, неведома, видимо, они не сильно сами шумят, не знаю, мне просто неизвестна эта проблема. Пожалуйста, если они захотят, чтобы об их проблеме было сказано на страницах «Комсомольской правды», мы дадим им место, я таких писем, например, не получал. Я просто не знаю эту проблему, насколько она массовая, насколько она большая.

А. ВОРОБЬЕВ: Пара минут еще у нас есть до конца эфира. Здравствуйте, как вас зовут? Алло.

СЛУШАТЕЛЬ: Я жду тебя у киноцентра.

А. ВОРОБЬЕВ: Сильно, спасибо большое. Кого, интересно?

В. СУНГОРКИН: Воспользовался. Не меня.

А. ВОРОБЬЕВ: И не меня точно, у меня другие планы. Здравствуйте, как вас зовут, алло? Ну что же вы все не звоните?

В. СУНГОРКИН: Я сейчас на работу еду, так что даже не знаю, где киноцентр находится.

А. ВОРОБЬЕВ: Слушайте, киноцентр находится на Красной Пресне.

В. СУНГОРКИН: Я буду мимо ехать, посмотрю.

А. ВОРОБЬЕВ: Посмотрите. Здравствуйте, как вас зовут, алло?

СЛУШАТЕЛЬ: Алло.

А. ВОРОБЬЕВ: Пожалуйста, вы в прямом эфире.

СЛУШАТЕЛЬ: Это «Эхо Москвы»?

А. ВОРОБЬЕВ: Да. Все, я вас отключаю, друзья, невозможно так общаться, вы тратите мое время и время радиослушателей, которые могли бы из-за ваших этих чудесных звонков, они могли бы задать вопрос, куда более содержательный, чем то, что я сейчас слышу в эфире. Вы извините меня, пожалуйста, готовьтесь к эфиру. Очень жаль, очень жаль. Давайте так, если дать независимость Южной Осетии, стоит дать возможность Северной Осетии присоединиться к ней для создания независимого осетинского государства, Михаил из Москвы.

В. СУНГОРКИН: Нет, я думаю, речи о независимом государстве Осетия вряд ли можно вести, просто у них нет ресурсов для того, чтобы независимо развиваться. Вообще, суверенитет – вещь такая, во многом, выдуманная, потому что реально суверенных государств не так уж и много, я думаю, штук 20. А все остальные к кому-то прижимаются, это правда жизни.

А. ВОРОБЬЕВ: Владимир Сунгоркин, главный редактор «Комсомольской правды», благодарю вас, приходите, будем рады видеть.

В. СУНГОРКИН: Приглашайте, спасибо.

А. ВОРОБЬЕВ: Я Алексей Воробьев, до свидания.

В. СУНГОРКИН: Спасибо, до свидания.