Шод Муладжанов - Особое мнение - 2009-04-29

И.ВОРОБЬЕВА: Здравствуйте. Это программа «Особое мнение», меня зовут Ирина Воробьева. Я представляю нашего сегодняшнего гостя – это главный редактор газеты «Московская правда» Шод Муладжанов.

Ш.МУЛАДЖАНОВ: Здравствуйте.

И.ВОРОБЬЕВА: Здравствуйте. Сразу вопрос. Вот вчерашняя отставка главы ГУВД Москвы Владимира Пронина стала для вас неожиданностью?

Ш.МУЛАДЖАНОВ: Ну, если бы я сказал, что я так и думал, я бы, конечно, погрешил против истины. Дело не в той или иной оценке работы начальника ГУВД, а в том, что произошедший, ну, даже его случаем не назовешь, это трагедия произошедшая, она, конечно, наводила на мысль о том, что какие-то кадровые наказания, кадровые шаги будут очень серьезными. И понятно, что уровень начальника ГУВД – может быть, даже это еще не самый высокий уровень начальника, руководителя, пострадавшего после этой трагедии. Заслуженно или нет? Ну, не нам тут в студии с вами разбираться, это надо производить серьезное расследование. Но то, что за такие вещи нужно отвечать по самому высокому, самому большому счету, это очевидно.

И.ВОРОБЬЕВА: Ну, хорошо. А вот ныне временно исполняющий обязанности главы ГУВД Москвы господин Иванов. Вот на ваш взгляд, это временная фигура, просто технически?

Ш.МУЛАДЖАНОВ: Думаю, да.

И.ВОРОБЬЕВА: Почему?

Ш.МУЛАДЖАНОВ: Я не могу сказать, что очень хорошо знаком с господином Ивановым, но по целому ряду характеристик – и возрастных, и некоторых еще... А потом, ну, в принципе, видимо, президент и другие руководители страны, видимо, считают уровень руководства московской системы органов внутренних дел несовершенным, и оставлять одного из главных руководителей этой системы на руководящем посту было бы как-то странно.

И.ВОРОБЬЕВА: Вот у нас на сайте даже наше слушатели – я присоединяюсь к ним с этим вопросом – конечно, трудно сейчас будет ответить про какие-то фигуры. Тем не менее. Есть ли у вас какие-то предпочтения, кто должен оказаться на посту главы ГУВД Москвы вместо Пронина?

Ш.МУЛАДЖАНОВ: Вы знаете, вот если бы меня спрашивали о министре коммунального хозяйства, о министре культуры, о министре здравоохранения, еще о каких-то таких вот, ответственных и так далее постах, но все-таки более понятных и близких мне, я бы, наверное, назвал сразу по несколько кандидатур. Хотя меня и нынешние в большинстве своем министры устраивают. Но что касается органов внутренних дел, прокуратуры, юстиции – это особый случай. Тут должны быть люди не политические, не те, кто на виду, а те, кто очень грамотные, очень собранные, ну, как можно в меньшей степени коррумпированные. Потому что совсем неподверженных этой болезни, я боюсь, в наших правоохранительных органах генералов найти сложно подходящих. Но хотя бы в наименьшей степени коррумпированных, тех, кто умеет играть по правилам, тех, кто прежде всего хочет сделать дело, добиться какого-то серьезного, важного результата, ну и плюс к этому еще что-то там заработать. А не наоборот.

И.ВОРОБЬЕВА: Что должен сделать новый начальник ГУВД Москвы, который, разумеется, будет в будущем, чтобы вы поверили, что этот человек, действительно, пришел делать дело?

Ш.МУЛАДЖАНОВ: Я думаю, этот человек для начала должен понять, почему москвичи в основном не любят милицию.

И.ВОРОБЬЕВА: Я бы даже сказала боятся.

Ш.МУЛАДЖАНОВ: Вы знаете, вот, не очень боятся. Боятся ее не в том смысле, в каком американцы боятся полицию. Американцы боятся полицию в том смысле, что полицейский в своих действиях по наведению порядка может быть очень жЁсток и жестОк. Но у него есть некие правила, которые прописаны, и он большинство внутри, как правило, ну, за редким исключением, за исключением идиотов и каких-то особых случаев, он все-таки будет действовать в рамках каких-то правил. У нас люди не любят милицию, потому что уж очень много примеров того, как за деньги решаются любые вопросы, в том числе с ненаказанием виновных, с наказанием невиновных и так далее. То есть по идее милиция должна быть где-то рядом со словами «правда», «закон», «справедливость» и так далее. А у нас милиция где-то рядом со словами «продажность», «подкуп», «жестокость». Ну, и неряшливость – очень много неряшливости в работе милиции, потому что очень часто, скажем, примитивные расследования, которые, ну, с бытовыми, с житейскими какими-то проступками и преступлениями связаны, они делаются крайне неряшливо. И когда материал приходит в суд, судьи там за голову хватаются, ну, вообще концы с концами не сходятся. Чем там люди занимались? Это одна сторона вопроса. Есть другая сторона вопроса – как работают эти люди? В каких условиях они работают? Сколько на них всего навешивают? Почему милиция в Москве занимается в основном охраной чиновников в разных вариантах? Вот какое-то мероприятие и там должен выступить аж какой-то депутат или, там, аж председатель Совета Федерации. Ну и Бог с ним – пусть выступает. Значит, премьер-министр Швеции может в метро проехаться, а к нашему надо еще 10 машин охраны, 88 людей в штатском вокруг сцены и так далее. А почему, собственно? Чего они так уж очень боятся? Если они так радеют за свой народ, чего они этого народа так уж боятся? С террористами надо не на площади бороться – для этого существует система контрразведки, система закрытой информации существует, для этого существуют кордоны на въездах и выездах, на транспорте и так далее. На площади уже поздно бороться с террористами-то.

А у нас – вот посмотрите – сколько людей стягивается на любом мероприятии, даже совсем не массовом? Какая-нибудь мелкая партия проводит какой-нибудь мелкий пикет из 10 человек, вокруг 150 человек милиции. Чего они делают?

И.ВОРОБЬЕВА: А вдруг?

Ш.МУЛАДЖАНОВ: А чего вдруг-то? Вот чего вдруг?

И.ВОРОБЬЕВА: Ну, вдруг они пойдут прорывать, перекроют улицу там, еще что-нибудь.

Ш.МУЛАДЖАНОВ: Чего эти 10 человек могут сделать? Да их первые попавшиеся водители выйдут из машин, им надают подзатыльников и выгонят с дороги.

И.ВОРОБЬЕВА: Ну, я бы не стала так утверждать.

Ш.МУЛАДЖАНОВ: Не, я наблюдал пару раз такие случаи. Сам, правда, не участвовал, но с сочувствием отнесся к тем, кто это сделал. Потому что я-то вообще считаю, что в Москве давно пора запретить митинговать в центре города, шествия всякие устраивать. И вот тут я согласен с теми – ну, я, честно говоря, не считаю себя поддерживающим их идею, я просто давно и сам их высказывал – надо Гайд-парк в Москве создать и пусть они... Где-нибудь там найти такое место, где они мешать никому не будут – пусть себе митингуют. В нашей стране ни один митинг еще за последние, ну, может быть после 1989-го года, вот за последние 20 лет с тех пор он не привел ни к каким серьезным последствиям.

И.ВОРОБЬЕВА: Пусть митингуют тогда в центре Москвы. Какая тогда разница?

Ш.МУЛАДЖАНОВ: Нет, извините – они мешают людям ходить, ездить, работать, жить.

И.ВОРОБЬЕВА: А как же Конституция? Которая позволяет жителям собираться.

Ш.МУЛАДЖАНОВ: Вот именно обязательно на Маяковке или на Пушкинской?

И.ВОРОБЬЕВА: Ну так в любом месте-то можно – Конституция разрешает.

Ш.МУЛАДЖАНОВ: Понимаете, какая штука? Конституция, все-таки, должна защищать права всех граждан, а не только тех, кто хочет митинговать.

И.ВОРОБЬЕВА: Ну, и не только тех, кто не хочет, чтобы они митинговали.

Ш.МУЛАДЖАНОВ: Вот у меня один из сотрудников редакции живет рядом с работой, на 1905 года. Он уже умучился там жить, потому что без конца возле этого памятника знаменитого, который в народе называется Памятником жандарму, потому что там самая крупная фигура – это жандарм. Там без конца кто-нибудь митингует. А почему, собственно? Вот чем виноваты жители и работники, кто там работает и живет в этом районе, почему они все это должны слушать?

И.ВОРОБЬЕВА: Нет. Так они митингуют до 11-ти вечера, у нас позволено.

Ш.МУЛАДЖАНОВ: Конечно: как раз вот мы там работаем, и вот они митингуют. Мне работать надо, почему я их должен слушать? Я не хочу их слушать. Они могут говорить, они могут митинговать, они могут спорить – пожалуйста. Только причем здесь вот именно эта площадь?

И.ВОРОБЬЕВА: Тяжело спорить с разных сторон...

Ш.МУЛАДЖАНОВ: А самое главное я вам скажу так. Если бы наша демократия доросла до того, что мнения людей кто-нибудь бы слушал, и оно сподвигало бы власть на какие-нибудь хотя бы решения и шаги, я бы потерпел. Но когда я точно знаю, что это бессмысленно, что это вообще ничего не меняет, это никому не поможет, никого не спасет – вот тут, понимаете, уже целесообразность под большим вопросом.

И.ВОРОБЬЕВА: Люди, которые водят на улицу своих сторонников, говорят, что это каким-то образом хотя бы, хоть какую-то гражданскую ответственность, хоть какое-то гражданское сознание у людей будет, и у них создается хотя бы иллюзия того, что они что-то могут в этом городе.

Ш.МУЛАДЖАНОВ: И помогло это кому-нибудь?

И.ВОРОБЬЕВА: Нет. Я вам объясняю логику людей, которые выводят своих сторонников на площади.

Ш.МУЛАДЖАНОВ: Вы знаете, у меня очень часто создается впечатление, что это своего рода стиральная машина. Что какие-то средства выделяются на проведение акции, их надо отработать. Вот у меня очень часто бывает такое впечатление – не всегда, отнюдь не всегда. Я не буду обобщать, но часто у меня бывает такое впечатление, потому что очень часто бывает тема надуманной, тема этих самых собраний и выступлений. И я понимаю, что подавляющему большинству граждан это вообще не интересно – не то, что не надо, но и не интересно ни с какой стороны.

И.ВОРОБЬЕВА: Шод Муладжанов, главный редактор газеты «Московская Правда». Давайте поговорим о надуманности или о ненадуманности другой темы. Вот уже не первый день в главных новостях возможная пандемия свиного гриппа в мире, по всей планете. Как вы считаете? Эта тема надумана или нет?

Ш.МУЛАДЖАНОВ: Ну, безусловно. Это, конечно же, гигантская пиар-акция, у которой, конечно же, есть очень серьезная материальная, финансовая подоснова. Потому что всегда происходит артподготовка в виде устрашения публики, нагнетания страстей. Потом выясняется, что нужны обязательно средства, гигантские, серьезные средства для разработки вакцины, для проведения карантинных, кардонных и прочих мероприятий для того, для другого, для третьего. Эти средства выделяются. И буквально через короткое время, через 2-3 месяца выясняется «ну, не так уж, честно говоря, он страшен этот грипп», «ну да, вообще, конечно, он не так уж конечно быстро распространяется», «ну да, в принципе, конечно плохо, но ничего такого». Как в том знаменитом анекдоте. Ну, «ужас», но не «ужас, ужас, ужас». Но это всегда выясняется после того, как деньги выделены. Вот сейчас уже, насколько я слышал, уже Обама запросил специальных денег у Конгресса, у кого он должен запрашивать на эту тему. Я думаю, у нас сейчас создадутся фонды, создадутся обязательно рабочие группы, комиссии, обязательно какой-нибудь научный центр срочно выдвинет свою концепцию преодоления и так далее, получит грант государственный серьезный какой-нибудь. А потом все будет как с куриным гриппом.

И.ВОРОБЬЕВА: Ну, кстати, вот с птичьим гриппом – это так произошло?

Ш.МУЛАДЖАНОВ: Ну, примерно. Схема – да. А это не первый раз.

И.ВОРОБЬЕВА: Какие еще были примеры?

Ш.МУЛАДЖАНОВ: Понимаете, когда нам всерьез говорят... Ну, грипп – вообще это любимая тема для таких случаев, это просто шикарная тема.

И.ВОРОБЬЕВА: Каждый год новая, в любом случае.

Ш.МУЛАДЖАНОВ: Да. В Мексике погибло 146, я не знаю сколько, примерно столько, может уже увеличилась цифра, человек. Во всем мире... Ну, в свое время СПИДом вот также всех, ну, страшно пугали – все, конец света, мир кончился на этом. Все, люди все погибнут – это наказание божье человечеству и все такое. Потом выяснилось, что чего-то как-то не все гибнут – некоторые живут, да? Значит, что такое цифра 146 для гигантской страны Мексики? Что такое цифры, которые дают или давали там по птичьему гриппу и дает сейчас по свиному? Да даже и по СПИДу. Если не ошибаюсь, в Москве или в России 35 тысяч человек в год гибнет на дорогах. Вот как сравнивать? Тогда давайте все машины, срочно чего-нибудь с ними сделаем, вылечим их, удалим.

И.ВОРОБЬЕВА: Ну, вы же понимаете, это разные вещи. Одно дело болезнь, которая передается воздушно-капельным путем...

Ш.МУЛАДЖАНОВ: Я говорю о масштабе. Я говорю о масштабе бедствия. Понимаете, вот у меня все время возникает ощущение, что мощнейшее лобби фармацевтических фирм, лабораторий и так далее – они уже разработали и отработали некую технологию проведения таких пиар-кампаний.

И.ВОРОБЬЕВА: То есть это начинается именно оттуда? Из фармацевтических лабораторий?

Ш.МУЛАДЖАНОВ: Я, конечно, не могу утверждать, поскольку у меня нет документов на этот счет. Но у меня есть очень серьезное подозрение, что это организованные, хорошо продуманные пиар-кампании. Потому что я не вижу других причин, серьезных вот таких вот мощнейших, всемирных разговоров на тему, которая не стоит пока на этом этапе выеденного яйца. Любой нормальный ученый вам скажет, что есть свинину безопасно, что не передается через мясо никакой там свиной грипп.

И.ВОРОБЬЕВА: Так они же и говорят, что передается воздушно-капельным путем.

Ш.МУЛАДЖАНОВ: А мы все общаемся со свиньями постоянно что ли?

И.ВОРОБЬЕВА: От человека к человеку.

Ш.МУЛАДЖАНОВ: Ну, не надо, чтобы в свинарнике люди особо ходили-то. Вы понимаете, это, ну, в общем, бред, я считаю – это во-первых. А во-вторых, масштабы явно раздуты, и в-третьих, безусловно те средства, которые, конечно же, будут выделены во всех странах мира, включая Россию, на преодоление этой страшной беды, они абсолютно неадекватны угрозе, которая реально существует. Это вот мой взгляд.

И.ВОРОБЬЕВА: Скажите, а что в этой ситуации, по-вашему, делать средствам массовой информации? То есть нужно успокаивать людей и вот так вот говорить «Ребята, это бред. Не надо паниковать, не надо закупаться марлевыми повязками» и так далее, или что делать? Если поступает информация из источников, что там погибли, здесь, значит, так считают, ученые предсказали, что там 7 миллионов человек погибнет и так далее – что делать?

Ш.МУЛАДЖАНОВ: Сколько нам с вами раз предсказывали конец света уже?

И.ВОРОБЬЕВА: Ну, я подозреваю, что много раз.

Ш.МУЛАДЖАНОВ: Да. Сколько раз предсказывали, что тектонические процессы, которые происходят в недрах земли, они обязательно погубят, там, Евразию уж точно как минимум, а Голландию-то потопит уже совсем скоро. И Британия вот-вот, уже сейчас потонет. Ну, бред это все – это, во-первых. А во-вторых, что делать журналистам? Я думаю, что нам все время надо пытаться делать одно и то же – пытаться говорить правду. Вот это очень сложное занятие. Неприятное, оно огорчает, как правило людей. И особенно огорчает тех, кому мы мешаем зарабатывать бабки, оболванивая народ. Ну, я думаю, другого выхода у нас нет.

И.ВОРОБЬЕВА: О журналистах и о тех, кто говорит или говорил правду. Вот вчера стало известно, что из сетки вещания телеканала НТВ сняли программу Владимира Соловьева «К барьеру». Вот на ваш взгляд, с чем связано такое изменение?

Ш.МУЛАДЖАНОВ: Значит, с тем, что эта программа давно себя изжила, на мой взгляд. То есть там одни и те же люди. Ну, без конца видеть там Жириновского, например – ну, конечно, он хороший шоумен, безусловно. Но сколько можно? А потом, ну, темы надуманные. Я, честно говоря, думаю, что первые 10-12 выпусков этой программы, действительно, были очень серьезным, весомым словом в отечественной тележурналистике, да? Это была публицистика, это было столкновение мнений, это было очень живое что-то такое обсуждение и прочее. Чем дальше, тем ближе это было к моему представлению о пустом времяпрепровождении. Вот смысл этих так называемых боев – он, по-моему, потерялся. И я не знаю, честно говоря, почему ее убрали из эфира, но я горевать по этому поводу, в общем, не собираюсь. Потому что те, кто пытается говорить, что это чуть ли было не проявление свободы слова, ну, мне, честно говоря, смешны, потому что никакой свободы слова на НТВ давно уже нет. И новости на НТВ точно такие же, как на телеканале Россия, такие же как на Первом канале, а именно они правильные, очень жестко отцензурированные и хорошо просеянные. В этом смысле канал НТВ ничем от других федеральных телеканалов не отличается.

И.ВОРОБЬЕВА: То есть политических причин снятия программы «К барьеру» нет?

Ш.МУЛАДЖАНОВ: Я ни одной не вижу. Потом Соловьев при всем моем, ну, не могу сказать, что гигантском, но все-таки серьезном уважении к профессионализму – он, на мой взгляд, никакой политической смелостью особой не отличается, и я никогда от него не слышал критики верхних руководителей страны и так далее. Ну, да, он там может подкинуть словечко какое-нибудь или, там, аж против милиции что-нибудь сказать – это да. Никакой такой уж политической критики с его стороны я ни на Серебряном дожде, ни на НТВ никогда не слышал. Да, потом, на мой взгляд, как я понимаю, он достаточно близок с некоторыми представителями руководящих структур. И не думаю, что он так уж готов против или собирался против них воевать – я ничего такого не вижу. Почему именно сняли? Я не исключаю, что он чего-нибудь не то ляпнул или его гости кого-нибудь обидели тем, что говорили. Я не исключаю, что в этом причина, я не знаю просто. Но повторю, что потеря для обывателя не очень большая. Хотя, конечно, с другой стороны, ну, на федеральных каналах вообще больше никаких споров не осталось. Ну, может быть, ТВ Центр иногда так дает какие-то варианты такого студийного спора, а все остальное – игра в одни ворота, как правило.

И.ВОРОБЬЕВА: +7 985 970-45-45 – это телефон для ваших SMS-сообщений, и ваше мнение о том, что происходит в этой студии. Я напомню, что это особое мнение главного редактора газеты «Московская правда» Шода Муладжанова. Давайте немножко почитайте смски и тут они уже приходят. Вот так вот, знаете, отреагировали люди на ваши заявления по поводу митингов – осталось буквально 2-3 минуты – и тем не менее. Игорь из Москвы спрашивает: «А вы в своей газете для чего работаете? Ведь никому это не интересно, только место занимаете» - это он защищает митингующих, которые митингуют – никому это не интересно.

Ш.МУЛАДЖАНОВ: Ну, я ничье место не занимаю, я зарабатываю на газету сам. И в отличие от тех, кто мешает людям ездить и ходить по улицам, я никому ничем не мешаю. Не нравится, как говорит наш великий Жванецкий, не нравится запах лука – отойди и не нюхай. Это во-первых. А во-вторых, понимаете, я же не выступаю за запрет на публичные дискуссии и выступления. Я говорю о том, что эти дискуссии и выступления не должны мешать окружающим – только об этом.

И.ВОРОБЬЕВА: Вот буквально до этого вы говорили, что в центре Москвы надо запретить.

Ш.МУЛАДЖАНОВ: Да-да-да. Вот потому что они там мешают физически, физиологически мешают окружающим. Если эти дискуссии будут происходить или, там, митинги, выступления, пикеты в тех местах, где они не будут мешать движению, не будут мешать людям, которые живут в этом районе и так далее, я, наоборот, считаю, что это должно быть обязательно. Вот идея Гайд-парка – она именно в этом русле.

И.ВОРОБЬЕВА: Давайте представим, что власти Москвы вас услышали. Где такое место в Москве, вот сейчас, без создания Гайд-парка, где люди, по-вашему, могут?

Ш.МУЛАДЖАНОВ: Лужники, я думаю.

И.ВОРОБЬЕВА: То есть там, где не видят прохожие, туда, куда...

Ш.МУЛАДЖАНОВ: Туда соберутся камеры. Как показывает жизнь, когда надо, организаторы приглашают столько телекамер, что наличие или отсутствие зевак вообще не имеет значения. И это увидят все, кому только можно и нужно увидеть. Обязательно.

И.ВОРОБЬЕВА: Коротко на полминуты ответ. Григорий спрашивает: «Вы, действительно, считаете, что митингующие в Москве больше мешают движению чем чиновники с мигалками и милиционерами?»

Ш.МУЛАДЖАНОВ: Нет, я так не говорил. Что касается мигалок и милиционеров, то они, конечно, мешают гораздо больше, потому что они мешают каждый день и каждый час, а митингующие, все-таки, далеко не каждый день и каждый час. Что касается мигалок и тех, кто не умеет организовывать движение, а наоборот его затрудняет – это враги жителей Москвы очень серьезные, и с ними когда-нибудь что-нибудь надо будет сделать, все-таки.

И.ВОРОБЬЕВА: Особое мнение главного редактора «Московской правды» Шода Муладжанова на радиостанции «Эхо Москвы» и телекомпании RTVi. Не переключайтесь – мы обязательно вернемся спустя краткие новости и короткую рекламу.

НОВОСТИ

И.ВОРОБЬЕВА: Мы продолжаем. В этой студии программа «Особое мнение», я представляю нашего гостя – это главный редактор газеты «Московская правда» Шод Муладжанов. Еще раз здравствуйте, для тех кто только что к нам подключился. Давайте продолжим тему тех людей, которые мешают жизни москвичей. Вот сейчас в городе Москве уже который день и который вечер, и которую ночь проводится репетиция праздничного парада.

Ш.МУЛАДЖАНОВ: Жуть!

И.ВОРОБЬЕВА: Так. Что значит «жуть»?

Ш.МУЛАДЖАНОВ: Это и значит, что жуть. Я вообще, честно говоря, знаете, думаю, что надо как-то общественное мнение все-таки спрашивать. А мы готовы к тому, чтобы сейчас в условиях экономического кризиса и так далее, вот, все вместе, всем обществом идти на самого разного рода жертвы для того, чтобы проводить вот такие парады. Сейчас меня заклеймят и скажут, что я не чту победу великую и так далее. Нет, я чту победу. И более того, я думаю, что для ветеранов, для участников войны, для жертв войны в разных проявлениях государство должно делать гораздо больше чем делает. Не только обещать, но и делать. Но думаю, что подавляющему большинству еще живущих ветеранов войны этот парад не очень важен. А это делается для некоей демонстрации нашего могущества, нашего боевого такого настроя и еще чего-нибудь такого. А мне кажется, что проявление могущества страны – это ее, этой страны, продовольственная безопасность, безопасность на рынке хотя бы основных лекарств. Это возможность и способность самостоятельно финансировать крупнейшие национальные проекты и так далее. А когда этого нет, бряцать оружием... Я не очень уверен, что это, действительно, важно для страны. А неудобств это создает массу. Я не живу, к счастью, на Ходынке, но я так, утром иногда проезжаю там мимо. Ну, например, вчера – я живу немножко сбоку, но в тех кроях – было проехать сложно и так далее. Я не очень понимаю, а зачем это все?

И.ВОРОБЬЕВА: Вот, знаете зачем? Ни в коем случае не хочу с вами спорить, но вот пока был жив мой дедушка, например, каждое 9-е мая с утра, он не ходил никогда на парад, но мы садились утром, смотрели парад – для него это было важно. Может быть, для тех кто воевал, это важно?

Ш.МУЛАДЖАНОВ: Может быть. Но тогда я бы сказал так. У нас, все-таки, вблизи Москвы существуют военные полигоны, существуют очень мало используемые взлетно-посадочные полосы и так далее – другие пространства, на которых можно было бы, наверное, репетировать. Ну, 9-е мая – святое дело, пусть будет парад, пусть будут там закрыты улицы и так далее – это нормально, тут, я думаю, никто особо возражать не будет. Но почему это надо еще до этого 10 дней, в общем, очень серьезно затруднять жизнь многомиллионного города? Я думаю, что технология подготовки должна быть все-таки другая.

И это, кстати, касается отнюдь не только военных парадов. Вот мы писали несколько раз в «Московской правде», вызывали скандалы, очень такие, негативные реакции разных начальников и так далее, по поводу так называемых авиасалонов.

И.ВОРОБЬЕВА: В Жуковском проходит.

Ш.МУЛАДЖАНОВ: В Жуковском и так далее. Ну так уж случилось, что довольно многие сотрудники нашей газеты там на дачах бывают часто именно в этой части Подмосковья, или некоторые живут там и так далее. Ну, это ужасно! Почему люди, которые приезжают на дачу, должны целый день видеть и слышать над собой эти огромные машины пролетающие и так далее? Они никакого профита-то от этого авиасалона не получают. А почему они должны вот все шишки получать? Как-то надо соотносить интересы людей, жителей и вот таких вот проектов?

И.ВОРОБЬЕВА: А куда? Куда переносить-то в таком случае? Подмосковье – большое, везде где-нибудь дачи.

Ш.МУЛАДЖАНОВ: Понимаете, ведь когда там начинают приводить в пример авиасалоны в Ле Бурже, еще какие-то такие вещи, все время забывают, что там эти полеты проходят очень сжато, в очень определенный и очень сжатый отрезок времени. А в остальном это обычная выставка, которая, в общем, никого особо не волнует. Но у нас же ничего не бывает по-человечески, у нас начинают перекрывать движение, люди не могут попасть прямым путем на дачу, им надо 20-километровый крюк делать. Вот создание по непонятным причинам с непонятными последствиями позитивными для страны вот таких сложностей для тысяч людей я считаю неправомерным.

И.ВОРОБЬЕВА: Ну, то есть вы опять же выступаете за права тысяч людей и забываете о правах сотен людей, которые приезжают на этот авиасалон и наслаждаются тем, что они видят.

Ш.МУЛАДЖАНОВ: Не-не-не. Я не говорил, что авиасалон не надо проводить. И если люди туда приезжают, им это интересно и они увидят там, особенно дети, подростки увидят хорошую, современную технику, посидят там за штурвалом – это очень хорошо, это очень полезно. Но почему нельзя организовать так, чтобы для окружающих, для жителей, для обывателей не создавалось таких гигантских трудностей? Почему нельзя продумать это? Почему у нас считается нормальным по любому поводу перекрыть дороги?

И.ВОРОБЬЕВА: Осталось буквально несколько минут у нас. Хочу затронуть тему, которая уже была в новостях и поэтому ее уже все обсудили, но тем не менее мне очень интересно ваше мнение как главного редактора газеты – вы следили за выборами мэра в Сочи.

Ш.МУЛАДЖАНОВ: Ну, не могу сказать, что прям круглые сутки следил.

И.ВОРОБЬЕВА: Ну, так или иначе.

Ш.МУЛАДЖАНОВ: Ну, я понимал примерно чем дело кончится, поэтому не очень внимательно следил. Я просто симпатизирую Насти Волочковой, мне было обидно, что ей не дали поиграть в эту игру.

И.ВОРОБЬЕВА: Хорошо. А теперь если серьезно. Давайте в серьезную плоскость от Анастасии Волочковой к мэру Сочи, к выборам и к тем технологиям, которые...

Ш.МУЛАДЖАНОВ: А там были выборы, да?

И.ВОРОБЬЕВА: Да, говорят, что были выборы. Причем некоторые утверждают, что были последние такие выборы, когда оппозиция столкнулась с властью.

Ш.МУЛАДЖАНОВ: Хорошо, что вы сказали – я просто не знал. Так?

И.ВОРОБЬЕВА: Так вот вы считаете, что не было выборов?

Ш.МУЛАДЖАНОВ: Кто с кем столкнулся?

И.ВОРОБЬЕВА: Представители оппозиции и представители власти.

Ш.МУЛАДЖАНОВ: А это кто у нас представители оппозиции?

И.ВОРОБЬЕВА: Называют Бориса Немцова.

Ш.МУЛАДЖАНОВ: И какую именно оппозицию он представлял?

И.ВОРОБЬЕВА: Оппозицию нынешней власти.

Ш.МУЛАДЖАНОВ: А кто является оппозицией нынешней власти? Вы извините, я не...

И.ВОРОБЬЕВА: Я не понимаю, чье особое мнение у нас в эфире? (смеется)

Ш.МУЛАДЖАНОВ: Минуточку. Я уточняю вопрос. Дело в том, что я абсолютно уверен, что организованной политической оппозиции в нашей стране не существует. И поэтому когда кто-нибудь называется, сам себя называет или кто-нибудь его называет представителем политической оппозиции, мне всегда смешно. Потому что если этого представителя оппозиции спросить, чего он хочет сделать в этой стране, он перечислит те лозунги, которые каждый раз перечисляют функционеры «Единой России», «Справедливой России» и так далее – ровно те же самые. И если эту так называемую оппозицию допустить до власти, они сделают со страной ровно то же, что делает эта вот самая нынешняя команда. Потому что оппозиция – это иная противоположная идея, положенная на такую вот прагматичную музыку экономических, финансовых и прочих систем. Вот я такой оппозиции, может быть, по темноте своей, я в России не наблюдаю.

И.ВОРОБЬЕВА: А на выборах в Сочи вы разве не наблюдали, что Борис Немцов как раз обращался к тем людям, которые против Олимпиады в Сочи.

Ш.МУЛАДЖАНОВ: А вот какая у него идея-то была?

И.ВОРОБЬЕВА: Идея – не проводить там Олимпиаду.

Ш.МУЛАДЖАНОВ: У меня тоже есть такая идея. Я, например, считаю, что в нашей стране и вообще-то не очень понятно, зачем Олимпиада. А уж там зимняя Олимпиада – мне вообще это непонятно. Я не то, чтобы против – я просто не понимаю, зачем. Но, понимаете, мне кажется, что от мэра Сочи вообще не зависит, будет там Олимпиада или нет – все решения уже приняты, все документы уже подписаны. И какой смысл? Вот смотрите. Все документы Россия подписала, Россия взяла на себя обязательства, огромные, серьезные. Там подписываются гигантские всякие договоры, спонсорские, телевизионные и прочие вещи – это уже в процессе подписания. И как? Немцов становится вдруг мэром Сочи и все это отменяет? А это ему даст? Кто он такой, чтобы отменить? То есть человек заведомо на себя берет обязательства, которые не сможет выполнить. Это оппозиция называется?

И.ВОРОБЬЕВА: Ну, может быть, он сможет хотя бы вступиться за тех жителей, которых выселяют, не знаю, там, каким-то образом бороться за экологию и так далее. Может быть, это хотя бы ему по силам было бы?

Ш.МУЛАДЖАНОВ: Может быть. Я, вы знаете, считаю, что вертикаль власти в нашей стране выстроена таким образом, что руководители всех рангов абсолютно зависимы. И поэтому выборность их, конечно, сейчас – это блеф по существу. Потому что кого бы кто ни выбрал, этот человек все равно будет играть по определенным правилам. И все равно ничего существенного он изменить не сможет. Так уж выстроена наша система и в смысле бюджетов, и в смысле планирования, и в смысле контролирования, проверок разных и всего остального прочего. Поэтому мне кажется, что, с одной стороны, я за выборность на всех уровнях. С другой стороны я считаю, что под выборность надо очень серьезно вернуться к основам демократической системы в стране. Если мы не вернемся к этим основам, то выборность теряет всякий смысл.

И.ВОРОБЬЕВА: Осталось буквально несколько секунд. Ответьте мне на короткий вопрос: вы считаете, что голосовать ходить надо?

Ш.МУЛАДЖАНОВ: Я считаю, что это личное дело каждого.

И.ВОРОБЬЕВА: Ну, для вас. Вы ходите голосовать?

Ш.МУЛАДЖАНОВ: Не всегда. Думаю, что в обозримом будущем я вряд ли пойду голосовать, потому что я не вижу смысла участвовать в фарсе.

И.ВОРОБЬЕВА: Спасибо вам большое. Я напомню, что это была программа «Особое мнение», у нас в гостях был главный редактор газеты «Московская правда» Шод Муладжанов. До свидания.

Ш.МУЛАДЖАНОВ: До свидания.