Леонид Млечин - Особое мнение - 2009-07-13
А. ГРЕБНЕВА – Здравствуйте. Это программа «Особое мнение». И я с радостью представляю нашего сегодняшнего гостя – журналиста Леонида Млечина. Добрый вечер.
Л. МЛЕЧИН - Здравствуйте, рад вас видеть.
А. ГРЕБНЕВА – Я тоже рада вас видеть. Начнем не совсем с радостных новостей. Прокуратура Мюнхена сегодня официально предъявила обвинения предполагаемому нацистскому преступнику Демьянюку. Его в мае экстрадировали все-таки из США. В Германии был большой скандал. Сейчас уже начинается судебный процесс. И что поразительно – Демьянюка обвиняют в том, что он убил почти 28 тысяч узников. Для меня это какая-то катастрофическая цифра. Мы живем, 2009 год и человек в таком обвиняется.
Л. МЛЕЧИН - Речь идет о соучастии. Он вместе с другими надзирателями лагеря уничтожения, он там служил, причастен к убийству этих людей. Определить сейчас по прошествии стольких лет, кого он лично убил, невозможно. Но как человек, принимавший во всем этом участие, он юридическим языком - соучастник всех преступлений. А там действительно убивали десятками тысяч. Это действительно так. Сейчас по прошествии лет может быть, кому-то кажется, что каким-то преувеличением, я только что был в Белоруссии, там, в одном месте мы снимали, едем по дороге и плакат мемориал: убили в один день, расстреляли 800 человек немцы. 600 еврейских детей и 200 стариков. В районе города Иванца. Просто в один день привезли и расстреляли. Это огромная работа. Это расстрельная команда. Определить, кто из участников кого лично убил, невозможно. Но все они соучастники этого чудовищного преступления. Так и Демьянюк соучастник, они взяли всех тех, кто в период его службы с такого-то по такой день, это точно установлено, кто был убит, он соучастник всех убийств. Это справедливое обвинение.
А. ГРЕБНЕВА – Но может ли быть такое, что этот процесс перерастет не просто в то, что нужно добиться справедливости и если человек был причастен, нужно его осудить, а что это начнется какая-то опять кампания заклеймить нацизм. Может быть, в этом еще какой-то смысл?
Л. МЛЕЧИН - В Федеративной республике в этом нужды нет. Клеймление нацизма там продолжается десятилетиями. Изучение нацистского прошлого там идет все десятилетия, несмотря на то, что все архивы за исключением одной небольшой партийной картотеки открыты в 1945 году, борьба с нацистским прошлым и фашизмом внутри тебя, борьба с этими чудовищными настроениями, чудовищным умозрением, воззрениями, которые приводят к убийству людей, там ведется десятилетиями. Там нужды в этом нет. Немецкая юстиция построена по другим принципам. Никаких кампаний не устраивает. После нацистских времен никаких кампаний не проводилось такого рода. Они реально наказывают преступника, который умудрился избежать наказания. Это возможно последний процесс над последним нацистским преступником, что в силу уже даже возраста…
А. ГРЕБНЕВА – 89 лет, и там еще были сообщения, что он себя и чувствует не очень хорошо. Почти не понимающий человек.
Л. МЛЕЧИН - Нет, он понимает. Пусть умрет у параши, я прошу прощения. Он умудрился прожить столько лет без наказания. Пусть хотя бы кончит свои дни в тюрьме за решеткой. В мерзости и ощущении того, что он совершил. Пусть он все это услышит и уйдет на тот свет в этом мерзостном ощущении. Он это заслужил.
А. ГРЕБНЕВА – Главная международная новость сегодняшнего дня – в Турции в Анкаре сегодня было подписано соглашение межправительственное по проекту «Набукко». Это такой газовый проект в обход России, как напрямую западные СМИ и российские называют. Группка высокопоставленных лиц собралась и без России это все подписала. Что теперь нам делать?
Л. МЛЕЧИН - Вообще эта новость представляет интерес для людей, занятых в газовой отрасли. К нам с вами вообще это никакого отношения не имеет. Это только какая-то особая обостренная чувствительность и закомплексованность нашего общества заставляет его реагировать на вещи, которые такой реакции не заслуживают. Ничего в нашей жизни не изменится от того, что Европа старается найти еще один источник поставки газа. Она ищет их в огромных количествах. Помимо газопроводов сейчас по всей Европе создаются установки для использования сжиженного газа, которые из Алжира везут специальными судами в сжиженном виде, здесь его будут превращать в газ, который используется в промышленности и быту. Потребление газа растет.
А. ГРЕБНЕВА – Но нам же хочется везде участвовать. Все контролировать.
Л. МЛЕЧИН - Вот. Стремление все контролировать, быть старшим во дворе, маленьким давать щелбаны, если они не так поздоровались или не отдали 10 копеек на мороженое, от этого стремления подростковых комплексов надо избавляться. Конечно, Европа, да неужели каждый из нас не хотел бы быть уверенным в том, что у нас газ в доме будет. Если бы у нас не было внутри страны монополии «Газпрома», то подключение к газу как сейчас не стоило бы таких чудовищных денег. Было бы несколько газовых компаний, это было бы дешевле. То есть мы здесь у себя дома больше всех заинтересованы в диверсификации, в исчезновении этой монополии. Понятно, что за рубежами нашей страны тоже не хотят никакой монополии. Конечно, они напуганы. А что у нас кто-то думал, что эта история с Украиной пройдет просто так? Потерять репутацию можно в один день, а потом десятилетиями уже не восстановить. Из-за того, что у нашего руководства сложились вот такие личные дурные отношения с украинским руководством, это привело к так называемой газовой войне и это рикошетом ударило по репутации нашего государства. Вот это правда. Вот это действительно неприятно. Об этом надо думать, что пострадала репутация нашего государства. Наша общая. Немножко обидно. А что касается этих газовых поставок, тут никакого ущерба для нас нет. Сколько газа сможет экспортировать наш монополист, столько и будет закуплено. Потребление газа растет. Но думать, что ты кого-то держишь за горло, на это надеяться не надо. Вообще не надо, кстати, к этому и стремиться. Вообще довольно плохо, дурно, вот если чисто по-человечески. Хочешь ты жить рядом с соседом, который пытается тебя держать за горло. Ты утром встаешь, он тебя поймал в коридоре и за горло. Приятно это? Нет.
А. ГРЕБНЕВА – При этом, поскольку все происходило в Турции, президент Турции решил какой-то реверанс в сторону России сделать, он сказал, что возможно по «Набукко» будет и российский газ когда-нибудь идти.
Л. МЛЕЧИН - Люди видят, что тут у нас у некоторых политиков подростковая психология такая обиженная. Пытаются успокоить. Говорят: мальчик, все в порядке, тебя без мороженого не оставят. Ты так не тревожься. Вообще тебя никто не хочет обидеть. Живи нормально. У тебя газа этого море. Продавай, веди себя спокойно. Все будет хорошо. Надо всем давно успокоиться немножко, избавляться от этих комплексов. Все время обижены. Мы все время на кого-то обижены. Все вокруг нас кто-то обижает. Это смешно. Когда маленький трехлетний ребенок жалуется, что его обижают, это туда-сюда, а то большая страна. Ну что мы из себя изображаем подростка. Надо вырасти, успокоиться.
А. ГРЕБНЕВА – Но мы все-таки и в частности наше руководство продолжаем из себя что-то изображать и не успокаиваться. Президент России Дмитрий Медведев сегодня впервые приехал в Южную Осетию, которую мы не так давно признали независимой, с рабочим визитом. Там местное население, наши информагентства передают, что народ ликовал с возгласами «Спасибо, Россия» с пирогами, с шашлыками встречали Медведева. У него прошла встреча с Кокойты. Тбилиси официальный уже сказал, что это все провокация и просто Медведев, пока подписывается соглашение по «Набукко», он решил такой сделать демарш и поехать в Южную Осетию.
Л. МЛЕЧИН - Я не думаю, что это связано между собой. Я думаю, что наш президент ощущает себя своего рода крестным отцом этой республики. В общем, она создалась как самостоятельная структура благодаря ему. Во всяком случае, он принял в этом деятельное участие. Я думаю, что ему приятно было туда поехать. Я думаю, что эмоции встречавших его осетин были искренние. Потому что они, конечно, давно этого добивались. Это всё правда. И сейчас они себя чувствуют лучше. Это все так. Другое дело, что эта война, которую можно было избежать, и этой ситуации тоже можно было избежать.
А. ГРЕБНЕВА – За месяц до годовщины трагических событий 8 августа, зачем Медведев едет в Южную Осетию практически перед годовщиной?
Л. МЛЕЧИН - Я думаю, что наши руководители уверены в своей правоте. Что они сделали все правильно и все время делали правильно. И хотят доказать в том числе и самим себе, что они правы. Я думаю, что он поехал туда, увидел, как его там встречают. Повторю, это было искренне. И лишний раз убедился в том, что он был прав.
А. ГРЕБНЕВА – Очень много поступило вопросов к нам на сайт. И многие касались переименования возможного Ленинградского вокзала в Николаевский. Эта новость появилась в пятницу и в частности корректор Николай из Пугачева спрашивает: сколько можно воду мутить со всеми этими переименования. Один раз власть поменялась, смирились, и хватит на этом. Либералам больше заняться нечем.
Л. МЛЕЧИН – Это, по-моему, не либералы занимаются. Дело о переименовании улиц, городов и вокзалов, а вообще управление страной у нас в руках не либералов. Мягко говоря. Либералы, их даже обидеть можно этим словом. Тут можно два ответа дать. Я бы предпочел, чтобы у нас вокзалы хорошо выглядели. Вот я вчера уезжал из Минска, а сегодня приехал на Белорусский вокзал. Так вот Белорусский вокзал выглядит жалкой мусорной свалкой в сравнении с Минским городским вокзалом. На Минском вокзале чувствуешь себя человеком. Там все очень чистенько, красиво, приятно, современно. А это ужасное. То есть я бы предпочел, чтобы они этим больше занимались. А вообще есть сложный вопрос, связанный с переименованиями и с отношением к нашему прошлому. В принципе если говорить всерьез, конечно, изъятие из топонимики того, что связано с деятелями советского периода политическими, было бы справедливым. Я не сторонник того, чтобы это происходило сейчас, немедленно. Особенно, если это вызывает отрицательную реакцию. Это не проблема. Если люди хотят, чтобы существовал Мавзолей, чтобы область называлась Ленинградской, вокзал Ленинградским, город назывался Ульяновском, я не думаю, что надо из-за этого биться, рвать на себе рубашку и добиваться этого во что бы то ни стало. Нужно идти другим путем. Общество должно осознать, что эти люди, чьим именем у нас так много чего названо и чьи памятники стоят по всей стране, они привели Россию к трагедии. И то, что связано с этим периодом это трагический период для нашей страны. Сначала надо это осознать. После этого я думаю, вопрос решится легко и просто.
А. ГРЕБНЕВА – Но ведь это осознание приходит не через названия улиц, потому что для многих уже название вокзала Ленинградский это уже не связано с Лениным, это просто само по себе явление, откуда люди ездят в Санкт-Петербург.
Л. МЛЕЧИН - Совершенно верно. Поэтому я начал бы не с этого. Я начал бы с изучения нашей истории и с понимания того, чем был советский период для нас, какой катастрофой была на самом деле Октябрьская революция для нашей страны. Какой катастрофой была гражданская война, сталинизм, раскулачивание. Сейчас даже перечислять не буду. Тогда это все проще бы решилось. Но в принципе от этого, если не нашему поколению, то после нас надо будет избавиться. В принципе не может стоять памятник Ленину в городе.
А. ГРЕБНЕВА – И тело лежать на Красной площади.
Л. МЛЕЧИН - Само собой. В принципе этого не должно быть. Я просто считаю, что если сейчас это у какого-то числа людей, особенно пожилых, которых надо беречь, каких бы взглядов они ни придерживались, это вызывает такую реакцию отторжения, то необязательно, говорю, что это ничего не решает. Оттого что мы переименуем вокзал, не изменится ситуация в голове. Вот с этого надо начинать. Сам факт, что у нас значительная часть людей все еще считает Сталина героем, а Ленина выдающимся человеком, который что-то сделал для России, это беда. А не в том, что стоит памятник.
А. ГРЕБНЕВА – А вы представляете себе ситуацию, что лет через 50 наше руководство России, не знаю, кто там будет в Кремле сидеть, что они признают и скажут: да, нам нужно совершить акт покаяния, осуждение сталинизма, все памятники Ленину будут сносить, переименовывать. Вы представляете себе такую ситуацию?
Л. МЛЕЧИН - Это я себе легко представлю, что очередной властитель скажет: убрать все памятники Ленину и все те, которые только что говорили, что памятники нужны, не трогайте наше прошлое, начнут говорить: какой негодяй, давно надо снять, как правильно сказал наш президент. Вот это я легко представляю. А вот чтобы наше общество осознало, что с нами происходило, что происходило со страной, каковы последствия этого, ощущаемые по сей день. Это я не очень уверен. Потому что никакого желания к этому болезненному процессу нет. Знаете как, болит, болит рука, ты понимаешь, что надо пойти сделать операцию, а не хочется. Немножко ноет и ноет. А пойдешь, будут резать, больно. Да ну ее. Так походим.
А. ГРЕБНЕВА – Давайте не будем далеко уходить от городских новостей. Но уже переместимся к выборам в Мосгордуму, кампания набирает обороты. Там сегодня были объявлены, к какому сроку должны быть поданы документы. И «Единая Россия» говорит, что ждут конкурентной борьбы на этих выборах. И в частности оппозиционное движение «Солидарность» попытается быть представленным тоже. Что вы ожидаете от этих выборов?
Л. МЛЕЧИН - Я думаю, что неплохо бы каких-то попросить людей, которые понимают, психологов, которые нарисовали бы портрет электорального поведения общества. Ведь все понимают, что мы играем, я сейчас говорю вообще о выборах, в некие игры. Те люди, которые будут депутатами, за малым исключением, они знают, что станут, стали депутатами, являются депутатами, не то что их кто-то избрал, а потому что их кто-то назначил. Могли бы назначить министром, зам. министра, послом, генералом. Назначили депутатом. Вот он депутат. Поэтому он конечно отвечает перед тем, кто назначил. А не перед избирателем, который его никогда не видел. Только по телевизору иногда показывают. Соответственно избиратель тоже, когда он идет избирать, понимает, что участвует в определенной игре. Он может или проголосовать за структуру, которая называется партия власти, потому что эти люди у власти и будут у власти и, в общем, отдает себе отчет, что как бы он ни проголосовал, все равно эти люди будут у власти. Или в силу каких-то внутренних соображений, такая натура боевая, темперамент, все кипит, он голосует за партию, считающуюся оппозиционной или являющейся. Притом понимает, что все равно власть к ним не перейдет. Начальниками они не будут. То есть его голосование такое просто эмоциональное. Это такая большая игра, я очень конечно очень лапидарно все редуцирую. Но такая большая игра, в которой участвуют все. И все всё более-менее понимают. Хотя неправ, что все всё понимают, есть большая группа людей, их всегда меньше на выборах, они приходят семьями, останавливаются у списков с фотографиями кандидатов и обычно отец семейства говорит: ну что, за кого сегодня проголосуем. То есть он тоже понимает, что участвует в какой-то игре, но такой веселой. На кого поставим. На гнедую или на рыжую.
А. ГРЕБНЕВА – Но может быть уже вопрос не в том, за кого проголосовать, а вопрос уже просто идти или не идти к избирательным урнам.
Л. МЛЕЧИН - Я думаю, что идти в любом случае.
А. ГРЕБНЕВА – Зачем? Если вы так все красиво обрисовали.
Л. МЛЕЧИН - Это так. Но, во-первых, есть аномалия. То есть если в каком-то месте, к большим городам это, как правило, не относится, в небольших местечках, где что-то совсем плохо, пойти решительно свою волю продемонстрировать, то это будет заметно. И может быть принесет какое-то улучшение на местах. Просто власть вынуждена будет отреагировать. Потому что у власти есть свои проблемы. Ей нужно показать, что выборы были одержаны в хорошей честной борьбе, и вот, несмотря на силу оппонентов, мы их всех победили. А если там низкий показатель, значит, местный руководитель по выборам лишится должности. Он должен как-то отреагировать, снять напряжение. Как в советские времена. Я хорошо помню перед выборами ходили агитаторы и если в какой-то общей квартире говорили: а мы вообще не пойдем на выборы, потому что у нас тут лифт 4-й месяц не работает, то они шли в исполком или райком партии и лифт ремонтировали. То есть, как минимум какой-то пользы в процессе выборов можно добиться. Кроме того, вообще надо пойти проголосовать, все равно свою волю выразить.
А. ГРЕБНЕВА – То есть вы пойдете?
Л. МЛЕЧИН - Надо пойти, всех призываю пойти и проголосовать.
А. ГРЕБНЕВА – Хорошо. Раз уж вы заговорили о том, что в регионах можно попытаться с выборами решить свои внутренние проблемы, опять у нас приходят тревожные сообщения в связи с кризисом уже на этот раз в Алтайском крае. Рабочие пытались перекрыть федеральную трассу, написали письмо в администрацию президента, хотят на этой неделе в среду устроить еще одну акцию протеста с перекрытием дороги. Потому что уже заводы стоят, не работают и денег не получают. При этом появились сообщения, что возбуждаются уголовные дела против тех, кто пытался перекрыть дороги в первый раз.
Л. МЛЕЧИН - Такие акты происходят во всем мире. Действительно так, печально вот что. Этот вопрос должен был бы решаться обычным порядком. Ну не платит предприятие зарплату, профсоюз подает в суд на владельцев, предприятие банкротят, продают и из этих денег выплачивают и зарплату, и отчисления. Что положено и налоги. А у нас это ничего не работает. Никакие нормальные механизмы не функционируют. У нас вопрос о выплате зарплаты уже в каждом ларьке скоро будет решать премьер-министр лично. Будет ездить по стране…
А. ГРЕБНЕВА – Он же показал пример.
Л. МЛЕЧИН - Я и говорю, он скоро будет решать эти проблемы по всей стране. С утра до вечера ездить и везде требовать выплаты зарплаты. Безумие. Вместо того, чтобы заниматься серьезными делами. Потому что не работает механизм. Не платят зарплату – предприятие банкротится. Банкротится - не значит закрывается. У нас какое-то превратное представление. Просто владелец некомпетентный и неумелый, он лишается своего предприятия. Его передают другому. Вот и все.
А. ГРЕБНЕВА – Его передают, но денег потом все равно не находятся.
Л. МЛЕЧИН - Как не находятся? Если предприятие работает, оно дает какую-то продукцию, значит там можно наладить производство, оно будет более эффективным и пойдет. У нас просто об этом никто не думает. Когда наш министр, я сейчас опять вернусь к любимой Белоруссии, когда министр сельского хозяйства говорит: представляете, что белорусы делают – пытаются насытить наш рынок дешевой и хорошей продукцией. Не дадим. Будет наше, дорогое, но похуже. Подешевле - работайте получше. Это я сейчас обращаюсь не к рабочим, а к владельцам завода. Снизьте издержки. Придумайте что-то, так во всем мире происходит. Кризис бьет не только по нашей стране.
А. ГРЕБНЕВА – Если бы владельцы предприятий думали не только о своих заработках и выгоде, а о своих работниках, о соцпакете, то была бы уже не Россия, а какая-то другая страна.
Л. МЛЕЧИН - Алиночка, они не должны думать о своих рабочих. Они должны думать о своем заработке. Но их обанкротили, лишили заработка. И до свидания. Ты остался ни с чем. Вот что. Вот если бы он боялся этого, то он бы поступал по-другому в момент кризиса. Он бы придумал реальную антикризисную программу, которая позволила бы ему работать, зарабатывать самому и кормить рабочих. А поскольку он сидит и ждет, когда приедет премьер-министр, распорядится выдать денег, зачем ему тревожиться.
А. ГРЕБНЕВА – Но так и происходит. Не будет ничего меняться.
Л. МЛЕЧИН - А с чего должно меняться. Кто требует, кто у нас в стране требует, чтобы у нас отменялось что-то серьезное. Покажите мне пальцем. Вернее, у вас пальцев на руке одной хватит.
А. ГРЕБНЕВА – А что делать этим алтайским рабочим?
Л. МЛЕЧИН - В профсоюз объединяться. Начинать хотя бы с этого.
А. ГРЕБНЕВА – Леонид, не знаю, чем вы так впечатлили нашего слушателя, но слушатель Иван на sms прислал возглас: очень жаль, что не Леонид Млечин президент России. Вас уже хотят в главы государства.
Л. МЛЕЧИН - Я рад, что есть хоть неравнодушные у нас слушатели. Надеюсь, что их много. Они слушают и сопереживают.
А. ГРЕБНЕВА – Тем более что мы говорили об острой теме – кризисное управление предприятиями. Сегодня же приходили новости по нашим информационным агентствами, что французские фермеры блокировали город Фер, требуя повышения доходов. На тракторах выехали, заблокировали трассу. Еще более казалось бы, не связанная с Францией новость – работники завода, который производит автозапчасти, захватили завод и угрожают его взорвать. Потому что у них тоже проблемы с зарплатой и выплатами. Там тоже, казалось бы, благополучные европейские государства, а люди на такие крайние меры идут.
Л. МЛЕЧИН - Сейчас благополучных государств нет. Кризисом охвачены все. Никаких рецептов, которые бы сейчас решали бы, нет. И конечно, люди реагируют, как могут. Тут ничего удивительного нет. У них есть, конечно, какие-то механизмы, но они хотят еще круче завернуть. Естественно, еще жестче ставят вопрос. И у нас так будет.
А. ГРЕБНЕВА – Вы упомянули еще - вступать в профсоюзы.
Л. МЛЕЧИН - У нас нет даже профсоюзов.
А. ГРЕБНЕВА – У нас есть федерация независимых профсоюзов.
Л. МЛЕЧИН - У нас нет профсоюзов. У нас нет никаких профсоюзов, которые располагают властью.
А. ГРЕБНЕВА – На заводе Форд мы помним.
Л. МЛЕЧИН - Только на заводе Форд и, кажется, это тоже потухло. У нас нет профсоюзов, которые были бы силой, которые бы защищали, которые бы располагали возможностями, которые брали бы за горло. Тут хороший случай, когда брали бы за горло предпринимателей, которые бы добивались решения своих проблем через суд. Но у нас суда нет.
А. ГРЕБНЕВА – То есть, у нас ничего нет.
Л. МЛЕЧИН - У нас и владельцы государственные. Как они государство за горло возьмут. Сразу же отправятся в прокуратуру или в местный отдел ФСБ на собеседование по статье – радикализм.
А. ГРЕБНЕВА – Тогда замкнутый круг получается.
Л. МЛЕЧИН - Да. А у нас так и происходит. Кризис везде. Не очень получается ни у кого, но ты видишь, тут одну программу предлагают, не получается, они следующую вырабатывают. А у нас никто не знает, в чем существо антикризисной программы. Какие умы над этим работают. Что они попробовали, не получилось. Что попробуют завтра. Как они думают о послезавтра. Что будет после кризиса. Разве у нас кто-нибудь над этим размышляет? Кроме отдельных одиночек, ученых, которые отодвинуты от принятия решений. У нас немножко замкнутый круг. Нас только тревожит, что газ кто-то пустит по другой трубе и наша хватка ослабнет.
А. ГРЕБНЕВА – Но бюджет от этого зависит.
Л. МЛЕЧИН - Вся страна получается, все общество эмоционально зависит от того, что мы кого-то держим за горло газом и нефтью, а только ослабнет – беда какая. И других эмоций нет. Вот сильного эмоционального сопереживания, давайте что-нибудь сделаем, давайте мы сейчас что-то придумаем, давайте двинемся вперед, отовремся от иглы, слезем с иглы. Очень трудно с иглы слезать. Я смотрел на телевизионных конкурсах огромное количество фильмов про наркоманов. С иглы слезть очень тяжело. Но надо. Как слезть с иглы и так далее, нефтегазовой естественно. Этого ничего в обществе нет. Общество дрожит и нервничает из-за трубы, которую проложили.
А. ГРЕБНЕВА – Но, прежде всего, общество дрожит и нервничает из-за того, что деньги не платятся на работе и нечем кормить детей. Но при этом тоже хватает только ума на то, чтобы перекрыть трассу.
Л. МЛЕЧИН - Это естественная реакция. Она отчаянная. А что должен отец семейства делать в городке, где больше нет зарплаты. Какие вообще к нему претензии. Давайте так, если бы был профсоюз…
А. ГРЕБНЕВА – Но он же не появится просто так, значит, этот глава отец семейства должен сесть и подумать, у нас нет профсоюзов, я буду первым, который его сделает.
Л. МЛЕЧИН - Он помнит, что были какие-то профсоюзы плохие, а почему он должен думать. Это профсоюзные организаторы должны заниматься.
А. ГРЕБНЕВА – Опять же которые обласканы властями.
Л. МЛЕЧИН - Нет, реальные профсоюзные организации. Но в той ситуации, когда профсоюзные организации не часть комплекса власти, а самостоятельные люди, которые находятся в противостоянии власти. Так как нормально должна жизнь развиваться. Если бы у них были профсоюзы, они бы поставили бы вопрос, обанкротили предприятие, заплатили бы, а дальше опять не получается. И тогда в отчаянии выходит и перекрывает дорогу, это один путь. А у нас сразу перекрываем. Потому что никаких других рычагов, никаких нормальных инструментов воздействия на ситуацию у него нет. У него есть или письмо премьер-министру, или выйти на дорогу. Но разве это жизнь, разве так может быть.
А. ГРЕБНЕВА – Наши слушатели на sms присылают сообщения и возвращают к теме переименования. В частности Алена пишет, что переименования просто зачеркивают весь 20 век.
Л. МЛЕЧИН - Зачеркнуть 20 век нельзя, потому что история вообще не умирает. Она живет в нас, это выражение Фолкнера замечательное. Она живет в нас, и мы по сей день несем в себе все то, через что прошла наша страна. И все наши реакции, и вся наша жизнь сегодня это результат того, что мы прожили в 20 столетии. Поэтому никуда не денешь.
А. ГРЕБНЕВА – Перефразируя то, что нам прислала слушательница: пусть все таблички висят, но в стране будет отношение определенное к Ленину, Сталину.
Л. МЛЕЧИН - Когда будет отношение, когда оно сформируется в соответствии с реальностью, тогда люди легко избавятся от этих табличек. А пока люди считают Сталина героем, а Ленина великим философом, таблички и памятники стоят. И еще пытаются новые вывесить. Такой позор для страны. В Воронеже плакаты со Сталиным. Просто позор. Вот не приходило в голову, Чикатило тоже знатный земляк для кого-то. Славу принес какую-то. Дело не в памятниках, но в принципе они конечно должны исчезнуть. Потому что мы плохо отдаем себе отчет в том, на самом деле что произошло. Я знаю, что очень многих людей обидела принятая в Европе резолюция, осуждающая и фашизм, и сталинизм, и призывающая нашу страну перестать восхвалять символы сталинского времени. А это справедливо. Ну как можно за что-то палача хвалить. Убил ребенка, но ведь конфеткой перед этим угостил. Какой добрый человек. Причем знал, какая конфетка ребенку понравится, поэтому прежде чем изнасиловать и убить девочку, он ее угостил той конфеткой, которая нравилась. Вот это что-то такое. Это какой-то чудовищный мазохизм. Это справедливое отношение. Так нельзя, действительно надо избавляться от этого. Но никакого желания нет. Наоборот, мы цепляемся за прошлое. И опору ищем. Не в завтрашнем дне, а во вчерашнем. Во вчерашнем величии, достаточно мнимом на самом деле.
А. ГРЕБНЕВА – Ирина спрашивает: пожалуйста, прокомментируйте ситуацию вокруг Черкизовского рынка. Я напомню, что у нас закрыт рынок, который уже последние несколько лет никак не могли закрыть. Сейчас там идут проверки разных служб. От санитарных до ФСБ и миграционных. И некуда деваться тем сотням, если не тысячами торговцев и китайских, и вьетнамских, которые там находились. Сейчас они перемещаются на другие рынки столицы. Уже так называемый Птичий рынок, местные работники возмущаются, что к ним наплыв китайцев происходит.
Л. МЛЕЧИН – Я, наверное, разойдусь во мнении со многими слушателями. Я не противник рынков. Я вообще радуюсь, чем больше торговых точек, тем лучше. Меня нисколько не смущают рынки, мы снимали в Западном Берлине у ратуши, самый центр города. И возле него стоят палатки, а то и просто с рук торгуют и одеждой, и едой, и мы с удовольствием бутерброды потом съели. Отснявшись, мы были очень довольны. Дешево. Очень удобно. Люди, торговавшие там, по внешнему виду было ясно, что они не коренные жители этой страны. И разговаривали на неизвестных нам языках. Не на немецком. Это было у ратуши. Все равно, что на Тверской возле мэрии стояли бы. Вокруг Долгорукого. Представляете, какое бы у нас вызвало это возмущение. Это удобно. Идут люди на работу, с работы, выскочили, съели бутерброд, купили домой чего-то. Я вообще полный сторонник того, чтобы торговых точек было много. Потому что когда их мало, это монополия. Это высокие цены. В Звенигороде был чудный рынок, несколько лет подряд отдыхал там в санатории. И ездили мы с женой туда на рынок. Огромный. Там еще курды торговали. А я как защитник прав курдов, они ко мне подходили, беседовали. Мне запомнилось. Прошло несколько лет, мы проезжали мимо, давай зайдем на рынок, купим клубники свежей. На площади нет рынка. Я пошел спрашивать, стоят две тетеньки торгуют. А говорю: а где же рынок. – А всё, нет.
А. ГРЕБНЕВА – Мы поддерживаем отечественного производителя.
Л. МЛЕЧИН - Они изгнали. Не надо тут нам этих чужих. Но рынка нет. Клубника там дороже, чем в Москве продавалась. Это никого не волнует. Неважно, что ничего нет, нельзя купить. Все дорого. Зато мы от них избавились. Нам не нужны здесь чужие. Вот что у нас с головой происходит. А мысль должна быть другая: больше продают, больше выбор. Можно купить, дешевле, лучше для семьи, для детей. Не надо нам.
А. ГРЕБНЕВА – Говорят, что это был просто рассадник криминалитета. Просто город со своими правилами.
Л. МЛЕЧИН - Не знаю. Как это выглядит со стороны, по-моему, это просто атака на Лужкова. Выглядит это таким образом. Какой-то повод был для того, чтобы его лишний раз атаковать. А то, что никто не знал, что там происходит? Очень сомневаюсь. Выглядит это просто как внезапная удачная атака со стороны.
А. ГРЕБНЕВА – Кого?
Л. МЛЕЧИН - А вот кого – не знаю. Мир такой, мир большой политики - там друзей мало.
А. ГРЕБНЕВА – Но Юрий Михайлович устоит?
Л. МЛЕЧИН - Я был бы большим сторонником того, чтобы он устоял. Я – за.
А. ГРЕБНЕВА – Это «Особое мнение» журналиста Леонида Млечина. Спасибо большое.