Константин Ремчуков - Особое мнение - 2010-03-30

Э.ГЕВОРКЯН: Здравствуйте. Я приветствую всех зрителей, слушателей программы «Особое мнение». В студии у микрофона Эвелина Геворкян, и сегодня я беседую с главным редактором «Независимой газеты» Константином Ремчуковым.

Здравствуйте, Константин. Для наших слушателей и зрителей напомню номер телефона, присылайте свои вопросы и сообщения: +7 985 970-45-45. Ну и также на нашем сайте echo.msk.ru идет прямая видеотрансляция. Константин, понятное дело, что, в основном, все сегодняшние наши обсуждения будут касаться печальных событий, которые вчера в московском метро случились. Вас вчера вот эти новости где застали? При каких обстоятельствах? Какие первые мысли у вас в голове появились?

К.РЕМЧУКОВ: С утра, естественно, дома меня застали эти новости. Бегущая строка на Евроньюс: «В Москве 40 жизней унесено взрывом на двух станциях метро». Вот так это было, бегущая строка. И таким образом я узнал. Приехал на работу, наши журналисты, уже 3 человека сообщили, что они в метро и они там остаются писать репортаж, беседовать с людьми, помогать кому-то. Ну, в общем, сразу мы включились в эту штуку. Ну и первое ощущение, что опять двадцать пять. Что ничего, как бы, радикально не изменилось, опять ужасный теракт, опять бедные невинные люди пострадали и беспомощность, и ощущение вот этой случайности выбора судьбы. Вот, человек опоздал на поезд – не опоздал, бежал, может быть, на автобус кто-то, вскочил. И, конечно, чуть позже уже начал я думать в терминах и других – не является ли попыткой скорректировать модернизационную повестку дня для России, не является ли это способом поменять повестку дня в настроениях людей? Потому что понятно, что в эти дни ощущение, что самое главное – безопасность, ну, как в свое время «лишь бы не было войны» является главным и рассуждать на какие-то более отвлеченные темы про Силиконовые долины, нанотехнологии и будущее выглядит неуместным – давайте наведем порядок здесь. Ну вот, такие мысли посетили меня вчера утром.

Э.ГЕВОРКЯН: Вы говорите, вы это вчера увидели, новость об этом на западном канале информационном. А наше телевидение, говорят, не ранее десяти часов только эту информацию дало. Как вы думаете, чем объясняется эта задержка, вакуум в информации?

К.РЕМЧУКОВ: Ну, у нас сегодня карт-бланш даже Вера Цветкова написала, поскольку она у нас отвечает за телевидение и она смотрит его. И когда ее попросили написать, она и перечисляет, что она смотрит всякие программы с Малаховым, плюс, еще с кем-то и ничего нет. Я знаю, что «Russia Today» на иностранных языках – вот, она была первая компания, которая информировала вчера с Маргаритой Симонян, генеральным директором или кто она там, главный редактор этого «Russia Today». Вот, я видел все и выяснили, что CNN со ссылкой на «Russia Today» в 8:15 дало первое сообщение о взрывах. Но в этом смысле опять аудитория западная – да, она не по CNN смотрела, а по «Russia Today». А внутренняя аудитория российская –долго, видимо, согласовывали, потому что Путин был в Красноярске, Медведев я не знаю где был, но пока решили, видимо, не тревожить. То есть не было сразу включения. Это, конечно, говорит о том, что отсталость, немодернизационная отсталость подхода к такого рода новостям осталась.

Э.ГЕВОРКЯН: С другой стороны, мы же понимаем, что эта тема всегда возникает. Здесь вопрос не только в том, чтобы подать – не подать качественную информацию, но и в том, что здесь затрагиваются интересы государственной безопасности, что здесь нужно быть очень деликатным. Вот, для вас вообще стоит такой вопрос? Или здесь?..

К.РЕМЧУКОВ: Ну, насколько я помню, когда Парфенова выгнали с НТВ, там главное обвинение было в том, что НТВ начало что-то показывать и фактически уведомляло террористов о каком-то перемещении войск и штурмующих частей. Но здесь же не об этом речь идет, а о том, чтобы проинформировать людей. Ведь, мы когда начали разбираться, у нас очень много в газету сообщений, звонков, просто такой вал с подробностями, и многие люди рассказывают, что они очень долго не понимали, почему они должны... На разных станциях, на Комсомольской, например. Не ехать, ждут поезда. Выходить в город. То есть они были лишены вот этой информации и узнавали уже, только когда кто-то на кого-то дозванивался и кто-то смотрел в интернете, и сообщал им, и тогда было. То есть люди не были информированы. Как здесь вести себя? Сообщить, что произошло 2 взрыва и вызвать панику? Ну, такой риск тоже существует. Но и совсем не информировать: почему нельзя в метро спускаться? Ну, те-то панику не вызовут, которые на входе. Им же никто не сказал «Там взрыв» и все. Ну, то есть, я думаю, что информационно пока мы были не так, как должны быть.

Э.ГЕВОРКЯН: Ну да. Более того, пришла сегодня информация, что официальные сайты ФСБ и МВД проигнорировали произошедшие теракты. То есть все другие сайты и уже, там, промолчим про Твиттер и другие, более мобильные службы, которые есть в интернете, все сообщали. А непосредственно сайты правоохранительных органов...

К.РЕМЧУКОВ: Ну, это лишний раз говорит о том, что когда сообщают нам об информатизации, об ответственности ведомств перед народом, информировать обо всем – в такие моменты выясняется вся декоративная сущность такого рода политики.

Э.ГЕВОРКЯН: А, вот, еще также нам вопрос прислала наш слушательница из Тель-Авива, она приносит соболезнования, знает, что такое. Но говорит, что ее вчера шокировали как раз таки российские телепередачи, потому что все с улыбочками, не отменили никакие ни «Доброе утро», ничего. Ну и плюс дальше вспоминает таксистов, которые задирали цены в отличие от американских коллег, которые бесплатно тогда 11 сентября развозили. Вот, вас это как-то удивило? Или это какие-то такие реалии, что уже обыденные?

К.РЕМЧУКОВ: Удивило что?

Э.ГЕВОРКЯН: Ну, вот, сам факт, информационный фон, вообще поведение людей.

К.РЕМЧУКОВ: Ну, поскольку я телевизор не смотрю практически, он меня не удивил. Я потом узнал вот уже от журналистов, что ничего не изменилось. Но таксисты наряду с хапугами, вот этими бомбилами и нормальные люди, которые вышли сами, даже добровольно сегодня ездят и развозили людей. То есть разное поведение было.

Э.ГЕВОРКЯН: Мы сейчас сделаем небольшой перерыв на минутку, и вернемся в студию, продолжим «Особое мнение» с Константином Ремчуковым.

РЕКЛАМА

Э.ГЕВОРКЯН: Мы снова в студии в прямом эфире «Эха Москвы», телекомпании RTVi. Я беседую сегодня с Константином Ремчуковым, главным редактором «Независимой газеты». И нам присылают вопросы для вас на номер +7 985 970-45-45. Вот, такая реплика к нам пришла от анонимного слушателя или зрителя: «Нам поднимают налоги, закручивают гайки, а наше правительство финансирует Чечню и Северную Осетию. Есть мнение, что дань Кадырову за спокойствие в Москве урезали в связи с кризисом, и Медведеву дали понять, что этого делать не стоит».

К.РЕМЧУКОВ: Такие... размашистые версии. Сейчас это нормально, еще люди раздражены и общественное настроение находится на грани между разумным пониманием общей беды и банальным скатыванием в какие-то националистические истерические поползновения. Обвинить кого-то в чем-то, я считаю, что такое серьезное испытание мы будем сейчас проходить, потому что проблема, как мы видим, практически не решилась с помощью силовых методов и даже не решилась с помощью добавленных к ним финансовых вливаний. То есть 2 инструмента прошедшего десятилетия, связанные с усилением спецопераций на Кавказе, с одной стороны, и огромным финансированием этого региона с другой, не решили эту проблему. И, вот, сейчас, конечно, серьезнейший выбор стоит: разобраться с Кавказом, ну, признав, что эти методы не являются эффективными, разобраться с Кавказом как с проблемой. Вот, идентичность людей на Кавказе. Воспринимают ли люди, которые живут на Кавказе – в Чечне, в Дагестане, в Ингушетии, в Кабардино-Балкарии – себя россиянами? Можно ли бороться с террористами только военными и социально-экономическими методами? Что делать с агентурной сетью? Кто может быть агентом, которого вы внедряете в эти организации? Какого рода организации действуют на Кавказе, и перечень их отличительных особенностей, в том числе идеологических. Можно ли противостоять враждебной идеологии и идеологии экстремистской? Потому что взрыв человека с поясом взрывчатки – это предельное выражение экстремизма: ты жертвуешь своей жизнью, уничтожая кого-то в террористическом акте. Так вот, тот, кто инфильтруется сюда, что у него должно быть в голове? Мы знаем даже по советской истории или, там, Израиль использует своих агентов для внедрения. Там есть четкое представление правды, которая на твоей стороне, - что, вот, я тут внедряюсь в банду, но результатом будет разгром этой банды в интересах какой-то правды. Вот, какая бóльшая правда должна быть в голове этого молодого человека, который будет агентом? Как он будет противостоять какому-нибудь агрессивному или экстремистскому ваххабизму? Какой набор ценностей и идеологии?

Так вот, идентичность. Кавказ – это часть России? Это россияне там живут? Вот, если там россияне, это один подход в том числе. Если это не россияне, а у них есть некая обособленность, то это совершенно другой подход.

Э.ГЕВОРКЯН: Это такие мудрые, но, может быть, они всего лишь риторические вопросы? Вы сами знаете, как ответить на эти вопросы?

К.РЕМЧУКОВ: Ну, я считаю, что нужно проводить исследования. У нас нет специалистов по Кавказу. У нас завтра выйдет статья хорошая. Саша Самарина обзвонила ведущих специалистов – и Тишкова, и Малашенко, и Мирского – вот, я смотрел сейчас перед выездом. Я видел, что люди фактически признают, что число специалистов-кавказоведов, оно ограничено, исследований серьезных не проводится. На Кавказе есть специалисты, но их исследования политизированный характер носят. Мы не очень понимаем эту проблему. И не понимая эту проблему, мы не можем выработать соответствующее решение, что делать с этим регионом, каким образом его обустраивать.

И, вот, предыдущий вопрос, который был по поводу сайтов ФСБ. Вот, я хочу сказать, что такого рода публикации, с моей точки зрения, не являются формальностью. Вообще, общение с обществом у власти по поводу каждого террористического акта – это отдельный осмысленный жанр, который нацелен на корректировку, с одной стороны, политики в отношении проблемы. А с другой стороны, максимальное привлечение общества к выработке новой политики для решения этой проблемы. Вот, я принес сегодня в студию (не поленился) 2 толстых книги, которые я периодически читаю. Одна называется «Расследование 11 сентября», а вторая – это доклад комиссии тоже от 11 сентября с выводами. Когда я смотрю на эти рекомендации, вот я вижу: «Первое, рекомендация. Правительство США должно определить и выставить приоритеты фактических или потенциальных террористических центров. Для каждого из них мы должны иметь реалистическую стратегию для того, чтобы обезвреживать террористов, используя все элементы нашей мощи национальной. Мы должны работать с другими странами в этом вопросе». И перечисляются: Пакистан, Афганистан, Аль-Каида. Следующее там по Пакистану, что надо с Мушаррафом. Если Мушарраф считает, что он нам союзник, это одна стратегия, другая. Что нужно делать с Саудовской Аравией? И так по каждой проблеме. Вот, предыдущие теракты не привели ни к одному такому документу у нас.

Э.ГЕВОРКЯН: Я просто для наших радиослушателей поясню, что эти 2 книги с исследованиями, которые принес Константин Ремчуков в студию, тут каждая такая, толщиной сантиметров по 6-7. То есть это огромные исследования, которые опубликованы по результатам этого теракта 11 сентября. Мы единственное, наверное, о каком расследовании, о результатах исследований комиссии слышали? Это после дела в Беслане, ну и там, опять же, мы знаем, что с этим докладом стало.

К.РЕМЧУКОВ: Нет. А здесь вот меня что поражает? Когда я внимательно читаю вопросы, заседания комиссии, приходят люди, делают показания. Им задают вопросы и происходит, как бы, уточнение. Каждое слушание – это уточнение функций: как могло случиться такое, кто отвечает за эту безопасность в аэропорту? Вот эта служба. А почему вот эта служба занята вопросом? А какие у нее ресурсы? А как они переподготавливались? А никак они не переподготавливались. Ага, хорошо. Так значит не переподготавливались. Так а почему же тогда мы им доверили? А в вашем ведомстве есть вот эта функция? Есть, но она недоразвита. Так, хорошо, создаем, значит, новое ведомство, которое будет отвечать за этот тип безопасности. Следующее. Что мы делаем с этим?

То есть процедура общественных слушаний как процедура корректировки реальных актуальных действенных процедур обеспечения безопасности. Вот, совпадение цели. Слушания не для интереса, не для того, чтобы кто-то щеки понадувал, да? А для того, чтобы та система, в которой исполнительная власть допустила такую прореху, общество в лице тех, кто уполномочен проводить это слушание, проводит корректировку существующих институтов. И то, что в США нету террористического акта с 2001 года, говорит о том для меня, что, скорее всего, выработанные рекомендации оказались действенными по обеспечению внутренней безопасности США. Вот, хотелось бы, все вот эти вопросы, которые в эти дни встают по поводу взрывов в метро и вообще терактов... Мне-то, знаете, пришлось очень много говорить в эти сутки, даже, может быть, слишком много на эту тему. Ну, звонят и думаешь, идти – не идти, но предпочитаешь идти, поскольку считаешь, что, может быть, что-то важное удастся сказать.

Вот что меня поразило? Что мы к этому теракту в Москве шли через целую сеть жесточайших терактов и расправ на Кавказе, к которым мы относились равнодушно. Убиваются министры, убиваются мэры, начальники силовых структур. Ну, вот, сообщения как из Сектора Газа, извините. И никакого сочувствия, никакой солидарности. Вот, выходы людей на улицы и демонстрация, что мы не боимся этих террористов. И, вот, сейчас даже. Вот, в Москве случилось. Мне кажется, ну, почему по всей стране не выйти? Вот, люди же многие запуганы, кто-то не хочет в метро спускаться, у кого-то пока какие-то фобии. Ну, выйти всей стране, миллионам людей, показать, что, во-первых, мы едины, все, независимо от цвета кожи и национальности, мы против терроризма в этом смысле и мы солидарны с теми, кто погиб. Ну, показать, что страна едина. Этого же нет! Нет такого мотива. Я не знаю, почему этого нет. Не то нет привычки, не то мы до такой степени разобщены. Но когда люди говорят о гражданском обществе, ну, оно ж с чего-то должно начинаться? Потому что сейчас оправдание, почему мы не можем выйти на улицу – у нас нету ячеек гражданского общества. Ну, давайте создадим. Может быть, через такой выход солидарности и начнет формироваться какое-то чувство плеча, локтя?

Э.ГЕВОРКЯН: Может быть, в продолжение той темы, которую вы затронули, что лишь теракты в Москве задевают за живое нашу общественность и разносятся по всем СМИ и об этом трубят. И когда подобное же происходит где-то в других регионах, об этом молчим. Вот здесь такой вопрос вам задает инженер из Самары: «Согласны ли вы, что теракты именно в Москве стали следствием того, что Россия давно перестала быть федеративным и превратилась в унитарное государство? Ну, в частности, являются ли взрывы, по-вашему, в том числе следствием выстроенной вертикали власти?» То есть какая-то прослеживается, по вашему, логика в том, что только когда бьют в центр, когда им удалось это совершить только здесь это вызывает такой резонанс?

К.РЕМЧУКОВ: Нет, я думаю, что там вопрос, наверное, в другом немножко. Как бы корректировать нашу политику, да?

Э.ГЕВОРКЯН: Политика, политика проводимая, да.

К.РЕМЧУКОВ: Ну, взрывы в Москве – это хит. Вообще, в крупных центрах. Кстати, в этом докладе тоже сказано: «Любой город Америки может являться объектом атак террористов, но, все-таки, их целью и самым большим достижением является, если теракты будут совершены в Нью-Йорке и в Вашингтоне. И поэтому, как бы, формируя новую структуру безопасности, они исходят из того, что во всех городах Америки должны быть соответствующие созданы структуры и процедуры, и навыки у людей борьбы для этого. Ну, имея в виду вот эти приоритеты.

То, что де-факто унитарное государство, я думаю, что даже с нашим слушателем из Самары даже спорить не приходится. Наше государство, с моей точки зрения, в значительной степени утратило федеративный характер. Оно унитарно и сама идея вертикали – это идея унитарного государства. Распределение налогов в пользу федерального центра – это идея унитарного государства. Централизация взамен децентрализации, принятие многих решений – это идея унитарного государства. Поэтому безусловно...

Э.ГЕВОРКЯН: Ну и вот сегодняшняя реакция наших властей о том, что мы сильные по-прежнему, вот уже как 10 лет после всех предыдущих лет сильные. Что будем, ну, сегодня там не мочить в сортире, какая-то другая лексика была.

К.РЕМЧУКОВ: «Будут уничтожены».

Э.ГЕВОРКЯН: Ну да, из того же семантического ряда. Как вам кажется? Как вы оцениваете именно такую реакцию властей? О том, что мы сильные?

К.РЕМЧУКОВ: Ну, реакция, наверное... Кто-то советует, что сказать. Я надеюсь так, мне хотелось бы знать, хотелось бы верить в то, что наши лидеры думают сложнее, чем они говорят. Потому что говорят они очень просто, очень примитивно. Такое ощущение, что их целевая аудитория успокоится от того, что они браво скажут «Всех поймаем, всех уничтожим». Ну, действительно, вопрос-то... Может, не надо всех уничтожать? Поймать надо. Может, сначала поговорим с ними? Узнаем, кто их финансирует. Если мы их убьем, мы никогда не узнаем много. То есть убийство является последней возможностью победить.

Э.ГЕВОРКЯН: Ну вот тут еще реплика: «Вам не кажется, что все эти террористы, сомалийские пираты, нигерийские повстанцы и прочее, все просто необходимы политикам и финансистам?» До такой крайней мысли вы не доходите?

К.РЕМЧУКОВ: Ну... Можно это использовать. Знаете, вот, весь набор такого рода гипотез, что они кому-то нужны, может рассматриваться как одна из версий. Но мне более такая, похожая на правду версия, является та, что нашим противником является идеологический противник. Серьезный идеологический противник. И он борется.

Э.ГЕВОРКЯН: Мы сейчас прервемся на небольшой перерыв и продолжим программу через пару минут.

НОВОСТИ

Э.ГЕВОРКЯН: Продолжаем программу. У микрофона Эвелина Геворкян, и сегодняшний мой собеседник – главный редактор «Независимой газеты» Константин Ремчуков. Ну вот только что к нам пришло SMS-сообщение от Андрея из Томска, он говорит: «Как только начались массовые митинги против власти, конкретно против Путина, так сразу теракты, общий невидимый враг. Вам не кажется это странным?» Я просто уже чтобы закрыть эту тему, да? Этой версией заговоров, которая может исходить от самой власти или как минимум поддержка власти, потому что ей выгодны подобные истории. Вот, как вы на это ответите? Мы с вами начали разговор в перерыв.

К.РЕМЧУКОВ: Ну, как минимум, надо понимать, что власть не едина в данном случае. Потому что надо понимать, что здесь подозревается то крыло власти, которое связано с Путиным, да? Ну, что здесь я могу сказать? Что это лишний раз доказывает, что не надо ничего запрещать людям, то, что разрешено Конституцией. Хотят собираться, хотят митинговать – ну, это часть нормальной жизни. По крайней мере, не будет таких гипотез, которые в головах многих людей могут превращаться и в убежденность, что, на самом деле, это таким образом пытается прекратить разброд и шатание и вот эту демократизацию, о которой говорят в рамках модернизационной риторики.

Вообще, мы сегодня в газете писали и я, когда вижу, что состав, который был взорван, это «Красная стрела», что это случилось после того, как убили Саида Бурятского и сказали, что теперь точно доказано, что этот мертвый человек был причастен к взрыву «Невского экспресса», то я, конечно, не увязываю это с митингами. И я беседовал с военными людьми, которые мне сказали: «Константин Вадимович, ну, было же совершенно очевидно, что и «Невский экспресс» как часть, и нынешний теракт – демонстрация того, что боевики говорят «Мы переносим террористическую деятельность на территорию России с Кавказа. Не только на Кавказе будем убивать ваших ставленников». Поэтому с этой точки зрения я придерживаюсь версии, что есть какие-то сигналы. Потому что если уж до такой степени считать, что ничего не имеет значения... Название поезда «Красная Стрела» – не имеет значения, то, что взрыв произошел на станции Лубянка – не имеет значения. Как я слышал кого-то, говорит «Что вы придаете значение? Большинство людей не знает, что такое Лубянка». А как? Лубянка фигурирует в информационных сообщениях, «Взорвано что-то на Лубянке». Лубянка – это, наоборот, с моей точки зрения, постоянно словосочетание «взрыв на Лубянке» - он...

Э.ГЕВОРКЯН: Вот я сегодня один из заголовков видела, в метро пока видела: «Лубянка проглядела взрыв».

К.РЕМЧУКОВ: Да. А кто-то говорит «Да это не имеет значения». Все имеет значение. Потому что когда люди идут на такого рода теракты, у них все имеет значение. Поэтому я как раз сторонник того, что это продолжение вот этих операций, и это ответы, это сигналы, это все связано, скорее, с этой войной с терроризмом, нежели с путинскими призывами к отставке.

Э.ГЕВОРКЯН: Ну и потом согласитесь, что все последние наши встречи, программы и вообще все последние месяцы мы говорили совершенно на другие темы, да? Или экономический кризис, последствия, как раз таки запреты митингов, возмущение граждан, беспредел, который в силовых структурах творится. И все как-то позабыли об этой теме безопасности, о террористической угрозе. И вот нам сегодня таким образом об этом напомнили.

А сейчас мы немножечко сменим тему. Прокомментируйте, пожалуйста. В Госдуму внесена обновленная версия законопроекта об уголовной ответственности за реабилитацию нацизма. Вот, новая норма предлагает дополнить Уголовный кодекс статьей «Реабилитация нацизма», и вводятся более строгие штрафы до 300 тысяч рублей, и в том числе лишение свободы до 3-х лет за реабилитацию нацизма.

К.РЕМЧУКОВ: Как говорили в советское время, «не читал, но одобряю». (смеется)

Э.ГЕВОРКЯН: Одобряете?

К.РЕМЧУКОВ: Конечно, одобряю. Нацизм, вообще все, что связано с нацизмом, с фашизмом, с экстремистами, с большевизмом, с экстремистскими проявлениями я одобряю, потому что, ну, все же какой-то период в истории живут иллюзиями. Когда случилась Октябрьская революция, все жили иллюзией до 1937 года, до Лиона Фейхтвангера, визитов в Москву Бернарда Шоу. Там кто еще ездил сюда и описывали это чудо? За 20 лет преображенный мир, дух новый совершенно, мир без эксплуатации. Потом выяснилось, что все это не так и что это чудовищный геноцид собственного народа во имя каких-то идеологических догм и убеждений конкретных садистов, да?

Гитлер пишет книжки, создает партию, побеждает на выборах, хочет завоевать Европу, накормить людей, дать им достоинство после Версальского мира, что очень важно. Потом заканчивается газовыми камерами, беспощадным уничтожением людей в Европе, беспрецедентным тоже и осмысленным. Убийство как акт добродетели. Ну, учиться надо.

Исповедовать, что такую доктрину, которая уже доказала, что она ведет к человеческим потерям – значит, должен быть запрещен. А экспериментировать демократию в свободу, а давайте посмотрим, что из этого выйдет... Каков будет фашизм, там, или нацизм XXI века? Вдруг он будет с человеческим лицом?

Э.ГЕВОРКЯН: Ну и вот здесь же вопрос из США: «Теракты с участием смертников, как правило, устраивают сторонники радикального ислама, который в последнее время получил широкое распространение, как в свое время коммунизм и фашизм. Может, пора называть вещи своими именами и всем государствам, в том числе мусульманским включиться в борьбу с этим опасным течением в мире, этим течением ислама опасным? Однако, большинство мусульман мира, в том числе и в России направляют на борьбу с Израилем и США, а не со сторонниками всемирного халифата». Что вы ответите?

К.РЕМЧУКОВ: Я абсолютно убежден, что все страны с религией Ислам, все государства, все их руководители должны принимать участие на глобальном уровне, там, большая тридцатка в совещаниях и обсуждать эти темы. Конечно, без подключения этих стран – Саудовской Аравии, Ирана, Египта, Судана – без подключения на государственном уровне к обсуждению этой проблемы, подключения спецслужб западных, российских и из этих стран, невозможно в этой борьбе быть эффективными. Поэтому я думаю, что большинство мусульманских стран, если так можно их назвать, они против радикального ислама. И исходя из норм права, которое существует сегодня, я считаю, что международное сотрудничество может подтолкнуть их к запрету и к вытеснению из поля существования этих мечетей, там где проводятся все эти наборы, все эти курсы.

Э.ГЕВОРКЯН: Еще, я думаю, мы успеем на один вопрос от наших слушателей ответить. Из Санкт-Петербурга вопрос: «Почему в эти дни слышится столько бреда, маразма и откровенной мерзости от чинуш? В результате чиновничьего теракта на Саяно-Шушенской ГЭС погибло 75 человек, причем, под угрозой было около 200 тысяч человек. Ни от кого тогда не последовало предложения о тотальной дактилоскопии чиновников, усиления контроля ФМС за детьми чиновников, сколько они там учатся заграницей, сколько тратят. Как сейчас, когда от рук глупых шахидок погибло 39 человек, раздаются крики об ограничении прав граждан, свободы их перемещения и собраний. А у граждан спросили: им это надо?» Вы бы стали эти параллели вообще, в принципе, проводить?

К.РЕМЧУКОВ: Там все, наверное, поток сознания в этом письме.

Э.ГЕВОРКЯН: Ну, почему же? Здесь вполне себе проводится, что от халатных действий чиновника погибло куда больше человек, а здесь всего 39 жертв и почему вдруг такие меры как по борьбе с терроризмом против халатности чиновников не предпринимаются?

К.РЕМЧУКОВ: Там халатность чиновников была причиной? Я просто не очень помню.

Э.ГЕВОРКЯН: В Саяно-Шушенской ГЭС?

К.РЕМЧУКОВ: Да. По-моему, это частное предприятие, акционерное общество. Там не чиновники, там бизнесмены, там технологические проблемы. Там, насколько я понимаю, много было проблем, связанных с теми, кто управлял этой ГЭС. Не чиновники. Ну, бог с ним, я понимаю общий пафос, накопленное раздражение. Ну, по этой логике, знаете, если идти, надо смотреть на общественные последствия тех или иных событий. Ежегодно в России погибает в автомобильных авариях 30 тысяч человек. Это не 30 человек и не 40, которые в теракте, и не 100. 30 тысяч. Но это не ведет к каким-то революциям. Это не ведет к изменению политического курса, это не приводит к серьезным изменениям структуры управления государством и демократией. А теракты – там в Беслане погибли люди, и первыми своими актами отменяется выборность губернаторов. То есть, вот, так устроено общество, что теракты ведут к более серьезным политическим последствиям, поэтому к ним такое и внимание. Ну и теракты, конечно, хотя я считаю, что безобразие то, что случилось с Саяно-Шушенской ГЭС и жалко людей, но теракты – это как инструмент политической борьбы, ну, давно находятся в поле зрения людей, поэтому такое отношение.

Э.ГЕВОРКЯН: Ну что ж? Спасибо. Это было особое мнение Константина Ремчукова. У нас в гостях был главный редактор «Независимой газеты». Спасибо вам за участие и до свидания.