Эдуард Лимонов - Особое мнение - 2011-01-17
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Здравствуйте. Это программа «Особое мнение». Я приветствую в этой студии Эдуарда Лимонова. Здравствуйте.
Э. ЛИМОНОВ - Добрый вечер.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Первый вопрос задам, как вы думаете, 31 января получится дойти до Триумфальной площади?
Э. ЛИМОНОВ - Одному богу известно и правоохранительным органам, какие у них планы для нас. Потому что в данном случае они у нас агрессивны и диктуют условия игры каждый раз.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Получается, вы будете полмесяца сидеть в СИЗО, потом ждать очередного 31 числа, пытаться дойти до Триумфальной площади и потом опять в СИЗО.
Э. ЛИМОНОВ - Нам многое все же удается. А потом не надо забывать, что мы не насильственное гражданское движение гражданского неповиновения. Не надо путать с МВД и ГУБОПами, РУБОПами, ГУВД и так далее.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Давайте вернемся к событиям 31 декабря. Вы довольно подробно рассказали, как все получилось. Единственное, я не очень поняла, а за что вашего товарища Кирилла Манулина посадили, которого вы взяли с собой просто как свидетеля.
Э. ЛИМОНОВ - Я не взял его с собой, а он вызвался быть свидетелем и, безусловно, это было необходимо так или иначе. Мало ли что могло случиться.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Вот вы вышли на улицу 31 декабря.
Э. ЛИМОНОВ - Я быстро перескажу, как это было. 31 декабря, 15.30, из кухни моей квартиры на Ленинском проспекте во дворе дома мы видим скопление автомобилей и опера бегают. И мы посмотрели и наметанным опытным взглядом определили, что это конечно не наружное наблюдение, для наружного наблюдения достаточно трех человек в машине и все. А там были десятки людей. И такое количество собирается только для того чтобы задержать, арестовать человека. Но все равно долг повелевал, я один из уведомителей и традиционный уведомитель уже два года заявитель митингов на Триумфальной по 31 числам. Надо было выходить. В 17.02 мы вышли из подъезда и к нам тотчас же бросились из всех щелей и опера и люди в форме Второго оперативного полка милиции. Они сказали мне: вы пойдете с нами. Я говорю: что, вы меня задерживаете. – Да, задерживаем. Я спросил: какие основания? – С вами хотят провести профилактическую беседу о недопустимости участия в несанкционированных митингах. Я сказал: может быть, вы проведете беседу со мной после, на Триумфальной меня возьмете и проведете беседу. Но так как это слуги государевы, их много, они вооружены, а мы всего лишь горстка защитников Конституции, то пришлось пройти в появившийся из-за угла автобус. И начались все эти будни арестанта.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Будни, раскрашенные признанием судьи, что он не может дозвониться до вашего адвоката.
Э. ЛИМОНОВ - На это не стоит обращать внимание, все было вопиюще отвратительно, такая полицейщина. Это напоминало кадры из времен Пиночета. Например, в зале судебного заседания, где меня судили, где-то с половины десятого до без четверти одиннадцать вечера 31 декабря, были только одни милиционеры. Единственный человек в гражданском – это старушка в облезлой шубе, которую пытались мне всучить как адвоката. Я ее отверг, но судья не отверг старушку. Он отверг мое предложение перенести суд, дать мне возможность вызвать свидетелей и провести суд с участием моего адвоката.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Это все было очень быстро.
Э. ЛИМОНОВ - Очень быстро. Судья, задыхаясь, спешил. И все было сделано уже без четверти одиннадцать. Судебное решение было принято.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - А с Кириллом Манулиным что произошло?
Э. ЛИМОНОВ - Кирилл ожидал в коридоре своей очереди быть судимым.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - А он не мог выступить свидетелем у вас?
Э. ЛИМОНОВ - В нормальном суде он должен был бы выступить моим свидетелем. Но в этом трибунале или чрезвычайке этой естественно он этого сделать не мог.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - За что его взяли? Вам приписали целый букет всего.
Э. ЛИМОНОВ - За компанию. То же самое.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Прекрасная статья.
Э. ЛИМОНОВ - Обвинения у него те же самые. Ругался у дома 86 на Ленинском проспекте матом, каких-то женщин оскорбил. У меня фигурировала одна женщина. Но в его постановлении о его судьбе, которое приговаривало его к 8 суткам, нет ни слова обо мне. А в моем нет ни слова о нем. И получается, что два человека приблизительно, как они говорят в 18 часов 50 минут сепаратно ругались у дома 86.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Может быть, у вас был такой флешмоб.
Э. ЛИМОНОВ - Ни он меня не видел, получается, ни я его. И милиция тоже не видела.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Наверняка еще и женщины не видели, которых вы якобы оскорбляли.
Э. ЛИМОНОВ - Фамилии женщин неизвестны и женщин нет в природе.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Удивительно. Оригинальный флешмоб такой.
Э. ЛИМОНОВ - Это насилие в чистом виде.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Встречаемся на Ленинском 86, ругаемся матом.
Э. ЛИМОНОВ - Чем интересно это задержание и чем оно отличается от всех предыдущих. Что власть уже демонстративно хочет продемонстрировать свою эту абсурдную какую-то волю, каприз. Вот хотим обвинить в мелком хулиганстве, хотим заявить, что, вы человек…, я человек статусный, безусловно, я естественно человек опытный, я человек с положением в обществе, как я могу себе позволить еще в моем возрасте где бы то ни было ругаться публично. Естественно, не могу. Но вопреки всему я еще, оказывается, оказывал сопротивление, отталкивал милиционеров.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР – Вы сказали, что есть некие новые что ли штрихи в этом задержании, что власть может любой свой каприз, нам хочется задержать этого человека, арестовать, посадить, мы это сделаем. А разве раньше такого не было? Вы не замечали?
Э. ЛИМОНОВ - Поскольку я бывал каждый раз задержан, вот уже два года, начиная с 31 января 2009 года, то раньше какая-то доля оснований присутствовала. Например, я как заявитель, моя подпись стоит под уведомлениями каждый раз, я никогда не отрицал, что я являюсь заявителем и таким образом организатором. И если мне назначали штраф, например, то в этом была какая-то доля…, я не был согласен с тем, что мэрия или федеральные власти имеют право запрещать митинги. Нет. Митинги носят, подача заявок носит уведомительный характер. Но, тем не менее, свою определенную долю «вины» если хотите за то, что мы собирали людей туда…
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Ответственности.
Э. ЛИМОНОВ - Ответственности, назовем ее ответственностью, вы правы, ответственности я не отрицал и всегда говорил: да, я это делал сознательно и сознательно защищал Конституцию. Призывал граждан приходить и защищать. То сейчас же даже этой доли определенности не существует. Все фантастическое, все придумано и это очень опасно не только по отношению ко мне, а вообще ко всем. Поскольку если сегодня есть лжесвидетели, их достаточно, в том же Втором оперативном полку милиции, которые готовы дать любые показания, то завтра они дадут чудовищные показания о том, что либо я, либо Борис Немцов, либо Константин Косякин, либо Владимир Тор взяли и убили кого-то например. Что угодно сделают. Подложат как бандитам подкладывают наркотики, патроны. И это просто огромный шаг в сторону фашизации режима. Потому что это уже черты типичного фашистского режима, который пренебрегает полностью общественным мнением.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - 31 января. Две недели осталось. Вы подаете заявку на проведение акции, на этот раз вы собираетесь провести еще и шествие. И существует опять параллельная заявка от Людмилы Алексеевой. События 31 декабря и последовавшие за ними аресты и посадки, они эти разногласия между вами и Людмилой Алексеевой увеличили или наоборот, вы сможете найти какие-то пути консолидации? Потому что Борис Немцов был на санкционированном митинге, хотя потом он пытался прорваться.
Э. ЛИМОНОВ - На мой взгляд, это подтверждение правоты моей позиции, когда я утверждал, что с этой властью, ЭТОЙ – с больших букв, невозможно договариваться. Людмила Алексеева постоянно говорила о том, что надо договариваться, нужно уступать. Вот ее сейчас, с ее позиции таким кованым милицейским сапогом столкнули. Потому что стало ясно, что разрешенный, неразрешенный, они ее дискредитировали чудовищным образом в глазах общества.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Ну почему?
Э. ЛИМОНОВ - Как почему?
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Борис Немцов, пока был на этом митинге санкционированном, все было в порядке, пока он ни начал прорываться по Тверской уже через оцепление.
Э. ЛИМОНОВ - Я не знаю, куда он там прорывался.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Я просто была там и видела.
Э. ЛИМОНОВ - У меня совершенно другие данные. В любом случае он вышел с разрешенного митинга. Что они говорят, это детали. Но, глядя на всю эту ситуацию, стало совершенно неважным после 31 декабря эта мышиная возня упрямых Алексеевой и ее сторонников. Это мышиная возня. Давно надо бы отцепиться от этого обоза. Правозащитники уже перестали играть какую-то роль в этом всем. Потому что какая правозащита в фашистском государстве. Есть только один способ защиты себя в фашистском государстве, но я не стану его оглашать на радио.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Правильно, потому что 282 статья подкарауливает нас отовсюду.
Э. ЛИМОНОВ - Потому что нас подкарауливают все статьи Уголовного кодекса и смотрят из-за угла зловещими глазами.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Тогда давайте подробнее про вашу заявку и что вы планируете 31 января.
Э. ЛИМОНОВ - Мы заявили демонстрацию, потому что площадь 31 декабря была тотально огорожена. Таким образом, если не удастся провести митинг, то возможно удастся провести демонстрацию.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Количество участников?
Э. ЛИМОНОВ - Мы заявили количество 2500 человек.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Есть какие-то хотя бы призрачные надежды, что акцию разрешат?
Э. ЛИМОНОВ - Знаете, мы не устроены таким образом. Ни я, ни вообще политика так не устроена. Ведь если рассчитывать все время ждать успеха и ждать, когда будет 85%, и сказать, вот тогда мы идем. А если меньше, не идем. Мы все равно идем, потому что мы добиваемся свободы. Огромный риск как всегда. Неизвестно, что сделает власть.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Если говорить о тех 15 сутках, что вы провели в заключении, параллельно также и Борис Немцов сидел, поменьше дали Илье Яшину. Господина Косякина тоже лишили свободы. Но почему-то в центре внимания оказался Немцов. Как вы считаете, почему?
Э. ЛИМОНОВ - Борис Ефимович Немцов он герой буржуазии. А у нас СМИ в основном все-таки происхождения буржуазного и естественно, он нравится СМИ, считают его своим. Меня лично никто никогда своим не считал. Поэтому я не вижу ничего удивительного в том, что происходит. Вот сегодня проходила пресс-конференция в независимом пресс-центре в 13 часов, и почему-то даже у вас на радио я слышал, что это пресс-конференция Бориса Немцова. Она таковой не являлась. Эта пресс-конференция была задумана еще когда мы все сидели в спецприемнике, предложено это было мною провести пресс-конференцию с участием всех, кто сидел, включая и Илью Яшина, и Косякина и Владимира Тора, который сейчас сидит еще 15 суток в дополнение к 10 суткам. Это предложение было принято, но почему его озвучивают как пресс-конференция Немцова, это пристрастие, я не герой буржуазии, я скорее народный герой, я смею так считать. Потому что буржуазного во мне ничего нет. И Борис Ефимович герой буржуазии. Поэтому он так нравится буржуазии.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Насколько я знаю, Борис Немцов собирается примкнуть и к вашей акции 31 января. Он планирует одновременно и на той акции побывать, и на вашей.
Э. ЛИМОНОВ - Это я всегда говорил, сидеть одной задницей на двух стульях. Это может быть и приносит какой-то немедленный успех, но потом начинает людям не нравиться.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Эта неопределенность позиции?
Э. ЛИМОНОВ - Да, я думаю, что надо быть куда более определенным, тогда будет…
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Так после 15 суток логичнее было с вами что ли пойти?
Э. ЛИМОНОВ - Я не знаю. Это вы спросите у Бориса Ефимовича. Я отношусь к нему с неизменным доброжелательством, и ведет он себя как храбрый человек, будем жить, увидим, что будет дальше. Это его первая отсидка.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - В этом плане вы более опытный человек.
Э. ЛИМОНОВ - К несчастью. Или к счастью, кто знает.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Не знаю, в условиях современной России это к счастью или нет?
Э. ЛИМОНОВ - Что можно сказать, я сидел, приговор у меня был 4 года, я отсидел 2,5 это огромный опыт жизненный. И от него я уже никогда не избавлюсь и не откажусь. Это в развитии личности опыт позитивный. Конечно же, это опыт страдания, аскеза, монашества такого крайнего, убогости, ну и возвышает подобный опыт тоже.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Сергей Алексеев из Томска спрашивает: а что может послужить причиной для прекращения ваших акций 31-го? Как по-вашему это должно закончиться?
Э. ЛИМОНОВ - Я полагаю, что это не закончится, потому что если посадить меня, можно и меня упрятать, можно упрятать других основных участников этого конфликта с властью. Но люди будут выходить все равно. Всегда найдется, кому выходить. Более того, то, что мы делали упорно в течение двух лет и продолжаем делать, оказало влияние на всю российскую ситуацию. Вспомните начало 2009 года, как было глухо. Мы что сделали? – мы подали пример, люди вначале над нами посмеивались, и говорили: ну что они там добьются, вот выходят и что, никакой победы. На самом деле, глядя на наше упрямство, на наше упорство, люди начали понимать, во всяком случае, протестные активисты, кто готов сделать нечто для того, чтобы изменить судьбу страны, они начали понимать, что формула очень неплохая постоянных ударов в одну точку. Помните как появился, вдруг немножко отдавал плагиатом День гнева. По 12 числам. Формула тоже. Левый Сергей Удальцов и правозащитник Пономарев. Вам это напоминает безусловно формулу Триумфальной изначально. Вслед за Днем гнева появились и на Манежной люди.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - То есть вы открыли новую страницу уличной политики.
Э. ЛИМОНОВ - Мы показали пример. А вообще как я люблю говорить, политика это искусство подражательное. Это действительно ничего нового не придумаешь. Вслед за российской Октябрьской Великой Социалистической революцией произошли социалистические революции еще в десятках стран. Включая великий Китай и так далее. Это искусство подражательное. Однажды выдуманный какой-то новый рецепт потом используется целыми поколениями. Мы раскачали…
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Вы раскачали новое поколение.
Э. ЛИМОНОВ - Я считаю, что мы раскачали и хотя бы стратегией 31, ограничимся этим, мы раскачали Россию, подали пример.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Все-таки немного обидно, что так получилось с изначальным составом заявителей. Нет никаких путей для объединения?
Э. ЛИМОНОВ - Я думаю, что ничего, политика это такой калейдоскоп. Ребенок вертит и калейдоскоп, рисунок меняется постоянно. Такова политика. Я три года работал с Гарри Каспаровым. Где сегодня Гарри Каспаров в политике. Где-то тихо сидит, не слышно ничего. Теперь вдруг появился Немцов. Ну я работаю со всеми, нам нужно широкое объединение сил, безусловно.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Но вот эти широкие коалиции недолговременны.
Э. ЛИМОНОВ - Но мы движемся таким образом куда-то. Я помню, как зверски разгонялись «Марши несогласных» 3 марта в Санкт-Петербурге, 14 апреля в Москве, 15 апреля в Санкт-Петербурге. Просто зверски, людей месили дубинами. Сейчас этого нет. И когда нам говорят, что вы ничего не добились, я говорю: вы не видите. Конечно, мы не гарантированы от того, что в нашем авторитарном государстве завтра какой-нибудь каприз в голову тиранам или тирану или десятку тиранов ни ударит и ни придумают, введут какую-то пиночетовщину и будет у нас вот так. Но все равно результаты есть.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Результаты есть, это уже неплохо. Очень много вопросов приходит от наших слушателей, задам тот, который еще до эфира успел задать инженер из Москвы Чеботарев: если обстановка в стране будет развиваться по белорусскому сценарию, оппозиция уйдет в подполье?
Э. ЛИМОНОВ - Видимо, придется уйти в подполье. Это естественно. А вообще конечно, если нас будут убивать, то придется отвечать соответствующим образом. Невозможно же, это же не 15 суток. Если начнут убивать.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - А есть какие-то предпосылки сейчас в стране?
Э. ЛИМОНОВ - Все зависит сейчас от позиции власти. И всегда зависело. Мы выдвинули вызов, мы бросили вызов. Власть реагировала по-разному, но никогда не пришла к простейшему решению, не разрешила митинг. Разрешите митинг.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - И все, вы думаете, что достаточно один раз разрешить митинг?
Э. ЛИМОНОВ - Не в этом дело. Разрешите митинг, где не Людмила Михайловна будет стоять, а разрешите митинг, уведомление подано и подписано мною тоже. Я в этом смысле как такая проверка на вшивость режима. Если допустят меня, значит действительно можно говорить о том, что что-то в стране меняется. А если нам скажут, завтра мы разрешим, смотрите, Жириновский любой митинг может провести. Это что, показатель чего-либо? Нет, а вот в данном случае моя личность вызывает активнейшую дикую злобу. Если власть поймет, что мнения политические в стране должны быть разными и что такие люди апологеты ненасильственного сопротивления, мирным путем пытающиеся добиться гражданских свобод в стране, если на нас будут смотреть как на явление абсолютно естественное и вести себя подобающим образом, это будет победа каждый раз.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Вы считаете, сейчас власти вас лично боятся?
Э. ЛИМОНОВ - Власти боятся, конечно, не меня лично, человека, во мне 70 килограммов и метр 72 роста.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Но вы сами говорите, что вы человек статусный.
Э. ЛИМОНОВ - Безусловно, у меня есть популярность, и…
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - За вами идут люди.
Э. ЛИМОНОВ - Безусловно, конечно, статусный…
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Вы один из разработчиков этой идеологии.
Э. ЛИМОНОВ - Власть всегда боялась и когда она запрещала вначале долго репрессировала, потом запретила мою политическую организацию, национал-большевистскую партию, она боялась нас как потенциального авангарда революционных изменений в стране. Революционных это не значит, в моем словаре не значит отрицательных. Это имеется в виду резких. Разительных. Она всегда понимала, имея рапорты спецслужб, что мы ну конечно далеко не совершенная организация, практически самая многочисленная, самая разветвленная и имевшая региональные организации во многих регионах России. Мы представляли, безусловно, потенциальную угрозу.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - А сейчас?
Э. ЛИМОНОВ - У нас появились кадры, которые прошли через тюрьмы и это о многом говорит. Когда порядка 180 или 200 человек были осуждены, это уже люди иные. Они уже готовы к большему, их порог устрашения или вообще не существует, или он слишком высок. Сейчас, а что изменилось, собственно говоря. Организацию запретили, но мне-то не запретили заниматься политикой. Индивидуально никому не было, такого нет ни в Уголовном кодексе, нигде, чтобы человеку запретили заниматься политикой. Нам запретили заниматься политикой в рамках одной организации. Сейчас создана партия «Другая Россия», я избран председателем исполкома этой партии, 20 декабря мы подали документы на регистрацию партии. Вот ждем ответа. В соответствии с ответом власти будем и поступать, принимать решения.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - 2011 год – год выборный. Будет, наверное, во всяком случае, хотелось бы надеяться, больше политики настоящей. Как вы считаете, в связи с этим какие-то серьезные изменения коснутся отношения к вашим акциям, к вам. Потому что очень же будет тщательно измеряться каждый градус какого-то недовольства, попытки выйти на улицу.
Э. ЛИМОНОВ - Они пусть измеряют все, что угодно. Это их дело. А наше дело – добиваться свободных выборов в стране, и участия в этих выборах оппозиционных партий, которые сегодня реально существуют, у всех они на глазах, на устах, на слуху. И то, что четыре пятых политического спектра сегодня абсолютно игнорируются, не участвуют в выборах, всегда будет предметом беспокойства для населения, предметом волнений, недовольства, ничего сегодня не успокоится, как власть надеется. Они надеются, что если они посадят всех тех, кого они посадили на 15 суток, может быть на несколько лет, то якобы все изменится в лучшую сторону. Глупости. В ту же НБП еще не запрещенную, когда я сидел в тюрьме, пришло рекордно большое количество людей. Люди идут на героизм, на самоотверженность и вовсе не пугаются. Меньшее количество пугается, а большее наоборот упорствует и готово на участие в политической борьбе.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Так все-таки в 2011 году какие-то будут заметные изменения или нет?
Э. ЛИМОНОВ - Мы будем наращивать волну протеста. И я думаю, что сейчас уже даже нет необходимости пытаться, как было модно последние годы, объединитесь, объединитесь. Слушайте, необязательно объединяться, у каждого свой фронт. Идите кто на Пушкинскую, кто на Триумфальную, я выражаюсь в данном случае символически. Кто идет на свою Манежную со своими претензиями. Это все общество, оно шумное, крикливое, неприятное, но оно право, потому что оно есть, есть группы общества. Как бы нам было это ни неприятно, мы должны это все в рамки выборов вместить чьи-то мнения может быть мне не близкие. Мои мнения кому-то не близки, но это наша страна, она многообразна, она огромна, все рождается в борьбе мнений.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - То есть это должно быть так: больше разной оппозиции без стремления сбиться в кучу и в одном движении всех смешать.
Э. ЛИМОНОВ - …нивелировать, привести к общему знаменателю и все такое. У нас есть чистоплюи, их немало, которые начинают говорить, что я с этим не пойду, я с тем не пойду. Да ты никуда не пойдешь с такими критериями. Никуда никогда. Потому что политика это не женитьба, ты не выбираешь себе даму сердца навеки. Ты ошибаешься даже в женитьбе. А здесь ты имеешь дело с тем, кто есть реально. В народе есть разные верования идеологические. Есть просто буза, есть эмоции, есть страсти, есть жуткие неприятные страсти. Но это реальность, и эту реальность хотел бы, чтобы она стала реальностью политической.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Время широких коалиций прошло?
Э. ЛИМОНОВ - Почему? Напротив, время народного вала этого пенного, бурлящего, который накатывает валы протеста, оно пришло, а не прошло. Прошло время коалиций этих лидеров, вождишек. Вот это прошло. Прошло, все, хватит. Все капризные, со всеми невозможно сговориться. Я имею трехлетний опыт общения. И это удручающий опыт. Он парализует любые живые стремления, силы. Обсуждения каждой бумажки по 40 раз. Я говорил, надо друг другу доверять, давайте выпустим, сейчас напишем на колене и выпустим. Главное – чтобы это шло сегодня, а не с запозданием. Я очень был разочарован своим общением с вождями и вождишками.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - Спасибо большое. В программе «Особое мнение» сегодня выступал Эдуард Лимонов, эту программу вы можете найти у нас на сайте, посмотреть, почитать, прокомментировать.
Э. ЛИМОНОВ - И подумать над тем, что сказано.
Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР - И обязательно подумать над тем, что сказал Эдуард Вениаминович. Большое спасибо.
Э. ЛИМОНОВ - Спасибо вам.