Николай Троицкий - Особое мнение - 2011-02-17

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Здравствуйте, это программа «Особое мнение», меня зовут Татьяна Фельгенгауэр, и я рада поприветствовать в этой студии Николая Троицкого, обозревателя «РИА Новости», журналиста. Здравствуйте, Николай.

Н. ТРОИЦКИЙ: Здравствуйте.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Давайте, начнем со срочных новостей, которые сейчас приходят по каналам информационных агентств. Вынесен приговор: Белорусский суд приговорил к четырем годам лишения свободы фигуранта первого процесса по делу о беспорядках в Минске 19 декабря, конечно, как вы помните, после президентских выборов. Четыре года колонии строгого режима – это активист избирательного штаба экс-кандидата в президенты Белоруссии Владимира Некляева Василий Парфенков, он вот… вот первый приговор. Мягкий, строгий, ожидаемый?..

Н. ТРОИЦКИЙ: Ну, ожидаемый, конечно. Ну, по их меркам, может быть, и мягкий. Мне кажется, что, конечно, строгий, потому что, вообще, безобразие все это. Ну, такая… такое вот… такая система правления в Белоруссии. Ничего не поделаешь. Волна, принцип домино из арабских стран туда еще не дошел.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А думаете, дойдет?

Н. ТРОИЦКИЙ: Ну, я не знаю. Далеко (смеется). Климат не тот.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Коль скоро заговорили об арабских странах сейчас, вот целый день приходят сообщения, и нельзя сказать, что из какой-то одной страны основной идет поток. Тут и Бахрейн, и Йемен, и Ливия, и следим за ситуацией в Иране. Почему-то все это складывается в какую-то такую общую картину, где все немножечко вроде как похоже. Но ведь везде ситуация разная. В чем главные различия вот в этих странах, в их ситуациях?

Н. ТРОИЦКИЙ: Нет, тут действительно, это все валят в одну кучу, а на самом деле это три, четыре, а может быть, даже и пять больших разниц. Еще Алжир надо вспомнить: там тоже неспокойно. Ну, да, это, безусловно, толчок дал Тунис, потом - Египет, и пошло-поехало. Это было тоже ожидаемо, в принципе. Но, например, события в Ливии, в Египте и в Бахрейне, ну, ни в коей мере нельзя мерить… под одну гребенку. Потому что это три совершенно разных случая. Например, то, что произошло уже в Египте, - меня несколько даже удивило, - вызвало всплеск энтузиазма со стороны самых разных политических сил России. Оппозиционных, я имею в виду. Коммунисты были в восторге, одновременно в восторге были русские националисты и также несогласные. Ну, объединим их таким термином.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: По незнанию они так радовались, по непониманию ситуации, кто за что выступает в Египте?

Н. ТРОИЦКИЙ: Нет, я думаю, они радовались… просто они все это проецировали на наш режим: на Путина…

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: То есть, это радость… радость победы уличной демонстрации.

Н. ТРОИЦКИЙ: Победы народа над тираном. И вот они все, каждый по-своему, и у каждого свои, там, разные программы, надеются, что когда-нибудь, может быть, это дойдет и до России. Мне кажется, что это… понять их можно, но это совершенно неправильно, потому что вообще мое вот особое мнение насчет египетских событий таково, что революции там пока не произошло.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Пока.

Н. ТРОИЦКИЙ: Пока. Ситуация там революционная, безусловно, но, по сути, Мубарак ушел практически по состоянию здоровья, но система власти там еще не изменилась. Что произошло в Тунисе, понять трудно, потому что, кто там сейчас у власти, например, вообще понять невозможно. Но там ближе к тому… можно сказать, что там случилась революция, потому что, похоже, что там система власти все-таки меняется. А вот, например, Бахрейн, где тоже бурные народные выступления, и можно, казалось бы, подумать, что вот восставший народ хочет свободы и демократии против тирана-короля… на самом деле, там все наоборот: там весьма либеральный монарх, который установил, причем уже давно, очень либеральные для исламской страны нормы. Там, у женщин есть право голоса, там почти не работают законы Шариата. Он старается как раз привить такие европейского типа демократические ценности. Это конкретная попытка насадить их сверху. Это личная инициатива короля, может быть, даже его лично только, даже… даже не его семейства…

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Даже без поддержки окружения.

Н. ТРОИЦКИЙ: Да. И те, которые сейчас выступают против, они как раз выступают против вот этой вот…

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Светскости.

Н. ТРОИЦКИЙ: Светскости. Они как раз борются за исламскую республику по иранскому образцу, потому что большинство, которые вот на площади протестуют – это шииты. Шииты, которые считают себя угнетенными. В какой-то мере они правы: в том смысле, что все командные высоты в Бахрейне заняты не ими, а суннитами. Ну, и королевская семья, естественно, не шииты, а сунниты. Но, с другой стороны, они хотят добиться власти, но тогда это будет настолько далеко от того, что мы называем демократией, что, по большому счету, лучше бы, лучше бы им не выигрывать. И вообще, мне кажется, - вот я бы так в целом сказал, - что во всех этих странах, к сожалению, есть только два варианта правления: или авторитарный, более или менее жесткий и мягкий… ну, более – это вот то, что творится в Ливии, это совсем уже такой зажим, да, тоталитарной степени. И более мягкий был при Мубараке в Египте, например. И, кстати, в Тунисе был при Бен-Али. Или другая крайность, которая образуется в результате революций, когда революция происходит. То, что случилось вот в Иране 20 с чем-то лет назад, или то, что случилось в Секторе Газа, вот маленький, так сказать, не столь, может быть, глобальный, но тоже там восторжествовала демократия по исламскому образцу. Единственно, что авторитарный правитель, он как бы, как бы… тут я… это не сорняк, это именно «как бы» заключают некий контракт: я ограничиваю вашу свободу, но даю вам возможность нормального существования.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: (смеется) Ой, где-то я слышала вот этот общественный договор, свобода в обмен на безопасность и стабильность. Что-то мне это напоминает (смеется).

Н. ТРОИЦКИЙ: Это не моя личная идея. Но вот Мубарак нарушил этот договор, так получилось. Из-за кризиса… кстати, и в Тунисе он был нарушен. Потому что безработица и так далее. И вот отсюда все и пошло, а вовсе не потому, что там народу свободы так захотелось.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Давайте, мы сейчас сделаем небольшой перерыв и ближневосточную тему продолжим.

РЕЕКЛАМА

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Продолжается программа «Особое мнение». Меня зовут Татьяна Фельгенгауэр, напоминаю, что у меня в гостях сегодня обозреватель «РИА Новости» Николай Троицкий. Работает смс +7-985-970-45-45, а также трансляция на сайте и там же кардиограмма нашего эфира. Вот про ситуацию в Бахрейне более или менее вы объяснили, да? Что там происходит. Но еще же беспорядки в Йемене и в Ливии – что там, какие там особенности?

Н. ТРОИЦКИЙ: Ну, про Ливию вообще трудно что-то сказать. Там безумный человек во главе государства, который даже себя называет, там, не президентом, а лидером исламской революции или лидером ливийской революции. И он, например… я вот читал, что он сам чуть ли не собирается возглавлять народные протесты против правительства собственного же…

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Против самого себя.

Н. ТРОИЦКИЙ: Да. Ну, вроде как…

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: По-моему, это шизофрения.

Н. ТРОИЦКИЙ: Да, есть элементы такие. В Йемене как бы все попроще. Там нормальный авторитарный режим. Пожестче, чем был в Египте. Там… просто там… Йемен гораздо беднее. Ну, там нет туризма, нефти там тоже нет. В общем, в Йемене ничего хорошего не будет, но там может как раз победить эта вот та самая исламская революция, исламская демократия, в конце концов. Может. В Бахрейне, я думаю… в отличие от Йемена, государство богатое, нефть там есть, пятый флот стоит американский там как раз его база. И я думаю, они зажмут эти протесты, и ничего там не случится. По крайней мере, в ближайшее время. Но в будущее время это все очень там нестабильно везде, от Марокко до… даже до куда? Ну, до Ирана, можно сказать. Дуга нестабильности там. Сплошная вот она была, она, вроде как, ее погасили, сейчас она снова.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, вот в связи с тем, что это такой взрывоопасный регион, как реагировать международному сообществу: вмешиваться, не вмешиваться, помогать, давать советы? Или, как сейчас вот этот замечательный дипломатический язык, очень осторожный, когда все, не знаю… глубоко обеспокоены (смеется), выражают недоумение. Знаете, как такие формулировки…

Н. ТРОИЦКИЙ: Вот, только недоумение. А что они могут? А что вмешиваться? Какой смысл вмешиваться? Вот помогали Египту, помогали, помогали. Сколько миллиардов долларов было затрачено? Бах – и все рухнуло. Вот как сейчас вмешиваться? Я думаю, что мировому сообществу… оно, конечно, будет вот именно вот высказывать всякие дипломатические формулировки, но соваться туда бесполезно. Кстати, и нашим туристам я тоже сочувствую, но мне кажется, что лучше им тоже повременить. Хотя наши люди, их не запугаешь ничем, они в эпицентре цунами могут отдыхать.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, причем с удовольствием.

Н. ТРОИЦКИЙ: Да.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: По поводу вмешиваться и не вмешиваться. Очень бурные дискуссии вызвала резолюция Европарламента, такая довольно жесткая резолюция о верховенстве закона в России. Еще на этапе обсуждения вызвала такую негативную реакцию у наших депутатов. Говорится там об озабоченности суровым приговором по второму делу Михаила Ходорковского и Платона Лебедева, говорится о состоянии судебной системы, что нету справедливого транспарентного правосудия. Ну, в общем, упоминается все, вплоть до ареста Бориса Немцова 31-го числа.

Н. ТРОИЦКИЙ: Да, на 15 суток…

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И, естественно, наши сенаторы и депутаты некоторые уже назвали это и поверхностной резолюцией, и продажной резолюцией. Нам вообще, стоит на это дело обращать внимание?

Н. ТРОИЦКИЙ: Мне кажется, что нет. Вот потому что, ну, Европарламент – это, все-таки, не самый главный орган в Европе, как известно. Они больше вот, собственно, для того и существуют, чтобы делать заявления. Я так понимаю, что движущей силой именно вот этой резолюции были представители прибалтийских республик, и восточно-европейских, наверняка. Ну, которые, так сказать, особенно им… вот волнует все, что происходит в России. Ну, эта резолюция, она никого ни к чему не обязывает. Понять их можно. Назвать ли… можно ли это назвать вмешательством во внутренние дела, я не знаю… права человека не являются внутренним делом. Это еще Советский Союз подписал соответствующее соглашение, и Россия к нему, естественно, присоединилась. Вот. Ну, а что из этого следует? Ничего. Они выразили свое мнение, а, ну, вполне естественно, что наша… кто там, Дума, да? Они там скажут, что они не согласны с этим. И на этом, я думаю, все исчерпается. Наши проблемы мы, все-таки, сами должны решать.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, то есть, это очередное такое слово против слова.

Н. ТРОИЦКИЙ: Да, слово против слова, абсолютно. С другой стороны, надо же как-то проявлять себя, показывать.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, это такие необходимые ритуальные танцы бесконечные?

Н. ТРОИЦКИЙ: Ну, я не знаю, кому необходимые, но кому-то они необходимы. Но это ритуальные танцы, конечно, да.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А санкции, о которых периодически упоминают в Европе?

Н. ТРОИЦКИЙ: Против России?

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, против некоторых чиновников…

Н. ТРОИЦКИЙ: А, против чиновников…

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: … там, или список Кардина, да, о котором много говорили…

Н. ТРОИЦКИЙ: Ну, это же тоже решает не парламент, это же решать будут правительства европейских стран. Вот когда они введут на правительственном уровне, вот тогда будем обсуждать. Честно говоря, меня эти санкции…

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А, то есть, надо довести до этого уже, до такой… состояния до такого?

Н. ТРОИЦКИЙ: Если дойдет, если дойдет. Еще же не факт. Может быть, это правительства и не будут. Мы же… у нас там отношения… ну, например, с итальянским, да, правительством? Очень хорошие у наших руководителей. Вот готов ли Берлускони вводить такие санкции? Я не уверен, честно говоря (смеется).

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, вот… вот с итальянцами да и, пожалуй, что и все…

Н. ТРОИЦКИЙ: А в Италии очень хорошо, хорошая страна.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И все. Да. (смеется) В Евросоюзе, помимо Италии, есть еще другие страны, которые не так нежно любят Россию.

Н. ТРОИЦКИЙ: Вот был бы я, мне бы Италии вполне хватило.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: (смеется)

Н. ТРОИЦКИЙ: Честно говоря, судьба чиновников наших, их родственников меня очень… лично меня совершенно не волнует. Но если им перекроют дорогу в Европу, ну и ради бога, и пускай. Я им сочувствовать не готов.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Про бывших чиновников тогда. Хорошо, может быть, вы бывшим тогда посочувствуете? Ситуация вокруг компании «Интеко», компании Елены Батуриной, очень так лихо раскручивается. Тут вот Следственный комитет говорит, что 13 миллиардов рублей, полученные в виде кредита «Банка Москвы», нашлись на счету Батуриной. Вот как-то так все… почему вдруг сейчас?

Н. ТРОИЦКИЙ: Я потрясен. Нашлись 13 миллиардов…

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Внезапно.

Н. ТРОИЦКИЙ: Внезапно…

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И вроде, Лужков довольно давно ушел.

Н. ТРОИЦКИЙ: Почему сейчас, ну, я не знаю, у меня нет никаких источников и сведений. Могу предполагать, что идет процесс. «Интеко» - Батурину просят, а вернее, даже, наверное, требуют, чтобы она продала свою компанию. Потому что, как говорится, их время кончилось, которые тут временные, слазьте, - и все. Она, может быть, продать и готова, но, видимо, она или очень большую цену затребовала, или вообще не хочет продавать. Ну, вот такой шаг, вполне действенный. Может быть, после этого она продаст подешевле…

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но, по-моему, это называется «отъем бизнеса».

Н. ТРОИЦКИЙ: Да, это так называется.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но это же незаконно.

Н. ТРОИЦКИЙ: Не, ну… а 13 миллиардов законно оказались на ее счету? У нас все незаконно.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ага. То есть…

Н. ТРОИЦКИЙ: (смеется)

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: То есть, вот такими путями… но зато и ей достанется за то, что она что-то там делала.

Н. ТРОИЦКИЙ: Нет, о законности – не законности давайте так. Я, конечно… мы не вправе, презумпция невиновности… но у нас… нет, у меня, ладно, - за себя буду, - никаких сомнений в характере действий госпожи Батуриной и ее взаимоотношениях с законом. Все понятно. Так что есть за что возбудить дело. Я думаю… я уверен в этом. Возбудить. Другой вопрос, что, может быть, при определенных обстоятельствах это дело будет закрыто. А если же она упрется, вот как Юрий Михайлович перед отставкой, может быть, тогда перейдет в статус Березовского, будет вот так вот… невъездной.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: То есть, даже так?

Н. ТРОИЦКИЙ: Ну, вполне… а что, если есть… будет возбуждено дело, потом в розыск – ну, как это у нас…

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, вот тогда, хорошо, объясните мне…

Н. ТРОИЦКИЙ: … очень может быть.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Здесь, вот в истории с «Интеко» и с Еленой Батуриной, здесь в первую очередь ведь абсолютно… чистый бизнес, никакой политики.

Н. ТРОИЦКИЙ: Ну да, конечно. Политика только в том, что ее муж лишился власти.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, что у нее больше нет защиты.

Н. ТРОИЦКИЙ: Да, у нее нету крыши. В хорошем смысле слова.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И теперь уже все, речь идет чисто о деньгах. Это не удар по Лужкову, я вот что имею в виду.

Н. ТРОИЦКИЙ: Ну, косвенно это… а как же? Это же общие деньги. Мы что, кто-то верил хоть одну секунду, что вот эти миллиарды Батуриной не имеют никакого отношения к Лужкову, что он вообще к ним… это не его деньги? Ну как же, это их общие деньги. Нет, ну, это удар тоже. Но важнее сейчас именно вот бизнес, бизнес, история с бизнесом: отнять «Интеко».

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Николай Троицкий в программе «Особое мнение». К нам на сайт пришло очень много вопросов перед эфиром. Просят вас прокомментировать ситуацию вокруг заявлений Натальи Васильевой - это помощница судьи Данилкина. Ну, я уверена, что вы в курсе, да?

Н. ТРОИЦКИЙ: Да, конечно, естественно.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ее рассказ о том, как происходило вынесение приговора по второму делу Ходорковского и Лебедева. Как, как вы считаете: что теперь будет, как будет развиваться ситуация вокруг этой истории? Сейчас потому что небольшая пауза какая-то повисла.

Н. ТРОИЦКИЙ: Ну, пауза относительная, потому что заявления делаются, делаются, просто они такие какие-то вялые. Вот. Данилкин заявил, что он не будет сейчас обращаться в суд, пока кассация не закончится. Мое мнение совершенно банальное по этому поводу. Я человек циничный, честно скажу, но в данном случае я считаю, что этой женщиной двигал абсолютно честный порыв сказать правду. Что там за ней кто-то при этом может стоять, кто-то использовать ее в своих интересах – это все что угодно может быть, но она слишком многим рисковала, делая свое вот это заявление, интервью, чтобы можно было поверить, что, это самое… так… за деньги такое не делается. И то, что она рассказала – ну, мы же все это знаем, ничего нового, что все именно так происходит. Что будет дальше? Мне кажется, что постараются дело как-то замять, замолчать. Потому что, если начинать возбуждать против нее дело о клевете… ну, а кто должен это возбуждать? Это Данилкин, наверное, должен подавать в суд – его же оклеветали как бы. Вот это интересно, конечно: судья подает в суд на помощницу судьи по делу о клевете – что-то такое беспрецедентное совершенно.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, у нас непрецедентное право, так что… (смеется)

Н. ТРОИЦКИЙ: Да нет, я даже не в смысле прецедента, я вообще просто не представляю себе, такого никогда не было. Начнется это расследование, придется все как-то изучать, могут всплыть какие-то подробности, которые… им не очень хотелось бы, чтобы они всплыли. Поэтому, скорее всего, ничего не будет. Очень хочется надеяться, что с Натальей Васильевой ничего не случится, вот. Хотя, конечно, ее будут пытаться… что-то там подъезжать с разных сторон. Вот, там… мужа… до мужа добрались. Я, честно говоря, не знаю, есть ли у нее дети, например, просто не знаю. Вот. Ну, очень хотелось бы, чтоб там все было благополучно. Но мне кажется, что не должно быть драматических никаких последствий: поздно уже, бессмысленно.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А как вы считаете, должен ли был отреагировать на этот скандал, ну, например, Дмитрий Медведев, который незадолго до этого поручил Совету по правам человека проверить, да, и сделать экспертное заключение?

Н. ТРОИЦКИЙ: Ну, должен, не должен – он же все время говорит, что он не вмешивается, это суд независимый. А как он мог отреагировать? Это Мосгорсуд должен был отреагировать. И должен еще пока. Или судья Данилкин должен отреагировать…

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, подождите, что значит: не вмешиваться? Вот суд, который он так рьяно защищает и называет независимым, вот эту независимость поставили под сомнение.

Н. ТРОИЦКИЙ: Да, но только непонятно, от кого он зависим, потому что в рассказе Васильевой единственная, так сказать, «злая сила», условно говоря, фигурирует – Московский городской суд. Ну, она просто больше не знает, она рассказывает, почему, собственно, я ей верю, почему и считаю... что она ведь не говорит ничего, там, не упоминается ни Кремль, там, ни Сурков, никакие вот эти… А только Мосгорсуд. Она что знает, то и говорит. Но, извините, Мосгорсуд – это… Ну, допустим, можно говорить: вот такие московские в Мосгорсуде такие нехорошие, вот, они вмешались, надавили. Но этого недостаточно, чтобы Медведев реагировал.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Понятно. Спасибо за ответ, мы сейчас сделаем небольшой перерыв, буквально несколько минут. Никуда не уходите. Программа «Особое мнение», в которой сегодня главным героем выступает Николай Троицкий.

НОВОСТИ

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Программа «Особое мнение», меня зовут Татьяна Фельгенгауэр. Напоминаю, что в гостях у меня сегодня Николай Троицкий, журналист, обозреватель «РИА Новости». Вопрос задам я от нашего слушателя, мелкого бизнесмена из Москвы. Пишет он вам такое письмо: «Здравствуйте, Николай. Рисовали ли вы вчера портрет нового московского мэра? Если да, то не могли бы поделиться с нами хотя бы эскизом к этому портрету?» Ну, два часа у нас Сергей Семенович Собянин отвечал на вопросы абсолютно, по-моему, по всем темам. Ну, если не по всем, то почти по всем.

Н. ТРОИЦКИЙ: Я читал, слушал. Нет, портрета я не рисовал, потому что это неформат такой, портреты у меня или деятелей 90-х годов, или иностранных правителей, Собянин ни под ту, ни под другую категорию не подходит. Некоторые несколько слов о том, что я думаю о Собянине, я сказать могу. Мне кажется, – пока, во всяком случае, - что он хоть что-то пытается сделать. И это хорошо. В отличие от своего предшественника, который, нет, который поначалу тоже и пытался, и делал, но последние годы - и как раз, между прочим, начиная с того момента, как стала усиливаться его жена, о которой мы сегодня уже говорили, Батурина Елена, - он, по сути, не делал уже ничего. То есть, система работала, снег убирался зимой, но ни одна московская проблема не решалась никак. Собянин пытается их решать. Их слишком много. Ну, их даже, если я начну их перечислять, не хватит времени. Вот. Все сразу решить невозможно. Он за то время, что он в должности мэра, ждать каких-то конкретных результатов бессмысленно. В конце года этого он, там, обещал кое-какие проблемы в течение года. Вот, давайте, в декабре и посмотрим, примерно, так сказать, этого года, что он сумел сделать. Он пытается.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Сергей из Тюмени как раз тут в тему прислал вопрос: «Собянин на своем месте?» Вот, по вашему ощущению?

Н. ТРОИЦКИЙ: Да, вполне. Это место ему годится. Ну, он мог бы и на другом быть месте. Нельзя сказать, что это прямо только вот он прямо родился для…

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: … московским мэром.

Н. ТРОИЦКИЙ: Ну, нормально, он чиновник, он менеджер, он не лезет в политику. Он не занимается Севастополем.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Так, подождите, подождите. Вот это вот «не лезет в политику»: то есть, разговоры с Владимиром Путиным о московском отделении Единой России и его готовности выполнить это партийное поручение. Это так просто? Потому что с премьером нельзя спорить?

Н. ТРОИЦКИЙ: Ну, это же не политика, это тоже ритуальные танцы. Ну, вот он мэр, заодно и будет возглавлять Единую Россию. Какая разница? Пока Единая Россия есть, все губернаторы – ну, почти все – в ней состоят и возглавляют. Как только вдруг окажется, она перестанет быть правящей, и они все оттуда выйдут. Я думаю, это ничего принципиально не меняет. Но он не делает политических заявлений, Собянин, не занимается Севастополем, там, и так далее. Он вынужден, там, конечно, - он вчера говорил, - то, что начали строить, придется, то, что Лужков, там, повесил…

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Есть обязательства.

Н. ТРОИЦКИЙ: Обязательства надо выполнять. Но он пытается что-то сделать, а что получится – посмотрим. Я прекрасно понимал, что пробки он не победит за – сколько там месяцев? – за 3 месяца. Вот, а то, что снег, вот, например, многих волнует, давайте сравнивать, все-таки, не с Лужковым, а с тем, что творится в Санкт-Петербурге. Жить можно. Ходить по улицам можно.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вот, вы говорите, что он не лезет в политику. А вы считаете, что мэр столицы Российской Федерации – он должен быть политиком? Или это такая управляющая компания, да, условно назовем, в одном человеке просто.

Н. ТРОИЦКИЙ: Ну, по нынешней конфигурации, назначаемый мэр – конечно, чистой воды управляющая компания, причем такая несамостоятельная, без своих амбиций. По крайней мере, без федеральных амбиций. Занимается делом, хозяйством, пытается что-то тут разрулить, разрешить. При этом, очень в пределах своей компетенции. Ну, такая система у нас создана. Лужков, конечно, был другого типа совсем руководитель. Безусловно.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Он был другого времени руководитель.

Н. ТРОИЦКИЙ: Другого времени…

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: … времена меняются, меняются руководители.

Н. ТРОИЦКИЙ: Да, он засиделся, его потому и убрали. Все вот тогда удивлялись: за что убрали Лужкова? Ну, все, он не вписывался в эту схему.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, еще же остались…

Н. ТРОИЦКИЙ: А кто?

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: … чиновники крупные старой формации.

Н. ТРОИЦКИЙ: А где они остались?

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Тулеев.

Н. ТРОИЦКИЙ: А?

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Тулеев.

Н. ТРОИЦКИЙ: Ну, Тулеев, значит, вписался. Значит, они вписались, значит, они спокойно как-то смогли трансформироваться. Во всяком случае, их не видно – не слышно. Ну, это надо быть там, на месте. Я не берусь судить ни о Тулееве, ни о Крессе в Томске. Еще есть Полежаев в Омске. Я не могу сказать, как там. Ну, видимо, значит, они не мешают. Значит, они вполне устраивают.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, или, просто, они не в Москве. К ним не приковано такое внимание.

Н. ТРОИЦКИЙ: Кресса и Полежаева, я думаю, уберут: у них сроки скоро истекают. Скоро уберут и Громова. У него, по-моему, в этом году срок истекает. Ну, уберут. Про Тулеева не знаю. Тулеев – особый случай. Там, все-таки, регион такой специфический, а он уже там научился как-то управлять.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: С шахтерами разбираться.

Н. ТРОИЦКИЙ: Да.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Не каждому… да, не у каждого получится. Приходят сейчас вот тоже сообщения. И, на самом деле, последние несколько дней внимательно следят СМИ за ситуацией вокруг вот этих вот подмосковных начальников милицейских, которые, вроде как, крышуют подпольный, да… подпольные казино.

Н. ТРОИЦКИЙ: … там, по-моему, прокуратура крышует.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, да, да. И…

Н. ТРОИЦКИЙ: Все крышуют…

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Опять вот этот вот конфликт между спецслужбами назревает. Это что такое? У нас уже как-то вот с ФСКН, помнится, все воевали

Н. ТРОИЦКИЙ: Это у нас всегда было, еще КГБ с МВД в свое время в советские годы.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А, понятно: Россия как правопреемница СССР, теперь перенесла вот эти конфликты ФСБ и МВД.

Н. ТРОИЦКИЙ: Для того и существует несколько спецслужб, чтобы они друг за другом приглядывали, для того, как говорится, и щука…. только они все щуки, карася нет, одна щука присматривает за другой щукой. Ну, я думаю, что там, действительно, что-то такое есть. А что удивительного, что прокуратура, там, крышевала? Это разве сенсация? Я не думаю, что это…

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, как вам сказать, ну, вообще, так не должно быть.

Н. ТРОИЦКИЙ: Ну, много чего не должно быть. Но у нас коррупция…

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: У нас полиция, вроде, с 1-го марта должна быть. У нас вообще…

Н. ТРОИЦКИЙ: И произойдет перерождение.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Господа полицейские появятся.

Н. ТРОИЦКИЙ: Вот, за одну ночь милиционеры переродятся…

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: В ночь на 1 марта, да.

Н. ТРОИЦКИЙ: … преобразятся и станут совсем другими.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Тыква превратится в карету.

Н. ТРОИЦКИЙ: Да, да, да. Ну, чего удивительного-то? Я не думаю, что это против губернатора Московской области. Ну, просто надо иногда что-то... Ну, хоть где-то надо бороться с коррупцией. Вон, Кущевская, Гусь Хрустальный. Ну, теперь, слава богу, и Московская область. Ну, если уж совсем ничего не делать – это вообще безобразие.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Еще попрошу вас прокомментировать чудную новость, которая пришла сегодня из Киргизии. Парламент этой страны одобрил присвоение одному из горных пиков Чуйской области имени Владимира Путина. Теперь вот есть Пик Путина.

Н. ТРОИЦКИЙ: Я надеюсь, это самый высокий пик в Киргизии?

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, я надеюсь, что Владимиру Путину достаточно 4-х тысяч 446-ти метров.

Н. ТРОИЦКИЙ: Ну, бывает и повыше. Вон, 7 тысяч 900 с чем-то – Пик Коммунизма. Я не знаю, правда, как он сейчас называется, бывший Пик Сталина. Это самая высокая точка была в Советском Союзе. А, ну, это, конечно, забавно. Правда, я об этом слышал. А, но сегодня Парламент решил.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, да.

Н. ТРОИЦКИЙ: Вот, а раньше – они уже давно приняли решение – думаю, что это потому, что у них нету сейчас собственного лидера.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: У них есть временный на переходный период президент Роза Отунбаева, которая в конце июня уже не сможет баллотироваться…

Н. ТРОИЦКИЙ: Но нельзя же ее именем пик называть, раз она временная. Акаева свергли, Бакиева свергли.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А Путин – навсегда.

Н. ТРОИЦКИЙ: Вот, ну, они выбрали такого надежного, как за каменной стеной Тянь-Шаня…

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Послушайте, но Путин – не киргизский политик. Почему они его выбрали?

Н. ТРОИЦКИЙ: Раз это у нас говорили: Россия – родина слонов, а болгарский слон – лучший друг российского слона. Киргизский слон – лучший друг российского слона. Ну, что…

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Почему не Пик Медведева?

Н. ТРОИЦКИЙ: Ну, потому что, вот так, как-то странно, почему-то Путин первым приходит на ум, а потом уже вспоминают всегда о Медведеве. Это не только в Кыргызстане.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, что вы! Может быть, в ответ тогда у нас что-нибудь кем-нибудь назвать?

Н. ТРОИЦКИЙ: А кем назвать? У них вот, будет у них какой-нибудь лидер, тогда и назовем: Воробьевы горы переименуем, например.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Нет, Воробьевы горы это за что? За что вы Воробьевы горы трогаете?

Н. ТРОИЦКИЙ: Ну, а это же не фамилия, это просто воробьи.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А вы бы именем Путина что-нибудь назвали в России?

Н. ТРОИЦКИЙ: Я – нет. Зачем же при жизни человека что-то называть? Это вообще со времен Сталина такого не делалось.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да?

Н. ТРОИЦКИЙ: Да. При жизни Брежнева… все после смерти только называли. Пусть живет.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, я думаю, Владимир Владимирович будет долго и счастливо жить, радовать нас.

Н. ТРОИЦКИЙ: Пусть живет, ничего называть не надо. А что будет потом – не знаю.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А к теме переименований, вообще, как вы относитесь, коль скоро вспомнили мы советские времена и названия. Как раз у Собянина вчера мы спрашивали.

Н. ТРОИЦКИЙ: Ну, я спокойно к этому отношусь. Собянин тоже сказал, что это не самая главная проблема. Какая разница, как называется? Привыкли уже. Уже и так напереименовали в Москве, особенно в центре. Все улицы перепутались. Я вот жил на улице Герцена, а она стала Большой Никитской. Я долго привыкал к этому. Вот. А в чем Герцен виноват? Что он плохого сделал?

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Он разбудил кого-то…

Н. ТРОИЦКИЙ: Хорошо, Пушкинскую за что? Пушкинскую… там были хорошие, хорошими именами были названы улицы, в основном. Ну, кроме некоторых.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, ладно. Мы в нашей студии на Калининском проспекте завершаем программу «Особое мнение», в которой сегодня выступал Николай Троицкий, обозреватель «РИА Новости». Если вы что-то не услышали или не увидели, то на нашем сайте «Эхо Москвы» можно будет все найти. Большое спасибо всем. Пока.