Максим Шевченко - Особое мнение - 2011-09-08

О. ЖУРАВЛЕВА: И снова с вами «Особое мнение». Меня зовут Ольга Журавлева. Вот теперь всё как положено – у нас в гостях журналист Максим Шевченко, он продрался сквозь пробки и наконец приехал. Я очень рада вас видеть. Здравствуйте.

М. ШЕВЧЕНКО: Спасибо. Здравствуйте.

О. ЖУРАВЛЕВА: У вас сегодня с Алексеем Венедиктовым будет общая кардиограмма. Я думаю, что вы не в обиде.

М. ШЕВЧЕНКО: Я надеюсь, что Алексей Алексеевич дал мне фору.

О. ЖУРАВЛЕВА: Он выступал на разогреве.

М. ШЕВЧЕНКО: Сейчас мне наколят игл ненависти.

О. ЖУРАВЛЕВА: Я бы хотела попросить Максима прокомментировать те результаты, которые мы сейчас обсуждали с Алексеем Венедиктовым по поводу эксперимента с изучением религиозных культур и светской этики. Вы слышали, что в Чечне, например, «Основы ислама» выбрали практически 100% 5-классников – 99,6%. В Красноярском крае православие предпочли изучать 19,1%, в Ставропольском – 68%. Алексей Венедиктов приводил это как пример того, что это момент напряженности.

М. ШЕВЧЕНКО: Алексей Алексеевич сказал, что это ситуация конфликта цивилизаций. А я считаю, что это ситуация диалога. В тех регионах мира, где у людей возникает чувство понятной идентичности, где им понятно кто они – чеченцы, мусульмане, кунтахаджийцы или (неразборчиво), если дальше углубляться по тейпам, – то и у русских, которые живут рядом, естественно возникает такое же абсолютно нормальное, здоровое чувство укрепления русской идентичности, русской, православной.

О. ЖУРАВЛЕВА: А это не укрепляется дома? Это не происходит где-то в других местах?

М. ШЕВЧЕНКО: Есть разные типы идентичности. Есть такая домашняя религиозность. Вот я про себя тихо знаю, что я русский, но я не понимаю, почему в публичном пространстве человек не может про себя говорить гордо и ясно: я русский, я чеченец, я еврей, я армянин.

О. ЖУРАВЛЕВА: В некоторых ситуациях в 5 классе…

М. ШЕВЧЕНКО: Да в любых ситуациях. Ребенку в 5-м классе уже 12 лет.

О. ЖУРАВЛЕВА: 11 еще.

М. ШЕВЧЕНКО: Т.е. в 11 человек как раз задает вопросы. Откуда я? Откуда я пришел? Даже раньше этот вопрос задается.

О. ЖУРАВЛЕВА: Но выбирают-то родители за него в этой ситуации.

М. ШЕВЧЕНКО: К 11 годам маленький ребенок, если это нормальная семья, уже 6 лет как читает книги, уже 6 лет как переживает жизнь литературных героев. Сначала это может быть «Малыш и Карлсон», потом более сложные вещи. В 11 лет я, например, «Тиля Уленшпигеля» прочитал впервые. Уже ты входишь в большую жизнь, в мир, в котором люди заявляют о себе. Мы русские, какой восторг. Вот он узнает, что есть Григор Нарекаци, армянин. Мама, а кто мы? Папа, а кто мы?

О. ЖУРАВЛЕВА: За эти 6 лет, когда его уже научили читать, он ходит в храм…

М. ШЕВЧЕНКО: Причем тут храм? Человек ищет опору под ногами. Это нормально, человеческое достоинство заключается в этом – иметь опору под ногами.

О. ЖУРАВЛЕВА: Тогда объясните мне один момент. В Пензенской области «Основы светской этики» и «Основы мировых религий» выбрали 100%. Ни одну из конкретных конфессий не предпочли.

М. ШЕВЧЕНКО: Я думаю, здесь имела место позиция РОНО, я не знаю, как это теперь называется, вот эта система образования.

О. ЖУРАВЛЕВА: Ну что, теперь эти дети не будут знать кто они, если они изучают мировые культуры и светскую этику?

М. ШЕВЧЕНКО: Я думаю, что у них будут с этим проблемы. Я не вижу ничего плохого в том, чтобы православный мальчик изучал основы литургики, или мальчик из семьи, которая считает себя православной, изучал основы литургики, как устроена церковь, знал, что такое литургия, что такое таинство…

О. ЖУРАВЛЕВА: Если он будет то же самое знать о мусульманах и об иудеях, это нанесет ему урон?

М. ШЕВЧЕНКО: Это разные предметы. Я противник этого выбора. Я считаю, что «Основы мировой культуры» – это самодостаточный предмет. А литургика или закон божий…

О. ЖУРАВЛЕВА: Есть воскресная школа.

М. ШЕВЧЕНКО: Да почему воскресная школа? Закон божий хоть православный, хоть исламский, хоть иудейский, хоть буддийский – это совсем отдельный предмет. Когда их взаимозаменяли… Еще какую-то «Светскую этику» придумали. Это разные дисциплины.

О. ЖУРАВЛЕВА: Т.е. вы хотите, чтобы все эти дисциплины были.

М. ШЕВЧЕНКО: Вот литература и обществоведение – это же разные дисциплины, правда? Но можно преподавать в рамках обществоведения курс о взглядах русских писателей на историю России и на историю человечества.

О. ЖУРАВЛЕВА: Очень интересно было бы.

М. ШЕВЧЕНКО: Но это разные дисциплины. Не надо смешивать одно с другим. Это совершенно разные вещи.

О. ЖУРАВЛЕВА: Т.е. изучать отдельно мировые культуры и отдельно закон божий.

М. ШЕВЧЕНКО: Да. По конфессиональному выбору.

О. ЖУРАВЛЕВА: Понятно.

М. ШЕВЧЕНКО: И никаких проблем я здесь вообще не вижу. Отдельно возникает предмет обществоведение, где детям преподается гражданское право, основы государства и права, конституционное право и так далее. Здесь всё очень логично, никакой истерики по этому поводу не должно быть.

О. ЖУРАВЛЕВА: С этим закончили. Дальше хотелось обратиться к Федору Раскольникову, который по Интернету нам прислал очень простой и незатейливый вопрос: «Вы опять были на Ближнем Востоке?» Где вы были, Максим?

М. ШЕВЧЕНКО: Я был в Ливии. Моего друга Орхана Джемаля тяжело ранили в ногу.

О. ЖУРАВЛЕВА: Да, мы слышали об этом.

М. ШЕВЧЕНКО: Я сначала думал, что государство поможет его эвакуировать. Но потом я услышал по «Эху Москвы» выступление Михаила Маргелова, который высказался в том смысле, что мы предупреждали, ездить не надо, поэтому мы, мол, не несем ответственности. Речь шла не о туристе, а о журналисте, г-н Маргелов.

О. ЖУРАВЛЕВА: А помимо г-на Маргелова какая-то реакция была?

М. ШЕВЧЕНКО: Официальная? Никакой. Но я созвонился с Арамом Габриеляном, руководителем и «Известий», и попросил его помочь мне поехать.

О. ЖУРАВЛЕВА: Т.е. была журналистская реакция.

М. ШЕВЧЕНКО: Когда я понял, что государство вытаскивать не будет, я просто поразился такой позиции государства, скажу откровенно. Но заявление Маргелова, спецпредставителя по Ближнему Востоку, человека, который мог бы и к повстанцам приехать… Я не знаю, зачем он это сказал.

О. ЖУРАВЛЕВА: Это очень странным образом коррелируется с реакцией на приговор Ярошенко, на дело Бута, на всё что угодно. Государство вступается за определенных людей, я правильно понимаю?

М. ШЕВЧЕНКО: Я не знаю, в чем была проблема. Я знаю, что были какие-то переговоры с государством. Никто не тянул за язык г-на Маргелова это говорить. Я знаю, что в правительстве были попытки помочь, договориться, чтобы самолет пропустить. Но натовцы не пропускали самолет в Ливию, чтобы Орхана вывезти. Рана у него была очень тяжелая. Пуля раздробила кость на ноге, перебила все сосуды. Он чудом выжил. Слава богу, в полевом госпитале оказался сосудистый хирург, потом оказался хирург-ортопед, который поставил аппарат Илизарова, вот эти осколки кости скрепил.

О. ЖУРАВЛЕВА: Т.е. ему сохранили ногу.

М. ШЕВЧЕНКО: Хотели отрезать два раза, но ногу, слава богу, сохранили. И я поехал, потому что это мой близкий друг . Арам согласился, чтобы я поехал, потому что я сказал, что возьму на себя организацию. Мои друзья в Австрии договорились с лучшей австрийской клиникой, куда мы его привезли. Они прислали самолет специальный в Тунис. Я сначала в Ливии пробыл несколько дней рядом с ним, потому что его нельзя было сразу перевозить, потому что кости были соединены. А потом таким броском до аэропорта Джербы мы доехали из Ливии через юг и оттуда полетели. Кстати, хочу выразить благодарность российскому посольству в Тунисе, которое оказало поддержку. Благодаря позиции посольства в Тунисе с тунисскими властями не возникло никаких проблем. Наоборот, всё было как по маслу.

О. ЖУРАВЛЕВА: Т.е. и там, и здесь человеческий фактор, конкретные люди.

М. ШЕВЧЕНКО: В целом мне кажется, что можно было организовать эту операцию по эвакуации – хотя бы я в этом участвовал – без этого заявления. Вот это заявление Маргелова мне очень резануло слух, скажу откровенно.

О. ЖУРАВЛЕВА: Я понимаю.

М. ШЕВЧЕНКО: Я там в Ливии пробыл. Не могу сказать, что я был в местах боев. Я очень хотел поехать, но потом я подумал, что гораздо важнее для меня довезти раненого журналиста, моего друга, чем заниматься экспириенсом, тем более что для меня это не была командировка.

О. ЖУРАВЛЕВА: Какие-то ощущения были?

М. ШЕВЧЕНКО: Я очень много разговаривал с людьми и пытался понять, что же происходит. До конца понять это невозможно. Вам бы интересно поговорить с Орханом, он почти два месяца провел в Ливии в разных местах. Ему можно позвонить в Австрию. Через два месяца он, наверное, вернется в Россию, когда, думаю, залечится его рана. Я беседовал с украинскими, русскими врачами, которые там в изобилии работают. У меня есть несколько очень внятных, сложившихся визионов относительно Ливии. Первое – конечно, гражданская война в таком масштабе и с такой ожесточенностью, которая там произошла, в ходе которой были убиты тысячи людей, теперь об этом можно говорить, тысячи людей лишились своих домов, изгнаны просто…

О. ЖУРАВЛЕВА: Вы говорите о том, что это гражданская война.

М. ШЕВЧЕНКО: Абсолютно гражданская война, это видно просто. Она, конечно, без вмешательства Запада не приобрела бы такой фатальный и необратимый характер. Речь не шла о свержении тирана, хотя население Ливии разделилось примерно так: 60% против Каддафи, 40% за. Почему 40% за? Причем это не только какие-то сотрудники госбезопасности. Допустим, город Зинтана, который является одним из центров восстания, Зинтан был против Каддафи еще в старые времена.

Те, кто меня сейчас слушают, может быть, кто-то работал в Ливии и понимает, о чем я говорю. Даже во времена режима Каддафи, расцвета его власти зинтанцы не ставили его портрет на площади, потому что говорят, что он им что-то пообещал, когда приходил к власти, они ему помогли, потом он не исполнил обещанное, а потом он их обидел. Он взял одно из племен арабских и переселил на их землю. У него была программа по наделению нормальным жилищем и землями бедных племен. И так возник городок Ауния недалеко от Зинтана. Когда начались бои, зинтанцы стали против Каддафи. Аунийцы тоже хотели бы. Но так как зинтанцы считали, что аунийцы живут на их земле, то они их оттолкнули, и аунийцы стали за Каддафи, на окраинах Аунии стояла армия.

О. ЖУРАВЛЕВА: Т.е. были еще корни и этого гражданского конфликта.

М. ШЕВЧЕНКО: Когда армия ушла, я сделал видео в этом городе Ауния, зашел в дома. Оттуда выгнали всех жителей, сожгли все дома, разорили их. У меня есть видео. Хотите, могу предоставить «Эху Москвы» это видео. Можете как подарок Саркози, Меркель и всем, кто голосовал в Совете безопасности по Ливии, это видео подарить. Могу сказать, что те племена, те люди – их тысячи, десятки тысяч, – которые поддерживали Каддафи, сегодня лишены своих жилищ, изгнаны из своих домов, преследуются, может быть, убиваются, их грабят, и они бегут из страны.

Дальше результат этой войны и операции «Чистое небо». У Каддафи погибли несколько внуков, они были убиты, были убиты дети его дочери Аиши. Аиша родила одного ребенка в пустыне. Когда были убиты двое ее детей, она была беременна на 8-м месяце. Сейчас она родила в пустыне по дороге в Алжир еще одного мальчика. Мужа ее убили под Мисуратой. Море крови, которое НАТО пролило в Ливии, не имеет ничего общего ни с гуманитарной операцией, ни с голосованием в Совете безопасности, ни с той позицией, которой, возможно, придерживалась первоначально Россия, пытаясь угодить натовцам и Западу в этом вопросе.

О. ЖУРАВЛЕВА: Сегодня было заявление как раз по поводу позиции России, что роль России в новой Ливии будет соответствовать поддержке, оказанной революции, так сказал председатель переходного национального совета Ливии.

М. ШЕВЧЕНКО: Т.е. никакой роли не будет.

О. ЖУРАВЛЕВА: «Россия с самого начала поддержала нашу революцию, когда не использовала свое право вето в отношении резолюции Совбеза ООН. И мы очень ценим ее роль в плане предоставления этой помощи». Так что мир и дружба в перспективе.

М. ШЕВЧЕНКО: Уверен, что этого ничего не будет, потому что квоты нефтяные будет решать не какой-то переходный совет, который является просто марионетками, а это будут делать французы, британцы и американцы. И все решения о том, кому что достанется, будут принимать они. Говорят, «ЛУКойл» уже прицепился к французской компании и пытается выскочить из этой ситуации. Уверен, что остальные российские компании будут изгнаны оттуда по иракскому или по афганскому варианту.

О. ЖУРАВЛЕВА: У России тоже есть свои рычаги для разговора с западными партнерами.

М. ШЕВЧЕНКО: Думаю, что в ливийской ситуации таких рычагов нет, так, как их не было в Ираке, так, как их не было в других ситуациях. Надо твердо стоять на своем. Недопустимы вмешательства военной силы для решения внутренних политических конфликтов, это приводит к гибели огромного количества людей.

О. ЖУРАВЛЕВА: Это Максим Шевченко, журналист, гость сегодняшнего «Особого мнения». Меня зовут Ольга Журавлева. Никуда не уходите, мы скоро вернемся.

НОВОСТИ

О. ЖУРАВЛЕВА: И снова с вами программа «Особое мнение». Мы продолжаем. Есть еще одна тема, которая тоже взволновала многих. Димон сформулировал ее на смс лучше всех: «Россия сдала Севастополь?» Что имеет в виду Димон? Мосгордума в минувший четверг утвердила поправки в бюджет города, аннулировав смету финансирования Черноморского флота. Некоторые предполагают, что эту финансовую помощь, которую мэр Лужков начал оказывать с 1994 года… Ну, не сам же он это придумал, не собственными же деньгами он платил. Наверное, были какие-то негласные договоренности. Как вы считаете, разумно такое изменение в бюджете Москвы?

М. ШЕВЧЕНКО: Абсолютно разумно. Я считаю, что Черноморский флот должен финансироваться государством, а не городом. Москве есть на что потратить эти деньги.

О. ЖУРАВЛЕВА: Но Москва жирует за счет всей страны, вам вся страна это скажет. Так что пусть и флот содержит заодно.

М. ШЕВЧЕНКО: Пусть лучше дорогу построит Москва-Петербург наконец-то. И еще вложится в дорожную сеть. Черноморский флот пусть содержит Министерство обороны. Я просто не знаю, о чем тут еще говорить, это понятная вещь.

О. ЖУРАВЛЕВА: Хорошо. Еще есть несколько вопросов. Очень многие реагируют на выступление президента Медведева в Ярославле на форуме. Несмотря на все трагические события в Ярославле, все-таки форум идет. Довольно длинное выступление, в котором сказано очень много правильных вещей, очевидных: мы должны, наша страна сильна… «Государство должно следовать за обществом, а не тащить общество за собой. Нельзя ограничивать права людей, тем более нельзя заглушать критику. У нас есть люди, которые считают, что желательно всем выстроиться в одну линию, как принято говорить, стройными рядами идти в светлое будущее. Я уверен, что это не просто не нужно, а это очень вредно для нашей страны». Он говорил про закручивание гаек, что есть тенденция к этому закручиванию, что этого нужно избежать, нужно всем предоставить максимальные возможности.

М. ШЕВЧЕНКО: Нельзя не согласиться.

О. ЖУРАВЛЕВА: Он говорил о многонациональности, о том, что все должны иметь право жить там, где хотят, любые граждане страны.

М. ШЕВЧЕНКО: Я с ним согласен.

О. ЖУРАВЛЕВА: Я тоже согласна.

М. ШЕВЧЕНКО: Я думаю, что здесь есть нюанс. Я выступаю за развитие местного самоуправления. Я считаю, что демократия должна идти от местного самоуправления. Да, я могу жить там, где хочу, но при этом мнение местных жителей, которые вправе мне отказать в покупке земли или в строительстве определенного здания, мне кажется, должно быть определяющим.

О. ЖУРАВЛЕВА: Вообще, о роли государства, как вот этой страшной силы…

М. ШЕВЧЕНКО: Государство должно защищать права людей, права как в федеральном пространстве, так и права в пространстве маленького населенного пункта, поселка, села или городского района. Я считаю, что развитие местного самоуправления, его систем на самом деле может решить и способствовать решению многих национальных конфликтов. Нельзя заставить. Если государство будет заставлять маленький городочек принять к себе людей, которые там хотят жить, но жители не хотят, чтобы они там жили, то я встану на сторону этого маленького городка в этой ситуации.

О. ЖУРАВЛЕВА: У меня один еще вопрос. Когда я читала довольно длинное выступление Медведева, у меня возник вопрос. Когда он говорит о закручивании гаек, о том, что кое-то у нас порой… Это говорит президент страны, который практически целый президентский срок находится у власти. Как вы думаете, кто ему мешает?

М. ШЕВЧЕНКО: Что мешает?

О. ЖУРАВЛЕВА: Делать так, как он хочет.

М. ШЕВЧЕНКО: Вам нужен либеральный Сталин? Сталин, который либерал, который душил бы всех душителей?

О. ЖУРАВЛЕВА: Я не говорю про душить душителей.

М. ШЕВЧЕНКО: Гайки закручивают. Президент что должен делать, раскручивать?

О. ЖУРАВЛЕВА: Кто закручивает гайки, если он президент?

М. ШЕВЧЕНКО: Хозяева, крупные олигархи, бизнесмены, хозяева медиа-холдингов, хозяева номенклатуры и чиновничества, связанные с финансовыми структурами. Вы полагаете, что президент и чиновники – это реальные хозяева страны? Вы заблуждаетесь. Хозяева страны те, кто контролируют и формируют денежный оборот. Мы живем в диком капитализме, в олигархическом капитализме. И эти люди являются хозяевами страны.

М. ШЕВЧЕНКО: Поэтому гайки закручиваются, считайте, исходя из рыночной целесообразности.

О. ЖУРАВЛЕВА: Тогда логично предположить, что если на выборах выдвигается один из олигархов, то у него должна быть поддержка.

М. ШЕВЧЕНКО: Я не знаю. Я ехал и видел желтые блеклые плакаты этого олигарха, который выдвигается на выборы, которые стоят на фоне блеклого леса. Поэтому я не знаю, кто его там поддержат. Может, какие-нибудь лоси выйдут из леса и поддержат, посмотрев на эти пожелтевшие, вялые бумаги.

О. ЖУРАВЛЕВА: Вы же сами говорите, что олигархи, что вот они, финансисты…

М. ШЕВЧЕНКО: Вы говорите, почему президент ничего не делает, ваш вопрос звучит так.

О. ЖУРАВЛЕВА: Я не говорю, что он ничего не делает. Я говорю, что кто-то ему мешает делать. То, что он говорит, мы с этим согласны.

М. ШЕВЧЕНКО: А что он должен делать?

О. ЖУРАВЛЕВА: Вот он три года у власти, а кто-то гайки закручивает, помимо него.

М. ШЕВЧЕНКО: Надо выяснить, кто эти гайки закручивает.

О. ЖУРАВЛЕВА: Почему бы ему не закрутить этих?

М. ШЕВЧЕНКО: Тогда он будет не президент, а диктатор.

О. ЖУРАВЛЕВА: Совершенно верно. Вот в чем парадокс-то.

М. ШЕВЧЕНКО: Я и говорю, вы хотите либерального Сталина, вы хотите Сталина, только чтобы он душил тех, кто, на ваш взгляд, вам не нравится или закручивает гайки. Закручивание гаек будет в другую сторону. Гайки закручиваются в каждом обществе. В Америке гайки закручиваются мама не горюй. Когда там человек на «Си-Эн-Эн» пискнет что-нибудь не так, что идет вопреки позиции «Си-Эн-Эн», он вылетает оттуда как пробка из бутылки шампанского, только его и видно. Гайки закручиваются везде, где есть фиксированная система. Я против закручивания гаек.

О. ЖУРАВЛЕВА: Вы мне скажите, кто из олигархов придумал, что больничный лист нельзя складывать?

М. ШЕВЧЕНКО: Я не знаю, кто это придумал. Вся эта система, которая у нас сложилась после 1991 года, она вся пародийна, комична, напоминает шутовской балаган. Все время что-то придумывают какие-то чиновники, какие-то олигархи, какие-то бизнесмены, какие-то Рублевки, какие-то икорные водопады на Олимпиаде.

О. ЖУРАВЛЕВА: Почему тогда люди, которые к этому не имеют отношения, они должны составлять большинство в стране – не могут же все быть олигархами, – никак не это не влияют?

М. ШЕВЧЕНКО: Философия правящей элиты основывается на твердой уверенности, что они избранные, что их выбрал бог, что их роды и их семьи являются основной для восстановления России. Я никогда с ними об этом не говорил. Но анализируя их поведение, я вижу, что они считают себя восстановленной новой аристократией. Так как они полагают, что историю делает аристократия, т.е. люди, которым повезло, которым бог дал деньги, власть, которые услужили начальству и заняли определенную позицию, – вот все эти люди, в старые времена это Юсуповы, Горчаковы, Голицыны, сейчас новые имена.

О. ЖУРАВЛЕВА: В старые времена крестьяне прекрасно знали, что это барин, он умнее и лучше.

М. ШЕВЧЕНКО: В том-то и пародийность всей этой ситуации, что это новые бояре, новая аристократия, уверенная, что мы холопы.

О. ЖУРАВЛЕВА: А мы новые холопы.

М. ШЕВЧЕНКО: Но мы-то не холопы.

О. ЖУРАВЛЕВА: А почему же тогда на выборах мы всё время голосуем за них?

М. ШЕВЧЕНКО: Я не голосую. Вы голосуете за них?

О. ЖУРАВЛЕВА: Я нет. Мы с вами, значит, разночинцы.

М. ШЕВЧЕНКО: Разночинцы, правильно. А разночинцы – это очень интересный социальный слой, из которого, возможно, приходят перемены. Но я считаю, что да, эта философия – всё для государства, всё для новых правящих элит и элиты являются субъектом истории – мне не нравится. Я придерживаюсь другой точки зрения. Я считаю, что субъектом истории является народ, который сам по себе не существует. Народ создается и формируется в ходе политической борьбы, в ходе политической истории. И политическая история, и политическая борьба сама по себе не возникает. Она формируется за счет того, что появляются люди, которые видят необходимость развития народа и возникновения политической борьбы. Смыслом всего этого является борьба за рычаги исторического развития. Сейчас 90% капитала, который направлен на развитие, принадлежит 2% населения. Остальное население они считают ботвой, травой и электоратом.

О. ЖУРАВЛЕВА: И электорат отвечает взаимностью. Потому что, по большому счету, не очень заинтересован.

М. ШЕВЧЕНКО: Как говорится, каждый живет и умирает в одиночку, и каждый отвечает сам за свою судьбу.

О. ЖУРАВЛЕВА: Получается, что народ достоин своего правительства.

М. ШЕВЧЕНКО: Разный народ. У нас в России есть разные народы, есть разные регионы, с разным мироощущением, с разным менталитетом и с разным пониманием.

О. ЖУРАВЛЕВА: Тогда скажите в заключение одну вещь. Сергей интересуется: «А если Охлобыстин действительно серьезно рассматривает возможность своего участия в выборах? Что вы по этому поводу думаете?» Совсем же из другого мира человек.

М. ШЕВЧЕНКО: Я считаю – пусть меня простят актеры, – что актеры – это глина.

О. ЖУРАВЛЕВА: Рейган, например.

М. ШЕВЧЕНКО: У актеров нет подлинной личности и подлинной души.

О. ЖУРАВЛЕВА: Да что вы говорите? Он священником был.

М. ШЕВЧЕНКО: Каким он был священником? Это была клоунада в целом. Актеры все принимают тот образ, на который их направляют режиссеры в данный момент. Кто режиссер Ивана Охлобыстина в данный момент, он лучше меня знает. Но мне представляется, что всерьез воспринимать заявления актеров, даже самых великих, современных особенно, я не могу. Я еще понимаю, всерьез воспринимать заявления Иннокентия Смоктуновского, который видел войну, был в плену, бежал из плена, был партизаном, знал цену жизни и смерти. Или Анатолия Папанова, или Евгения Леонова, или Юрия Никулина, которые видели войну. Но современный постмодерн, что он есть, что его нет – один щебет.

О. ЖУРАВЛЕВА: На этом мы наш щебет тоже заканчиваем. Открытие, что у актеров нет души, мне нужно обдумать.

М. ШЕВЧЕНКО: Обдумайте.

О. ЖУРАВЛЕВА: А по поводу вашего видео мы обязательно поговорим уже за пределами эфира.

М. ШЕВЧЕНКО: А вы считаете, что у нас был щебет?

О. ЖУРАВЛЕВА: В том числе и щебет.

М. ШЕВЧЕНКО: С вашей стороны. С моей стороны щебета не было.

О. ЖУРАВЛЕВА: С моей стороны, согласна. Ольга Журавлева и серьезные высказывания со стороны Максима Шевченко. Всем спасибо. Всего доброго.