Сергей Алексашенко - Особое мнение - 2012-04-11

С.КОРЗУН: Всем добрый вечер. Сегодня, в среду «Особое мнение» вместе с экономистом Сергеем Алексашенко. В студии – Сергей Корзун. Сергей, добрый вечер.

С.АЛЕКСАШЕНКО: Добрый вечер, Сергей.

С.КОРЗУН: Ну, сегодня тема пришла сама, отчет правительства и председателя правительства...

С.АЛЕКСАШЕНКО: Откуда не ждали.

С.КОРЗУН: Да ждали-ждали, конечно. ...перед Госдумой. И, судя по этому отчету, у нас все замечательно и все будет все лучше и лучше в ближайшие годы. Действительно, мы добились таких поразительных успехов и в борьбе с кризисом, и во многих других делах? Как по вашему мнению?

С.АЛЕКСАШЕНКО: Ну, как всегда у экономистов стакан либо наполовину пустой, либо наполовину полный, да? И у меня 2, честно говоря, замечания, наблюдения по поводу выступления Владимира Путина. Первое, это, действительно, что у нас все хорошо, как он говорит. Но когда я читаю, что же у нас хорошо, это примерно так же, как я своему 3-летнему сыну буду говорить «Вот, Леш, знаешь, вот, будешь расти-расти, пойдешь в школу. Сначала в детский сад, потом в школу, потом в институт». Ну, то же самое и здесь. «И наша экономика вышла на докризисный уровень».

Вообще свойство экономики – расти. То есть экономика, ее нормальное состояние в любой стране мира – это когда экономика растет. И поэтому ничего удивительного в том, что экономика растет, нету. А, вот, факт того, что темпы роста российской экономики почти в 2 раза меньше, чем были до кризиса, это почему-то Владимир Владимирович Путин искусно оставляет в стороне. Причем, есть оценки, сделанные исследовательскими центрами, достаточно близкими к правительству, которые работают по его заказу, которые говорят, что для устойчивого развития и выполнения всех обязательств, данных уже российским премьером или российским президентом и до 2020 года, нужно, чтобы экономика росла на 5,5%. А у нас она растет там 4,3%. То есть вот этого не хватает, то есть ресурсов экономики на долгосрочную перспективу не хватает. С одной стороны, вроде как, все хорошо, но проблемы – они все есть и, соответственно, Владимиру Путину как-то в своем выступлении, очень искусно построенном, удалось их практически все обойти. Даже такую тяжелейшую проблему, связанную с демографией и с Пенсионным фондом, с дефицитом пенсионного бюджета он очень хорошо перевел: «А посмотрите, что у них делается». Мне вот этот аргумент «Посмотрите, как у них там плохо»... Поэтому на их плохом фоне у нас так вообще все замечательно.

С.КОРЗУН: Но демографические успехи есть, о которых говорил премьер?

С.АЛЕКСАШЕНКО: Сергей-Сергей, ну, с этим тяжело спорить. На самом деле, я бы разделил. Там, то, что есть хорошо, есть вещи естественные типа роста экономики, да? Есть вещи, действительно, на которые правительство каким-то образом повлияло и посодействовало. Действительно, одно ограничение продажи алкоголя в ночное время – оно, действительно, улучшило здоровье населения. Понятно, что определенную роль сыграл там материнский капитал. То есть появились какие-то факторы. Ну, нельзя же сказать, что там правительство вообще ничего не делает. Поэтому что-то было.

Но сейчас второе мое замечание. Владимир Путин ни разу в своем выступлении (не слышал ответа на вопрос – может быть, дальше было) не говорил про цены на нефть. Вообще не было такой темы. И тут мы хорошо понимаем, что все эти успехи опираются только на одно – цену на нефть. Вот, цена на нефть выросла, не знаю там, с 69 долларов в среднем в 2009 году до 120 долларов сегодня, в 2012 году. Каждый доллар на баррель нефти дает российскому бюджету 2,5 миллиарда долларов, или 75 миллиардов рублей. Но я уже один раз фразу повторял: «Нужно быть полным идиотом, чтобы имея такой дождь, как-то не поделиться с населением». Я не говорю, там, все отдать народу, да? Но имея такой золотой дождь, если не делиться, ну, точно как Мубарак кончишь или как Каддафи. А если делиться, то население будет тебя любить и будет за тебя голосовать на выборах.

С.КОРЗУН: Сергей, давайте вернемся к вопросу. Нефть, как утверждают многие экономисты, нефть вместе с газом составляет, все-таки, не большую часть доходов российского бюджета. Там еще есть и металлургия, понятно, что и металлы, и много-много чего еще. Проясните этот вопрос. Какую, на ваш взгляд экономиста, долю нефть и газ, соответственно?

С.АЛЕКСАШЕНКО: Значит, в доходах от экспорта (это не бюджет, это просто сколько валюты приходит в страну) 2/3 – это нефть, газ и нефтепродукты. Соответственно, оставшиеся металлы черные, цветные, драгоценные, древесина и первичная химия, включая удобрения, вот то, что можно назвать сырьем или неполной переработкой, составляют где-то 18%, да? Чтобы мы понимали: 67 и 18. То есть практически на нефть и газ приходится 2/3 экспорта.

В федеральном бюджете ровно половина доходов – это доходы от экспортной пошлины на нефть и газ, и налог на добычу полезных ископаемых, нефти и газа. Налоги, которые абсолютно жестко привязаны к цене нефти.

С.КОРЗУН: А для сравнения, высокотехнологичное производство? Есть у нас вообще какая-то доля? Мы чего-нибудь экспортируем?

С.АЛЕКСАШЕНКО: Не, ну мы экспортируем вооружения, да? Но, безусловно, вооружения не являются высокотехнологичным экспортом. Если я помню правильно, составляют 6 миллиардов долларов при нашем годовом экспорте чуть меньше 500 миллиардов. Соответственно, ну, чуть больше 1%.

С.КОРЗУН: А с развитием высоких технологий? Может быть, я не очень внимательно смотрел и слушал, и впоследствии читал сегодняшнее выступление, но чего-то не помню, чтобы оценка этого делалась.

С.АЛЕКСАШЕНКО: Владимир Путин об этом говорит... Знаете, вот есть такая, я ее называю, госплановская техника «Надо чтобы». Вот, надо, чтобы в 1980 году советский народ жил при коммунизме. Надо, чтобы в 2000 году у каждого советского человека в семье была отдельная квартира. Вот так же и здесь. Надо, чтобы экспорт высокотехнологичной продукции рост в 2,5 раза. Вот, надо и все. При этом для этого, наверное, не очень много делается, и больше всего разговоров о Сколково и о Роснано как таких вот островках, которые, якобы, должны тянуть российскую экономику.

Сколково, ну, пока получается неплохой пример в смысле построения. Что это такое? Это анклав на российской территории, на котором существует такое, достаточно самостоятельное законодательство, которое отдельно регулирует очень многие вопросы.

С.КОРЗУН: Почти оффшорная зона.

С.АЛЕКСАШЕНКО: Почти оффшорная зона, ну, вот, что называется, на границах города Москвы. При этом, действительно, для очень многих компаний и международных технологических компаний там созданы привлекательные условия для ведения бизнеса. Они и сегодня нанимают большое количество российских инженеров, большое количество российских ученых. Они работают в Москве, в Подмосковье, в Новосибирске, во многих других городах России. Но в Сколково созданы условия: там выгоднее, там меньше налогов, там меньше бюрократии, там дешевле для многих из них аренда. Но опять они принимают рациональное решение: «А давайте мы все переедем в Сколково». Ну, и кого-то наймут еще. То есть, есть те, кто переезжают, есть новые. Ну, опять, абсолютно рациональное решение. И, действительно, используют там большое количество российских грамотных людей, хорошо образованных, подготовленных для того, чтобы они делали какие-то научные практические разработки, ну, например, для корпорации Боинг. После этого корпорация Боинг берет все результаты, отправляет их к себе в США...

С.КОРЗУН: и нам поставляет самолеты.

С.АЛЕКСАШЕНКО: И нам поставляет самолеты. То есть в результате российской экономике достаются зарплаты, ну и там небольшие налоги на людей, которые работают. Зарплаты хорошие, налоги тоже честно уплаченные. А вся добавленная стоимость достается Америке. И самое главное, самое печальное состоит в том, что связи между разработками, делающимися в Сколково, и российской экономикой не предусмотрено вообще. То есть их нету. Потому что там приходят, действительно, транснациональные корпорации, которые имеют производственные базы в разных странах мира. Например, Intel там будет проектировать какие-то свои микросхемы. Понятно, что производство микросхем сосредоточено на Тайване. И никогда их, видимо, с Тайваня в Россию не переведут. Вот, какие бы гениальные микросхемы там ни делались, но все равно они будут делаться на Тайване. Теоретически вот.

Поэтому, в принципе, модель Сколково как такого научно-технологического центра – она сама по себе работает хорошо. Недостаток в том, что это не локомотив российской экономики.

С.КОРЗУН: Вопрос, который родился естественным образом. Как, в автомобилестроении не может быть то, что, скажем там, Боинги станем? Сначала отверточная сборка здесь, в России?..

С.АЛЕКСАШЕНКО: Нет.

С.КОРЗУН: Потому что Путин говорил о том, что машиностроение-то развивать надо.

С.АЛЕКСАШЕНКО: Ну, не получается так, потому что рынок... По автомобилям российский рынок занимает 2-е место в Европе, 4-е в мире по количеству автомобилей. Конечно, он привлекателен для крупнейших корпораций. По употреблению самолетов Россия занимает место где-нибудь там в 3-м десятке. И единичные штуки, да? То есть даже Аэрофлот, крупнейшая компания их покупает 10-12, ну, максимум 15 самолетов в год. Создавать производство для 15 самолетов? Ну, это очень-очень дорого.

С.КОРЗУН: А как осваивать регионы Востока и Сибири, то, о чем говорил, в частности, Путин как одной из приоритетных задач?

С.АЛЕКСАШЕНКО: Сергей, вот давайте честно говорить. Если у нас к востоку от Урала живет 15 миллионов человек, то там, вот, самолетами типа Аэробус или Боинг некого возить.

С.КОРЗУН: Да всех перевезти можно.

С.АЛЕКСАШЕНКО: Ну, их можно всех погрузить и увезти. Там нет внутренних транспортных потоков, да? Вот там такая специфика. Каждый региональный центр самостоятельно связан с Москвой, поэтому, вот, поток в Москву существует, и из каждой области есть прямой рейс на Москву. Между, там не знаю, Благовещенском и Читой или там между Читой и Хабаровском народ почему-то не считает нужным ездить. Поэтому там какие самолеты ни ставь, их не надо. Ну, это печальная судьба.

Второе, сейчас очень важная тема, это вот еще почему авиапром не может стать автопромом. Это было у нас, наверное, в 2009-м году. Владимир Путин принял на себя такое ответственное решение и, как говорится, санкционировал спасение АвтоВАЗа и выделение больших бюджетных денег. Причем, деньги доставались, в основном, не АвтоВАЗу, а деньги шли на уплату долгов АвтоВАЗа перед банками. Банки были, конечно, государственными. То есть, на самом деле, это была поддержка банков, чтобы они тоже не обанкротились вместе с АвтоВАЗом. Это позволило АвтоВАЗ расчистить от долгов, и за счет привлечения иностранных инвесторов Рено-Ниссан произошло вот это восстановление, возрождение АвтоВАЗа.

В авиапроме этого не сделано. В авиапроме вот эта Объединенная авиастроительная корпорация так и бултыхается под тяжестью долгов, которые каждый год только нарастают. Государство дает каждый год из бюджета деньги для того, чтобы закрывать убытки от долгов, и все. Вот, финансовой санации, производственной санации авиапрома не произошло. То есть за автопром Владимир Путин взял на себя ответственность, за авиапром ответственность на себя не взял никто. Поэтому, к сожалению, по совокупности этих двух причин авиапром не может повторить путь автопрома.

С.КОРЗУН: Я напомню, что гость программы «Особое мнение» сегодня – экономист Сергей Алексашенко. Еще несколько пунктов, которые были высказаны Путиным сегодня перед Госдумой. 25 миллионов рабочих мест будет создано в ближайшие годы, сказал Путин. Ну, насколько я понимаю, это много, если всего население 140 миллионов.

С.АЛЕКСАШЕНКО: Ну, у нас трудоспособного населения чуть больше 70 миллионов, а работает, по-моему, 67.

С.КОРЗУН: Вообще вот эти цифры реальные? Нужно ли создавать эти рабочие места? У нас, действительно, их так не хватает?

С.АЛЕКСАШЕНКО: Я думаю, что это лукавство статистики, потому что создание рабочих мест – ну, это, не знаю там, 25 лет назад радиостанции «Эхо Москвы» не было, да? Вот она возникла.

С.КОРЗУН: Ну, там, 150, 200, да-да. С привлеченными рабочими.

С.АЛЕКСАШЕНКО: Сергей, там не знаю, будут закрываться одни заводы, открываться другие. Я думаю... Во-первых, там, по-моему, не сказано, за какой период времени, да? То есть, конечно, в течение какого-то времени 25 миллионов рабочих мест могут быть созданы. Дальше Владимиру Путину могут объяснить, что, вообще говоря, когда мы говорим о новых рабочих местах, это означает, что вот если эту студию отремонтировать и журналисты «Эха Москвы» будут работать в новой студии, то это новые рабочие места, потому что это не старые. Это тоже правда.

С.КОРЗУН: А то, что количество людей сократиться в студии из-за инноваций?

С.АЛЕКСАШЕНКО: Это другой вопрос. В-третьих, честно говоря, я не исключаю того, что Владимиру Путину мог кто-то там неправильную цифру написать. Я, например, обратил внимание, что в этой речи у него еще раз он сказал фразу, которая прозвучала когда-то, несколько месяцев назад. Почему-то спичрайтеры Владимира Путина считают, что в 2009 году у нас была засуха. У нас, на самом деле, был очень средний, ну, даже чуть лучше урожай. Ну, вот, ему пишут там, он добросовестно об этом говорит. Поэтому не знаю, что там произошло.

25 миллионов мест – это надо, чтобы люди, которые написали эту цифру, объяснили, как они ее получили. То есть она за 20 лет вполне такая, рациональная. Может, даже за 10.

С.КОРЗУН: Еще один из пунктов – ВТО. Что мы можем вытянуть из вступления в эту долгожданную ВТО? Поможет ли она нам реально в развитии экономическом в ближайшие годы?

С.АЛЕКСАШЕНКО: Мы могли бы вытянуть из ВТО, действительно, некий такой, ну, если не локомотив, то буксир, который бы нас толкал. Мы бы упирались, а он бы нас толкал. Потому что ВТО – это открытие экономики, это включение российской экономики в международную торговлю более активно, чем это было раньше, чем это есть сейчас, потому что, на самом деле, формально у нас еще процесс вступления не завершен. Это снижение таможенных барьеров, это снижение барьеров... Они не связаны напрямую с ВТО, но следуют на пути движения рабочей силы, капитала. То есть создание некоего более привлекательного для иностранных инвесторов климата в России.

С.КОРЗУН: То есть возвращаясь к Тайваню, где-нибудь там в Урюпинске можно создать местный Тайвань и там будут производить лучшие микросхемы?

С.АЛЕКСАШЕНКО: Можно было бы. Можно было бы. И пока все, что я вижу и комментарии наших российских чиновников сводятся к тому: «Да, вступление в ВТО представляет угрозу для отечественного товаропроизводителя, поэтому, товарищи товаропроизводители, вы не бойтесь – мы вас будем защищать». То есть вместо того, чтобы использовать ВТО как инструмент конкуренции, повышения конкуренции, который толкает там цены вниз, качество наверх, нам говорят: «Не, мы вступили в ВТО не знаем зачем, но от конкуренции мы вас будем защищать». Ну, эту логику точно я отказываюсь понимать, потому что это уже не первое выступление, в котором представители правительства говорят о том, что они будут защищать, будут вводить всевозможные протекционистские меры. Тогда зачем вступали в ВТО, спрашивается.

С.КОРЗУН: Ну, еще один вопрос по выступлению Путина. Он говорил об улучшении инвестиционного климата. Если мы сейчас (по памяти) находимся на 120-м месте, то надо сделать 100 шагов вперед и выйти на 20-е место в ближайшее время. Это возможно?

С.АЛЕКСАШЕНКО: Возможно ровно потому, что некоторые страны делали движение примерно с такой скоростью. Поэтому сказать, что этого не было никогда в истории, ну, наверное, нельзя. Таких стран не много, но они есть.

С.КОРЗУН: К примеру, например? На кого там ориентируемся или с кем в скорости соревнуемся?

С.АЛЕКСАШЕНКО: Если я помню правильно, Черногория – один из наиболее сильных примеров. Вот, у них примерно с такой скоростью, 100 мест за 7 лет. Вот это, по-моему, самый яркий пример такой. Понятно, что страна абсолютно другая, но это страна, у которой нет ни нефти, ни газа, у которой туризм в кризис упал, которая поняла, что единственная возможность выживать – это делать инвестиционный климат максимально благоприятным.

Как Владимиру Путину объяснили, что это возможно? Этот рейтинг, это рейтинг Всемирного Банка, называется «Doing business», условия ведения бизнеса – он, во многом, достаточно формальный. Там берутся формальные цифровые показатели, сколько дней нужно, в среднем, предприятию для того, чтобы получить разрешение на начало строительства. Сколько дней требуется от предприятия, чтобы заполнить налоговую отчетность. Сколько дней нужно для того, чтобы открыть банковский счет. Сколько дней, чтобы зарегистрировать. И так далее. Абсолютно формальные показатели, которые легко посчитать. И после этого неким образом обрабатывают и говорят, что, вот, там Россия занимает 120-е место.

И, в принципе, постольку поскольку все показатели абсолютно количественные, то можно подобрать такой набор цифр, который вам говорит, что через 10 лет или к 2020 году Россия встанет на 20-м месте. Но между цифрами, игрой в цифры и практикой жизни стоит наша бюрократия, наши суды, наша коррупция и много всяких разных интересных вещей, о которых напрямую в рейтинге Мирового Банка не сказано. Вот, поверить в то, что удастся...

Там я посмотрел, вчера была презентация на эту тему. Вот, где-то на рубеже 2013-14 годов там будут показатели получения разных бумажек, которые исчисляются, там, 200 дней плюс или 300 дней плюс, почему-то они резко должны стать там 30 дней или 40 дней. Вот, что-то такое должно случиться с российской бюрократией, чтобы она единомоментно начала быстрее выдавать свои бумажки.

С.КОРЗУН: Система одного окна условная.

С.АЛЕКСАШЕНКО: Видимо, она должна перестать брать взятки. Видимо, она там должна эффективно работать, выдавать и так далее. Вот, что-то с российской бюрократией хотят сделать. Вот, поверить, что в ситуации, когда там бюрократию никто не пинает, когда нет политической конкуренции, да?

С.КОРЗУН: Ну, Путин говорил о сокращении на 100 тысяч, кстати, числа государственных служащих.

С.АЛЕКСАШЕНКО: Обещал. Посмотрим. Ну, вот, Сергей... То есть опять, я не хочу сказать, что это невозможно, да? Просто, на мой взгляд, движение в этом направлении или достижение такой цели – ну, это точно совершенно выходит за рамки игры в цифры. Это нужны абсолютно радикальные меры по улучшению институционального климата в России, созданию абсолютно другого правительства, людей с другим менталитетом, для которых предприниматель не враг, а, наоборот, человек, который создает добавленную стоимость, то есть тот самый ВВП, который нужно чтобы рос с каждым годом. Вот этого всего пока не видно.

С.КОРЗУН: Сергей Алексашенко, напомню. Ну и к теме, на которую вышли сегодня. Сегодня открываю сайт «Эха Москвы», вижу в блогах Сергей Алексашенко, экономист (сверяю с фотографией даже: это вы), читаю: «Прочитав перечень президентских поручений по итогам совещания от 22 марта по противодействию коррупции, я могу смело сказать: коррупция победила». Дальше читать не буду – расскажите сами, как вас победила, нас победила? Кого победила коррупция?

С.АЛЕКСАШЕНКО: Действительно, 22 марта президент Медведев провел совещание в рамках того, что называется, формата «Открытое правительство» и рабочей группы Открытого правительства по противодействию коррупции. И вот к этой встрече группой экспертов (там нас человек 25 было, наверное, в совокупности) мы подготовили некий такой комплексный план вот в том виде, как мы считаем нужным бороться с коррупцией в реальных российских условиях. У нас не было никаких ограничений с точки зрения того, чего можно, чего нельзя. Вот, все, что нужно, нужно сказать.

С.КОРЗУН: Мозговой штурм.

С.АЛЕКСАШЕНКО: Ну да, такой, абсолютно серьезный мозговой штурм, и нам сразу было сказано, что никаких ограничений, то есть, вот, «вас не будет». Вот, ровно по-честному. И, соответственно, все это было изложено президенту, было показано по телевизору даже. Можно найти стенограмму на сайте Кремля. И в ходе дискуссии, в ходе обсуждения президент Медведев несколько раз говорил «Это да, это да, это поддерживаю». И, соответственно, дальше по бюрократическим правилам должен появиться набор поручений президента по итогам этого совещания с тем, чтобы то, что он сказал «Да», оно трансформировалось в законопроекты, в практики, не знаю, в что-то еще.

И вчера появился, наконец, перечень поручений, подписанных президентом. И, ну, мягко сказать, там все вопросы, касающиеся борьбы с коррупцией, они как-то исчезли, Ну, в крайнем случае «подумать на эту тему». Вот все, что осталось. Поэтому я считаю, что бюрократия, которая стоит на защите нынешней существующей системы, такой, коррумпированной, она отстояла свое право сохранить систему без изменений.

И совершенно символично сегодня «Новая газета» на своей первой странице опубликовала совершенно замечательную статью про управделами президента Кожина, который за 1 миллион рублей купил 78 га земли в Одинцовском районе Московской области. 1 миллион – это примерно 30-35 тысяч долларов, 33 тысячи долларов. Эксперты говорят, что 1 га земли в этом районе стоит 50 тысяч долларов. Купил абсолютно официально у государства, у государственных структур Одинцовского района. Вот, все честно, да? Поэтому к вопросу о том, кто победил, вот, победила коррупция. И поэтому когда я сегодня услышал заявление Владимира Путина, что у нас будут новые люди в правительстве, честные, некоррумпированные, ну, для меня там судьба Владимира Кожина будет один из таких, ярких индикаторов, потому что, ну, вот такие случаи.

Не хочет бюрократия сдавать свою власть. Ей абсолютно комфортно в нынешней ситуации, она получает, там, делит нефтяную ренту, она делит бюрократическую ренту. Ну, поэтому вот в этой, не знаю, схватке экспертов с коррупцией коррупция победила.

С.КОРЗУН: Ну, на этой ноте не хочется заканчивать. Мы уходим на перерыв и вернемся к этому же вопросу. Напомню, гость студии – Сергей Алексашенко.

НОВОСТИ

С.КОРЗУН: Продолжение программы. Напомню, сегодня в гостях – экономист Сергей Алексашенко. Сегодня на «Эхе» в блоге он опубликовал сообщение, пост, говоря русским языком, в котором в первых строках говорится «Коррупция победила». Зато в последних строках написано: «А это значит, победа будет за нами, и предложенный нами план борьбы с коррупцией рано списывать в утиль». Ну, то есть вы – не коррупционер, не в этом смысле победа будет за вами.

С.АЛЕКСАШЕНКО: Нет, нет, конечно.

С.КОРЗУН: То есть сейчас коррупция победила, но какие основания думать, что потом она впоследствии проиграет?

С.АЛЕКСАШЕНКО: Вы знаете, Сергей, вот смотрите. Вот, наша работа, вот эта группа нашего мозгового штурма наглядно совершенно продемонстрировала, что не надо искать никаких уникальных российских рецептов борьбы с коррупцией. Вот, есть десятки стран, которые по этому пути уже прошли. И они сталкивались примерно с такими же проблемами, с какими сталкиваемся мы. И рецепты везде были стандартные. И, на самом деле, что я считаю большим результатом этой группы, это то, что мы изложили весь набор мер.

С.КОРЗУН: Нет, подождите. Изложили и что получили?

С.АЛЕКСАШЕНКО: Сейчас-сейчас, Сергей, я подойду к тому заключению, как я пришел к этой логике. И, соответственно, вот этот план – его рано или поздно нужно будет делать. Ну, я не верю, что страна, государство, будучи настолько коррумпированным, имеет шанс удержаться в неразрушенном состоянии. То есть когда-то с этим делом придется бороться.

Нынешняя власть, видимо, считает, что борьба с коррупцией несет угрозу для власти. Ну, потому что статья про Кожина говорит, что, ну, вот, совсем по верхушке, да? То есть выше практически совсем некуда. Вот, как только начинаешь бороться с коррупцией, тут же вылезают они все – один, второй, третий и так далее по списку. Хочешь, по алфавиту, хочешь, по должностям – они в любом порядке готовы вылезать. И власть в этом видит себе угрозу, потому что «ну а как так? Всех тогда надо, надо всем убежать». И решают: «Давайте мы не будем трогать эту проблему. Ну, там, будем гаишников наказывать по отдельности, врачей, учителей, ну, там, вице-губернаторов иногда будем сажать, может даже там каких-нибудь сенаторов будем преследовать».

Но почему-то нынешняя власть не считает, что сохранение коррупции является угрозой для нее. Вот, мне кажется, что это самая большая такая стратегическая ошибка, потому что сохранение ситуации с коррупцией в нынешнем масштабе или даже реализация 10% этого плана, предложенного нами, она ничего не изменит. Да? Вот это план, который бессмысленно делать на 50%. Вы не уменьшите коррупцию в 2 раза. И это означает, что не эта власть, значит, другая власть, но с коррупцией бороться будем.

С.КОРЗУН: Ну, не эта, так другая, значит, через 6 лет, через 12 лет или когда? Время-то идет.

С.АЛЕКСАШЕНКО: Сергей, слушайте, если...

С.КОРЗУН: Но вы же сами говорите, смотрите, ответ президента Медведева, да? Вы говорили о том, что надо закрыть лакуны в законодательстве, да?

С.АЛЕКСАШЕНКО: Да.

С.КОРЗУН: Ответ президента Медведева – цитирую – «Закрытие лакун в законодательстве – возражений никаких нет. Чем быстрее они будут заполнены, тем лучше». Соответствующий пункт из перечня поручений вычеркнут собственноручно руководителем государственно правового управления администрации президента.

С.АЛЕКСАШЕНКО: Да. Это означает, что вокруг президента есть люди...

С.КОРЗУН: То есть борьбы нет? И остается только ваш экономический или социальный романтизм, чтобы верить в то, что коррупция...

С.АЛЕКСАШЕНКО: Исторический. Исторический романтизм.

С.КОРЗУН: «Исторический».

С.АЛЕКСАШЕНКО: Исторический романтизм.

С.КОРЗУН: Дожили не все.

С.АЛЕКСАШЕНКО: Ну, я думаю, что доживем. Я думаю, что не очень долго осталось. Ведь, вот, тема коррупции – она для современного российского общества или вот для этой мыслящей части, которой не все равно, где жить и что делать, вот тема коррупции – она уже стала доставать всех. И это тот налог, то бремя, которое очень многие уже не готовы нести. И то же самое как и произвол властей. Вот я же не случайно в том же самом посте написал про случай в Казани, да? Где, казалось бы, рядовой случай. Ну, подумаешь, там кого-то, не знаю, физически унизили в отделении милиции-полиции. Ну, у нас таких случаев, не знаю там, 10 раз на дню, небось, бывает, если так, поискать статистику. Но, вот, тем не менее, что-то сложилось и этого генерала вынесли просто, что называется, со свистом, каким бы он там заслуженным, хорошим ни был и так далее.

Вот, мне кажется, что с коррупцией когда-то у нас эта чаша терпения тоже переполнится.

С.КОРЗУН: Когда? Вопрос...

С.АЛЕКСАШЕНКО: Сергей, ну не знаю когда. Не мучайте.

С.КОРЗУН: Вопрос от слушателя: «Уважаемый Сергей, первый вице-премьер РФ Игорь Шувалов заработал несколько десятков миллионов долларов на махинациях или честно? Ваше мнение?» (это вопрос) Вы писали в том же посте... Вот, я к нему обращаюсь, потому что здесь, как бы, оно все есть, что как только дело пойдет дальше, это будет все выглядеть мелкими шалостями по сравнению с тем, что может твориться на других этажах.

С.АЛЕКСАШЕНКО: Сергей, я, действительно, писал пару записей про Игоря Шувалова, и я сразу сказал, что я не готов на основании той информации, которая опубликована, сказать, честно или не честно. То есть я бы хотел, чтобы Игорь Шувалов был честным человеком. Мне хочется, чтобы во главе страны стояли честные люди. Но есть несколько вопросов, на которые, с моей точки зрения, ему было бы неплохо ответить.

Насколько я знаю, он готовится к тому, чтобы на них ответить. И вроде даже пообещал чуть ли не вашей радиостанции, что он это сделает. Поэтому давайте подождем. У меня подход простой: если Игорь Шувалов ответит на эти вопросы, ну, значит, он считает себя честным человеком, значит, он считает, что он, действительно, ничего предосудительного не сделал. Если он уйдет в тень, если он будет молчать, делать вид, что ничего не случилось, ну, значит, мы можем делать вывод прямо противоположный.

С.КОРЗУН: Вопрос от Уралстрой: «Если бы вас пригласили поработать в правительстве Медведева, вы бы приняли такое приглашение?»

С.АЛЕКСАШЕНКО: Ой. Мне этот вопрос, по-моему, раз в полгода задают.

С.КОРЗУН: Ну да. Вот, полгода прошло, уже пора отвечать. (смеется)

С.АЛЕКСАШЕНКО: Пора снова отвечать. Не вопрос, работать в правительстве Медведева или не работать в правительстве Медведева. Вопрос – что делать и какие у тебя для этого есть полномочия. Вот, я много мест работы поменял, работал в разных организациях – и в частном бизнесе, и в научно-исследовательских организациях, и в государственных структурах, и в Международном Банке поработал – я посмотрел, работа в государственных структурах очень интересная. Вот, если ты там, действительно, занимаешься решением проблем, то это очень интересная работа. И, наверное, на сегодня там нет такого российского ведомства, министерства, где бы не было структурных проблем, требующих своего решения. Ну, там не знаю, Министерство транспорта. Мы можем, конечно, быть как министр Левитин, который с одной аварии летает на другую и говорит «Ой, как нехорошо. Давайте проведем расследование катастрофы». Вообще-то говоря, не должен министр летать по авариям. Я понимаю, что это большая трагедия, когда случается авария. Но, вообще-то говоря, министр должен заниматься реализацией транспортной стратегии, которая у нас написана, положена на полку и лежит. Аварии не случаются от того, что там те меры, которые предлагаются в той же самой транспортной стратегии, не реализовываются. Поэтому вот просто так идти, занять кресло в кабинете премьера Медведева не интересно. Интересно иметь возможность, действительно, решать те проблемы, которые ты понимаешь, как можно с ними справиться.

С.КОРЗУН: То есть и с этим кабинетом вы тоже готовы сотрудничать, соответственно, в случае, если...

С.АЛЕКСАШЕНКО: Сергей, я считаю, что жизнь состоит из общения со множеством людей. С кем-то тебе приятно общаться, с кем-то тебя разделяют идеологические разногласия. Но ты не можешь провести железобетонную стену и сказать: «Вы знаете, вот, по эту сторону дороги ходят люди, с которыми я общаюсь, а все, с кем я не общаюсь, ходите по другую сторону дороги». Так не бывает. И, там, вот я по своему жизненному опыту я там общаюсь и с теми, и с другими. Ну, вот так жизнь устроена, да? У меня и там, и там, и в том, и в том лагере есть друзья, у меня и в том, и в том лагере есть противники, и в том, и в том лагере есть люди, с которыми я готов советоваться или которые со мной готовы советоваться. Я готов помогать там своими идеями и тем, и другим. Там, я считаю, что идея – это вещь такая: если она хорошая, то, по большому счету, не очень важно, кто ее реализует, да? Вот, не знаю, много же можно придумать, да? Как улучшить жизнь на Марсе, да? Ну, если человек какой-то придумает, как сделать экспедицию на Марс в 10 раз дешевле, ну, какая разница, кто это придумал, да? Самое главное, человечество может там добиться желаемого.

С.КОРЗУН: Сергей Алексашенко в программе «Особое мнение». Спрашивают вас еще: «Как обстоят дела с регистрацией Парнаса и Республиканской партии? Ведет ли Парнас переговоры с Прохоровым и Кудриным?» Хотя бы тенденцию.

С.АЛЕКСАШЕНКО: Мы ведем работу по восстановлению регистрации Республиканской партии, и мы пока думаем, что это, наверное, будет нашим базовым вариантом – восстановление регистрации Республиканской партии. У нас будет на следующей неделе заседание федерального политсовета, и мы будем обсуждать эти вопросы.

С.КОРЗУН: А по поводу переговоров с Прохоровым, с Кудриным?

С.АЛЕКСАШЕНКО: То же самое, то же самое – будем обсуждать это на следующей неделе на заседании федерального политсовета.

С.КОРЗУН: Вопрос горячий сегодняшний: «Добьется ли чего-нибудь Шеин в Астрахани?» - спрашивает вас господин Дыбенко.

С.АЛЕКСАШЕНКО: Ну, мне кажется, что Олег Шеин уже добился. Он уже добился привлечения внимания к Астрахани и привлечения внимания к выборам. Ну, очень хочется верить, что ситуация в Астрахани станет первым примером рассмотрения судами, объективного рассмотрения судами имеющейся информации о нарушениях на выборах. Потому что сегодня там избранный российский президент сказал, что он хочет, чтобы суды честно судили эти вопросы. Насколько я понимаю, команда Олега Шеина получила чуть ли не вчера записи из Минсвязи, записи видеокамер с участков, только после чего можно подавать иск в суд. Я очень надеюсь, что Олег Шеин добьется еще чего-то помимо того, что он привлек внимание к себе.

С.КОРЗУН: Ну и последнее на сегодня, закольцовывая. Президент Путин говорил о том, что Россия и российская экономика должна быть устойчива, потому что ожидает турбулентности в ближайшие годы. Вы тоже ожидаете?

С.АЛЕКСАШЕНКО: Я не готов предсказывать турбулентности в ближайшие годы. Я понимаю, что сегодня российская экономика гораздо менее устойчивая, чем она была, там не знаю, 10 лет назад. Потому что зависимость от нефтяной иглы стала гораздо выше. Все планы на будущее опираются на растущие цены на нефть. А это плохая основа для сильной экономики.

С.КОРЗУН: Сергей Алексашенко был гостем программы «Особое мнение». Спасибо. Приходите еще.

С.АЛЕКСАШЕНКО: До свидания.

С.КОРЗУН: Всего доброго.