Виктор Шендерович - Особое мнение - 2012-04-26
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Здравствуйте. Это программа «Особое мнение», меня зовут Татьяна Фельгенгауэр и я приветствую в этой студии Виктора Шендеровича. Здравствуйте, Виктор Анатольевич.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Добрый вечер.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Дмитрий Медведев сегодня дал интервью журналистам. Причем, формат такой, неожиданный. Это не главы телеканалов федеральных, а такие, нормальные были журналисты, острые вопросы. В том числе пришлось отвечать на вопрос о Ходорковском президенту. Судя из его ответа, стало ясно, что Дмитрий Анатольевич просто не хочет миловать Михаила Ходорковского.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Какая новость…
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Много разных слов сказал, в итоге требование о признании или непризнании вины (ну там, эта вот бесконечная история, нужно признавать или нет) регулируется указом президента, говорит Дмитрий Медведев, от которого в случае необходимости глава государства может отступить. Ну, то есть может так, может эдак, но не хочет.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Тань, - вот ты понимаешь, какая штука? Если бы это было первое интервью, допустим, кандидата в президенты - или первое интервью президента, - то мы бы всей страной смотрели, не отрываясь, ловили бы каждое слово и гадали бы об интонации, и каждую интонацию бы ловили, и гадали бы, что значит и что за этим стоит. Как мы ловили каждое слово горбачевское, когда повеяло, ну, каким-то… что вместо этой геронтологии, что-то такое прямоходящее появилось, да? Вот мы там начали гадать, что стоит за этими словами. Радовались, ловили, огорчались, трактовали… Тот жанр, в котором выступил сегодня Дмитрий Анатольевич, это, извини, по Булгакову, это «записки покойника». Он 24 сентября прошлого года торжественно покончил свою политическую жизнь самоубийством, да? Все, что он после этого из этого политического гроба разговаривает, - это, конечно, забавно, это такой феномен некоторый... Человек, ушедший в небытие, вдруг начинает что-то рассказывать. Кому интересно...
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну почему в небытие? Он будет премьер-министром.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Это значит, он будет никем. Потому что президентом будет Путин. Он как был никем на должности президента, - он остался никем. Это другой синоним, другое имя этой пустоты. Поэтому совершенно неинтересно, что он говорит - это не имеет никакого значения. Он четыре года был президентом, у него была формальная возможность одной росписью, одним автографом на одном указе или на парочке-тройке указов довольно серьезно изменить политическую судьбу страны. У него была эта возможность – он ею не воспользовался. С какого-то момента... Ну, сколько можно было, обнадеживалась либеральная интеллигенция, - но поразительно, что многие продолжают раскачиваться под эту дудочку уже сейчас... Уже, вроде, и сейчас продолжают раскачиваться! Вот, огромное количество нашего брата либерала совершенно завороженные продолжают раскачиваться и сейчас.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну а насколько показательно то, что Дмитрий Анатольевич отвечал так, как отвечал, даже на острые вопросы? Раньше же все время говорили, что «ну, вот, вопросы не те задают, журналисты все прикормленные». Сейчас не сказать, что были прикормленные журналисты.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Да. Были нормальные вопросы. И были даже, я тебе скажу, были даже нормальные ответы. Но какое это все имеет значение, повторяю, «из гроба»? Какое это имеет значение? Мало ли кто чего мог сказать. Я знаю сотни людей, которые скажут гораздо внятнее и интереснее, да? Но они – частные люди. Он-то не частный человек. У него была возможность, действительно, поучаствовать в истории. То есть он и поучаствовал в истории, но он поучаствовал в виде такого… тряпичной куклы. Но каждый выбирает себе роль сам. Он выбрал - такую. Теперь совершенно не важно, что он скажет. Я честно тебе скажу, не смотрел. Просто противно. Просто противно.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но зато дарит новые какие-то фигуры речи. Вот, например, когда говорили про реформу МВД, то Дмитрий Анатольевич сказал «Мы не фитюлька какая-нибудь, не маленькое государство, где можно разом все изменить». Это так, очевидно он про Грузию. Но хорошее слово «фитюлька»?
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Это он про МВД говорил?
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Про то, что можно всех убрать и новых набрать в МВД. Ну, очевидно, это опыт Грузии имелся в виду.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Ты знаешь, не знаю, что он имел в виду, - даже не хочется гадать. Вот, он сам - и ты напомнила сейчас, да? Нургалиев на своем месте, Чуров на своем месте…
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Он сказал, что скоро все уйдут в отставку. Он уйдет и все уйдут.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Ну да. Это его большое достижение.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Слушайте, у президента чувство юмора есть.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Во-первых, уже всё. Уже давай отвыкать даже от этого наименования. Чувство юмора – это хорошая вещь в застолье. Может быть, он вполне милый человек - не знаю, не знаком. Но это все не имеет никакого значения. Никакого значения. Четыре года человек был президентом. Пустота. Ходорковский сидит, Чуров на своем месте, Нургалиев на своем месте, Путин на своем месте, Чайка на своем месте. Да? Все на своем месте. Политзаключенные где были, так и есть. Уровень коррупции где был, так и есть (путинский). Всё. Мы остались в путинском государстве с помощью Медведева, который все это время продолжал дудеть в эту дудочку. А мы раскачивались. Ну, не мы, а некоторые из нас, которые выбрали себе эту роль - раскачиваться и умиляться его прекрасным словам.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Странно, вот. В теме коррупции (много про нее говорил президент), видно было, что для него это важно, журналисты несколько раз (все практически) повторили фамилию «Навальный». Дмитрий Анатольевич разные слова использовал, но фамилию не произнес ни разу.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: (смеется)
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, это странно, если не сказать несколько нелепо. Неужели... Они боятся, что ли, Навального или что?
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Слушай, ты настаиваешь, чтобы мы продолжали комментировать пустоту?
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, да.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Я не хочу.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Я настаиваю.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Мне не интересно. Мне не интересно комментировать пустоту, прости.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И даже слова про тандем, что всем пора расслабиться, это все надолго?
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Ну, чего он нового сказал? Он говорил, что они «одной крови». Не соврал. Это был тот нечастый случай, когда он не соврал. Они одной крови. Они немножко разных расцветок, да? У этого такая, либеральная расцветка, которую он, так сказать, как павлин, радуя наш глаз, время от времени так ее нам выдает, эту либеральную расцветку. Потом этот хвост сворачивается, и из этого павлина - курица и курица. Значит, не о чем говорить.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну хорошо. Все-таки, последний вопрос тогда от слушателя Антона: «Спросите у Шендеровича, сделал ли Медведев хоть что-нибудь хорошее? А то получается какой-то сплошной негатив».
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Нет, ну ведь тут очень важна точка отсчета! Если считать от абсолютного нуля или от какого-то абсолютного зла, то - да, сделал, кое-что сделал. Ну, вот, Мохнаткина отпустил напоследок. Помиловал невиновного человека, который отсидел почти весь свой срок, был избит, был невинно осужден, был оклеветан. Он его помиловал за два месяца, кажется, если не ошибаюсь?
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну да, там пару месяцев ему оставалось.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: …до окончания срока. Низкий поклон! Вот, в этом - и в том захлебе, который нас захватил, - вот, он... Нет, с одной стороны, безусловно, судьба любого человека... И слава богу, что Мохнаткин на свободе сейчас, а не через два месяца. Тут каждый день неволи – это унижения и испытания, да? И слава богу, что этого на два месяца меньше было в судьбе Мохнаткина. Но точка отсчета поразительная, да? Мы отсчитываем от абсолютного ужаса, говорим «Вот надо же, отпустил». Между тем, он отпустил, повторяю, невиновного! Никто из тех, кто его избивал, сажал, оклеветывал, - никто не наказан. Он сам не реабилитирован, он - помилован. Он сам - «преступник», помилованный этим маленьким «царем». Противно. Кое-что он сделал, конечно. Если отсчитывать от абсолютного зла, - то, конечно, да. То есть, скажем так, он мог сделать гораздо больше мерзостей, чем он сделал. Вот так.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Мог бы и убить.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Да.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Второй день подряд у нас выходят разговоры с гостями, что он мог бы и убить. Но мы с вами живем в вот этих вот категориях абсолютного зла, вот, вокруг нас? Или это мы так просто, чтобы как-то комплементарно сказать о Медведеве, мы исходим из этих категорий?
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Ну как? Путин тоже ведь не абсолютное зло, потому что там еще много чего за ним в мировой истории, в современной практике, - до Ким Чен Ира включительно было, да? Поэтому абсолютного зла, конечно, нету. И за Ким Чен Иром можно чего-нибудь выдумать еще, если постараться, наверное, напрячься… Но мы отсчитывали от Путина. Конечно, по сравнению с Путиным, - да, некоторая либеральная риторика появилась, появились какие-то там слова, которые, так сказать, украшали… запах такой появился. На этом болоте немножко прыснули дезодорантом: «ой, матушки, запахло чем-то». Ну, запах развеялся, сейчас нас ждут следующие поганые времена, потому что мы уже видим, что те, кто попрятывались так и в какие-то медведевские годы на всякий случай вели себя относительно пристойно… - сейчас все это попрет. Вот, ждите, как говорится. Ждите мая.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: «Ждите мая». И там мы видим, что Владимир Владимирович решил как-то избавиться от «Единой России», передав ее в вотчину Дмитрия Анатольевича.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: То есть он передоверил должность лидера Партии жуликов и воров, да?
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да. Все Дмитрию Анатольевичу: правительство – Медведеву, «Единую Россию» - Медведеву.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Трогательно, что Медведев от этой чести не отказался.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А у него что, был выбор?
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Да. Вот в том-то и дело! Ну, честь-то, мягко говоря, сомнительная. Уж Слиска бежит, да? Уже все... Как у Бабеля сказано: «все, в ком квартировала совесть, покраснели». Все, в ком квартировала совесть, квартировала хоть немножко (или здравый смысл), - все уже от этой партии дистанцируются как могут. Даже на последних парочке выборов региональных были зафиксированы случаи, когда единоросс, идя на выборы, как-то стеснялся напоминать, что он – единоросс. Он, как бы, говорил «я здешний, свой», не упоминая о своем членстве в этой партии. Намозолили глаза, да? Намозолили очень сильно. Значит, то, что этот либеральный господин даже не может отказаться от чести взять на себя эти вериги и это клеймо лидера Партии жуликов и воров, - это тоже довольно о многом говорит, конечно.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, Владимир Владимирович будет весь в белом.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Владимир Владимирович – он может переодеваться каждый день для того, чтобы быть в белом. Причем, хочу заметить, что если уж мы отсылаем себя к этому прекрасному анекдоту, то коричневое – это его собственное, да? Это не мы снаружи, - это ж его, это все его! Партия «Единая Россия», уровень коррупции, уровень преступности, уровень цинизма, уровень эмиграции, уровень бегства капитала… – это все результаты его деятельности, его политической деятельности, поскольку его именем называется режим уже двенадцать лет. Это путинский режим. Вот это - результаты. Он после этого пытается быть весь в белом. Ему для этого надо все время переодеваться. Все время.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Артист обязан переодеваться, напомню я вам цитату из известного фильма.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Ну-ну.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да? «Где ваша тяга к переодеванию?» У Владимира Владимировича она, судя по всему, есть. Виктор Шендерович в программе «Особое мнение». Еще из тем, за которыми внимательно следим, это, конечно, Астрахань. Вот буквально завтра суд будет рассматривать вещественные доказательства и свидетельские показания в деле по иску Олега Шеина. Сам Олег Шеин и его сторонники уже вышли из голодовки, сказав, что теперь дело суда. Как вы оцениваете перспективу? Удастся ли через суд отстоять выборы?
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Вы знаете, я уже говорил об этом. Господин Шеин вел себя очень тонко, да? Он повторил номер, который исполнил перед ним Прохоров и очень многие. Он боролся с Чуровым, он боролся с местной властью, он боролся с каким-то местным начальством... Но как имени бога - евреи, он сторонился имени Путина. Более того, он при случае только напоминал, что Путин-то не причем, что он борется ни в коем случае не с Путиным!
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну а чего там Путин, если он говорит про конкретную Астрахань, про конкретных людей, которые делают конкретные дела?
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Нету никакой конкретной Астрахани. Конкретная Астрахань находится в конкретной РФ.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Что, Путин лично, что ли, руководил астраханскими выборами?
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Да. Путин руководил системой, он создавал эту систему псевдо-выборов, он создавал чуровскую систему выборов. То есть делать вид, что то, что произошло в Астрахани, не имеет никакого отношения к государственной политике в этом вопросе, - это лукавство. На этом лукавстве Шеин пытается проскочить. У нас с ним (и тех, кто поддерживал его, ездил…) - совершенно очевидно, разные задачи. Он хочет попасть в элиту (или вернуться в элиту, как угодно скажите), и в этом смысле его действия следует признать рациональными. Он набирает очки заметно, он сделался фигурой федерального значения - и при этом он не разгневал Путина, он всячески подчеркивает и подчеркивал свою лояльность лично Владимиру Владимировичу; то есть абсолютно внутрисистемный человек, да? И в этом смысле я вижу вполне положительные его перспективы. Те люди, которые поддерживали его дело там, его случай, - у нас разные задачи. Мы-то хотим, чтобы в страну вернулись выборы - честные выборы - и чтобы жители любого города могли проголосовать за того, за кого они хотят проголосовать, и получили его, не спросившись Чурова, Путина или кого бы то ни было другого. Разные немножко задачи. Мы свою задачу не выполнили, да? Система осталась та же, все на своих местах. Шеин, возможно, проскочит и свою задачу выполнит.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Это программа «Особое мнение», в которой сегодня выступает Виктор Шендерович. Еще один сюжет этой недели, причем сюжет какой-то совершенно средневековый. Отец отправляет в клинику своего 16-летнего сына для того, чтобы его в этой клинике вылечили от гомосексуальности. Там слетается просто целая команда и блогеров, и журналистов, вызволяют мальчика. Как такое возможно вообще?
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Ну, вот, возможно. Возможно. В том средневековье, действительно, в котором мы обитаем... А это «средневековье» прорезалось в последние месяцы несколько раз самыми разными... Вот, как прыщи, да? Когда фигово с обменом веществ, начинают вскакивать прыщи. В каком месте вскочит, совершенно невозможно представить. Вот, несколько таких гнойников вылезло просто за последние месяцы, которые в диагнозе дают «средневековье», конечно. «У каждого века свое Средневековье» – это Станислав Ежи Лец. Вот, у нашего XXI-го российского - вот такое... Лечить, конечно, надо папу. Лечить медленно, осторожно, гомеопатическими методами. Да? Он – немолодой человек, ему надо объяснять, где болезнь, а где не болезнь; что болезнь – это вот это. Ужасная болезнь, да?
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, и депутаты питерские скажут, что «нет, папа прав. И вообще вы кругом пропагандируете».
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Питерских депутатов тоже надо лечить. Их всех надо лечить. Но повторяю, проблема же не в том, что они такие. Проблема в том, что... Ну, с папой отдельный разговор. А с депутатами? Там проблема в том, что это - начальство, которое мы либо выбрали, либо позволяем от нашего имени… И получается, что мы все – средневековье, и эти люди нас дальше с небольшой гирей тащат в эту тину. И эти люди, которым надо просто в школу начать ходить (только в хорошую, в нормальную школу)… ну, там, на какой-нибудь первый-второй курс института нормального, чтобы получить базовое образование по предмету «Человековедение». Вот, они пытаются определять правила, по которым будем жить мы и наши дети. Это чудовищно вполне, разумеется. Но, вот, в каком-то смысле это все - диагностика, и в этом смысле такой прыщ может быть полезен для общества, потому что он дает возможность встрепенуться и понять, до какой степени все опасно уже и запущено.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну а Pussy Riot – это такой же прыщ, такое же Средневековье? Потому что вот сейчас главное управление МВД по Москве будет проводить новую экспертизу этого видеоролика, чтобы оценить влияние клипа на общество. Вот, вы – часть общества. На вас как это вообще повлияло?
В.ШЕНДЕРОВИЧ: На меня очень сильно повлияло, что девочки, никого не убившие и не угрожавшие ни жизни ничьей, ни здоровью, - сидят в тюрьме, да? Их выводят скованными наручниками, да? Вот, была фотография в интернете, - Брейвик без наручников сидит! У нас этих девочек мотают в наручниках, они сидят и будут еще сидеть два месяца. Вот это меня оскорбляет. Вот это меня оскорбляет. Все остальное – надо выпустить этих девочек, а потом начинать экспертизы!
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Дмитрий Анатольевич сегодня сказал, президент РФ сегодня сказал: «Девочки имеют то, на что рассчитывали, популярность». Прекрасный комментарий главы государства.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Поскольку никакой нормативной лексики... Я от тебя только услышал это. Никакой нормативной лексики для оценки этой фразы Дмитрия Анатольевича у меня на устах сейчас нет, - поэтому я просто воздержусь от комментария.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Хорошо, вы воздерживаетесь от комментариев, тогда давайте вернемся к депутатам, уже к московским, которые хотят несовершеннолетних оградить от пропаганды вообще всего, любых сексуальных отношений, включая гетеросексуальные. Вообще. Ну, просто вот...
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Ну, дай им бог. Дай им бог. Я бы предложил им вначале с этим целибатом к себе самим как-то обратиться. Это было бы очень полезно. Как-то им воздержаться вообще от всего, включая открывание рта. Но это просто что-то невозможное. Понимаешь, невозможно предположить даже… Вот, когда... Вот, давай шире посмотрим, расширим угол обзора!
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Чтобы утонуть в абсурде?
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Ты мне сейчас несколько примеров... Вот питерские депутаты, вот московские депутаты, такие-сякие, да? Это все, вроде бы, частный случай. Общий знаменатель некоторый заключается в том, что это все чиновные люди; что это все начальство, что это все люди, которые определяют правила нашей жизни, - нашей и миллионов людей! Паралич избирательной системы, паралич демократической системы приводят к тому, что продукты распада оказываются наверху. Понимаешь? То есть люди, с которыми нельзя просто ребенка без присмотра оставить, вдруг оказываются руководителями государства, сенаторами, депутатами... Люди, у которых проблемы с алфавитом (вот я тут судился с депутатом Госдумы Абельцевым, да?)
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Было дело.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Да, было дело. Ну, вот - я поглядел на пятикратного (он пяти созывов депутат, с 1993 года), - я поглядел на это вблизи, да? Он не сдаст диктанта, он просто такой вот швейковский персонаж, совершенно из Гашека! Но если бы он был просто такой у себя в Люберцах или где-то, это была бы его проблема. Но он – депутат Государственной Думы, и такие как он принимают законы! Паралич избирательной системы, паралич механизмов - отсутствие свободы слова, сменяемости власти, независимого суда и так далее - приводит к тому, что эти люди... Вот, повторяю, продукты распада оказываются наверху. Так работает эта машина. А в остальном – частные случаи. Мало ли кого вынесет, так сказать, прибоем эволюции на берег? Но почему эти люди?..
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, невозможно просто жить в этом абсурде.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Нет, значит, этот абсурд есть везде. Просто при демократической нормально работающей системе, при существующем обновлении общественном, при общественной дискуссии нормальной, при этом нормальном механизме такие люди - вроде Абельцева, этих депутатов питерских… - эти всякие странные люди со странно устроенным внутренним миром, с этим средневековьем в головах, они, все-таки, в какой-нибудь Норвегии или, там, Франции, Швейцарии, - они не могут оказаться на самом верху! Ну, там есть, может, какой-нибудь такой один экспонат для забавы. Но они не могут составлять критической массы, поэтому не может быть таких законов. А у нас – могут! Надо понять, как это связано с отсутствием механизма. А это прямо связано с отсутствием механизма. Потому что они окопались там и не уходят, и загнивают... И эти продукты распада отравляют уже все общество. Вот, мы видим, что за депутаты у нас.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И все мы умрем в результате, отравившись.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Ну, мы уже помаленечку, да. Между прочим, не все уже и живы.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Это программа «Особое мнение», в которой выступает Виктор Шендерович. Мы сейчас прервемся буквально на 3 минуты, после чего перейдем к тем вопросам, которые приходят нам на SMS +7 985 970-45-45. Оставайтесь с нами.
НОВОСТИ
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Продолжается программа «Особое мнение», меня зовут Татьяна Фельгенгауэр, Виктор Шендерович у меня сегодня в гостях. К вопросам, которые пришли по SMS. Вот, например, обращают ваше внимание на чудный сюжет, проверка депутата Лугового на полиграфе по мотивам кинофильма «Ошибка резидента». Дело в том, что вчера Андрей Луговой заявил, что британские эксперты проверили на полиграфе в Москве его показания по делу о смерти Александра Литвиненко, и вынесли заключение о его невиновности.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Слушайте, чего бы ему не поехать в Лондон тогда, да? Чего бы не поехать в Лондон с адвокатом - и не доказать свою невиновность в суде? Не будем валять дурака. Там этот полиграф - есть подробности уже, комментарии Александра Гольдфарба (в интернете появились), что даже суды о разводе не принимают показания этого полиграфа. Не будем валять дурака. Это как раз то, на чем мы остановились. К нашей «элите», да? Вот эта наша Дума, где двое в розыске за убийство, несколько тайных миллиардеров и Кобзон, которого в Америку не пускают…
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Никак причем.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Никак. Ну, вот, почему-то, да? Почему-то им кажется, что он связан с преступными группировками и наркодилерами, вот такое у них твердое убеждение почему-то… Значит, вот когда это наша элита, то мы не должны потом ничему удивляться. Этот сюжет про Лугового копейки не стоит. Если он хочет доказать свою невиновность, - действительно не валять дурака, а доказать невиновность, - милости просим в суд! Причем, не Басманный, не Хамовнический, а лондонский, да? С адвокатами, с равенством сторон, с полным контролем общественным и так далее. Милости просим. Не хочет. Знает кошка, чье мясо съела, видать. Да? Вот и все, закрыли эту тему.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну, закрыли так закрыли. Есть вопрос от Ивана: «Как вам перспектива пожить по шариату?» Это в связи с вчерашними заявлениями адвоката Хасавова.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Да-да-да. Это очень любопытный сюжет. Перспектива, конечно, трогательная, прямо сказать. Но опять-таки, к вопросу о «прыщах». Это - очередной синдром, очень тяжелый. Чего это синдром? Вот, давай рассмотрим, «о чем этот прыщ». О чем этот прыщ? Этот прыщ о том, что, во-первых, пока прокуратура доблестно боролась, действительно, с Болотной площадью и Сахарова, и искала экстремистов среди каких-то там девочек-правозащитниц и 282-ю применяла исключительно к правозащитникам, - вот у нас чего выросло, например, под боком, да? Во вполне руководящих слоях, вроде бы, да? И не так далеко от Кремля. Вона чего выросло. Теперь поймем еще, почему это выросло, - и прислушаемся. Значит, шариатский суд - вместо чего, он говорит? А вместо нашего суда, которому они не доверяют. А чего это они ему не доверяют? Вот, я не мусульманин, а тоже не доверяю. Понимаешь, какая штука? Свято место пусто не бывает. Справедливость людям где-то и как-то надо искать. Если эта справедливость до такой степени уже не добывается в суде, если суд до такой степени перестает быть местом поиска справедливости, - то да, возникают альтернативные предложения… Я хочу только заметить, что шариатский суд и суд условно «боровковский» имеют совершенно равное отношение к закону! И в том, и в другом случае это суд «по понятиям». Это разборка «по понятиям». Там понятия Муллы Омара, тут понятия какой-то там питерской братвы. И в том, и в другом случае - имеют равное отношение к закону. Это первая симптоматика. С одной стороны, - да, ну понятно, выносим за скобки наше с тобой и всех нормальных людей отношение к шариатскому суду как способу решения вопросов. Но! Заметим, что мы не можем сегодня - РФ не может сегодня ничего предложить, собственно говоря. Потому что - что, идти к Боровковой? Ха-ха. Да? Шариатский по-своему последовательней и точнее. Второй момент. Когда все религии равны, но одна «равнее», то неизбежно возникает... Что ж мы опять лупим со всей силы шаром в борт и удивляемся, что он отскакивает под тем же углом и с той же силой, да? Ну, разумеется! Если мы живем в государстве, где религия отделена от государства (в светском государстве), то нам есть, что опять-таки возразить этому ударенному шариатом господину…
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А, вот, отец Всеволод Чаплин уже сказал, комментируя те заявления, что мусульманская община может жить по своим правилам, не надо ограничивать их вообще ни в чем.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Правильно! Очень понятно, что Чаплин... Заметим, что Русская Православная Церковь с большой терпимостью отнеслась к этому. Потому что, опять-таки, - знает кошка, чье мясо съела! Потому что Русская Православная Церковь давно положила с прибором на светскую власть, на Конституцию. Потому что мы живем не в светском государстве. Потому что государственные телеканалы ровным голосом сообщают о «схождении благодатного огня». Они не говорят - «по версии РПЦ». А по версии академика Гинзбурга это зажигалка в рукаве, да? Они говорят о схождении благодатного огня - с государственного телевидения ровным голосом, да? Детей кропят почем зря как овощи, да? Все религии равны? Да. Ну, батюшка у нас... Гундяева охраняет на мои, на твои деньги - «девятка», он ездит на госмашине, он – крупный государственный чиновник и так далее. Значит, когда мы уже заведомо живем в государстве, не отделенном от церкви, и одна религия «равнее» других, - что же мы удивляемся, что другая религия говорит: «а чего это? Вам можно, а нам нельзя? Да и нам можно! Вы по своим законам, да? А мы по своим». Но это означает - конец государства, это означает, что нет никакой РФ, Конституции, равноудаленности религий… Пожалуйста, справляй свои ритуалы! Но как гражданин - что ты Гундяев, что ты Хасавов… - извини, ты – гражданин РФ! Что Фельгенгауэр… Вы – граждане РФ. Вот, есть законы, извольте по законам. Но, повторяю, уже развалено это, уже нет никакого государства. Уже «по понятиям». Гундяев-то - по понятиям. А почему этому нельзя, ударенному шариатом, по понятиям? В этом есть логика. В этом есть логика, которая должна была нас - не насторожить, а уже криком надо кричать…
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вот наш слушатель в Twitter’е написал (@vyzvon – это наш аккаунт), Илья Еж, если я правильно читаю ник: «А почему бы просто судами не заняться вместо шариатских?» Вот человек логично рассуждает и он искренне не понимает, а почему судебной системой не занимаются, хотя мы слышим от руководителей страны, что только ими и занимаются?
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Понятно. Ну, мы видим, как они занимаются, да? Мы видим, что Ходорковский сидит, а те, кто его сажали, (так, как они его сажали!) - на свободе. И Данилкин на свободе. И Егорова на свободе. Все, кто его сажали, на свободе. А он сидит. Всё, - закончили с судами. Тогда не обижайтесь, что возникают альтернативные предложения… Я сейчас говорю о государстве, что либо оно есть (и тогда, извините, у государства есть Конституция, а все остальные, которые пытаются стать немножко равнее и немножко главнее Конституции, идут лесом – что Гундяев, что этот «мулла омар» местный, да?)
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Хасавов.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Все идут лесом! Аккуратно по закону. Либо, если выясняется, что - кто во что горазд, то тогда по Кассилю: «Если слон на кита налезет, то кто кого сборет?» Не знаю, кто кого сборет, но государства не будет. Его уже нет в европейском смысле, - уже по понятиям: кто круче. Значит, эти могут устраивать вот это вот всё - и фактически проламывать правосудие и сажать в тюрьму девочек, которые всего-то спели что-то не в том месте, да? А эти говорят: «хорошо, тогда шариатский суд! Чем мы хуже?» Думайте.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Выход из этого какой возможен? Или никакой?
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Да возможен выход...
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Потому что можно симптомы и болезнь называть очень долго.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Нет, выход называется, извини, «закон». Закон и свобода, да? Вот, как в Норвегии какой-нибудь, прости господи. «Закон» называется выход. По закону! По закону - тех, кто преследует этих девочек, надо гнать в шею, а девочек освобождать, да? По закону человека, предложившего вот это - надо крепко им заняться по той самой статье, по которой сажали в карцер правозащитниц десятки раз, и правозащитников. Вот это - по закону. Но этого не будет, поскольку у нас никакого закона нет, а есть обслуживание политического интереса. А политический интерес сегодня насмерть срощен с вот этой вульгарной религией, кстати говоря. Не нужны просвещенные люди. Не просвещенные люди опора Путина, нет - вот этот вот… вот это вот все «стояние»...
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но этот политический режим был готов пойти на какие-то уступки после декабрьских выступлений.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Правильно. Дальше уже вопрос к нам, к нашему обществу, которое... Ну, вот, не дал бог нам этого умения ежедневно работать. На выплеск мы готовы, вплоть до пугачевщины. А для ежедневной работы не готовы, к сожалению, да? Поэтому государство немедленно охамело и освинело снова, - и будет освиневать дальше, если мы не будем выходить, и требовать, и добиваться. В частности, свободы этим девочкам, Мохнаткину, вот - тому, другому... Если мы не будем каждый день заставлять их приобретать хоть немножечко человеческий вид, они будут освиневать дальше вместе со своими попами, вместе со своими мамонтовыми, вместе со своими нургалиевыми. Они будут освиневать дальше.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да. Но тут вот пресс-центр МВД, все-таки, обращает внимание, что для кардинального изменения психологии полицейских требуется много времени. Дайте им время, Виктор Анатольевич. Дайте им время.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Я-то им могу дать... Пока мне чего-нибудь не засунут в задний проход, я им даю сколько угодно времени, да? Но для того, чтобы снять Нургалиева, нужно минут пять. Для того, чтобы, действительно, снять и наказать тех, кто прямо виновен, нужно минут десять. А тысячи других - подумают. Так работает кадровая политика во всем мире, да? И не надо валять дурака. Снимите Нургалиева – это займет пять минут, и через какое-то время, если на его место поставить не другого засовывателя бутылок в задницу, а кого-нибудь приличного, - через какое-то время что-то изменится.
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, Дмитрий Анатольевич уже сегодня сказал, что всех министров менять – это так людей никаких не хватит. Спасибо большое.
В.ШЕНДЕРОВИЧ: Какая маленькая страна!
Т.ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да. Фитюлька. Виктор Шендерович в программе «Особое мнение». Всем пока.