Сергей Алексашенко - Особое мнение - 2012-07-11
А. ПЛЮЩЕВ - Вы смотрите программу «Особое мнение» и слушаете её тоже. Меня зовут Александр Плющев. Сегодня гость программы – Сергей Алексашенко, экономист. Добрый вечер.
С. АЛЕКСАШЕНКО - Добрый вечер.
А. ПЛЮЩЕВ - Ваши СМС +79859704545. Также работает Twitter-аккаунт vyzvon. Не забывайте и про видеотрансляцию, которую устраивает компания «Сетевизор» на нашем сайте. Её сопровождает кардиограмма эфира, с помощью которого вы можете согласиться с нашим гостем или, наоборот, ему возразить.
Буквально несколько секунд назад пришли сообщения о том, что Госдума приняла доработанный с учётом замечаний закон о чёрных списках интернет-сайтов. Возможно, по эфиру «Эхо Москвы» вы знаете, о чём идёт речь. Но произошло это не только во втором чтении, но и в третьем окончательном чтении. Именно в таком виде законопроект пойдёт в Совет Федерации на утверждение, на подпись к президенту.
Но я бы хотел не столько с Сергеем Алексашенко о чёрных списках интернет-сайтов поговорить, сколько такую вещь. Только сегодня министр связи Никифоров говорит, что надо к третьему чтению учесть мнение сообщества, туда-сюда, сообщество бурлит, всё, Википедия бастует, и так далее. Выявляются слухи, что мы к третьему чтению доработаем. А вот давайте во втором примем. И вдруг бац – всё принимается сразу окончательно во втором чтении.
С. АЛЕКСАШЕНКО - Что вас удивляет?
А. ПЛЮЩЕВ - Не оставляя никаких шансов.
С. АЛЕКСАШЕНКО - Что вас удивляет?
А. ПЛЮЩЕВ - Ну, то есть…
С. АЛЕКСАШЕНКО - Неужели…
А. ПЛЮЩЕВ - Подождите, меня знаете, что удивляет? Что депутаты Государственной Думы…
С. АЛЕКСАШЕНКО - Согласны исполнять роль мартышек.
А. ПЛЮЩЕВ - Что только что назначенному министру говорят «Ты кто такой? Давай, до свидания».
С. АЛЕКСАШЕНКО - И ему говорят – министр, ты точно такой же. Тебя назначили. Это ничего не значит. Ты вообще к этому закону не имеешь никакого отношения. Ты никто, и звать тебя никак. И полномочия… не нравится? Уходи. Нам сказали нажать кнопки – мы нажали кнопки. Есть закон, что между вторым и третьим чтением должна быть юридическая экспертиза? Наплевать на юридическую экспертизу. Нам сказали нажать кнопки сегодня – нажмём кнопки сегодня. И вообще…
А. ПЛЮЩЕВ - Должна же быть юридическая экспертиза.
С. АЛЕКСАШЕНКО - Конечно. Юридическо-правовая экспертиза. Управление Думы должно сделать заключение, что все поправки учтены. Есть некая процедура. И вообще в третьем чтении поправки не вносятся, да? Когда министру сказали, что между вторым и третьим что-то внесём, его развели, потому что нельзя ничего внести. Потому что все поправки во втором чтении. В первом концепции, во втором поправки, в третьем – юридическая чистота документа. Всё. На всё наплевать. На министра наплевать. На процедуры наплевать. Сказали нажать – нажмём. Даже если мы против, всё равно мы нажмём, потому что партийная дисциплина. Что вас удивляет? Вот, парламент… И парламент – это не место для дискуссий. Вы что думали? Что…
А. ПЛЮЩЕВ - Фракции, которые мы привыкли считать оппозиционными... более того, они…
С. АЛЕКСАШЕНКО - Они первыми нажали кнопки.
А. ПЛЮЩЕВ - Они ещё и внесли этот законопроект.
С. АЛЕКСАШЕНКО - Вот. Они первыми нажали кнопки. Ещё не дожидаясь команды, готовы были вчера нажать. Их с трудом удержали от этой процедуры. Нет, ну, слушайте, это же некая декорация, это миф. Эти люди, вот, люди, которые прошли выборы с обманом, они ничьи интересы не представляют. Они представляют интересы тех людей, которые их туда назначили, которые написали, там, 48%, 54%, сколько-то ещё процентов. Им приписали голоса. Они об этом хорошо знают. Они через выборы не проходили. Они пальцем об палец не ударили, для того чтобы пройти через выборы. Их народ не избирал, их народ не знает. И они сидят там для другой цели – выполнить декоративную функцию, нажать кнопки. Сказано нажать? Нет проблем. Посмотрите, как. Единогласно.
А. ПЛЮЩЕВ - Вы сейчас разочаровываете тех, кто ходит на выборы. И они не пойдут на следующие.
С. АЛЕКСАШЕНКО - Нет, они не пойдут. Просто они будут голосовать ещё больше. То есть они проголосуют так, чтоб даже с приписками нельзя было набрать 49%, чтоб с приписками набиралось 19. Придут на выборы. Вот, знаете, как это… можно из людей делать… Вот, из депутатов, из министров можно делать дураков вечно. Они на это подписались, они с этим согласились – исполнять эту функцию.
Из людей, из граждан делать дураков тяжело. У граждан есть некое чувство собственного достоинства. В следующий раз проголосуют за эту партию жуликов таким образом, что даже с приписками будет 19%.
А. ПЛЮЩЕВ - Так же автоматически примут и закон о возвращении клеветы в уголовный кодекс?
С. АЛЕКСАШЕНКО - Примут. А в чём проблема?
А. ПЛЮЩЕВ - Ну, мне казалось, что здесь есть действительно, по меньшей мере, моральная проблема.
С. АЛЕКСАШЕНКО - Никакой.
А. ПЛЮЩЕВ - Прежний президент…
С. АЛЕКСАШЕНКО - Это моральная проблема бывшего президента, нынешнего премьер-министра, правильно? Это его проблема. Я, вообще говоря, ну, если абстрагироваться от российских реалий, вообще от них абстрагироваться, то в принципе закон об уголовной ответственности за клевету имеет право на существование, да? Потому что проблема же не в том, что написано в законе, не только в том, что написано в законе. Проблема в том, как этот закон применяется на практике, да? То есть как он работает, как его суды интерпретируют, как они применяют, кого и за что они наказывают. Вот, не знаю, сегодня с утра слышу, значит, за прошлый год или за сколько-то лет, там, тысячу уголовных дел по обвинению в клевете, уголовных дел, да? Все чиновник против журналистов, чиновник против гражданина. Значит, отмена этой уголовной ответственности была не в пользу чиновников. Сейчас чиновники берут своё назад.
Потому что если несколько лет этот закон применялся исключительно чиновник против журналиста, значит, восстанавливается уголовная ответственность исключительно для этих целей, да? Ни для каких других целей. Вот единственный смысл принятия этого закона, да? Чтобы чиновники получили право держать журналиста на узде, да? Потому что сейчас приходится на звонки какие-то телефонные… там, в Коммерсанте всю редакцию снимают. Что нужно просить кого-то, звонить.
А здесь один раз нажал, мартышки в судах подписали решение, и всё. Потом одному-другому дадут 5 лет или 3 года, и со всей клеветой закончится сразу же в стране.
А. ПЛЮЩЕВ - Что ж их отменяли-то?
С. АЛЕКСАШЕНКО - Не подумали. Не подумали. Бюрократия просмотрела. Бюрократия просмотрела. Или не так восприняли что-то там. Вы знаете, не учли всех косвенных обстоятельств. Потому что думают, что это про экономику. Оказалось, что это совсем даже не про экономику, а про политику.
А. ПЛЮЩЕВ - Пока мы с вами обсуждали это, как раз пришло сообщение о том, что «Законопроект, возвращающего в УК статью о клевете, прошёл в Госдуме первое чтение». Мы сидим на гребне новостей буквально. И понятие «клевета» возвращается в уголовный кодекс, и за правонарушение многократно усиливается ответственность. Но в этом случается картина другая, нежели с законом о фильтрации в интернете, потому что принят он в первом чтении исключительно голосами от фракции «Единая Россия». КПРФ, Справедливая Россия, ЛДПР голосовали против этого законопроекта.
С. АЛЕКСАШЕНКО - Ну, это же ничего не меняет. С точки зрения результата конечного, да, это ничего не меняет, потому что достаточно голосов одной «Единой России», потому что им приписали столько голосов, что они получили абсолютное большинство мест.
А. ПЛЮЩЕВ - Лидер фракции ЛДПР Владимир Жириновский, комментируя принятие этого законопроекта, сказал, что он даёт любому чиновнику право добиться уголовного дела в отношении любого гражданина, но лишает этого простых граждан в отношении чиновников.
С. АЛЕКСАШЕНКО - Слушайте, в какой веки раз я с Владимиром Вольфовичем в чём-то совпал в позиции.
А. ПЛЮЩЕВ - Но вы не сказали насчёт простых граждан.
С. АЛЕКСАШЕНКО - Нет, это подразумевается. Проблема состоит именно в том… там даже может не быть уголовного наказания в смысле тюремного наказания, да? Там же достаточен штраф, да, уголовный. У вас будет уголовная судимость. Вы будете об этом везде писать. У вас будет ограничение в избирательных правах. Вы будете постоянно об этом говорить, что у вас есть непогашенная судимость.
Это, в общем, на самом деле гораздо более серьёзная проблема, чем просто взять кого-то осудить. Поэтому абсолютно понятно, зачем – абсолютный контроль над информационным пространством, чтобы «не позволяли себе болтать лишнего, будут в следующий раз думать».
А. ПЛЮЩЕВ - Ну, действительно, самый верхний предел наказания за это правонарушение предусматривает штраф в размере от 300 000 до 500 000 рублей или в объёмы зарплаты от одного года до трёх лет, а также лишение свободы до 5 лет есть уголовное наказание.
С. АЛЕКСАШЕНКО - Ну, есть. Вроде бы как действующий президент Владимир Путин пообещал внести поправки, которые отменят уголовное наказание тюремное. Но, опять, с точки зрения ваших прав, ну, во-первых, 500 000 – это тоже достаточно. Я не знаю, сколько раз вы готовы заплатить 500 000. Вот, вы лично.
А. ПЛЮЩЕВ - Это разорение.
С. АЛЕКСАШЕНКО - Ну, вот, близко к этому, да? Поэтому точно совершенно… один раз вашего коллегу какого-нибудь, не дай бог, с радиостанции накажут, и тут же вся радиостанция построится по струночке, станет информационно-развлекательной, рассказывающей исключительно о медицинских проблемах и о том, как хорошо растут цветы в Парке культуры и отдыха имени Горького, да? И судимость. И судимость, да? На человеке висит судимость. Будет везде всем об этом рассказывать, что у него есть непогашенная или погашенная судимость. Неважно. Это будет некое такое пятно на репутации. Потом пойди доказывай, да? Как это в футболе говорится? Игра забудется – результат останется. Так же и здесь. Была судимость? Была. И пойди там через 10 лет доказывай, кто кому чего сказал и за что тебя осудили. Потом будем создавать комиссию по реабилитации невинно осужденных.
А. ПЛЮЩЕВ - Ну, каков будет результат всех этих действий? Я имею в виду, что…
С. АЛЕКСАШЕНКО - Закручивание гаек, Александр.
А. ПЛЮЩЕВ - Нет, к чему приведёт закручивание гаек. Я уже об этом.
С. АЛЕКСАШЕНКО - Рано или поздно закручивание гаек приводит к краху режима. Вот, результат понятен, конечный результат понятен… его избежать невозможно. И чем с большей скоростью и жёстче закручиваются гайки, тем быстрее и громче падает режим. Мне странно, что… вот, я понимаю, этого можно было не знать 20 лет назад, 30 лет назад, когда информация долго ходила, когда были ограничения. Сегодня у тебя происходит на глазах. Ты узнаешь о новостях, о событиях практически мгновенно. Объём, вот, проанализировать причины краха режима, скорость разрушения, что делали, почему делали, как этого избежать – всё известно, да? То есть никаких чудес не бывает. Вот, закономерности понятны. Мне кажется, что там сидят какие-то такие подрывные агенты Болотной площади и специально делают всё возможное, чтобы этот крах приблизить.
А. ПЛЮЩЕВ - Чем хуже, тем лучше?
С. АЛЕКСАШЕНКО - Да. По принципу чем быстрее мы резьбу сорвём, тем быстрее оно стрельнет. А чем быстрее оно стрельнет, тем давление пара будет, вообще-то говоря, меньше, правда? Потому что если долго держать пар, то он будет нарастать. А чем быстрее мы сорвём резьбу, ну, пусть грохнет, ну зато быстро грохнет, долго не помучаемся.
А. ПЛЮЩЕВ - Вы уже упоминали отставку руководства «Коммерсант-FM». По вашему мнению, эта тенденция связана и лежит в русле закручивания гаек, о котором вы говорили?
С. АЛЕКСАШЕНКО - Мне кажется, что да. Мне кажется, что да, что вообще то, как управляется «Коммерсант» с точки зрения редакционной политики, то, какие решения принимают акционеры, совершенно чётко показывает, что либо им лично не нравится такая позиция, гражданская позиция, информационная, политическая позиция радиостанции. Либо их просто об этом очень сильно попросили, ну или не очень сильно попросили. Или на это дело намекнули, да? Потому что речь идёт о том, чтобы сменить… Опять, не знаю, кто будет следующим. Не знаю, каким образом развернётся профиль радиостанции. Не знаю, издательский дом… что и как они будут писать. Потому что у «Коммерсанта» достаточно длинная история, да? Всё-таки у них много было разных сюжетов, разных поворотов, и разными углами они поворачивались к общественному мнению, по-разному они освещали ситуацию. Посмотрим, что будет дальше. Но то, что вычищается команда, которая сделала «Коммерсант» таким, какой он есть сегодня, это факт.
А. ПЛЮЩЕВ - Сергей Алексашенко сегодня гость программы «Особое мнение». Ваши СМС +79859704545. Кардиограмма эфира на сайте «Эхо Москвы». Также вы можете присылать свои вопросы на Twitter vyzvon. А мы продолжаем.
Несколько вопросов с сайта радиостанции «Эхо Москвы», которые пришли ещё до эфира к нашей программе с Сергеем Алексашенко. Просят прокомментировать присоединение России к ВТО и позицию при этом «Единой России», что голосами, опять же, «Единой России» было сделано это присоединение. Ну, там, я так понимаю, это когда Государственная Дума ратифицировала.
С. АЛЕКСАШЕНКО - Да. Там только голосами «Единой России». Но это лишний раз показывает о том, что депутаты имеют одно мнение – правильное. Да, вот, от «Единой России»… у них всегда одна позиция, она же правильная. Я за присоединение России к ВТО, потому что я в первую очередь ощущаю себя гражданином Российской Федерации.
А. ПЛЮЩЕВ - Сейчас вниз кардиограмма.
С. АЛЕКСАШЕНКО - Это нормально. Это меня… я даже на неё смотреть не буду.
А. ПЛЮЩЕВ - Непопулярно.
С. АЛЕКСАШЕНКО - Я даже на неё смотреть не буду. Я как-то привёл такую аналогию. Вот, с разной степенью интереса мы все следим, что происходит в российском футболе. Сейчас идут такие горячие дискуссии относительно лимита на легионеров. А давайте вообще запретим легионеров в нашем футболе? Как вы считаете, вот, после этого класс российского футбола повысится или не повысится? Думаю, что визуально он не повысится. Может быть, лет через сколько-то, да, у нас вырастет новое поколение футболистов, которое будет не только за деньгами гоняться, но и за репутацией. А может не вырастет. Может, так и останется местячковый футбол. Понятно, что совсем снять лимит на легионеров тоже неправильно, да, потому что тогда национальную сборную точно не из кого будет нельзя собрать. Потому что нужно, чтоб хотя бы они иногда выходили на поле, бегали, практики набирались, чтобы можно будет потом состав… пусть они даже вылетят откуда-нибудь. Но чтоб совсем не выставить сборную – это как-то не престижно.
И это называется конкуренция. Вот, в футболе, в спорте пытаются найти футбольные власти, хорошо ли, плохо, но пытаются найти некую границу, чтоб с одной стороны футбол можно было смотреть российский, да, с другой стороны, чтобы и сборная существовала. Вот, вступление ВТО – это расширение конкуренции на рынке потребительских в первую очередь товаров и услуг. Мы как потребители… нам государство увеличивает конкуренцию. Вот, в футболе увеличение конкуренции – это повышение зрелищности футбола. В жизни повышение конкуренции – это повышение качества и, скажем так, менее быстрый рост цен или снижение цен. То есть я, например, абсолютно убеждён, что если бы российское правительство завело сюда Wal-Mart, американскую торговую сеть, у нас бы цены в розничной торговле снизились по всей стране. Вот, Wal-Mart в любой стране мира, в которую он приходит, добивается абсолютного снижения розничных цен. Не было ни одного случая, чтобы этого не случилось.
Поэтому в Россию он не приходит.
А. ПЛЮЩЕВ - Весь мой жизненный опыт говорит о том, что в нашей стране у него ничего не получится. Он будет вынужден повысить цены, но никак не снизить.
С. АЛЕКСАШЕНКО - Александр, ещё раз, не было ни одного случая, чтобы этого он не добился, потому что у него то, что называется, там, переговорная сила, у него настолько велика, что он снижает цены по сравнению с другими магазинами, по сравнению в абсолютном выражении. И вступление в ВТО – оно выгодно нам, потребителям. Вот, всем 142 миллионам жителей нашей страны + 10 миллионам гастарбайтерам, которые здесь живут, которые тоже потребители, вот, нам всем это выгодно.
Да, кому-то это невыгодно. Это невыгодно футболистам, которые находятся на грани войдёт в состав – не войдёт в состав, в премьер-лиге или тебя в высший дивизион отправят. Вот, ты не выдерживаешь конкуренции и тебе говорят – слушай, парень, иди-ка ты в другой команде, в более слабой поиграй. Да, будут такие случаи.
Понятно, вот, период защиты, в течение которого… опять, ничего не случится завтра. Вот, завтра все правила игры не поменяются, да? Они будут меняться постепенно, медленно. Причём, как это ни смешно звучит, уже многие ключевые отрасли, которые Россия долгие годы защищала свои национальные позиции, например, авиапром гражданский, например, автопром, уже давно сдали, уже не пытаемся никого поддерживать, летаем на импортных самолётах, которые пошлинами не облагаются, запустили сборочные производства всех иностранных автозаводов, закрыли свой «ГАЗ», «Москвич», «Иж», украинский «Запорожец» туда же ушёл, да? Всё. Запустили всех иностранцев. И в ВТО промолчали, и рабочие места есть. Потребителям выгодно. Хотят выжить? Пусть конкурируют.
И в сельском хозяйстве есть огромное количество производителей, которые сегодня без проблем конкурируют. Хочешь играть лучше других, хочешь попадать в основной состав, хочешь получать приличную зарплату – извини меня, тренируйся, бегай, думай, играй в пас, да? А говорить – вы знаете, создайте мне такие тепличные условия, чтоб я здесь сидел и ничего не делал, цены поднимал и прибыль зарабатывал, а вы ещё барьер, лучше всего с колючей проволокой, поставьте вокруг всей страны, никого сюда не пускайте, уж мы тогда… глядишь, бананы вырастут.
А. ПЛЮЩЕВ - То есть если я сейчас вас правильно понимаю, то вы сейчас хвалите «Единую Россию» и власти, которые этого добились наконец.
С. АЛЕКСАШЕНКО - Я считаю, что это исключительно политическое решение – вступление в ВТО, да? Потому что в российском бизнесе по большому счёту нет… очень маленький сектор экспортёров, которые заинтересованы в снижении барьеров. У нас 87% экспорта – это сырье. Есть маленькие позиции в химии, металлургии, которые попадают под ограничение ВТО. Практически ничего не попадает в машиностроении, потому что там вооружение, военная техника. Какие там ВТО, да? То есть у нас под ограничение ВТО попадает мизерная часть экспорта. Вот, возможности лоббисты из этих секторов давить на правительство и требовать – мы хотим вступить в ВТО. Новая Зеландия, вот, всё сельское хозяйство – мы хотим вступить в ВТО, добивайтесь через раунд переговоров в Дохе снижения таможенных барьеров на продовольствие, потому что Новая Зеландия производит… У нас нет такого, у нас нет экспортёров. У нас против вступления в ВТО выступают те, кто боятся конкуренции внутри страны, те, кто боятся импорта, да? Поэтому вступление в ВТО – это исключительно политическое решение, да? И я всё время об этом говорил и говорю, что правительство наконец сделало правильное решение. Можно было сделать его лет на 10 пораньше. Было бы лучше. Мы бы давно уже имели более модернизированную экономику, в которой бы не только автомобили производились достойного качества, но и что-то ещё.
А. ПЛЮЩЕВ - Ещё об экономике. Мы уже не первый день обсуждаем события на Кубани. И в связи с этим эффективность вертикали, управленческую эффективность.
Слушатели, которые прислали вам вопросы на сайте, просят оценить также её экономическую эффективность и дать прогноз.
С. АЛЕКСАШЕНКО - Вот, экономическую.. мы в широком сейчас смысле… мы вообще говорим не про Кубань, наверное, да?
А. ПЛЮЩЕВ - Конечно.
С. АЛЕКСАШЕНКО - Можно я тогда шаг назад про Кубань. Мне на сайте поступил вопрос. Я видел, где слушатель написал, что я ошибся, что…
А. ПЛЮЩЕВ - Про МЧС.
С. АЛЕКСАШЕНКО - Про МЧС. Что за всё отвечают региональные органы. Вот, надо прочитать статью 4 этого закона. У нас единая вертикаль в МЧС предупреждения информации, раскрытия информации, оповещения населения – с этого всё начинается – о чрезвычайных ситуациях. И это всё выстраивается во главе с правительством и уполномоченным органом, то есть ответственность несёт МЧС. Это просто слушателю, который задал этот вопрос. Про экономику и вертикаль в отрыве от Кубани. Мне кажется, что, вот, цифры, которые я назвал, что 87% экспорта – это сырье, и этот показатель растёт с каждым годом, то, что 55% уже доходов федерального бюджета – это доходы от экспорта нефти и газа – это и есть показатель устойчивости, экономической устойчивости вертикали.
Российская экономика стала субъектов, в котором невыгодно производить, в котором невыгодно инвестировать. Самый выгодный бизнес – это распил бюджетных денег. Не требует инвестиций, правильно? Он требует инвестиции только в хорошие отношения, то есть, грубо говоря, совместного потребления. Ну, в крайнем случае в недвижимость или в приобретение автомобилей, причём, лучше, если недвижимость приобретаешь за пределами Российской Федерации. Выстроил хорошие отношения и пилишь бюджетные деньги. И неважно, на чём ты их пилишь, да? На закупке бронемашин для министерства обороны, да, я не знаю, там, на строительстве автомобильных дорог, или ещё на чём-то. Вот, это самый выгодный бизнес в Российской Федерации. Все остальные инвестиции частного сектора почему-то снижаются. Не хочет частный сектор здесь инвестировать.
Может ли такая ситуация продолжаться вечно? Нет, не может. Вот, похожие сценарии, там, другие причины, другие принципы я наблюдал в своё время, когда были последние годы Советского Союза. Просто экономика такой большой страны, как Россия или как Советский Союз – она очень инерционная. Здесь не может катастрофы… вот, мы не инвестируем, не инвестируем, и завтра экономика взяла, остановилась. Так не бывает. Экономика… всё равно что-то будут производить, да, там, кто-то что-то будет производить, услуги оказывать. Но прирост производства будет всё меньше, меньше и меньше. Экономика будет затухать. И ровно в тот момент, кода цены на нефть либо перестанут расти, либо снизятся, тут выяснится, что экономически вертикаль несостоятельна.
А. ПЛЮЩЕВ - Сергей Алексашенко сегодня в гостях у программы «Особое мнение». Мы продолжим через 3-4 минуты после новостей.
НОВОСТИ
А. ПЛЮЩЕВ - Сергей Алексашенко гость сегодня программы «Особое мнение». Меня зовут Александр Плющев. Мы продолжаем.
Раз начали об экономике, я бы продолжил эту экономическую тему, тем более что нам сегодня везёт. Мы прямо сидим буквально на гребне новостей. Только что вице-премьер Ольга Голодец по окончании заседания, которое провёл президент Путин, сказала, что «расходная часть федерального бюджета будет увеличена для обеспечения повышения зарплат работникам социальной сферы. Вопрос – на какую сумму, в отношении каких категорий для исполнения указов президента», - сказала Ольга Голодец. Хотелось бы вашего комментария.
С. АЛЕКСАШЕНКО - Ну, комментарий очень простой. Президент Путин не для того давал предвыборные обещания, будучи кандидатом, чтоб их не выполнять. Владимир Владимирович – он известен своей последовательностью в выполнении объявленных решений. Если он пообещал повысить зарплату, то, вот, трава не расти, но он повысит. Если он пообещал 20-триллионную программу вооружения, значит, будет. Неважно, что вооружение производить не умеет, неважно, что мощностей не хватает, рабочих нет, неважно. 20 триллионов на вооружение потратим. Потому что было такое решение.
Меня гораздо больше интересует вопрос – а что будет сокращаться, да? Потому что если с одной стороны социальные расходы растут, оборонные расходы растут, расходы на правоохранительную деятельность растут, при этом расходы бюджета не растут, там, дефицит у нас поджимается, нефть не растёт, значит, что-то должно сокращаться. И на самом деле гораздо более важный вопрос с точки зрения экономики вообще – это что будет сокращаться?
Здесь недавно как раз я прочитал замечательную фразу, это, было, по-моему, неделю назад примерно заседание правительства по вопросам бюджета на следующий год. И там министр финансов Антон Силуанов сказал совершенно замечательную вещь, что типа а Минфин устраняется от принятия решений, что мы будем сокращать. Мы каждому ведомству скажем, насколько нужно сократить расходы, а что сокращать – это вы сами решайте. И мне кажется, что это, продолжая тему об экономической эффективности вертикали, это означает, что федеральное правительство, правительство Минфина, вообще снимает с себя всю ответственность за то, куда идут деньги. То есть никогда такого не было, чтоб Минфин не понимал, на что выделяются деньги.
В Минфине работают люди, которые годами, десятилетиями привыкли понимать, что деньги выделяются на это. Если сокращается, то сокращается на это и на это, да? Потому что не бывает так, что ты 3 года подряд строительство какого-то объекта финансировал, осталось, там, не знаю, добавить 100 миллионов рублей. А в этом году министр приходит новый, там, говорит – не нравится мне Тамбовская область, не дадим денег Тамбовской области. А там именно этот объект, в который вложили 10 миллиардов рублей, осталось 100 миллионов. И вот он там стоит, не запускается. Вот, такого не бывало никогда.
Это как раз деградация бюрократической вертикали, это деградация качества государственного управления. И мы наблюдаем на самом деле на каждом шагу: что вот эти оповещения о чрезвычайной ситуации в Кубани, что вот этот пожар в московском тоннеле, да? Просто государственная система, российская бюрократическая система – она даже не умеет принимать адекватного решения. Что далеко ходить? Вот этот закон об НКО, об иностранном финансировании НКО. То есть понятно, зачем его писали, но люди, которые его писали – им даже в голову не пришло, что туда же церковь попадает, да? Им в голову… у них причинно-следственные связи отсутствуют. У них там одношаговые связи. «E2-E4 не грозит никакими осложнениями. Дальнейшее Остапу виделось в тумане». Вот, вся наша государственная машина – она сейчас начинает работать вот по такому принципу.
Поэтому количество ошибок – оно неизбежно будет возрастать. И скорость вот этой деградации – она будет только увеличиваться.
А. ПЛЮЩЕВ - Это то, что называется «система идёт в разнос»?
С. АЛЕКСАШЕНКО - Ещё не в разнос, но она уже не принимает адекватных решений, да? Не знаю, вы едете за рулём и видите – температура повышается, давление, там, сигнализирует датчик, что давление в шинах падает. Вы должны остановиться и что-то сделать, да. Если машина закипает, значит, надо остановиться, открыть капот и подождать.
Он говорит – ну ладно, поеду дальше, авось ничего не случится, да? Но на какой-то итерации точно что-то случится, да? Поэтому, вот, об этом. Неадекватные управленческие решения.
А. ПЛЮЩЕВ - Ещё к одному экономическому вопросу. Слушатели перед нашей программой на сайте спрашивали – продолжается ли отток капитала из России?
С. АЛЕКСАШЕНКО - Последние данные есть за май месяц. Центральный банк сказал, что отток капитала закончился. И даже наблюдался некоторый приток. Нужно дождаться более поздней информации за июнь и за полугодие и понять, это связано с изменением оттока капитала или в оценках Центрального банка, что случилось. Потому что могло совпасть так, что поступления от экспорта нефти снизились. Потому что в мае снизились цены на нефть очень сильно. Поэтому первая информация, которая есть от Центрального банка – что в мае отток капитала прекратился. Что будет дальше, пока непонятно.
А. ПЛЮЩЕВ - Тогда возвращаемся к Владимиру Путину, и…
С. АЛЕКСАШЕНКО - Ещё что-то сказал?
А. ПЛЮЩЕВ - Да. Ещё было совещание же. И он сказал про вузы, про «государственные вузы, которые работают неэффективно, могут быть реорганизованы», - сказал Владимир Путин. Уже даже есть на это реакция главы Минобрнауки. Он успокоил студентов, сказал, что студенты реорганизуемых и ликвидируемых вузов продолжат учёбу на прежних условиях. То есть Путин сказал, что могут быть реорганизованы. Минобрнауки уже говорит, что будут реорганизованы и ликвидированы, но со студентами будет всё хорошо.
С. АЛЕКСАШЕНКО - Ну, мне бы, конечно, хотелось, первое – понять, а кто будет принимать решение об эффективности или неэффективности, и на основании чего, да? Потому что в принципе в мире существует система оценки эффективности, да, рейтинг называется. Есть независимые газеты, аналитические службы, рейтинговые агентства, которые публикуют рейтинг вузов, в том числе рейтинг…
А. ПЛЮЩЕВ - Ну, я слышал, они очень несправедливы к нашим вузам.
С. АЛЕКСАШЕНКО - Это неважно. Можно же самим нанять своё какое-то агентство. Ведь дело же… мы же не пытаемся сравнить наши все вузы с иностранными вузами. Понятно, что это бессмысленно, невозможно. Потому что разрыв между нашим каким-нибудь Урюпинским макаронносверлильным институтом и Гарвардским университетом – его измерить невозможно. Вот, есть вещи, которые не поддаются измерению.
Проблема в том, что Урюпинский макаронносверлильный сравнить, не знаю, с каким-нибудь арбузолитейным, да, пельменелитейным и арбузокрасильным, чтобы эти три вуза сравнить и понять, кто из них эффективный, кто нет. И для этого есть рейтинг, да, для этого собирается огромная информация на протяжении нескольких лет. Как устраиваются выпускники, какие у них зарплаты, то есть какие там преподаватели. То есть система – она должна быть объективной, чтобы не было… в принципе проще всего – это волюнтаристское решение – так, на 10% сокращаем количество вузов в каждом регионе. Понятно? Понятно. Каждый принимает решение самостоятельно, что закрывать, что оставить. Это самое простое решение.
А. ПЛЮЩЕВ - Это как с Минфином.
С. АЛЕКСАШЕНКО - Да, да, как с Минфином. Вот, это первая часть, да? На самом деле, давайте вернёмся на шаг назад, понятно, что количество высших учебных заведений, финансируемых за счёт бюджета, у нас избыточное. У нас количество мест на первом курсе превышает количество выпускников средней школы. Столько не надо.
А. ПЛЮЩЕВ - Я всё время слышу от тех, кто хочет поступить, что там только за деньги можно поступить, невозможно на бюджетные места пробиться, туда-сюда.
С. АЛЕКСАШЕНКО - Невозможно. Конечно. Потому что бюджет не резиновый. Мы же начали с того, куда сокращать. Сначала сократили, чтобы доплачивать. Но мы понимаем, что даже на бюджетные… на платные места ни один студент не оплачивает полную стоимость обучения, да? Он платит какую-то часть. Да, конечно, но если мы увеличиваем на оборону, увеличиваем на здравоохранение, значит, на образование будем сокращать, инвестиции будем сокращать.
И вопрос о том, первое, значит, что их нужно сокращать, да, точно нужно сокращать, причём, не только количество вузов, но и количество мест. Второе – там должна быть качественная принципиальная реформа системы образования, потому что есть отрасли, которые я знаю чуть лучше, чем другие – область авиационных перевозок. Там, я являюсь членом совета директоров «Аэрофлота». У нас ключевая проблема – недостаток пилотов. И существует бог знает когда установленное правило, что пилотом, командиром воздушного судна, перевозящего пассажира, может быть человек с высшим образованием. И у нас есть два высших авиационных училища, которые готовят. Пропускная способность маленькая. При этом выпускники не умеют летать на пассажирских самолётах и не знают английского языка, что является принципиально важным для пилотов, потому что всё общение идёт в воздухе на английском языке.
После этого «Аэрофлот» и другие компании должны летать и переучивать. Во всём мире обучение пилотов – это профессиональное обучение, не высшее образование. 2 года курс, тебя учат водить реальный самолёт.
А. ПЛЮЩЕВ - К тому же, как правило, частный.
С. АЛЕКСАШЕНКО - Может быть, частный. Может быть, государственный. Причём, эта система действительно может быть частной. Она окупается. Потому что зарплаты пилотов хорошие, авиакомпании готовы кредитовать подготовку пилотов. Вот, что надо менять. Конкретно в случае с пилотами нужно отменять принцип необходимости высшего образования. Не нужно высшее образование. Нужно хорошее профессиональное образование. И так далее по многим профессиям.
Ну и последняя фраза, что ничего не будет со студентами, это фраза министра. Подозреваю, что слабые вот эти ликвидированные вузы или реорганизованные – их присоединят к сильным.
А. ПЛЮЩЕВ - Там так и было. О том, чтобы слабые социальные институты должны быть соединены с сильными.
С. АЛЕКСАШЕНКО - Вот, мне бы хотелось только одного – чтоб нагрузка на сильных была не такой большой, чтоб они быстро стали слабыми, да? Потому что движение – оно возможно в обе стороны. То есть если вы на один сильный вуз повесите 10 слабых, то не факт, что у вас после этого сильный вуз выживет, что у вас он после этого не станет 11-ым слабым. Это безусловно нужная, но очень сложная задача. И она гораздо более сложная, чем, мне кажется, представляется и президенту, и министру образования.
А. ПЛЮЩЕВ - Но как вы думаете, получится это, не получится?
С. АЛЕКСАШЕНКО - Я думаю, что у нас получится первая часть – сократить. А вот насчёт реформы, реальной реформы высшего образования, думаю, что не получится. Потому что сложно думать. Мозги включать надо. А не хочется.
А. ПЛЮЩЕВ - Экономист Сергей Алексашенко был сегодня гостем программы «Особое мнение». Меня зовут Александр Плющев. До свидания.
С. АЛЕКСАШЕНКО - До свидания.